– Как вы встретились с Маршей? – спросил Флетч.
– Как-то я зашла в магазин женских товаров и увидела то, что мне понравилось... Маршу. В тот день я купила у нее блузку. На следующий вернулась и купила брюки. На третий попросила бикини. Позвала ее в примерочную, чтобы спросить, подходит ли мне купальник. Я что-то почувствовала. Кровь заиграла в жилах. Наверное, я уже свыклась с мыслью, что мне нравятся женщины. Пришло осознание того, что меня гложет. В примерочной Марша положила руку мне на бедро, заглянула в глаза. «Кого вы дурите?» – спросила она, – Люси погладила руку Марши. – От ее первого прикосновения я едва не кончила.
Они обменялись взглядами, словно вспоминая то мгновение.
Флетч уставился в блокнот.
– А вы, как все, Мартин? – спросила наконец Люси.
– То есть люблю ли женщин?
– Да.
– Да.
– Тогда вы без труда поймете меня.
Флетч хохотнул.
– Вы абсолютно правы.
– Вижу, мой рассказ не оскорбил вас.
– Нет. С какой стати?
– Но вы бы оскорбились, будь я вашей сестрой?
– Полагаю, что нет.
– Не все такие, как вы.
– Каждый должен быть... какой он есть.
– Барт даже предложил мне обратиться к религии. О Господи.
– А как складывались ваши семейные отношения? – задал очередной вопрос Флетч.
– Поначалу, и длилось это довольно долго, мне казалось, что можно ничего не рушить. С Маршей мы встречались регулярно. Или здесь, или в моей квартире. Как мне было хорошо. Слишком хорошо. Я испытывала истинное блаженство. Я поняла, это не мимолетное увлечение. В этом – я вся. Мы все более пренебрегали осторожностью. Занимались любовью в моей квартире в присутствии уборщицы. О Боже. Подсознательно я хотела, чтобы Барт обо всем узнал. Но он словно ослеп. В конце концов мне пришлось все ему сказать.
– И как он отреагировал?
– Я же говорила, воспринял мои слова как личное оскорбление. Он-то думал, что мужской потенции ему хватает на нас двоих. Решил, что сможет излечить меня, если я буду отдаваться ему, не сдерживая себя. Предложил вновь обратиться к психоаналитикам. Священникам. Хотел, чтобы мы продолжали жить вместе, встречаясь с любовницами на стороне. Но меня это уже не устраивало. Марша стала слишком дорога мне. Как личность, знаете ли.
Вновь они переглянулись. Люси в который уж раз сжала руку Марши.
– Барт приобрел для нас магазин женской одежды. Тот самый, в котором мы и работаем. Название его, пожалуйста, не упоминайте. Реклама нам не нужна.
– Магазин принадлежит ему?
– Он его финансирует. Мы же не развелись окончательно.
– Вы говорите, он обиделся?
– У меня сложилось такое впечатление. Мой поступок заставил его задаться вопросом, а каков он как мужчина? То есть он любил меня, женился на мне, а я вот дала такую реакцию.
– Но ведь и он не считал ваши сексуальные отношения удовлетворительными?
– Он подладился под них. Не стал выкидывать меня на улицу. Может, лучше бы он так и сделал. Вместо этого он старался помочь.
– Вы видитесь друг с другом?
– Случается. Бостон – маленький город. Все все знают. В том числе и о сексуальных пристрастиях друг друга.
– Эй, Марша! – воскликнул Флетч. – А вы что об этом думаете?
Люси в ожидании воззрилась на нее. Черные глаза блеснули. Марша чуть качнула головой, не произнеся ни слова.
Флетч закрыл блокнот, убрал его в карман.
– Еще раз извиняюсь за то, что заявился к вам в воскресенье утром. Я несколько раз звонил вам во вторник. Вечером. Вас не было дома? Никто не брал трубку.
– Во вторник? – Люси наморщила лоб. – А, во вторник. Я была в Чикаго, закупала товары для магазина. Собиралась вернуться во вторник днем, но самолет опоздал. Я прилетела в девять вечера. Но ты была дома, не так ли, Марша?
– Да.
– Я скоро собираюсь в Чикаго. Рейсом какой авиакомпании вы летели? «Пан-Америкэн»?
– Нет, «Транс Уорлд Эйрлайнс».
– Так удобнее?
– По расписанию время прибытия – пять часов, но мы прилетели в половине восьмого. Туман.
– Люси, большое вам спасибо. Вы сохраните фамилию Коннорс?
– Скорее всего, нет. Верну себе девичью фамилию. Хислоп. Чтобы не бросать тень на Барта.
– Во вторник вечером вы сюда не звонили, – подала голос Марша, пристально глядя на Флетча.
– Я пытался, – возразил тот. – Должно быть, чтото случилось с линией.
Глаза Марши проводили Флетча до двери. Люси последовала за ним.
– Вы упоминали об убийстве в квартире вашего мужа...
– Оно не имеет никакого отношения к нашему разговору.
– Я знаю. Просто любопытно. Все, что связано с убийством, всегда интересно.
– Не для статьи?
– Разумеется, нет. Так что там произошло?
– В нашей прежней квартире убили девушку. После того, как Барт улетел в Италию. Он сдал квартиру какому-то прохиндею, который и обнаружил тело.
– Вы полагаете, ее убил ваш муж?
– Барт? Вы шутите. Насилие ему абсолютно не свойственно. Поверьте мне, я – то знаю. Если бы он собирался кого-то убить, то остановился бы на мне.
– Полиция допрашивала вас?
– С какой стати?
С дивана, через всю комнату, Марша всматривалась в лицо Флетча.
– У вас, наверное, есть ключ от квартиры?
– Должен быть. Где-то валяется.
– Интересно, – Флетч поощряюще кивнул.
– Полиция, должно быть, не знает, где меня найти. Здесь все на фамилию Марши. И вы бы меня не нашли, если бы Барт не дал вам телефона.
– Совершенно верно.
– Я удивлена, что вам удалось разговорить Барта. Видать, вы и его подвели к мысли, что такое возможно и с другими людьми.
– Ваш муж – очень своеобразный человек.
– Как вы с ним встретились?
– Он консультировал моего редактора по каким-то юридическим вопросам. Мы втроем встретились в Монреале. Во вторник вечером.
Марша застыла. В ее глазах мелькнул страх.
– Когда мы увидим вашу статью? – спросила Люси.
– Через несколько недель, – Флетч открыл дверь. Я пошлю ее вам. Если напишу.
ГЛАВА 28
ГЛАВА 29
ГЛАВА 30
– Как-то я зашла в магазин женских товаров и увидела то, что мне понравилось... Маршу. В тот день я купила у нее блузку. На следующий вернулась и купила брюки. На третий попросила бикини. Позвала ее в примерочную, чтобы спросить, подходит ли мне купальник. Я что-то почувствовала. Кровь заиграла в жилах. Наверное, я уже свыклась с мыслью, что мне нравятся женщины. Пришло осознание того, что меня гложет. В примерочной Марша положила руку мне на бедро, заглянула в глаза. «Кого вы дурите?» – спросила она, – Люси погладила руку Марши. – От ее первого прикосновения я едва не кончила.
