– Интересно, почему именно теперь ты обратила на это внимание? Что на самом деле случилось, Лили? Что в действительности тебя беспокоит?
   – Вас это абсолютно не касается, мистер Элиот. Позвольте пройти – у меня еще масса дел.
   По мере того как день клонился к вечеру, Морган все отчетливее понимал, что Кэсси продолжает переживать из-за Лили. Он готов был поклясться, что и Пенелопа стала испытывать беспокойство. Только Роберт по-прежнему оставался невозмутим, и, скрестив руки на груди, поглядывал на Лили с осуждением.
   Но Лили, казалось, ничего этого не замечала. Она полностью ушла в себя. Девушка почти все время молчала и за целый день ни разу не вышла из дома. Она лишь медленно бродила из комнаты в комнату, задумчиво поглядывая вокруг, или с безучастным видом присаживалась где-нибудь на стул и надолго замирала, не шевелясь.
   Ближе к вечеру Морган увидел ее в гостиной.
   – Над этой комнатой надо поработать, – промолвила Лили, глядя на сморщившиеся обои.
   – Поработать? – переспросил он.
   – Здесь темно и мрачно. Гм-м… – Ее брови вопросительно приподнялись. – А может, и нет. – Она посмотрела на Моргана. – А вам как кажется?
   Он открыл было рот, чтобы ответить, но девушка тут же оборвала его:
   – Впрочем, не важно. – И, отвернувшись, направилась к двери.
   Морган, не задумываясь, устремился к ней и коснулся ее руки. У Лили перехватило дыхание, и он подумал, что, вероятно, испугал ее. Значит, ему все-таки удалось прорваться сквозь плотную пелену отчуждения, которая окутывала ее, с удовлетворением подумал Морган. Ее глаза вспыхнули, встретив его вопросительный взгляд.
   – Отпустите меня, мистер Элиот, – потребовала она, стараясь говорить решительно, но ее голос был слабым и слегка дрожал.
   – Я просто хотел спросить, все ли в порядке, – произнес он, не представляя, что еще можно сказать.
   – Почему вы постоянно задаете мне один и тот же вопрос? Все прекрасно, мистер Элиот. – Лили попыталась высвободить руку. – Все просто великолепно.
   – Тогда почему вы весь день мечетесь по комнатам и даже во двор ни разу не вышли?
   – Я же сказала: дом в ужасном состоянии! Но я намерена вернуть ему былую красоту. – Лили опустила взгляд на свою руку. – Отпустите же меня, – с внезапным раздражением повторила она. – У меня полно дел.
   В тот день Морган не покинул Блэкмор-Хаус, как намеревался. Он лишь пообещал себе, что непременно сделает это завтра. А потом наступило следующее утро, затем еще и еще. Было бы вопиющей безответственностью бросить Лили и детей именно сейчас, убеждал себя Морган, когда Марки и Жожо прикованы к постели, а сама Лили продолжает словно в забытьи бродить по дому.
   Вскоре, однако, выяснилось, что повар и дворецкий совсем не больны – они ушли. Просто собрали свои вещи и покинули Блэкмор-Хаус, даже никого не предупредив.
   Когда Лили сообщили об их уходе, она лишь пожала плечами, заметив, что ее это совсем не удивляет, и продолжила свои бесцельные скитания по комнатам.
   Так проходили дни. В доме повисла зловещая тишина. Никто больше не наносил визитов в Блэкмор-Хаус. Даже очарованные красотой Лили светские хлыщи после злосчастной газетной статьи куда-то исчезли.
   Казалось бы, Морган должен был испытать удовлетворение – разве не этого он хотел? Но почему-то угнетающая тишина действовала на него еще хуже, чем так раздражавший его прежде стук входной двери. Он с тревогой поглядывал на Лили, которая время от времени как сомнамбула, ничего не замечая вокруг, дефилировала мимо него и по-прежнему упорно не желала покидать Блэкмор-Хаус.
