13. (1) Ганнибал из области гирпинов 77перешел в Самний, опустошил окрестности Беневента 78и взял город Телезию 79; он сознательно дразнил Фабия, надеясь, что может быть, возмущенного бедствиями и притеснением союзников, его удастся выманить на равнину. (2) Среди многочисленных союзников-италийцев, попавших у Тразименского озера в плен и отпущенных Ганнибалом, было три кампанских всадника, которые, соблазнившись подарками и обещаниями Ганнибала, привлекли на его сторону своих земляков. (3) Они уверяли: если он войдет с войском в Кампанию, то сразу же овладеет Капуей 80. Дело было серьезное, а люди пустые, и Ганнибал, колеблясь, доверять ли им, или нет, все-таки направился из Самния в Кампанию, (4) Настойчиво потребовав делами подтвердить обещания, он приказал им явиться к нему с несколькими знатными горожанами и отпустил их. (5) Проводнику он велел вести себя к Казину 81: люди, знающие эти места, уверили его: если он захватит там перевал, то римляне будут отрезаны от союзников и помогать им не смогут. (6) Но пунийскому рту трудно было сладить с латинскими именами: проводнику послышалось не «Казин», а «Казилин» 82, он свернул с верного пути и через Аллифскую, Кайатскую и Каленскую области спустился на Стеллатскую равнину 83. (7) Увидев вокруг себя горы и реки, Ганнибал позвал проводница и спросил: где они находятся? (8) Тот ответил, что Ганнибал сегодня же остановится в Казилине. Тут ошибка выяснилась – Казин совсем в другой области – (9) Ганнибал высек проводника и распял его на страх другим, укрепил лагерь и отпустил Магарбала грабить Фалернскую область 84. (10) Опустошили все вплоть до Синуэсских вод. Бедствие было велико, люди бежали, нумидийцы навели страх на всю округу; (11) всюду хозяйничали огонь и меч, но верность союзников не поколебалась: управляли ими справедливо, власти не превышали, а добровольное повиновение лучшим – единственная порука верности.
   14. (1) Ганнибал разбил лагерь у реки Вултурн: теперь он выжигал этот чудный край; над горевшими усадьбами подымался дым, Фабий шел по хребту Массика 85, и у него в войске чуть снова не вспыхнул мятеж. (2) Солдаты несколько дней были спокойны; так как Фабий вел их скорее, чем обычно, они думали, что спешат остановить опустошение Кампании; (3) но вот они дошли до последнего перевала 86; на глазах у них неприятель жег фалернские поля, дома жителей Синуэссы, а о сражении не было и помину. (4) И Минуций сказал: «Ужели пришли мы сюда наслаждаться приятнейшим зрелищем – смотреть, как убивают союзников и жгут их жилища! Если нам никого не стыдно, то постыдимся хотя бы граждан, которых отцы наши поселили в Синуэссе, чтобы всему этому краю была защита от самнитов. (5) А сейчас пожары устраивает не сосед-самнит, а чужеземец, пуниец, который по нашей беспечности и медлительности пришел сюда с края света! (6) Мы не сыновья наших отцов: мы выродки! Они считали для себя позором, если пунийский флот проходил мимо их земли; мы еще увидим, как тут будет полным полно нумидийцев и мавров. (7) Был осажден Сагунт 87, мы негодовали, взывали не только к людям, но к святости договоров, к богам – теперь спокойно смотрим, как Ганнибал поднимается на стены римской колонии 88. (8) Дым от горящих усадеб и полей ест глаза, мы глохнем от крика и плача союзников, которые чаще взывают к нашей, чем к божьей помощи, а мы ведем войско, как скот, по летним пастбищам и непроходимым дорогам, прячась в лесах и за облаками. (9) Если бы Марк Фурий 89рассчитывал взять у галлов Рим, разгуливая по горам по долам, как этот наш новый Камилл, несравненный диктатор, сысканный нами в несчастьи, – собирается отвоевать Италию у Ганнибала, Рим был бы галльским. (10) Боюсь, при такой нашей медлительности не вышло бы, что предки наши столько раз спасали Рим для Ганнибала и пунийцев. (11) Фурий, истинный муж и римлянин, в тот самый день, когда в Вейи пришло известие, что он избран диктатором по воле сената и приказу народа, спустился на равнину (хотя Яникул достаточно высок, чтобы, сидя, издали увидеть врага) и в тот же день в центре города – там, где сейчас „галльское пожарище” 90, – а на следующий день перед Габиями уничтожил галльские легионы 91. (12) Что ж? А когда спустя много лет самниты, наши враги, у Кавдинского ущелья заставили нас пройти под ярмом 92, – как сумел тогда Луций Папирий Курсор сбросить ярмо с шеи римлян и надеть его на гордеца-самнита 93? Разве бродя по самнийским горам? Или осаждая Луцерию 94, не давая покоя врагу-победителю? (13) И разве не быстрота обеспечила победу Гаю Лутацию, когда он, увидев неприятельский флот с грузом припасов и всяческого снаряжения, на следующий же день потопил его 95? (14) Глупо думать, что можно победить, сидя сиднем и вознося молитвы; возьми оружие, сойди на ровное место и сражайся с врагами грудь с грудью. Римское государство возросло потому, что было отважно и отвергало робкие решения, которые трусы зовут осторожными».
