Ливий Тит. История Рима от основания Города

¹⁴, не поскупившись на похвалы: взятие Оронгия он приравнял к собственному подвигу – взятию Нового Карфагена. (3) Приближалась зима; нельзя было ни идти на Гадес, ни преследовать войско Газдрубала, разбросанное по всей провинции, и Сципион все свое войско увел назад – в Ближнюю Испанию ¹⁵. (4) Разместив по зимним лагерям свои легионы, он отправил в Рим своего брата, Луция Сципиона, с Ганноном, неприятельским полководцем, и другими знатными пленниками, а сам отбыл в Тарракон.
   (5) В этом же году римский флот под начальством проконсула Марка Валерия Левина переправился из Сицилии в Африку и произвел большие опустошения в землях Утики и Карфагена. На границе карфагенских владений, под самыми стенами Утики, взяли богатую добычу. (6) Возвращаясь в Сицилию, встретили карфагенский флот: семьдесят военных кораблей. Семнадцать из них были захвачены, четыре потоплены, остальные рассеяны и обращены в бегство. (7) Римляне вернулись в Лилибей ¹⁶победителями на суше и на море, с обильной и разнообразной добычей. На море стало спокойно, неприятельские корабли были отогнаны; в Рим подвезено много зерна.
   5. (1) В начале того же лета, в какое произошли описанные события ¹⁷, проконсул Публий Сульпиций и царь Аттал, перезимовав, как было сказано ¹⁸, на Эгине, переправились на Лемнос ¹⁹вместе с объединенным флотом: у римлян было двадцать пять квинкверем, у царя – тридцать пять. (2) Филипп, чтобы никакой враг ни на суше, ни на море не мог его захватить врасплох, спустился к морю в Деметриаду ²⁰, а войску назначил день для сбора в Ларисе. (3) Прослышав о прибытии царя в Деметриаду, туда сошлись и посольства от его союзников. (4) Дело было в том, что этолийцы, которым придал духу и союз с Римом, и приход Аттала, стали грабить соседей. (5) И не только акарнаняне, беотийцы, евбейцы были в великом страхе, но и ахейцы. Ведь кроме этолийцев, с которыми они воевали, ахейцам грозил еще и лакедемонский тиран Маханид ²¹, расположившийся лагерем недалеко от аргосских границ. (6) Все посольства, напоминая о бедах, какие кому грозят – с суши ли, с моря ли, умоляли царя о помощи. (7) Из собственного царства Филиппа тоже шли тревожные вести: поднялись Скердилед и Плеврат ²²и фракийцы, особенно меды ²³, готовы были напасть на пограничные области Македонии, как только увидят, что царь поглощен внешней войной. (8) Из Беотии, из внутренней Греции сообщали, что этолийцы перегородили валом и рвом Фермопильское ущелье ²⁴в самом узком его месте, чтобы не дать Филиппу прийти на помощь к союзным городам.
   (9) Столь беспокойная обстановка могла бы встревожить даже ленивого полководца. Филипп отпустил посольства, пообещавши всем им помочь, насколько позволят время и обстоятельства, (10) а пока сделал самое необходимое – отправил гарнизон в город Пепарет ²⁵, откуда пришло известие, что все окрестности опустошены Атталом, прибывшим с флотом от Лемноса. (11) Полифанта Филипп послал с небольшим отрядом в Беотию; Мениппа, еще одного из своих военачальников, – в Халкиду ^25aс тысячью пелтастов (пелта – это щит вроде кетры), (12) к которым добавил пятьсот агриан ²⁶, чтобы охранять остров повсеместно. Сам он отправился в Скотусу ²⁷и распорядился переправить туда из Ларисы македонское войско. (13) Там был он извещен о том, что в Гераклее соберется совет этолийцев и туда прибудет царь Аттал – поговорить о войне в целом. (14) Филипп тут же с войском большими переходами отправился в Гераклею ²⁸, чтобы своим внезапным появлением разогнать это совещание. (15) Он прибыл, когда оно было уже распущено; разорил (особенно у энианцев по берегам залива ²⁹) поля, где уже почти поспел урожай, и отвел войска обратно в Скотусу. Оставив там все войско, он с царской когортой ³⁰удалился в Деметриаду. (16) В Фокиду, на Евбею и Пепарет он отправил людей, чтобы они выбрали там высоты, подходящие для сигнальных огней. (17) Сам он поставил сторожевую вышку на вершине Тизея ³¹– очень высокой горы, чтобы по далеким огням сразу узнавать, где и что затевает враг.
