Лезер Стивен. Выстрел издалека

   – Насколько хорошим снайпером был Ловелл?
   Такер пожал плечами.
   – Да самым лучшим из всех, кого я знал. Как правило, из своего «барретта» он поражал цель с двух тысяч ярдов. Может быть, он мог бы стрелять и с более далекого расстояния, но тут уже трудно точно прицелиться. Он утверждал, что в пустыне убил иракского полковника с трех тысяч ярдов. Однако свидетелей этого выстрела не нашлось.
   – Неужели с трех тысяч? – удивился Уолш. – Я никогда не слышал о таком. Черт возьми, ведь это почти две мили! Ни один снайпер не может произвести выстрел на две мили.
   – Однако он так утверждал, сэр, – возразил Такер. – Вообще-то он редко преувеличивал.
   – А Шолен был таким же хорошим снайпером, как и Ловелл?
   – Практически да. То есть я хочу сказать, он был классным стрелком, но Ловелл – это что-то особое!
   Говард достал из кармана фотографию снайпера с винтовкой «барретт» и показал ее Уолшу.
   – Я знаю, что качество снимка не очень хорошее, но как вам кажется, это не может быть Ловелл?
   Уолш рассматривал фотографию, держа ее в вытянутой руке. Затем медленно поднес ее к глазам, всмотрелся еще раз, нахмурился и пожал плечами.
   – Да это может быть кто угодно, агент Говард! – сказал он наконец.
   – Конечно, качество оставляет желать лучшего. Снимок был сделан с очень большого расстояния, а мы потом его увеличили.
   Уолш передал фотографию командиру отделения.
   – Это что, борода? Или просто какая-то тень? – спросил Такер, вглядываясь в фотографию.
   – Мы предполагаем, что борода, – ответил Говард.
   – У Ловелла не было бороды, по крайней мере в то время, когда он здесь служил. Мы не разрешаем носить бороду и усы, это мешает надеть подводную маску. Но, разумеется, он мог отпустить ее уже после того, как оставил службу.
   Сощурив глаза, Такер внимательно изучал фотографию.
   – Одно я могу сказать вам абсолютно точно – в руках у этого человека винтовка системы «барретт». Только она имеет такой профиль.
   – Вы правы. Как раз поэтому я и решил, что человек на снимке может быть Ловеллом, – пояснил Говард. – Я показывал фотографию другому снайперу. Тот узнал тип винтовки и подтвердил, что Ловелл предпочитал пользоваться именно ею.
   Задумчиво потерев подбородок, агент продолжал:
   – Возможно, вы сочтете мой вопрос странным... Ловелл ведь не взял при увольнении свою винтовку с собой?
   Оба десантника рассмеялись.
   – Крайне маловероятно, – ответил Уолш.
   – Абсолютно исключено! – Такер высказался более категорично. – Но ведь ее можно купить у любого торговца оружием.
   – Как вы полагаете, чем Ловелл может сейчас заниматься?
   Мужчины пожали плечами.
   – Может ли он зарабатывать, применяя свои уникальные способности?
   – Вы имеете в виду – быть наемником? – уточнил Уолш.
   – Ну да, что-то в этом роде.
   Уолш и Такер поглядели друг на друга, потом перевели взгляд на Говарда.
   – Вполне возможно, – наконец высказал свое мнение Уолш.
   – А имеет ли для него значение, в кого стрелять?
   – Пожалуй, нет, – сказал Уолш.
   Говард посмотрел на Такера, ища подтверждения этим словам. Тот кивнул, соглашаясь. Говард помолчал, постукивая ручкой по записной книжке.
   – Я хочу задать вам еще один вопрос. Это просто предположение, и я прошу вас не повторять его за пределами этого кабинета. Мне нужно точно знать, с кем я имею дело... на что способен этот Ловелл.
   Оба офицера воззрились на Говарда, ожидая продолжения.