   (15) Слова Минуция, ораторствовавшего, словно на сходке, расходились среди трибунов и всадников; докатывались неистовые речи и до солдатских ушей, и если бы дело зависело от солдатского голосования, то, конечно, Минуция предпочли бы Фабию.
   15. (1) Фабий, с равным вниманием следивший и за согражданами и за врагом, оставался непоколебим: он прекрасно знал, что его бранят не только в собственном лагере, что уже и в Риме его ославили за медлительность, но провел остаток лета, не отступая от своих замыслов. (2) Ганнибал, отчаявшись в решительном сражении, которого желал всеми силами души, уже выискивал места для зимней стоянки, ибо область, где он находился, богата была виноградом и вообще только тем, чем дарит лето и что ласкает зрение и вкус, но не тем, что поддерживает жизнь. (3) Все это Фабию сообщили разведчики. И он, прекрасно зная, что Ганнибал пойдет обратно по тем же теснинам, какими прошел в Фалернский округ, поставил небольшие отряды на горе Калликуле 96и в Казилине (этот город, который пересекает река Вултурн, отделяет Фалернскую землю от Кампании), (4) а сам по тем же горам повел войско назад и выслал на разведку четыреста всадников – из союзников – во главе с Луцием Гостилием Манцином. (5) Манцин был из юношей, часто слушавших свирепые разглагольствования начальника конницы; сначала он прошел вперед как разведчик, выслеживая врага и не подвергая себя опасности, но, когда увидел нумидийцев, разбредшихся по деревням, а нескольких подвернувшихся и убил, (6) то увлеченный боем, забыл наставления диктатора: идти вперед, пока все спокойно, и возвращаться, не дожидаясь, пока окажешься на виду у неприятеля. (7) Нумидийцы то выезжали вперед, то скакали обратно, истомили у Манцина и лошадей и людей и завлекли его к самому их лагерю. (8) Оттуда Карфалон, командовавший всей вражеской конницей, гоня лошадей во всю прыть почти пять миль безостановочно преследовал бегущих римлян, пока не подошел к ним на перелет дротика. (9) Манцин, видя, что враг преследования не прекратит и убежать от него не удастся, ободрил солдат и вступил в бой с врагом, во всем его превосходившим. (10) Сам он и лучшие его конники были убиты; остальные, рассеявшись, бежали в Калы 97, а оттуда почти непроходимыми тропами добрались до диктатора. (11) Как раз в этот день к Фабию присоединился Минуций. Его Фабий посылал занять сильным отрядом проход через горы к морю, который выше Таррацины суживается в тесное ущелье 98, и тем не позволить Пунийцу пройти от Синуэссы Аппиевой дорогой в римскую область. (12) Соединив свои войска, диктатор и начальник конницы поставили лагерь ниже – на дороге, которой должен был пройти Ганнибал. Враги стояли в двух милях от них.