   (18) Римский командующий и царь Аттал переправились от Пепарета в Никею ³², откуда направили флот к Орею ³³– городу на Евбее: если от Деметриадского залива направляться к Халкиде и Еврипу, то по левую сторону это первый город на берегу Евбеи. (19) Аттал и Сульпиций условились, что римляне нападут на город с моря, а царское войско – с суши.
   6. (1) Осаду города начали спустя четыре дня после прибытия флота – это время ушло на тайные переговоры с Платором, которому город был вверен Филиппом. (2) В городе было две крепости, одна возвышалась над морем, другая находилась посреди города; от нее к морю шел подземный ход, подводивший к пятиярусной башне – превосходному укреплению. (3) Возле нее сначала и завязалась жесточайшая битва; башня была снабжена всяким метательным оружием, а на кораблях стояли осадные и стенобойные машины. (4) Пока общее внимание было отвлечено боем, Платор впустил римлян в ворота приморской крепости, которая мгновенно была занята; горожане, оттесненные к центру города, устремились к другой крепости, (5) но и там (перед воротами) уже стояли солдаты. Беззащитных людей избивали и брали в плен. (6) Воины македонского гарнизона столпились под стенами крепости, не обращаясь в безоглядное бегство и не начиная настоящий бой. (7) Платор, испросив для них у Сульпиция эту милость, посадил их на корабли и высадил близ Деметрия во Фтиотиде ³⁴, а сам ушел к Атталу.
   (8) Сульпиций, окрыленный столь легким успехом в Орее, отбыл с победоносным флотом к Халкиде, но тут все вышло не так, как он надеялся. Море здесь образует узкий пролив, (9) где есть место, которое с первого взгляда представляется двойной гаванью с двумя входами – трудно, однако, найти стоянку опаснее. (10) На нее с обоих берегов с очень высоких гор обрушиваются внезапные бурные ветры; в самом Еврипе прилив и отлив бывают не по семь раз в день и не в определенное время ³⁵, как о том рассказывают. Нет, с переменчивостью ветра вода устремляется то туда, то сюда, бурля, словно поток, скатывающийся с крутой горы. И кораблям нет покоя ни днем ни ночью. (11) Итак, стоянка эта для флота опасна, а город неприступен – он превосходно защищен морем, а с суши сильным гарнизоном, но главное, верностью военачальников и старейшин (в Орее на нее нельзя было положиться). (12) Сульпиций, действовавший сначала наудачу, тут одумался: он увидел все трудности и, не теряя зря времени, сразу отказался от своего замысла и отплыл в Локриду, к Кину – это торговая гавань Опунта ³⁶– города, расположенного в одной миле от моря.
   7. (1) Филиппа из Орея предупреждали сигнальными огнями, но по вине изменника Платора зажгли их с опозданием; пристать к острову при неравенстве морских сил было трудно: в тот раз промедление все и погубило. (2) На помощь Халкиде он двинулся по первому же сигналу; Халкида, расположенная на том же острове, отделена от материка столь узким проливом, что через него переброшен мост, и подойти к городу посуху легче, чем с моря. (3) Филипп отправился из Деметриады в Скотусу, выйдя оттуда после полуночи, он оттеснил и разбил этолийский отряд, засевший в Фермопилах, загнал перепуганного неприятеля в Гераклею, а сам явился в Элатию ³⁷, в Фокиду, пройдя за один день больше шестидесяти миль ³⁸. (4) Почти в тот же день царь Аттал захватил и разграбил город Опунт; ³⁹Сульпиций уступил ему эту добычу, потому что несколько дней назад римские солдаты разграбили Орей, где солдатам царя ничего не досталось. (5) Римский флот вернулся в Орей, и Аттал, не зная о приближении Филиппа, терял время, вымогая деньги у городской знати, (6) Появление Филиппа было столь неожиданно, что, если бы какие-то критяне, случайно забредшие далеко от города в поисках фуража, не увидели неприятеля издали, Аттал был бы захвачен. (7) Безоружные, растерянные, его воины опрометью кинулись к морю, и когда корабли уже отчаливали, появился Филипп, напугавший моряков даже с суши. (8) Он возвратился в Опунт, обвиняя богов и людей, такая удача ушла у него почти что из рук. (9) В гневе накинулся он на жителей Опунта: могли бы, кажется, до его прихода продержаться в осаде, а они, чуть завидев врага, сдались, можно сказать, добровольно.