Они обменялись взглядами, словно вспоминая то мгновение.
Флетч уставился в блокнот.
– А вы, как все, Мартин? – спросила наконец Люси.
– То есть люблю ли женщин?
– Да.
– Да.
– Тогда вы без труда поймете меня.
Флетч хохотнул.
– Вы абсолютно правы.
– Вижу, мой рассказ не оскорбил вас.
– Нет. С какой стати?
– Но вы бы оскорбились, будь я вашей сестрой?
– Полагаю, что нет.
– Не все такие, как вы.
– Каждый должен быть... какой он есть.
– Барт даже предложил мне обратиться к религии. О Господи.
– А как складывались ваши семейные отношения? – задал очередной вопрос Флетч.
– Поначалу, и длилось это довольно долго, мне казалось, что можно ничего не рушить. С Маршей мы встречались регулярно. Или здесь, или в моей квартире. Как мне было хорошо. Слишком хорошо. Я испытывала истинное блаженство. Я поняла, это не мимолетное увлечение. В этом – я вся. Мы все более пренебрегали осторожностью. Занимались любовью в моей квартире в присутствии уборщицы. О Боже. Подсознательно я хотела, чтобы Барт обо всем узнал. Но он словно ослеп. В конце концов мне пришлось все ему сказать.
– И как он отреагировал?
– Я же говорила, воспринял мои слова как личное оскорбление. Он-то думал, что мужской потенции ему хватает на нас двоих. Решил, что сможет излечить меня, если я буду отдаваться ему, не сдерживая себя. Предложил вновь обратиться к психоаналитикам. Священникам. Хотел, чтобы мы продолжали жить вместе, встречаясь с любовницами на стороне. Но меня это уже не устраивало. Марша стала слишком дорога мне. Как личность, знаете ли.
Вновь они переглянулись. Люси в который уж раз сжала руку Марши.
– Барт приобрел для нас магазин женской одежды. Тот самый, в котором мы и работаем. Название его, пожалуйста, не упоминайте. Реклама нам не нужна.
– Магазин принадлежит ему?
– Он его финансирует. Мы же не развелись окончательно.
– Вы говорите, он обиделся?
– У меня сложилось такое впечатление. Мой поступок заставил его задаться вопросом, а каков он как мужчина? То есть он любил меня, женился на мне, а я вот дала такую реакцию.
– Но ведь и он не считал ваши сексуальные отношения удовлетворительными?
– Он подладился под них. Не стал выкидывать меня на улицу. Может, лучше бы он так и сделал. Вместо этого он старался помочь.
– Вы видитесь друг с другом?
– Случается. Бостон – маленький город. Все все знают. В том числе и о сексуальных пристрастиях друг друга.
– Эй, Марша! – воскликнул Флетч. – А вы что об этом думаете?
Люси в ожидании воззрилась на нее. Черные глаза блеснули. Марша чуть качнула головой, не произнеся ни слова.
Флетч закрыл блокнот, убрал его в карман.
– Еще раз извиняюсь за то, что заявился к вам в воскресенье утром. Я несколько раз звонил вам во вторник. Вечером. Вас не было дома? Никто не брал трубку.
– Во вторник? – Люси наморщила лоб. – А, во вторник. Я была в Чикаго, закупала товары для магазина. Собиралась вернуться во вторник днем, но самолет опоздал. Я прилетела в девять вечера. Но ты была дома, не так ли, Марша?
– Да.
– Я скоро собираюсь в Чикаго. Рейсом какой авиакомпании вы летели? «Пан-Америкэн»?
– Нет, «Транс Уорлд Эйрлайнс».
– Так удобнее?
– По расписанию время прибытия – пять часов, но мы прилетели в половине восьмого. Туман.
– Люси, большое вам спасибо. Вы сохраните фамилию Коннорс?
– Скорее всего, нет. Верну себе девичью фамилию. Хислоп. Чтобы не бросать тень на Барта.
– Во вторник вечером вы сюда не звонили, – подала голос Марша, пристально глядя на Флетча.
– Я пытался, – возразил тот. – Должно быть, чтото случилось с линией.
Глаза Марши проводили Флетча до двери. Люси последовала за ним.
– Вы упоминали об убийстве в квартире вашего мужа...
– Оно не имеет никакого отношения к нашему разговору.
– Я знаю. Просто любопытно. Все, что связано с убийством, всегда интересно.
– Не для статьи?
– Разумеется, нет. Так что там произошло?
– В нашей прежней квартире убили девушку. После того, как Барт улетел в Италию. Он сдал квартиру какому-то прохиндею, который и обнаружил тело.
– Вы полагаете, ее убил ваш муж?
– Барт? Вы шутите. Насилие ему абсолютно не свойственно. Поверьте мне, я – то знаю. Если бы он собирался кого-то убить, то остановился бы на мне.
– Полиция допрашивала вас?
– С какой стати?
С дивана, через всю комнату, Марша всматривалась в лицо Флетча.
– У вас, наверное, есть ключ от квартиры?
– Должен быть. Где-то валяется.
– Интересно, – Флетч поощряюще кивнул.
– Полиция, должно быть, не знает, где меня найти. Здесь все на фамилию Марши. И вы бы меня не нашли, если бы Барт не дал вам телефона.
– Совершенно верно.
– Я удивлена, что вам удалось разговорить Барта. Видать, вы и его подвели к мысли, что такое возможно и с другими людьми.
– Ваш муж – очень своеобразный человек.
– Как вы с ним встретились?
– Он консультировал моего редактора по каким-то юридическим вопросам. Мы втроем встретились в Монреале. Во вторник вечером.
Марша застыла. В ее глазах мелькнул страх.
– Когда мы увидим вашу статью? – спросила Люси.
– Через несколько недель, – Флетч открыл дверь. Я пошлю ее вам. Если напишу.
ГЛАВА 28
Когда Флетч вернулся в квартиру, графини уже не было. Она оставила записку, что отбыла к мессе.
Вскоре загудел звонок домофона.
– Кто там? – спросил Флетч в микрофон.
– Робинсон.
Ничего общего с голосом графини.
– Кто?
– Клей Робинсон. Впустите меня.
Флетч никогда не слышал ни о каком Клее Робинсоне.
Но нажал на кнопку, открывающую дверь в подъезд. Распахнул дверь квартиры, постоял, ожидая, пока поднимется лифт.
Из кабины вышел мужчина лет двадцати пяти, с вьющимися волосами. Опухшее лицо, налитые кровью глаза, потрескавшиеся губы. Захлопнув дверь лифта, он тут же сунул руки в карманы длинного плаща.
– Флетчер?
– Да.
– Я собирался жениться на Рут Фрайер, – язык мужчины заплетался.