   – Если бы ему достаточно заплатили, смог бы Рик Ловелл стрелять в президента?
   – Господи! – прошептал Такер.
   – Судя по тому, что я прочел в его личном деле, такая возможность существует, – ответил лейтенант.
   – О да, – присоединился к этому мнению и Такер. – Наверняка!

* * *

   В личном деле Рика Ловелла значился его последний адрес – жилой квартал на окраине Коронадо, в десяти минутах езды от учебного центра морских десантников. Сидя в машине, Говард изучил дело и внимательно рассмотрел фотографию Ловелла. У бывшего десантника было необычно узкое лицо, как будто при рождении какой-то великан сильно сжал ему голову. Говарда не удивило, что Ловелл уже не живет по этому адресу. На его стук дверь открыла девочка-подросток, расширенные зрачки и отсутствующий взгляд которой сразу выдавали пристрастие к наркотикам. Где-то в глубине дома играла пластинка «Благодарный мертвец». Прекрасно понимая, что девчонка не ответит ни на один его вопрос, если он представится агентом ФБР, Говард сунул служебное удостоверение обратно в карман и сказал ей, что он старый приятель Ловелла. Медленно, как бы нехотя девочка объяснила ему, что тот уехал год назад, она сама с ним никогда не встречалась, а почта на его имя не приходит уже примерно полгода.
   – А он не оставил своего нового адреса? – поинтересовался Говард.
   Из глубины дома послышался чей-то голос, и рядом с девочкой появился бородатый мужчина. Взгляд у него тоже был отсутствующим, и ему явно не помешало бы помыться.
   – Кто вы? – спросил он, высовываясь из-за плеча девочки.
   – Это друг того парня, что жил здесь раньше, – пояснила она.
   – Он похож на полицейского, – сказал мужчина.
   – Мне это многие говорили! – рассмеялся Говард.
   – В общем, тот парень здесь больше не живет. Вы поняли? – повторил мужчина и попытался закрыть дверь.
   Говард успел поставить ногу в проем, и дверь осталась приоткрытой.
   – А после него остались какие-нибудь вещи?
   – Да нет, – ответила девчонка.
   – Типично полицейский вопрос! – воскликнул мужчина, сильнее налегая на дверь.
   – Если бы я и впрямь был полицейским, то появился бы здесь с ордером на обыск, – холодно пояснил Говард. – А если ты не перестанешь вести себя как осел, я позабочусь о том, чтобы полицейские действительно нанесли тебе визит.
   Мужчина пробормотал что-то невнятное и ушел в дом. Говард улыбнулся девочке.
   – А кто ваш домовладелец?
   – Зачем вам это? – насторожилась она.
   – Я просто подумал, что у него может быть новый адрес моего друга, вот и все.
   На лбу у девочки пролегла глубокая складка. Казалось, она силилась понять услышанное. Затем она кивнула и ушла в дом. Говард ногой тихо открыл дверь пошире. Квартира представляла собой настоящую помойку – везде валялась мятая одежда, а на столе громоздилась грязная посуда и упаковки от еды, принесенной из ближайшей закусочной. Бородатый мужчина растянулся на диване. Он прикрыл глаза рукой, как бы защищаясь от того тусклого солнечного света, который с усилием пробивался через замызганные окна. Вскоре девочка вернулась с клочком бумаги, вырванным из записной книжки. На нем кое-как был нацарапан адрес домовладельца. Швырнув записку Говарду, она с шумом захлопнула дверь.