   Некогда отважная и дерзкая, Лили теперь превратилась в поверженное существо с израненной душой. И изо дня в день видеть эту незнакомую женщину ему было куда больнее, чем прежнюю сумасбродную и беспечную Лили.
   В субботу, ближе к вечеру, Морган вошел в притихший дом. Он знал, что Роберт, Пенелопа и Кэсси ушли гулять в Центральный парк. Сокрушенно покачав головой, Морган подумал о том, что пора бы кому-то начать присматривать за детьми. Хотя Роберт и выглядит старше своих лет, он все равно продолжает оставаться ребенком и нуждается в заботе взрослых. Даже ему нужны родители, а девочкам – тем более.
   Но Морган заставил себя не думать об этом, как не думал в последние дни и о Джоне Крэндале. Сейчас самое главное – Лили. Он просто обязан заставить ее очнуться.
   Он не сделал и десятка шагов, как услышал громкий стук, а затем пронзительный крик Лили.
   – О Боже! – пробормотал Морган. – Что на этот раз?
   Лили стояла на коленях в коридоре и потряхивала рукой от боли. Опустившись на пол рядом с девушкой, Морган, не обращая никакого внимания на протесты, взял ее руку в свою. Какой же маленькой и нежной казалась ее ладошка в его руке! Его сердце бешено застучало. Он поднял взгляд – глаза Лили были полны слез.
   Морган хотел стереть слезы с ее щеки, но она отклонилась в сторону и потянулась к молотку. Он перехватил ее руку.
   – Позволь мне закончить эту работу, – сказал Морган.
   – Нет, я сама. – Она посмотрела на него. – Я уже просила вас оставить меня.
   – Черт побери, Лили! Почему ты не позволяешь мне помочь тебе?
   В глазах девушки появилось отчаяние:
   – Помочь мне?
   По выражению ее лица Морган понял, что она говорит совсем не о молотке и гвоздях.
   – И как же вы думаете сделать это? – прошептала Лили. – Попробуете повернуть время вспять? Уговорите моих родителей воздержаться от их последней поездки? Скажете им, что погода плохая, а они слишком много выпили? – Слезы сдавили ей горло, потекли по щекам, и она замолчала.
   В последнее время Морган много узнал о прошлом Лили. Но лишь теперь картина, которую он рисовал в своем воображении, стала полной. До сих пор все собранные информаторами сведения и его собственные догадки относительно образа жизни и характера этой женщины подтверждались. Но после заметки в «Нью-Йорк таймс» он стал смотреть на Лили совершенно по-иному. Ее рассказ о брате, фраза о том, будто она не знает, что такое любовь, а теперь эти печальные воспоминания о родителях – все это никак не соответствовало первоначальному представлению Моргана о семействе Блэкморов.
   Прежде он считал, что Лили была избалованным ребенком, испорченным и неуправляемым. Он думал, что богатые родители Клода и Лили, любившие своих детей до безумия, во всем потакали им. Судя по многочисленным заметкам, которые Морган отыскал в старых газетах, брат и сестра были неразлучны, они повсюду появлялись вместе. Это подтвердила и сама девушка. Без сомнения, Клод Блэкмор был очень предан своей сестре.
   Однако если их отношения действительно были столь тесными, то почему Лили сказала ему, что сомневается в любви брата и вообще не знает, что такое любовь?
   А ее родители? Получается, что они беспечно отправились на лодочную прогулку, несмотря на плохую погоду. Кроме того, они постоянно предоставляли детей самим себе. Морган вспомнил рассказ Лили о том, как они вместе с братом пошли покупать ему шляпу. Потом он подумал о том, что только родители, которые совершенно не интересуются своими детьми, могли допустить, чтобы их дочь отправилась на бал в мужском наряде. Да, получалось, что родители Клода и Лили, которых он считал нежными и заботливыми, не уделяли детям почти никакого внимания.
