Страница:
– Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, – с натянутой улыбкой произнес нежданный гость. – Простите, что появился так… внезапно, да еще у вас за спиной, но я не совсем точно определил ваше местонахождение. – Он по-прежнему не сводил глаз с Каладборга. – Прошу вас, будьте поаккуратнее с этой… э-э-э… вещью: вы можете натворить много такого, о чем потом пожалеете.
– Знаете, – сухо произнес Дмитрий, игнорируя его приветствие, – я, признаться, уже чертовски устал сдерживать разрушительные инстинкты этой «вещи». Поэтому советую вам побыстрее сообщить мне, кто вы такой и что здесь делаете.
– Посмотрите на мою ауру, Дмитрий Сергеевич, – поспешно заговорил незнакомец. – Вы можете это, я знаю. Посмотрите, и вы увидите, что я не принадлежу ни к одной из когорт ваших врагов. Более того, я здесь для того, чтобы помочь вам справиться с ними и выпутаться из той пиковой ситуации, в которой вы оказались. И не просто выпутаться, а заодно спасти Пандемониум.
Когда Дмитрий последовал совету мистера Икс, как он про себя окрестил незнакомца в маске, то убедился, что аура его действительно не несла в себе угрозы. Конечно, это еще ничего не значило. Дмитрий знал, что достаточно искусный и могущественный маг вполне способен подделать свою ауру, но молодой человек уже так устал от синдрома «кругом враги», что ему отчаянно захотелось хоть кому-то еще поверить, кроме двух своих очаровательных напарниц. К тому же, он знал, что в любой момент сможет выхватить Каладборг и прикончить незваного гостя, если тому вдруг вздумается делать глупости. Молодой человек спрятал Каладборг в своем бедре, поморщившись от боли: артефакт вновь выразил недовольство своим носителем.
– Я вас слушаю, – сказал он устало.
Мистер Икс помялся:
– Если вы не против, я бы хотел вести этот разговор в другом месте.
Уснувшие, было, подозрения Дмитрия пробудились вновь:
– А чем вам, собственно, это место не нравится?
– Недостаточным уединением, – лаконично ответил незнакомец. – Пойдемте со мной. – Он протянул Дмитрию руку.
– Телепортация?
– Да. Нужен физический контакт с вами, чтобы я смог переместить вас туда же, куда отправлюсь сам.
– Я знаю, просто…
Незнакомец усмехнулся:
– Опасаетесь ловушки? Могу вас заверить, что по вашей мерке капкан еще не сработан. Я знаю ваши возможности и вашу историю. Вас трижды пытались ловить: в Москве, в особняке Барковых и в здании КУ, а также в Вечнолесье, под Даль-Тименором. Все три раза безуспешно. Чего вам бояться? Вы же в любой момент сможете убить меня!
Дмитрий пожал плечами и взял мистера Икс за руку. В следующий миг оба они исчезли из долины Изгнанников.
…Аллерия стояла и смотрела на Дмитрия. Он склонился над телом Алины Барковой. В его глазах стояли слезы. Скоро должно было взойти солнце и испепелить тело женщины, которую он любил, и которая погибла от его руки. Даже Селена проявила такт и отошла в сторону, а эльфийка стояла и смотрела, не в силах отвести глаз. В ее душе бушевал шторм. Эльфы, в большинстве своем, не способны на сильные страсти. Они испытывали чувства только к представителям своей расы, причем более спокойные, длительные и преданные, чем людская любовь. Это были медленно текущие равнинные реки, а не стремительные и бурные горные потоки. Все в природе логично: долго живущим эльфам нет нужды торопиться, и их любовь – более зрелая. Но Аллерия, видимо, провела слишком много времени среди людей и заразилась их порывистостью.
Сейчас она испытывала дикую ревность. Само по себе подобное чувство было для эльфийки весьма необычным. А если учесть, кого она ревновала и к кому, то оно превращалось в совершенный нонсенс: подумать только – ревновать человека к только что убитой им вампирше, раньше тоже принадлежавшей к человеческому роду! Как бы она хотела его обнять и утешить! Горячими поцелуями стереть печаль с его лица, своими ласками заставить забыть Алину – стерву, использовавшую его, а потом предавшую. Как глупы люди! Как иррациональны их чувства! И как глупа сейчас была она, Аллерия, влюбившаяся в человека!
Это ведь Селена, будь она неладна, своими разговорами о спасении любовью души Дмитрия заронила в ее голову эту безумную мысль! Но было бы неверно во всем обвинять только инферийку: не попади ее слова на подготовленную почву, ничего бы и не случилось. «Нельзя любить из сострадания, нельзя любить, чтобы спасти душу человека, чтобы сберечь его для великих дел, для спасения мира. Это – не любовь, это чувство долга». Так говорила себе Аллерия, чтобы примирить себя со своей мудрой и чуть высокомерной эльфийской сутью. «Я его не люблю, я его спасаю».
Но, несмотря на все увещевания, она никак не могла сделать последний и решительный шаг к сближению, что, как ни странно, и является признаком любви: это чувство делает трусов героями, и наоборот, героя способно сделать робким перед своей возлюбленной. По мере того, как они вместе пережили кучу передряг, чувство это росло и крепло в душе Аллерии, но дать ему выход она не решалась. И вот теперь, когда он своими руками убрал последнее препятствие, стоявшее между ними, она стояла и смотрела на него, томимая ревностью, страстью и нерешительностью одновременно. А ведь это поистине дьявольский коктейль!
Внезапно, сбросив оковы нерешительности, она подошла к Дмитрию и положила руки ему на плечи. Он удивленно оглянулся на нее и поднялся на ноги. Эльфийка раскрыла ему свои объятья и он в них пришел. Некоторое время они просто стояли, прижавшись друг к другу, а потом, не выдержав сладкой пытки, Аллерия подняла лицо, нашла его губы и впилась в них страстным поцелуем. Дмитрий после короткой паузы, наполненной изумлением, вдруг с не меньшей страстью ответил ей, и весь окружающий мир перестал для них существовать…
Проснувшись, Аллерия, какое-то время не могла понять, где она находится. Ведь все было так реально! Но нет, она не в Вечнолесье, на поле страшной битвы у стен Даль-Тименора, а в своем доме в долине Изгнанников. И та памятная сцена лишь приснилась ей. Приснилась с удивительной точностью, за одним исключением: концовка тогда была другой. Она так и не смогла преодолеть свою робость, переступить через свою гордую эльфийскую натуру и сказать о своих чувствах человеку… Ни тогда, ни позже.