   Уладив все опунтские дела, Филипп отправился к Тронию ⁴⁰. (10) Аттал сначала вернулся в Орей, но, услышав, что вифинский царь Прусий вторгся в его владения, бросил римлян и войну с этолийцами и переправился в Азию. (11) Сульпиций отвел флот к Эгине, откуда отправился в начале весны: Филипп столь же легко, как Аттал Опунт, занял Троний. (12) В этом городе жили беженцы из Фив Фтиотийских ⁴¹; город их в свое время был взят Филиппом; они отдались под покровительство этолийцев, которые и поселили их в Тронии, обезлюдевшем и опустевшем после первой войны с тем же Филиппом. (13) Возвратив себе, таким образом, Троний, Филипп взял Титроний и Друмии, маленькие и незначительные города Дориды. Оттуда он прибыл в Элатию, где, как им велено было, ожидали его послы Птолемея и родосцев ⁴². (14) Когда там начались переговоры об окончании этолийской войны (послы недавно присутствовали на совещании римлян и этолийцев в Гераклее ⁴³), стало известно, что Маханид собрался напасть на элейцев, готовящихся к Олимпийским играм ⁴⁴. (15) Филипп решил предотвратить это нападение. Он отпустил послов, благожелательно ответив им, что не он виноват в этой войне и он немедленно согласится на мир, если условия будут справедливы и почетны. (16) С легким отрядом Филипп прошел через Беотию в Мегару, затем – к Коринфу, откуда двинулся, запасшись продовольствием, к Фенею и Флиунту. (17) И только придя в Герею ⁴⁵, он узнал, что Маханид, испуганный слухами о его прибытии, бежал обратно в Лакедемон. Филипп отправился на совет ахейцев в Эгий ⁴⁶, рассчитывая там и застать карфагенский флот, который он вызвал, чтобы располагать хоть какой-нибудь силой на море. (18) Однако за несколько дней до того карфагенские корабли уплыли к Оксеям ⁴⁷и оттуда направились к гаваням акарнанян, так как, по слухам, Аттал и римляне вышли из Орея. Карфагеняне опасались, как бы те не пошли на них и не перехватили их, войдя в Рион ⁴⁸(так называется узкий вход в Коринфский залив).
   8. (1) Филипп был печален и угнетен: как бы стремительно он ни шел, он никуда не поспевал вовремя – судьба издевалась над его быстротой, выхватывая все из-под рук. (2) На совете, однако, он, пряча свою досаду и призывая богов и людей в свидетели, горделиво заявил: стоило врагу забряцать где-то оружием, как он уже был тут как тут, (3) и трудно определить, он ли смелей воевал или поспешнее удирали враги; прямо из его рук выскользнули под Опунтом Аттал, на Халкиде Сульпиций, а совсем на днях Маханид. (4) Но бегство не всегда оборачивается удачей, а войну, в которой побеждаешь при первой же встрече с врагом, нельзя считать трудной, (5) и вот что важнее всего: враги признают его превосходство; вскоре он, несомненно, одержит победу, ведь неприятель и не рассчитывает победить.
   (6) Союзники радостно слушали царя. Затем он вернул ахейцам Герею и Трифилию ⁴⁹, но Алиферу – мегалополитанцам ⁵⁰, которые убедительно доказали, что раньше она находилась на их территории. (7) Получив от ахейцев три квадриремы и столько же бирем, он отплыл к Антикире ⁵¹. (8) Оттуда с семью квинкверемами и больше чем с двадцатью барками (он еще раньше отправил их в Коринфский залив, чтобы соединить с карфагенским флотом) он отправился к этолийским Эрифрам ⁵²и высадился около Евпалия. (9) Этолийцев провести не удалось: сколько было людей в селах и в соседних крепостцах Потидании и Аполлонии ⁵³, все бежали в леса и горы. (10) Угнать с собой скот они в спешке не смогли: его захватили и погрузили на суда. С этой и прочей добычей царь отправил Никия, претора ахейцев, в Эгий и устремился в Коринф, оттуда он отправил пехоту сушей через Беотию, (11) а сам из Кенхрей ⁵⁴, плывя вдоль берегов Аттики, мимо Суния ⁵⁵, прибыл в Халкиду, пробравшись почти что среди вражеских кораблей. (12) Он похвалил халкидцев за их доблесть и верность: их не поколебали ни страх, ни надежда; пусть же и дальше останутся они стойкими союзниками, если не хотят участи опунтийцев или орейцев. (13) Из Халкиды он отплыл в Орей и тем из его старейшин, кто по взятии города предпочел бегство, препоручил управление городом и его охрану, а сам с Евбеи отправился в Деметриаду, откуда он начинал свой поход на помощь союзникам. (14) В Кассандрии ⁵⁶он начал строительство сотни военных кораблей, для чего нанял много судовых рабочих. В Греции все успокоилось – ведь Аттал отбыл, а помощь бедствовавшим союзникам была оказана вовремя, и Филипп вернулся в свое царство, намереваясь начать войну с дарданами ⁵⁷.