   Так вот почему Лили не имеет ни малейшего представления о том, как управляться со своими племянниками, с неожиданной ясностью понял Морган. Потому что ею самой в детстве никто не занимался.
   С таким трудом собранная им и его осведомителями головоломка рассыпалась как карточный домик. Будто кто-то небрежно дотронулся до хрупкой постройки рукой, и карты, смешавшись, одна за другой посыпались на пол.
   – Лили… – прошептал он и двинулся к ней. Девушка отступила на шаг.
   – Может быть, вы хотите вернуть мне десять бесплодно прожитых лет? Или собираетесь заставить Нью-Йорк вновь принять меня?
   Он лишь молча смотрел на нее, не зная, что ответить.
   – Нет, Морган, вы не сможете сделать ни того, ни другого. И я не смогу.
   – Но если вы действительно так сильно этого хотели, то должны были бороться. Бороться за то, чтобы люди вас поняли. Вы должны были заставить их простить вас.
   Лили невесело рассмеялась:
   – Простить меня? Так вот о чем, по-вашему, я должна была просить их? А вам никогда не приходило в голову, что это Нью-Йорк должен был бы просить у меня прощения?
   «Конечно, нет», – едва не ответил Морган. Ведь это именно она позировала обнаженной Рейну Готорну, а не кто-то другой. И Нью-Йорк тут ни при чем. Однако то, что он увидел в глубине ее глаз, заставило Моргана удержаться от этих слов.
   – Вы должны сражаться за то, чтобы остаться здесь, – сказал он вместо этого. – Бороться, а не думать о том, как бы поскорее убежать.
   – Но как?
   – Вспоминайте о Клоде. Хотите вы признавать это или нет, но все знали, что он любил вас.
   – Все знали? – жестко спросила она. – Значит, они ошибались.
   – Как вы можете так говорить! Он ведь пытался помочь вам.
   – Интересно, каким образом? – усмехнулась девушка.
   – Картина.
   У Лили перехватило дыхание, мозг лихорадочно заработал. Картина. Моргану известно о картине.
   Сама Лили видела ее лишь однажды, десять лет назад. Иногда у девушки появлялось странное чувство, что она все это придумала, что картина существовала лишь в ее воображении. Но одного короткого слова Моргана оказалось достаточно, чтобы заставить ее вновь испытать чувство жесточайшей вины.
   – Вы знаете о картине? – спросила она сдавленным голосом.
   – Да, Лили, знаю.
   То, что Моргану известно ее прозвище – Пурпурная Лили, было достаточно неприятно, но при мысли о том, что он слышал, почему ее так назвали, девушка пришла в ужас.
   Если она когда-либо и сомневалась в том, что он считает ее самой презренной из женщин, то теперь сомнений не осталось. Конечно, в его представлении она всегда была падшей и безнравственной особой.
   – А еще я знаю то, – продолжил Морган, – что эту картину приобрел Клод.
   Перемена, произошедшая с Лили после его слов, поразила Моргана. Девушка пошатнулась и судорожно ухватилась за дверной косяк.
   – Клод купил картину?!
   – Если бы вы не уехали из города, то, несомненно, узнали бы об этом первой. Теперь вы убедились, что брат действительно любил вас, Лили?
   Лили гневно обернулась к нему.
   – Вы ошибаетесь. Он никогда не любил меня. Не любил! – громко воскликнула она.
   Морган внимательно смотрел на девушку – на ее лице отражалась целая буря чувств. Лили закрыла глаза и надолго замолчала. В тот момент, когда Морган подумал, что едва ли услышит от нее еще хоть слово, она неожиданно заговорила:
   – После того как из-за этой картины разразился скандал, Клод кричал и проклинал меня. Он сказал, что больше не желает меня видеть. – Девушка подняла глаза. – Так что относительно Клода вы заблуждаетесь, – повторила она. – Я не собиралась убегать и прятаться. Я и не думала уезжать – мне отчаянно хотелось остаться. Но брат потребовал, чтобы я покинула город.
