Ли Линда Фрэнсис. Пурпурные кружева

   Подходя к приемной перед кабинетом Крэндала, Лили услышала возмущенные голоса. Там явно шла перепалка.
   – Да будь ты проклята, женщина! Нам не заплатили ни цента!
   – Но у меня нет ваших денег.
   – Он должен был оставить наше жалованье у тебя! Мы сделали, что смогли.
   Лили была уверена, что это голос Марки.
   – Но вы так ничего и не обнаружили, – возразила в ответ женщина.
   – Об этом уговора не было. Обнаружили или нет, не в этом дело. Он должен был заплатить нам за то, что мы искали!
   – Право, сэр, я ничем не могу вам помочь. Испытывая неловкость оттого, что невольно стала свидетельницей столь странного разговора, Лили вошла в приемную.
   – Марки? Жожо?
   Ее бывшие дворецкий и повар тут же обернулись.
   – Миз Блэкмор?! – удивленно воскликнул Марки. – Что вы здесь делаете?
   – Я пришла просить Джона помочь мне найти замену вам двоим. – Она недовольно сдвинула брови. – А мистер Крэндал знает, что вы исчезли, даже никого не предупредив об этом? И может быть, хоть теперь вы скажете, что именно искали в моем доме?
   Марки молча переминался с ноги на ногу, а Жожо с хмурым видом уставился на носки своих ботинок. Наконец Марки выдавил:
   – Нам пришлось уйти от вас, потому что… мистер Крэндал предложил нам другую работу.
   – Да, так и было, – охотно подтвердил Жожо, кивнув головой. – Мы теперь работаем в другом месте. Мистер Крэндал сказал, что ему срочно нужна наша помощь. Если бы не это, мы обязательно попрощались бы. А так у нас просто не было времени.
   Лили с подозрением взглянула на своих бывших слуг. За кого они ее принимают? За круглую дуру?
   – Чем я могу помочь вам, мисс? – обратилась к Лили секретарша.
   – Мне нужно поговорить с мистером Крэндалом.
   – Как я только что сказала этим джентльменам, мистер Крэндал еще не вернулся в город.
   – Не вернулся? – Лили посмотрела на Марки: – Интересно, и как же он мог сказать вам, что вы ему нужны, если его до сих пор нет в Нью-Йорке?
   Жожо уставился на Марки.
   – Он прислал посыльного с запиской, – мгновенно нашелся бывший дворецкий и для убедительности покивал головой.
   – Ну да, – поддержал друга Жожо, – прислал посыльного.
   Лили не сомневалась в том, что посыльный от Крэндала существовал только в воображении ее бывших слуг. Однако ей срочно нужны были повар и дворецкий.
   – Какое удачное совпадение: вам нужны деньги, а мне – дворецкий и повар. Так почему бы прямо сейчас вам не отправиться в Блэкмор-Хаус вместе со мной?
   Марки и Жожо обменялись быстрыми взглядами.
   – Извините, миз Блэкмор, – ответил Марки, – но мы не можем вам помочь.
   – Почему? Что вас смущает? Детям и мне совершенно необходима помощь, чтобы как можно быстрее привести дом в порядок. – Лили не хотела просить этих людей ни о чем, но что ей оставалось делать? – Видите ли, мне скоро придется доказывать в суде, что я способна справиться с уходом за детьми.
   Марки тяжело вздохнул, а Жожо даже застонал, услышав это.
   – Как я уже сказал, миз Блэкмор, – через несколько секунд повторил Марки, – мы не можем. – Поколебавшись, он добавил: – В любом случае вам будет лучше без нас.
   Затем Марки с Жожо, обгоняя друг друга, буквально выбежали из приемной.
   Лили удивленно смотрела им вслед. Что означали эти слова: «В любом случае вам будет лучше без нас»?
   – Мне очень жаль, мэм, – снова обратилась к Лили секретарша. – Могу сказать вам только, что мистер Крэндал собирается вернуться на следующей неделе. Может быть, вы хотите оставить ему записку?