Все оставалось на своих местах, и Аллерия просто старалась не замечать ни недовольных взглядов Селены, ни ее весьма прозрачных намеков, время от времени проскакивающих в их разговорах… А Дмитрий, между тем, погибал. Она видела это. Очевидно, Каладборг усилил натиск на его душу, и молодой человек сейчас уже не выглядел молодым. Он изнемогал в неравной борьбе с могущественным творением Дайнарда. Абсолютно седой, с безмерно усталыми глазами, в которых все чаще появлялся лед, и осунувшимся, постаревшим лицом – таким сейчас представал перед нею Дмитрий бульшую часть времени. Он боролся за свою душу и проигрывал. Если в боях с нежитью и эдемитами они с Селеной помогали ему как могли, то в сражении с Каладборгом союзников у него не было.
Ну почему так? Что же это за любовь, если она лишь молча смотрит, как погибает ее возлюбленный, когда для его спасения достаточно лишь сказать ему о своих чувствах и согреть его своим теплом? Грош цена ее любви, если даже этой малости она не может для него сделать! Нет, она это сделает и прямо сейчас! Исполненная решимости, Аллерия поднялась с постели, оделась и двинулась к той комнате, где спал Дмитрий. Куда-то ушли мысли о приличиях, эльфийской гордости и прочей чепухе. Ее душа была переполнена чувством, которое искало выхода.
Но комната Дмитрия была пуста. Где же он может быть? В растерянности эльфийка подошла к окну и сразу же увидела его. Дмитрий был не один. Он разговаривал с каким-то незнакомцем в золотистой маске. Сердце Аллерии внезапно сжалось от тревоги. Она ощутила жгучее желание распахнуть окно и окликнуть его, но опоздала. Руки Дмитрия и незнакомца соприкоснулись, и они оба мгновенно растворились в воздухе.
Телепортация! Искать ее след – гиблое дело. Кто такой этот незнакомец, и куда он увел Дмитрия? Но тот, похоже, ушел добровольно… Что же делать?
– Ну что, проморгала парня? – неожиданно раздался у нее за спиной голос инферийки. – А ведь я тебя предупреждала…
Но Аллерия не вздрогнула и даже оборачиваться не стала: в этот миг ее душа вмерзла в лед.
– Ты знаешь, кто это? – безжизненным голосом спросила она у Селены.
– Понятия не имею. Но думаю, Дмитрий нам сам расскажет… если вернется.
Нижний мир
В свете последних событий срочный созыв Совета никого из его членов не удивил. Все были уже в курсе печальной участи Люциана. Гибель главы Совета, весьма смахивающая на заказное убийство, была достаточно серьезным поводом для тревоги. Едва узнав об этом, все Высшие инферы поняли, что на носу новый передел власти, и начали поспешно готовить свои боевые формирования к грядущим неприятностям. Но они сознавали, что тот, кто позаботился о Люциане, наверняка готов лучше, чем все они вместе взятые, и вряд ли даст им много времени на реакцию. Так оно и оказалось. Конечно, члены Совета притащили с собой «дружины» верных телохранителей, которые дежурили внизу, в холле, но отчего-то никто из Высших не был уверен, что в критический момент этого будет достаточно для обеспечения их безопасности. Последним в зале Совета появился Маурезен. Естественно, все уже успели обсудить и его опоздание, и его возможную причастность к смерти Люциана, и он это прекрасно понимал. Но лицо Высшего инфера излучало безмятежное спокойствие и полное безразличие к сплетням и интригам в Совете. Как раз этот факт и вызвал у остальных наибольшую тревогу: спокойствие Маурезена могло означать только одно – именно он оказался лучше всех готов к сложившейся ситуации. Настолько лучше, что мог себе позволить не обращать внимания на других.
Маурезен начал с ходу, даже не подумав извиниться за опоздание, что, впрочем, не считалось очень уж серьезным нарушением этикета в Нижнем мире.
– Я думаю, все собравшиеся в курсе причин столь спешного созыва Совета. Гибель Люциана, являвшегося нашим главой, заставляет нас пересмотреть нашу внутреннюю и внешнюю политику. Этот теракт доказывает, что Нижний мир нуждается в серьезных реформах. Разумеется, будет проведено самое тщательное расследование причин гибели Люциана, но этого мало! Нужно ужесточить контроль над деятельностью различных кланов в Нижнем мире, усилить меры безопасности и форсировать подготовку к вторжению в Пандемониум, ибо, как я понимаю, этот теракт является попыткой наших врагов сорвать эту подготовку…
– Не так быстро, Маурезен! – перебила его Неста.
Все с некоторым удивлением воззрились на нее, так как даже при свободных нравах в Нижнем мире прерывать говорящего в Совете мог только его глава, да и то в исключительных случаях. А Неста, между тем, продолжала, глядя на Маурезена в упор:
– Ты тут говорил о расследовании причин гибели Люциана, но я считаю его совершенно излишним. Ведь мы все прекрасно знаем, чьих рук это дело, не так ли?
– Может быть ты пояснишь свою точку зрения? – с легкой угрозой в голосе спросил Маурезен. – А то у собравшихся может сложиться впечатление, что ты меня в чем-то обвиняешь.
– Впечатление?! – фыркнула Неста. – Какое уж там впечатление! Я тебе открытым текстом заявляю, что это твои наемники убили его! Ты – преступник!
«У-у-у, как все запущено! – удивился про себя Маурезен. – Где были мои глаза? Как я раньше не догадался, что они с Люцианом так близки?» Но в следующий момент ему стало уже не до размышлений, так как мир вокруг него буквально закипел. Воздух превратился в огненный ад, словно его сверху окатили целой цистерной раскаленной лавы. Огонь выжег все, чем даже Высший инфер мог бы дышать. Но зачем дышать обугленному трупу? Атака была столь внезапной и сильной, что вряд ли Маурезен успел бы поставить щит, способный ее выдержать, и скорее всего был бы уже мертв… если бы не амулет на его груди. Ярящееся пламя и жидкая лава, в которую превратился воздух, были бессильны добраться до обладателя амулета, создав вокруг него достаточный для безопасности слой.
