– Когда-нибудь я тебя вставлю в ядерную самонаводящуюся боеголовку, – тяжело вздохнул Харакири, пытаясь вернуться к работе.
– А я тебе тогда точно на голову свалюсь, – пообещал Тубик и заверещал на грани ультразвука: – Жрать давай!
Работать в условиях такого психологического давления было совершенно невозможно. Хиро Харакири горестно вздохнул и встал со стула. Усовершенствованный «томагочи», почувствовав неладное, включил вибрацию и попытался сползти с тумбочки, но японец ловко поймал его на самом краю. Тубик, продолжая вибрировать, попытался ударить хозяина током, но японца, битого уже всем возможным напряжением, удивить тремя вольтами было невозможно. Хиро размахнулся игрушкой, делая вид, что намеревается запустить ее в стену, и Тубик притих, а затем заговорил голосом Харакириной матери, подслушанным однажды, еще в бытность свою танком, во время телефонного разговора.
– Хирочка, цветочек моей сакуры, ты же не будешь убивать свою любимую маму? – вкрадчиво поинтересовался Тубик. – Ты же потом, гад, по кодексу самурая себе же живот катаной вспорешь! Крестообразно…
– Нет, не могу тебя уничтожить. Слишком умный ты стал, – горестно вздохнул Харакири, нажимая на корпусе «томагочи» пару кнопок. – Живи пока. Но я тебе клянусь, что еще одна такая выходка, и я пристрою тебя туда, где даже приморские перебои с электричеством тебе райской жизнью покажутся!
Вновь положив на тумбочку непокорный аппарат, японец вернулся к работе. Сама идея создания нового прибора совершенно без стука пришла ему в голову тогда, когда вместе с инопланетным оборудованием лунной базы в руки к Харакири попался отчет об операции и подробная запись монолога Черментатора.
Узнав о том, что на базе появлялся гость из будущего и о перспективах, которые ждут его в дальнейшем, Хиро буквально загорелся энтузиазмом и идеи из него посыпались, как песок из дырявого корыта. К несчастью для японца, большинство его замыслов не только технически исполнить было невозможно, но даже математически доказать их право на существование не удалось бы и Энштейну. Пришлось Харакири с утроенной энергией садиться за изучение технологий пришельцев, надеясь найти там ответы на интересующие его вопросы. И вот сегодня должен был появиться на свет первый плод многомесячных усилий компьютерщика.
Хиро торопливо допаял последние детали, даже не обратив внимания на то, что места спайки получились слишком большими и грязными. Времени на то, чтобы довести прибор до привычной японцам миниатюризации и аккуратной точности, просто не было. Харакири торопливо запихал плату в корпус и, засунув прибор в карман халата, с бешеными глазами выскочил из лаборатории. «Томагочи», будь у него руки, покрутил бы пальцем у виска, отслеживая мини-камерой передвижения хозяина. Однако, за неимением конечностей, Тубику удалось лишь пронзительно свистнуть вслед Харакири. После чего электронный монстр с чистой совестью и удвоенной энергией принялся доедать свою виртуальную пищу. Программа, понимаешь! Ничего тут не попишешь…
Японец догнал «икс-ассенизаторов» уже почти у входа в переходной отсек, ведущий из бункера на аэродром. Спецназовцы были уже полностью экипированы и максимально вооружены. И хотя лиц за темными забралами гермошлемов Хиро разобрать не мог, да и вообще со спины к бойцам приблизился, японцу показалось, что выглядят «икс-ассенизаторы» крайне недовольными, что вскоре и подтвердилось.
– Подождите, пожалуйста! – завопил Харакири, выскакивая из-за поворота коридора. – Одну минуточку.
– В чем дело, Харакири-сан? – раздался по внутренней связи недовольный голос Раимова.
– Видите ли, сегодня ночью я производил кое-какие расчеты и понял, что приборы обнаружения генераторов силовых полей нуждаются в небольшой доработке, – несколько виноватым тоном произнес японец, отыскивая глазами видеокамеру наблюдения за коридором. – Я уже все подготовил. Это много времени не займет…
– Вы с Гобе сговорились сегодня с утра, что ли?! – не дав Харакири договорить, завопил подполковник. – Один прибежал, кричит, что крайне необходимо полчаса поработать с бойцами. Другой орет, что приборы в доработке нуждаются. Как же они до сих пор нормально функционировать могли, мать их блоком питания в ЭВМ на перфокартах?
