Страница:
– Тебе больше нравятся крупка или снег? – спросила она.
– Шеннон…
– Понимаю… Очень трудный выбор… А как ты относишься к граду? Надеюсь, из-за этого мы не раз ругаемся?
– Надеюсь. Я не стану ругаться, если ты предложишь мне еще одну чашку кофе.
Скрывая улыбку, Шеннон повернулась на стуле, чтобы взять с плиты кофейник. Когда Шеннон не без грации вернулась в прежнее положение, она увидела, что Бич откровенно смотрит на ее грудь. Поймав ее взгляд, он тут же отвел глаза.
Бич молча подставил кружку. Так же молча Шеннон налила ему кофе и поставила кофейник на плиту.
– Как ты относишься к тому, если тебе предложат половину дохода от участков Молчаливого Джона? – вдруг спросила Шеннон. – Ты не станешь опять рычать?
Оловянная кружка остановилась в дюйме от усов Бича.
– Не понял.
– Молчаливый Джон имел – имеет – несколько участков вдоль ручья Аваланш-Крик.
Бич пожал плечами.
– Он разрабатывал эти участки, чтобы платить за продукты, которые нельзя ни добыть охотой, ни вырастить, – сказала Шеннон.
– Поясни, – коротко бросил Бич.
– Стараюсь, вечный странник, стараюсь.
– Меня зовут Бич, – раздражаясь, заметил он.
– Почему ты так раздражаешься, когда я тебя называю странником? Разве это не так? – спросила Шеннон. – Я ведь не сержусь, когда ты называешь меня вдовушкой, хотя ты и сам в этом не вполне уверен.
Бич хотел было возразить, но решил, что это бесполезно. Он лишь глубоко вздохнул и сосредоточил все внимание на кофе и беконе.
Шеннон подмывало продолжить спор и вынудить Бича признать, что у него нет причин раздражаться. Но, поразмыслив, она заставила себя поставить точку на этом
Вопросе.
Хотя это было нелегко. Уж очень ей хотелось подразнить Бича.
– Моя младшая сестренка Виллоу тоже делает отменные бисквиты, – нарушил затянувшееся молчание Бич. – Мои братья и я решили, что матери должны обучать девочек этому искусству.
Шеннон не сдержала улыбки. Бич также улыбнулся.
– Расскажи мне о своих золотоносных участках, сладкая девочка.
– А что о них можно рассказать?
– Для начала скажи, где они находятся.
– Вверх по ручью Аваланш-Крик.
– После впадения в него притока в какую сторону?
– На восток. Идти до тех пор, пока не упрешься в разрушенные скалы.
Бич хмыкнул:
– Страшно пересеченная местность…
– Это верно. У меня начинает кружиться голова, пока я туда доберусь. И задыхаюсь так, что чуть не падаю.
– Тебе не следует ходить в такое опасное место!
Шеннон проигнорировала реплику Бича.
– Во второе лето после моего прихода в долину Эго гризли задрал одного мула. После этого Молчаливый Джон привел Разорбека домой и пешком отправился на участок.
– Ты ходила с ним?
– Иногда. А иногда оставалась в хижине. Я никогда не знала, что буду делать завтра и где буду находиться. Так требовал Молчаливый Джон. Он говорил, что охотнику не подстрелить дичь, которая ведет себя непредсказуемо.
– Осторожный человек…
Шеннон пожала плечами:
– Он во всем был таким.
– А он занимался каким-нибудь другим делом, кроме поиска золота?
– Нет.
– Он много золота находил за время своих отлучек?
– Мы не голодали.
– А он помогал другим людям искать золото? – поинтересовался Бич.
– Молчаливый Джон? Вряд ли. Он не любил людей. Да и потом, кто бы его нанял? Он был выносливым, но его не назовешь сильным человеком. И он был стар.
– Есть такие виды работы, которые не требуют большой силы, – заметил Бич.
Шеннон поморщила лоб:
– Молчаливый Джон не смог бы держать бар или лавку. Он не ладил с людьми.
Бич посмотрел в ясные, невинные глаза Шеннон и понял, что она даже не подозревает о том, что она вдова одного из самых грозных охотников за людьми на всей территории Колорадо.
– Ты говорила, что у Молчаливого Джона было несколько участков, – сменил тему разговора Бич. – Какой из них самый лучший?
– Райфл-Сайт.
– Это который?
– Самый верхний… Нужно идти вдоль скалы вверх и пересечь ущелье.
– Там очень твердая порода?
Шеннон кивнула.
– Паршиво… Штольни?
– Всего одна.
– Одна – это чертовски много. – На его лице появилась гримаса отвращения. – После того, как Рено попал под обвал в штреке, я не питаю особых симпатий к шахтам и штольням.
– Мы можем для начала попытать счастья на Шуте.
– Это что такое?
– Шут – еще один золотоносный участок. Это на крутом склоне ручья.
Бич выглянул в окно. На вершинах гор снега пока еще было много.
– Пожалуй, я туда и отправлюсь, – проговорил он.
– Молчаливый Джон работал там обычно попозже, когда снег уже сходил, – сказала Шеннон.
– А еще какие есть участки?
– Я знаю только еще об одном.
– И что он собой представляет?
– Холодный. Сырой… Это большая трещина в скале, куда стекает дождевая вода.
– Молчаливый Джон, похоже, не очень заботился о комфорте.
– Он никогда об этом не говорил.
Бич крякнул, отставил кружку и задумался.
– Ни один из этих участков не выглядит слишком привлекательным, – подвел он итог своим размышлениям. – Если бы я любил искать золото, я бы предпочел остаться на Западе вместе с Рено… На участке Райфл-Сайт есть пища для лошадей?
– Немного. В четверти мили от разработок есть луг.
Бич хмыкнул:
– Говоришь, гризли?
– Да, там, где погиб другой мул.
– Я думаю, у моего Шугарфуга не будет с этим проблем.
– Шугарфут?
– Это мой мерин, – рассеянно сказал Бич. – Его кастрировали поздно, поэтому он все еще считает себя королем гор.
Бич обхватил руками пустую кружку, задумчиво глядя вдаль. Шеннон невольно залюбовалась дугой его светлых бровей, кошачьим разрезом глаз, гладко выбритым подбородком и соломенно-желтыми усами. На губах Бича виднелись следы кофе…
– О чем задумалась? – вдруг негромко спросил Бич.
– О том, что надо слизнуть кофе с твоих усов…
Услышав то, что она сама сказала, Шеннон тут же вспыхнула.
– Опасные слова, сладкая девочка! – напряженным, хриплым голосом произнес Бич.
– Я… п-прошу п-прощения. Я с-сама н-не знаю, что сказала.
– Дай мне руку, – тихо попросил Бич.
Шеннон нерешительно протянула руку. Он повернул
Ее ладонью вверх, наклонился и понюхал.
