Служители культа, уже собравшиеся было двинуться вслед за вождем мезоамериканского пролетариата, понуро кивнули и остались на своих местах. Шипинуаль, знавший своего хозяина куда лучше или просто быстрее жрецов соображавший, и вовсе никуда идти не собирался. А Чимальпопоке открыл одну из дверей позади трона и позвал путешественников за собой.
   Путь по лестнице в узком проходе был не слишком приятен, но зато открывшаяся с вершины дворца панорама перекрыла собой всё неудобство дороги наверх. То, что увидели путешественники, никого, даже Жомова, не оставило равнодушным. И действительно, Теночтитлан с такой высоты был невероятно красив. Многочисленные протоки, отделявшие один квартал от другого, делали город похожим на Венецию. Белоснежные здания, увенчанные в большинстве своем башенками, походили на совершенно невероятные средневековые замки, а толпы народа на улицах делали Теночтитлан похожим на муравейник.
   Андрюша, читавший описания столицы ацтеков, изложенные Кортесом, никак не ожидал, что город окажется куда красивее, чем он себе представлял. Его восхищение людьми, создавшими такое чудо, стало настолько полным, что эксперт даже на минуту забыл, кто он и зачем сюда попал.
   — Эх, фотоаппарат бы сейчас, — очарованно вздохнул Попов.
   — Кого вам нужно? — повернулся к нему Чимальпопоке. — Что-то я такого зверя не знаю.
   — И не нужно тебе знать, — отрезал Сеня, вернувшийся после лицезрения красот Теночтитлана к мрачному настроению. — Где твой Уицилопочтли?
   — А я уже тута! — раздался самодовольной голос где-то за спинами путешественников.
   Все трое друзей резко обернулись, и в их глаза ударила ослепительная вспышка. Ощущение было такое, словно перед ментами беззвучно взорвалась ядерная бомба или, по крайней мере, солнце резко свалилось с небес. На несколько секунд все, включая и Горыныча, полностью ослепли, а когда зрение к путешественникам вернулось, они увидели перед собой странное существо с телом человека и головой ягуара.
   — Так, блин, а в лоб за такие спецэффекты не хочешь? — поинтересовался Жомов.
   — Извините, издержки профессии. Чтобы люди знали, что верховный бог с ними, приходится прибегать ко всяким подобным штучкам, — проговорил Уицилопочтли и, отойдя от края площадки на крыше, снял с плеч голову ягуара, под которой оказалась еще одна — человечья.
   Менты удивленно уставились на это превращение.
   — Ой, пожалуйста, не обращайте внимания, — ответил бог, отбрасывая маску, заменявшую голову ягуара, в сторону. — Это тоже обрядовое. Люди видели вспышку, а затем и меня, бога солнца с головой ягуара. Все формальности выполнены, теперь мы можем поговорить.

Глава 3

   По-моему, что-то здесь нужно переделать…
Герострат

   Вот уж не знаю, так ли был прост Уицилопочтли, как старался казаться. Я за ним внимательно наблюдал, но, согласитесь, нельзя по запаху определить, что человек — дурак. К богам это правило тоже относится, хотя со стопроцентной уверенностью утверждать такого не могу. Я хоть и побольше, чем некоторые, с богами общался, но не настолько, чтобы мгновенно понимать, где именно находится божество на лестнице умственного развития.
   Уицилопочтли держался просто, но, по-моему, простота эта была какая-то подчеркнутая. По крайней мере, если судить по Чимальпопоке, который при появлении бога проявил всевозможные признаки раболепия, разве что на колени не бухнулся, верховный бог ацтеков себя далеко не со всеми на короткой ноге держал. Да и в разговоре с нами Уицилопочтли то и дело на повелительный тон переходил. Впрочем, он тут же исправлялся и пытался держать себя паинькой.
