Страница:
Конни Бреди, быстро вскочив на ноги, пристально вглядывался вдаль — пещеру наполнял какой-то странный, неестественный свет, пробивавшийся откуда-то изнутри.
Повернувшись к приятелю, Робин всмотрелся в его измученное лицо. — Только не говори, что и здесь нам грозит опасность.
Конни криво улыбнулся, — Боюсь, что так, парень. А как по-твоему вообще появилась эта пещера? — спросил он. Он ещё не договорил, как к ужасу Робина огромная волна разбилась у самого входа в пещеру, наполовину заполнив её шипящим потоком соленой воды. — Море веками точило скалу, пока не образовалась эта пещера. На островах в Индиях таких полным-полно. Если нам повезет, то из неё будет выход наверх. Иногда так бывает, а может, за ней будут и другие пещеры. Надо идти дальше, иначе спасения нет.
Робин медленно двинулся вперед, осторожно пробираясь вдоль скользких стен. С каждой секундой за спиной нарастал яростный рев моря. Сколько времени пройдет, с тоской и отчаянием думали мальчики, прежде чем волны ворвутся в пещеру и настигнут их?
Глава 30
Повернувшись к приятелю, Робин всмотрелся в его измученное лицо. — Только не говори, что и здесь нам грозит опасность.
Конни криво улыбнулся, — Боюсь, что так, парень. А как по-твоему вообще появилась эта пещера? — спросил он. Он ещё не договорил, как к ужасу Робина огромная волна разбилась у самого входа в пещеру, наполовину заполнив её шипящим потоком соленой воды. — Море веками точило скалу, пока не образовалась эта пещера. На островах в Индиях таких полным-полно. Если нам повезет, то из неё будет выход наверх. Иногда так бывает, а может, за ней будут и другие пещеры. Надо идти дальше, иначе спасения нет.
Робин медленно двинулся вперед, осторожно пробираясь вдоль скользких стен. С каждой секундой за спиной нарастал яростный рев моря. Сколько времени пройдет, с тоской и отчаянием думали мальчики, прежде чем волны ворвутся в пещеру и настигнут их?
Когда яростно ревет ветер …
Мартин Паркер
Глава 30
Скайларк храпел, испуганно скашивая налитые кровью глаза туда, где наползавшая с моря темная громада туч то и дело озарялась ослепительными вспышками молний.
— Тихо, тихо, малыш, — успокаивала его Рея, ласково похлопывая коня по потной атласной шее. Оглушительный раскат грома, от которого, казалось, вот-вот расколются небеса, прогрохотал у Реи над головой, почти заглушив её слова.
— Думаю, нам пора вернуться, иначе промокнем до нитки, — проворчал Френсис Доминик. Его затянутые в перчатку руки крепко сжимали поводья, не давая норовистому жеребцу встать на дыбы.
Серые глаз Данте недовольно сузились. Он, не отрываясь, смотрел туда, где на горизонте клубились тяжелые, черные тучи, предвещавшие шторм. Странное серебристо-серое облако низко нависло над бушующим морем, что не предвещало ничего хорошего. — Я бы сказал, что у нас в запасе минут сорок, потом начнется ливень. Что ты говоришь, Алистер?
— Ну, я не такой оптимист, как вы, капитан, поэтому считаю, что не больше получаса. Но от души надеюсь, что вы не ошиблись, ведь на мне один из лучших моих костюмов. Мой портной мне этого не простит, — заявил Марлоу, встревоженно разглядывая затянувшие горизонт мрачные облака. Ветер и волны, казалось, сошли с ума, и с диким бешенством накинулись на пустынный берег.
— Надеюсь, Конни и Робину повезло и шторм их не застал. Я велела им не уходить далеко от охотничьего домика, — сказала Рея, почувствовав вдруг неясное беспокойство, когда ослепительная вспышка молнии на мгновение осветила угрюмую громаду облаков. Она слишком хорошо знал и Конни, и собственного брата, чтобы не сомневаться, прислушались ли они к её словам.
— Не волнуйся, — с уверенностью человека, который привык, что никому и в голову не придет ослушаться его приказа, заявил Данте. — Я предупредил, чтобы они не вздумали уходить далеко. А скорее всего они вообще предпочли остаться и сейчас наслаждаются жизнью, сидя у теплого очага и потягивая горячий шоколад, которым их вечно пичкает Халли. Вот увидишь, я угадал, — уверенно добавил он.
Рея с братом обменялись понимающими взглядами. Слишком долго они прожили в одном доме с Робином и слишком часто сами были мишенью его проказ, чтобы сейчас поверить в эту идиллическую картину. А при том, что закадычным приятелем Робина стал именно Конни Бреди, ещё один сорвиголова, было понятно, что от этой парочки следует ожидать чего угодно. Даже самого худшего. А самым худшим, в понимании Реи, являлось явиться домой дрожащим от холода и промокнув до костей. Поэтому она искренне надеялась, что на этот раз неугомонные мальчишки все-таки послушаются приказа Данте.
Рея украдкой бросила взгляд на дорогу, что вела в Севенокс Хаус, но ничего не увидела — высокая, остроконечная крыша дома была скрыта кронами деревьев. Могучие дубы, жалобно скрипя, гнулись под сильными порывами ветра, словно тонкие тростинки. Рея вспомнила, как они все вместе сидели в уютной гостиной, как наконец, Алистер и Данте, прикрыв ладонью бокалы, не позволили сэру Джейкобу в очередной раз подлить бренди своим гостям и поднялись, чтобы попрощаться с гостеприимным хозяином. Но беспокойный старик не позволил им уехать, пока не добился обещания, что очень скоро они вновь приедут навестить его.
Словно читая её мысли, Данте внезапно спросил, — А как тебе понравился сэр Джейкоб?
— Он очень славный … хотя я не слишком ему доверяю, — ответила Рея, не задумываясь. Данте удивленно уставился на жену — этого он не ожидал. — Ну, по крайней мере, за карточным столом. Мне почему-то кажется, что он совсем не такой рассеянный и забывчивый, каким кажется на первый взгляд, — объяснила она, — Ну, например, я совершенно уверена, что он прекрасно помнит, как зовут его правнучку. По-моему, он просто хитрый старый лис.
Данте расхохотался. — Ну, что ж, придется рассказать старику, что тебя ему не удалось провести. Представляю, как он расстроится!
На лицах Алистера и Френсиса отразилось неподдельное изумление. Они оба были твердо уверены, что перед ними безобидный старый джентльмен, немного чудаковатый, конечно, но вполне милый.