– Мята, – хрипло сказал он. – Господи, я даже перед смертью буду помнить этот запах.
– Бич, – шепотом сказала Шеннон.
Бич поднес маленькую ладонь к лицу и пощекотал усами нежную кожу.
– Я поцелую тебя, – сказал он, прикасаясь языком к ладони, – если ты сейчас же откроешь рот.
Бич продолжал осыпать поцелуями ладонь Шеннон.
– А если я почувствую твои губы, – бархатным, низким голосом пророкотал он, я начну расстегивать твою одежду.
Он легонько укусил ее ладонь:
– А если я начну расстегивать твою одежду, я возьму тебя прямо здесь, прямо сейчас, и ты опустишься на мои бедра, и мы отдадимся любви.
Бич поймал взгляд Шеннон.
– Ты… хочешь этого, сладкая девочка?
– Я… я…
– Ты не знаешь?
– Я не могу ни о чем думать, когда ты дотрагиваешься до меня, – хриплым шепотом сказала Шеннон. – А когда не делаешь этого, я жду вновь твоих прикосновений.
Бич еще сильнее сжал ладонь Шеннон. Его язык скользнул между тонкими пальцами.
– Твоя откровенность восхитительна, – потрясенно сказал Бич. – Если ты пылаешь так же, как я, приходи ко мне. Я буду ждать столько, сколько нужно.
– А потом ты уедешь? – с горечью спросила она.
– Нет, сладкая девочка. Потом я приду к тебе…
Глава 9
– Шеннон…
– Понимаю… Очень трудный выбор… А как ты относишься к граду? Надеюсь, из-за этого мы не раз ругаемся?
– Надеюсь. Я не стану ругаться, если ты предложишь мне еще одну чашку кофе.
Скрывая улыбку, Шеннон повернулась на стуле, чтобы взять с плиты кофейник. Когда Шеннон не без грации вернулась в прежнее положение, она увидела, что Бич откровенно смотрит на ее грудь. Поймав ее взгляд, он тут же отвел глаза.
Бич молча подставил кружку. Так же молча Шеннон налила ему кофе и поставила кофейник на плиту.
– Как ты относишься к тому, если тебе предложат половину дохода от участков Молчаливого Джона? – вдруг спросила Шеннон. – Ты не станешь опять рычать?
Оловянная кружка остановилась в дюйме от усов Бича.
– Не понял.
– Молчаливый Джон имел – имеет – несколько участков вдоль ручья Аваланш-Крик.
Бич пожал плечами.
– Он разрабатывал эти участки, чтобы платить за продукты, которые нельзя ни добыть охотой, ни вырастить, – сказала Шеннон.
– Поясни, – коротко бросил Бич.
– Стараюсь, вечный странник, стараюсь.
– Меня зовут Бич, – раздражаясь, заметил он.
– Почему ты так раздражаешься, когда я тебя называю странником? Разве это не так? – спросила Шеннон. – Я ведь не сержусь, когда ты называешь меня вдовушкой, хотя ты и сам в этом не вполне уверен.
Бич хотел было возразить, но решил, что это бесполезно. Он лишь глубоко вздохнул и сосредоточил все внимание на кофе и беконе.
Шеннон подмывало продолжить спор и вынудить Бича признать, что у него нет причин раздражаться. Но, поразмыслив, она заставила себя поставить точку на этом
Вопросе.
Хотя это было нелегко. Уж очень ей хотелось подразнить Бича.
– Моя младшая сестренка Виллоу тоже делает отменные бисквиты, – нарушил затянувшееся молчание Бич. – Мои братья и я решили, что матери должны обучать девочек этому искусству.
Шеннон не сдержала улыбки. Бич также улыбнулся.
– Расскажи мне о своих золотоносных участках, сладкая девочка.
– А что о них можно рассказать?
– Для начала скажи, где они находятся.
– Вверх по ручью Аваланш-Крик.
– После впадения в него притока в какую сторону?
– На восток. Идти до тех пор, пока не упрешься в разрушенные скалы.
Бич хмыкнул:
– Страшно пересеченная местность…
– Это верно. У меня начинает кружиться голова, пока я туда доберусь. И задыхаюсь так, что чуть не падаю.
– Тебе не следует ходить в такое опасное место!
Шеннон проигнорировала реплику Бича.
– Во второе лето после моего прихода в долину Эго гризли задрал одного мула. После этого Молчаливый Джон привел Разорбека домой и пешком отправился на участок.
– Ты ходила с ним?
– Иногда. А иногда оставалась в хижине. Я никогда не знала, что буду делать завтра и где буду находиться. Так требовал Молчаливый Джон. Он говорил, что охотнику не подстрелить дичь, которая ведет себя непредсказуемо.
– Осторожный человек…
Шеннон пожала плечами:
– Он во всем был таким.
– А он занимался каким-нибудь другим делом, кроме поиска золота?
– Нет.
– Он много золота находил за время своих отлучек?
– Мы не голодали.
– А он помогал другим людям искать золото? – поинтересовался Бич.
– Молчаливый Джон? Вряд ли. Он не любил людей. Да и потом, кто бы его нанял? Он был выносливым, но его не назовешь сильным человеком. И он был стар.
– Есть такие виды работы, которые не требуют большой силы, – заметил Бич.
Шеннон поморщила лоб:
– Молчаливый Джон не смог бы держать бар или лавку. Он не ладил с людьми.
Бич посмотрел в ясные, невинные глаза Шеннон и понял, что она даже не подозревает о том, что она вдова одного из самых грозных охотников за людьми на всей территории Колорадо.
– Ты говорила, что у Молчаливого Джона было несколько участков, – сменил тему разговора Бич. – Какой из них самый лучший?
– Райфл-Сайт.
– Это который?
– Самый верхний… Нужно идти вдоль скалы вверх и пересечь ущелье.
– Там очень твердая порода?
Шеннон кивнула.
– Паршиво… Штольни?
– Всего одна.
– Одна – это чертовски много. – На его лице появилась гримаса отвращения. – После того, как Рено попал под обвал в штреке, я не питаю особых симпатий к шахтам и штольням.
– Мы можем для начала попытать счастья на Шуте.
– Это что такое?
– Шут – еще один золотоносный участок. Это на крутом склоне ручья.
Бич выглянул в окно. На вершинах гор снега пока еще было много.
– Пожалуй, я туда и отправлюсь, – проговорил он.
– Молчаливый Джон работал там обычно попозже, когда снег уже сходил, – сказала Шеннон.
– А еще какие есть участки?
– Я знаю только еще об одном.
– И что он собой представляет?
– Холодный. Сырой… Это большая трещина в скале, куда стекает дождевая вода.
– Молчаливый Джон, похоже, не очень заботился о комфорте.
– Он никогда об этом не говорил.
Бич крякнул, отставил кружку и задумался.