   16. (1). На следующий день пунийцы всю дорогу между обоими лагерями заполнили войском. (2) Римляне держались под самым валом – место было, конечно, гораздо удобнее 99– но карфагеняне не давали им покоя, выпуская на них конницу и легко вооруженных. Пунийцы сражались то тут, то там – то наступая, то отступая, но римское войско твердо стояло на своем месте: (3) сражение не разгоралось и шло скорее так, как хотел диктатор, а не Ганнибал; у римлян погибло двести человек, у неприятеля – восемьсот. (4) Ганнибал, казалось, попал в окружение: дорога на Казилин была закрыта; Капуя, Самний и столько богатых союзников в тылу у римлян будут подвозить им провиант, (5) а пунийцу придется зимовать в страшных лесах, среди Формийских скал 100, литернских песков 101и болот. Ганнибал не обманывался: его били его же оружием. Ускользнуть через Казилин было невозможно – оставалось идти горами и взбираться на хребет Калликулы. (6) Чтобы римляне не напали на его войско, запертое в долине, он придумал обмануть врага устрашающим зрелищем и решил с наступлением ночи незаметно подойти к горам 102. (7) Для осуществления хитрого плана он запасся факелами, набранными по деревням, сухими прутьями в соломой; их привязывали к рогам быков, укрощенных и неукрощенных, которых было много (тысяч около двух) среди награбленной по деревням добычи. (8) Газдрубалу велено было ночью зажечь эту сушь на рогах у животных и гнать их к горам, лучше всего к тем, где засел неприятель.
   17. (1) Как только смерклось, тихонько снялись с лагеря; быков гнали далеко впереди знамен. (2) Когда подошли к горам и дорога сузилась, внезапно был дан сигнал гнать быков прямо к горам и зажечь им рога. Перепуганные сверкающим на голове огнем, мучимые болью (пламя их жгло по живому), быки словно взбесились. (3) Они понеслись в разные стороны, поджигая вокруг кусты и ветки; казалось, будто горят и леса, и горы; тряся головами, быки только раздували огонь; впечатление было такое, будто во все стороны разбегаются люди. (4) Солдаты, поставленные у входа в ущелье, видя над собой и по горным вершинам какие-то огни, решили, что они окружены, и ушли со своих постов. Идя по горному хребту, как по самой безопасной дороге, там, где меньше всего мелькало огней, они наткнулись на нескольких быков, отбившихся от стада. (5) Сначала они остановились, потрясенные видом этих диковинных существ, дышащих племенем, (6) но затем, поняв хитрую людскую выдумку и думая, что тут не без ловушки для них, кинулись в великом смятении бежать и налетели на вражеский легковооруженный отряд; ночь, сравнявшая страхи обеих сторон, заставила тех и других стоять смирно до рассвета. (7) Тем временем Ганнибал провел свое войско через ущелье, где застиг какую-то часть врагов и расположился лагерем в аллифской области 103.
   18. (1) Ночная тревога была замечена Фабием, но он счел, что тут ловушка и не желая сражаться ночью, продержал своих солдат в укрепленном месте. (2) На рассвете под горой завязалось сражение; римляне, значительно превосходившие числом карфагенян, легко одолели бы этот легко вооруженный, отрезанный от своих отряд, не появись на поле боя еще и отряд испанцев, высланный Ганнибалом. (3) Привычные к горам, к беготне средь камней и скал, поджарые, быстрые, с легким оружием, они легко ускользали от врага – тяжеловооруженного, привыкшего сражаться на равнинах, неповоротливого пехотинца. (4) Сражение было неравным: в лагерь вернулись невредимыми почти все испанцы, а римляне потеряли несколько человек.
   (5) Фабий снялся с лагеря, перешел горы и остановился выше Аллиф на высоком и укрытом месте. (6) Ганнибал притворился, будто идет через Самний на Рим, и вернулся, все по пути опустошив, в область пелигнов 104; Фабий вел войско горами, двигаясь посередине между неприятелем и Римом, не отступая и не наступая. (7) От пелигнов Ганнибал повернул обратно в Апулию и пришел в Гереоний, город, покинутый жителями из страха, так как его стены частью обрушились 105. (8) Диктатор укрепил свой лагерь в ларинских землях 106; он был отозван в Рим для жертвоприношений; своему начальнику конницы он не только приказывал, но и увещевал его, и почти что упрашивал: (9) пусть полагается не на счастье, а на здравый смысл; пусть за образец полководца возьмет его, Фабия, а не Семпрония и Фламиния; пусть не считает, будто почти все лето потрачено зря – врага морочили и водили за нос; по мнению врачей, покой иногда гораздо полезнее движения и деятельности; (10) не так уже мало, что неприятель, одержавший столько побед, перестал побеждать, и солдаты после непрерывных поражений передохнули. Нисколько не убедив такими речами начальника конницы, Фабий отбыл в Рим.
