Макбейн Лори. Тьма перед рассветом

   — Господи, да что Бесс делала в такое время на дороге в Мердрако?! Ведь дело было уже глубокой ночью? — возмутился сэр Джейкоб.
   — Она решила приехать ко мне, чтобы подтвердить, что между ней и Данте решительно ничего нет, — вступила в разговор Рея. — Леди Бесс понимала, как это важно для меня — знать правду. Дело в том, что Данте и сэр Морган догадались, что Джек Шелби непременно явится в ту ночь в Сивик Мэнор. Так оно и случилось. Но из-за того, что Данте и сэр Морган общими усилиями надеялись заманить в ловушку главаря шайки и этого отвратительного лейтенанта Хендли, который и предал его брата, они и вынуждены были молчать до поры до времени. Ведь и сэр Морган был в доме Бесс в ту самую ночь, но, к счастью, Джек его не видел. Сэр Морган заставил Бесс поклясться, что пока что она никому не скажет об этом, а Бесс, преисполнившись благодарности к ним обоим и горя желанием увидеть Джека Шелби за решеткой, была готова пообещать все, что угодно, — добавила Рея. Так же, как когда-то Бесс, она была счастлива, что все, наконец, разъяснилось.
   — Сэр Морган дал мне слово, что сам поговорит с Реей, если уж она не поверит Бесс, — пробурчал Данте. Теперь он знал, сколько мучений выпало на долю его жене прежде, чем истина выплыла на свет.
   — Ну, знаешь, если бы я так не обрадовалась тому, что на самом деле сэр Морган с первого дня был уверен в твоей невиновности, то непременно устроила ему грандиозный скандал! Да как он посмел не принимать в расчет мои чувства?! — притворно возмутилась Рея. — Ну, я ещё поговорю с ним по душам! А кстати, где это он? — удивилась она.
   — Сэр Морган был вынужден задержаться в Вулфингволде. Надо было отдать необходимые распоряжения, опросить слуг и кое-что еще. Да и потом он должен был убедиться лично, что лейтенанту ни в кое случае не удастся улизнуть.
   Сэр Джейкоб откинулся в кресле и испустил протяжный вздох. — До сих пор поверить не могу, что Майлза Сэндбурна больше нет в живых! Сколько лет этот человек держал меня в страхе! Я уж и не говорю об опасности, которую он представлял для близких мне людей! — с облегчением произнес он.
   — Значит, вы тоже волновались? — воскликнул Хьюстон Кирби, — Тогда вам должно быть понятно, что пришлось пережить мне! Ведь я-то был уверен, что капитан непременно вернется назад, чтобы отомстить этому оборотню! По-моему, я так ни единой ночи и не спал спокойно с тех самых пор, как мы вернулись в Мердрако! — фыркнул старик.
   — Вы и в самом деле неважно выглядите, любезный Кирби, да и постарели изрядно, — жалостно глядя на дворецкого, сказал сэр Джейкоб. Тот не счел нужным удостоить его ответом, лишь досадливо поднял седую бровь.
   — Ах до чего приятно думать, что весь этот кошмар уже позади. Да ведь даже сама преисподняя, думаю, ничто по сравнению с полыхающим Мердрако в ту ночь! — он покачал головой и, подняв бокал с бренди, с удовольствием отхлебнул.
   Сэр Джейкоб задумчиво взглянул на Рею с сыном, которые так и сидели, тесно прильнув к Данте. Затем его глаза с улыбкой остановились на Френсисе Доминике. Казалось, юноша в первый раз в жизни действительно наслаждался бренди. Мальчики вдвоем устроились ну кушетке. Их бледные, осунувшиеся личики все ещё носили следы пережитого кошмара.
   — Как, скажите на милость, вам посчастливилось выбраться наружу? — потребовал сгоравший от нетерпения сэр Джейкоб.