– Раньше, Раимов-сан, энергополя не расширялись, – терпеливо пояснил командиру базы японец. – Сейчас диффузорное увеличение силовых линий…
– Оставьте себе всю свою терминологию, мать ее в словарь Брокгауза и Ефрона! – вновь перебил компьютерщика Раимов. – Вносите свои изменения. Только молча! Десяти минут хватит?
– Да я и за пять управлюсь! – обрадовано сообщил Харакири, выхватил из рук Пацука «призпол» и начал вскрывать корпус данного прибора.
Для того чтобы вставить внутрь «призпола» Пацука свое новое изобретение и подключить его к питанию, японцу даже двух минут не потребовалось. Он управился значительно быстрее. С тем аппаратом, который был у второй группы, из-за заклинившего шурупа вышла небольшая заминка, и Раимов недовольно зашипел, подгоняя японца. Харакири молча кивнул, соглашаясь со всеми эпитетами подполковника, направленными в свой адрес.
Шныгин, глядя на мучения японца с шурупом, предложил легонько стукнуть прибор, за что едва не оказался лежащим на земле с перегрызенным горлом. При этом убить старшину за такой совет одновременно захотели и компьютерщик, и командир базы. Хорошо, что шуруп как раз в это время решил начать откручиваться. Иначе получила бы Сережина мама вместо долгожданного письма от сына похоронку от командования… Хотя было бы интересно посмотреть, как Раимов дуэтом с японцем энергоскафандр грызть бы стали!
Однако шуруп открутился, Харакири вставил внутрь «призпола» вновь изготовленную машинку, и вместо того, чтобы любоваться смертельным номером с перегрызанием глоток, «икс-ассенизаторы» были вынуждены отправиться на посадку в самолет. Облегченно вздохнув, японец даже собрался помахать им вслед носовым платочком, но вовремя вспомнил, что он не жена средневекового рыцаря, провожающая его в очередной Крестовый поход. Вытерев холодный пот со лба, выступивший от мысли о том, что подумали бы спецназовцы, осуществи он свое намерение, японец еще раз вздохнул и отправился назад, в лабораторию, ждать результатов эксперимента.
О том, что именно их ждет благодаря стараниям Харакири, спецназовцы, естественно, ничего знать не могли. Иначе их и без того мрачное настроение ухудшилось бы окончательно. Все пятеро без особого воодушевления забрались в самолет. Пилот, наученный горьким опытом последних рейсов, старательно запихал в рот четвертую подряд головку чеснока, стараясь заглушить стойки запах самогонки, и лишь затем осторожно выглянул в салон. К удивлению аса, Шныгин даже внимания на его появление не обратил. Летчик удивленно хмыкнул.
– Так сказать, добро пожаловать на наш борт, – осторожно произнес он. – Сегодняшний рейс до Вашингтона произойдет с посадкой в Берне. Занимайте свои места, и приятного вам полета.
На реплику пилота никто не отреагировал. Летчик, уже собравшийся торопливо скрыться в кабине и запереть за собой дверь, недоуменно замер и еще дальше просунул голову в салон. К его вящему удивлению, спецназовцы спокойно рассаживались в кресла, пристегивали ремни и даже не пытались хоть как-то отреагировать на присутствие пилота.
– Я что-то не понял, сегодня ко мне претензий, что ли, нет? – удивился асс. – Я чеснок зря жрал, что ли?
– Заткнись, блин, еври бади, и иди за штурвал, – устало буркнул Шныгин в ответ. – Без тебя тошно.
Старшина все никак не мог согласиться с решением Раимова о разделении группы. Сегодня утром он попытался еще раз поговорить с командиром с глазу на глаз, но ничего из этого не вышло. Подполковник был тверд и менять свое решение не собирался. Он даже не стал выслушивать доводы Сергея и просто отправил его из штаба обратно в кубрик, пригрозив, что если старшина еще раз решит обсуждать приказы, простыми нарядами он уже не отделается. Шныгину пришлось взять под козырек и удалиться.
Остальные чувствовали себя не лучше. Причем, как ни странно, бодрее всех выглядел именно Пацук. Микола уже смирился с тем, что ему придется действовать вместе с человеком, которому он не доверяет. Поначалу есаул считал такое распоряжение командира наказанием, и крайне несправедливым! Но пораскинув мозгами, не в буквальном смысле, конечно, Пацук решил, что помещение его в одну группу с Сарой не кара тяжкая, а напротив, жест доверия. Дескать, Раимов решил, что украинец лучше других сможет выявить новые предательства израильтянки и пресечь их на корню. Именно поэтому Микола был бодр и даже улыбался, чего остальные бойцы понять никак не могли.