Данте довольно кивнул, — Не удивляйтесь. Так же думает любой, кто знает его даже довольно давно, пока не доходит до дела. Старик способен обыграть в карты или перепить любого, кто недостаточно проницателен, чтобы разгадать его истинную сущность. Кем бы его не считали, на самом деле он очень умен, и именно поэтому ему и удалось беспрепятственно выкупить назад мои земли под самым носом у сэра Майлза. Сэр Джейкоб был идеальным человеком для этого, ведь никому, в том числе и сэру Майлзу, и в голову не пришло подозревать, что безобидный, старый чудак действует в моих интересах. В свое время всем было прекрасно известно, что сэр Джейкоб категорически против моей женитьбы на своей внучке. Ведь он знал, что у меня не только не осталось и ломаного гроша, но вдобавок ко всем бедам над моей головой ещё висит и подозрение в убийстве. И никому и в голову не приходило, что за эти годы мнение сэра Джейкоба обо мне сильно изменилось!
— А почему? — спросил заинтригованный Алистер.
— К нему в руки попали кое-какие важные сведения, нечто, о чем я не имею права сейчас рассказать вам. Но именно это убедило его в моей невиновности. Сам я об этом не знал, поэтому и решил, что мне привиделось, когда в один прекрасный день он выследил меня. Я уже года три, как плавал на Пердите, и вот случилось так, что кораблю потребовался срочный ремонт. Мы бросили якорь в Портсмуте. Можете представить мое удивление, когда через неделю я увидел, как сэр Джейкоб собственной персоной ковыляет по трапу, разыскивая меня. О чем я тогда подумал, Бог знает. Единственное, чего я не ожидал, так это того, что в этот день именно он станет моим другом и протянет мне руку помощи.
В этот день мы и придумали наш план. Я понял и поверил, что теперь у меня есть друг, который глаз не спустит с Мердрако и будет извещать меня обо всем, что там происходит. К тому времени я уже преуспел настолько, что заслужил уважение всей команды и обрел душевное равновесие. Единственное, что мне оставалось, это вернуть назад наследство, оставленное мне предками. Правда, тогда мне казалось, что это безумство. Из тех призов, что доставались на мою долю после наших баталий на море, я скопил небольшую сумму, но этого не хватило бы даже на то, чтобы выкупить наши фамильные портреты, те самые, что продал сэр Майлз. Я уж не говорю о тех землях, которые он попросту украл у нашей семьи. Я даже не знал, с чего начать.
А главное, как я мог заниматься поисками семейных сокровищ, если был вынужден на месяцы, а иногда и на годы уходить в открытое море?! Как заставить Майлза продать мне назад мои земли? Задача, казалось, была неразрешимой. Я ломал голову и так и эдак, и уже решил было сдаться, но тут и появился сэр Джейкоб. Казалось, его это ничуть не взволновало. Он объявил, что с этой минуты берет на себя обязанности моего опекуна, и велел мне успокоиться — он сам и его доверенное лицо обо всем позаботятся. Он велел мне отправляться в плавание и ни о чем не думать, нажить состояние, а уж он брался выкупить назад мои земли.
Данте весело улыбнулся. — А известно ли вам, что к тому времени, как Пердита снова вышла в море, его дом уже ломился от картин, мебели, серебряной посуды и хрусталя, что некогда заполняли Мердрако? В это невозможно поверить, но порой мне кажется, что сэр Джейкоб искренне наслаждался, собирая все эти сокровища. Теперь надежда окрыляла меня. Я был уверен, что когда-нибудь мечты мои станут явью и больше уже не сомневался в удаче. Всем, чего я добился, я обязан сэру Джейкобу и моему капитану, Седжвику Кристоферу. Если бы не их вера в меня, думаю, у меня просто не хватило бы сил многие годы сражаться с судьбой, ведь все это время я только и думал о том, как дом моих предков, одинокий и покинутый, стоит на этом пустынном берегу.
Френсис Доминик был глубоко тронут. Данте Лейтон оказался человеком, достойным той великой удачи, что выпала на его долю. У Френсиса мелькнула мысль, что если бы его отец дал Данте шанс просто рассказать о себе, как он делает сейчас, он нашел бы в нем много общего с самим собой. Френсис дал себе слово поговорить об этом с матерью. Та всегда обладала даром убеждать отца.
А Рея в эту минуту думала о том, что сэр Джейкоб Вир — поистине необыкновенный человек. Что стоило хотя бы его решение во что бы то ни стало разыскать Данте, чтобы сообщить, как он ошибался в нем? А помочь ему снова обрести наследие своих предков было поистине актом милосердия, и Рея поклялась, что никогда этого не забудет. Ведь не будь этого человека, кто знает, обрела бы она когда-нибудь свое счастье?
Внезапная мысль заставила её похолодеть. С трудом взяв себя в руки, Рея тихо спросила, — А леди Бесс знала, что её дед помогает тебе?
— Нет. Это была наша тайна. Больше никто даже не подозревал об этом. Единственный способ сохранить что-то — это держать язык за зубами. А почему ты спросила?
— Да просто так. Обычное любопытство, — ответила Рея, но ей по-прежнему не давала покоя мысль — что же Бесс Сикоум сочла нужным рассказать деду, чтобы заставить его изменить мнение о Данте? Неужели совесть в конце концов заставила её раскрыть правду? Бесс в то время было не больше шестнадцати, она, как и Данте, скорее всего, просто оказалась невинной жертвой трагических обстоятельств.
Улица Вестли Эббот, когда они возвращались домой, казались вымершими. Подковы лошадей звонко цокали по каменным плитам дороги, а эхо гулко разносило их голоса по опустевшим улицам. Появление их прошло незамеченным — местные жители, опасаясь шторма, позаботились закрыть даже тяжелые ставни. Быстро опустела и рыночная площадь, торговцы, аккуратно убрав свой товар до следующего дна, исчезли, как по волшебству вместе со своими повозками. Кое-что распродали задешево, больше всего старались рыбаки, чтобы как можно скорее сбыть свой товар, ведь на другой день на рыбу уже не найдешь покупателя.
Пересекая опустевшую площадь, они вдруг заметили экипаж, стоявший возле лавки на противоположной стороне. Рее достаточно было увидеть, как потемнело лицо мужа, чтобы догадаться, кому принадлежит эта карета.
Из-за того, что вокруг сновали спешившие укрыться от дождя люди, им пришлось попридержать лошадей. В конце концов, они были вынуждены остановиться совсем, когда какой-то торговец перегородил им дорогу своим фургоном, отчаянно проклиная заупрямившуюся лошадь. Пока они ждали, владелец запряженной шестеркой кареты вышел из лавки, бросив последний взгляд на витрину, где громоздились разноцветные кипы материи. Под руку он поддерживал элегантно одетую женщину.
Сэр Майлз Сэндбурн с непринужденной галантностью уже подсадил свою спутницу в карету, когда с другой стороны к нему приблизилась ещё одна женщина. Маленький мальчик крепко ухватился за её руку, не сводя восхищенных глаз со сверкающей кареты. Нашим всадникам, замершим на другом конце площади, показалось, что сэр Майлз испуганно вздрогнул, когда женщина окликнула его. Даже издалека было хорошо заметно, что она вне себя от гнева.