   Сам разговор почти ничего нового и полезного нам не дал. Ацтекский бог говорил почти те же слова, что и Чимальпопоке при нашем знакомстве. Дескать, коварный Оберон решил всё вокруг уничтожить и его планам надо помешать. А для этого нам следует найти Кецалькоатля и уговорить его заключить временное перемирие с Уицилопочтли. О том, во что это выльется на самом деле и о скором прибытии здешнего варианта Кортеса в Мезоамерику, ацтекский бог, естественно, не знал. Да я и не сомневался, что эльфы, задумавшие всю эту операцию, в которую и мы оказались вовлечены, не станут открывать все карты перед заштатными богами захолустной вселенной. Тем более что эти боги в любом случае обречены на вымирание.
   Единственной полезной информацией, полученной нами в беседе с Уицилопочтли, были координаты места, в котором возможно следующее появление Кецалькоатля. Ацтекский бог только что вернулся с битвы, во время которой вверенные ему войска наголову разбили неорганизованные толпы ольмеков, и, по данным разведки, подобную группировку сейчас собирали тольтеки возле города под названием Теотнуакан.
   Лично мне имя города ничего не говорило, поскольку, как я уже признавался, все знания о Мезоамерике почерпнул из одной-единственной передачи по телевизору. А вот Андрюша Попов, узнав, куда именно нам нужно идти, страшно удивился. Вытаращившись на Уицилопочтли, наш эксперт потребовал объяснений того, почему ацтеки не разрушили Теотнуакан, как это случилось в нашем мире.
   — Да, собственно говоря, город почти разрушен, — махнул рукой Уицилопочтли. — Конечно, кое-что осталось, и тольтекские мятежники устроили там себе логово. Мы их оттуда уже не раз выкуривали, но они, подлецы, всё-таки снова в Теотнуакан лезут. Туда Чимальпопоке уже войска послал, но ни он, ни я в битве участия не примем. Кецалькоатль должен воспользоваться случаем и непременно помочь тольтекам защитить город, который считает родным. Вот вы этим и воспользуетесь. Только постарайтесь сильно моих верных ацтеков не бить. После того как Кецалькоатль появится, дайте армии возможность отступить!
   — Ну, это мы еще посмотрим, — заявил Ваня Жомов и, испытав на себе испепеляющий взгляд моего хозяина, поправился: — То есть, если сами нарываться не будут, пусть бегут, куда хотят.
   Кстати, о хозяине. Ой как не нравится мне эта новая пассия Рабиновича, ну хоть блох в шерсть насажайте! И только не нужно говорить, что на меня вообще все Сенины девушки неблагоприятное впечатление производят. В этот раз случай другой.
   Во-первых, Тласолтеотл, или как ее Рабинович зовет — Тлалу, — и девушкой-то назвать можно с трудом. Но совсем не по той причине, о которой вы подумали! Я всё-таки не гинеколог. Тлала — богиня, и этим всё сказано. А с богами и богинями нормальные люди предпочитают общаться виртуально.
   Во-вторых, что-то уж слишком сильно и откровенно Сеня на нее запал. Я даже не помню, когда последний раз хозяин так пылко влюблялся и столь жутко переживал по поводу неудач на любовном фронте и собственных промашек. Хотя какая это промашка? Ну, дотронулся он случайно до молочных желез Тлалы, и что в этом такого?.. Нет, не пойму я людей. В общественном транспорте, например, человечьи самки этими самыми железами в кого только не тыкаются и обо что только не трутся. А стоит в том месте эти нагрудные отростки кому-то задеть, и у… самок то есть, истерика начинается. То ли дело у нас, у псов! За что ни задень сучку, никаких тебе претензий. Да и кому нужны они, эти молочные железы? Я до них со щенячьего возраста не дотрагивался, и нисколько не тянет!
   Впрочем, я отвлекся. Есть еще и третья причина, по которой мне не слишком нравится Тлала: это не женщина, а яблоко раздора. Как-то видел фильм, где трем девкам одновременно одно и то же яблоко понадобилось. Так вот, после того, как это яблоко только одна получила, две других такую бучу подняли, что даже бродячим котам тошно стало. Хотя, если по мне, пусть этих котов всегда тошнит. Но я не о том. Сегодня утром из-за этой Тлалы буча у нас в команде уже началась. Сеня с Поповым поругались, это раз. Горынычу на орехи достанется, это два. Ну и еще неизвестно кто под горячую руку моему хозяину попадет. Мало никому не покажется! Это три. И я даже представить не могу, во что дальше выльется наше совместное путешествие с богиней.