   Не в силах скрыть огорчение, Лили обернулась к женщине:
   – Нет, не стоит. – И, не проронив более ни слова, вышла из приемной.
   – Где ты была?
   Едва открыв входную дверь, Лили увидела в холле Моргана. Он был страшно зол.
   – У меня была назначена встреча.
   Лили не стала сообщать ему, что случайно встретила Марки и Жожо и получила от них отказ. К чему? В ответ Морган наверняка сказал бы ей, что именно этого и следовало ожидать, поскольку она просто неспособна сделать что-то путное.
   Лили заторопилась в свою комнату, чтобы переодеться и поскорее подключиться к работе. Мысль о том, что до посещения судьи остается все меньше времени, а слуг так и не удалось найти, заставила ее вновь похолодеть от ужаса. День начался на редкость неудачно. Но если Лили и надеялась, что все не приятности, уготованные ей судьбой на сегодня, уже позади, то она жестоко ошибалась: через несколько минут ее постигло новое огорчение.
   – Кто-то к нам стучит!
   Лили как раз спускалась вниз, когда Роберт распахнул входную дверь и замер в дверном проеме. Лили остановилась посреди лестницы. Все молчали.
   – Это резиденция Блэкморов? – наконец спросил хорошо одетый мужчина средних лет, стоявший на пороге.
   Роберт и Лили, по-прежнему храня молчание, смотрели на незнакомца.
   Он был не один, его сопровождала женщина приблизительно такого же возраста. На руках у нее были ажурные перчатки, а волосы она скрыла под скромной соломенной шляпкой с полями.
   – Атикус, дорогой, – мягко сказала дама, – должно быть, нам дали неверный адрес.
   – Нет-нет, все правильно, – вступила в разговор Лили, сделав несколько шагов по направлению к двери. – Это действительно Блэкмор-Хаус.
   – Ну что ж, прекрасно! Я – Атикус Вестфорд.
   Лили почувствовала, что ее ладони стали влажными от волнения.
   – А это моя жена Аделина.
   Адалина улыбнулась. У Лили внезапно закружилась голова. Атикус повернулся к Роберту:
   – А ты, наверное, юный Роберт? Настороженно глядя на гостя, мальчик кивнул.
   В этот момент с лестницы спустилась Пенелопа, вслед за ней показалась Кэсси.
   – Ну-ну, хорошо! – сказал мужчина. – А эти две прелестные леди, вероятно, и есть Пенелопа и Кэсси. Я – Атикус Вестфорд, кузен вашей мамы.
   Лили чувствовала, что вот-вот лишится чувств. Так вот они какие – люди, задумавшие отнять у нее племянников!
   Все прошли в гостиную. Атикус говорил почти непрерывно. Он увлеченно рассказывал детям о замечательной жизни в Пенсильвании, о своей великолепной ферме и прекрасных друзьях, пока наконец не объявил, что ему и его жене пора уходить.
   Чета Вестфордов пробыла в Блэкмор-Хаусе лишь немногим более двадцати минут, но эти минуты показались Лили самыми долгими в ее жизни. Как только дверь за непрошеными гостями захлопнулась, дети, с такими же кислыми, как и у их тети, лицами, молча разбрелись по своим комнатам. Лили же, ощущая ужасную усталость, поплелась на кухню.
   «Милостивый Боже, сжалься! – мысленно взмолилась она. – Подскажи, что мне делать?»
   Родственники Абигайль Блэкмор оказались на удивление милыми и приятными людьми. Они добры и порядочны, хорошо обеспечены и по-своему очень озабочены судьбой детей. Любой, у кого нашлась бы хоть капля здравого смысла, сказал бы, что они могут стать прекрасными родителями детям Клода.