– Ни один из этих участков не выглядит слишком привлекательным, – подвел он итог своим размышлениям. – Если бы я любил искать золото, я бы предпочел остаться на Западе вместе с Рено… На участке Райфл-Сайт есть пища для лошадей?
– Немного. В четверти мили от разработок есть луг.
Бич хмыкнул:
– Говоришь, гризли?
– Да, там, где погиб другой мул.
– Я думаю, у моего Шугарфуга не будет с этим проблем.
– Шугарфут?
– Это мой мерин, – рассеянно сказал Бич. – Его кастрировали поздно, поэтому он все еще считает себя королем гор.
Бич обхватил руками пустую кружку, задумчиво глядя вдаль. Шеннон невольно залюбовалась дугой его светлых бровей, кошачьим разрезом глаз, гладко выбритым подбородком и соломенно-желтыми усами. На губах Бича виднелись следы кофе…
– О чем задумалась? – вдруг негромко спросил Бич.
– О том, что надо слизнуть кофе с твоих усов…
Услышав то, что она сама сказала, Шеннон тут же вспыхнула.
– Опасные слова, сладкая девочка! – напряженным, хриплым голосом произнес Бич.
– Я… п-прошу п-прощения. Я с-сама н-не знаю, что сказала.
– Дай мне руку, – тихо попросил Бич.
Шеннон нерешительно протянула руку. Он повернул
Ее ладонью вверх, наклонился и понюхал.
– Мята, – хрипло сказал он. – Господи, я даже перед смертью буду помнить этот запах.
– Бич, – шепотом сказала Шеннон.
Бич поднес маленькую ладонь к лицу и пощекотал усами нежную кожу.
– Я поцелую тебя, – сказал он, прикасаясь языком к ладони, – если ты сейчас же откроешь рот.
Бич продолжал осыпать поцелуями ладонь Шеннон.
– А если я почувствую твои губы, – бархатным, низким голосом пророкотал он, я начну расстегивать твою одежду.
Он легонько укусил ее ладонь:
– А если я начну расстегивать твою одежду, я возьму тебя прямо здесь, прямо сейчас, и ты опустишься на мои бедра, и мы отдадимся любви.
Бич поймал взгляд Шеннон.
– Ты… хочешь этого, сладкая девочка?
– Я… я…
– Ты не знаешь?
– Я не могу ни о чем думать, когда ты дотрагиваешься до меня, – хриплым шепотом сказала Шеннон. – А когда не делаешь этого, я жду вновь твоих прикосновений.
Бич еще сильнее сжал ладонь Шеннон. Его язык скользнул между тонкими пальцами.
– Твоя откровенность восхитительна, – потрясенно сказал Бич. – Если ты пылаешь так же, как я, приходи ко мне. Я буду ждать столько, сколько нужно.
– А потом ты уедешь? – с горечью спросила она.
– Нет, сладкая девочка. Потом я приду к тебе…
Глава 9
– Я продолжаю считать, что все найденное золото мы должны будем поделить поровну, – оглянувшись через плечо, упрямо сказала Шеннон.
Разорбек, на котором восседала Шеннон, на удивление бодро двигался вверх по тропе, которая вела к месту впадения ручья в Аваланш-Крик. Следом за ней ехал на огромном сером мерине Бич. Путь их лежал к золотоносным участкам Молчаливого Джона.
– Бич!
Проигнорировав обращение Шеннон, он через плечо посмотрел на вьючную лошадь. Шаг ее становился все более медленным и тяжелым по мере набора высоты. Подъем был крутым. Аваланш-Крик зигзагами прорезал склоны горы.
– Ты что, проглотил язык? – не унималась Шеннон.
– Я возьму деньгами, как все носильщики, – возразил Бич.
– Тебя бы взнуздать, подковать и использовать как мула, – вполголоса сказала Шеннон, полагая, что Бич ее не слышит.
– Если у тебя возникнет желание покататься на мне верхом, ты только намекни, – низким бархатным голосом проговорил Бич.
– У тебя и слух, как у мула, – заметила Шеннон.
Бич увидел, как на щеках Шеннон вспыхнул румянец, и от души рассмеялся.
– Тебя так приятно дразнить! Честное слово, от тебя можно опьянеть.
– Это от высоты.
– Нет, сладкая девочка, от тебя.
Шеннон энергично затрясла головой, однако в глазах ее зажглись лукавые искорки. Ласковое, игривое подтрунивание Бича было для нее неожиданным.
– Я не знаю, когда к тебе относиться всерьез, – со вздохом сказала Шеннон. – Ты первый мужчина из тех, кого я знала, кто не помешан на золоте, или на драках, или на…
Было слишком поздно. Бич услужливо подсказал:
– На плотской любви?
Шеннон молча кивнула.
– О, я как раз помешан на ней, – заверил ее Бич.
– Тогда ты демонстрируешь это очень странным способом, – пробормотала Шеннон.
На загорелом лице его появилась широкая улыбка.
– Ага, ты заметила.
– Что?
– А то, что я не тронул тебя после того завтрака два дня назад.
– Почему я должна замечать такие вещи? – холодно спросила Шеннон.
Смех Бича подействовал на нее так же возбуждающе, как и его улыбка.
– Ты все продолжаешь пылать, сладкая девочка?
– Я не знаю, о чем ты говоришь.
– А я знаю… Вот поэтому я и не трогаю тебя.
Шеннон закусила губу:
– А каким же образом я перестану быть такой наивной, если ты не трогаешь меня?
– Очень хороший вопрос… Когда придумаешь ответ, дай мне знать. Я сделаю то же самое.
Она ошеломленно посмотрела на Бича и тут же отвернулась, чтобы не видеть его улыбки.
Красавчик поджидал их вверху у развилки тропы. Еле заметная дорожка вела к участку Шут, который еще не освободился от снега. Другая тропа шла к участку Райфл-Сайт и проходила через луг, который Молчаливый Джон назвал Лугом гризли.
– Направо, Красавчик, – крикнула Шеннон, махнув рукой в правую сторону.
Огромный пес потрусил в указанном направлении.
Шеннон оглянулась посмотреть, какое впечатление произвело на Бича послушание Красавчика. Однако Бич не смотрел в ее сторону. Он смотрел назад, в просвет между деревьями, глаза его были прищурены и напряжены.
– Бич, что там?
Он предостерегающе поднял руку, призывая Шеннон к молчанию.
Она замерла, пытаясь отыскать глазами то, что насторожило Бича, но не различала ничего, кроме деревьев, чуть покачивающихся от ветра, да тени от облаков на серо-зеленых склонах.
Спустя минуту Бич повернулся в седле и взглянул на Шеннон.
– Ничего, – подытожил он. – Должно быть, олень вспугнул птицу. Индейцам нет никакого резона забираться так высоко, а бандиты – народ чертовски ленивый.
– Может, гризли?