Убедившись в собственной важности, Микола до самого Берна загадочно улыбался и ни с кем не разговаривал. Впрочем, остальные тоже особой тяги к общению не проявляли. Шуток на борту не звучало, Раимов тоже молчал, не загружая бойцов ценными указаниями. И единственное, что осталось неизменным, так это привычные занятия бойцов перед заданием. Кедман весь перелет брился, Зибцих, за неимением объектов для смазки, полировал алмазные линзы лазерного ружья. Шныгин всю дорогу дремал, а Пацук, несмотря на то, что под забралом шлема маскировочная раскраска будет не видна, все равно гримировал свою бритую черепушку, старательно пытаясь не измазать оселедец. Ну а Сара Штольц, то ли не успевшая еще обзавестись подобными привычками, то ли просто не решавшаяся их перед мужчинами показывать, лишь рассеянно наблюдала, что делают ее сослуживцы.
– До посадки в Берне осталось пять минут, – наконец, прерывая тягостное молчание, объявил в микрофон пилот. – Пассажиров, купивших билет до данного места, прошу приготовиться к выходке.
– Барсук и Рысь, приготовиться, – тут же раздался в наушниках бойцов голос Раимова. – Еще раз предупреждаю, что сельдерей мог мутировать, и при сборе урожая особое внимание обращайте на колючки. Повыдергивать приправу нужно максимально быстро, иначе салат пропадет. Как поняли? Прием.
– Поняли отлично, – усмехнулся Пацук, испытующе посмотрев на Сару. – Сделаем все в лучшем виде. Ждите нас с большим урожаем.
– Удачи! – пожелал подполковник и отключил связь.
Именно в этот момент самолет пошел на посадку. Бойцы невольно напряглись, ожидая от пилота очередного фокуса, похожего на спуск над Пекином. Однако ничего страшного в этот раз не произошло. Пилот посадил воздушный транспорт очень мягко, и в любое другое время «икс-ассенизаторы» не преминули бы этому удивиться, но сейчас все были слишком напряжены, чтобы обращать внимания на такие мелочи, как виртуозное пилотирование самолетов с вертикальным взлетом.
Задняя стена самолета стала медленно опускаться, открывая выход наружу, и Сара с Пацуком, не сговариваясь, поднялись с кресел. Спецназовцы обменялись друг с другом традиционным знаками, означавшими пожелание удачи, и первая группа в составе двух антагонистов направилась к трапу. В атмосфере полного эфирного молчания Микола с сержантом уже начали спускаться наружу, как Шныгин не выдержал. Рискуя заработать внеочередные наряды, он рявкнул в микрофон:
– Микола, будь внимателен… И береги ее!
Раимов тут же рявкнул на старшину, обвиняя его в демаскировании группы и угрожая страшными карами, но Шныгин на это обвинение никак не отреагировал. Сергей не сводил внимательного взгляда с есаула, но тот даже не обернулся. Ожидавший примерно такой реакции от друзей, Микола высоко поднял руку и показал старшине тот самый знак, при виде которого приличные люди краснеют и отворачиваются. Шныгин к подобной категории граждан себя не относил, поэтому швырнул в спину уходящего есаула запасной аккумулятор от лазерного ружья. Энергоскафандру Пацука такой удар был, что Президенту – рекомендации Совета безопасности ООН. Микола даже не обернулся.
Спустившись с трапа, есаул в первую очередь дал знак Саре укрыться в ближайших кустах и лишь затем осмотрелся. Их высадили на какой-то абсолютно глухой лесной поляне, на которой не чувствовалось никакого присутствия цивилизации. Микола, конечно, был наслышан о том, как сильно заботятся о сохранности дикой природы в Швейцарии, но почему-то здорово сомневался, что в окрестностях столицы Евросоюза могли сохраниться такие девственные места.
– Шеф, а нас точно высадили поблизости от огорода? – поинтересовался у командира Пацук. – Что-то не похоже. Воно ж как бывает?..
– А никак не бывает! – рявкнул в ответ Раимов, решив не дожидаться очередного крайне остроумного пояснения украинца. – До объекта тридцать километров. Пузырь растет. Способ добраться до огорода ищите сами. У вас есть полтора часа до того момента, чтобы доложить мне об окончании сбора сельдерея. Приступайте.
