Лоуэлл Элизабет. Только любовь

   Калеб, похоже, нисколько не удивился и кивнул.
   – А как в отношении Бича?
   – Бича? – Шеннон невесело улыбнулась. – Он может появляться возле моей хижины, когда ему заблагорассудится.
   Калеб тихонько засмеялся, хотя он и уловил горечь в улыбке девушки.
   – А Бич тоже полагает, что Молчаливый Джон мертв? – спросил после паузы Калеб.
   – Да.
   – В таком случае в чем же проблема?
   – Прошу прощения? – не поняла Шеннон.
   – Почему в таком случае Бич задал такого стрекача, словно ему пятки наскипидарили.
   – Он хочет, чтобы я осталась у вас.
   – Мы тоже этого хотим, – отозвалась от плиты Виллоу.
   – Я… благодарна вам. Но я не могу.
   – Не можешь или не хочешь? – будничным тоном спросил Калеб.
   – Калеб, – снова вмешалась Виллоу. – Мы не имеем права.
   – Ты видела своего братца в тот момент, когда он уезжал? – отреагировал Калеб.
   – Нет.
   – А я видел… Если человек, который тебе небезразличен, выглядит так, как выглядел Бич, тут начинаешь задавать вопросы… Чтобы получить на них ответы.
   Взглянув на лицо Калеба, Шеннон вспомнила, что Бич однажды назвал его мрачным ангелом мести, который несколько лет гонялся за человеком, чтобы отомстить за совершенное предательство и смерть сестры. Тут же ей вспомнился Охотник – еще один мрачный ангел, рыщущий по стране, где не действуют право и закон.
   Прикрыв глаза, Шеннон сплела пальцы рук и крепко, до боли сжала их. Когда она наконец снова открыла глаза, она увидела, что Калеб смотрит на нее с сочувствием – и одновременно с непреклонной решимостью.
   Калеб полагал, что его вопросы бередят раны девушки. Тем не менее он был намерен получить на них ответы, ибо было очевидно, что и Бич не в меньшей степени страдал в этой ситуации.
   – Если бы я считал, что Бич тебе безразличен, – спокойным тоном начал Калеб, – я бы не стал затевать этого разговора с тобой. Но я вижу, как ты смотришь на него… Так Ева смотрит на Рено, Джесси на Вулфа…
   – …А Виллоу – на тебя, – подсказала Шеннон. – Я прошу прощения. Я еще не набралась опыта, как скрывать свои чувства.
   – В этом нет необходимости, – сказала Виллоу, выставляя миску с жарким на стол. – Ты здесь среди друзей… Надеюсь, ты это понимаешь?
   Шеннон кивнула, чувствуя, что слезы готовы прорвать заслон из длинных ресниц и хлынуть бурным потоком по щекам.
   Виллоу обняла Шеннон и словно ребенка прижала ее к себе.
   – Тогда почему ты не хочешь остаться у нас? – мягко спросила она.
   Шеннон также обняла Виллоу, судорожно вздохнула и решила, что сестре Бича следует дать все необходимые объяснения.
   – Как чувствовала бы себя ты, если бы любила Калеба, а ему дороже тебя были бы восходы солнца и ради них он бы тебя покинул?
   Виллоу часто задышала, отступила на шаг назад, сделав попытку заглянуть Шеннон в глаза. Но лучше бы ей было не делать этого.
   – Как ты себя будешь чувствовать, – продолжала Шеннон, сдерживая дрожь в голосе, – если после того, когда Калеб уедет, ты останешься в доме его сестры и будешь постоянно видеть ее волосы и глаза, которые так похожи на волосы и глаза Калеба… Будешь видеть ее сына, у которого улыбка и ямочки на щеках, как у Калеба… А ты должна жить, понимая, что у тебя никогда не будет ребенка… своего дома… человека, с кем можно пойти по жизни?
   – Я не смогла бы этого вынести, – призналась Виллоу. – Любить Калеба и знать, что он не любит меня… Ежедневно сталкиваться с тем, что постоянно напоминает о нем… Нет, я не смогла бы… Это меня убило бы.