   Но, может, этой прогулки и не будет? Может быть, Тлала обиделась и ушла? И вероятно, я, дурак, поздно о таком варианте подумал? Может быть, следовало ей на подол еще свою метку поставить, чтобы она обижалась сильней?.. Впрочем, этого бы я всё равно не сделал. И воспитан не так, да и Сеня на меня за подобный поступок настолько жутко разозлился бы, что я бы помириться с ним неделю не мог. Пусть уж лучше влюбляется как хочет, а я в их отношения вмешаюсь только в экстренном случае. Допустим, если Рабинович жениться на Тлале надумает и в этом мире нас обоих оставить.
   — Ну и последнее, — пока я тут рассуждал, закончил свою речь Уицилопочтли. — Чимальпопоке обеспечит вас всем необходимым в дороге и даст сопровождение.
   — Это еще зачем? — оторопел мой Сеня.
   — Ну, во-первых, на дорогах неспокойно, а мне хочется, чтобы вы добрались до Кецалькоатля без приключений и вовремя, — ответил ацтекский бог. — Согласитесь, будет трудно выполнить задание, если вас что-то задержит и вы появитесь в Теотнуакане, когда сражение уже закончится, и Кецалькоатль опять исчезнет. А во-вторых, нужно-таки восстановить в Теотнуакане порядок. И как только вы с моим извечным противником заключите перемирие, там понадобится человек, который временно возьмет управление провинцией в свои руки и наладит нормальное функционирование всех ветвей моей власти.
   — Сеня, да пусть дает сопровождение, — дернул за руку моего хозяина Жомов. — Я их хоть подрессирую в дороге. Всё какое-никакое развлечение будет.
   Рабинович вынужден был согласиться. Не с Ваней, конечно. Доводы омоновца он бы и слушать не стал. А вот со словами Уицилопочтли согласиться пришлось. Я отлично видел, как это Сене не нравится, но застрять в пути из-за каких-то стычек с аборигенами и из-за этого упустить Кецалькоатля моему хозяину не хотелось. Вот и пришлось Рабиновичу согласиться на вооруженную охрану наших персон.
   — Вот и хорошо, что мы всё уладили. Подробности обсудите с Чимальпопоке. А я жду вас с докладом примерно через недельку, — кивнул головой Уицилопочтли и исчез. На этот раз без всяких вспышек, слава Полкану! Впрочем, я рано радовался. Ацтекский бог появился снова.
   — Голову забыл, — объяснил он свое возвращение и, нахлобучив на себя маску ягуара, снова исчез. На этот раз окончательно.
   — Вот это я понимаю, бог! — привычно восхитился тлатоани и повернулся к моим коллегам. — Роту гвардейцев для вас я уже приготовил, а в качестве моего представителя в Теотнуакане с вами пойдет Шипинуаль.
   — Этот прыщ? — удивился мой хозяин, и я в этот раз с ним был полностью согласен. — А почему не кто-то другой? Ачитометль, например.
   — Ну, во-первых, ваш Ачитометль у меня не в фаворе, — заявил тлатоани. — А во-вторых, в административных делах он ничего не смыслит. В общем, пойдет Шипинуаль, и только при этом условии я вам открою двери своих кладовых и сокровищниц!
   Ой, неизвестно, до чего бы довел Чимальпопоке его неуважительный тон, но последняя фраза изменила всё. Мой Сеня, как ни крути, батрачить на халяву не собирался. Он сюда, в Мезоамерику, и согласился отправиться только при условии, что его тут золотом засыплют, а до сих пор никаких богатств в свой карман Рабинович и не набил. Ну уж теперь упущенное он точно наверстает.
   — Ладно, пусть идет Шипинуаль, но чтобы приказы выполнял беспрекословно, — разрешил Сеня, прежде чем кто-то успел слово сказать. — Только не думаю, что ему это понравится.