Маурезен весело рассмеялся: Неста, сама того не подозревая, этим своим отчаянным поступком решила все его проблемы. Пара секунд ему потребовалась, чтобы разрушить ее заклинание, еще секунду он позволил себе наслаждаться потрясением инферийки, а затем атаковал ее «дланью Танатоса». Призрачная рука, насыщенная смертоносной энергией, легко прошла сквозь жалкие щиты, выставленные растерянной Нестой, мгновение назад уверенной, что она с ним разделалась, и проникла в ее плоть. Маурезен увидел в ее глазах ужас и обреченность, усмехнулся и вырвал душу из ее тела.
Те члены Совета, у кого в их традиционном облике имелись ноги, вскочили на них, а Бельфегор воспарил над полом. Маурезен почти физически почувствовал, как скачком поднялась магическая напряженность в зале, и что воздух готов вот-вот разразиться шквалом смертоносных заклятий. Он, конечно, был уверен в своем амулете, но не собирался подвергать его испытанию на предельные нагрузки, поэтому отдал телепатический приказ своей команде. В тот же миг в зале материализовалось около десятка инферов-убийц, сразу направивших на членов Совета дезинтегрирующие арбалеты.
– Я бы не советовал вам делать глупости, дамы и господа, – спокойно промолвил Маурезен. – Мои бойцы не имеют обыкновения промахиваться. И ваших телохранителей звать тоже не стоит: они все уже, как мне доложили, находятся под контролем преданных мне сил.
– Это что, переворот, Маурезен? – ледяным тоном осведомился Бельфегор, вновь снижаясь до обычной высоты.
– Выбор терминологии я предоставлю вам. Если вы сейчас успокоитесь и выслушаете меня, я изложу вам свое видение ситуации… Кстати, – резко обернулся он к Астарте, – не надо пытаться телепортироваться: мои маги установили блокаду.
Белиал любезно улыбнулся и опустился на свое кресло:
– Что же, мы тебя слушаем.
Затем и остальные последовали его примеру, сверля Маурезена взглядами, весьма далекими от дружелюбия. И тот не спеша заговорил:
– Сначала о Несте. Я думаю, вы понимаете, что обвинения этой… неуравновешенной особы не имеют ничего общего с действительностью. В своей смерти виновата она сама. Я только защищался, вы видели.
– Кстати, хотелось бы узнать, как, – не выдержав, вставил Бельфегор. – Заклятье, которым она тебя атаковала, отразить чрезвычайно сложно, даже будучи к нему готовым, а ее удар был внезапным…
– Об этом позже, – холодно отрезал Маурезен. – Итак, мы имеем смерть Несты, вызванную ее собственным глупым поступком. С этим все согласны?
Оставшиеся члены Совета нехотя кивнули.
– Далее, о Люциане. Когда я узнал о его гибели, то ничуть не удивился, но не потому, что каким-то образом был к ней причастен, а потому, что на меня самого в тот же день было совершено покушение.
Это заявление вызвало среди присутствующих удивленный гул. А Маурезен продолжал:
– Неизвестный нам враг, очевидно, полагал, что, устранив двух самых влиятельных членов Совета, он сорвет военные приготовления в Инферно. И это еще больше убедило меня в том, что их следует, наоборот, ускорить. К сожалению, в Совете не было и нет единства, и поступок Несты – лишнее тому свидетельство. Такой Совет не сможет эффективно управлять миром, ведущим крупномасштабные боевые действия и, тем более, – привести его к победе. Из сложившейся ситуации я вижу только один выход – введение имперского правления и возрождения титула сатана.
На этот раз гул был гораздо громче, и в нем звучало возмущение. Общее мнение, как всегда, вызвался изложить Бельфегор:
– И как давно у тебя созрело такое решение? Судя по количеству твоих воинов в здании, ты имел немало времени, чтобы подготовиться!
– В то же время, когда у меня возникла идея о вторжении в Пандемониум, ибо, как я уже говорил, война и Совет, полный интриг и разногласий, несовместимы. Но хочу заметить, Люциан мне не мешал. Я даже подумывал о том, чтобы именно его, как самого мудрого из нас сделать сатаном.
Белиал отреагировал на эту явную ложь скупой улыбкой, Астарта оскалилась, а на лице Бельфегора, в связи с отсутствием такового, ничего невозможно было разобрать.
– Теперь же я не вижу другой кандидатуры на роль верховного правителя Нижнего мира, кроме моей. По могуществу и влиянию меня превосходил только Люциан, а в смысле полководческого таланта я вообще – вне конкуренции. Кроме того, я располагаю наиболее полной информацией о наших врагах и смогу ею с толком распорядиться. Поэтому считаю необходимым сменить форму правления в Нижнем мире и назначить меня сатаном. Прежде чем вы проголосуете, – тут Маурезен позволил себе чуть усмехнуться, давая понять присутствующим, что их голосование – чистая формальность, – я хотел бы добавить следующее: Совет не упраздняется. Он просто меняет свой статус. Теперь он будет носить скорее функции правительства при сатане и будет проводить в жизнь мои решения. Также члены Совета будут иметь совещательный голос и могут вносить свои предложения, касающиеся внутренней или внешней политики Нижнего мира, мне на рассмотрение. Численность Совета будет восстановлена до шести. На вакантные места Люциана, Несты и мое будут приняты новые Высшие. Что же до владений погибших членов Совета, то на время войны они объявляются имперскими, а по ее завершении вопрос об их статусе будет решен дополнительно… Ну вот, пожалуй, и все, что я хотел бы сказать вам перед голосованием. Я думаю вы все и так понимаете, сколь весомые выгоды как Нижнему миру, так и вам лично принесет победоносная война в Пандемониуме… Прошу голосовать.
Как Маурезен и предполагал, самоубийц среди присутствующих не оказалось, и его предложение было принято единогласно.
– Что же, хорошо, – удовлетворенно произнес он. – Я не сомневался в вашей мудрости. Теперь перейдем к техническим вопросам…
Междумирье
– Где мы? – полюбопытствовал Дмитрий. – Это Междумирье. Слышали о нем?
– Слышал и довольно много читал, но сам здесь впервые.
– Ну и как?
– Впечатляет, – коротко ответил Дмитрий, окидывая взглядом причудливый ландшафт и небо, переливающееся всеми цветами и оттенками, которые только существуют в природе. – Это и есть ваше уединенное место?
– Да. Здесь нас точно никто не подслушает.
– Кстати, может, для начала, представитесь?
– Можете называть меня просто – Агент.
– Оригинально! – хмыкнул Дмитрий – Случайно, не 007?