   – Да, именно так, – прошептала Шеннон, не спуская с нее тревожных глаз, одновременно ласково поглаживая Виллоу по волосам.
   – Это ты и сказала Бичу? – спросил Калеб. – Именно поэтому он был не в себе?
   Шеннон медленно покачала головой, и копна волос упала ей на плечи.
   – Нет, – хрипло сказала она. – Этого я ему не говорила.
   – А почему? – не успокоился Калеб.
   – Это было бы равносильно тому, что я прошу его остаться… Умоляю его об этом… Нет, этого я не стану делать…
   – Слишком гордая? – Голос Калеба был тихим и мягким, но янтарные глаза его смотрели не мигая – так смотрит хищная птица.
   Он пока что не получил ответа на все свои вопросы.
   – Слишком практичная, – поправила его Шеннон с горестной улыбкой. – Из наблюдений за отношения ми матери и отца я поняла, что не жди добра, если мужчина хочет одного, а женщина другого… Отец ушел от матери, а она прибегла к опию, чтобы побороть душевную боль. Я только сейчас понимаю, почему она пошла на это… Надеюсь, это ей помогло.
   – Ты хочешь сказать, что я должен запирать опий? – мгновенно среагировал Калеб.
   – Нет.
   – Я тоже так думаю. Ты гораздо сильнее своей матери, разве не так?
   – Обстоятельства вынудили… Мне в конце концов пришлось ухаживать за ней.
   – Так что ты сказала Бичу? – продолжал гнуть свое Калеб.
   – Другую часть правды… Сказала, что я не хочу быть кому-либо обязанной за хлеб-соль, как бы добры ко мне люди ни были… Я хочу быть свободной.
   – Но ведь ты…
   – Женщина, – закончила фразу Шеннон. – Да! Я это заметила.
   – Это заметит и всякий, взглянувший на тебя, – возразил Калеб.
   – Калеб, честное слово! – предостерегающе воскликнула Виллоу.
   – Душа моя, но это правда, и разговоры о свободе и прочем не изменят женской поступи Шеннон.
   – Я хожу так не специально, – сказала Шеннон.
   – Черт возьми, разве я не понимаю этого! – проговорил Калеб. – А склонности к флирту у тебя не больше, чем у Виллоу. Дело не в этом… Дело просто в том, что мужчины неизбежно заметят, что ты женщина. Наиболее порядочные из них постараются затеять беседу с нанесут визит, принесут конфеты в одной руке и цветы в другой. Если они тебе покажутся неинтересными, они навсегда уедут. Но не все мужчины такие.
   – Я знаю об этом лучше, чем многие другие женщины.
   – И тем не менее ты настаиваешь на своем возвращении?
   – Да. Я отправлюсь завтра.
   – Ты не хочешь дождаться Бича, чтобы он проводил тебя? – удивленно спросила Виллоу.
   – Почему ты думаешь, что он вернется? – в свою очередь, удивилась Шеннон.
   – Он попрощался с тобой? – парировала Виллоу.
   – Нет.
   – Значит, он вернется.
   Шеннон лишь покачала головой, вспоминая в каком гневе и возбуждении пребывал Бич, когда собирался уезжать.
   – Рафаэль не такой человек, чтобы уехать, не простившись, какая бы жажда к путешествиям его ни мучила, – убежденно сказала Виллоу. – Он вернется.
   – Ты так считаешь? – усомнилась Шеннон. – Некоторые любят золото, другие – море, третьи – страны, в которых еще не побывали. Бича зовет солнечный восход.
   – Он обмолвился мне, – сказал Калеб, – что пытается добыть золото из шахты. В твердой породе. Он, похоже, зациклился на этом и наверняка поехал к Рено за советом.
   – Для путешествий требуются деньги, – заметила Шеннон. – Вероятно, они нужны ему сейчас. Он отказался принять от меня плату.
   – У Бича золота столько, что он не знает, что с ним делать, – снова вклинилась в разговор Виллоу. – У него есть слитки испанского золота. Настолько чистого, что его можно поцарапать ногтем.