   — Я знаю, он мне это уже говорил, — усмехнулся Чимальпопоке. — Только кто его на фиг спрашивать будет?
   На этом прения были закрыты. То есть Чимальпопоке болтал без умолку, пока мы обратный путь с крыши его дворца в тронный зал проделывали, но с ним никто не спорил и вообще мало кто разговаривал. Только Попов пару раз вопросы по истории Теотнуакана задавал да мой Сеня уточнил, сколько времени займет дорога до этого города. Оказалось, что около двух дней. Но это еще Чимальпопоке не знал, что мои Кулибины тут наизобретать собирались! А вот если у них получится и телегу сделать, и какую-нибудь скотину в нее запрячь, думаю, до Теотнуакана мы и за сутки доберемся.
   Шипинуаль со жрецами так и стояли в тронном зале, когда мы вернулись из домашнего храма Уицилопочтли. Причем мне показалось, они даже с места не сдвинулись, пока нас не было, и не шевелились до тех пор, пока тлатоани их не позвал. Жрецы повернулись к нему, а Шипинуаль склонил голову.
   — Всем слушать мой указ! — объявил тлатоани. — Верный Шипинуаль временно назначается правителем Теотнуакана и послом к восставшим тольтекам. А эти друзья великого Кецалькоатля помогут ему в ведении переговоров. Хау! Я всё сказал.
   Четверо жрецов сначала трижды прокричали «Слава Чимальпопоке!», а затем по разу воздали хвалу Уицилопочтли и Кецалькоатлю. После чего процедура раздачи новых должностей была закончена, и мы, в сопровождении Шипинуаля, отправились ревизовать дворцовые склады. Хорошо, что Чимальпопоке со жрецами остались в тронном зале. А то, если честно, мне так надоела его болтовня, что и покусать бы тлатоани, наверное, смог.
   Вся наша ревизия началась, да и закончилась, в дворцовой сокровищнице. Честно говоря, столько золота и драгоценных камней в одном месте я еще никогда не видел. По сравнению с ними то, что мы когда-то с боем взяли у аббата в Англии, было просто коллекцией бижутерии в шкатулке у двенадцатилетней девчонки. Мой Рабинович, едва увидев сокровища ацтеков, даже забыл, что дышать надо. Пришлось на него гавкнуть, иначе так бы и умер с открытым от удивления ртом. Ну и, естественно, за свою заботу ничего, кроме «фу, Мурзик!», я не заработал. Так мне и надо. В следующий раз спокойно умереть хозяину дам.
   На этот раз мой Сеня не один восторгался награбленным Чимальпопоке у угнетенных народов Мезоамерики богатством.
   Попов вороном накинулся на кучу сокровищ и, вытащив оттуда золотую фигурку какой-то птицы — кецаля, как он объяснил позже, — с рубинами вместо глаза, наотрез отказался ее отдавать в общую казну. Даже Жомов, всегда крайне далекий от любых финансово-коммерческих дел, и то начал ковыряться в раскрытых сундуках. И через пару минут застыл, держа в одной руке какой-то кубок, а в другой — ожерелье из изумрудов.
   — Тебе это зачем? — удивленно полюбопытствовал у него Сеня.
   — Вот эта фигня, — Ваня махнул золотым сосудом, — точь-в-точь похожа на тот кубок, который победителю чемпионата России по стрельбе вручают. Дома поставлю на полку, и пусть все думают, что это мой спортивный трофей. А что, я разве в этом мире не чемпион по пулевой стрельбе? Кто тут лучше меня из пистолета стреляет?
   — Буденный, — буркнул Сеня, от которого вид сокровищ, похоже, отогнал все мрачные мысли. — А ожерелье тебе зачем?
   — Как это зачем? — удивился омоновец. — Ленке подарю, а то она меня достала уже тем, что вечно на отсутствие украшений жалуется. А где я ей их возьму? Я разве Чубайсом работаю?
   — Чубайс — это не должность, а фамилия, — поправил его Попов.