   Стоя посреди кухни перед корзиной грязного белья, поверх которого лежала очередная подпаленная утюгом рубашка, Лили подумала, что, наверное, будет лучше для всех, если позволить этим людям забрать у нее племянников. Ну разве ей удастся убедить кого-либо в том, что она сможет заменить им родителей? Что сможет стать им если не самой лучшей матерью, то по крайней мере хоть какой-то опорой в жизни? Факт оставался фактом: дети заслуживали лучшей жизни, лучших условий, чем те, которые была в состоянии создать для них она.
   Но даже понимая это, Лили не могла избавиться от настойчивой мысли, которая поддерживала ее все это время, помогая день за днем выполнять тяжелую, изнурительную работу, – она любит этих детей! А они любят ее. И поэтому они должны быть рядом с ней, а не на какой-то ферме в Пенсильвании.
   Но если она собирается отвоевать племянников у кузена Абигайль, придется доказать, что детям будут созданы условия не хуже, а даже лучше, чем у Вестфордов.
   Борись, Лили. Ты не должна опускать руки. Так сказал Морган.
   Но в ее душу вновь закралось сомнение: сможет ли она победить? Не время раздумывать о том, что произойдет, одернула себя Лили. Как бы то ни было, без боя она не сдастся, а там уж будет видно, кто выиграет.
   После визита четы Вестфордов она поняла одно: чтобы добиться своего, ей придется удвоить усилия. Она любит детей и хочет, чтобы они остались с ней. Ей известно, что того же желают и сами дети. Значит, отступать нельзя. Как, впрочем, и терять время.
   Вспомнив о том, что времени-то у нее как раз почти не осталось, Лили с невиданными упорством и энергией снова принялась за дело. Независимо от того, удастся нанять новую прислугу или нет, она сама должна научиться стирать, гладить и готовить, а также делать то, о чем большинство женщин ее круга не имеют ни малейшего представления.
   Она будет бороться. И обязательно победит.

Глава 20

   – На какую высоту?
   От неожиданности Морган вздрогнул и чуть не раскроил себе пилой руку.
   – Черт побери, Лили, не смей подкрадываться ко мне, когда у меня в руках пила!
   Но Лили, не обращая внимания на его тон, улыбнулась:
   – Я спросила: «На какую высоту?»
   Морган вздохнул и сердито посмотрел на нее, отложив пилу в сторону:
   – Что-то никак я не пойму, о чем ты говоришь.
   – Начиная с этой самой минуты, когда ты скажешь мне: «Подпрыгни», я обещаю отвечать только одно: «На какую высоту?»
   Во взгляде Моргана появилась подозрительность.
   – Что ты натворила Лили? Лучше признайся сразу, – попросил он и направился к дому, словно желая проверить, не рухнула ли какая-нибудь стена, ненароком разрушенная Лили.
   – Это несправедливо! Я ничего плохого не сделала!.. – воскликнула она, едва не добавив к своей тираде слово «пока». – Я просто пришла сюда, чтобы сказать: я готова сделать все, что ты мне скажешь. Больше ты не услышишь от меня ни единой жалобы, потому что я решила научиться вести домашнее хозяйство, даже если ради этого мне придется умереть.
   Скорее, умереть придется ему, подумал Морган. Ежеминутно занятый мыслями об этой невозможной женщине, он уже был почти не способен переключать внимание на что-то еще. А это было опасно, главным образом потому, что, занимаясь ремонтом, ему постоянно приходилось иметь дело с колющими и режущими инструментами, которыми было легко пораниться. Но и Лили сейчас не легче. Он покачал головой: в жизни ему не доводилось встречать существо, которое бы до такой степени было не подготовлено к тому, чтобы справляться с совершенно заурядными домашними делами.
   – Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Морган Элиот. Но я сумею. Вот увидишь, я всему научусь.
   Морган посмотрел на нее, и выражение его лица смягчилось.
   – Я сожалею о том, что тебе пришлось выдержать визит родственников.
   – Откуда ты знаешь, что это были именно они?
   – Мне рассказал Роберт.
   – Он расстроился? Морган усмехнулся:
   – Думаю, мальчику станет легче, как только он увидит, что ты еще решительнее взялась за дело и не собираешься отступать.