– Это меня не удивило бы. Мы едем по звериной тропе. По ней ходят и медведи. Вот когда созревает ягода, тогда они готовы пробираться хоть сквозь пекло, лишь бы добраться до нее.
Шеннон снова оглядела склоны. Ели, пихты и осины росли густо, и за ними ничего не было видно. Впереди лес редел, что говорило о близости к Лугу гризли. Окруженный по краям невысокими кустами и ивами, луг был последним щедрым пастбищем для оленей. После него растительность становилась все более скудной, затем исчезала совсем, и ветер обдувал лишь рыжие голые скалы, возвышающиеся на фоне безоблачного неба.
– Ты заметил какие-нибудь следы присутствия гризли? – поежившись, спросила Шеннон.
– Взгляни направо вон на то дерево.
Шеннон посмотрела туда, куда указал Бич. Кора на дереве была содрана, и ствол в этом месте казался более светлым.
– Ты имеешь в виду это ободранное дерево?
Бич кивнул.
– Но это на высоте не меньше восьми футов от земли, – возразила Шеннон.
– Скорее десяти.
– Тогда какое отношение это имеет к гризли?
– Похоже, Молчаливый Джон не слишком тебя просвещал.
– Это так. Я училась по книгам, которые он привозил… привозит мне время от времени, так что я не докучаю ему вопросами.
– Когда медведь-самец метит свою территорию, – пояснил Бич, – он становится на задние лапы и делает отметку как можно выше.
– Почему?
– Один старый охотник объяснил мне, что он таким образом предупреждает других самцов: если какой-нибудь случайно забредший медведь не дотягивается до этих отметок, то ему лучше всего уйти от сюда восвояси.
Шеннон еще раз взглянула на содранную кору и решила, что лучше не думать о том, каким ростом и какой силой может обладать гризли, оставивший следы клыков на такой высоте.
– Судя по отметинам, – заключил Бич, – на этом участке хозяйничает крупный гризли.
Пальцы Шеннон невольно потянулись к дробовику Потрогав прохладный ствол, она почувствовала себя несколько увереннее. Дробовик был заряжен, и требовалось лишь взвести курок.
– Не бойся, – проговорил, не оборачиваясь, Бич. – Так рано медведи высоко в горы не забредают.
– Возможно… Когда гризли задрал мула, Молчаливый Джон говорил, что медведи – своенравные создания. Как индейцы. У них свои причуды… А самки с детенышами – это сущий кошмар! Если ее только увидишь – беги прочь без оглядки.
Шеннон отвела взгляд от леса и как-то загадочно улыбнулась.
– Наверное, это было самое многословное обращение ко мне Молчаливого Джона… Он как бы дал понять, насколько важна эта информация.
Бича внезапно обожгла мысль о том, насколько одинока была Шеннон все эти семь лет, и он вдруг почувствовал себя негодяем. Собирается не разделить удовольствие с искушенной вдовушкой, для которой нет секретов в любви, а словно выкрасть конфетку у невинного младенца.
– Не бойся, – повторил Бич. – Эти следы далеко не свежие. И потом, медведи обычно избегают человека… Разве что попытаются стащить еду, если кто-то неосторожно оставит ее на виду на ночь.
Тем не менее Бич продолжал держать в поле зрения не только тропу сзади, но и слабо различимую тропку, которая вела к верхнему золотоносному участку.
Как правильно говорил Молчаливый Джон, медведи могут вести себя непредсказуемо.
Просто надо все время быть настороже, ведь именно в девственной первозданности и заключалась красота этой страны. Это было место, где иззубренные каменные короны вздымались вверх, обдуваемые чистыми ветрами, где изумрудно зеленели высокогорья, где трепетно
Перешептывались дрожащие осины, а над всем этим великолепием рокотали громогласные грозы и гигантские молнии раскраивали пополам небо.
– Ты не можешь выжать из мула большей скорости? – после долгой паузы спросил Бич.
– Попробую.
– А то скоро опять посыплется с неба какая-нибудь мокрядь.
– Будет град, должно быть, – согласилась Шеннон. – Ветер гонит к нам очень подозрительные облака.
Она заставила Разорбека прибавить шаг, и мул не стал этому противиться – очевидно, он и сам чуял приближение ненастья.
Добравшись до луга, Бич и Шеннон стали быстро разбивать лагерь. Пока Шеннон привязывала своего мула и лошадь Бича, он отвел вьючную лошадь, которой дал кличку Краубейт, к южной границе луга. Там среди деревьев находилась площадка со следами костра, где время от времени устраивал лагерь Молчаливый Джон.
Устраивал – но давно.
– Откуда ты знаешь, что здесь самое надежное место для лагеря? – спросила Шеннон, подходя сзади.
– Я был здесь раньше.
– Когда?
– Когда искал подтверждение тому, что Молчаливый Джон все еще в этих краях.
– И что же? – напряженно спросила Шеннон, опасаясь, что Бич обнаружил доказательства гибели Молчаливого Джона.
– Никакого подтверждения… Никаких следов… Ни тогда, ни сейчас. Могу лишь сказать, что здесь никто не был, кроме меня… А я оставил очень мало следов.
– Ты поднимался выше?
– Да.
– А там были следы Молчаливого Джона? – Широко открытые глаза Шеннон встретились с глазами Бича.
– Свежих не было… Сломанная киркомотыга… Консервная банка с парафином, тряпка для фитиля… Тряпка не обгорела. Древесный уголь разметал ветер… Были видны следы лавины и оползня. Оползень давний, на нем уже в щелях успели вырасти цветы.
Шеннон проглотила комок в горле, приказывая себе не думать о погребенном под обломками скал Молчаливом Джоне.
– А как насчет участка Шут? – спросила через некоторое время Шеннон.
– Если он за тем кряжем, после которого надо повернуть чуть на север… – начал Бич, показывая на правление рукой.
– Да, это там.
– …то там пока что все под снегом. Есть и еще несколько мест, где кто-то пытался рыть золото, но это еще севернее, и следы очень давние…
– Почему ты не говорил мне об этом? – перебила его Шеннон.
– О том, что ищу Молчаливого Джона?
Шеннон молча кивнула.
– В то время ты не желала со мной разговаривать, – сухо сказал Бич.
– Но с какой целью ты искал?
– Потому что заводить романы с замужними – это не по мне.
Шеннон не ожидала столь откровенных слов. Она никогда не смотрела на себя и Молчаливого Джона как на супругов, потому что их брак не был таковым в полном смысле слова.
Бич повернулся и в упор посмотрел на нее. Широкоплечий, в теплом шерстяном пальто с поднятым воротником, защищавшем от ветра, он казался по сравнению с Шеннон огромным. Но внимание ее привлекли его глаза. Они казались такими же неспокойными, как небо.
– В первые дни я не раз порывался уехать, – проговорил Бич. – Но мне так хотелось ощутить прикосновение твоих рук к моей плоти.