   Морган ожидал, что Лили будет жаловаться на несправедливость Клода, но никак не рассчитывал услышать это. Зачем же Клод купил картину, если не для того, чтобы защитить свою сестру? Зачем ему понадобился портрет обнаженной Лили? Ответ мог быть только один, и этот ответ никак не устраивал Моргана.
   – Он даже не позволил мне приехать в Блэкмор-Хаус, когда умерла Абигайль, его жена. Не разрешил мне проводить ее в последний путь. Ему не нужна была моя помощь, и он не хотел, чтобы я увиделась с детьми. Как будто уже одно мое присутствие могло запятнать их.
   Поток слез вновь хлынул из глаз девушки, словно это признание принесло ей нестерпимую боль. Но на этот раз, когда Морган вновь приблизился к ней, она не оттолкнула его. Он бережно обнял ее, такую маленькую и хрупкую, и прижал к своей груди. От ее слез его рубашка промокла, но он не обращал на это внимания, а лишь нежно поглаживал ее по волосам и еле слышно шептал ей слова, смысл которых сам едва понимал.
   Как он хотел помочь ей и как долго подавлял в себе это желание! Но больше он не будет противиться властной силе, овладевшей его сердцем. Если раньше его удерживали от сближения с ней мысли о Джоне Крэндале, о злополучной газетной статье и о той картине, то теперь, когда он вновь чувствовал тепло ее тела, все это показалось Моргану мелким и незначительным.
   Они сидели рядом на полу в узком коридоре, и солнечные лучи, лившиеся из спальни, освещали их. Почему ему так хорошо, когда он держит эту женщину в своих объятиях? Неужели только потому, что она смогла сразу понять его?
   Морган вновь мысленно перенесся в ночь их первой встречи, когда он ощутил удивительное спокойствие в окружавшем его мире бурь и гроз. Сейчас, как и тогда, на него вновь снизошел покой. Удивительно, подумал Морган, он чувствует себя умиротворенным, только когда обнимает женщину, которую весь Нью-Йорк называет Пурпурной Лили.
   С каким-то неистовством он привлек девушку еще ближе к себе и зарылся лицом в ее волосы. Он целовал шелковистые пряди, желая успокоить и утешить ее. Затем его губы коснулись ее лба, и Морган снова ощутил восхитительную нежность ее кожи. Он поцеловал ее висок, потом щеку, делая это так бережно и так медленно, словно хотел поцелуями осушить ее слезы.
   И Пурпурная Лили исчезла. Перед ним осталась только Лили. Его Лили, подумал он неожиданно. Его Лили, за которой всякие подлецы шпионят в ее собственном доме и которая беспечно выбрасывает отличную кухонную утварь.
   Он поцеловал ее в губы и сразу почувствовал, как она сжалась.
   – Лили, – выдохнул Морган, – позволь мне целовать тебя.
   Когда он стал ласкать языком ее губы, она приоткрыла их. Поймав ее свежее дыхание, Морган застонал от наслаждения. Не требовательно и властно, а бесконечно нежно он проник в ее рот, словно моля ответить на поцелуй.
   – Да, – прошептал он, когда она нерешительно попыталась отстраниться. Все его тело отяжелело от желания.
   Нежно и осторожно, чтобы не испугать Лили, он продолжал ласкать ее и вдруг почувствовал, что в ней начинает разгораться страсть – она словно стала таять в его объятиях. Он опустил руки ниже и прижал ее к себе.
   Они словно открывали себя заново. Как будто искали дорогу друг к другу. Морган провел языком по ее нижней губе, слегка потянув за нее, затем обеими руками приподнял подбородок Лили, чтобы проникнуть в нее еще глубже.
   Их поцелуй был долгим и страстным. Он запустил пальцы в волосы девушки, и они свободно рассыпались у нее по плечам.
   Она вдруг отступила от него, а ее рука взметнулась к волосам – от прически не осталось и следа.