   В личном деле Лу Шолена, напарника Ловелла, было написано, что он живет с родителями в том районе Коронадо, который лучше всего можно было описать как «квартал белых бедняков». Дом оказался одноэтажным строением, давно нуждавшимся в покраске. На подъездной дорожке стоял ржавый «форд»-пикап. Калитка была закрыта проволочной петлей. Неухоженную лужайку с выгоревшей кое-где травой окружал металлический забор. На нем висела большая табличка, на которой от руки было написано «Осторожно, злая собака». Подъехав к дому, Говард снизил скорость. На траве сидел огромный ротвейлер, уставившийся на него злобным взглядом. Говард решил не заходить сразу в дом, а сначала позвонить по номеру, обозначенному в личном деле. На звонок ответила старая женщина – как догадался Говард, мать Шолена. Она говорила с сильным немецким акцентом и с трудом подбирала слова. Говард представился старым другом ее сына, служившим с ним в ВМС, и сказал, что Лу приглашал его в гости, если ему случится быть в Коронадо. Женщина извиняющимся тоном объяснила, что сын работает в Калифорнии, и она не ожидает его домой еще по крайней мере три месяца. Говард спросил, нет ли у нее его адреса, но мать ответила, что ее сын не живет долго на одном месте. Когда она спросила его имя, Говард сделал вид, что не расслышал, и повесил трубку. У него оставалось еще несколько жетонов. Он позвонил бывшему домовладельцу Ловелла и не очень удивился, узнав, что тот не оставил своего нового адреса и ему.
   Перед тем как сесть в самолет, направлявшийся в Феникс, Говард позвонил в свой офис и сообщил Келли то, что ему удалось узнать о Ловелле и Шолене. Она записала их фамилии и номера банковских счетов, куда ВМС переводили им ежемесячное жалованье. Говард сомневался, что бывшие десантники настолько глупы, чтобы продолжать пользоваться этими счетами, но проверка тем не менее не помешает. Просто поразительно, как часто именно подобные мелочи помогали в расследовании дела!
   – А у меня плохие новости. Это касается кредитных карточек Питера Арнольда и Джастина Дэвиса, – сообщила Келли.
   – И в чем же дело? – поинтересовался Говард.
   – Я запросила список сделанных по ним покупок и только что получила ответ. Были приобретены золотые украшения, телевизоры, видеомагнитофоны, стереооборудование. В общем, совсем не то, что обычно покупают террористы.
   – Но как раз то, что купил бы мальчишка, стащивший чью-то кредитную карточку, – высказал свое мнение Говард.
   – Я тоже так подумала, – согласилась девушка. – Шелдон считает, что мы должны арестовать их как можно скорее.
   – Согласен, – сказал Говард.
   Сообщив, когда он предполагает появиться на работе, Говард повесил трубку, в душе проклиная Келли Армстронг. Казалось, стоит ему на минуту отлучиться из своего кабинета, как она тут же бежит советоваться с Джейком Шелдоном. Чертовски амбициозная бабенка! Говард не мог отделаться от ощущения, что она не остановится ни перед чем, лишь бы подняться хотя бы на одну ступеньку по служебной лестнице.
   Он позвонил еще – на этот раз своей жене. Ее не было дома, поэтому он оставил на автоответчике сообщение о том, каким самолетом он прилетит, и попросил ее не беспокоиться – его машина ждет в аэропорту и он доберется домой сам.

* * *

   Мистер О подал пожилой покупательнице чек и пожелал всего наилучшего. Когда она выходила из его магазина, неся в руках игровую приставку «Нинтендо», он заметил двух чернокожих юнцов, стоявших у витрины и что-то разглядывавших. По-видимому, их внимание привлек плейер для компакт-дисков – последняя модель фирмы «Панасоник». Парни были одеты в явно только что купленные черные кожаные пиджаки, обуты в дорогие кроссовки «Рибок» и с ног до головы увешаны золотыми цепочками и браслетами. Вряд ли это сутенеры, подумал мистер О, уж слишком молоды. Скорее торговцы наркотиками. Он вздохнул и приготовился ждать, когда они наконец решат, покупать понравившуюся вещь или нет. Мистер О не слишком любил своих клиентов, хотя именно они давали ему средства к существованию. Но небольшой капитал не позволял ему открыть магазин в более престижном районе Лос-Анджелеса. Пока он не накопит достаточно денег, ему придется оставаться на востоке города, в квартале, населенном чернокожими. Аренда помещения стоила недорого, а вот безопасность представляла серьезную проблему. После того как мистера О дважды ограбили вооруженные налетчики, он всегда держал под прилавком небольшой автоматический пистолет.