   — А какая на фиг разница, если денег у него куры не клюют? — отмахнулся Иван.
   — Ну-ну, — вздохнул мой хозяин. — Ты Ленке ожерелье принесешь, а она и спросит у тебя, кого ты ограбил. Ты же не Чубайсом работаешь…
   — А ведь точно! — почесал затылок Ваня. — Про кубок-то я еще скажу, что выиграл, у меня дома и так до фига призов стоит, а вот с ожерельем ничего не выйдет. Это еще теща бы обрадовалась, сказала бы, что наконец зять взятки брать стал, а Ленка еще заставит к нам же в милицию ожерелье нести, блин, и рассказывать, что я его по дороге нашел.
   — Ладно, не мучайся, — усмехнулся Сеня. — Давай его сюда, а дома что-нибудь придумаем.
   Ну, естественно, ты придумаешь! Как в прошлый раз, продашь, как бабушкино наследство, а большую часть денег замылишь. Не всё, конечно. Ты же мужик добрый, но комиссионные от продажи брать обязан…
   — Фу, Мурзик, — снова цыкнул на меня этот альфа-лидер недоделанный. — Если тебя вид сокровищ раздражает, можешь нас в коридоре подождать!
   Что я и сделал, поскольку слушать, как препираются Рабинович с Шипинуалем по поводу суммы, требуемой на подготовку к поездке и само путешествие, не хотел. Андрюша вышел со мной, но по другой причине. Заграбастав в свои руки вожделенного кецаля, наш эксперт-криминалист торопился в свете дня его получше рассмотреть. И, едва выбравшись из полутемной кладовой, тут же бросился к ближайшему окну. Так и торчал там, пока из сокровищницы не появились довольный Рабинович, обиженный Шипинуаль и разочарованный Ваня. И судя по их виду, можно было смело сказать, что выдача командировочных едва не дошла до драки. Но — всего лишь едва! Именно поэтому Ваня и был разочарован тем, что не удалось наградить еще одной оплеухой столь нелюбимого им Шипинуаля.
   Несчастный ацтек, предвидя еще большее разорение, предложил Рабиновичу посетить кладовые, чтобы набрать припасов в дорогу, но, к его удивлению, Сеня от этого отказался. Он заявил, что еду, постели и всё остальное, что сочтет нужным, Шипинуаль может выбрать сам. Но с одним условием: если ментам достанется что-то, уступающее по качеству тому, что взял себе ацтек, одной затрещиной тот не отделается. Шипинуаль мгновенно с этим согласился и умчался прочь. Представляю муки, которые он будет терпеть, находясь в нашем обществе следующие пару дней. Хотя чего тут страшного? Мои менты — не звери. Если увидят, что ацтек им не пытается вредить и не ведет себя по-хамски, никто к нему приставать не будет.
   Сеня всех повел обратно в наши апартаменты, и, если честно, шел я туда с трепетом. Боялся продолжения утренних разборок. Мой хозяин тоже помрачнел, а Горыныч, до сих пор предпочитавший помалкивать, и вовсе постарался на глаза Рабиновичу не попадаться, чтобы лишний раз о себе не напоминать. Одному Жомову, видимо, всё было по фигу, и он спокойно топал вперед, зажав кубок под мышкой.
   К моему удивлению, опасения не оправдались. Тлала встретила нас с улыбкой и в абсолютно чистом платье. Вот уж не знаю, то ли у богов свои средства чистки вещей похлеще «Тайда» есть, то ли Тлала кого-то раздела. На этот вопрос ответа я, естественно, не получил, а вот богине ждать ответов долго не пришлось. Едва мы переступили порог, как она тут же набросилась на Рабиновича с расспросами о том, как прошла встреча. Сеня до того ошалел от такого поворота событий, что едва не забыл о том, что всex подробностей девице знать не нужно. Хорошо, что вовремя спохватился, а то рассказал бы Тлале всё, начиная от момента своего рождения и первых прыщей на морде, кончая тем, что пару минут назад Жомов сказал про тещу.