   Похоже, Шеннон была искренне удивлена.
   – Право, я не знала об этом… Но зачем тогда ему ехать к Рено и узнавать, как добыть еще золота?
   – Если бы Бич предложил свое золото, чтобы купить продукты, или свой дом, более надежный, чем твой в долине Эго, ты приняла бы его предложение? – спросил Калеб.
   – Ни за что, – тихо ответила Шеннон. – Я вдова, а не шлюха, которую может купить каждый, если у него есть золото и он испытывает зуд в одном месте.
   Калеб еле заметно улыбнулся и согласно кивнул. Очевидно, другого ответа он и не ожидал.
   – Но почему бы тебе не побыть здесь, пока не вернется Бич? Ты не можешь ехать туда одна.
   – Спасибо, но я все же поеду. Мой верный пес был ранен, защищая меня от Калпепперов. Мне следовало вернуться еще раньше.
   – Останься, – вдруг горячо сказала Виллоу. – Бич испытывает… нежность к тебе. Он мог бы… Он мог бы…
   – Перейти к оседлой жизни? – высказала предположение Шеннон. Она покачала головой и грустно улыбнулась. – Изменить натуру Бича могла бы только любовь. Но Бич любит лишь восходы солнца, которые еще не видел.
   Г лава 15
   Бич подъехал к небольшому дому, отделка которого еще не была завершена. Когда он остановил своего изрядно уставшего мерина, из кухни появилась молодая женщина, цвет волос и глаз которой напоминал цвет золота. Она грациозно соскочила с невысокого крыльца и радостно заулыбалась.
   – Это ты! Какой приятный сюрприз! Рено думал, что твоя неискоренимая страсть к путешествиям снова загнала тебя куда-нибудь на край света!
   – Пока нет, Ева. Прежде мне нужно нарыть золота.
   – Тебе? Золота?!
   При виде вытянувшегося от изумления лица Евы Бич невольно улыбнулся, хотя на душе у него все еще скребли кошки. Долгой поездки от ранчо сестры оказалось недостаточно, чтобы утихли его боли.
   – Я-то считала, что ты, как и Калеб, терпеть не
   – можешь заниматься этим делом.
   – Так оно и есть.
   – Тогда зачем…
   Слова замерли на ее губах, ибо в этот момент Бич спешился, повернулся к ней и Ева увидела его лицо вблизи.
   – Что с тобой? – с тревогой спросила она. – Что-нибудь с Виллоу? Или с малышом? Или же…
   – На ранчо у Блэков все в полном порядке, – прервал ее Бич.
   – Тогда почему ты смотришь сентябрем?
   – Ничего такого, чего не сможет поправить золото… А где Рено?
   – Он здесь, – раздался голос Рено.
   – Ну да, я так и думал, – сказал, поворачиваясь, Бич. – Кто-то наблюдал за мной, как только я перешел вброд реку.
   Рено улыбнулся:
   – Из нашего дома великолепный обзор. Мы давно заметили, что ты едешь.
   – Очень мило, что хоть не стрелял.
   – Когда я увидел этот кнут, у меня было такое искушение, – с серьезной миной подыграл ему Рено. – Но потом подумал и решил: а вдруг ты приехал поделиться бисквитами от Вилли?
   – Я привез тебе только пустой желудок да намерение попросить его наполнить, – напрямик сказал Бич.
   – Тогда понятно, почему ты такой мрачный. Голодный ты всегда был таким же дружелюбным, как раненый гризли.
   Говоря это, Рено прищуренными зелеными глазами окинул взглядом Шугарфута. Судя по нескольким слоям выступившей соли на шкуре, мерин неоднократно потел и обсыхал после того, как его последний раз поскребли
   И почистили. А если учесть, что он упорно натягивал повод, пытаясь дотянуться до травы, можно было сделать вывод, что Шугарфут был так же голоден, как и его хозяин. И так же вымотан.
   – И ты, и Шугарфут выглядите так, словно вы удирали от самого дьявола.
   – Я выехал с ранчо Кэла перед самым ужином.