Дернув малыша за руку, она поставила его перед собой и заставила его взглянуть на сэра Майлза. Затем, опустив руку в карман, женщина вытащила нечто, напоминающее конские яблоки и, размахнувшись, вывалила это прямо под ноги сэру Майлзу, запачкав его безупречные сапоги.
Рея испуганно вскрикнула. Сэр Майлз поднял руку и с размаху ударил женщину по лицу, отшвырнув её в сторону, словно мешок с картошкой. Не взглянув на нее, он вскочил в карету, а его кучер тут же хлестнул по спинам застоявшихся лошадей, даже не дождавшись, пока лакей захлопнет дверцу кареты. Тот едва успел вскочить на подножку.
— Похоже, сэр Майлз ничуть не изменился. По-прежнему истинный джентльмен там, где замешана леди, — с кривой усмешкой произнес Данте, вспомнив, как сэр Майлз нещадно избивал его мать. — По всей вероятности, сей достойный господин не пожелал иметь ничего общего с бывшей возлюбленной и тем ублюдком, которого она принесла. Слово «милосердие» для него ничего не значит. Теперь, когда оба они ему не нужны, он оставил и мать, и ребенка валяться в грязи, — добавил Данте и губы его превратились с жесткую линию, когда карета, мчавшаяся во весь опор, поравнялась с ними. Вдруг, к их изумлению, лошади резко остановились.
Рея с трудом заставила себя сдержаться, когда насмешливый взгляд сэра Майлза остановился на её лице. Высунув голову в окошко, тот с нескрываемым презрением взглянул на пасынка.
— До меня долетели слухи, что ты наконец набрался мужества вернуться в Мердрако, — этими словами сэр Майлз приветствовал Данте и в первый раз Рея подумала о том, какой же была его жизнь с этим чудовищем.
— А я немало удивлен тем, что у вас хватило мужества остаться, — отозвался Данте. Ледяной взгляд серых, как предгрозовое небо глаз, с отвращением остановился на лице отчима. — Особенно если учесть, что большинство местных жителей того же мнения о вас, что и я, — добавил он, вытащив из кармана белоснежный, тонко надушенный платок и прикладывая его к носу, словно для того, чтобы заглушить омерзительный запах.
Словно загипнотизированная, Рея следила, как пальца сэра Майлза стиснули элегантную трость, украшенную серебряной головой волка. Лицо его потемнело — слова пасынка больно уязвили его. Ему с трудом удавалось сдержать рвущийся наружу гнев. Скорее всего, для сэра Майлза это явилось весьма неприятной неожиданностью.
— Когда-то давно, Данте, я без труда управлялся с тобой, — прошипел сэр Майлз, — справлюсь и теперь.
Но Данте Лейтону было не впервой встречать смертельного врага лицом к лицу и сейчас его губы растянулись в хищной усмешке. Его пренебрежительная улыбка и сама по себе была уже достаточным оскорблением, но те слова, что последовали за ней, заставили сэра Майлза крепко стиснуть рукоятку трости, словно он, забывшись, хотел обрушить её на голову ненавистного соперника.
— В самом деле, Майлз, ведь это вас мне в сущности надо благодарить за то, что в конце концов мне повезло в жизни. Если бы не ваше предательство, я бы так и прожил здесь всю свою жизнь. И не попал бы в колонии, не нашел бы сокровище и не разбогател, как Крез. Вы проиграли, сознайтесь, Майлз. Вы проиграли хотя бы потому, что я все-таки смог вернуться в Мердрако и уж теперь ни вам, ни кому другому не удастся заставить меня уехать — сказал Данте.
— Да, но куда ты вернулся?! — последовал ответ. — Мне говорили, что Мердрако теперь мало чем отличается от обычной мусорной кучи, которой я, правда, и так считал этот дом! — злобно прошипел сэр Майлз. Глаза его впились в лицо Данте, стараясь подметить любые признаки гнева, что угодно, лишь бы знать, что ему удалось проникнуть под непроницаемую маску этого человека.
Но Данте, казалось, был спокоен и холоден, как гранитный утес. В самом деле, злобная вспышка сэра Майлза заставила его лишь чуть приподнять брови. — Скоро Мердрако будет так же великолепен, как и прежде. Можете мне поверить, Майлз, — отчетливо произнес он.
— Как прежде?! — с сомнением повторил Сэндбурн. — Очень сомневаюсь. Ведь от прошлого если что и осталось, так только имя, да и его ты извалял в грязи. Ах, да, конечно, можно купить новую мебель и роскошные ковры, повесить на стены великолепные гобелены, только вот семейных портретов там не будет. Портреты Лейтонов давно уже проданы. Твой дом уже никогда не станет прежним Мердрако, тем Мердрако, из которого тебя попросту вышвырнули вон!
— Наследство твое пропало бесследно, растаяло, как дым. Ничто никогда не напомнит тебе о бесчисленных поколениях гордых Лейтонов, повелителей Мердрако. Неужели ты уже позабыл, что я позаботился продать все, что некогда составляло гордость вашей проклятой семейки, все, до последнего подсвечника?! Как бы ты ни был богат, в сущности, у тебя ничего нет, — ядовито усмехнулся сэр Майлз, наслаждаясь яростью, которая ясно читалась на лицах Алистера и Френсиса.
— Ах, Майлз, мне страшно неприятно, тем более вы будете так разочарованы, но что же поделать … К тому же раз уж вам не представится случая своими глазами взглянуть на Мердрако, думаю, это мой долг рассказать вам — мне снова принадлежит все то, что вы когда-то пытались украсть у меня! Год за годом я искал и в конце концов выкупил всю мебель, которая раньше стояла в Мердрако. Мне удалось вернуть портрет моей матери. И он опять висит на своем прежнем месте над камином в охотничьем домике. Каждый раз, когда я смотрю на её прекрасное лицо, я благодарю Бога за то, что у неё хватило мужества ускользнуть от вас, Майлз, даже такой ценой. Вы были так ослеплены жаждой мести, что и не подумали, во что превратили её жизнь, так что смерть показалась ей желанным избавлением.
— И теперь когда я стою на земле, которая вновь вернулась к Лейтонам, зная, что вырвал жало у ядовитой змеи и мой враг уже никогда больше не ступит на нее, я могу только пожалеть вас, Майлз. Потому что вы — единственный, кто зря прожил все эти долгие годы, строя свои хитроумные планы, лелея месть, которая вовсе не была вам нужна. Ну, и что вам осталось в жизни, скажите, Майлз? А отомстить удалось мне. И именно я могу теперь торжествовать, — произнес Данте. Он заметил, как лицо сэра Майлза Сэндбурна исказилось судорогой, его обтянутые перчатками пальцы с такой силой вцепились в трость, что Рее на мгновение показалось, что дерево не выдержит.