   От нахлынувших воспоминаний Френсиса передернуло. Смерть прошла совсем рядом и даже сейчас, когда все было уже позади, ему показалось, как в лицо снова пахнуло огнем и затрещали волосы от обжигающего жара. Взглянув с нежностью на примолкнувших мальчишек, он пробормотал, — За это надо благодарить этих двух не в меру любопытных исследователей.
   Конни и Робин горделиво расправили плечи, хотя тень сомнения и омрачила их лицах. Ребята догадывались, что держа в тайне свой последний поход на берег во время шторма, который чуть было не закончился трагически в волнах прилива, они совершили ужасную ошибку. Ведь если бы не это, то Джеку Шелби вряд ли удалось скрыться в пещере и тем самым выбраться из ловушки, которую приготовили Данте и сэр Морган.
   — Я уж было решил, что все погибло, — чуть слышно признался Френсис, — Сплошная стена пламени отрезала нас. Мы были заперты в доме, словно мыши в мышеловке. Вдруг Робин с Конни наперебой стали кричать о каком-то потайном коридоре, который вел из домика к берегу моря. Потом они потащили нас к деревянной двери и вдвоем попытались отодвинуть её. Я ничего не понимал, но принялся им помогать. Наконец, мы нашли замок и очутились в коридоре как раз вовремя. Еще бы минута и … — Френсис невольно вздрогнул и замолчал.
   Данте задумчиво взглянул на потупившихся мальчишек. — Надо же, я совсем забыл о нем. Этот потайным ходом не пользовались уже не знаю сколько лет. Когда-то во время Гражданской войны один из моих предков приказал выкопать его, чтобы можно было скрыться от преследований людей Кромвеля. Думаю, с тех пор про него просто забыли. А я вообще решил, что со временем его завалило обломками скал. Увы, Джек Шелби оказался умнее. Должно быть, именно по нему он и ускользнул от нас, а потом пробрался в дом и устроил пожар. Много лет назад он служил в Мердрако бейлифом. Тогда-то он и обнаружил его. Уверен, когда он принялся промышлять контрабандой, Джек пользовался им не раз. Интересно, знал ли об этом сэр Майлз или Джек предпочел промолчать о своем открытии? Когда-нибудь мы с вами спустимся вниз посмотреть на этот туннель, — пообещал Данте. А в душе поклялся, что с этого дня глаз не спустит с обоих сорванцов.
   — Я все ломаю голову, как бы все кончилось, если бы сэр Майлз не убил Эсму Сэмплс, а Бесс не проболталась о кровоподтеках на теле Летти? — пробурчал Алистер. При мысли о том, от скольких случайностей порой может зависеть человеческая жизнь, по спине его побежали ледяные мурашки.
   Сэр Джейкоб опять принялся ерзать в кресле, но Рея готова была поклясться, что в глазах почтенного старца сверкнули веселые искорки, — Думаю, что все кончилось бы так же, разве что сэру Майлзу, может быть, не пришлось бы распроститься с жизнью от рук своего сообщника.
   — Вы, похоже, совершенно уверены в этом? — удивился Данте, отметив нотку непоколебимой убежденности в голосе старого друга.
   — Думаю, пришло время кое-что объяснить, — кивнул старик, бросив короткий взгляд на сгорбленную фигурку седой женщины, которая сидела так тихо в своем кресле что о ней совсем позабыли. На руках у неё чуть слышно мурлыкал Ямайка. — Эсси? А ты как думаешь? — мягко спросил сэр Джейкоб. Все переглянулись, с удивлением заметив, что старушка, по-видимому, расслышала его вопрос без особых проблем, хотя он и задал его вполголоса. Одним гибким движением поднявшись на ноги, старая женщина быстро шагнула вперед.
   Словно лишившись языка, Данте и все остальные молча наблюдали, как старушка повернулась к ним так, что ослепительный утренний свет, заливавший комнату через огромное окно, упал на её лицо. Одно мгновение — и огромный накрахмаленный чепец, закрывавший лоб до самых глаз, полетел в сторону. Руки её, уже больше не дрожавшие от старческой немощи, скользнули в седые букольки парика. К общему изумлению она стащила его одним быстрым движением и отшвырнула прочь. Все онемели, когда хлынул сверкающий водопад золотистых волос, укутавший её почти до колен.