– Ты много сделал, чтобы преодолеть это в себе, – с иронией сказала Шеннон. – Я восхищена тобой.
– Ах, ты восхищена. – Бич как-то странно улыбнулся. – В тебе так мило совмещаются и строптивость и мягкость.
Шеннон отвернулась, лихорадочно ища, чем бы заняться. Она боялась, что, если еще несколько мгновений посмотрит в глаза Бичу, она обовьет руками его шею и попросит о поцелуе, который никогда не кончится.
Пока не был оборудован лагерь и не съеден холодный ужин, Шеннон и Бич больше не перемолвились ни словом. Она вообще не собиралась разговаривать. Но внезапно сверкнула молния, громыхнул гром, и по земле замолотил град. В мгновение ока Бич втянул Шеннон под брезент, который он натянул, когда понял, что гроза будет нешуточной. Он усадил ее спиной к себе между приподнятыми коленями.
– Подтяни под себя ноги, пока тебе не отбило их градом! – скомандовал он.
Впрочем, Шеннон подогнула ноги, не дожидаясь указаний Бича. Под брезентом было сумеречно и уютно. Правда, иногда порывы ветра поднимали его, норовя вырвать из пальцев Бича. Вспышки молнии были настолько яркими, что на несколько мгновений мир становился ослепительно белым.
– Держи это, – сказал Бич.
Правой рукой Шеннон ухватила край холодного жесткого брезента, который протянул ей Бич.
– И еще это.
Левой рукой она сжала второй конец, прижав его к земле.
– Ухватила? – спросил Бич.
– Да.
– Смотри не отпускай, держи изо всех сил, иначе нам не миновать ледяной купели.
Шеннон кивнула.
От кивка ее шляпа сдвинулась набок. Инстинктивно Шеннон дернула рукой, чтобы ее поправить. Под брезент ворвался поток ледяного ветра. Шеннон тотчас же вернула руку – а с ней и брезент – в прежнее положение.
– Прости, – пробормотала она. – Это из-за шляпы.
– Подвинься поближе ко мне.
Шеннон заерзала, придвигаясь ближе, пока не ощутила тепло бедер Бича с обеих сторон.
– Еще, – потребовал Бич.
Она придвинулась еще на полдюйма или дюйм.
– Так?
– Этого недостаточно. Я не могу дотянуться до твоей шляпы, не впустив к нам дождь и ветер.
Упершись в землю пятками, Шеннон снова заерзала и плотно прижалась к излучавшим жар мужским бедрам.
– Теперь нормально?
Бич перевел дыхание. Прикосновение и покачивание бедер Шеннон между его бедрами едва ли не вызвало у него остановку сердца.
– Еще ближе, – хрипло проговорил он.
– Я не могу. Больше нет места.
– Еще много места. Ты удивишься, как близко могут тела приникать друг к другу, если… захотят.
Шеннон что-то пробормотала, снова уперлась пятками в землю и подтянулась еще на полдюйма. Она почувствовала, как прервалось дыхание у Бича, услышала его тихий стон и ощутила, как завибрировало его тело.
– Бич! – окликнула она. – У тебя все в порядке?
– Немного поддувает с боков, – пробормотал он. – А у тебя?
– Сейчас поудобнее… Ты греешь лучше, чем костер.
Она поняла, что Бич остался доволен ее словами.
– Однако моя шляпа все еще набекрень, – добавила Шеннон. – Она щекочет мне нос.
– Сиди спокойно. Я попробую высвободить руку.
Вслед за этим Шеннон почувствовала, как огромное тело Бича навалилось на нее. Его грудь и бедра прижимались к ней, излучая не просто тепло, а настоящий жар.
– Что ты делаешь? – настороженно спросила Шеннон.
– Пытаюсь сесть на край проклятого брезента, чтобы освободить руку и поправить тебе шляпу. А что?
– Да нет, ничего…
У Шеннон зачесался нос – из-под шляпы выбился локон и щекотал ей лицо. Град барабанил по брезенту, накапливался в складках. Все время сверкали молнии и грохотал гром. Из тела Бича, который возился рядом, пытаясь сесть на кончик брезента, казалось, тоже вырывались молнии.
– Ну вот, кажется, все в порядке, – проговорил Бич.
Шеннон издала вздох облегчения, и постаралась расслабиться.
– Откинься назад ко мне, – попросил Бич.
– Зачем?
– Ты хочешь, чтобы я поправил тебе шляпу, или нет?
Шеннон откинулась назад, ощутив спиной тугие витки кнута на плече Бича. Она почувствовала, как его рука приподняла, сдвинула и водрузила шляпу ей на макушку.
– Так? – спросил Бич.
– Получше. Только теперь волосы щекочут мне лицо.
– Не человек, а прямо тридцать три несчастья.
– Однако, несмотря на ворчливый тон, чувствовалось,
Что Бич улыбался. Его рука дотянулась до лица и отвела локон за ухо.
– Теперь все в порядке? – поинтересовался Бич.
– Да, спасибо.
– Больше ничего не беспокоит?
– Нет.
– Хорошо. Я хочу, чтобы ты теперь сосредоточилась на том, что ты чувствуешь.
– В эту минуту я чувствую… Бич!
– Держи брезент, сладкая девочка! Чертовски холодный град!
Шеннон едва слышала то, что говорил Бич. Его огромная ладонь скользнула внутрь жакета и легла на правую грудь. Рука медленно и деликатно стала гладить нежную округлость. Затем пальцы сжали воспрянувший сосок и легонько ущипнули его.
Шеннон издала прерывистый вздох. Родившееся в груди пламя распространялось по всему телу, по мере того как Бич массировал нежную плоть и играл с соском, упершимся в поношенную материю рубашки.
– Иногда кожаные перчатки здорово мешают, – прошептал Бич. – Помоги мне, сладкая девочка. Стяни их зубами.
– Но…
– Я лишь даю тебе ответ на твой вопрос: каким образом ты перестанешь быть такой наивной, если я тебя не трогаю? Конечно же, не перестанешь. Поэтому я и трогаю тебя. Если тебе не нравится, как я это делаю, скажи мне, что именно я делаю не так, и я поправлюсь.
Шеннон закусила губы, чтобы не вскрикнуть, ибо пальцы Бича щекотали ей грудь, в то же время рождая в ней удивительно сладостные ощущения.
– Шеннон! – прозвучал низкий голос у ее затылка. – Ты хочешь, чтобы я прекратил это?
– Д-да… Нет!.. Н-не знаю.
Она перевела дыхание. Сосок уперся в ладонь Бича. Ее пронизала сладостная молния.
– Продолжай, – прошептала Шеннон. – Трогай… Научи меня.
Тело Бича соответственным образом отреагировало на эти слова. Он пытался успокоить себя, но это было невозможно.
«Слава Богу, гроза еще в разгаре, – подумал Бич. – У меня пока что достаточно времени».