Флетч выставил вперед левую ногу, ударил правой рукой. Аккурат по челюсти Робинсона.
Тот рухнул, не вынимая рук из карманов. Флетч придавил его правым коленом, нащупал в правом кармане плаща пистолет, вытащил его, встал. Глянул на пистолет. Двадцать второго калибра. Робинсон не сопротивлялся.
Какое-то время он приходил в себя. Взгляд его стал более осмысленным. Он сел, одной рукой упираясь в пол, второй осторожно коснулся челюсти.
– Заходите, – Флетч повернулся и прошел в кабинет. Там положил пистолет в ящик стола.
Когда он вернулся в прихожую, Робинсон уже стоял в дверях, правая рука – в кармане плаща, левой потирая челюсть.
– Заходите, – повторил Флетч, закрыл за Робинсоном дверь.
По коридору отвел его в ванную. Везде валялись вещи Сильвии.
– Я поставлю кофе, а вы примите душ. Сначала горячий, потом холодный, – и оставил его в ванной.
Он услышал шум льющейся воды, когда нес поднос с кофейными принадлежностями из кухни в кабинет.
Наконец появился и Робинсон, с мокрыми волосами, падающими на отложной воротник рубашки, с плащом на руке.
– Выпейте кофе.
Робинсон бросил плащ на стул, сел в кожаное кресло.
– Вам пришлось многое пережить, – Флетч протянул ему чашку дымящегося кофе. – Примите мои соболезнования.
Робинсон, держа блюдце на уровне груди, пригубил кофе.
– Я не убивал Рут Фрайер. Можете мне не верить, но это так. Я лишь обнаружил ее тело. Она была очень красивая. Я ее не убивал.
– Дерьмо, – пробормотал Робинсон.
– Вы совершили бы непоправимую ошибку, застрелив меня, – продолжил Флетч. – Но я готов понять, что вами движило.
Робинсон закашлялся, поставил чашку на стол, наклонился вперед, закрыл лицо руками, зарыдал.
Флетч прошел в гостиную, остановился перед картиной Пауля Клее.
Из кабинета доносились громкие рыдания. Потом они стихли. Начались вновь.
Когда паузы стали чаще и продолжительнее, Флетч в ванной намочил полотенце холодной водой, выжал его и направился в кабинет. Там бросил полотенце Робинсону.
– Чем я могу вам помочь?
Робинсон вытер полотенцем лицо, сдвинул его на волосы, остался сидеть со склоненной к коленям головой.
– Вы были на похоронах? – спросил Флетч.
– Да. Вчера, во Флориде.
– Как ее родители?
– У нее только отец.
– Мне его очень жаль. И вас тоже.
Клей Робинсон выпрямился.
– Я держался до сегодняшнего дня. И, похоже, перекрутил гайку, – он попытался улыбнуться. – Я думал только о том, что должен вас убить.
– Хотите поесть?
– Нет.
– А выпить?
– Тоже не хочу.
– Откуда вы приехали?
– Из Вашингтона. Я работаю в министерстве юстиции.
– О?
– Обычный чиновник. Чиновник, закончивший колледж.
– Как вы познакомились с Рут Фрайер?
– В самолете. Я отвозил какие-то документы в Лос-Анджелес. Мы провели ночь вместе.
– То есть вы подцепили ее.
– Мы встретились, – возразил Робинсон. – Влюбились. Мы собирались пожениться на Новый год.
– Я не помню обручального кольца на ее пальце.
– Я его еще не купил. Вам не доводилось жить на жалованье чиновника?
– Случалось и такое.
– Я приехал во вторник, – продолжил Робинсон.
– В Бостон?
– Да. Хотел преподнести ей сюрприз. Я знал, что в эту неделю она не летает, а работает в аэропорту. Когда я добрался до отеля, она уже ушла.
– Вам известно, с кем?
– Нет. Девушка, с которой она делила номер, сказала, что ее форма в шкафу, следовательно, она переоделась и ушла. Об убийстве я услышал только утром, когда пришел в аэропорт, чтобы найти ее.
– И что вы сделали?
– Не знаю. Не помню. На следующее утро я позвонил ее отцу и начал заниматься отправкой тела во Флориду. Полиция уже сделала вскрытие. Наглые мерзавцы.
– Где вы взяли пистолет?
– В ломбарде в Саут-Энде. Заплатил сто долларов.
– Этим утром?
– Вчера вечером.
– Где вы провели ночь?
– В основном в баре. Набрался прилично. В два или три ночи попал в какой-то отель.
– Хотите еще кофе?
– Я сам не знаю, чего хочу.
– У меня есть свободная комната для гостей. Если хотите поспать, я не возражаю.
– Нет, – в глазах Робинсона мелькнуло изумление. – Я же собирался вас убить.
– Это точно.
– Вы, однако, оказались проворнее.
– Что вы теперь намерены делать? – Флетч не стал комментировать последнюю фразу.
– Искать убийцу Рут.
– Дельная мысль.
– Вам что-нибудь известно? – с надеждой спросил Робинсон. – Насчет убийства.
– Расследование ведет инспектор бостонской полиции Фрэнсис Ксавьер Флинн.
– И кто, по его мнению, убил Рут?
– Я.
– А кто, по-вашему, убил ее?
– У меня есть кое-какие предположения на этот счет.
– Вы поделитесь ими со мной?
– Нет.
– У вас мой пистолет.
– Да, – кивнул Флетч. – Но за сотню долларов вы можете приобрести другой.
Кажется, идея не показалась Робинсону привлекательной.
– А почему бы вам не уехать домой? – спросил Флетч. – Спуститься вниз, такси довезет вас до аэропорта, самолет – до Вашингтона, другое такси – до дома. Вы покушаете, ляжете спать, а утром пойдете на работу.
– Мысль недурна.
– Вот я и подумал, не предложить ли вам такой вариант.
– Хорошо, – Робинсон встал, взял плащ. – А что я должен сказать вам?
– До свидания?
– Если окажется, что убийца – вы, я вас убью.
– Хорошо.
– Даже если вас упрячут в тюрьму на двадцать, тридцать лет, я дождусь вашего освобождения и убью вас.
– Считайте, что мы договорились.
У двери Робинсон обернулся.
– До свидания.
– Приходите еще. Когда будете чувствовать себя получше.
Прежде чем уйти самому, часом или двумя позднее, Флетч оставил записку графине, указав в ней, что поехал в аэропорт за Энди.
Вскоре загудел звонок домофона.
– Кто там? – спросил Флетч в микрофон.
– Робинсон.
Ничего общего с голосом графини.
– Кто?
– Клей Робинсон. Впустите меня.
Флетч никогда не слышал ни о каком Клее Робинсоне.
Но нажал на кнопку, открывающую дверь в подъезд. Распахнул дверь квартиры, постоял, ожидая, пока поднимется лифт.
Из кабины вышел мужчина лет двадцати пяти, с вьющимися волосами. Опухшее лицо, налитые кровью глаза, потрескавшиеся губы. Захлопнув дверь лифта, он тут же сунул руки в карманы длинного плаща.