   Черные брови Рено приподнялись.
   – Выходит, ты ехал почти всю ночь.
   – Бич пожал плечами.
   – Я помогу тебе привести в порядок Шугарфута, – предложил Рено, – пока Ева приготовит тебе что-нибудь поесть.
   Когда братья подошли к конюшне, Рено повернулся к Бичу.
   – А теперь давай выкладывай, – без обиняков сказал он. – Что стряслось?
   – Я уже сказал Еве: ничего такого, чему не поможет золото.
   – Один из тех испанских слитков закопан прямо у тебя под ногами. Если я его вырою, это вернет блеск твоим глазам?
   Бич что-то невразумительно буркнул, приподнял шляпу, на манер граблей провел пальцами по волосам и энергично водрузил шляпу на место.
   Не говоря ни слова и не глядя на брата, Бич повернулся к Шугарфуту и стал отпускать подпругу. Одной рукой он поднял тяжеленное седло и зашвырнул его на самую верхнюю полку; другой рукой снял со спины мерина чепрак, перевернул и бросил на седло сушиться.
   Нагнувшись, Бич стреножил Шугарфута и отпустил пастись. Мерин радостно рванулся вперед – близ реки, что протекала в ста футах от дома Рено и Евы, трава была буйная и аппетитная.
   Рено внимательно следил за братом, не упуская ни малейшей детали. Легкость и энергичность движений Бича несколько успокоили Рено – стало быть, со здоровьем у брата было все в полном порядке.
   – Кэл, Вилли и Этан живы и здоровы, – нарушил паузу Рено.
   Это не было вопросом в полном смысле слова, тем не менее Бич кивнул.
   – Ты мечешься прямо как пантера, хотя дорога, похоже, выжала все силы даже из твоего мерина, – заметил Рено.
   Бич пожал плечами.
   – Может, у тебя плохие вести о ком-либо из братьев? – не унимался Рено.
   – Нет.
   Рено выдержал паузу.
   Бич больше ничего не добавил.
   – Тогда ясно, – усмехнулся Рено. – Все дело в женщине.
   – О чем ты толкуешь, черт возьми? – раздражен но спросил Бич.
   – Твой мрачный взгляд говорит о том, что сейчас ты способен даже кого-нибудь прихлопнуть.
   Бич пошевелил пальцами, словно собирался сжать их в кулак. Он приехал сюда, чтобы поговорить о золоте, а не о женщине, на которой не может жениться и которую не может оставить одну.
   – Ты намерен поговорить, – мягко спросил Рено, – или сперва ты хочешь подраться?
   – Черт возьми! – возмущенно произнес Бич. – Я приехал сюда просить об услуге, а не для того, чтобы драться!
   – Иногда драка и может быть такой услугой.
   Вырвавшийся из груди Бича звук напоминал нечто
   Среднее между руганью и смехом. Он выпрямился, посмотрел вверх. Небо было чистым и голубым, как глаза Шеннон.
   – Ты когда-нибудь хотел иметь сразу две вещи, – медленно произнес Бич. – Но при этом если ты получаешь одну, то теряешь другую. А ты никак не желаешь ее терять. Поэтому ты крутишься-вертишься, словно собака, которая гоняется за собственным хвостом.
   Для столь сурового человека, как Рено, его улыбка могла показаться удивительно деликатной.
   – Ну конечно, у меня было такое, – мягко проговорил он. – Это и означает быть человеком. Глупым, но человеком.
   – И как же ты поступил? – с любопытством спросил Бич.
   – Когда ты кончил истязать меня, я задумался о том, что все-таки важнее. И… женился на ней.
   Уголки рта у Бича опустились вниз.
   – Из меня получится никудышный муж!.. Я всегда, как мустанг, смотрю на забор, чтобы перемахнуть через него и вырваться на волю.
   – Все гоняешься за солнечными восходами?
   – Я не могу переделать себя, так же, как ты не можешь из левши стать правшой, – прямо ответил Бич.
   – Возможно… Но с другой стороны, кто знает?
   – Что ты хочешь сказать?