   Его жена сидела за другим прилавком в дальнем конце магазина и читала корейскую газету. Она мельком взглянула на вошедших подростков и опять углубилась в чтение.
   – Что желаете? – обратился к посетителям мистер О.
   Один из юношей кивнул на витрину.
   – Мы хотим посмотреть ту систему, что на витрине. Ту, в которой есть плейер для компакт-дисков.
   – Она стоит шестьсот сорок девять долларов, – предупредил мистер О.
   Подросток с вызовом вскинул подбородок.
   – У нас есть деньги! – резко сказал он.
   Мистер О послушно пошел к витрине.
   – Эти чертовы корейцы знают, как обращаться с солидными клиентами! – заметил один из мальчишек.
   – Да уж это точно! Уважать они умеют, – согласился второй.
   Мистер О презрительно фыркнул. Он хотел объяснить этим юнцам, что уважение еще нужно заслужить. Трудно уважать людей, которые не делают ничего полезного, а целыми днями слоняются по улицам, продают наркотики и стреляют друг в друга. Мистер О люто ненавидел восточные районы Лос-Анджелеса. Во время волнений 1992 года его магазин разграбили, и он всерьез подумывал о том, чтобы перебраться на Восточное побережье страны, где межнациональные отношения не были такими напряженными, как в Лос-Анджелесе. Если бы его старшая дочь не училась на втором курсе юридического колледжа, семья, возможно, и переехала бы. Время от времени мистера О вдруг охватывало желание отремонтировать магазин, завезти новые товары, но он не мог переступить через горечь и отвращение и к этой убогой лавке, и к этому району, да и вообще к этому городу. Людей, приходящих к нему за покупками, нужно просто терпеть, вот и все. Взяв с витрины плейер, мистер О вернулся к прилавку и показал товар подросткам.
   – Это последняя модель, очень хорошая, – пояснил он.
   – Правильно!..
   – Мы ее берем, – сказал второй и протянул продавцу карточку «Америкен экспресс».
   Мистер О взял ее, подошел к кассе и сунул в считывающее устройство. Пока он ждал подтверждения того, что карточка в порядке, его взгляд упал на специальный бюллетень с фамилиями и номерами счетов, лежавший рядом с кассой. Это был список находящихся в розыске. Увидев там имя Джастин Дэвис, кореец широко раскрыл глаза. Он проверил номер карточки. Все совпадало! У него вспотели ладони. Нажав на кнопку «отмена» на считывающем устройстве, он позвал жену. Подростки с изумлением наблюдали за ним.
   – В чем дело, старик? – спросил один из них.
   – Нет-нет, все в порядке, – заверил их мистер О. – Просто машина сегодня почему-то барахлит.
   Он начал быстро говорить с женой по-корейски, прося ее обслужить покупателей, пока он позвонит в полицию из своего кабинета. Широко улыбаясь, миссис О сунула карточку в считывающее устройство еще раз.

* * *

   На столе полковника зазвонил местный телефон. Он снял трубку и сделал знак тучному сержанту, что тот может быть свободен. Подождав, пока за ним закрылась дверь, полковник начал разговор. Человек на другом конце провода не назвал себя, так же как и полковник.
   – Наши друзья в Большом яблоке начали задавать вопросы относительно Дамиена О'Брайена, – сказал голос в трубке.
   – Ничего серьезного, я надеюсь? – спросил полковник.