   Она, словно фокусник, вытащила из кармана обшитый кружевом платок и тщательно стерла с лица толстый слой пудры, от которого её щеки казались старческими и дряблыми. Наконец, дошла очередь и до старомодных очков. Сверкнув стеклами, они отлетели в сторону и «Эсси» повернулась лицом к окаменевшим зрителям. Перед ними стояла женщина с портрета.
   — Мама! — прохрипел Данте. Ноги у него подкашивались. Он протянул руки к матери, которую считал погибшей пятнадцать лет назад.
   — Данте! Сын мой! Мой ненаглядный! — нежно произнесла она, прижав к груди своего ребенка, который наконец-то вернулся домой.
   Им пришлось провести в Севенокс Хаусе почти две недели. И за это время Данте с матерью старались вновь узнать друг друга. Рея, сияя от счастья, украдкой наблюдала за леди Элейн, которая казалось такой же молодой, как изобразил её художник на портрете. Она часто сидела в тени огромного дуба, а её внук весело кувыркался у неё на коленях. Бабушка что-то нежно ему напевала, вспоминая, как когда-то давно она также баюкала собственного сына.
   Рея то и дело вспоминала ту минуту, когда они узнали, что леди Элейн, которую все в округе считали погибшей, вдруг воскресла из мертвых. Оказалось, что она нашла приют в Севенокс Хаусе и прожила там последние десять лет.
   Сэр Джейкоб виновато объяснил, что дал клятву молчать все эти годы. Об этом умоляла сама Элейн и хотя старику все это было сильно не по душе, но пришлось поклясться. Шли годы, и постепенно он вынужден был признать, что решение Элейн было на редкость разумным. Все, затаив дыхание, выслушали её рассказ и согласились с сэром Джейкобом.
   Перед ними вновь встала та ночь, когда отчаяние и жестокость сэра Майлза выгнали её из дома. Несчастная женщина карабкалась в темноте по острому гребню скал. У неё уже не раз мелькала мысль, что достаточно сделать только дин маленький шаг, и она будет недосягаема для издевательств этого зверя. К тому же она уже начинала смутно догадываться о том, что несчастная Летти нашла свою гибель в его руках. Тщеславная девушка и не скрывала от хозяйки, что вступила с ним в связь, а как-то даже похвасталась, что сэр Майлз посулил снять для неё в Лондоне дом. Больше того, после гибели Летти он сам почти признался в этом, проронив несколько слов, когда в очередной раз до полусмерти избил жену. Да и чего ему было бояться?! Она бы не осмелилась и пикнуть, ведь тогда сэр Майлз неминуемо выместил свою злобу на юном Данте. К тому же что стоило её слово против его?! А это самое время Данте уже и сам запутался в сетях, что приготовил для него безжалостный отчим.
   Элейн достигла уже вершины утеса, когда неожиданно у неё мелькнула одна мысль. Если её сочтут мертвой, не исключено, что у Данте в конце концов откроются глаза на истинное лицо опекуна. Тогда сын сможет начать новую жизнь. Но если она по-прежнему будет в руках мужа, тогда Данте не сможет оставить её. Он не покинет Мердрако, пока жива мать. Элейн поняла, что её долг — развязать сыну руки.
   Элейн осторожно спустилась на берег, намочила в воде шаль и бросила её на скалу, как если бы ту просто выкинуло на берег приливом. Потом она крадучись взобралась обратно и двинулась по тропинке среди скал. Она шла всю ночь, стараясь уйти как можно дальше от Мердрако и сэра Майлза. Теперь, когда она точно знала, что он задушил Летти Шелби, Элейн уже не сомневалась, что её собственная смерть — только вопрос времени. Убийца не настолько глуп, чтобы оставить её в живых.