   – Нет, – прошептала Лили с неожиданной горячностью, и краска стыда залила ей щеки.
   – У тебя такие чудесные волосы! – пробормотал Морган, вновь притягивая ее к себе.
   Девушка уперлась рукой ему в грудь.
   – Волосы, которые я не покрываю, как все настоящие леди, – сказала она, делая ударение на каждом слове.
   – Ш-ш-ш… Перестань! Не говори о себе таким тоном.
   – Почему же? Ведь только так все обо мне и говорят.
   – Нет, не все. – Он вздохнул. – Больше никто не посмеет так говорить о тебе.
   И это было правдой. Отныне все для него изменилось. Морган пообещал себе: чтобы упрятать Крэндала за решетку, он больше не будет пытаться добыть какую-то информацию об этом мерзавце за спиной Лили. Он и так уже достаточно долго обманывал девушку, выдавая себя за другого.
   И вновь Морган мысленно приказал себе покинуть Блэкмор-Хаус, хотя, держа Лили в объятиях, прекрасно понимал, что не сможет уйти. Однако к чему их все это приведет? Сможет ли он продолжать жить во лжи? «Нет, – подумал Морган, – с обманом пора кончать». Но как признаться во всем? Как сказать Лили, что он совсем не бедный рабочий, не слесарь, что он богат, возможно, даже значительно богаче ее?
   Он не знал, как следует поступить в этой ситуации, – пока не знал. И он лишь еще крепче прижал девушку к своей груди. «Придется еще некоторое время скрывать от нее правду», – подумал он.
   – О чем ты думаешь? – спросила она.
   – Думаю, как избавиться от некоторых воспоминаний, – ответил он, удивляясь своей неожиданной откровенности.
   Лили слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него:
   – А что ты пытаешься забыть? Ты хочешь забыть Дженни? Если бы все было так просто!
   – Даже не знаю. – Его пальцы нежно скользнули вниз по ее руке. Он задумался. – Будем считать, что все уже забыто.
   – Так было бы легче всего.
   Улыбка смягчила черты его обычно сурового лица.
   – Да, ты права. Думаю, все мы пытаемся что-то забыть. – Он пристально посмотрел на нее: – Разве не так?
   По выражению глаз девушки Морган понял, что угадал одно из ее заветных желаний.
   – Да, но между нами есть существенная разница. Всем прекрасно известно, что именно хотела бы забыть я, – сказала Лили. – И поэтому едва ли не каждый с мстительной радостью старается напомнить мне об этом.
   В ее словах не было горечи – только покорность судьбе.
   Его сердце сжалось от сочувствия Лили, и собственное прошлое отступило чуть дальше во тьму забвения.
   Морган снова поцеловал девушку. Она попыталась сопротивляться, но он ласково прошептал, касаясь ее губ:
   – Да, любовь моя. Позволь мне сделать это.
   Он слегка откинулся назад, чтобы посмотреть на Лили. Ее глаза были закрыты. Он вновь привлек девушку к себе, нежно коснулся ее шеи, затем его пальцы скользнули вниз по плечу и дальше – к восхитительной полной груди.
   У Лили перехватило дыхание, и она испуганно посмотрела на него. Морган поцеловал ее веки, заставив глаза вновь закрыться. Он что-то еле слышно нашептывал ей на ухо, обжигая кожу горячим дыханием. Его пальцы задержались на соске, медленно обводя его. Тонкая ткань платья не могла скрыть от него охватившего девушку желания.
   – Милая… моя милая Лили! – пробормотал он.
   – Мне не следует оставаться здесь, – сказала она чуть хрипло.
   – Но мне так хочется, чтобы ты была именно здесь. – Морган уже ласкал другую грудь. – Боже, как я хочу, чтобы ты была рядом!..
   Сердце Лили затрепетало еще сильнее, когда он стал целовать ее в шею.
   – Морган! – все-таки сумела вымолвить она.