– Шутку понял, – без улыбки ответил Агент. – Смешная. Но я посоветовал бы вам настроиться на серьезный лад. Нам предстоит долгий и важный разговор.
– Хорошо. Но в таком случае, думаю, нелишним с моей стороны будет поинтересоваться, чей именно вы агент. Никогда не веду важных разговоров с теми, о ком ничего не знаю.
– Резонно. Вы слышали что-нибудь о Первосозданном или Силах стабильности?
– Увы, все мои знания о Множестве Миров почерпнуты из материалов, содержащихся в эдемитских библиотеках. А там я не встречал ни одного упоминания о названных вами вещах.
Агент вздохнул:
– Что же, это вполне в духе эдемитов – создавать у смертных впечатление, что только обитатели Верхнего мира являются реальной Высшей Силой, способной оказывать влияние на процессы, происходящие во Множестве Миров. Они не пытаются скрывать существование инферов, так как это невозможно, но те прекрасно вписываются в эдемитскую концепцию мироздания – в качестве воплощения Мирового Зла. Мы же свою деятельность не особенно афишируем, поэтому скрыть сведения о нас на порядок проще… Ладно, полагаю, мне придется устроить вам небольшой ликбез по данному вопросу. – Он задумался. – С чего бы начать?
– Наверное, с сотворения Вселенной, – опять не удержался от иронии Дмитрий.
Но Агент предпочел пропустить эту иронию мимо ушей и ответил совершенно серьезно:
– Пожалуй. Хотя, вынужден сразу оговориться – нашей Вселенной, известной вам под названием Множества Миров.
– А что, есть и другие? Я полагал, что за пределами Множества Миров лежит лишь Бездна – царство безграничного Хаоса.
– Отчасти, это так, но в ней «плавают» и другие Множества так же, как в космосе вашего мира «плавают» галактики. Сразу предупреждаю ваши вопросы: мне об их устройстве ничего не известно. Я знаю только, что они существуют. Впрочем, на обсуждение столь глобальных проблем у нас сейчас нет времени. Так что, с вашего позволения, я продолжу.
После того, как Творец создал нашу Вселенную, она не так уж долго занимала его мысли. Ему захотелось создавать что-то новое в других уголках Бездны, но бросить свое творение на произвол судьбы Он не мог. Дело в том, что, как вы выразились, в «царстве безграничного Хаоса» обитают весьма могущественные сущности, которые, образно говоря, спят и видят, как бы стереть с лица Бездны уродливые, по их мнению, упорядоченные образования, подобные нашему Множеству Миров. Чтобы этого не произошло, Творец оставил присматривать за нашей Вселенной своего помощника – Первосозданного. Первосозданный, как следует из его имени, является первой сущностью, созданной Творцом. Он участвовал в акте Творения и поэтому как никто другой (кроме Творца, разумеется) разбирается в строении нашей Вселенной и маги-физических законах его функционирования.
Первосозданный – многомерная сущность, способная следить за состоянием дел одновременно во многих точках нашей Вселенной. Но, по мере того, как миры Множества развивались, делать это становилось все труднее и труднее. И тогда Первосозданный сотворил себе помощников – магов, наделенных способностью путешествовать из мира в мир, отслеживать то, что угрожает существованию нашей Вселенной, а также вовремя пресекать эти негативные процессы. Эта структура и была названа Силами стабильности. Я – ее представитель. Мы уже много тысяч лет ведем практически непрерывную войну, защищая Множество Миров от посягательств Хаоса и от сил, способных разрушить нашу Вселенную изнутри…
Дмитрий немного помолчал, переваривая услышанное, а затем медленно произнес:
– В общем, пока все понятно, но у меня возникли три вопроса.
– Я слушаю.
– Если Бездна – мир Хаоса, то кто такой Творец? Одна из «весьма могущественных сущностей», обитающих там, которая взбунтовалась и решила привнести в Хаос немного порядка?
Агент с уважением взглянул на Дмитрия:
– А вы глобально мыслите, молодой человек! Но, думаю, даже Первосозданный вряд ли знает ответ на этот вопрос, а мои догадки ничем не лучше ваших.
– Ладно, замнем. Тогда второй вопрос. Ваш визит ко мне связан с Каладборгом, Короной Мертвых и большой войной, которая сейчас идет в Пандемониуме?
– Именно так. Но это – не обычная война. В ней столкнулись столь могущественные силы, что, при определенных обстоятельствах, они способны уничтожить все Множество Миров. Каладборг и Корона Мертвых – артефакты чрезвычайной силы и опасности. Один раз мы уже упустили их из виду в Фар-Сорне. А чем там все закончилось, вы знаете. Тогда еле удалось локализовать катастрофу, принеся в жертву Фар-Сорн и четыре соседних мира. Мы не хотим повторить ту ошибку, тем более, что в этот раз все может закончиться гораздо хуже.
– Но это ведь был не единственный ваш промах, не так ли? Почему вы не помешали последнему Катаклизму?
Агент горестно вздохнул:
– К сожалению, вы правы. Это наш крупный просчет. Мы поначалу не восприняли Савранского всерьез. Типичный безумный ученый с утопическими идеями. В этом плане мы не сильно ошиблись на его счет, разве что слегка недооценили его одержимость. Если бы в процесс не вмешалась другая Сила, ничего бы он не добился: земная наука была не готова открыть механизм открывания межмировых барьеров. Однако, мы не учли, что такой человек да с такими идеями – идеальная марионетка для нашего противника…
– Какого противника?
– Хаоса.
– Постойте, но я думал, что информацию, вызвавшую Катаклизм, подкинули Савранскому эдемиты, так как хотели захватить Землю.
– Это так, – кивнул Агент. – Но эдемиты, сами того не подозревая, оказались марионетками слуг Хаоса, которые использовали их необоримую жажду власти. А мы, к сожалению, не уследили за ними. Хотя, должен вам заметить, следить за высшими расами, да еще так, чтобы они этого не заметили – задача высочайшей категории сложности. Признаться, мы не особенно и старались, считая эдемитов менее опасными, чем инферы, на которых мы и сосредоточили львиную долю своего внимания…
– А в результате МЫ получили Катаклизм, – закончил его мысль Дмитрий. – Кстати, а почему так много миров проникло на Землю? Почему разрушение перегородок между мирами пошло так неравномерно? И еще: вряд ли эдемитов интересовала наша Земля в том виде, в каком она была до Катаклизма. Выходит, затевая его, они знали, что в результате получат Пандемониум в его нынешнем виде?