   Тогда-то и обнаружил её сэр Джейкоб. Он как раз возвращался домой, когда заметил её, устало бредущую по дороге. Сэр Джейкоб едва узнал её, так она изменилась за последнее время. К тому же опухшее от побоев лицо несчастной женщины стало неузнаваемым. Ни минуты не колеблясь, он посадил её в карету и отвез в Севенокс Хаус, где она оказалась в безопасности. В конце концов несчастная все ему рассказала.
   Они все обсудили. Сэр Джейкоб организовал её похороны, а тем временем Элейн уехала во Францию. Следующие пять лет она провела в монастыре. Но однажды от сэра Джейкоба пришло письмо, где он писал о Данте. После этого она уже не могла больше оставаться вдали от дома и решила вернуться в Девоншир. Сэру Джейкобу пришла в голову отличная идея поселить её в собственном доме под видом глухой, как пробка, престарелой племянницы.
   Когда одиночество делало её жизнь нестерпимой, леди Элейн украдкой ускользала из дома под покровом ночи и пробиралась в Мердрако. Она бродила по огромному дому, с тоской вспоминая то время, когда была счастлива здесь. Но её появление не осталось незамеченным. Поползли слухи. Именно тогда и возникла легенда о Бледной Леди, которая темными ночами бродит в развалинах замка. Суеверные контрабандисты решили оставить в покое страшные руины. Леди Элейн с улыбкой призналась, что не смогла удержаться, чтобы украдкой не взглянуть на сына. Тогда-то её облаченную в белое фигуру и увидела перепуганная Рея. Но это мать кралась по пятам за сыном, скользя меж темных теней, словно привидение из легенды.
   Когда стало известно, что Данте навсегда вернулся домой и привез собой жену и сына, леди Элейн и сэр Джейкоб хорошо поняли, какая угроза нависла над ними. Они посовещались с поверенным сэра Джейкоба в Лондоне и уже были готовы объявить во всеуслышанье о том, что им было известно. Правда, доказательств у них не было. Самое большее, на что они могли рассчитывать, это то, что местные власти сочтут необходимым приглядеться повнимательнее к сэру Майлзу Сэндбурну.
   Рея высунулась в окно, нежная улыбка скользнула у неё по губам, когда она увидела, как леди Элейн внизу высоко подбросила Кита, а потом крепко прижала его к груди. Пока она любовалась этой сценой, за её спиной бесшумно выросла темная фигура Данте и сильные руки осторожно обхватили её за талию. Он нежно привлек к себе жену, и прижался подбородком к пышным волосам цвета свежего меда. Воцарилось молчание, казалось, что души их так же прильнули друг к другу.
   — Я подумал, а не пришло ли время съездить погостить в Камаре? Уверен, герцог и герцогиня уже волнуются, да и без внука они скучают. Мама будет рада познакомиться с ними. А оттуда было бы неплохо завернуть ненадолго в Лондон. Наберу-ка я, пожалуй, новую команду, да вернусь в Мердрако на Морском Драконе?
   Рея протянула к нему руку и нежно провела кончиками пальцев по суровому, обветренному лицу. Ей вспомнился день, когда она увидела его впервые. Это случилось как раз на Морском Драконе. Теперь, похоже, они вновь скоро ступят на палубу своего корабля. Ее пальцы сомкнулись на драгоценной броши, которую она постоянно прикалывала к корсажу, и губы Реи тронула улыбка. Слава Богу, что брошка была на ней, когда случился пожар! Она подумала, что не иначе как эта маленькая безделушка спасла ей жизнь в ту страшную ночь. И Рея дала молчаливую клятву в душе никогда не расставаться с ней.
   — Может быть, хочешь спуститься и присоединиться к ним? — спросил муж. Его серые глаза приблизились и горячие, твердые губы прижались к её губам. Рука об руку они вышли из комнаты, которая показалась им мрачной и пыльной по сравнению с ослепительно яркими лучами солнца, щедро заливавшими лужайку под окном. Данте не хотелось, чтобы что-нибудь снова напоминало ему о трагедии прошлого. А внизу навстречу ему звенел радостный смех матери, которому вторил восторженный детский визг Кита и он понял, что с этой минуты хочет жить только будущим. А мрачные тени прошлого пусть навсегда останутся за спиной.