– Помоги мне снять перчатку, – тихо сказал он. – Так будет гораздо лучше… для нас обоих.
Рука Бича оторвалась от груди Шеннон и оказалась у ее подбородка. Шеннон зубами нащупала кончик одного из пальцев перчатки и потянула. То же самое она проделала со всеми пальцами, после чего стянула перчатку.
Рука Бича тотчас же снова легла на грудь Шеннон. Кончики пальцев стали описывать круги вокруг гордо возвышающегося соска, не касаясь его.
– Теперь тебе приятнее? – хрипло спросил Бич. – Уж мне-то во всяком случае… Я словно касаюсь горячего атласа…
Шеннон едва сдержала вскрик. Она выгнула спину, пытаясь прижаться соском к руке Бича.
Улыбнувшись, чего Шеннон не могла видеть, Бич наклонил голову, сдвинул шляпу и легонько куснул ее затылок.
Тихий стон вырвался из груди Шеннон. Она наклонила голову, давая большую свободу Бичу и тут же была вознаграждена новым ласковым укусом.
Она почувствовала, что пламя достигло ее живота. Шеннон не знала, что пуговица за пуговицей на ее рубашке расстегивается и ладонь Бича опускается все ниже. Она знала лишь то, что кожа ее полыхает под ласками твердых, прохладных и сладостных пальцев.
Бич почувствовал, как по телу Шеннон пробежала волна, и, прислушиваясь к шуршанию града о брезент, подумал, как было бы здорово, если бы они оба лежали сейчас нагие в теплой постели.
Разорбек, на котором восседала Шеннон, на удивление бодро двигался вверх по тропе, которая вела к месту впадения ручья в Аваланш-Крик. Следом за ней ехал на огромном сером мерине Бич. Путь их лежал к золотоносным участкам Молчаливого Джона.
– Бич!
Проигнорировав обращение Шеннон, он через плечо посмотрел на вьючную лошадь. Шаг ее становился все более медленным и тяжелым по мере набора высоты. Подъем был крутым. Аваланш-Крик зигзагами прорезал склоны горы.
– Ты что, проглотил язык? – не унималась Шеннон.
– Я возьму деньгами, как все носильщики, – возразил Бич.
– Тебя бы взнуздать, подковать и использовать как мула, – вполголоса сказала Шеннон, полагая, что Бич ее не слышит.
– Если у тебя возникнет желание покататься на мне верхом, ты только намекни, – низким бархатным голосом проговорил Бич.
– У тебя и слух, как у мула, – заметила Шеннон.
Бич увидел, как на щеках Шеннон вспыхнул румянец, и от души рассмеялся.
– Тебя так приятно дразнить! Честное слово, от тебя можно опьянеть.
– Это от высоты.
– Нет, сладкая девочка, от тебя.
Шеннон энергично затрясла головой, однако в глазах ее зажглись лукавые искорки. Ласковое, игривое подтрунивание Бича было для нее неожиданным.
– Я не знаю, когда к тебе относиться всерьез, – со вздохом сказала Шеннон. – Ты первый мужчина из тех, кого я знала, кто не помешан на золоте, или на драках, или на…
Было слишком поздно. Бич услужливо подсказал:
– На плотской любви?
Шеннон молча кивнула.
– О, я как раз помешан на ней, – заверил ее Бич.
– Тогда ты демонстрируешь это очень странным способом, – пробормотала Шеннон.
На загорелом лице его появилась широкая улыбка.
– Ага, ты заметила.
– Что?
– А то, что я не тронул тебя после того завтрака два дня назад.
– Почему я должна замечать такие вещи? – холодно спросила Шеннон.
Смех Бича подействовал на нее так же возбуждающе, как и его улыбка.
– Ты все продолжаешь пылать, сладкая девочка?
– Я не знаю, о чем ты говоришь.
– А я знаю… Вот поэтому я и не трогаю тебя.
Шеннон закусила губу:
– А каким же образом я перестану быть такой наивной, если ты не трогаешь меня?
– Очень хороший вопрос… Когда придумаешь ответ, дай мне знать. Я сделаю то же самое.
Она ошеломленно посмотрела на Бича и тут же отвернулась, чтобы не видеть его улыбки.
Красавчик поджидал их вверху у развилки тропы. Еле заметная дорожка вела к участку Шут, который еще не освободился от снега. Другая тропа шла к участку Райфл-Сайт и проходила через луг, который Молчаливый Джон назвал Лугом гризли.
– Направо, Красавчик, – крикнула Шеннон, махнув рукой в правую сторону.
Огромный пес потрусил в указанном направлении.
Шеннон оглянулась посмотреть, какое впечатление произвело на Бича послушание Красавчика. Однако Бич не смотрел в ее сторону. Он смотрел назад, в просвет между деревьями, глаза его были прищурены и напряжены.
– Бич, что там?
Он предостерегающе поднял руку, призывая Шеннон к молчанию.
Она замерла, пытаясь отыскать глазами то, что насторожило Бича, но не различала ничего, кроме деревьев, чуть покачивающихся от ветра, да тени от облаков на серо-зеленых склонах.
Спустя минуту Бич повернулся в седле и взглянул на Шеннон.
– Ничего, – подытожил он. – Должно быть, олень вспугнул птицу. Индейцам нет никакого резона забираться так высоко, а бандиты – народ чертовски ленивый.
– Может, гризли?
– Это меня не удивило бы. Мы едем по звериной тропе. По ней ходят и медведи. Вот когда созревает ягода, тогда они готовы пробираться хоть сквозь пекло, лишь бы добраться до нее.
Шеннон снова оглядела склоны. Ели, пихты и осины росли густо, и за ними ничего не было видно. Впереди лес редел, что говорило о близости к Лугу гризли. Окруженный по краям невысокими кустами и ивами, луг был последним щедрым пастбищем для оленей. После него растительность становилась все более скудной, затем исчезала совсем, и ветер обдувал лишь рыжие голые скалы, возвышающиеся на фоне безоблачного неба.
– Ты заметил какие-нибудь следы присутствия гризли? – поежившись, спросила Шеннон.
– Взгляни направо вон на то дерево.
Шеннон посмотрела туда, куда указал Бич. Кора на дереве была содрана, и ствол в этом месте казался более светлым.
– Ты имеешь в виду это ободранное дерево?
Бич кивнул.
– Но это на высоте не меньше восьми футов от земли, – возразила Шеннон.
– Скорее десяти.
– Тогда какое отношение это имеет к гризли?
– Похоже, Молчаливый Джон не слишком тебя просвещал.
– Это так. Я училась по книгам, которые он привозил… привозит мне время от времени, так что я не докучаю ему вопросами.
– Когда медведь-самец метит свою территорию, – пояснил Бич, – он становится на задние лапы и делает отметку как можно выше.
– Почему?
– Один старый охотник объяснил мне, что он таким образом предупреждает других самцов: если какой-нибудь случайно забредший медведь не дотягивается до этих отметок, то ему лучше всего уйти от сюда восвояси.