– Скажем так – предполагали. Точно знать тут не мог никто, так как подобных катастроф раньше не случалось. Но вероятность такого исхода была весьма велика и прогнозировалась сравнительно легко.
– Знаете, – сухо произнес Дмитрий, игнорируя его приветствие, – я, признаться, уже чертовски устал сдерживать разрушительные инстинкты этой «вещи». Поэтому советую вам побыстрее сообщить мне, кто вы такой и что здесь делаете.
– Посмотрите на мою ауру, Дмитрий Сергеевич, – поспешно заговорил незнакомец. – Вы можете это, я знаю. Посмотрите, и вы увидите, что я не принадлежу ни к одной из когорт ваших врагов. Более того, я здесь для того, чтобы помочь вам справиться с ними и выпутаться из той пиковой ситуации, в которой вы оказались. И не просто выпутаться, а заодно спасти Пандемониум.
Когда Дмитрий последовал совету мистера Икс, как он про себя окрестил незнакомца в маске, то убедился, что аура его действительно не несла в себе угрозы. Конечно, это еще ничего не значило. Дмитрий знал, что достаточно искусный и могущественный маг вполне способен подделать свою ауру, но молодой человек уже так устал от синдрома «кругом враги», что ему отчаянно захотелось хоть кому-то еще поверить, кроме двух своих очаровательных напарниц. К тому же, он знал, что в любой момент сможет выхватить Каладборг и прикончить незваного гостя, если тому вдруг вздумается делать глупости. Молодой человек спрятал Каладборг в своем бедре, поморщившись от боли: артефакт вновь выразил недовольство своим носителем.
– Я вас слушаю, – сказал он устало.
Мистер Икс помялся:
– Если вы не против, я бы хотел вести этот разговор в другом месте.
Уснувшие, было, подозрения Дмитрия пробудились вновь:
– А чем вам, собственно, это место не нравится?
– Недостаточным уединением, – лаконично ответил незнакомец. – Пойдемте со мной. – Он протянул Дмитрию руку.
– Телепортация?
– Да. Нужен физический контакт с вами, чтобы я смог переместить вас туда же, куда отправлюсь сам.
– Я знаю, просто…
Незнакомец усмехнулся:
– Опасаетесь ловушки? Могу вас заверить, что по вашей мерке капкан еще не сработан. Я знаю ваши возможности и вашу историю. Вас трижды пытались ловить: в Москве, в особняке Барковых и в здании КУ, а также в Вечнолесье, под Даль-Тименором. Все три раза безуспешно. Чего вам бояться? Вы же в любой момент сможете убить меня!
Дмитрий пожал плечами и взял мистера Икс за руку. В следующий миг оба они исчезли из долины Изгнанников.
* * *
…Аллерия стояла и смотрела на Дмитрия. Он склонился над телом Алины Барковой. В его глазах стояли слезы. Скоро должно было взойти солнце и испепелить тело женщины, которую он любил, и которая погибла от его руки. Даже Селена проявила такт и отошла в сторону, а эльфийка стояла и смотрела, не в силах отвести глаз. В ее душе бушевал шторм. Эльфы, в большинстве своем, не способны на сильные страсти. Они испытывали чувства только к представителям своей расы, причем более спокойные, длительные и преданные, чем людская любовь. Это были медленно текущие равнинные реки, а не стремительные и бурные горные потоки. Все в природе логично: долго живущим эльфам нет нужды торопиться, и их любовь – более зрелая. Но Аллерия, видимо, провела слишком много времени среди людей и заразилась их порывистостью.
Сейчас она испытывала дикую ревность. Само по себе подобное чувство было для эльфийки весьма необычным. А если учесть, кого она ревновала и к кому, то оно превращалось в совершенный нонсенс: подумать только – ревновать человека к только что убитой им вампирше, раньше тоже принадлежавшей к человеческому роду! Как бы она хотела его обнять и утешить! Горячими поцелуями стереть печаль с его лица, своими ласками заставить забыть Алину – стерву, использовавшую его, а потом предавшую. Как глупы люди! Как иррациональны их чувства! И как глупа сейчас была она, Аллерия, влюбившаяся в человека!
Это ведь Селена, будь она неладна, своими разговорами о спасении любовью души Дмитрия заронила в ее голову эту безумную мысль! Но было бы неверно во всем обвинять только инферийку: не попади ее слова на подготовленную почву, ничего бы и не случилось. «Нельзя любить из сострадания, нельзя любить, чтобы спасти душу человека, чтобы сберечь его для великих дел, для спасения мира. Это – не любовь, это чувство долга». Так говорила себе Аллерия, чтобы примирить себя со своей мудрой и чуть высокомерной эльфийской сутью. «Я его не люблю, я его спасаю».
Но, несмотря на все увещевания, она никак не могла сделать последний и решительный шаг к сближению, что, как ни странно, и является признаком любви: это чувство делает трусов героями, и наоборот, героя способно сделать робким перед своей возлюбленной. По мере того, как они вместе пережили кучу передряг, чувство это росло и крепло в душе Аллерии, но дать ему выход она не решалась. И вот теперь, когда он своими руками убрал последнее препятствие, стоявшее между ними, она стояла и смотрела на него, томимая ревностью, страстью и нерешительностью одновременно. А ведь это поистине дьявольский коктейль!
Внезапно, сбросив оковы нерешительности, она подошла к Дмитрию и положила руки ему на плечи. Он удивленно оглянулся на нее и поднялся на ноги. Эльфийка раскрыла ему свои объятья и он в них пришел. Некоторое время они просто стояли, прижавшись друг к другу, а потом, не выдержав сладкой пытки, Аллерия подняла лицо, нашла его губы и впилась в них страстным поцелуем. Дмитрий после короткой паузы, наполненной изумлением, вдруг с не меньшей страстью ответил ей, и весь окружающий мир перестал для них существовать…
Проснувшись, Аллерия, какое-то время не могла понять, где она находится. Ведь все было так реально! Но нет, она не в Вечнолесье, на поле страшной битвы у стен Даль-Тименора, а в своем доме в долине Изгнанников. И та памятная сцена лишь приснилась ей. Приснилась с удивительной точностью, за одним исключением: концовка тогда была другой. Она так и не смогла преодолеть свою робость, переступить через свою гордую эльфийскую натуру и сказать о своих чувствах человеку… Ни тогда, ни позже.