   – Так и есть. Обещаю, что не сдамся.
   – Отлично! Можешь начать стирку. На кухне я видел корзину с бельем. Его надо перестирать.
   – Снова?! Ты хочешь, чтобы я опять стирала всю эту гору белья?
   – Значит, так ты говоришь «На какую высоту?»! Лили что-то проворчала, затем рассмеялась:
   – Ты прав. Ты, как всегда, прав. Уже иду.
   С этими словами молодая женщина отправилась в помещение для стирки и зажгла газовую колонку. Она не стала повторно намыливать белье, а только раз за разом полоскала его в теплой воде, пока не почувствовала, что по спине заструился пот.
   Лили работала с таким усердием, как никогда прежде. Пораженные до глубины души Морган и дети, собравшиеся поблизости, наблюдали за ней.
   – Похоже, она наконец поняла то, что мы пытались ей втолковать, – заключил Роберт, когда к исходу дня Лили сняла с веревки чистейшее, пахнущее свежестью белье.
   Примерно через неделю, к несказанному удивлению всех обитателей Блэкмор-Хауса и прежде всего самой Лили, она действительно многому научилась.
   – Я добилась своего! – гордо воскликнула молодая женщина, предлагая всем полюбоваться на выглаженные ею рубашки. – Смотрите: ни единой подпалинки!
   Пенелопа и Кэсси издали одобрительные возгласы. Роберт захлопал в ладоши. Лили склонила голову и шутливо сделала реверанс.
   Лицо Моргана при этом было таким серьезным и суровым, что Лили поняла: он тоже гордится ею, хотя и пытается это скрыть. Ее переполнил восторг. Ей действительно удалось многому научиться, несмотря на то что времени для этого у нее почти не было! Только одно продолжало беспокоить Лили – завтра их дом должен посетить судья. И ей предстоит убедить его в том, что она – хорошая мать.
   Продолжая испытывать радостное волнение и возбуждение триумфатора, Лили вышла на заднюю веранду. Теперь здесь все так и сияло чистотой. Она оперлась о перила и глубоко, с наслаждением вдохнула ночной воздух. Дети давно спали, высоко в небе сияла луна. Лили только что приняла ванну и переоделась в индийский костюм из тончайшей ткани, который очень любила. Свободная блуза мягко ниспадала на юбку той же расцветки. Она не надела корсет и белье, поэтому чувствовала, как прохладный ветерок ласково обвевает кожу.
   – Я горжусь тобой!..
   Голос Моргана нисколько не испугал ее, словно она знала, что он находится где-то рядом. Что он ждет ее. Его слова, казалось, рассекли ночную тьму и окутали ее теплом.
   Лили улыбнулась и качнула головой:
   – Признаться, я и сама испытываю гордость.
   Ночь была прохладной, но звезды сияли на удивление ярко. Все эти дни они с Морганом почти не расставались. Его взгляды, случайные прикосновения, его близость, которой он всеми силами старался избегать, не раз заставляли Лили замирать от сладостного волнения.
   – Спасибо тебе за помощь! – сказала она, глядя на звездное небо.
   – Ты сама со всем справилась.
   – Это неправда, и ты прекрасно об этом знаешь, – возразила Лили, не оборачиваясь.
   Морган ничего не ответил и лишь продолжал курить сигару, прислонившись к стене. Она чувствовала, как горящий взгляд его темных глаз словно проникает в нее, прожигая кожу.
   – Пожалуй, мне пора вернуться в дом, – неуверенно сказала Лили, опасаясь того, что в любое мгновение может не выдержать и броситься к нему в объятия.
   Морган снова ничего не ответил, по крайней мере вслух. Сердце у Лили неистово забилось, когда она услышала, что он оттолкнулся от стенки, бросил на землю окурок сигары, придавил ногой, затем направился к ней. Он подошел так близко, что она ощутила жар его тела. Ей достаточно было только чуть-чуть отклониться назад, чтобы соприкоснуться с ним.