Рея с беспокойством взглянула на обоих мужчин. Конечно, она не винила Данте. До сих пор она не могла без содрогания думать о том, во что сэр Майлз превратил его жизнь. Но что будет теперь? Сэр Майлз — не такой человек, чтобы спокойно перенести горечь поражение, и к тому же от кого? — от Данте Лейтона!
— Майлз? Мне холодно. Мы что, так и будем здесь сидеть весь день?! Я уже вся дрожу. Ели бы ещё ты купил мне те меха, о которых я просила, ну, тогда я понимаю, а так? — послышался из темноты кареты капризный голос. Все вздрогнули.
Сэр Майлз Сэндбурн улыбнулся. Мерзкая улыбка, подумал Френсис и невольно содрогнулся, заметив, что взгляд баронета остановился на Рее.
— Ах, леди Рея Клер, вы, как всегда, прелестны. Как жаль, что такие красивые глаза вскоре покраснеют от слез!
— В самом деле, сэр Майлз?
— Конечно. Мне почему-то кажется, что ваш супруг совсем не так крепок, как хочет казаться. И что-то подсказывает мне, что в скором времени с ним может произойти несчастье. Какая трагедия — остаться вдовой в столь юном возрасте! Но не отчаивайтесь, я уверен, что какой-нибудь достойный молодой джентльмен, ну вот хотя бы вроде него — и он указал на оцепеневшего от возмущения Алистер Марлоу, — немедленно появится, как из-под земли и в скором времени заставит вас забыть о трагических обстоятельствах вашего первого, столь неудачного брака. Ведь вы — дочь герцога Камаре, а ваш сын — его первый внук, поэтому ваш будущий муж почтет за честь воспитать его, как своего собственного … как когда-то я — Данте. А ребенок — ну, что ж, на то он и ребенок, чтобы никогда и не вспомнить о том, что у него был другой отец, — отвратительно ухмыльнулся сэр Майлз. — Прошу вас, леди Рея, в случае нужды я к вашим услугам. Всегда буду рад помочь.
И с этими словами он исчез в глубине кареты. Кучер щелкнул кнутом и лошади тронулись с места торопливой рысью.
— Что за мерзкий человек! — пробормотала Рея. Она попыталась подобрать поводья и тут заметила, что её руки дрожат. Скайларк, похоже, почувствовал страх хозяйки и беспокойно затанцевал. — Он напугал меня.
— Презренный человек и уж конечно, никакой не джентльмен! — тоном оскорбленного достоинства заявил возмущенный Френсис. В качестве одного из членов весьма уважаемого семейства и как наследник герцогского титула он никогда в жизни не сталкивался ни с чем подобным. — Послушай, но ведь он несомненно угрожал тебе, Данте! Это просто уму непостижимо! Я лично прослежу, чтобы ноги его больше не было у нас в Камаре! — яростно сверкая глазами пообещал Френсис Доминик и Рея, украдкой бросив взгляд на возмущенного брата, молча решила, что он и внешне становится очень похож на отца.
Алистер с трудом отважился бросить осторожный взгляд на Данте Лейтона. Капитан до сих пор не проронил ни слова, а это случалось только тогда, когда в душе его бушевал гнев. Лицо Лейтона, казалось, было высечено из мрамора. На нем не дрогнул ни один мускул. Лишь глаза его, серые, как грозовая туча, с непередаваемым выражением смотрели вслед удалявшейся карете, которая с грохотом свернула за угол и исчезла из глаз. Данте обернулся и все замерли — глаза его внезапно странно посветлели и сейчас были ясны и холодны подобно двум осколкам льда.
— Данте? — Рея умоляюще протянула к мужу дрожащие руки, но похоже, даже не заметил этого. Только через мгновение он очнулся и крепко сжал её пальцы. Казалось, прошла вечность, пока он невидящим взглядом смотрел на эту руку, которая всегда была рядом, чтобы поддержать его. Он был на могучего бойца, которому вдруг нанесли смертельную рану. Этот человек, такой сильный и мужественный, был страшно уязвим в своей безумной любви к жене и к сыну. И услышать о том, что другой, быть может, скоро займет его место в их сердцах, было для него мучительно, нестерпимо больно.
Но даже Рее трудно было представить себе, каким одиноким было детство Данте без любви и защиты, которую могла дать только большая и дружная семья.
Подняв глаза, Данте встретил её любящий взгляд и мир вновь воцарился в его смятенной душе. Этот молчаливый обмен взглядами на мгновение вызвал в душе Алистера острый укол зависти и печали, ведь он прочел в нем и глубокую любовь, и взаимное уважение, и понимание. В этом взгляде был весь мир, который существует только для двоих любящих. Чувство, которое соединяло Данте и Рею, было пока незнакомо Алистеру, и он горько подумал, посчастливится ли ему когда-нибудь встретить ту единственную, с которой он сможет вот так же разделить жизнь, уверенный, что на его чувство ответят такой же беззаветной любовью.
— Поехали, пора домой, — коротко сказал Данте, постаравшись выкинуть из головы ужасное пророчество сэра Майлза. Они повернули коней и поскакали по опустевшим улочкам Вестли Эббот.
Стоило им выехать на дорогу, ведущую в Мердрако, как ветер вокруг забушевал с новой силой, гоня по небу рваные клочья облаков. Шторм явно приближался и было странно увидеть, что на дороге каких-то всадников. Большинство людей в такую непогоду ищут, где бы укрыться. Когда они подъехали ближе, обнаружилось, что один из всадников спешился и держит в поводу охромевшую лошадь.
У леди Бесс Сикоум камень с души упал, когда она увидела приближающуюся к ним небольшую группу, но стоило ей разглядеть, кто это, как облегчение немедленно сменилось горьким разочарованием. Она с трудом перевела дыхание, стараясь овладеть собой. Волосы её растрепались и повисли вдоль щек, сапожки покрыты пылью, сама она чувствовала себя грязной и измученной.
— Бесс? — послышался голос, который она и боялась, и хотела услышать. — С тобой все в порядке? Ты случайно не упала с лошади? — спросил Данте, подтвердив худшие опасения Бесс. Должно быть, она выглядит форменным чучелом, с досадой подумала она.
— Нет, мой малыш никогда в жизни не поступил бы так, правда, мальчик? — сказала Бесс и голос её потеплел, когда она коснулась бархатной морды жеребца. — Мы торопились вернуться из Вестли Эббот, чтобы попасть домой до того, как разразится буря, но он вдруг захромал. Я уже подумывала о том, чтобы переждать в «Могиле епископа», пока все не закончится, но потом подумала, что все это может продлиться довольно долго, а мне не хотелось бы возвращаться с детьми в полной темноте. Мы сначала собирались свернуть на одну из тропинок, что ведут через вересковую пустошь неподалеку от Мерлея, и сэкономить немного времени, но вдруг мой Бристолец захромал. Боюсь, он подвернул ногу, — голос её задрожал от волнения.