Все оставалось на своих местах, и Аллерия просто старалась не замечать ни недовольных взглядов Селены, ни ее весьма прозрачных намеков, время от времени проскакивающих в их разговорах… А Дмитрий, между тем, погибал. Она видела это. Очевидно, Каладборг усилил натиск на его душу, и молодой человек сейчас уже не выглядел молодым. Он изнемогал в неравной борьбе с могущественным творением Дайнарда. Абсолютно седой, с безмерно усталыми глазами, в которых все чаще появлялся лед, и осунувшимся, постаревшим лицом – таким сейчас представал перед нею Дмитрий бульшую часть времени. Он боролся за свою душу и проигрывал. Если в боях с нежитью и эдемитами они с Селеной помогали ему как могли, то в сражении с Каладборгом союзников у него не было.
Ну почему так? Что же это за любовь, если она лишь молча смотрит, как погибает ее возлюбленный, когда для его спасения достаточно лишь сказать ему о своих чувствах и согреть его своим теплом? Грош цена ее любви, если даже этой малости она не может для него сделать! Нет, она это сделает и прямо сейчас! Исполненная решимости, Аллерия поднялась с постели, оделась и двинулась к той комнате, где спал Дмитрий. Куда-то ушли мысли о приличиях, эльфийской гордости и прочей чепухе. Ее душа была переполнена чувством, которое искало выхода.
Но комната Дмитрия была пуста. Где же он может быть? В растерянности эльфийка подошла к окну и сразу же увидела его. Дмитрий был не один. Он разговаривал с каким-то незнакомцем в золотистой маске. Сердце Аллерии внезапно сжалось от тревоги. Она ощутила жгучее желание распахнуть окно и окликнуть его, но опоздала. Руки Дмитрия и незнакомца соприкоснулись, и они оба мгновенно растворились в воздухе.
Телепортация! Искать ее след – гиблое дело. Кто такой этот незнакомец, и куда он увел Дмитрия? Но тот, похоже, ушел добровольно… Что же делать?
– Ну что, проморгала парня? – неожиданно раздался у нее за спиной голос инферийки. – А ведь я тебя предупреждала…
Но Аллерия не вздрогнула и даже оборачиваться не стала: в этот миг ее душа вмерзла в лед.
– Ты знаешь, кто это? – безжизненным голосом спросила она у Селены.
– Понятия не имею. Но думаю, Дмитрий нам сам расскажет… если вернется.
* * *
Нижний мир
В свете последних событий срочный созыв Совета никого из его членов не удивил. Все были уже в курсе печальной участи Люциана. Гибель главы Совета, весьма смахивающая на заказное убийство, была достаточно серьезным поводом для тревоги. Едва узнав об этом, все Высшие инферы поняли, что на носу новый передел власти, и начали поспешно готовить свои боевые формирования к грядущим неприятностям. Но они сознавали, что тот, кто позаботился о Люциане, наверняка готов лучше, чем все они вместе взятые, и вряд ли даст им много времени на реакцию. Так оно и оказалось. Конечно, члены Совета притащили с собой «дружины» верных телохранителей, которые дежурили внизу, в холле, но отчего-то никто из Высших не был уверен, что в критический момент этого будет достаточно для обеспечения их безопасности. Последним в зале Совета появился Маурезен. Естественно, все уже успели обсудить и его опоздание, и его возможную причастность к смерти Люциана, и он это прекрасно понимал. Но лицо Высшего инфера излучало безмятежное спокойствие и полное безразличие к сплетням и интригам в Совете. Как раз этот факт и вызвал у остальных наибольшую тревогу: спокойствие Маурезена могло означать только одно – именно он оказался лучше всех готов к сложившейся ситуации. Настолько лучше, что мог себе позволить не обращать внимания на других.
Маурезен начал с ходу, даже не подумав извиниться за опоздание, что, впрочем, не считалось очень уж серьезным нарушением этикета в Нижнем мире.
– Я думаю, все собравшиеся в курсе причин столь спешного созыва Совета. Гибель Люциана, являвшегося нашим главой, заставляет нас пересмотреть нашу внутреннюю и внешнюю политику. Этот теракт доказывает, что Нижний мир нуждается в серьезных реформах. Разумеется, будет проведено самое тщательное расследование причин гибели Люциана, но этого мало! Нужно ужесточить контроль над деятельностью различных кланов в Нижнем мире, усилить меры безопасности и форсировать подготовку к вторжению в Пандемониум, ибо, как я понимаю, этот теракт является попыткой наших врагов сорвать эту подготовку…
– Не так быстро, Маурезен! – перебила его Неста.
Все с некоторым удивлением воззрились на нее, так как даже при свободных нравах в Нижнем мире прерывать говорящего в Совете мог только его глава, да и то в исключительных случаях. А Неста, между тем, продолжала, глядя на Маурезена в упор:
– Ты тут говорил о расследовании причин гибели Люциана, но я считаю его совершенно излишним. Ведь мы все прекрасно знаем, чьих рук это дело, не так ли?
– Может быть ты пояснишь свою точку зрения? – с легкой угрозой в голосе спросил Маурезен. – А то у собравшихся может сложиться впечатление, что ты меня в чем-то обвиняешь.
– Впечатление?! – фыркнула Неста. – Какое уж там впечатление! Я тебе открытым текстом заявляю, что это твои наемники убили его! Ты – преступник!
«У-у-у, как все запущено! – удивился про себя Маурезен. – Где были мои глаза? Как я раньше не догадался, что они с Люцианом так близки?» Но в следующий момент ему стало уже не до размышлений, так как мир вокруг него буквально закипел. Воздух превратился в огненный ад, словно его сверху окатили целой цистерной раскаленной лавы. Огонь выжег все, чем даже Высший инфер мог бы дышать. Но зачем дышать обугленному трупу? Атака была столь внезапной и сильной, что вряд ли Маурезен успел бы поставить щит, способный ее выдержать, и скорее всего был бы уже мертв… если бы не амулет на его груди. Ярящееся пламя и жидкая лава, в которую превратился воздух, были бессильны добраться до обладателя амулета, создав вокруг него достаточный для безопасности слой.
Маурезен весело рассмеялся: Неста, сама того не подозревая, этим своим отчаянным поступком решила все его проблемы. Пара секунд ему потребовалась, чтобы разрушить ее заклинание, еще секунду он позволил себе наслаждаться потрясением инферийки, а затем атаковал ее «дланью Танатоса». Призрачная рука, насыщенная смертоносной энергией, легко прошла сквозь жалкие щиты, выставленные растерянной Нестой, мгновение назад уверенной, что она с ним разделалась, и проникла в ее плоть. Маурезен увидел в ее глазах ужас и обреченность, усмехнулся и вырвал душу из ее тела.