   – Когда ты начинал странствовать, – медленно заговорил Рено, тщательно взвешивая слова, – ты был почти ребенком. Как и я, ты ушел из дома по примеру наших неугомонных старших братьев. И еще потому, что у отца была тяжелая рука, наших задниц он не жалел.
   – Ну и что из того? – пожал плечами Бич. – Прошло столько времени с тех пор, я столько повидал и сделал, что сейчас и не вспомнить, с чего началось мое бродяжничество.
   – Ты и сейчас не хочешь порвать с этим.
   – Разве можно отдать собственную душу? – проговорил он.
   Рено лишь коротко и крепко обнял брата.
   – Пошли, – сказал Рено после паузы. – Ева уже наверняка волнуется и гадает, что тут происходит между нами. Конечно, тут ей вкус изменил, но что поделаешь: она беспокоится о тебе почти так же, как и обо мне.
   Губы Бича тронула еле заметная улыбка.
   – Вряд ли… А вот я питаю к ней очень теплые чувства. Она веселая и мужественная. Эти качества я ценю в каждом, а особенно в женщине… Ева – настоящий клад. Вот не знаю только, что она нашла в тебе.
   Рено рассмеялся и хлопнул Бича по плечу. Широким шагом, бок о бок братья зашагали к дому. Подойдя к
   Задней двери, Бич с сомнением посмотрел сначала на свои ботинки, затем на ботинки Рено.
   – Что смущает? – поинтересовался Рено.
   – В некоторых странах ты оскорбишь хозяина и хозяйку, если в своей обуви переступишь порог их дома, – объяснил Бич. – Особенно если эта обувь грязная, а дом чистый.
   – Видно, Ева бывала в подобных странах, – усмехнулся Рено. – Она держит для меня возле двери пару мокасин на смену.
   В улыбке Рено можно было одновременно заметить иронию и удивление. Он испытывал явное удовлетворение от сознания того, что Ева с удовольствием ведет хозяйство.
   – А как же быть с моими ботинками? – спросил Бич.
   – Ева что-нибудь придумает. Она охраняет этот дом, как тигрица единственного детеныша.
   – Ее можно понять… Сирота, она всегда мечтала о собственном доме.
   Рено и Бич вымыли руки в умывальнике, который Рено соорудил за домом. Приготовленная для них вода была теплой и пахла сиренью.
   Бич тут же вспомнил запах мяты, который у него ассоциировался с Шеннон, и установившийся ритуал, когда она протягивала ему полотенце и внимательно осматривала лицо, ища остатки пены.
   «Перестань думать о бесподобных голубых глазах и неподражаемой улыбке этой женщины, – приказал себе Бич. – Делай то, что ты должен делать. Потолкуй с Рено. Добудь золото. И побыстрее убирайся вон».
   Впрочем, Бич туг же усомнился в правильности этих мыслей.
   – Вы что-то замешкались! – В дверях появилась улыбающаяся Ева. – Дайте же мне наконец обнять вас, да я поспешу к бисквитам, пока они не успели сгореть.
   Улыбаясь, Рено вытер руки о чистое полотенце и раскрыл объятия. Ева шагнула в кольцо его рук и прижалась к мужу.
   – Все в порядке? – шепнула она ему в самое ухо.
   – Нам, во всяком случае, беспокоиться не о чем.
   – Он почувствовал, что Ева с облегчением вздохнула.
   – Я уже чую, что бисквиты горят, – вкрадчивым голосом произнес Бич.
   Рено отпустил Еву, которая тут же повернулась к Бичу и протянула к нему руки.
   – С бисквитами все в порядке, я горю желанием обнять самого любимого после мужа мужчину.
   Бич нагнулся, сгреб ее огромными ручищами и притянул к себе.
   Рено смотрел на них со снисходительной улыбкой. Он знал, что между его женой и братом сложились своеобразные и доверительные отношения, когда они оба рисковали жизнью, чтобы вызволить его, Рено, из завала в старинном испанском руднике.
   Дружески похлопав Еву по спине, Бич опустил ее на пол.