– Флетчер?
– Да.
– Я собирался жениться на Рут Фрайер, – язык мужчины заплетался.
Флетч выставил вперед левую ногу, ударил правой рукой. Аккурат по челюсти Робинсона.
Тот рухнул, не вынимая рук из карманов. Флетч придавил его правым коленом, нащупал в правом кармане плаща пистолет, вытащил его, встал. Глянул на пистолет. Двадцать второго калибра. Робинсон не сопротивлялся.
Какое-то время он приходил в себя. Взгляд его стал более осмысленным. Он сел, одной рукой упираясь в пол, второй осторожно коснулся челюсти.
– Заходите, – Флетч повернулся и прошел в кабинет. Там положил пистолет в ящик стола.
Когда он вернулся в прихожую, Робинсон уже стоял в дверях, правая рука – в кармане плаща, левой потирая челюсть.
– Заходите, – повторил Флетч, закрыл за Робинсоном дверь.
По коридору отвел его в ванную. Везде валялись вещи Сильвии.
– Я поставлю кофе, а вы примите душ. Сначала горячий, потом холодный, – и оставил его в ванной.
Он услышал шум льющейся воды, когда нес поднос с кофейными принадлежностями из кухни в кабинет.
Наконец появился и Робинсон, с мокрыми волосами, падающими на отложной воротник рубашки, с плащом на руке.
– Выпейте кофе.
Робинсон бросил плащ на стул, сел в кожаное кресло.
– Вам пришлось многое пережить, – Флетч протянул ему чашку дымящегося кофе. – Примите мои соболезнования.
Робинсон, держа блюдце на уровне груди, пригубил кофе.
– Я не убивал Рут Фрайер. Можете мне не верить, но это так. Я лишь обнаружил ее тело. Она была очень красивая. Я ее не убивал.
– Дерьмо, – пробормотал Робинсон.
– Вы совершили бы непоправимую ошибку, застрелив меня, – продолжил Флетч. – Но я готов понять, что вами движило.
Робинсон закашлялся, поставил чашку на стол, наклонился вперед, закрыл лицо руками, зарыдал.
Флетч прошел в гостиную, остановился перед картиной Пауля Клее.
Из кабинета доносились громкие рыдания. Потом они стихли. Начались вновь.
Когда паузы стали чаще и продолжительнее, Флетч в ванной намочил полотенце холодной водой, выжал его и направился в кабинет. Там бросил полотенце Робинсону.
– Чем я могу вам помочь?
Робинсон вытер полотенцем лицо, сдвинул его на волосы, остался сидеть со склоненной к коленям головой.
– Вы были на похоронах? – спросил Флетч.
– Да. Вчера, во Флориде.
– Как ее родители?
– У нее только отец.
– Мне его очень жаль. И вас тоже.
Клей Робинсон выпрямился.
– Я держался до сегодняшнего дня. И, похоже, перекрутил гайку, – он попытался улыбнуться. – Я думал только о том, что должен вас убить.
– Хотите поесть?
– Нет.
– А выпить?
– Тоже не хочу.
– Откуда вы приехали?
– Из Вашингтона. Я работаю в министерстве юстиции.
– О?
– Обычный чиновник. Чиновник, закончивший колледж.
– Как вы познакомились с Рут Фрайер?
– В самолете. Я отвозил какие-то документы в Лос-Анджелес. Мы провели ночь вместе.
– То есть вы подцепили ее.
– Мы встретились, – возразил Робинсон. – Влюбились. Мы собирались пожениться на Новый год.
– Я не помню обручального кольца на ее пальце.
– Я его еще не купил. Вам не доводилось жить на жалованье чиновника?
– Случалось и такое.
– Я приехал во вторник, – продолжил Робинсон.
– В Бостон?
– Да. Хотел преподнести ей сюрприз. Я знал, что в эту неделю она не летает, а работает в аэропорту. Когда я добрался до отеля, она уже ушла.
– Вам известно, с кем?
– Нет. Девушка, с которой она делила номер, сказала, что ее форма в шкафу, следовательно, она переоделась и ушла. Об убийстве я услышал только утром, когда пришел в аэропорт, чтобы найти ее.
– И что вы сделали?
– Не знаю. Не помню. На следующее утро я позвонил ее отцу и начал заниматься отправкой тела во Флориду. Полиция уже сделала вскрытие. Наглые мерзавцы.
– Где вы взяли пистолет?
– В ломбарде в Саут-Энде. Заплатил сто долларов.
– Этим утром?
– Вчера вечером.
– Где вы провели ночь?
– В основном в баре. Набрался прилично. В два или три ночи попал в какой-то отель.
– Хотите еще кофе?
– Я сам не знаю, чего хочу.
– У меня есть свободная комната для гостей. Если хотите поспать, я не возражаю.
– Нет, – в глазах Робинсона мелькнуло изумление. – Я же собирался вас убить.
– Это точно.
– Вы, однако, оказались проворнее.
– Что вы теперь намерены делать? – Флетч не стал комментировать последнюю фразу.
– Искать убийцу Рут.
– Дельная мысль.
– Вам что-нибудь известно? – с надеждой спросил Робинсон. – Насчет убийства.
– Расследование ведет инспектор бостонской полиции Фрэнсис Ксавьер Флинн.
– И кто, по его мнению, убил Рут?
– Я.
– А кто, по-вашему, убил ее?
– У меня есть кое-какие предположения на этот счет.
– Вы поделитесь ими со мной?
– Нет.
– У вас мой пистолет.
– Да, – кивнул Флетч. – Но за сотню долларов вы можете приобрести другой.
Кажется, идея не показалась Робинсону привлекательной.
– А почему бы вам не уехать домой? – спросил Флетч. – Спуститься вниз, такси довезет вас до аэропорта, самолет – до Вашингтона, другое такси – до дома. Вы покушаете, ляжете спать, а утром пойдете на работу.
– Мысль недурна.
– Вот я и подумал, не предложить ли вам такой вариант.
– Хорошо, – Робинсон встал, взял плащ. – А что я должен сказать вам?
– До свидания?
– Если окажется, что убийца – вы, я вас убью.
– Хорошо.
– Даже если вас упрячут в тюрьму на двадцать, тридцать лет, я дождусь вашего освобождения и убью вас.
– Считайте, что мы договорились.
У двери Робинсон обернулся.
– До свидания.
– Приходите еще. Когда будете чувствовать себя получше.
Прежде чем уйти самому, часом или двумя позднее, Флетч оставил записку графине, указав в ней, что поехал в аэропорт за Энди.
ГЛАВА 29
Флетч подъехал к трехэтажному деревянному дому под шиферной крышей в Уинтропе, у самой набережной. Маленький дворик и бетонные ступени вели к крытому крыльцу.
Проезжая по улице, Флетч видел, что задние дворы упираются в бетонную стену, за которой серела грязная вода Бостонской гавани. На другой стороне бухты, в миле или двух, находился аэропорт.