Спорить с подполковником и возмущаться по поводу места высадки и сроков, отведенных для выполнения операции, было абсолютно бесполезно. И Пацук это знал, пожалуй, лучше, чем кто бы то ни было. Микола лишь махнул рукой, призывая спрятавшуюся Сару следовать за собой и, проводив взглядом скрывшийся за деревьями самолет, сверился с направлением. Берн лежал на юго-востоке, и до него еще было топать и топать. Правда, в выборе средств передвижения первую группу «икс-ассенизаторов» никто не ограничивал.
– Выдвигаемся к шоссе, – скомандовал Микола напарнице, даже не повернув в ее сторону головы. – Через пару километров к югу должна быть небольшая деревенька. Попробуем там найти какой-нибудь транспорт.
Сара, решившая молча терпеть все тяготы и лишения предстоящей операции, ничего не ответила, да Пацук никаких реплик от напарницы и не ждал. Твердым шагом он двинулся в выбранном направлении, предоставив Штольц либо следовать за ним, либо оставаться на месте. Микола старательно делал вид, что ни судьба, ни поведение Сары во время операции его не касаются. Дескать, справлюсь и в одиночку. Ты здесь только для того, чтобы учиться, как нужно работать, и не сметь мешаться мне под ногами!
Деревенька отыскалась там, где ей и положено было находиться, согласно географической карте Берна и окрестностей. Называлась она совершенно по-дурацки, да еще и латинскими буквами. Пацук мару минут помучался, пытаясь выговорить не то немецкое, не то французское слово, но так с этой задачей и не справился. Полиглотка-Сара, конечно, могла бы ему помочь, но из природной вредности, присущей исключительно слабому полу, делать этого не стала. Пришлось Пацуку на название плюнуть и просто сесть в первый же попавшийся на дороге автомобиль. Затем еще Микола был вынужден плюнуть на приблудного сенбернара, с ослиным упрямством пытавшегося влезть в окно экспроприированного «опеля». После чего есаул наплевал на хозяйку сенбернара, решившую забраться следом, и едва не плюнул на Сару, ехидно хихикавшую на пассажирском сиденье во время все этой не слишком гигиеничной сцены.
Лишь после того, как Миколе удалось отбить атаку улыбающейся, несмотря ни на что, швейцарки и ее скалившегося сенбернара, первой группе «икс-ассенизаторов» удалось двинуться в путь. Проехав по деревне пару минут, миновав брошенные на обочине «мерседесы», «феррари», «ягуары» и прочие чудеса буржуазного автомобилестроения и не встретив при этом ни одного человека на улицах, Микола понял, что поторопился с выбором машины. Судя по всему, он мог бы выбрать любой другой транспорт, которым попавшие под инопланетный купол швейцарцы почему-то не пользовались. Проехав мимо «ягуара» с откидным верхом Пацук горестно вздохнул, прекрасно осознавая, что, может быть, шанса сесть за руль такой машины у него больше не будет никогда, но выбираться из «опеля» не стал – побоялся нарваться на язвительную колкость со стороны слишком умной напарницы.
Перебранку в прямом эфире Микола устраивать не хотел. Во-первых, не до этого сейчас, поважнее дела есть. Во-вторых, не положено в эфире ругаться. Ну а в-третьих, Раимов собачиться бы все равно не позволил. Не сразу, конечно. Но вот когда бы получил видеозапись с камеры и отчет обо всех разговорах, фиксируемых аппаратурой энергоскафандра, Миколе бы здорово от начальства досталось. Вот и пришлось несчастному Пацуку, во избежание эксцессов, смириться со стареньким «опелем», к тому же изрядно обслюнявленным влюбленным в дорожные прогулки сенбернаром и его не менее эксцентричной хозяйкой. Так и вздыхал Микола всю дорогу, трясясь в громыхающем стареньком тарантасе и глядя на сверкающие чудеса современного автомобилестроения, брошенные на обочине.
К удивлению Пацука, с момента пересечения границы энергокупола и до окраины Берна хозяйка сенбернара была вообще единственным человеком, встреченным ими на пути. Все тридцать километров, которые успел преодолеть растущий купол пришельцев, на дорогах и в небольших деревеньках по обе стороны шоссе ни одной живой души не наблюдалось. Зато сам Берн, казалось, просто кишел народом, как муравейник в период резкого и непланового увеличения популяции. Люди в столице Евросоюза были везде: на тротуарах, в скверах, на проезжей части дорог. Швейцарцы высовывались из окон, бегали по крышам, а некоторые даже умудрялись прогуливаться по карнизам. При этом половина жителей Берна танцевала, в большей части – безобразно, а остальные – пели. Причем, львиная часть занявшихся вокалом людей не имела слуха, треть была лишена голоса, а остальные просто не знали слов. Зато все громко орали, особенно старательно выкрикивая последние слоги!