   Сверкающая красота летнего дня почти ослепила их и они растерянно заморгали, выступив и полумрака на яркий солнечный свет. Взявшись за руки, Данте и Рея побежали через сад туда, где весело смеялись леди Элейн и их маленький сын. Наступило утро нового дня.

   Долог путь, и труден, что из мрака преисподней ведет нас к свету.
   Джон Мильтон

Эпилог

   Белоснежная чайка легко взмахнула крыльями и взмыла высоко в безоблачное небо, её легкая тень на мгновение коснулась зеленого кружева листвы далеко внизу. Было то прекрасное время, когда цветущий тимьян и черный терновник наполняют воздух нежным ароматом. Маленькая слива цвела пышным цветом, чуть розоватые лепестки казались восковыми, сладкое, дурманящее благоухание цветов кружило голову.
   Золотистые венчики примул, мелькавшие тут и там, напоминали о том, что ещё не настало время, когда щедрое летнее солнце согревает промерзшую за долгую зиму землю. Суровые ветры, то и дело налетавшие с моря на северное побережье Девоншира, сменялись бушующими штормами, которые гнали к берегу яростно ревущие воронки смерчей. Промозглые ветры, неизменные спутники затянувшейся зимней непогоды, нечувствительные к первым, робким признакам наступающей весны, гнали угрюмо шипевшие волны к берегу, где те с яростным гулом разбивались об острые каменные скалы и подводные рифы.
   Но одинокий темный силуэт башни, словно угрюмый часовой, молчаливо устремлялся к небу. На своем веку она повидала немало. И что ей было за дело до бешено налетавших шквалов соленого ветра, стремившихся к востоку, где встававшее солнце окрашивало низкие облака в сочные золотисто-оранжевые цвета? Суровая дозорная башня на горизонте была единственным напоминанием о лежавшем в руинах гордом замке Мердрако.
   Огромные серые валуны, с таким тщанием вырубленные в скалах и уложенные масонами, которые уже давно превратились в прах, были разбросаны по горному склону. Угрюмые останки каменных стен, неподвластные столетиям, осыпались и покрылись зеленоватыми пятнами плесени и мха. Нежные побеги плюща с завидным упорством карабкались по ним год за годом, цепкие усики виноградной лозы обвивали мрачные обломки разорванной выстрелом мортиры.
   Сквозь провалы дыр в разрушенных арках мелькали кусочки неба. Там, где когда-то изящные линии потолка смыкались поверх внутренних стен, украшенных великолепием узорных щитов и громадных рыцарских мечей, овеянных славой былых подвигов, где прежде реял шелк боевых знамен, осталась лишь пыль да груды камней.
   А в заброшенном внутреннем дворике желтые головки одуванчиков пробивались к свету, раздвигая нежными побегами тяжелые каменные плиты. Не было слышно ни грохота подков боевых коней, ни скрипа колес, что прежде безлунными ночами тревожили покой обитателей Мердрако.
   Огромный каменный дракон, рухнувший со своего постамента, по-прежнему, как и подобает часовому, сурово охранял вход в замок. Угрюмый взгляд невидящих глаз был прикован к его владениям, угрожая любому смельчаку, кто решился бы нарушить покой очарованного места. Но ничто больше не грозило Мердрако. Ни один враг не ждал больше, скрываясь за крепостными стенами, пока безмолвная мгла окутает землю черным плащом. Даже в мелькающие во дворе тенях не было ничего зловещего.
   Остались одни легенды о далеких сражениях и старой, разрушенной дозорной башне, как дань восхищения бессмертными подвигами былых времен.