Поднявшись на крыльцо, Флетч заглянул в окно гостиной.
У дальней стены выстроились в ряд четыре пюпитра, за ними – кабинетный рояль, на крышке которого лежали стопки нот. У рояля притулилась виолончель. Диван, стулья, кофейный столик казались лишними в этой комнате.
Два мальчика-подростка, очень похожие друг на друга, в джинсах и ковбойках, расставляли ноты по пюпитрам.
Оглушающе заревел самолет, поднимающийся над гаванью.
Справа от Флетча открылась дверь.
– Мистер Флетчер?
Кнопку звонка он не нажимал.
Маленькое лицо Флинна, с высоты его громадного роста, смотрело на Флетча.
– Привет, – Флетч отошел от окна. – Как поживаете?
– Все в полном порядке. Ваш полицейский эскорт позвонил мне, чтобы доложить, что вы приближаетесь к моему дому. Они опасались, что вы задумали недоброе.
– Они абсолютно правы, – Флетч выставил перед собой пятифунтовую коробку. – Я привез вашим жене и детям шоколада.
– Какой вы молодец, – левой рукой Флинн придерживал дверь, не давая ей закрыться под действием пружины, правой взял коробку. – Взятка, не так ли?
– Я подумал, что могу подарить семье Флинн коробку конфет, раз уж город Бостон вернул мне бутылку виски.
– Заходите, Флетч.
В полутьме прихожей Флетч разглядел полдюжины пар галош и уткнувшуюся в угол детскую коляску.
Флинн провел его в гостиную.
К мальчикам, один из которых держал в руках скрипку, добавилась девочка лет двенадцати, с пышными вьющимися светлыми волосами и огромными синими глазами, в платье того же цвета. Мальчикам было лет по пятнадцать.
– Это мистер Флетчер, убийца, – представил Флинн гостя. – Рэнди, Тодд, Дженни.
Рэнди, ухватив скрипку и смычок левой рукой, протянул Флетчу правую.
– Добрый день, сэр.
Тодд последовал его примеру.
– В моей семье ничему не удивляются, – прокомментировал Флинн.
В гостиную зашел мальчик лет пяти. С каштановыми волосами. В очках и с веснушками.
– Это Уинни.
Флетч пожал руку и ему.
– Не Фрэнсис Ксавьер Флинн?
– Одного достаточно. Как, впрочем, и Ирвина Мориса Флетчера.
Элизабет Флинн появилась из другой двери, за роялем.
Светло-каштановые волосы свободно падали на плечи. Джемпер и юбка облегали крепкое тело. Высокие скулы, большие синие глаза. Добрые и веселые.
– Это Флетч, Элизабет. Убийца. Я говорил тебе о нем.
– Добрый день, – она улыбнулась. – Хотите чаю?
– Не откажусь.
– Он принес сладости, – Флинн протянул ей коробку. – Так уж не откажи ему в чае.
– Как хорошо, – она взяла коробку. – Может, откроем ее после ужина?
– Мы как раз собирались начать концерт, – Флинн повернулся к детям. – Что у нас сегодня в программе?
– Восемнадцатая соната, – ответил Тодд. – Фа мажор.
– Бетховен? Мы так далеко продвинулись?
– Да, – подала голос Дженни.
– Извините, что разбудил вас ночью, – поклонился Флетч.
Элизабет внесла поднос с чайными принадлежностями.
– Давайте выпьем по чашечке, – предложил Флинн.
Пока Флинн разливал чай, Элизабет, сев за рояль, помогала детям настраивать инструменты. Тодд играл на альте. Дженни, как и Рэнди, на скрипке.
– Вы его поймали? – спросил Флетч.
– Кого? – Флинн налил чашку и Элизабет.
– Поджигателя.
– О да.
– Служителя с бензозаправки?
– Нет, сорокатрехлетнего пекаря.
– Он не работал на бензозаправке?
– Нет.
– О!
– Вы изумлены?
– Почему же он поджигал Чарльзтаун?
Флинн пожал плечами.
– Ему повелел Иисус. Так он, во всяком случае, сказал.
– Но где он брал канистры с бензином «Астро»?
– Запасал их впрок, – ответил Флинн.
Элизабет тем временем настроила его виолончель.
Поставив выпитую чашку на поднос, Флинн сел за пюпитр.
– Элзбет обычно аккомпанирует нам на рояле, пояснил Флинн, – но Бетховен обошелся без ее партии.
Элизабет подошла к дивану, села, взяла чашку чая.
Дети замерли за пюпитрами.
Младший, Уинни, переворачивал страницы.
– Con brio! – воскликнул их отец.
И они начали, не отрывая взгляда от нот. Мелодично запела скрипка Рэнди, Дженни пропустила несколько тактов, ее синие глаза раскрылись еще больше, но не стушевалась и догнала остальных, Уинни ходил взад-вперед, как официант, и, подчиняясь взгляду отца, переворачивал страницы, сначала у него, потом у Дженни, Тодда и Рэнди. Каждые пять или шесть минут над домом пролетал самолет, с грохотом, заглушающим музыку, но маленький оркестр, ведомый Флинном, не сбивался с ритма. Элизабет слушала, сложив руки на коленях, ее глаза переполняла любовь.
Наверху захныкал младенец.
Они играли, а за окном начали сгущаться сумерки, в аэропорту зажглись фонари, осветив серую поверхность бухты. Дети заметно устали. Дженни то и дело облизывала губы, вздыхала. Лица Рэнди и Тодда блестели от пота. Волосы прилипли ко лбу.
Последние аккорды отлично удались Дженни, но она заспешила и закончила чуть раньше остальных, отчего тут же смутилась.
Концерт продолжался незабываемые сорок минут.
– Браво! – воскликнула Элизабет. Она и Флетч хлопали, не жалея ладоней.
– Очень хорошо, Дженни, – вставая, похвалил сестру Рэнди.
Флинн молча закрыл ноты, прислонил виолончель к роялю.
– Папа, по-моему, лучше фа мажор ничего нет, – уверенно заявил Тодд.
– Может, ты и прав, – уклонился от прямого ответа Флинн.
Элизабет тем временем обняла Дженни и хвалила Уинни за образцовое выполнение своих обязанностей.
Часы показывали пять двадцать.
– Думаю, мы найдем для вас виски, чтобы выпить стаканчик перед ужином, – обратился к гостю Флинн. Элзбет пьет шерри, но уж бутылку виски она отыщет.
– Мне пора в аэропорт, – ответил Флетч.
– О? – удивился Флинн. – Решили-таки удрать?
Очередной самолет прервал их разговор.
Дети тем временем убирали музыкальные инструменты. Их лица сияли счастьем.
– Прилетает Энди, – ответил наконец Флетч. В половине седьмого.
– Правда? Это хорошо.
– Вы останетесь на ужин? – спросила Флетча Элизабет.