Данте соскочил с лошади. Бросив поводья Френсису, он подошел к взволнованному жеребцу. Атласные бока лошади лоснились от пота. Опустившись перед ним на колени, пока Бесс старалась успокоить испуганную лошадь, Данте осторожно приподнял огромную, изящно очерченную ногу породистого коня и внимательно осмотрел её.
— Похоже, ты не ошиблась, — кивнул он, бережно опустив поврежденную ногу. — Она довольно горячая и уже начала опухать. Больно, да, малыш? — сочувственно спросил он, почесывая жеребца за ушами и провел рукой по мускулистой шее. — Боюсь, далеко тебе на нем не уехать, особенно по земле. А кстати, с чего это вам вздумалось возвращаться этой дорогой? Мердрако ведь гораздо ближе? — сказал Данте, бросив на Бесс взгляд, от которого у неё сладко защемило сердце. Боже, как долго она мечтала о нем!
— Тихо, тихо, малыш, — успокаивала его Рея, ласково похлопывая коня по потной атласной шее. Оглушительный раскат грома, от которого, казалось, вот-вот расколются небеса, прогрохотал у Реи над головой, почти заглушив её слова.
— Думаю, нам пора вернуться, иначе промокнем до нитки, — проворчал Френсис Доминик. Его затянутые в перчатку руки крепко сжимали поводья, не давая норовистому жеребцу встать на дыбы.
Серые глаз Данте недовольно сузились. Он, не отрываясь, смотрел туда, где на горизонте клубились тяжелые, черные тучи, предвещавшие шторм. Странное серебристо-серое облако низко нависло над бушующим морем, что не предвещало ничего хорошего. — Я бы сказал, что у нас в запасе минут сорок, потом начнется ливень. Что ты говоришь, Алистер?
— Ну, я не такой оптимист, как вы, капитан, поэтому считаю, что не больше получаса. Но от души надеюсь, что вы не ошиблись, ведь на мне один из лучших моих костюмов. Мой портной мне этого не простит, — заявил Марлоу, встревоженно разглядывая затянувшие горизонт мрачные облака. Ветер и волны, казалось, сошли с ума, и с диким бешенством накинулись на пустынный берег.
— Надеюсь, Конни и Робину повезло и шторм их не застал. Я велела им не уходить далеко от охотничьего домика, — сказала Рея, почувствовав вдруг неясное беспокойство, когда ослепительная вспышка молнии на мгновение осветила угрюмую громаду облаков. Она слишком хорошо знал и Конни, и собственного брата, чтобы не сомневаться, прислушались ли они к её словам.
— Не волнуйся, — с уверенностью человека, который привык, что никому и в голову не придет ослушаться его приказа, заявил Данте. — Я предупредил, чтобы они не вздумали уходить далеко. А скорее всего они вообще предпочли остаться и сейчас наслаждаются жизнью, сидя у теплого очага и потягивая горячий шоколад, которым их вечно пичкает Халли. Вот увидишь, я угадал, — уверенно добавил он.
Рея с братом обменялись понимающими взглядами. Слишком долго они прожили в одном доме с Робином и слишком часто сами были мишенью его проказ, чтобы сейчас поверить в эту идиллическую картину. А при том, что закадычным приятелем Робина стал именно Конни Бреди, ещё один сорвиголова, было понятно, что от этой парочки следует ожидать чего угодно. Даже самого худшего. А самым худшим, в понимании Реи, являлось явиться домой дрожащим от холода и промокнув до костей. Поэтому она искренне надеялась, что на этот раз неугомонные мальчишки все-таки послушаются приказа Данте.
Рея украдкой бросила взгляд на дорогу, что вела в Севенокс Хаус, но ничего не увидела — высокая, остроконечная крыша дома была скрыта кронами деревьев. Могучие дубы, жалобно скрипя, гнулись под сильными порывами ветра, словно тонкие тростинки. Рея вспомнила, как они все вместе сидели в уютной гостиной, как наконец, Алистер и Данте, прикрыв ладонью бокалы, не позволили сэру Джейкобу в очередной раз подлить бренди своим гостям и поднялись, чтобы попрощаться с гостеприимным хозяином. Но беспокойный старик не позволил им уехать, пока не добился обещания, что очень скоро они вновь приедут навестить его.
Словно читая её мысли, Данте внезапно спросил, — А как тебе понравился сэр Джейкоб?
— Он очень славный … хотя я не слишком ему доверяю, — ответила Рея, не задумываясь. Данте удивленно уставился на жену — этого он не ожидал. — Ну, по крайней мере, за карточным столом. Мне почему-то кажется, что он совсем не такой рассеянный и забывчивый, каким кажется на первый взгляд, — объяснила она, — Ну, например, я совершенно уверена, что он прекрасно помнит, как зовут его правнучку. По-моему, он просто хитрый старый лис.
Данте расхохотался. — Ну, что ж, придется рассказать старику, что тебя ему не удалось провести. Представляю, как он расстроится!
На лицах Алистера и Френсиса отразилось неподдельное изумление. Они оба были твердо уверены, что перед ними безобидный старый джентльмен, немного чудаковатый, конечно, но вполне милый.
Данте довольно кивнул, — Не удивляйтесь. Так же думает любой, кто знает его даже довольно давно, пока не доходит до дела. Старик способен обыграть в карты или перепить любого, кто недостаточно проницателен, чтобы разгадать его истинную сущность. Кем бы его не считали, на самом деле он очень умен, и именно поэтому ему и удалось беспрепятственно выкупить назад мои земли под самым носом у сэра Майлза. Сэр Джейкоб был идеальным человеком для этого, ведь никому, в том числе и сэру Майлзу, и в голову не пришло подозревать, что безобидный, старый чудак действует в моих интересах. В свое время всем было прекрасно известно, что сэр Джейкоб категорически против моей женитьбы на своей внучке. Ведь он знал, что у меня не только не осталось и ломаного гроша, но вдобавок ко всем бедам над моей головой ещё висит и подозрение в убийстве. И никому и в голову не приходило, что за эти годы мнение сэра Джейкоба обо мне сильно изменилось!
— А почему? — спросил заинтригованный Алистер.
— К нему в руки попали кое-какие важные сведения, нечто, о чем я не имею права сейчас рассказать вам. Но именно это убедило его в моей невиновности. Сам я об этом не знал, поэтому и решил, что мне привиделось, когда в один прекрасный день он выследил меня. Я уже года три, как плавал на Пердите, и вот случилось так, что кораблю потребовался срочный ремонт. Мы бросили якорь в Портсмуте. Можете представить мое удивление, когда через неделю я увидел, как сэр Джейкоб собственной персоной ковыляет по трапу, разыскивая меня. О чем я тогда подумал, Бог знает. Единственное, чего я не ожидал, так это того, что в этот день именно он станет моим другом и протянет мне руку помощи.