   Сказать вам честно, мой Рабинович и раньше-то никогда бы при помощи молчания не озолотился, но словами, которые, как известно, серебро, раньше тоже с такой расточительностью не разбрасывался. Из чего оставалось сделать один-единственный вывод: мой хозяин всерьез влюбился. И так думал не я один! Ваня Жомов, обычно бесстрастно взиравший на бесчисленные похождения Рабиновича, в этот раз не удержался и пнул его ногой под столом. Сеня ойкнул и удивленно посмотрел на омоновца.
   — Офонарел, Ваня? — наивно полюбопытствовал он.
   — Идем-ка отойдем на пару слов, — ответил Жомов и покосился на богиню. — О делах поговорить нужно.
   — Так тут говори, — возмутился мой хозяин. Надо же, совсем оглупел!
   — Не могу. Это интимное, — буркнул омоновец.
   — Прокладки, что ли, кончились? — ехидно полюбопытствовал Сеня.
   — Угу, кончились, — согласился с ним Ваня. — И теперь из подшипников в мозгах масло вытекает. Так ты идешь, блин, или мне тебя силой тащить?
   — Идем, дитятко малое, а то ты без меня даже на горшок не сходишь, — фыркнул Рабинович и улыбнулся Тлале. — Извини, я на минутку. Не скучай без меня.
   Девица скучать и не собиралась. Едва Сеня с омоновцем отошли от стола, богиня тут же накинулась на Попова, требуя объяснить, что это там такое он рисует. Я, конечно, понимаю, что в Мезоамерике, судя по тем картинам, которые я видел, художественной проекции не знали никакой и любопытство Тлалы было вполне объяснимо, но зачем же так откровенно к нашему криминалисту прижиматься, что он, бедный, аж покраснел и с дыхания сбился? Я тут же хотел на выручку Андрюше прийти, гавкнуть, например, под ухом у богини так, чтобы она под потолок подскочила, но Попов и сам справился. Заявив, что девица мешает ему работать, он отодвинулся от нее на пионерскую дистанцию. Тлала чуть сморщила носик и как-то хитро посмотрела на криминалиста, но повторно сокращать расстояние не стала, и я смог всё внимание переключить на беседующего с Жомовым хозяина.
   Думаю, нет необходимости лишний раз напоминать вам, что слух у псов куда тоньше, чем у людей. И если Тлала с Поповым вряд ли что расслышали из омоновско-кинологовской болтовни, то я всё разобрал дословно. Впрочем, за Тлалу ручаться не буду.
   Она пару раз косилась в сторону уединившейся парочки, но разобрать по ее лицу, поняла что-то или нет, я так и не смог. Всё-таки не силен я в женской мимике. Уж по мне лучше оскалься, если недовольна, и делу конец!
   — Сеня, ты, это, только не обижайся, — весьма дипломатично начал разговор омоновец. — Я тебе хочу сказать, что подозрительная эта тетка, Тлала.
   — Какая она тетка? — возмутился мой хозяин.
   — А кто же еще? — оторопел Иван. — Она же сама сказала, что ей больше трехсот лет.
   — А при чем тут возраст? — огрызнулся Рабинович. Ну, никакой логики нет у моего хозяина! — Ты посмотри, как она выглядит.
   — Ну, ни хрена себе! — окончательно впал в ступор Жомов. — Вон у моей тещи подружке семьдесят, а она выглядит на сорок. Что же, мне теперь ее молодухой называть?..
   — Так, оставим в покое возраст Тлалы. Ты зачем меня звал? Только об этом хотел поговорить? — сменил тему мой хозяин.
   — Нет, — покачал головой омоновец. — Ты уверен, что эта те… эта девушка действительно никого не соблазняла и не убивала? Тебе, я вон смотрю, мозги она запорошила мгновенно.
   — И ты туда же?! — возмутился мой хозяин. Причем сделал это чересчур громко. Тлала даже обернулась, но Сеня тут же стих, перейдя на шепот: — Что это вы оба к Тлале прицепились? Андрюшу Попова я понять еще могу, он жизнью крепко обиженный. А тебе чего не хватает? Или завидуешь просто?