– Мама моя, ридна Украина! – горестно вздохнул Пацук. – Вот ведь как воно ж бывает, когда все и сразу с ума сходят. Да у меня на родине безногие инвалиды лучше танцуют, а глухонемые старушки приятней поют.
– Да, жалкое зрелище, – попыталась поддержать разговор Сара, но есаул на перемирие не пошел.
– Жалкое зрелище было тогда, когда мы, как идиоты, шкуру твою спасали, а ты в это время секретные данные украсть пыталась, – огрызнулся он в ответ на вполне миролюбивую фразу. Штольц фыркнула.
– По-моему, ты не о том сейчас говоришь! – хмыкнула девушка. – Подполковник же ясно сказал, что праздные разговоры вести запрещено. Поэтому, Барсук, если мне еще раз покажется, что ты пытаешься демаскировать операцию, доложу Раимову. Пусть он тебя отправит домой, к чертовой матери!
– А вы, девушка, знаете, где бисова матка живет? – наивно поинтересовался Пацук у Сары, и в ответ получил лишь невнятное шипение.
В общем, обстановка накалялась и вовсе раскалилась добела, когда «опель» со «сладкой парочкой» добрался до центра Берна. Как и предполагал Пацук – а Сара решила от всяких реплик при этих предположениях воздержаться – «призпол» вывел их точно к американскому посольству и тут начал чудить. Ну, а если быть до конца точным, то как начал, так и закончил, попросту взорвавшись в руках Сары Штольц. Миколу это настолько впечатлило, что он подпрыгнул на сиденье, едва не выпустил руль из рук и, старательно вырулив в ближайший столб, заорал благим матом. Ну а поскольку часть красочных эпитетов выдавалась на чистом украинском языке, то Сара смогла не понять, кого именно есаул материл – ее лично, или всех прочих личностей, имеющих хотя бы мистическое отношение к взорвавшемуся прибору.
– Ну и что ты с ним сделала? – наконец вполне внятно поинтересовался Пацук, когда закончил материться.
– То же самое, что сейчас с тобой сделаю, если докапываться не перестанешь! – не выдержав, рявкнула на Миколу Штольц. – Достал уже со своей замечательной, украинской простотой. Откуда я могу знать, почему этот прибор взорвался? Да и какая сейчас разница, если все равно уже прибыли на место?
– Чего орать-то? От криков, бывает, рожают, – внезапно стушевавшись, буркнул в ответ Пацук. – Могла бы сразу сказать, что не виновата. А орешь на весь Берн, как скаженная, последних инопланетян распугаешь.
Однако темперамента Сары явно не хватило для того, чтобы напугать хотя бы первого инопланетянина. В посольстве Соединенных Штатов ровным счетом ничего не изменилось. Пришельцы оттуда не повыскакивали, дипломаты тоже. Пришлось «икс-ассенизаторам» самим, не дожидаясь добровольной сдачи в плен инопланетян, забираться в здание и заниматься ликвидацией энергополя.
Все двери в посольстве Сара с есаулом проходили при помощи крайне оригинального способа, прямо на ходу изобретенного Пацуком. Помня о том, как совсем недавно Кедман едва не попался в расставленную коварными пришельцами ловушку, и прекрасно понимая, что сегодня Кедманов и прочих Шныгиных под руками не окажется, Микола спер из ближайшего магазина парочку манекенов. Их-то он и использовал в качестве детекторов ловушек, стоймя заталкивая во все попадающиеся на пути двери.
Этот способ отлично срабатывал до тех пор, пока «сладкая парочка» не начала спускаться в подвал. Вот тут то и выяснилось, что пришельцы могут ловушки не только в дверях ставить, но и лестничными пролетами для этих вероломных целей пользоваться не отказываются. К счастью для группы, Микола все время внимательно смотрел по сторонам. Это он потом говорил, что именно ловушки на стенах, буфетах, и прочих архитектурно-декоративных изысках высматривал, но Раимов ему не поверил и заставил выворачивать подсумок, рюкзак и нагрудные карманы. Но это было позже!.. Впрочем, кое для кого это самое «позже» могло и не наступить.