   – Вроде бы, обычная процедура, – отозвался его собеседник. – Они прислали нам его фотографии, снятые скрытой камерой, паспортные данные, взятые из иммиграционной службы, и отпечатки пальцев, которые он оставил на бутылке пива «Будвайзер». Просят прислать информацию о нем. Копия просьбы отправлена в Королевскую тайную полицию. Предполагается, что мы взаимно проверим наши данные.
   – Приятно сознавать, что они не сидят на месте, – произнес полковник. – И когда они получат ответ?
   – Думаю, нам понадобится по крайней мере день или два. Масса работы, знаете ли...
   – Они догадаются. У них ведь есть собственные осведомители.
   – Примета времени, – философски заметил голос в трубке. – Тем не менее я считал, что вам будет полезна эта информация.
   – Разумеется! – подтвердил полковник. – Надеюсь, на этом их интерес к данному делу закончится.
   – Будем надеяться, – сказал голос. – Я буду держать вас в курсе.
   Связь прервалась, и полковник повесил трубку. На его губах появилась жесткая усмешка. Ну что ж, тем лучше!

* * *

   Стоявший на прикроватной тумбочке телефон резко зазвонил и разбудил Коула Говарда. Он потянулся за трубкой, но, не успев взять ее, услышал, что Лиза уже говорит с аппарата на нижнем этаже. Говард искоса посмотрел на радиочасы. Было семь тридцать. Он потер глаза и зевнул. В восемь часов Лиза играет в гольф, значит, она, как обычно, тихонько выскользнула из постели, а он даже не проснулся.
   Говард услышал ее шаги внизу в холле. Она остановилась у лестницы и крикнула:
   – Коул! Возьми трубку, это папа.
   Говард опять потянулся к телефону.
   – Доброе утро, Тед, – проговорил он сонным голосом.
   – Все еще в постели? – язвительно поинтересовался Клейтон.
   Для него было делом принципа приходить на работу раньше всех остальных сотрудников компании. Он утверждал, что в утренние часы ему лучше думается, но Говард подозревал, что на самом деле ранний приход на службу давал ему возможность пройти через кабинеты своих подчиненных.
   – Вчера поздно лег, – соврал Говард. – У вас ко мне какое-то дело?
   – Мои компьютерщики получили кое-какие результаты и хотели бы показать их тебе. Похоже, они совершили настоящий прорыв, используя одну из своих программ.
   Говард окончательно проснулся, сел на кровати и попытался пригладить спутанные волосы.
   – Великолепно! Куда мне подъехать?
   – Приезжай в наши лаборатории. Я распоряжусь, чтобы тебя пропустили. Скажешь вахтеру, что ты идешь в Научно-исследовательские лаборатории обработки изображений, он покажет тебе дорогу. Спросишь Джоди Уаймена.
   Говард повторил имя, чтобы лучше запомнить.
   – Можно приехать прямо сейчас? – спросил он нетерпеливо.
   – Если тебе это удобно, – ответил Клейтон. А затем, немного поколебавшись, добавил: – Коул... Когда ты встретишься с Уайменом, не пугайся его вида, ладно? Внешность у него и в самом деле необычная, но ведь он творческая натура. Договорились?
   – Договорились... – откликнулся заинтригованный Говард.
   Через час он уже шел по коридору, белые стены которого, казалось, сотрясались от звуков песни группы «Лед Зеппелин». Музыка была включена на полную громкость. К карману пиджака агента был прикреплен временный пропуск, дававший ему право пройти только в ту часть здания, где работал Уаймен. Датчики, установленные на каждой двери, считывали магнитный код на пропуске. Как объяснили Говарду, если он попытается проникнуть в другие помещения лаборатории или пройти вообще без пропуска, включится сигнал тревоги.