   9. (1) В конце лета, когда все это происходило в Греции, Квинт Фабий, сын Максима, посланный в Рим консулом Марком Ливием, доложил сенату, что, по мнению консула, защитить Галлию вполне может и Луций Порций со своими легионами ⁵⁸, самому же консулу можно оттуда уйти и увести консульское войско. (2) Сенаторы велели вернуться в Город не только Марку Ливию, но и второму консулу Гаю Клавдию. (3) Только Марку Ливию приказано было привести назад свое войско, а Нероновым легионам остаться в провинции для противодействия Ганнибалу. (4) Консулы обменялись письмами и решили, что как в делах государственных были они единодушны, так же и в Город прибудут хоть и с противоположных сторон, но одновременно. (5) Первому, кто прибудет в Пренесту, велено было ждать сотоварища. Вышло так, что в Пренесту прибыли оба в один и тот же день. Оттуда они отправили распоряжение: пусть сенат через три дня соберется в полном составе в храме Беллоны ⁵⁹. (6) Они подошли к Риму в сопровождении высыпавшей навстречу толпы. Собравшиеся вокруг не только приветствовали их: каждый хотел коснуться победоносной десницы консулов; одни их поздравляли, другие благодарили за спасение государства. (7) В сенате, по обычаю всех командующих, они доложили о своих действиях и предложили за решительное и счастливое ведение дел воздать почести бессмертным богам, а для себя попросили разрешения войти в Город с триумфом. (8) Сенаторы ответили, что они считают справедливым так и постановить: да будет воздано должное сначала богам, а потом и консулам. (9) От имени обоих назначили молебствие, обоим – триумф. Консулы сошлись на том, что, поскольку войну вели они в полном единодушии, не надо им и раздельного триумфа; (10) а так как битва была в провинции Марка Ливия, и в день сражения ауспиции совершал он ⁶⁰, и войско его приведено в Рим, Нерон же свое привести не мог, то пусть Марк Ливий въезжает в город четверней и в сопровождении солдат, а Гай Клавдий – верхом и без войск.
   (11) Этот совместный триумф прибавил славы обоим, но особенно тому, кто заслугой опережал сотоварища, а почетом ему уступал. (12) Этот вот всадник, говорили вокруг, за шесть дней пронесся вдоль всей Италии с войском и вступил в сражение с Газдрубалом в Галлии, а Ганнибал в это время думал, что он рядом, в Апулии, стоит лагерем. (13) Так, один консул в двух областях Италии противостоял двум военачальникам: одному – своим опытом, другому – своей отвагой. (14) Достаточно было имени Нерона, чтобы Ганнибал сидел у себя в лагере. А Газдрубал? Стоило появиться Нерону, и Газдрубал был уничтожен. (15) Пусть другой консул впрягает в свою торжественную колесницу сколько ему угодно лошадей; настоящий триумфатор – Нерон, въезжающий верхом в город. Войди он хоть пешком, он будет жить в людской памяти своей славой, которую стяжал в этой войне и которой пренебрег в этом триумфе. (16) Так говорили зрители, провожая Нерона до Капитолия.
   Денег консулы внесли в государственную казну три миллиона сестерциев и восемьдесят тысяч ассов. (17) Солдатам Марк Ливий роздал по пятьдесят шесть ассов каждому; Нерон пообещал дать своим по стольку же, когда он вернется к войску. (18) Заметили, что в этот день солдаты сочинили больше шуточных стихов ⁶¹на Нерона, чем на своего консула. (19) Всадники восхваляли легатов Луция Ветурия и Квинта Цецилия и уговаривали народ выбрать их консулами на следующий год. (20) Это предварительное суждение всадников сделали еще более веским консулы, рассказавшие на следующий день на сходке, сколь мужественными и верными помощниками были им эти два легата.