В этот день мы и придумали наш план. Я понял и поверил, что теперь у меня есть друг, который глаз не спустит с Мердрако и будет извещать меня обо всем, что там происходит. К тому времени я уже преуспел настолько, что заслужил уважение всей команды и обрел душевное равновесие. Единственное, что мне оставалось, это вернуть назад наследство, оставленное мне предками. Правда, тогда мне казалось, что это безумство. Из тех призов, что доставались на мою долю после наших баталий на море, я скопил небольшую сумму, но этого не хватило бы даже на то, чтобы выкупить наши фамильные портреты, те самые, что продал сэр Майлз. Я уж не говорю о тех землях, которые он попросту украл у нашей семьи. Я даже не знал, с чего начать.
А главное, как я мог заниматься поисками семейных сокровищ, если был вынужден на месяцы, а иногда и на годы уходить в открытое море?! Как заставить Майлза продать мне назад мои земли? Задача, казалось, была неразрешимой. Я ломал голову и так и эдак, и уже решил было сдаться, но тут и появился сэр Джейкоб. Казалось, его это ничуть не взволновало. Он объявил, что с этой минуты берет на себя обязанности моего опекуна, и велел мне успокоиться — он сам и его доверенное лицо обо всем позаботятся. Он велел мне отправляться в плавание и ни о чем не думать, нажить состояние, а уж он брался выкупить назад мои земли.
Данте весело улыбнулся. — А известно ли вам, что к тому времени, как Пердита снова вышла в море, его дом уже ломился от картин, мебели, серебряной посуды и хрусталя, что некогда заполняли Мердрако? В это невозможно поверить, но порой мне кажется, что сэр Джейкоб искренне наслаждался, собирая все эти сокровища. Теперь надежда окрыляла меня. Я был уверен, что когда-нибудь мечты мои станут явью и больше уже не сомневался в удаче. Всем, чего я добился, я обязан сэру Джейкобу и моему капитану, Седжвику Кристоферу. Если бы не их вера в меня, думаю, у меня просто не хватило бы сил многие годы сражаться с судьбой, ведь все это время я только и думал о том, как дом моих предков, одинокий и покинутый, стоит на этом пустынном берегу.
Френсис Доминик был глубоко тронут. Данте Лейтон оказался человеком, достойным той великой удачи, что выпала на его долю. У Френсиса мелькнула мысль, что если бы его отец дал Данте шанс просто рассказать о себе, как он делает сейчас, он нашел бы в нем много общего с самим собой. Френсис дал себе слово поговорить об этом с матерью. Та всегда обладала даром убеждать отца.
А Рея в эту минуту думала о том, что сэр Джейкоб Вир — поистине необыкновенный человек. Что стоило хотя бы его решение во что бы то ни стало разыскать Данте, чтобы сообщить, как он ошибался в нем? А помочь ему снова обрести наследие своих предков было поистине актом милосердия, и Рея поклялась, что никогда этого не забудет. Ведь не будь этого человека, кто знает, обрела бы она когда-нибудь свое счастье?
Внезапная мысль заставила её похолодеть. С трудом взяв себя в руки, Рея тихо спросила, — А леди Бесс знала, что её дед помогает тебе?
— Нет. Это была наша тайна. Больше никто даже не подозревал об этом. Единственный способ сохранить что-то — это держать язык за зубами. А почему ты спросила?
— Да просто так. Обычное любопытство, — ответила Рея, но ей по-прежнему не давала покоя мысль — что же Бесс Сикоум сочла нужным рассказать деду, чтобы заставить его изменить мнение о Данте? Неужели совесть в конце концов заставила её раскрыть правду? Бесс в то время было не больше шестнадцати, она, как и Данте, скорее всего, просто оказалась невинной жертвой трагических обстоятельств.
Улица Вестли Эббот, когда они возвращались домой, казались вымершими. Подковы лошадей звонко цокали по каменным плитам дороги, а эхо гулко разносило их голоса по опустевшим улицам. Появление их прошло незамеченным — местные жители, опасаясь шторма, позаботились закрыть даже тяжелые ставни. Быстро опустела и рыночная площадь, торговцы, аккуратно убрав свой товар до следующего дна, исчезли, как по волшебству вместе со своими повозками. Кое-что распродали задешево, больше всего старались рыбаки, чтобы как можно скорее сбыть свой товар, ведь на другой день на рыбу уже не найдешь покупателя.
Пересекая опустевшую площадь, они вдруг заметили экипаж, стоявший возле лавки на противоположной стороне. Рее достаточно было увидеть, как потемнело лицо мужа, чтобы догадаться, кому принадлежит эта карета.
Из-за того, что вокруг сновали спешившие укрыться от дождя люди, им пришлось попридержать лошадей. В конце концов, они были вынуждены остановиться совсем, когда какой-то торговец перегородил им дорогу своим фургоном, отчаянно проклиная заупрямившуюся лошадь. Пока они ждали, владелец запряженной шестеркой кареты вышел из лавки, бросив последний взгляд на витрину, где громоздились разноцветные кипы материи. Под руку он поддерживал элегантно одетую женщину.
Сэр Майлз Сэндбурн с непринужденной галантностью уже подсадил свою спутницу в карету, когда с другой стороны к нему приблизилась ещё одна женщина. Маленький мальчик крепко ухватился за её руку, не сводя восхищенных глаз со сверкающей кареты. Нашим всадникам, замершим на другом конце площади, показалось, что сэр Майлз испуганно вздрогнул, когда женщина окликнула его. Даже издалека было хорошо заметно, что она вне себя от гнева.
Дернув малыша за руку, она поставила его перед собой и заставила его взглянуть на сэра Майлза. Затем, опустив руку в карман, женщина вытащила нечто, напоминающее конские яблоки и, размахнувшись, вывалила это прямо под ноги сэру Майлзу, запачкав его безупречные сапоги.
Рея испуганно вскрикнула. Сэр Майлз поднял руку и с размаху ударил женщину по лицу, отшвырнув её в сторону, словно мешок с картошкой. Не взглянув на нее, он вскочил в карету, а его кучер тут же хлестнул по спинам застоявшихся лошадей, даже не дождавшись, пока лакей захлопнет дверцу кареты. Тот едва успел вскочить на подножку.