   – Ш-ш-ш, принцесса.
   – В доме же дети!
   – Они ушли в парк. – Какое счастье, что они ушли, подумал он. Он хотел Лили. Все его тело изнывало от желания, отяжелевшая плоть требовала удовлетворения. – Они вернутся еще очень не скоро.
   Лили застонала, когда Морган приподнял ее юбку и прижался к ней, позволяя ощутить всю силу своей неистовой страсти. Он почувствовал ее восхитительную влажность и понял, что и она готова принять его. Сдерживаться дальше стало для него настоящей мукой, и он прерывисто вздохнул.
   Продолжая крепко обнимать ее, Морган прислонился спиной к стене. Он сгорал от безумного желания обладать этой женщиной, насладиться ее пробудившейся страстью. Она была необходима ему как воздух.
   Не прерывая поцелуя, Морган ловко расстегнул мелкие пуговки манишки Лили. Глаза девушки были по-прежнему закрыты, она слегка прикусила нижнюю губу, словно пытаясь сдержать стон наслаждения. Морган снова коснулся ее гy6, нежно проведя по ним языком, и она ответила на его поцелуй.
   Руки Лили судорожно сжали плечи Моргана, а все ее тело напряглось, когда он стал гладить ее бедра, а затем нежно коснулся самого сокровенного места. Девушка замерла и, кажется, перестала дышать.
   – Все в порядке, Лили, – прошептал он срывающимся от желания голосом. – Позволь мне любить тебя.
   Но все отнюдь не было в порядке. По крайней мере для нее. С поразившей Моргана неожиданной силой она оттолкнула его и уперлась руками в его грудь.
   – Нет!
   – Лили… – растерянно произнес он, все еще ощущая желание, сильнее которого он ничего в своей жизни не испытывал.
   – Нет! Слышишь, нет! Я не Пурпурная Лили!
   Из глаз девушки брызнули слезы, а лицо исказилось от боли.
   – Лили, – дотронувшись до ее щеки, мягко сказал Морган и почувствовал смущение. – Я совсем не думал о Пурпурной Лили.
   – Разве ты мог не думать о ней? – Лили отступила от него на шаг и одернула юбку.
   – После того как встретил тебя, – сказал он, и голос его сорвался от переполнявших его чувств, – вновь и вновь я забывал о Пурпурной Лили. А сейчас я думал только о Лили Блэкмор – о женщине, которая полностью овладела моими мыслями после первой же встречи. Я думал о женщине, способной проявлять к людям доброту и участие, хотя сама упорно пытается убедить всех в том, что она совсем другая.
   Да, он прав, внезапно понял Морган. Только сейчас ему стала ясна причина вызывающего поведения Лили – она хотела казаться безнравственной и распущенной и поэтому старалась шокировать всех своей дерзостью и возмутительными выходками.
   – Но почему, Лили? Почему ты скрываешь от людей, какая ты на самом деле? Почему хочешь, чтобы все думали о тебе только самое плохое?
   Девушка закрыла глаза и вздохнула. Через мгновение она посмотрела на Моргана:
   – Ты ошибаешься, Морган. Я всегда оставалась самой собой, и не моя вина, что люди истолковывали мои поступки в меру собственной испорченности. И никто никогда не считал нужным интересоваться, что я при этом чувствую.
   – Что же ты чувствуешь. Лили? – спросил он взволнованно. – Я хочу знать. Что ты чувствуешь?
   Морган ожидал, что она заговорит о том, как нелегко ей существовать в мире, где люди руководствуются только обязательными для той или иной касты правилами и не способны мыслить самостоятельно. Он думал, Лили скажет, что за десять лет изгнания успела позабыть об этих правилах или вообще не имела о них представления.
   – Я устала, – прервала его мысли девушка, – я страшно устала переживать из-за всего этого.
   Она отвернулась от Моргана, намереваясь уйти, но он удержал ее:
   – А разве тебе не все равно?