   – Проходите и садитесь за стол, – широко улыбаясь, распорядилась Ева. – Я слышу, как урчит у вас в желудках. Я накрою на стол, пока вы смените обувь. Если хочешь, можешь повесить свой кнут на одну из этих вешалок… А можешь с ним и обедать. Шляпы можно оставить здесь же.
   Рено и Бич обменялись выразительными веселыми взглядами, увидев пару сандалий рядом с мокасинами Рено. Но ни у кого из них не было и в мыслях подшучивать над Евой за стремление внести элементы цивилизации в этот крохотный уголок Запада. Скорее всего мужчин даже радовал этот необременительный и трогательный ритуал, грело душу исходящее от этой золотоволосой женщины тепло. Это было именно то, что отличает родной дом от казенного.
   Во время обеда Бич рассказал Рено и Еве, чем он занимался все то время, когда несколько месяцев назад они виделись в последний раз. Когда разговор зашел о долине Эго и Холлер-Крике, он упомянул о Калпепперах.
   Даже не зная подробностей, Ева из скупого рассказа Бича поняла, что произошло в лавке Мэрфи. Еще до встречи с Рено она бывала в подобных местечках и знала тамошние нравы. Она могла представить, что за типы были эти Калпепперы.
   Ева не могла понять лишь одного: почему вдова Молчаливого Джона осталась на ранчо Блэков, а не приехала с Бичом.
   – А почему ты не взял с собой миссис Смит? – простодушно спросила она.
   – Миссис Смит?
   Ева встретилась с непонимающим взглядом Бича и пояснила:
   – Женщину, которую ты привез из долины Эго на ранчо Блэков, – пояснила Ева, как это делают, когда что-то втолковывают отставшему в развитии ребенку. – Женщину, которую оскорбили Калпепперы… Женщину, которую ты защитил своим беспощадным кнутом.
   – Ах, вот что… Ты имеешь в виду Шеннон.
   – Господи, ну конечно же! – засмеялась Ева. – Или ты опять весь в мыслях о дальних странах?
   К удивлению Евы, на скулах Бича выступили пунцовые пятна.
   – Просто я не воспринимаю Шеннон как миссис Смит, – коротко ответил Бич.
   Ева смежила веки, прикрыв глаза, в которых блеснула неожиданная догадка. У нее родилось желание взглянуть на Рено, узнать, что думает муж о Биче и женщине, которая то ли была, то ли не была вдовой и которую Бич не был намерен воспринимать как чью-то жену.
   – Ясно, – пробормотала Ева. – Видимо, Шеннон очень устала от путешествия из долины Эго и не
   – смогла приехать сюда?
   – Я оставил ее у Вилли и Кэла. Я надеялся, что Шеннон понравится жить у них и помогать Вилли.
   – Это было бы просто здорово! – восхитилась Ева. – Виллоу как раз собиралась нанять девушку для…
   – Не в качестве наемной прислуги, – грубовато перебил ее Бич, – а чтобы она была ей чем-то вроде сестры или незамужней тетки.
   Ева предпочла прокашляться, чтобы не объяснять Бичу ту очевидную истину, что вдова не может быть ничьей незамужней теткой. Она слишком хорошо знала Моранов, и холодный блеск в глазах Бича явился для нее вполне достаточным предостережением. Ясно, что Бич оказался между молотом и наковальней, и не может уже как прежде в любой момент сорваться с места и двинуться в путь.
   А без этого он себя не мыслит.
   Неугомонный вечный странник.
   Половину сердца Ева тут же отдала Бичу с его страданиями, вторую половину – Шеннон, ибо у Евы возникли подозрения, что Шеннон полюбила человека, который не готов ее полюбить. До боли знакомая ситуация, в такой же была сама Ева. Но в конце концов Рено полюбил ее.
   Будет ли финал столь благополучным и для Шеннон?
   Она еще раз посмотрела на крупного, светловолосого мужчину с ясными, по-осеннему холодными глазами. Бич способен быть нежным и любящим, но помогай Бог тому, кто попытается его удержать, когда его позовет в дорогу дальний солнечный восход.