– Он должен встретить свою подружку, – ответил Флинн. – В аэропорту. Его полицейский эскорт наверняка переполошится. Лучше я предупрежу их, что улетать вы не собираетесь, а не то они арестуют вас до выяснения. Слежку за вами они, естественно, продолжат.
– Заезжайте на обратном пути вместе с ней, – предложила Элизабет.
Флетч попрощался за руку с каждым из детей.
– Вы мне понравились, – улыбнулась Элизабет. Фрэнни, он не убийца.
– Все женщины так говорят, – ответил Флинн. – Да и я еще не уговорил его сознаться.
Вновь рев самолета заглушил все остальное.
– Привозите вашу девушку с собой, – повторила Элизабет. – Мы подождем вас с ужином.
– Большое спасибо, – кивнул Флетч. – И я очень благодарен вам за концерт.
– Мы рады, что вы заглянули к нам, Флетч, – улыбнулся Флинн.
– Я с удовольствием остался бы. Можно мне заехать еще раз?
– А на чем вы играете? – спросил Уинни.
– На пишущей машинке.
– Ударный инструмент, – прокомментировал Флинн.
– Лерой Андерсон сочинил концерт для пишущей машинки, – добавила Элизабет.
– Полагаю, вам не удалось поговорить со мной о том, ради чего вы приехали, – отметил Флинн, прощаясь у двери.
– Нет, – качнул головой Флетч. – Но я не жалею, потому что провел этот час куда как лучше.
– Я знал, что вы это скажете.
– Мы сможем увидеться завтра в вашем рабочем кабинете?
– Конечно.
– Когда удобнее?
– В пять часов. Любой здравомыслящий полисмен в это время сидит на работе. Чтобы избежать транспортной пробки.
– Ладно. Где я вас найду?
– Крэйджи Лейн, девяносто девять. Если вы заблудитесь, детективы в штатском покажут вам дорогу.
Они пожелали друг другу спокойной ночи.
За дверью Флетча встретил стылый, напитанный влагой воздух.
Флетч постоял на крыльце, привыкая к темноте, спиной ощущая тепло дома, из которого он только что вышел, в ушах его еще звучала музыка Бетховена, мысленным взором он видел большие синие глаза Дженни под шапкой вьющихся волос.
В свете уличного фонаря он ясно различал лица двух детективов в штатском, сидевших в машине. Ему показалось, что они с ненавистью смотрят на него.
Один из них снял трубку автомобильного телефона, как раз в тот момент, когда Флетч двинулся вниз по ступенькам. Флинн, должно быть, объяснял детективу, по какой причине Флетч едет в аэропорт. И рекомендовал не предпринимать решительных действий... Ни в чем не мешать Флетчу, но и не пускать его в самолет.
– О Господи, – вздохнул Флетч, шагая к своей машине.
Проезжая по улице, Флетч видел, что задние дворы упираются в бетонную стену, за которой серела грязная вода Бостонской гавани. На другой стороне бухты, в миле или двух, находился аэропорт.
Поднявшись на крыльцо, Флетч заглянул в окно гостиной.
У дальней стены выстроились в ряд четыре пюпитра, за ними – кабинетный рояль, на крышке которого лежали стопки нот. У рояля притулилась виолончель. Диван, стулья, кофейный столик казались лишними в этой комнате.
Два мальчика-подростка, очень похожие друг на друга, в джинсах и ковбойках, расставляли ноты по пюпитрам.
Оглушающе заревел самолет, поднимающийся над гаванью.
Справа от Флетча открылась дверь.
– Мистер Флетчер?
Кнопку звонка он не нажимал.
Маленькое лицо Флинна, с высоты его громадного роста, смотрело на Флетча.
– Привет, – Флетч отошел от окна. – Как поживаете?
– Все в полном порядке. Ваш полицейский эскорт позвонил мне, чтобы доложить, что вы приближаетесь к моему дому. Они опасались, что вы задумали недоброе.
– Они абсолютно правы, – Флетч выставил перед собой пятифунтовую коробку. – Я привез вашим жене и детям шоколада.
– Какой вы молодец, – левой рукой Флинн придерживал дверь, не давая ей закрыться под действием пружины, правой взял коробку. – Взятка, не так ли?
– Я подумал, что могу подарить семье Флинн коробку конфет, раз уж город Бостон вернул мне бутылку виски.
– Заходите, Флетч.
В полутьме прихожей Флетч разглядел полдюжины пар галош и уткнувшуюся в угол детскую коляску.
Флинн провел его в гостиную.
К мальчикам, один из которых держал в руках скрипку, добавилась девочка лет двенадцати, с пышными вьющимися светлыми волосами и огромными синими глазами, в платье того же цвета. Мальчикам было лет по пятнадцать.
– Это мистер Флетчер, убийца, – представил Флинн гостя. – Рэнди, Тодд, Дженни.
Рэнди, ухватив скрипку и смычок левой рукой, протянул Флетчу правую.
– Добрый день, сэр.
Тодд последовал его примеру.
– В моей семье ничему не удивляются, – прокомментировал Флинн.
В гостиную зашел мальчик лет пяти. С каштановыми волосами. В очках и с веснушками.
– Это Уинни.
Флетч пожал руку и ему.
– Не Фрэнсис Ксавьер Флинн?
– Одного достаточно. Как, впрочем, и Ирвина Мориса Флетчера.
Элизабет Флинн появилась из другой двери, за роялем.
Светло-каштановые волосы свободно падали на плечи. Джемпер и юбка облегали крепкое тело. Высокие скулы, большие синие глаза. Добрые и веселые.
– Это Флетч, Элизабет. Убийца. Я говорил тебе о нем.
– Добрый день, – она улыбнулась. – Хотите чаю?
– Не откажусь.
– Он принес сладости, – Флинн протянул ей коробку. – Так уж не откажи ему в чае.
– Как хорошо, – она взяла коробку. – Может, откроем ее после ужина?
– Мы как раз собирались начать концерт, – Флинн повернулся к детям. – Что у нас сегодня в программе?
– Восемнадцатая соната, – ответил Тодд. – Фа мажор.
– Бетховен? Мы так далеко продвинулись?
– Да, – подала голос Дженни.
– Извините, что разбудил вас ночью, – поклонился Флетч.
Элизабет внесла поднос с чайными принадлежностями.
– Давайте выпьем по чашечке, – предложил Флинн.
Пока Флинн разливал чай, Элизабет, сев за рояль, помогала детям настраивать инструменты. Тодд играл на альте. Дженни, как и Рэнди, на скрипке.
– Вы его поймали? – спросил Флетч.
– Кого? – Флинн налил чашку и Элизабет.
– Поджигателя.
– О да.
– Служителя с бензозаправки?
– Нет, сорокатрехлетнего пекаря.
– Он не работал на бензозаправке?
– Нет.
– О!
– Вы изумлены?
– Почему же он поджигал Чарльзтаун?
Флинн пожал плечами.
– Ему повелел Иисус. Так он, во всяком случае, сказал.
– Но где он брал канистры с бензином «Астро»?
– Запасал их впрок, – ответил Флинн.