– Стой! – рявкнул Пацук, с силой дергая Сару на себя.
Девица, естественно, от неожиданности на ногах удержаться не смогла и завалилась назад. А вот Микола слишком поздно вспомнил, что у него не три руки. И хотя на ногах устоял, удержать манекен-детектор в руках не смог. Муляж лысой девушки спикировал носом вниз и еще до того, как Сара оказалась в объятиях Пацука, пересек едва заметную границу ловушки. Лестничный пролет мгновенно закрыла очень плотная сетка лазеров, оставив на ступеньках мелко нашинкованные куски пластмассы вместо целого и вполне нового манекена.
Несколько секунд оба «икс-ассенизатора» удивленно смотрели на сверкающие линии лазеров, не оставляющие возможности даже мыши проникнуть за заграждение, а затем, не сговариваясь, открыли огонь, стремясь вывести из стоя защиту пришельцев. Положительного эффекта, впрочем, это не дало. Пару минут Сара с есаулом вырезали из стен аккуратные куски бетона, а затем огонь обоих лазеров уперся в защитный корпус из материалов, идентичных тем, которые пошли на пошив энергоскафандров. Причем, поскольку общая площадь защитного корпуса была никак не менее десяти квадратных метров, лазерные ружья земля вреда ей никакого не приносили.
– Прекратить огонь, – обреченно буркнул Микола, забрасывая лазерное ружье за спину. – Не пройдем мы тут. Тут лазеры. А внизу, у дверей, смотри, по-моему, такие же плазменные пушки, как на лунной базе были.
– И что ты предлагаешь? – резко повернулась к нему Штольц.
– А тут и предлагать нечего, – снисходительно хмыкнул Пацук. – Инопланетная броня легко выдерживает резкое давление, распределяя энергию удара по всей поверхности. Если у нас и есть оружие, способное ее пробить, то сомневаюсь, что оно слабее ядерной бомбы…
– Так что, ты сдаться предлагаешь? – судя по интонациям, отчаявшаяся Сара была близка к истерике.
– Дитя ты неразумное. Одно слово, баба, – буркнул Пацук.
– Если броню нельзя пробить одним резким ударом, это еще не значит, что ее невозможно плавно продавить или просверлить, – и пошел вверх по лестнице, дернув Штольц за собой. – Поехали. Выберемся из-под купола и посоветуемся с начальством. Пусть или передвижную буровую сюда везут, или другой способ посоветуют, как нам внутрь попасть.
Сара спорить не стала и поспешила вслед за Пацуком, целеустремленно выбиравшимся назад, к машине. В этот раз Микола мелочиться не стал, и взял в «аренду» «мерседес», припаркованный во дворе посольства. Путь до границ энергокупола, даже несмотря на то, что этот самый купол продолжал медленно расширяться, в этот раз, благодаря исключительным скоростным качествам машины, времени занял совсем чуть-чуть. Вот только на этом путешествие и закончилось.
Микола, явно рассчитывая спокойно границу купола миновать, даже не сбавил скорости. Переливающаяся радужная стена надвигалась на бойцов со скоростью свыше ста километров в час, но волноваться по этому никто и не собирался. И как оказалось, зря! Капот машины границу энерогокупола прошел спокойно, но у всего остального возникли проблемы. Едва на этой границе оказались Микола с Сарой, как выяснилось, что дальше они не идут. Или не едут.
Мощнейший удар о купол отбросил обоих бойцов назад. Причем, с такой силой и скоростью, что спинки передних сидений удара не выдержали. Они вылетели из креплений, и Сара с Миколой, которых купол вдруг отказался пропускать за пределы своей юрисдикции, мгновенно оказались на заднем сиденье «мерседеса», которое, между прочим, так же отказалось выдерживать такую нагрузку и вылетело с корнем из креплений.
Каким манером «икс-ассенизаторы» оказались за пределами машины, понять ни Микола, ни Сара не смогли. Однако, как бы то ни было, оба пробкой вылетели из машины, а «мерседес», почти полностью лишенный задней части, умчался дальше, не заметив ни потерю пассажиров, ни частичной ампутации корпуса.
– Мама моя, ридна Украина! Вот это номер, – удивлено проговорил Пацук, поднимаясь с асфальта и не веря тому, что даже ушибов не заработал при выполнении смертельного каскадерского трюка. – Это что такое случилось, что воно ж нас пускать на улицу теперь не хочет?