   – Семейное окружение, комната, пансион и деньги на мелкие расходы, – пояснил Бич. – И главное – безопасность… В этом вся соль.
   Искоса взглянув на Рено, Ева сделала вывод, что ее муж удивлен, чтобы не сказать озадачен, словами и поведением брата. Впрочем, на его лице можно было прочесть также искреннее желание помочь Бичу.
   Бич поджал губы. В толковании Евы перспективы, нарисованные Бичом, выглядели малопривлекательными для кого угодно, тем более для молодой женщины, как Шеннон.
   Возникла неловкая пауза.
   – Если Шеннон хотя бы наполовину столь привлекательна, как ты ее обрисовал, – тщательно подбирая слова, прервала паузу Ева, – то тебе не придется слишком долго проявлять о ней заботу. Найдется добрый человек, который предоставит ей не только комнату, пансион и деньги на мелкие расходы.
   Бич резко поднял голову. Он прищурил глаза, которые превратились в узенькие серые щелки.
   – Он даст ей свое имя, подарит ей детей и построит для нее дом, – спокойно сказала Ева. – Ей не придется жить лишь на то, что дается из милости. У нее появится собственный дом, любимый муж и дети, которых она будет растить, от и найдет она себе безопасность и приют.
   «Нет!»
   Бич и не заметил, что это энергичное «нет» он произнес вслух, когда представил, что у Шеннон будет ребенок от другого мужчины. Он сжал угол стола с такой силой, что у него побелели суставы пальцев. Казалось бы, что ему за дело до Шеннон и другого мужчины?
   И все же он не мог с этим смириться.
   Ева вопросительно подняла брови.
   – Ей не придется выходить за кого-то замуж и заводить детей, чтобы быть в безопасности, – упрямо сказал Бич. – Ей нужно лишь…
   Он замолк.
   – Я так понимаю, что она не намерена выходить замуж за тебя? – нейтральным тоном спросила Ева.
   – Дело не в Шеннон, – выдавил Бич. – Дело во мне.
   – Душа моя, – мягко сказал Рено. – Для Шеннон не в радость выйти замуж за Бича. С таким же успехом она могла бы обвенчаться с ветром.
   – Она знает об этом? – спросила Ева.
   – Знает, – однозначно ответил Бич. – Она сказала, что никогда не выйдет замуж за человека, который больше, чем ее, любит солнечные восходы в неведомых странах.
   – Разумная женщина, – заметила Ева.
   – Упрямая женщина! – огрызнулся Бич. – Она не желает покинуть высокогорье, а там жить одинокой женщине небезопасно.
   – А почему она не хочет уйти оттуда?
   – Потому что не желает есть чужой хлеб.
   – Очень разумная женщина, – повторила Ева.
   – Чертовски упрямая женщина! – рявкнул Бич. – Я не могу оставить ее на растерзание золотоискателям и прочим мерзавцам! И не могу оставаться при ней и ждать, когда она поумнеет!
   – Понятно, – протянула Ева, и в этом слове прозвучали и сочувствие, и сомнение, и легкая ирония.
   – Единственный выход – найти золото на этих злосчастных участках, купить ей дом в Денвере или где-нибудь еще, чтобы я знал, что она будет в безопасности.
   – И, конечно, не замужем? – саркастически предположила Ева.
   Ответом ей, как она и ожидала, был гневный блеск его глаз.
   – Бич, ради Бога, объясни! Если ты не хочешь жениться на Шеннон, то почему тебя так волнует предположение, что какой-нибудь другой мужчина…
   Она почувствовала, что Рено наступил ей под столом на ногу, и оборвала фразу.
   – Бич понимает, что ведет себя неразумно, – вступил в разговор Рено. – Поэтому он так и раздражается. Если он хочет подраться, я к его услугам.
   – О мужчины! – пробормотала себе под нос Ева.
   Вздохнув, решила попробовать зайти с другой стороны.
   – Почему бы тебе не поделиться с ней золотом из испанского рудника? – спросила Ева. – Ведь ты едва прикоснулся к нему.