Элизабет тем временем настроила его виолончель.
Поставив выпитую чашку на поднос, Флинн сел за пюпитр.
– Элзбет обычно аккомпанирует нам на рояле, пояснил Флинн, – но Бетховен обошелся без ее партии.
Элизабет подошла к дивану, села, взяла чашку чая.
Дети замерли за пюпитрами.
Младший, Уинни, переворачивал страницы.
– Con brio! – воскликнул их отец.
И они начали, не отрывая взгляда от нот. Мелодично запела скрипка Рэнди, Дженни пропустила несколько тактов, ее синие глаза раскрылись еще больше, но не стушевалась и догнала остальных, Уинни ходил взад-вперед, как официант, и, подчиняясь взгляду отца, переворачивал страницы, сначала у него, потом у Дженни, Тодда и Рэнди. Каждые пять или шесть минут над домом пролетал самолет, с грохотом, заглушающим музыку, но маленький оркестр, ведомый Флинном, не сбивался с ритма. Элизабет слушала, сложив руки на коленях, ее глаза переполняла любовь.
Наверху захныкал младенец.
Они играли, а за окном начали сгущаться сумерки, в аэропорту зажглись фонари, осветив серую поверхность бухты. Дети заметно устали. Дженни то и дело облизывала губы, вздыхала. Лица Рэнди и Тодда блестели от пота. Волосы прилипли ко лбу.
Последние аккорды отлично удались Дженни, но она заспешила и закончила чуть раньше остальных, отчего тут же смутилась.
Концерт продолжался незабываемые сорок минут.
– Браво! – воскликнула Элизабет. Она и Флетч хлопали, не жалея ладоней.
– Очень хорошо, Дженни, – вставая, похвалил сестру Рэнди.
Флинн молча закрыл ноты, прислонил виолончель к роялю.
– Папа, по-моему, лучше фа мажор ничего нет, – уверенно заявил Тодд.
– Может, ты и прав, – уклонился от прямого ответа Флинн.
Элизабет тем временем обняла Дженни и хвалила Уинни за образцовое выполнение своих обязанностей.
Часы показывали пять двадцать.
– Думаю, мы найдем для вас виски, чтобы выпить стаканчик перед ужином, – обратился к гостю Флинн. Элзбет пьет шерри, но уж бутылку виски она отыщет.
– Мне пора в аэропорт, – ответил Флетч.
– О? – удивился Флинн. – Решили-таки удрать?
Очередной самолет прервал их разговор.
Дети тем временем убирали музыкальные инструменты. Их лица сияли счастьем.
– Прилетает Энди, – ответил наконец Флетч. В половине седьмого.
– Правда? Это хорошо.
– Вы останетесь на ужин? – спросила Флетча Элизабет.
– Он должен встретить свою подружку, – ответил Флинн. – В аэропорту. Его полицейский эскорт наверняка переполошится. Лучше я предупрежу их, что улетать вы не собираетесь, а не то они арестуют вас до выяснения. Слежку за вами они, естественно, продолжат.
– Заезжайте на обратном пути вместе с ней, – предложила Элизабет.
Флетч попрощался за руку с каждым из детей.
– Вы мне понравились, – улыбнулась Элизабет. Фрэнни, он не убийца.
– Все женщины так говорят, – ответил Флинн. – Да и я еще не уговорил его сознаться.
Вновь рев самолета заглушил все остальное.
– Привозите вашу девушку с собой, – повторила Элизабет. – Мы подождем вас с ужином.
– Большое спасибо, – кивнул Флетч. – И я очень благодарен вам за концерт.
– Мы рады, что вы заглянули к нам, Флетч, – улыбнулся Флинн.
– Я с удовольствием остался бы. Можно мне заехать еще раз?
– А на чем вы играете? – спросил Уинни.
– На пишущей машинке.
– Ударный инструмент, – прокомментировал Флинн.
– Лерой Андерсон сочинил концерт для пишущей машинки, – добавила Элизабет.
– Полагаю, вам не удалось поговорить со мной о том, ради чего вы приехали, – отметил Флинн, прощаясь у двери.
– Нет, – качнул головой Флетч. – Но я не жалею, потому что провел этот час куда как лучше.
– Я знал, что вы это скажете.
– Мы сможем увидеться завтра в вашем рабочем кабинете?
– Конечно.
– Когда удобнее?
– В пять часов. Любой здравомыслящий полисмен в это время сидит на работе. Чтобы избежать транспортной пробки.
– Ладно. Где я вас найду?
– Крэйджи Лейн, девяносто девять. Если вы заблудитесь, детективы в штатском покажут вам дорогу.
Они пожелали друг другу спокойной ночи.
За дверью Флетча встретил стылый, напитанный влагой воздух.
Флетч постоял на крыльце, привыкая к темноте, спиной ощущая тепло дома, из которого он только что вышел, в ушах его еще звучала музыка Бетховена, мысленным взором он видел большие синие глаза Дженни под шапкой вьющихся волос.
В свете уличного фонаря он ясно различал лица двух детективов в штатском, сидевших в машине. Ему показалось, что они с ненавистью смотрят на него.
Один из них снял трубку автомобильного телефона, как раз в тот момент, когда Флетч двинулся вниз по ступенькам. Флинн, должно быть, объяснял детективу, по какой причине Флетч едет в аэропорт. И рекомендовал не предпринимать решительных действий... Ни в чем не мешать Флетчу, но и не пускать его в самолет.
– О Господи, – вздохнул Флетч, шагая к своей машине.
ГЛАВА 30
– Флетч!
Никогда раньше он не видел Энди в пальто.
Первый вопрос она задала, едва они обнялись, и он подхватил чемодан невероятных размеров.
– Сильвия здесь?
– Да.
– Сука. Что она делает?
– Не знаю. Я вижусь с ней не часто.
– Где она остановилась?
– В моей квартире.
– О Боже.
– Как ты?
– Ты нашел картины? – ответила Энди вопросом.
– Поговорим об этом в машине. Как ты?
– Что ты хотел узнать о Барте Коннорсе?
– Как ты?
Он вынес огромный чемодан Энди из здания аэропорта, пересек улицу, поднялся по лестнице, дотащил до стоянки, на которой оставил машину.
Детективы в штатском следовали за ними в двадцати ярдах. Шагали они вразвалочку, засунув руки в карманы.
Энди начала задавать вопросы, едва он завел мотор.
– Где картины? Ты знаешь?
– Точных сведений у меня нет. Возможно, они в Техасе. Вроде бы Хорэн купил три картины из коллекции ди Грасси у жителя Далласа, некоего Джеймса Коуни. У него большое ранчо и восемь детей.
– Ты в этом уверен?
– Откуда мне знать? Хорэна на испуг не возьмешь. У него безупречная репутация. Самодовольный подонок, но пока на лжи я его не поймал. Я пытаюсь надавить на него, чтобы выяснить, где Коуни взял эти картины.
– И он скажет?