   Лили смущенно откашлялась.
   – О небо, у меня все болит! – с трудом произнесла она, пытаясь завязать безобидную беседу. – За всю свою жизнь я не сделала столько, сколько за эти две недели.
   В следующее мгновение, когда он прикоснулся к ней, ее охватила целая буря чувств. Его сильные пальцы стали нежно массировать ее плечи. Они медленно делали круги, разогревая и расслабляя измученные мышцы. Затем он растер ей руки и постепенно опустился к талии, потом еще ниже. Сквозь тонкую паутину ткани он ощутил упругость ее бедер и внезапно замер.
   У Лили перехватило дыхание, когда его руки вновь стали поглаживать ее. Они проникли под тонкую ткань экзотического наряда и коснулись груди. Очень нежно Морган привлек ее к себе.
   – Лили… – прошептал он ей на ухо.
   Она откинула голову ему на плечо и почувствовала, как бережно и осторожно он стал поглаживать ее грудь. Потом, опустив руку, он дотронулся до средоточия ее чувственности и прижался к ней сзади так, что она ощутила всю силу его желания.
   Дыхание Моргана стало прерывистым и напряженным.
   – О Боже, ты заставляешь меня терять контроль! – хрипловато пробормотал он.
   И если до сих пор Морган еще как-то справлялся со своими чувствами, то стоило ему произнести эту фразу, как он окончательно утратил власть над собой. Он повернул Лили к себе и посмотрел ей прямо в глаза.
   – Уже очень поздно, а завтра у нас трудный день. Мне действительно пора спать, – пролепетала она и, проскользнув под его рукой, направилась к входу в дом.
   Однако Морган оказался проворнее. Резко захлопнув дверь, прежде чем Лили успела подойти к ней, он преградил ей путь.
   – Ты обещал, – выдохнула она, чувствуя, что все ее тело трепещет.
   Он наклонился и поцеловал Лили в маленькое ушко, и она тут же ощутила, что ее пронзил огонь желания.
   – Морган!.. – все-таки нашла в себе силы снова запротестовать Лили.
   – Ремонт закончен. Дом в полном порядке. И я буду любить тебя, Лили. Сегодня ночью.
   Молодую женщину охватило сладостное волнение.
   – Да нет же, Морган! Все еще впереди. – Каждое слово давалось ей с неимоверным трудом. – Завтра мне предстоит встреча с судьей. – Внезапно она отвернулась от него. – О, Морган, я не могу этого сделать!
   Он отступил и, казалось, целую вечность испытующе смотрел на нее.
   – Можешь, Лили. Ты в состоянии сделать все, что задумала. И помешать тебе способен только твой собственный страх.
   Именно этого она и опасалась больше всего – своего внезапного страха, а значит, и поражения.
   – Ш-ш-ш… – успокаивающе прошептал Морган, прикоснувшись губами к ее волосам. – Все будет хорошо, – чуть слышно произнес он, сжимая ей руку.
   Их взгляды встретились. Лили затаила дыхание, когда другая его рука опустилась ей на бедро. Она вновь попыталась что-то сказать, но он, охваченный желанием, не внимал словам. В следующее мгновение Морган привлек ее к себе и страстно поцеловал.
   Их тела соприкоснулись, и Лили задрожала, осознав, что больше не может противиться властному и чувственному призыву. Морган дерзко раздвинул ей губы языком и застонал, когда проник в сочную глубину ее рта.
   Он обнимал Лили, прижав к себе с такой страстной силой, что она не могла пошевелить руками, – они оказались словно в ловушке у его груди. Очень осторожно он слегка отстранился и позволил опустить их.
   – Коснись меня, – проводя пальцами по нежным бутонам ее груди хрипловатым, низким голосом попросил он. – Прикоснись ко мне.
   Она повиновалась. Ее руки пробежали по стальным мускулам его спины, ощущая его мощь и силу, его с трудом сдерживаемую страсть. Он желал ее. Мечтал о ней все это время. Она понимала его чувства, и от сознания того, что Морган продолжает любить ее, сердце Лили переполняла радость.