   Наконец Говард нашел дверь с пластмассовой карточкой, на которой стояло: «Джоди Уаймен, кандидат наук, и Билл Макдауэлл, кандидат наук». Оглушительная музыка слышалась именно оттуда. К тому же из-за двери явственно доносился сладковатый запах марихуаны. Говард громко постучал, и дверь распахнулась. Войдя в помещение, Говард увидел двух мужчин, стоявших к нему спиной. Они раскачивались в такт песне и играли на воображаемых гитарах. Лаборатория выглядела точной копией той, в которой работала Бонни Ким, только оборудования в ней было побольше. Как и в лаборатории Бонни, здесь тоже не было окон.
   Говард прошел внутрь и закрыл за собой дверь. Мужчины все еще не замечали его. Их тела сотрясались, подчиняясь музыкальному ритму. Неожиданно они начали синхронно танцевать и вдруг одновременно резко повернулись. Своим видом они явно хотели походить на музыкантов ансамбля: закрыв глаза, откинув назад волосы и открыв рты, они как будто играли на несуществующих гитарах. В стеклянной пепельнице рядом с лазерным принтером дымился окурок. Песня кончилась, мужчины открыли глаза, их лица выражали экстаз. Им было лет по двадцать пять, но, глядя на них, можно было подумать, что эпоха хиппи еще не прошла: они были одеты в свитера, джинсы «Леви», потертые на коленях, и кожаные сандалии. Оба уже несколько дней не брились.
   Осознав, что в лаборатории кроме них кто-то есть, мужчины удивленно переглянулись. Один из них начал что-то говорить, но в это время началась следующая песня, и Говард ничего не услышал. Второй мужчина ринулся к плейеру и выключил его.
   – Простите, – пробормотал он. – Нам нужна была инъекция «Лед Зеппа», иначе мы не могли бы работать.
   – Здорово прочищает мозги! – поделился своими наблюдениями его коллега и, взглянув на Говарда, спросил: – А кто вы, собственно, такой?
   – Коул Говард, – ответил тот, подождал немного и добавил: – Я из ФБР.
   Парень, который выключил плейер, виновато взглянул на пепельницу. Второй шагнул вперед и протянул руку. Говард заметил, что он носит кольцо того типа, что носили хиппи еще в шестидесятых годах. Кольцо было зеленым, но что это означает, Говард не мог вспомнить.
   – Меня зовут Уаймен, – представился мужчина. – Здравствуйте.
   Пока они обменивались рукопожатием, второй мужчина быстро смял окурок и бросил его в мусорную корзину.
   – Это Билл Макдауэлл, – представил приятеля Уаймен. – Он помогает мне в работе с видеопленкой.
   Говард пожал Макдауэллу руку. Ладонь его была горячей и потной.
   – Рад с вами познакомиться, – сказал Говард, не сводя глаз с Макдауэлла.
   Он хотел дать ему понять, что не очень разумно баловаться наркотиками, когда ожидаешь визита агента ФБР.
   – Хотите пива? – предложил Уаймен, открывая холодильник и доставая банку.
   Говард отказался. Тогда Уаймен сам вскрыл банку и сделал глоток.
   – А как насчет кофе? – поинтересовался Макдауэлл. – Правда, он из автомата.
   – Кофе выпью с удовольствием. Со сливками, пожалуйста, и без сахара, – отозвался Говард.
   Макдауэлл энергично порылся в карманах и виновато пожал плечами.
   – Нет мелочи, – пробормотал он.
   Говард извлек из своего кармана несколько двадцатипятицентовиков и подал Макдауэллу. Когда тот вышел в коридор, Уаймен поставил стул перед компьютерным терминалом и предложил Говарду сесть.
   – Клейтон показывал вам снимки, которые нам уже удалось получить? – спросил Уаймен.
   Говард кивнул.
   – Я думаю, вам понравится то, что мы сделали на этот раз, – продолжал программист.
   Его пальцы забегали по клавиатуре.
   – Пока мы все оставили в компьютере, но распечатать для вас те фотографии, которые вам нужны, – минутное дело.
   Он включил большой монитор. На экране появилась картинка: лысеющий мужчина средних лет с переговорным устройством в руках. У Говарда упало сердце – качество изображения было таким же, как и на фотографиях, переданных ему Клейтоном.