Те члены Совета, у кого в их традиционном облике имелись ноги, вскочили на них, а Бельфегор воспарил над полом. Маурезен почти физически почувствовал, как скачком поднялась магическая напряженность в зале, и что воздух готов вот-вот разразиться шквалом смертоносных заклятий. Он, конечно, был уверен в своем амулете, но не собирался подвергать его испытанию на предельные нагрузки, поэтому отдал телепатический приказ своей команде. В тот же миг в зале материализовалось около десятка инферов-убийц, сразу направивших на членов Совета дезинтегрирующие арбалеты.
– Я бы не советовал вам делать глупости, дамы и господа, – спокойно промолвил Маурезен. – Мои бойцы не имеют обыкновения промахиваться. И ваших телохранителей звать тоже не стоит: они все уже, как мне доложили, находятся под контролем преданных мне сил.
– Это что, переворот, Маурезен? – ледяным тоном осведомился Бельфегор, вновь снижаясь до обычной высоты.
– Выбор терминологии я предоставлю вам. Если вы сейчас успокоитесь и выслушаете меня, я изложу вам свое видение ситуации… Кстати, – резко обернулся он к Астарте, – не надо пытаться телепортироваться: мои маги установили блокаду.
Белиал любезно улыбнулся и опустился на свое кресло:
– Что же, мы тебя слушаем.
Затем и остальные последовали его примеру, сверля Маурезена взглядами, весьма далекими от дружелюбия. И тот не спеша заговорил:
– Сначала о Несте. Я думаю, вы понимаете, что обвинения этой… неуравновешенной особы не имеют ничего общего с действительностью. В своей смерти виновата она сама. Я только защищался, вы видели.
– Кстати, хотелось бы узнать, как, – не выдержав, вставил Бельфегор. – Заклятье, которым она тебя атаковала, отразить чрезвычайно сложно, даже будучи к нему готовым, а ее удар был внезапным…
– Об этом позже, – холодно отрезал Маурезен. – Итак, мы имеем смерть Несты, вызванную ее собственным глупым поступком. С этим все согласны?
Оставшиеся члены Совета нехотя кивнули.
– Далее, о Люциане. Когда я узнал о его гибели, то ничуть не удивился, но не потому, что каким-то образом был к ней причастен, а потому, что на меня самого в тот же день было совершено покушение.
Это заявление вызвало среди присутствующих удивленный гул. А Маурезен продолжал:
– Неизвестный нам враг, очевидно, полагал, что, устранив двух самых влиятельных членов Совета, он сорвет военные приготовления в Инферно. И это еще больше убедило меня в том, что их следует, наоборот, ускорить. К сожалению, в Совете не было и нет единства, и поступок Несты – лишнее тому свидетельство. Такой Совет не сможет эффективно управлять миром, ведущим крупномасштабные боевые действия и, тем более, – привести его к победе. Из сложившейся ситуации я вижу только один выход – введение имперского правления и возрождения титула сатана.
На этот раз гул был гораздо громче, и в нем звучало возмущение. Общее мнение, как всегда, вызвался изложить Бельфегор:
– И как давно у тебя созрело такое решение? Судя по количеству твоих воинов в здании, ты имел немало времени, чтобы подготовиться!
– В то же время, когда у меня возникла идея о вторжении в Пандемониум, ибо, как я уже говорил, война и Совет, полный интриг и разногласий, несовместимы. Но хочу заметить, Люциан мне не мешал. Я даже подумывал о том, чтобы именно его, как самого мудрого из нас сделать сатаном.
Белиал отреагировал на эту явную ложь скупой улыбкой, Астарта оскалилась, а на лице Бельфегора, в связи с отсутствием такового, ничего невозможно было разобрать.
– Теперь же я не вижу другой кандидатуры на роль верховного правителя Нижнего мира, кроме моей. По могуществу и влиянию меня превосходил только Люциан, а в смысле полководческого таланта я вообще – вне конкуренции. Кроме того, я располагаю наиболее полной информацией о наших врагах и смогу ею с толком распорядиться. Поэтому считаю необходимым сменить форму правления в Нижнем мире и назначить меня сатаном. Прежде чем вы проголосуете, – тут Маурезен позволил себе чуть усмехнуться, давая понять присутствующим, что их голосование – чистая формальность, – я хотел бы добавить следующее: Совет не упраздняется. Он просто меняет свой статус. Теперь он будет носить скорее функции правительства при сатане и будет проводить в жизнь мои решения. Также члены Совета будут иметь совещательный голос и могут вносить свои предложения, касающиеся внутренней или внешней политики Нижнего мира, мне на рассмотрение. Численность Совета будет восстановлена до шести. На вакантные места Люциана, Несты и мое будут приняты новые Высшие. Что же до владений погибших членов Совета, то на время войны они объявляются имперскими, а по ее завершении вопрос об их статусе будет решен дополнительно… Ну вот, пожалуй, и все, что я хотел бы сказать вам перед голосованием. Я думаю вы все и так понимаете, сколь весомые выгоды как Нижнему миру, так и вам лично принесет победоносная война в Пандемониуме… Прошу голосовать.
Как Маурезен и предполагал, самоубийц среди присутствующих не оказалось, и его предложение было принято единогласно.
– Что же, хорошо, – удовлетворенно произнес он. – Я не сомневался в вашей мудрости. Теперь перейдем к техническим вопросам…
* * *
Междумирье
– Где мы? – полюбопытствовал Дмитрий. – Это Междумирье. Слышали о нем?
– Слышал и довольно много читал, но сам здесь впервые.
– Ну и как?
– Впечатляет, – коротко ответил Дмитрий, окидывая взглядом причудливый ландшафт и небо, переливающееся всеми цветами и оттенками, которые только существуют в природе. – Это и есть ваше уединенное место?
– Да. Здесь нас точно никто не подслушает.
– Кстати, может, для начала, представитесь?
– Можете называть меня просто – Агент.
– Оригинально! – хмыкнул Дмитрий – Случайно, не 007?
– Шутку понял, – без улыбки ответил Агент. – Смешная. Но я посоветовал бы вам настроиться на серьезный лад. Нам предстоит долгий и важный разговор.