   Лицо девушки мгновенно вспыхнуло от гнева.
   – Конечно, нет! Мне никогда это не было безразлично.
   После этих слов она плотно сжала губы и вновь отвернулась. Морган понял, что сейчас ей больше всего хочется вырваться из его рук и убежать. Однако через несколько секунд она глубоко вздохнула и сказала:
   – Вы и представить себе не можете, каково это – входить в комнату и замечать, что все разговоры внезапно прекращаются. Вы не знаете, что я чувствую, когда вижу, как женщины, издали заметив меня, переходят на другую сторону улицы, лишь бы подол их юбок не коснулся моего. Да, мне не все равно, мистер Элиот! Но показать это кому-то – значит вручить своему врагу оружие, которым он сможет нанести мне очередной удар.

Глава 13

   Морган резко сел на жесткой и узкой постели. Он ощущал ужасную пустоту внутри. Грудь сдавило, словно ему не хватало воздуха.
   Было еще очень рано. Утреннее солнце едва успело позолотить лучами горизонт.
   Ему опять приснилась Дженни. Она тянула к нему руки. А потом снова и снова падала в бездну.
   Морган провел по лицу рукой, отбросив со лба непослушные волосы, затем несколько раз потер пальцами виски, словно хотел стереть из памяти гнетущие воспоминания. Но как бы он ни старался избавиться от ощущения собственной беспомощности, неизменно охватывавшего его при воспоминании о гибели Дженни, ему не удавалось.
   Морган уперся локтями в колени и закрыл лицо ладонями. На его широкой обнаженной спине заиграли солнечные блики.
   Все эти годы он старался не думать о Дженни. Чтобы забыть ее, он покинул Юг и перебрался в Нью-Йорк, где стал помогать тем, кто боролся против зла. Он долго учился. Первоначально добычей были мелкие воришки и заурядные мошенники, потом в сети стала попадаться «рыбешка» покрупнее. И вот наконец он стал в своем деле лучшим, а это означало, что теперь он мог, используя все свое умение и опыт, привлечь к ответу Джона Крэндала. Только когда этот мерзавец получит по заслугам, Морган, наверное, сможет забыть Дженни. Забыть ее последние слова.
   Мне нужна твоя помощь.
   Его вновь пронзила боль.
   Вчера он изо всех сил пытался отвлечься от мучительных воспоминаний. И на какое-то мгновение ему это удалось. Стоило прикоснуться к Лили, как память словно превратилась в чистый лист бумаги. Когда эта женщина оказалась в его объятиях, на него снизошел покой. Он никогда еще не чувствовал себя таким умиротворенным и счастливым. И таким полным жизни! Впервые после того рокового дня, который изменил его жизнь, он захотел забыть о своем прошлом навсегда. Просто стереть его из памяти – и начать все сначала. В тот миг он с удивлением понял, что ощущает непреодолимое желание поскорее забыть о девушке по имени Дженни, о юноше, которого звали Трей, а также о человеке, известном как Джон Крэндал. И все это из-за Лили.
   Сдавленный стон Моргана показался очень громким в маленьком флигеле. Он вскочил с кровати и заметался по комнатке, как дикий зверь в клетке. Нет, он не имеет права забывать! Ведь он пообещал, что Крэндал заплатит за все.
   После смерти Дженни он долгие годы готовился к тому, чтобы рассчитаться с этим человеком. Он стал бороться против тех, кто нарушал закон и творил неправедные дела. Это было нелегко и порой очень рискованно, но он никогда не пасовал перед опасностью и скоро стал одним из лучших в своем деле. Теперь все знали: если Морган начинал на кого-то охоту, то обязательно выходил из схватки победителем. Но на сей раз все было не так просто даже для него. До сих пор он не нашел доказательств связи Крэндала с преступным миром. Конечно, от дела его постоянно отвлекала Лили. Его мозг был настолько поглощен мыслями о ней, что едва удавалось думать о чем-то еще.