   Но он ждал слишком долго, и теперь не намерен был уступать. Морган провел кончиком языка по краешку ее губ и вновь приник к ней в сладостном и одновременно требовательном поцелуе.
   Руки его медленно опустились к ее бедрам, нежно лаская их. Лили казалось, что она вот-вот растает в его объятиях.
   – Да, Лили, – тихо сказал он. – Я долго не прикасался к тебе, как обещал. Но я люблю тебя. И несмотря ни на что, мы созданы друг для друга. – Он заглянул в глубину ее синих глаз. – Мы созданы для того, чтобы быть вместе.
   Он взял ее за руку и помог спуститься со ступеней веранды. Сердце Лили бешено стучало, когда он повел ее по вымощенной плитами дорожке к флигелю. У самого входа он обернулся и снова посмотрел на нее, а потом, не говоря более ни слова, подхватил ее на руки и внес в комнату.
   Она попыталась заставить себя воспротивиться ему, мысленно повторяя, что не должна вести себя как Пурпурная Лили. Но какое значение имели теперь для нее приличия? Ведь он любил ее.
   А она любила его.
   В том, что это так, Лили не сомневалась. Она любила его всей душой, всем сердцем. Только рядом с ним она ощущала себя сильной и счастливой. Последние десять лет она прожила в аду одиночества, а если быть честной, то следовало признать, что и прежняя ее жизнь была лишь немногим лучше. Ведь даже рядом с Клодом и родителями она чувствовала себя чужой.
   Все изменилось, когда в ее судьбу вошел Морган. Он мог раздраженно качать головой, возмущаться ее поступками, но она все равно знала, что его влечет к ней. Независимо от того, что она делала, он любил ее. И это было прекрасно! Сердце Лили переполнил восторг, и она едва сдерживала радостный крик, готовый сорваться с губ.
   Свет луны омывал комнату серебром. Морган так и не выпустил ее из своих рук. Продолжая прижимать Лили к себе, он медленно опускал ее вниз, и она плавно скользила вдоль его тела. Когда ее ноги коснулись пола, он спросил низким, полным страсти голосом:
   – Ты чувствуешь, Лили? Ты понимаешь, как сильно я хочу тебя?
   Молодая женщина ощутила, как напряжена его плоть, и ее щеки запылали румянцем смущения.
   – О Боже, как ты целомудренна! – пробормотал Морган. И как только он произнес эти слова, то с удивлением и радостью осознал, что наконец понял эту женщину. Она всегда была чиста и невинна. И дело даже не в том, что до их встречи во флигеле Лили оставалась девственницей. Чистой и невинной была ее душа, а он, хотя и видел это, упорно не желал признавать.
   Образы Пурпурной Лили и Лили Блэкмор, попеременно возникавшие в разгоряченном воображении Моргана, тревожили и мучили его сейчас даже больше, чем обычно. Но почему? Со свойственной ему обстоятельностью он попытался найти ответ на этот вопрос, но ему это не удалось. Неожиданно Лили, не отдавая себе отчета в том, что он при этом чувствует, пошевелилась, и его тревожные мысли исчезли так же быстро, как под солнечными лучами тает зимний снег.
   Морган застонал, затем выпрямился и, отойдя от Лили, зажег керосиновую лампу. Когда он обернулся, молодая женщина по-прежнему стояла у стола. В руках у нее были его часы.
   – Их подарил мне отец.
   – Знаю, я видела их той ночью… когда пришла извиниться. Губы Моргана тронула улыбка:
   – Мне это известно. Лили встрепенулась:
   – Но как ты догадался?
   – Просто я всегда могу определить, когда кто-то прикасается к моим вещам.
   – Но я едва дотронулась до них!
   Она говорила правду, и Морган знал об этом. Долгие годы опасной работы научили его быть осторожным. Проверять свою комнату и свои вещи стало для него почти такой же насущной потребностью, как дышать. И теперь он делал это не задумываясь.