   10. (1) Приближались выборы консулов; сенату угодно было провести их под председательством диктатора; консул Гай Клавдий назначил диктатором своего сотоварища Марка Ливия, а Ливий – начальником конницы Квинта Цецилия. (2) Консулами были выбраны Луций Ветурий и Квинт Цецилий – тот самый, что был начальником конницы. (3) Затем выбрали преторов: Гая Сервилия, Марка Цецилия Метелла, Тиберия Клавдия Азелла и Квинта Мамилия Туррина, который тогда был плебейским эдилом. (4) По окончании выборов диктатор, сложив с себя звание и распустив свою армию, отправился по постановлению сената в Этрурию расследовать, (5) какие города этрусков и умбров собирались перед самым прибытием консула отпасть от римлян и примкнуть к приближавшемуся Газдрубалу, кто помог ему провиантом, средствами, кто пошел к нему в армию. (6) Вот что происходило в этом году [207 г.] на войне и дома.
   (7) Римские игры были трижды повторены полностью курульными эдилами, Гнеем Сервилием Цепионом и Сервием Корнелием Лентулом; Плебейские игры были полностью повторены один раз плебейскими эдилами Марком Помпонием Матоном и Квинтом Мамилием Туррином.
   (8) На тринадцатом году Пунической войны [206 г.] обоим консулам, Луцию Ветурию Филону и Квинту Цецилию Метеллу, велено было воевать с Ганнибалом в Бруттии. (9) Преторы получили по жребию: Марк Цецилий Метелл – тяжбы между гражданами, Квинт Мамилий – тяжбы с иностранцами, Гай Сервилий – Сицилию, Тиберий Клавдий – Сардинию. (10) Войска распределили так: одному из консулов – войско Гая Клавдия, консула прошлого года, другому – войско пропретора Квинта Клавдия: в обоих было по два легиона. (11) В Этрурии Марк Ливий, проконсул, командование которому было продлено на год, получил от пропретора Гая Теренция два легиона рабов-добровольцев. (12) Постановили, что Квинт Мамилий передаст свои обязанности в суде сотоварищу, а сам с войском, которым прежде командовал пропретор Луций Порций ⁶², пойдет опустошать земли галлов, отпавших с приближением Газдрубала к пунийцам. (13) Гаю Сервилию поручено было с двумя каннскими легионами оберегать Сицилию, как то раньше делал Гай Мамилий. (14) Из Сардинии привезли войско, давно там стоявшее, которым прежде командовал Авл Гостилий, туда направился Тиберий Клавдий с новым легионом, который набрали консулы. (15) Квинту Клавдию поручен был Тарент; Гаю Гостилию – Капуя; тому и другому командование было продлено на год. (16) Проконсулу Марку Валерию, охранявшему сицилийское побережье, велено было передать Гаю Сервилию тридцать кораблей, а с остальными вернуться в Рим.
   11. (1) В войне наступал перелом, люди не знали покоя и во всех событиях, счастливых и несчастных, видели волю богов. Сообщали о множестве знамений. (2) В Тарацине молния попала в храм Юпитера, а в Сатрике – в храм Матери Матуты ⁶³; сатриканцев еще сильней напугали две змеи, вползшие в храм Юпитера через храмовые ворота; из Антия сообщили, что жнецы видели кровь на колосьях; ⁶⁴(3) в Цере родился двухголовый поросенок и обоеполый ягненок; рассказывали, что в Альбе видели два солнца, в Фрегеллах ночью вдруг стало светло; (4) под Римом заговорил бык, во Фламиниевом цирке на алтаре Нептуна выступил обильный пот, и молния попала в храмы Цереры, Спасения и Квирина. (5) Консулам велено было умилостивить богов – принести в жертву крупных животных и устроить однодневное молебствие. Так по сенатскому постановлению и было сделано. (6) Больше, чем всеми знамениями – и сообщенными со стороны, и увиденными в Риме, – люди были напуганы тем, что в храме Весты угас огонь; по приказу понтифика Публия Лициния весталку, которая в ту ночь должна была смотреть за огнем, высекли плетью. (7) И хотя никаких предзнаменований от богов не было и случилось это по человеческой небрежности, все же богов умилостивили принесением в жертву крупных животных и молебствием у храма Весты.
   (8) Сенат предложил консулам, прежде чем отправиться на войну, уговорить народ вернуться к земле. По милости богов война далеко от Рима и Лация, и в деревне можно жить спокойно: не пристало заботиться о вспашке полей в Сицилии больше, чем в Италии. (9) Народу, однако, приходилось трудно: свободных земледельцев взяла война, рабов не хватало, скот был разграблен, усадьбы разрушены или сожжены. Многие, однако, полагаясь на слова консулов, вернулись к земле. (10) А началось все это с жалоб послов Плацентии и Кремоны: галлы, их соседи, сказали они, опустошают своими набегами их область, многие из поселенцев разбежались, города обезлюдели, область запустела. (11) Претору Мамилию поручено было оберегать колонии от врагов; консулы по распоряжению сената издали указ: пусть жители Кремоны и Плацентии возвращаются к предписанному сроку домой. Сами консулы в начале весны отправились на войну.