Шеннон еще раз взглянула на содранную кору и решила, что лучше не думать о том, каким ростом и какой силой может обладать гризли, оставивший следы клыков на такой высоте.
– Судя по отметинам, – заключил Бич, – на этом участке хозяйничает крупный гризли.
Пальцы Шеннон невольно потянулись к дробовику Потрогав прохладный ствол, она почувствовала себя несколько увереннее. Дробовик был заряжен, и требовалось лишь взвести курок.
– Не бойся, – проговорил, не оборачиваясь, Бич. – Так рано медведи высоко в горы не забредают.
– Возможно… Когда гризли задрал мула, Молчаливый Джон говорил, что медведи – своенравные создания. Как индейцы. У них свои причуды… А самки с детенышами – это сущий кошмар! Если ее только увидишь – беги прочь без оглядки.
Шеннон отвела взгляд от леса и как-то загадочно улыбнулась.
– Наверное, это было самое многословное обращение ко мне Молчаливого Джона… Он как бы дал понять, насколько важна эта информация.
Бича внезапно обожгла мысль о том, насколько одинока была Шеннон все эти семь лет, и он вдруг почувствовал себя негодяем. Собирается не разделить удовольствие с искушенной вдовушкой, для которой нет секретов в любви, а словно выкрасть конфетку у невинного младенца.
– Не бойся, – повторил Бич. – Эти следы далеко не свежие. И потом, медведи обычно избегают человека… Разве что попытаются стащить еду, если кто-то неосторожно оставит ее на виду на ночь.
Тем не менее Бич продолжал держать в поле зрения не только тропу сзади, но и слабо различимую тропку, которая вела к верхнему золотоносному участку.
Как правильно говорил Молчаливый Джон, медведи могут вести себя непредсказуемо.
Просто надо все время быть настороже, ведь именно в девственной первозданности и заключалась красота этой страны. Это было место, где иззубренные каменные короны вздымались вверх, обдуваемые чистыми ветрами, где изумрудно зеленели высокогорья, где трепетно
Перешептывались дрожащие осины, а над всем этим великолепием рокотали громогласные грозы и гигантские молнии раскраивали пополам небо.
– Ты не можешь выжать из мула большей скорости? – после долгой паузы спросил Бич.
– Попробую.
– А то скоро опять посыплется с неба какая-нибудь мокрядь.
– Будет град, должно быть, – согласилась Шеннон. – Ветер гонит к нам очень подозрительные облака.
Она заставила Разорбека прибавить шаг, и мул не стал этому противиться – очевидно, он и сам чуял приближение ненастья.
Добравшись до луга, Бич и Шеннон стали быстро разбивать лагерь. Пока Шеннон привязывала своего мула и лошадь Бича, он отвел вьючную лошадь, которой дал кличку Краубейт, к южной границе луга. Там среди деревьев находилась площадка со следами костра, где время от времени устраивал лагерь Молчаливый Джон.
Устраивал – но давно.
– Откуда ты знаешь, что здесь самое надежное место для лагеря? – спросила Шеннон, подходя сзади.
– Я был здесь раньше.
– Когда?
– Когда искал подтверждение тому, что Молчаливый Джон все еще в этих краях.
– И что же? – напряженно спросила Шеннон, опасаясь, что Бич обнаружил доказательства гибели Молчаливого Джона.
– Никакого подтверждения… Никаких следов… Ни тогда, ни сейчас. Могу лишь сказать, что здесь никто не был, кроме меня… А я оставил очень мало следов.
– Ты поднимался выше?
– Да.
– А там были следы Молчаливого Джона? – Широко открытые глаза Шеннон встретились с глазами Бича.
– Свежих не было… Сломанная киркомотыга… Консервная банка с парафином, тряпка для фитиля… Тряпка не обгорела. Древесный уголь разметал ветер… Были видны следы лавины и оползня. Оползень давний, на нем уже в щелях успели вырасти цветы.
Шеннон проглотила комок в горле, приказывая себе не думать о погребенном под обломками скал Молчаливом Джоне.
– А как насчет участка Шут? – спросила через некоторое время Шеннон.
– Если он за тем кряжем, после которого надо повернуть чуть на север… – начал Бич, показывая на правление рукой.
– Да, это там.
– …то там пока что все под снегом. Есть и еще несколько мест, где кто-то пытался рыть золото, но это еще севернее, и следы очень давние…
– Почему ты не говорил мне об этом? – перебила его Шеннон.
– О том, что ищу Молчаливого Джона?
Шеннон молча кивнула.
– В то время ты не желала со мной разговаривать, – сухо сказал Бич.
– Но с какой целью ты искал?
– Потому что заводить романы с замужними – это не по мне.
Шеннон не ожидала столь откровенных слов. Она никогда не смотрела на себя и Молчаливого Джона как на супругов, потому что их брак не был таковым в полном смысле слова.
Бич повернулся и в упор посмотрел на нее. Широкоплечий, в теплом шерстяном пальто с поднятым воротником, защищавшем от ветра, он казался по сравнению с Шеннон огромным. Но внимание ее привлекли его глаза. Они казались такими же неспокойными, как небо.
– В первые дни я не раз порывался уехать, – проговорил Бич. – Но мне так хотелось ощутить прикосновение твоих рук к моей плоти.
– Ты много сделал, чтобы преодолеть это в себе, – с иронией сказала Шеннон. – Я восхищена тобой.
– Ах, ты восхищена. – Бич как-то странно улыбнулся. – В тебе так мило совмещаются и строптивость и мягкость.
Шеннон отвернулась, лихорадочно ища, чем бы заняться. Она боялась, что, если еще несколько мгновений посмотрит в глаза Бичу, она обовьет руками его шею и попросит о поцелуе, который никогда не кончится.
Пока не был оборудован лагерь и не съеден холодный ужин, Шеннон и Бич больше не перемолвились ни словом. Она вообще не собиралась разговаривать. Но внезапно сверкнула молния, громыхнул гром, и по земле замолотил град. В мгновение ока Бич втянул Шеннон под брезент, который он натянул, когда понял, что гроза будет нешуточной. Он усадил ее спиной к себе между приподнятыми коленями.
– Подтяни под себя ноги, пока тебе не отбило их градом! – скомандовал он.
Впрочем, Шеннон подогнула ноги, не дожидаясь указаний Бича. Под брезентом было сумеречно и уютно. Правда, иногда порывы ветра поднимали его, норовя вырвать из пальцев Бича. Вспышки молнии были настолько яркими, что на несколько мгновений мир становился ослепительно белым.
– Держи это, – сказал Бич.
Правой рукой Шеннон ухватила край холодного жесткого брезента, который протянул ей Бич.
– И еще это.
Левой рукой она сжала второй конец, прижав его к земле.
– Ухватила? – спросил Бич.