   – Не сомневаюсь, – пробормотал он, – но довольно об этом. Было бы куда лучше, если бы ты сейчас прикоснулась ко мне.
   От его слов в самой глубине ее естества разгорелось пламя. Когда же он очень медленно повернул ее к себе, она затрепетала:
   – Морган!..
   Он ничего не ответил, а лишь подошел к ней сзади и привлек к себе.
   – Я хочу дотронуться до тебя, – сказал он, и его руки стали ласкать ее сквозь невесомую ткань индийской блузы.
   Каждое прикосновение Моргана словно воспламеняло ее его огнем. Но сейчас он вел себя совсем иначе, нежели несколько минут назад на веранде. Тонкая ткань была призрачной преградой между ними, и он, казалось, умышленно не спешил преодолевать ее.
   Он прикоснулся губами к ее уху и, по-прежнему не позволяя своим пальцам проникнуть под ее одеяние, стал нашептывать ей удивительные вещи. Он говорил о том, что хотел бы сделать с ней. Сейчас. Немедленно! А потом – снова и снова. Его слова заставили ее залиться румянцем, но одновременно она чувствовала, что желает его так же страстно, как и он ее. Его медлительность будоражила и сводила с ума. Когда Лили поняла, что больше не в силах выдерживать эту сладостную пытку, его рука наконец проникла под блузку и обвила ее талию. Другой рукой Морган стал нежно поглаживать ее грудь.
   – Я мечтал о тебе все это время и днем, и ночью, – признался он. Голос его был низким и гортанным.
   Одним ловким движением он освободил Лили от тенет ее длинной юбки. За юбкой последовала блуза. Но он все еще не позволял ей повернуться к нему лицом.
   – Я мечтал прикоснуться к тебе, – продолжил он шепотом. Его рука опустилась с талии Лили к ее животу, затем скользнула еще ниже. – Я желал почувствовать, что ты тоже хочешь быть со мной.
   У Лили перехватило дыхание, когда его рука оказалась между ее бедрами. Движения Моргана были нежными, но требовательными. Она желала его и, стоя перед ним совершенно обнаженной, не могла скрыть этого. Морган застонал от наслаждения, когда его палец осторожно проник в сокровенную глубину и ощутил ее восхитительную влажность.
   Тело Лили начало двигаться в такт его движениям. И только теперь он повернул ее к себе. На лице его светилось удовлетворение – он видел страсть в ее глазах.
   Когда же она протянула руку, чтобы расстегнуть пуговицы его рубашки, он, казалось, готов был рассмеяться от восторга. Ее пальцы были неумелыми, нетерпение же делало их еще более неловкими.
   – Здесь, – усмехнулся Морган, – направив ее руку. Через несколько мгновений его рубашка оказалась на полу рядом с ее вещами.
   Он притянул ее к себе. От восхитительного ощущения при соприкосновении их тел Лили едва не задохнулась. Пугающе прекрасная близость этого мужчины сводила ее с ума, и, когда он сбросил брюки, она, к своему удивлению, почувствовала не смущение, а желание прикоснуться к его мускулистому телу.
   Однако когда она протянула руку, чтобы дотронуться до его груди, он внезапно отстранился. Краска стыда мгновенно залила лицо Лили.
   – Нет! – тут же решительно произнес он. – Ты не должна испытывать смущение или стыд, когда мы вместе. – Тон Моргана смягчился, словно он хотел извиниться за свою невольную резкость. – Я просто хотел посмотреть на тебя, – объяснил он.
   И все-таки Лили не так-то легко было избавиться от своей стыдливости. Правда, теперь к ней примешалось и нечто другое – по выражению его глаз Лили внезапно поняла, что имеет над ним удивительную власть, которой он не в силах противостоять. Осознание этого доставило ей несказанное удовольствие. Его желание обладать ею было несомненным, а сила этого желания – столь велика, что ее смущение рядом с ним казалось смешным и неуместным.