— Похоже, сэр Майлз ничуть не изменился. По-прежнему истинный джентльмен там, где замешана леди, — с кривой усмешкой произнес Данте, вспомнив, как сэр Майлз нещадно избивал его мать. — По всей вероятности, сей достойный господин не пожелал иметь ничего общего с бывшей возлюбленной и тем ублюдком, которого она принесла. Слово «милосердие» для него ничего не значит. Теперь, когда оба они ему не нужны, он оставил и мать, и ребенка валяться в грязи, — добавил Данте и губы его превратились с жесткую линию, когда карета, мчавшаяся во весь опор, поравнялась с ними. Вдруг, к их изумлению, лошади резко остановились.
Рея с трудом заставила себя сдержаться, когда насмешливый взгляд сэра Майлза остановился на её лице. Высунув голову в окошко, тот с нескрываемым презрением взглянул на пасынка.
— До меня долетели слухи, что ты наконец набрался мужества вернуться в Мердрако, — этими словами сэр Майлз приветствовал Данте и в первый раз Рея подумала о том, какой же была его жизнь с этим чудовищем.
— А я немало удивлен тем, что у вас хватило мужества остаться, — отозвался Данте. Ледяной взгляд серых, как предгрозовое небо глаз, с отвращением остановился на лице отчима. — Особенно если учесть, что большинство местных жителей того же мнения о вас, что и я, — добавил он, вытащив из кармана белоснежный, тонко надушенный платок и прикладывая его к носу, словно для того, чтобы заглушить омерзительный запах.
Словно загипнотизированная, Рея следила, как пальца сэра Майлза стиснули элегантную трость, украшенную серебряной головой волка. Лицо его потемнело — слова пасынка больно уязвили его. Ему с трудом удавалось сдержать рвущийся наружу гнев. Скорее всего, для сэра Майлза это явилось весьма неприятной неожиданностью.
— Когда-то давно, Данте, я без труда управлялся с тобой, — прошипел сэр Майлз, — справлюсь и теперь.
Но Данте Лейтону было не впервой встречать смертельного врага лицом к лицу и сейчас его губы растянулись в хищной усмешке. Его пренебрежительная улыбка и сама по себе была уже достаточным оскорблением, но те слова, что последовали за ней, заставили сэра Майлза крепко стиснуть рукоятку трости, словно он, забывшись, хотел обрушить её на голову ненавистного соперника.
— В самом деле, Майлз, ведь это вас мне в сущности надо благодарить за то, что в конце концов мне повезло в жизни. Если бы не ваше предательство, я бы так и прожил здесь всю свою жизнь. И не попал бы в колонии, не нашел бы сокровище и не разбогател, как Крез. Вы проиграли, сознайтесь, Майлз. Вы проиграли хотя бы потому, что я все-таки смог вернуться в Мердрако и уж теперь ни вам, ни кому другому не удастся заставить меня уехать — сказал Данте.
— Да, но куда ты вернулся?! — последовал ответ. — Мне говорили, что Мердрако теперь мало чем отличается от обычной мусорной кучи, которой я, правда, и так считал этот дом! — злобно прошипел сэр Майлз. Глаза его впились в лицо Данте, стараясь подметить любые признаки гнева, что угодно, лишь бы знать, что ему удалось проникнуть под непроницаемую маску этого человека.
Но Данте, казалось, был спокоен и холоден, как гранитный утес. В самом деле, злобная вспышка сэра Майлза заставила его лишь чуть приподнять брови. — Скоро Мердрако будет так же великолепен, как и прежде. Можете мне поверить, Майлз, — отчетливо произнес он.
— Как прежде?! — с сомнением повторил Сэндбурн. — Очень сомневаюсь. Ведь от прошлого если что и осталось, так только имя, да и его ты извалял в грязи. Ах, да, конечно, можно купить новую мебель и роскошные ковры, повесить на стены великолепные гобелены, только вот семейных портретов там не будет. Портреты Лейтонов давно уже проданы. Твой дом уже никогда не станет прежним Мердрако, тем Мердрако, из которого тебя попросту вышвырнули вон!
— Наследство твое пропало бесследно, растаяло, как дым. Ничто никогда не напомнит тебе о бесчисленных поколениях гордых Лейтонов, повелителей Мердрако. Неужели ты уже позабыл, что я позаботился продать все, что некогда составляло гордость вашей проклятой семейки, все, до последнего подсвечника?! Как бы ты ни был богат, в сущности, у тебя ничего нет, — ядовито усмехнулся сэр Майлз, наслаждаясь яростью, которая ясно читалась на лицах Алистера и Френсиса.
— Ах, Майлз, мне страшно неприятно, тем более вы будете так разочарованы, но что же поделать … К тому же раз уж вам не представится случая своими глазами взглянуть на Мердрако, думаю, это мой долг рассказать вам — мне снова принадлежит все то, что вы когда-то пытались украсть у меня! Год за годом я искал и в конце концов выкупил всю мебель, которая раньше стояла в Мердрако. Мне удалось вернуть портрет моей матери. И он опять висит на своем прежнем месте над камином в охотничьем домике. Каждый раз, когда я смотрю на её прекрасное лицо, я благодарю Бога за то, что у неё хватило мужества ускользнуть от вас, Майлз, даже такой ценой. Вы были так ослеплены жаждой мести, что и не подумали, во что превратили её жизнь, так что смерть показалась ей желанным избавлением.
— И теперь когда я стою на земле, которая вновь вернулась к Лейтонам, зная, что вырвал жало у ядовитой змеи и мой враг уже никогда больше не ступит на нее, я могу только пожалеть вас, Майлз. Потому что вы — единственный, кто зря прожил все эти долгие годы, строя свои хитроумные планы, лелея месть, которая вовсе не была вам нужна. Ну, и что вам осталось в жизни, скажите, Майлз? А отомстить удалось мне. И именно я могу теперь торжествовать, — произнес Данте. Он заметил, как лицо сэра Майлза Сэндбурна исказилось судорогой, его обтянутые перчатками пальцы с такой силой вцепились в трость, что Рее на мгновение показалось, что дерево не выдержит.
Рея с беспокойством взглянула на обоих мужчин. Конечно, она не винила Данте. До сих пор она не могла без содрогания думать о том, во что сэр Майлз превратил его жизнь. Но что будет теперь? Сэр Майлз — не такой человек, чтобы спокойно перенести горечь поражение, и к тому же от кого? — от Данте Лейтона!
— Майлз? Мне холодно. Мы что, так и будем здесь сидеть весь день?! Я уже вся дрожу. Ели бы ещё ты купил мне те меха, о которых я просила, ну, тогда я понимаю, а так? — послышался из темноты кареты капризный голос. Все вздрогнули.
Сэр Майлз Сэндбурн улыбнулся. Мерзкая улыбка, подумал Френсис и невольно содрогнулся, заметив, что взгляд баронета остановился на Рее.
— Ах, леди Рея Клер, вы, как всегда, прелестны. Как жаль, что такие красивые глаза вскоре покраснеют от слез!
— В самом деле, сэр Майлз?