   – На этой стадии мы были перед последним уик-эндом, – пояснил Уаймен.
   Говард почувствовал огромное облегчение.
   – Мы в основном шли по тому же пути, что и парень, который работал до нас.
   – Это была девушка, – поправил его Говард. – Бонни Ким.
   – Пусть будет девушка. Сначала мы усреднили изображение соседних предметов, но затем пошли дальше и пропустили нечеткие участки снимка через несколько программ, позволяющих увеличивать пиксели. Это позволило немного улучшить качество, но, как вы понимаете, не слишком.
   – Клейтон говорил мне, что вам удалось убрать искажения, вызванные движением самолета, – сказал Говард.
   – Да. Именно в этом мы добились максимального улучшения. Странно, что эта... как ее... Ким не попыталась прибегнуть к такому способу.
   – Ее очень поджимали сроки, – сухо сказал Говард.
   Неожиданно он почувствовал странное желание защитить Бонни Ким от язвительных комментариев программиста.
   – Вы сказали, что продвинулись еще дальше?
   Уаймен провел по волосам чисто женским жестом, странно контрастировавшим с растительностью на лице и обкусанными ногтями. Его пальцы опять замелькали на клавишах.
   – Мы использовали один из вариантов преобразования Хью и преобразование Фурье. Ким рассказывала вам о них? С их помощью можно обнаружить связь между пикселями.
   – Честно говоря, не помню, – сознался Говард.
   Уаймен усмехнулся. Вернулся Макдауэлл, неся пластмассовый стаканчик с кофе, который был просто черным, но Говард промолчал. Макдауэлл наклонился над столом и следил за действиями Уаймена, работающего на клавиатуре.
   Экран очистился. Затем на нем опять появилось изображение мужчины с переговорным устройством. На этот раз оно было настолько четким, что, казалось, снимок сделан с расстояния в шесть футов. Говард был поражен.
   – Боже мой! – выдохнул он.
   – Ну как, неплохо, а? – с гордостью спросил Уаймен.
   – Как вам удалось этого добиться? – прошептал Говард, придвигаясь ближе к экрану.
   Изображение казалось ясным, как на экране телевизора. У мужчины были черные волосы, уже начавшие редеть, и густые черные усы. Если в ФБР есть данные на этого человека, не составит никакого труда удостовериться, что это именно он.
   – Я тебе говорил, что ему понравится! – обратился Уаймен к Макдауэллу.
   Он опять повернулся к Коулу.
   – Я не удивлен, что ваши люди незнакомы с этим методом, он почти полностью засекречен. Мы разработали его для военных. При его использовании необходим очень мощный компьютер. Программа анализирует каждую точку на снимке и затем выполняет ряд сложных расчетов. Мы запустили ее в пятницу и занимались этим все выходные.
   – Не забудь сказать ему о пространственной программе! – напомнил Макдауэлл.
   Уаймен крутанулся в кресле и спросил с довольной ухмылкой:
   – А ты думаешь, он поймет? Я и то с трудом понял!
   Мужчины оба фыркнули, как школьники.
   – Мы можем рассказать о пространственных масках, которые удалось получить путем частотной детализации, – предложил Макдауэлл и захихикал, словно девчонка.
   – Ну ладно, – засмеялся Уаймен.
   Говарду было неприятно сознавать, что он является объектом их насмешек, но он понимал, что в данном случае нуждается в их специальных знаниях.
   – Сколько лиц вам удалось получить? – спросил он, отхлебнул кофе и сморщился – напиток был с сахаром.
   – Около дюжины, – ответил Уаймен. – Мы отобрали те, что, как мы считали, нужны вам больше всего – парней, стоявших на земле под самолетом, и снайперов. Если вам нужен еще кто-то, скажите нам, и мы получим их изображения через пару дней.