   19. (1) В начале того же самого лета в Испании тоже завязалась война на суше и на море. (2) Газдрубал к кораблям, полученным от брата оснащенными и готовыми, добавил еще десять (3) и передал Гимилькону флот в сорок кораблей. Выступив из Нового Карфагена 107, он повел войско по берегу, а корабли шли в виду земли – он был готов сразиться с врагом, откуда бы тот ни появился. (4) Гней Сципион, услышав, что враг снялся с зимовки, собирался сначала поступать так же, но потом не отважился искать встречи на суше из-за громкой молвы о новых вспомогательных войсках у врагов. Он посадил на корабли лучших солдат и повел навстречу неприятелю флот в тридцать пять судов 108.
   (5) Отплыв из Тарракона 109, он на следующий день прибыл на стоянку, находившуюся в десяти милях от устья реки Ибер. Высланные оттуда вперед на разведку два массилийских судна донесли, что пунийский флот стоит в устье реки, а лагерь разбит на берегу. (6) Сципион снялся с якоря и двинулся на беспечного, ничего не подозревающего врага, рассчитывая, что тот потеряет голову со страху. В Испании по высоким местам поставлены башни, с которых и наблюдают за разбойниками, и отбиваются от них. (7) Оттуда, едва лишь заметив неприятельские суда, подали знак Газдрубалу. Тревога поднялась раньше на суше в лагере, чем на море на судах. Еще не слышно было ни плеска весел, ни окликов с кораблей, а флота, скрытого предгорьями, не было видно, как вдруг один за другим прискакали всадники от Газдрубала с приказом: (8) не разгуливать по берегу и не отдыхать в палатках, забыв на сегодня о враге и сражении, а браться за оружие и садиться поскорей на суда – римский флот уже близко от гавани. (9) Приказ выкрикивали разосланные повсюду всадники; тут же со всем войском находился и Газдрубал; всюду смятение, грохот и крик; гребцы и солдаты ринулись на суда, похожие скорее на беглецов, чем на идущих в битву. (10) Только все погрузились, как одни, отвязавши канат, закрепленный на берегу, бросаются к якорям, другие чтобы не было задержки, перерубают якорный канат 110– все делалось в спешке; солдаты со своим оружием мешали морякам с их снастями; суета моряков мешала солдатам как следует вооружиться. (11) А Сципион не только подошел ближе, но и выстраивал суда в боевом порядке. Тут карфагеняне растерялись не столько при виде врага, готового сразиться, сколько от собственной бестолковой суеты: они едва лишь вступили в бой, как обратились всем флотом в бегство. (12) Множество судов, шедших развернутым строем, не могли, конечно, войти в реку против течения, и карфагеняне повели их к морскому берегу: одни корабли застряли на отмелях, другие вытащены были на берег; солдаты, и вооруженные и безоружные, торопливо присоединялись к своему войску, выстроившемуся по берегу. Два карфагенских корабля были взяты в первой же схватке, четыре – уничтожены 111.