– Да.
– Смотри не отпускай, держи изо всех сил, иначе нам не миновать ледяной купели.
Шеннон кивнула.
От кивка ее шляпа сдвинулась набок. Инстинктивно Шеннон дернула рукой, чтобы ее поправить. Под брезент ворвался поток ледяного ветра. Шеннон тотчас же вернула руку – а с ней и брезент – в прежнее положение.
– Прости, – пробормотала она. – Это из-за шляпы.
– Подвинься поближе ко мне.
Шеннон заерзала, придвигаясь ближе, пока не ощутила тепло бедер Бича с обеих сторон.
– Еще, – потребовал Бич.
Она придвинулась еще на полдюйма или дюйм.
– Так?
– Этого недостаточно. Я не могу дотянуться до твоей шляпы, не впустив к нам дождь и ветер.
Упершись в землю пятками, Шеннон снова заерзала и плотно прижалась к излучавшим жар мужским бедрам.
– Теперь нормально?
Бич перевел дыхание. Прикосновение и покачивание бедер Шеннон между его бедрами едва ли не вызвало у него остановку сердца.
– Еще ближе, – хрипло проговорил он.
– Я не могу. Больше нет места.
– Еще много места. Ты удивишься, как близко могут тела приникать друг к другу, если… захотят.
Шеннон что-то пробормотала, снова уперлась пятками в землю и подтянулась еще на полдюйма. Она почувствовала, как прервалось дыхание у Бича, услышала его тихий стон и ощутила, как завибрировало его тело.
– Бич! – окликнула она. – У тебя все в порядке?
– Немного поддувает с боков, – пробормотал он. – А у тебя?
– Сейчас поудобнее… Ты греешь лучше, чем костер.
Она поняла, что Бич остался доволен ее словами.
– Однако моя шляпа все еще набекрень, – добавила Шеннон. – Она щекочет мне нос.
– Сиди спокойно. Я попробую высвободить руку.
Вслед за этим Шеннон почувствовала, как огромное тело Бича навалилось на нее. Его грудь и бедра прижимались к ней, излучая не просто тепло, а настоящий жар.
– Что ты делаешь? – настороженно спросила Шеннон.
– Пытаюсь сесть на край проклятого брезента, чтобы освободить руку и поправить тебе шляпу. А что?
– Да нет, ничего…
У Шеннон зачесался нос – из-под шляпы выбился локон и щекотал ей лицо. Град барабанил по брезенту, накапливался в складках. Все время сверкали молнии и грохотал гром. Из тела Бича, который возился рядом, пытаясь сесть на кончик брезента, казалось, тоже вырывались молнии.
– Ну вот, кажется, все в порядке, – проговорил Бич.
Шеннон издала вздох облегчения, и постаралась расслабиться.
– Откинься назад ко мне, – попросил Бич.
– Зачем?
– Ты хочешь, чтобы я поправил тебе шляпу, или нет?
Шеннон откинулась назад, ощутив спиной тугие витки кнута на плече Бича. Она почувствовала, как его рука приподняла, сдвинула и водрузила шляпу ей на макушку.
– Так? – спросил Бич.
– Получше. Только теперь волосы щекочут мне лицо.
– Не человек, а прямо тридцать три несчастья.
– Однако, несмотря на ворчливый тон, чувствовалось,
Что Бич улыбался. Его рука дотянулась до лица и отвела локон за ухо.
– Теперь все в порядке? – поинтересовался Бич.
– Да, спасибо.
– Больше ничего не беспокоит?
– Нет.
– Хорошо. Я хочу, чтобы ты теперь сосредоточилась на том, что ты чувствуешь.
– В эту минуту я чувствую… Бич!
– Держи брезент, сладкая девочка! Чертовски холодный град!
Шеннон едва слышала то, что говорил Бич. Его огромная ладонь скользнула внутрь жакета и легла на правую грудь. Рука медленно и деликатно стала гладить нежную округлость. Затем пальцы сжали воспрянувший сосок и легонько ущипнули его.
Шеннон издала прерывистый вздох. Родившееся в груди пламя распространялось по всему телу, по мере того как Бич массировал нежную плоть и играл с соском, упершимся в поношенную материю рубашки.
– Иногда кожаные перчатки здорово мешают, – прошептал Бич. – Помоги мне, сладкая девочка. Стяни их зубами.
– Но…
– Я лишь даю тебе ответ на твой вопрос: каким образом ты перестанешь быть такой наивной, если я тебя не трогаю? Конечно же, не перестанешь. Поэтому я и трогаю тебя. Если тебе не нравится, как я это делаю, скажи мне, что именно я делаю не так, и я поправлюсь.
Шеннон закусила губы, чтобы не вскрикнуть, ибо пальцы Бича щекотали ей грудь, в то же время рождая в ней удивительно сладостные ощущения.
– Шеннон! – прозвучал низкий голос у ее затылка. – Ты хочешь, чтобы я прекратил это?
– Д-да… Нет!.. Н-не знаю.
Она перевела дыхание. Сосок уперся в ладонь Бича. Ее пронизала сладостная молния.
– Продолжай, – прошептала Шеннон. – Трогай… Научи меня.
Тело Бича соответственным образом отреагировало на эти слова. Он пытался успокоить себя, но это было невозможно.
«Слава Богу, гроза еще в разгаре, – подумал Бич. – У меня пока что достаточно времени».
– Помоги мне снять перчатку, – тихо сказал он. – Так будет гораздо лучше… для нас обоих.
Рука Бича оторвалась от груди Шеннон и оказалась у ее подбородка. Шеннон зубами нащупала кончик одного из пальцев перчатки и потянула. То же самое она проделала со всеми пальцами, после чего стянула перчатку.
Рука Бича тотчас же снова легла на грудь Шеннон. Кончики пальцев стали описывать круги вокруг гордо возвышающегося соска, не касаясь его.
– Теперь тебе приятнее? – хрипло спросил Бич. – Уж мне-то во всяком случае… Я словно касаюсь горячего атласа…
Шеннон едва сдержала вскрик. Она выгнула спину, пытаясь прижаться соском к руке Бича.
Улыбнувшись, чего Шеннон не могла видеть, Бич наклонил голову, сдвинул шляпу и легонько куснул ее затылок.
Тихий стон вырвался из груди Шеннон. Она наклонила голову, давая большую свободу Бичу и тут же была вознаграждена новым ласковым укусом.
Она почувствовала, что пламя достигло ее живота. Шеннон не знала, что пуговица за пуговицей на ее рубашке расстегивается и ладонь Бича опускается все ниже. Она знала лишь то, что кожа ее полыхает под ласками твердых, прохладных и сладостных пальцев.
Бич почувствовал, как по телу Шеннон пробежала волна, и, прислушиваясь к шуршанию града о брезент, подумал, как было бы здорово, если бы они оба лежали сейчас нагие в теплой постели.