   (12) Консул Квинт Цецилий получил войско от Гая Нерона; Луций Ветурий – от пропретора Квинта Клавдия, а для пополнения набрал новых воинов. (13) Консулы, ведя войско к Консенции ⁶⁵, опустошали по дороге окрестности; на солдат, нагруженных добычей, налетели в узком ущелье бруттийцы и нумидийцы-копейщики. (14) В опасности оказалась не только добыча, но и сами солдаты; шума, однако, вышло больше, чем дела; добыча была отправлена вперед, и легионы вышли в целости и сохранности в места обжитые. (15) Оттуда отправились в земли луканцев, и все их племя без боя вернулось под власть римского народа.
   12. (1) С Ганнибалом в этом году не воевали. Он ничего не предпринимал: свежо было горе, постигшее и карфагенское государство, и его самого; римляне не тревожили его, пока он был тих. Такую силу предполагали в одном этом вожде, хотя все вокруг него рушилось. (2) Не знаю, был ли он удивительнее в счастии или несчастии: (3) тринадцать лет с переменным успехом воевал он на вражеской земле, так далеко от родины. Не сограждане составляли его войско – сброд разноязычный и разноплеменный, люди разных законов и разных обычаев, разного обличия, по-разному одетые, по-разному вооруженные, с разными обрядами и разными святынями, (4) даже боги у них были едва ли не разные. Он сумел так связать этих людей в одно целое, что они мирно уживались друг с другом и не возмущались против вождя, (5) хотя во вражеской стране часто не было ни денег для выплаты жалованья, ни продовольствия. А ведь к скольким страшным последствиям привели пунийских вождей и солдат такие нехватки во время предыдущей войны. (6) Теперь, когда после гибели Газдрубала и его войска исчезла всякая надежда на победу, когда вся Италия была потеряна и оставался для них один лишь угол в ней – Бруттий, – в лагере не было никаких волнений! Это ли не удивительно! (7) И вдобавок ко всему войско должно было кормиться тем, что есть в Бруттии, но, засей хоть весь Бруттий, хлеба на такое войско не хватило бы. (8) А тут много молодежи ушло с земли на войну, чтобы, сообразно укоренившемуся у бруттийцев дурному обычаю, воюя, жить грабежом. (9) Из Карфагена не присылали ничего; там беспокоились об одном: как удержать Испанию. Словно в Италии все было гладко!
   (10) В Испании дела шли отчасти так же, как в Италии, отчасти совсем по-другому. Так же, потому что карфагеняне, разбитые, потерявшие вождя, были оттеснены к самому Океану; (11) по-другому, потому что Испания по самой природе тамошних мест и людей более пригодна для возобновления войн, чем Италия или любая другая страна. (12) Испания стала первой римской провинцией на материке и она же последней из всех была окончательно замирена только в наше время под водительством и при ауспициях Августа Цезаря ⁶⁶. (13) А тогда Газдрубал, сын Гисгона, полководец самый великий, самый прославленный (не считая потомков Барки), вышел из Гадеса, рассчитывая при поддержке Магона, сына Гамилькара, возобновить войну, и набрал в Лузитании и Бетике около пятидесяти тысяч пехотинцев и четыре тысячи пятьсот всадников. (14) Это число конницы указывают почти все авторы, но насчет пехоты некоторые пишут, что Газдрубал привел к городу Сильпия ⁶⁷семьдесят тысяч человек. (15) Там на открытой равнине расположились два пунийских вождя, намеренные от сражения не уклоняться.
   13. (1) Сципион, до которого дошли слухи об их многолюдном войске, понял, что его римских легионов не хватит, чтобы уравнять силы, и ему надо хотя бы для виду выставить вспомогательные отряды варваров, (2) не давая им, однако, такого перевеса, чтобы возможная их измена (наподобие той, что в свое время погубила его отца и дядю) могла возыметь решающее значение. (3) Он отправил Силана к Кулху, владевшему двадцатью восемью городами, за всадниками и пехотинцами, которых Кулх обещал набрать зимой, (4) а сам из Тарракона направился в Кастулон