   — Ну ты и дурак, Рабин, — оторопев, констатировал омоновец. — В общем, я тебе всё сказал, а ты сам думай. Только, если однажды утром зарезанным проснешься, ко мне жаловаться не приходи! — и Ваня, круто развернувшись, пошел обратно к столу.
   Собственно говоря, я с Жомовым был абсолютно во всём согласен. И то, что омоновец решился на такой шаг, как ведение дипломатических переговоров, достойно как минимум медали «За отвагу», но лучше бы он этого не делал! Мой хозяин, только что успокоившийся после утреннего инцидента, вновь оскалился хуже подзаборной шавки, и ничего хорошего это не предвещало. Впрочем, обиделся и Ваня Жомов.
   — Андрюха, ты свои чертежи рисовать закончил? — поинтересовался он у криминалиста.
   — Почти. Еще пару минут понадобится, — ответил Андрюша, облегченно вздохнув от того, что больше не нужно оставаться одному в обществе взрывоопасной Тлалы.
   — Ну и закругляйся, — отрезал омоновец. — Пошли. В мастерской, или что тут у них есть, закончишь.
   Попов тут же начал собираться, а вместе с ним поднялась и Тлала. Девица обрадованно предложила пойти вместе, поскольку, дескать, они с Сеней как раз собирались на рынок, чтобы купить на средства Чимальпопоке всё, что может понадобиться в нашем путешествии в Теотнуакан. Но Жомов категорически отказался. Он заявил, что, во-первых, им надо идти совсем в другую от базара сторону, а во-вторых, если Тлале с Рабиновичем нужны носильщики, то они могут для этих целей спокойно взять тех солдат, которых выделил для нашего сопровождения тлатоани.
   Тлала поджала губки и, пожав плечами, потащила моего хозяина к выходу. Конечно, мне бы, с одной стороны, следовало присмотреть за этой парочкой, дабы чего не случилось, но с другой — уж очень скучно мне становится, когда Рабинович с кем-нибудь торговаться начинает. Обычно по поводу цены каждой покупаемой вещи мой хозяин с продавцом не менее получаса спорит, и, догадываясь, что Тлала новым бельем не ограничится, я просто ужаснулся от того, как долго мне придется выслушивать одно и то же: «Не-ет, уважаемый! Вы с ума сошли? Называть такую сумму за такую вещь? Да вы посмотрите, вот тут у нее дефект!..» Ну и так далее. Поэтому я и решил отправиться с Жомовым и Поповым в мастерскую. Всё-таки не думаю, что раньше, чем мы найдем Кецалькоатля, новообретенная для команды богиня что-нибудь с ним сделает!
   Судя по взгляду, каким меня наградил мой хозяин, моего выбора он не одобрил, но и возражать не стал. То ли решил не опускаться до пререканий с собственным псом в глазах новой пассии, то ли посчитал, что я действительно только под ногами мешаться буду, точно мне неизвестно. Может быть, и то и другое верно. Но, так или иначе, Рабинович настаивать, чтобы я шел с ним, не стал. Вот и получилось, что Сеня с Тлалой пошли на юг Теночтитлана, где располагались сразу несколько крупных торговых площадей, а мы с Жомовым, Поповым и Горынычем — на север, в район мастерских. До самого района, который находился почти за городом, нам вновь пришлось нанимать каноэ. Ну а поскольку плыть пришлось против течения, гребец запросил вдвое большую сумму, чем другой его коллега попытался взять с нас во время пути до дома Ачитометля. Впрочем, ни к чему его потуги не привели. Если вчера владельца каноэ убедило красноречие Рабиновича, то сегодня хватило вида мрачной жомовской морды и весьма внушительного Ваниного кулака. Ну а когда гребец увидел еще выбравшегося из-за спин ментов «пернатого» Горыныча, то и вовсе сник. Пробормотав себе под нос: «Развелось, блин, богов, как кецалей нестреляных», владелец каноэ взял нас на борт и всю дорогу что-то недовольно ворчал.