— Конечно. Мне почему-то кажется, что ваш супруг совсем не так крепок, как хочет казаться. И что-то подсказывает мне, что в скором времени с ним может произойти несчастье. Какая трагедия — остаться вдовой в столь юном возрасте! Но не отчаивайтесь, я уверен, что какой-нибудь достойный молодой джентльмен, ну вот хотя бы вроде него — и он указал на оцепеневшего от возмущения Алистер Марлоу, — немедленно появится, как из-под земли и в скором времени заставит вас забыть о трагических обстоятельствах вашего первого, столь неудачного брака. Ведь вы — дочь герцога Камаре, а ваш сын — его первый внук, поэтому ваш будущий муж почтет за честь воспитать его, как своего собственного … как когда-то я — Данте. А ребенок — ну, что ж, на то он и ребенок, чтобы никогда и не вспомнить о том, что у него был другой отец, — отвратительно ухмыльнулся сэр Майлз. — Прошу вас, леди Рея, в случае нужды я к вашим услугам. Всегда буду рад помочь.
И с этими словами он исчез в глубине кареты. Кучер щелкнул кнутом и лошади тронулись с места торопливой рысью.
— Что за мерзкий человек! — пробормотала Рея. Она попыталась подобрать поводья и тут заметила, что её руки дрожат. Скайларк, похоже, почувствовал страх хозяйки и беспокойно затанцевал. — Он напугал меня.
— Презренный человек и уж конечно, никакой не джентльмен! — тоном оскорбленного достоинства заявил возмущенный Френсис. В качестве одного из членов весьма уважаемого семейства и как наследник герцогского титула он никогда в жизни не сталкивался ни с чем подобным. — Послушай, но ведь он несомненно угрожал тебе, Данте! Это просто уму непостижимо! Я лично прослежу, чтобы ноги его больше не было у нас в Камаре! — яростно сверкая глазами пообещал Френсис Доминик и Рея, украдкой бросив взгляд на возмущенного брата, молча решила, что он и внешне становится очень похож на отца.
Алистер с трудом отважился бросить осторожный взгляд на Данте Лейтона. Капитан до сих пор не проронил ни слова, а это случалось только тогда, когда в душе его бушевал гнев. Лицо Лейтона, казалось, было высечено из мрамора. На нем не дрогнул ни один мускул. Лишь глаза его, серые, как грозовая туча, с непередаваемым выражением смотрели вслед удалявшейся карете, которая с грохотом свернула за угол и исчезла из глаз. Данте обернулся и все замерли — глаза его внезапно странно посветлели и сейчас были ясны и холодны подобно двум осколкам льда.
— Данте? — Рея умоляюще протянула к мужу дрожащие руки, но похоже, даже не заметил этого. Только через мгновение он очнулся и крепко сжал её пальцы. Казалось, прошла вечность, пока он невидящим взглядом смотрел на эту руку, которая всегда была рядом, чтобы поддержать его. Он был на могучего бойца, которому вдруг нанесли смертельную рану. Этот человек, такой сильный и мужественный, был страшно уязвим в своей безумной любви к жене и к сыну. И услышать о том, что другой, быть может, скоро займет его место в их сердцах, было для него мучительно, нестерпимо больно.
Но даже Рее трудно было представить себе, каким одиноким было детство Данте без любви и защиты, которую могла дать только большая и дружная семья.
Подняв глаза, Данте встретил её любящий взгляд и мир вновь воцарился в его смятенной душе. Этот молчаливый обмен взглядами на мгновение вызвал в душе Алистера острый укол зависти и печали, ведь он прочел в нем и глубокую любовь, и взаимное уважение, и понимание. В этом взгляде был весь мир, который существует только для двоих любящих. Чувство, которое соединяло Данте и Рею, было пока незнакомо Алистеру, и он горько подумал, посчастливится ли ему когда-нибудь встретить ту единственную, с которой он сможет вот так же разделить жизнь, уверенный, что на его чувство ответят такой же беззаветной любовью.
— Поехали, пора домой, — коротко сказал Данте, постаравшись выкинуть из головы ужасное пророчество сэра Майлза. Они повернули коней и поскакали по опустевшим улочкам Вестли Эббот.
Стоило им выехать на дорогу, ведущую в Мердрако, как ветер вокруг забушевал с новой силой, гоня по небу рваные клочья облаков. Шторм явно приближался и было странно увидеть, что на дороге каких-то всадников. Большинство людей в такую непогоду ищут, где бы укрыться. Когда они подъехали ближе, обнаружилось, что один из всадников спешился и держит в поводу охромевшую лошадь.
У леди Бесс Сикоум камень с души упал, когда она увидела приближающуюся к ним небольшую группу, но стоило ей разглядеть, кто это, как облегчение немедленно сменилось горьким разочарованием. Она с трудом перевела дыхание, стараясь овладеть собой. Волосы её растрепались и повисли вдоль щек, сапожки покрыты пылью, сама она чувствовала себя грязной и измученной.
— Бесс? — послышался голос, который она и боялась, и хотела услышать. — С тобой все в порядке? Ты случайно не упала с лошади? — спросил Данте, подтвердив худшие опасения Бесс. Должно быть, она выглядит форменным чучелом, с досадой подумала она.
— Нет, мой малыш никогда в жизни не поступил бы так, правда, мальчик? — сказала Бесс и голос её потеплел, когда она коснулась бархатной морды жеребца. — Мы торопились вернуться из Вестли Эббот, чтобы попасть домой до того, как разразится буря, но он вдруг захромал. Я уже подумывала о том, чтобы переждать в «Могиле епископа», пока все не закончится, но потом подумала, что все это может продлиться довольно долго, а мне не хотелось бы возвращаться с детьми в полной темноте. Мы сначала собирались свернуть на одну из тропинок, что ведут через вересковую пустошь неподалеку от Мерлея, и сэкономить немного времени, но вдруг мой Бристолец захромал. Боюсь, он подвернул ногу, — голос её задрожал от волнения.
Данте соскочил с лошади. Бросив поводья Френсису, он подошел к взволнованному жеребцу. Атласные бока лошади лоснились от пота. Опустившись перед ним на колени, пока Бесс старалась успокоить испуганную лошадь, Данте осторожно приподнял огромную, изящно очерченную ногу породистого коня и внимательно осмотрел её.
— Похоже, ты не ошиблась, — кивнул он, бережно опустив поврежденную ногу. — Она довольно горячая и уже начала опухать. Больно, да, малыш? — сочувственно спросил он, почесывая жеребца за ушами и провел рукой по мускулистой шее. — Боюсь, далеко тебе на нем не уехать, особенно по земле. А кстати, с чего это вам вздумалось возвращаться этой дорогой? Мердрако ведь гораздо ближе? — сказал Данте, бросив на Бесс взгляд, от которого у неё сладко защемило сердце. Боже, как долго она мечтала о нем!