– Как знать? Если не скажет Хорэну, тогда мы полетим в Техас и спросим у него сами.
– А что ты сделал? Попросил Хорэна найти одну из картин?
– Да. Пикассо.
– И где сейчас эта картина?
– В Бостоне. У Хорэна. О ней я рассказал ему в среду. Он нашел ее в четверг вечером или в пятницу утром. В ночь с пятницы на субботу картину переправили в Бостон самолетом. В субботу я уже увидел ее. А поначалу, когда мы встретились первый раз, он даже сомневался в ее существовании.
– То есть?
– Сомнений у него хватало. Есть ли такая картина вообще? Можно ли ее найти? Принадлежит ли она кисти Пикассо? Продается ли?
– Картина подлинная?
– Да. Я в этом уверен. Хорэн – тоже. Коуни готов ее продать.
Они остановились, чтобы заплатить за проезд по тоннелю. Нырнули под землю.
– Пока Хорэн ведет себя, как и положено профессиональному брокеру, торгующему произведениями искусства. Мне он не нравится, но это личное и не имеет отношения к делу.
Они вырвались из тоннеля. Замелькали стрелки указателей, названия улиц.
– О, я не знаю, куда ехать, – признался Флетч.
– Направо, – ответила Энди. – Поворачивай на Сторроу Драйв.
– Откуда ты знаешь?
Они повернули направо из левого ряда.
– Мы едем на Бикон-стрит, не так ли? Около Гарденс?
– Да, откуда ты знаешь?
– Я жила здесь почти год. Когда училась в Рэдклиффе.
– Где это?
– Кэмбридж. Снова направо. На Сторроу Драйв.
Флетч слушался беспрекословно.
– Почему ты справлялся о Барте Коннорсе?
– Потому что в тот вечер, когда я прилетел в Бостон, в его квартире нашли убитую девушку.
Уличные фонари освещали ее профиль.
– Он не мог этого сделать.
– Больно уж ты уверена.
– Да. Уверена.
– Поэтому я и орал на тебя по телефону, требуя, чтобы ты уехала с виллы. Когда я просил тебя посмотреть, приехал ли он, я не ожидал, что ты останешься там на ночь.
– Тут надо повернуть налево, – предупредила она его перед светофором. – Тогда мы сможем объехать Гарденс. Добрый старый Бостон.
– Полиция решила, что ее убил я.
– Убил девушку? Ты бы тоже этого не сделал. А если бы и убил, то не стал бы перекладывать вину на Барта.
– Благодарю.
– Барт очень тихий. Не обидит и мухи.
– А я-то просил тебя только глянуть на него... Ты, наверное, проверила, какие у него зубы, да?
– Зубы у него, как у любого нормального человека.
– О Господи.
– Так кто ее убил?
– В том-то и дело, Энди, что убил ее скорее всего Барт!
Никогда раньше он не видел Энди в пальто.
Первый вопрос она задала, едва они обнялись, и он подхватил чемодан невероятных размеров.
– Сильвия здесь?
– Да.
– Сука. Что она делает?
– Не знаю. Я вижусь с ней не часто.
– Где она остановилась?
– В моей квартире.
– О Боже.
– Как ты?
– Ты нашел картины? – ответила Энди вопросом.
– Поговорим об этом в машине. Как ты?
– Что ты хотел узнать о Барте Коннорсе?
– Как ты?
Он вынес огромный чемодан Энди из здания аэропорта, пересек улицу, поднялся по лестнице, дотащил до стоянки, на которой оставил машину.
Детективы в штатском следовали за ними в двадцати ярдах. Шагали они вразвалочку, засунув руки в карманы.
Энди начала задавать вопросы, едва он завел мотор.
– Где картины? Ты знаешь?
– Точных сведений у меня нет. Возможно, они в Техасе. Вроде бы Хорэн купил три картины из коллекции ди Грасси у жителя Далласа, некоего Джеймса Коуни. У него большое ранчо и восемь детей.
– Ты в этом уверен?
– Откуда мне знать? Хорэна на испуг не возьмешь. У него безупречная репутация. Самодовольный подонок, но пока на лжи я его не поймал. Я пытаюсь надавить на него, чтобы выяснить, где Коуни взял эти картины.
– И он скажет?
– Как знать? Если не скажет Хорэну, тогда мы полетим в Техас и спросим у него сами.
– А что ты сделал? Попросил Хорэна найти одну из картин?
– Да. Пикассо.
– И где сейчас эта картина?
– В Бостоне. У Хорэна. О ней я рассказал ему в среду. Он нашел ее в четверг вечером или в пятницу утром. В ночь с пятницы на субботу картину переправили в Бостон самолетом. В субботу я уже увидел ее. А поначалу, когда мы встретились первый раз, он даже сомневался в ее существовании.
– То есть?
– Сомнений у него хватало. Есть ли такая картина вообще? Можно ли ее найти? Принадлежит ли она кисти Пикассо? Продается ли?
– Картина подлинная?
– Да. Я в этом уверен. Хорэн – тоже. Коуни готов ее продать.
Они остановились, чтобы заплатить за проезд по тоннелю. Нырнули под землю.
– Пока Хорэн ведет себя, как и положено профессиональному брокеру, торгующему произведениями искусства. Мне он не нравится, но это личное и не имеет отношения к делу.
Они вырвались из тоннеля. Замелькали стрелки указателей, названия улиц.
– О, я не знаю, куда ехать, – признался Флетч.
– Направо, – ответила Энди. – Поворачивай на Сторроу Драйв.
– Откуда ты знаешь?
Они повернули направо из левого ряда.
– Мы едем на Бикон-стрит, не так ли? Около Гарденс?
– Да, откуда ты знаешь?
– Я жила здесь почти год. Когда училась в Рэдклиффе.
– Где это?
– Кэмбридж. Снова направо. На Сторроу Драйв.
Флетч слушался беспрекословно.
– Почему ты справлялся о Барте Коннорсе?
– Потому что в тот вечер, когда я прилетел в Бостон, в его квартире нашли убитую девушку.
Уличные фонари освещали ее профиль.
– Он не мог этого сделать.
– Больно уж ты уверена.
– Да. Уверена.
– Поэтому я и орал на тебя по телефону, требуя, чтобы ты уехала с виллы. Когда я просил тебя посмотреть, приехал ли он, я не ожидал, что ты останешься там на ночь.
– Тут надо повернуть налево, – предупредила она его перед светофором. – Тогда мы сможем объехать Гарденс. Добрый старый Бостон.
– Полиция решила, что ее убил я.
– Убил девушку? Ты бы тоже этого не сделал. А если бы и убил, то не стал бы перекладывать вину на Барта.
– Благодарю.
– Барт очень тихий. Не обидит и мухи.
– А я-то просил тебя только глянуть на него... Ты, наверное, проверила, какие у него зубы, да?
– Зубы у него, как у любого нормального человека.
– О Господи.
– Так кто ее убил?
– В том-то и дело, Энди, что убил ее скорее всего Барт!