   20. (1) Римляне хоть и видели, что суша в руках врага и неприятельские солдаты выстроены вдоль всего берега, не медля погнались за флотом оробевших врагов; (2) все суда, которые не разбились носом о берег и не сели крепко на мель, римляне, привязав за корму, увели в открытое море; из сорока судов взято было двадцать пять. (3) Но прославлена эта победа другим: одной незначительной схватки оказалось довольно, чтобы сделать римлян хозяевами всего этого побережья. (4) Морем отбыли они к Онусе 112, где и высадились; взяв и разграбив этот город. (5) они направились далее – к Новому Карфагену 113; (5) там, опустошив окрестности, подожгли строения, примыкавшие к городской стене и воротам. (6) Оттуда флот, тяжело нагруженный добычей, пришел в Лонгунтику, где лежало огромное количество спарта 114, собранного Газдрубалом на потребу судам; взяв себе сколько было нужно, остальное сожгли. (7) Пройдя вдоль материка, римляне направились к острову Эбус 115, (8) два дня осаждали его главный город, но, поняв, что в напрасных усилиях они только зря тратят время, (9) обратились к опустошению окрестностей, сожгли и разграбили несколько деревень, добычи набрали больше, чем на материке, и уже садились на корабли, когда с Балеарских островов пришли к Сципиону послы, прося заключить мир. (10) Оттуда Сципион повернул с флотом обратно и вернулся в ближнюю часть провинции 116, куда пришли послы от всех народов, живущих по Иберу, и от многих, населяющих самые дальние области Испании: (11) больше ста двадцати народов признали власть Рима и дали заложников. (12) Сципион, уверенный в своих солдатах, дошел до самых Кастулонских гор 117; Газдрубал направился в Лузитанию, поближе к берегам Океана.
   21. (1) Казалось, остаток лета будет спокойным, и карфагеняне этого спокойствия не нарушали, (2) но испанцы и сами – народ беспокойный и жадный до перемен, а тут еще Мандоний в Индибилис, (3) который был раньше царьком илергетов, после ухода римлян из-под Кастулона подняли своих земляков и стали грабить усадьбы мирных союзников Рима. (4) Сципион выслал против них легковооруженный отряд под командой военного трибуна: беспорядочную шайку после легкой схватки разогнали, несколько человек убили и взяли в плен, у большинства отобрали оружие, (5) но Газдрубала, направлявшегося к Океану, эта сумятица повлекла к Иберу на защиту союзников. (6) Лагерь карфагенян был на земле илергавонов 118, а римский – у Нового Классиса 119, когда неожиданное известие дало войне другой поворот. (7) Кельтиберы, которые и раньше посылали к римлянам своих старейшин и дали заложников, побужденные письмом Сципиона, вторглись в карфагенскую провинцию с мощным войском. (8) Три города они взяли приступом; в двух сражениях с Газдрубалом прекрасно бились: около пятнадцати тысяч неприятелей они перебили, захватили четыре тысячи пленных и много знамен.
   22. (1) Таково было положение дел в Испании, когда Публий Сципион прибыл в провинцию 120; сенат по истечении его консульства продлил ему власть и отправил к нему тридцать 121военных кораблей, восемь тысяч солдат и много припасов. (2) Этот флот с огромным числом грузовых судов с великой радостью увидели издали граждане и союзники – суда бросили якорь в Тарраконской гавани. (3) Высадив солдат, Сципион отправился к брату; отныне они вели войну, согласуя свои решения и план действий. (4) Пока карфагеняне заняты были войной с келтиберами, братья не медля перешли Ибер и, нигде не увидев врага, направились к Сагунту 122: говорили, будто там находятся заложники, взятые Ганнибалом со всей Испании, а гарнизон, охраняющий их в городской крепости, невелик. (5) Только этот залог и удерживал все народы Испании от союза с римлянами, к которому они склонялись, но не хотели оплачивать свое отпадение кровью своих детей.