   Повинуясь таинственным приказам бледного лика луны, неизменный прилив гнал соленые валы к берегу и они яростно шипели и рассыпались мириадами сверкающих брызг об острые зубы скал внизу, под развалинами Мердрако. А высоко над ними вонзался в мягкое брюхо неба остроконечный силуэт всеми позабытой дозорной башни…
   Но милосердная судьба уготовила замку совсем другую участь. Далеко в воздухе послышался звонкий смех и детские голоса, бешеный лай собак разбудил давно спавшее среди каменных стен эхо. Если бы кто-то в этот миг оказался на башне, он бы с удивлением увидел приближавшуюся к развалинам замка небольшую группу всадников.
   Они спешились. Мужчина в дорогом шелковом костюме и женщина в платье из голубого бархата, украшенного белой пеной кружев, рука об руку направились к мрачным развалинам. Вдалеке был виден огромный каменный дом, где над высокими трубами каминов вился тонкой струйкой ароматный дымок. Весело сверкали на солнце бесчисленные окна.
   Серые глаза мужчины сузились, он щурился, глядя на ослепительную синюю гладь моря и вглядываясь в клубившиеся на горизонте грозовые облака, предвещавшие скорый шторм. Но одно короткое мгновение он совсем забыл, что давно уже больше не капитан корабля. Ему нет больше нужды хмуриться при виде налетающего урагана, когда бешеные порывы ветра рвут на части белоснежные паруса, жалобно скрипят мачты корабля, а он летит себе, расправив легкие крылья, полагаясь лишь на волю волн и своего капитана.
   Но тот же ветер, что гонит в море корабли, вдруг шаловливо разметал шелковистые волосы его жены, и их роскошное золото вновь, как и всегда, заставило мужчину мгновенно забыть обо всем. Он снова подумал, как обычно, что с каждым днем её нежная красота становится все ярче.
   Она подняла на него глаза и тут же глубокое, внутреннее чутье любящей женщины подсказало ей, что вид моря снова разбудил в его душе тоскливые воспоминания прошлых лет. Но взгляды их встретились, он сжал её ладонь и, прижавшись друг другу, они пошли по земле, что он унаследовал от предков и которую надеялся передать своим детям. Она знала, что прошлое уже больше не манит его за собой. Их обоих ждало будущее.
   Довольная улыбка изогнула твердую линию его губ, пока он с одобрением следил, как его старший сын, который казался старше своих десяти лет, насмешливо ворчал на младших брата и сестру. Те покорно слушали его, сидя верхом на разжиревшем, косматом пони, которого старший брат вел в поводу. Совсем ещё молодой человек, не старше двадцати, шел впереди, то и дело спотыкаясь, когда забывал о крошечном ребенке, ковылявшем за ним, крепко вцепившись ему в руку. Наконец ему это явно надоело. Весело расхохотавшись, он подхватил девчушку на руки и посадил на широкие плечи, а её локоны весело трепал ветер, когда она радостно подпрыгивала, страшно довольная собой.
   Ярко-голубые глаза молодого человека светились умом и мужеством, в груди рождались светлые мечты, навеянные мужчиной и женщиной, которые когда-то много лет назад приняли его, как сына и чья любовь была для него дороже любых сокровищ со дна моря.
   Конни Бреди бросил взгляд, исполненный глубокой любви, на мужчину и женщину, чью крошечную дочку он держал на плечах. Он попытался что-то крикнуть, но слова его унес соленый морской ветер. Прислонившись спиной к нагретому солнцем каменному дракону, он принялся ждать, словно в его распоряжении была целая жизнь. Он что-то насвистывал сквозь зубы, и веселая мелодия песенки уносилась вверх, где сине-зелено-алое шелковое знамя гордо реяло на остроконечной крыше башни, той самой башни, что по-прежнему вздымалась в небо, как одинокий часовой.
   Серебристый диск луны уже превратился в бледную тень. Близился восход, но ночная тьма уже рассеялась без остатка. Издалека смутный рокот прибоя доносился, где волны бились о дикий берег у стен Мердрако.
   Осталась луна и осталось солнце, и море, и древний Мердрако. Многоликие, но всегда одинаково прекрасные.