– Хорошо. Но в таком случае, думаю, нелишним с моей стороны будет поинтересоваться, чей именно вы агент. Никогда не веду важных разговоров с теми, о ком ничего не знаю.
– Резонно. Вы слышали что-нибудь о Первосозданном или Силах стабильности?
– Увы, все мои знания о Множестве Миров почерпнуты из материалов, содержащихся в эдемитских библиотеках. А там я не встречал ни одного упоминания о названных вами вещах.
Агент вздохнул:
– Что же, это вполне в духе эдемитов – создавать у смертных впечатление, что только обитатели Верхнего мира являются реальной Высшей Силой, способной оказывать влияние на процессы, происходящие во Множестве Миров. Они не пытаются скрывать существование инферов, так как это невозможно, но те прекрасно вписываются в эдемитскую концепцию мироздания – в качестве воплощения Мирового Зла. Мы же свою деятельность не особенно афишируем, поэтому скрыть сведения о нас на порядок проще… Ладно, полагаю, мне придется устроить вам небольшой ликбез по данному вопросу. – Он задумался. – С чего бы начать?
– Наверное, с сотворения Вселенной, – опять не удержался от иронии Дмитрий.
Но Агент предпочел пропустить эту иронию мимо ушей и ответил совершенно серьезно:
– Пожалуй. Хотя, вынужден сразу оговориться – нашей Вселенной, известной вам под названием Множества Миров.
– А что, есть и другие? Я полагал, что за пределами Множества Миров лежит лишь Бездна – царство безграничного Хаоса.
– Отчасти, это так, но в ней «плавают» и другие Множества так же, как в космосе вашего мира «плавают» галактики. Сразу предупреждаю ваши вопросы: мне об их устройстве ничего не известно. Я знаю только, что они существуют. Впрочем, на обсуждение столь глобальных проблем у нас сейчас нет времени. Так что, с вашего позволения, я продолжу.
После того, как Творец создал нашу Вселенную, она не так уж долго занимала его мысли. Ему захотелось создавать что-то новое в других уголках Бездны, но бросить свое творение на произвол судьбы Он не мог. Дело в том, что, как вы выразились, в «царстве безграничного Хаоса» обитают весьма могущественные сущности, которые, образно говоря, спят и видят, как бы стереть с лица Бездны уродливые, по их мнению, упорядоченные образования, подобные нашему Множеству Миров. Чтобы этого не произошло, Творец оставил присматривать за нашей Вселенной своего помощника – Первосозданного. Первосозданный, как следует из его имени, является первой сущностью, созданной Творцом. Он участвовал в акте Творения и поэтому как никто другой (кроме Творца, разумеется) разбирается в строении нашей Вселенной и маги-физических законах его функционирования.
Первосозданный – многомерная сущность, способная следить за состоянием дел одновременно во многих точках нашей Вселенной. Но, по мере того, как миры Множества развивались, делать это становилось все труднее и труднее. И тогда Первосозданный сотворил себе помощников – магов, наделенных способностью путешествовать из мира в мир, отслеживать то, что угрожает существованию нашей Вселенной, а также вовремя пресекать эти негативные процессы. Эта структура и была названа Силами стабильности. Я – ее представитель. Мы уже много тысяч лет ведем практически непрерывную войну, защищая Множество Миров от посягательств Хаоса и от сил, способных разрушить нашу Вселенную изнутри…
Дмитрий немного помолчал, переваривая услышанное, а затем медленно произнес:
– В общем, пока все понятно, но у меня возникли три вопроса.
– Я слушаю.
– Если Бездна – мир Хаоса, то кто такой Творец? Одна из «весьма могущественных сущностей», обитающих там, которая взбунтовалась и решила привнести в Хаос немного порядка?
Агент с уважением взглянул на Дмитрия:
– А вы глобально мыслите, молодой человек! Но, думаю, даже Первосозданный вряд ли знает ответ на этот вопрос, а мои догадки ничем не лучше ваших.
– Ладно, замнем. Тогда второй вопрос. Ваш визит ко мне связан с Каладборгом, Короной Мертвых и большой войной, которая сейчас идет в Пандемониуме?
– Именно так. Но это – не обычная война. В ней столкнулись столь могущественные силы, что, при определенных обстоятельствах, они способны уничтожить все Множество Миров. Каладборг и Корона Мертвых – артефакты чрезвычайной силы и опасности. Один раз мы уже упустили их из виду в Фар-Сорне. А чем там все закончилось, вы знаете. Тогда еле удалось локализовать катастрофу, принеся в жертву Фар-Сорн и четыре соседних мира. Мы не хотим повторить ту ошибку, тем более, что в этот раз все может закончиться гораздо хуже.
– Но это ведь был не единственный ваш промах, не так ли? Почему вы не помешали последнему Катаклизму?
Агент горестно вздохнул:
– К сожалению, вы правы. Это наш крупный просчет. Мы поначалу не восприняли Савранского всерьез. Типичный безумный ученый с утопическими идеями. В этом плане мы не сильно ошиблись на его счет, разве что слегка недооценили его одержимость. Если бы в процесс не вмешалась другая Сила, ничего бы он не добился: земная наука была не готова открыть механизм открывания межмировых барьеров. Однако, мы не учли, что такой человек да с такими идеями – идеальная марионетка для нашего противника…
– Какого противника?
– Хаоса.
– Постойте, но я думал, что информацию, вызвавшую Катаклизм, подкинули Савранскому эдемиты, так как хотели захватить Землю.
– Это так, – кивнул Агент. – Но эдемиты, сами того не подозревая, оказались марионетками слуг Хаоса, которые использовали их необоримую жажду власти. А мы, к сожалению, не уследили за ними. Хотя, должен вам заметить, следить за высшими расами, да еще так, чтобы они этого не заметили – задача высочайшей категории сложности. Признаться, мы не особенно и старались, считая эдемитов менее опасными, чем инферы, на которых мы и сосредоточили львиную долю своего внимания…
– А в результате МЫ получили Катаклизм, – закончил его мысль Дмитрий. – Кстати, а почему так много миров проникло на Землю? Почему разрушение перегородок между мирами пошло так неравномерно? И еще: вряд ли эдемитов интересовала наша Земля в том виде, в каком она была до Катаклизма. Выходит, затевая его, они знали, что в результате получат Пандемониум в его нынешнем виде?
– Скажем так – предполагали. Точно знать тут не мог никто, так как подобных катастроф раньше не случалось. Но вероятность такого исхода была весьма велика и прогнозировалась сравнительно легко.