   (6) Эти цепи ловко, хоть и вероломно, снял с Испании один человек. Это был Абелукс, знатный испанец, проживавший в Сагунте; раньше он был на стороне карфагенян, но, когда счастье изменило Карфагену, изменил ему и он, как это обычно для варваров. (7) Считая перебежчика, не имеющего, что выдать врагу, существом жалким и презренным, он ломал голову, как побольше угодить новым союзникам. (8) Перебирая все, что было в его силах, он утвердился в мысли, что только одно сделает испанских вождей друзьями римлян: передача заложников. (9) Прекрасно зная, что их сторожа ничего не сделают без приказа своего начальника Бостара, он изыскивает хитрый подход к самому Бостару, (10) чей лагерь находился на самом берегу, за городом, преграждая дорогу римлянам. Абелукс отвел Бостара в сторону и стал, словно незнающему, рассказывать о положении дел: (11) до сего дня, говорил он, страх сдерживал испанцев; римляне были далеко; теперь римский лагерь уже за Ибером – крепкое и надежное убежище для желающих переворота; тех, кого не сдерживает страх, надо связать благодеянием и милостью. (12) Бостар удивился и стал расспрашивать, каким должен быть этот дар в обстоятельствах, столь неожиданных. (13) «Отошли заложников к их согражданам. Это обрадует и родителей их, людей знатнейших в своем отечестве, да и всех их сограждан. (14) Каждый хочет, чтобы ему верили; доверие обязывает к доверию. Я сам возьму на себя труд развезти заложников по домам и делом помогу осуществлению своего замысла; это дело, приятное само по себе, я постараюсь сделать еще приятнее». (15) Он уговорил Бостара, человека не столь проницательного, как другие пунийцы, а ночью тайком пробрался к неприятельской стоянке, где встретился с несколькими испанцами из вспомогательных отрядов и был проведен к Сципиону; (16) он изложил, зачем пришел; назначили время и место для передачи заложников, и Абелукс после обмена ручательствами вернулся в Сагунт. Следующий день он потратил, выполняя поручения Бостара по этому делу. (17) Бостар отпустил его, рассчитывая вместе выйти ночью, чтобы не попасться в руки неприятельского караула, но Абелукс, разбудив охрану заложников в условленный час, завел их, словно ничего не подозревая, в засаду, коварно им же устроенную. (18) Их провели в римский лагерь, все прочее при возвращении заложников сделали именно так, как было условлено с Бостаром и тем же порядком, как это делалось бы от имени Карфагена. (19) Но благодарность, какой удостоились римляне, была большей, чем досталась бы за то же самое карфагенянам, чья грубость и заносчивость в счастьи были известны. Их мягкость выглядела бы следствием неудач и страха. (20) Римляне дотоле испанцам неведомые, при первом знакомстве показали себя милостивыми и благородными. Абелукс, человек здравомыслящий, не зря перешел к ним. (21) Все испанцы единодушно склонялись к отпадению от Карфагена и взялись было за оружие, но наступившая зима загнала в дома и римлян и карфагенян.
   23. (1) Вот что было совершено в Испании во второе лето войны с карфагенянами, когда в Италии разумная медлительность Фабия принесла римлянам передышку от бед. (2) Но насколько встревожен ею был Ганнибал, – (ведь римляне, наконец, выбрали себе полководца, который воюет, думая и рассчитывая, а не полагаясь на счастье), (3) настолько же презирали ее сограждане Фабия, что в Городе, что в войске, – и особенно, после того как в его отсутствие начальник конницы, благодаря своей лихости, выиграл сражение 123, – событие радостное, но, правду сказать, значения не имевшее. (4) Два обстоятельства еще увеличили нелюбовь к диктатору: о первом постарался коварный Пуниец: когда перебежчики показали ему усадьбу 124диктатора, он все вокруг выжег дотла, а усадьбу Фабия приказал не трогать, чтобы это наводило на мысль о каком-то тайном сговоре; (5) вторым таким обстоятельством стал поступок самого Фабия, на первый взгляд сомнительный, так как Фабий не подождал сенатского одобрения, но впоследствии обратившийся к вящей его славе. (6) При обмене пленных вожди римский и карфагенский согласились, чтобы как было заведено в Первую Пуническую войну, та сторона, которая получит больше людей, чем вернет, заплатила бы за эту разницу – по два с половиной фунта серебра за человека. (7) Римляне получили на двести сорок семь человек больше, чем карфагеняне, а с серебром, которое следовало за них уплатить, получалась задержка – сенаторы, с которыми Фабий не посоветовался, затягивали обсуждение этого дела; (8) тогда он, послав в Рим своего сына Квинта, продал через него свое нетронутое врагом имение и погасил государственную задолженность из частных средств 125.
   (9) Ганнибал стоял лагерем под стенами Гереония 126; город этот он взял и спалил, оставив лишь несколько построек под амбары. (10) Две трети войска он отправил за провиантом, а с третьей – ее он держал наготове – остался на стоянке, чтобы и охранять лагерь, и наблюдать, не нападут ли на фуражиров.
   24. (1) Римское войско стояло тогда в ларинской области, командовал им Минуций, начальник конницы, а диктатор, как уже было сказано, отбыл в Рим. (2) Лагерь, разбитый на горе