Макдональд Росс. Другая сторона доллара

   — Вы видели, как он сел в автобус?
   — Нет, я готовился к закрытию. В следующий раз посмотрю.
   — В котором часу это было?
   — Около половины девятого вечера.
   — Как он был одет?
   — Белая рубашка, грязные брюки.
   — А чем он так заинтересовал вас, что вы все заметили?
   Дали заерзал на сиденье.
   — Понятия не имею. Я не наблюдал за ним специально. Я увидел, как он вышел из «Барселоны», и, естественно, удивился, что он мог там делать. Мне не нравится, когда такие приятные ребята связываются с людьми, подобными Сайпу.
   Он бросил на фотографию еще один взгляд, словно желая убедиться в правильности своих объяснений, и вернул ее мне.
   — Чем занимается Сайп?
   — Как чем? У меня есть свои ребята, и мне было бы не по нутру видеть, как он их обучает пить и еще кое-чему.
   Его следовало бы отправить в тюрьму, если хотите знать!
   — Согласен. Давайте так и сделаем.
   — Вы шутник.
   — Нет, я говорю серьезно, Бен. В данный момент Сайп в отеле, в своей комнате, вдребезги пьяный. Он, возможно, еще долго не проснется. На всякий случай останьтесь здесь и проследите, не выйдет ли он.
   — Что я должен делать, если он выйдет?
   — Позвонить в полицию и попросить их арестовать его.
   — Я не смогу, — сказал он после некоторого раздумья. — Я знаю, он никуда не годный человек, но я не знаю ничего определенного, чтобы...
   — Я знаю. Если вам требуются объяснения, чтобы позвонить в полицию, скажите им, что Сайп разыскивается по обвинению в похищении. Но звоните только в случае крайней нужды. Сайп мой главный свидетель, и, как только его арестуют, я больше его не увижу.
   — А вы куда пойдете?
   — Посмотрю, нельзя ли напасть на след парня.
   Глаза его загорелись.
   — Это тот самый парень, о котором писали все газеты? Как его фамилия? Хиллман?
   — Да, это он и есть.
   — Я должен был опознать его! И почему я никогда не обращаю внимания на лицо человека? Но я мог бы вам сказать, на какой машине они ездят.
   — У Сайпа своя машина?
   — Да. «Форд» 53-го года с поврежденным двигателем. Я кое-что починил в нем, но он может развалиться в любой момент.
   Перед тем как уехать, я спросил Дали, не видел ли он еще кого-нибудь возле отеля. Он видел и помнил.
   — В понедельник утром здесь был Майкл Харлей на машине с номером из Айдахо. — Я убедился, что Том приехал в багажнике. — Прошлой ночью здесь был другой парень на совершенно новом «шевроле». Мне показалось, что с ним была девушка или, может, парень ниже ростом. Я уже совсем закрылся и выключил свои главные фонари.
   — Вы хорошо рассмотрели человека за рулем?
   — Не так чтобы очень. Мне кажется, он был темноволосый, приятный на вид. Что он собирался делать здесь с этой крошкой? И подумать только, этот мальчишка Хиллман здесь! Я думал, он где-то сидит, а его разыскивает вся Южная Калифорния!
   — Мы разыскиваем!
   Два часа у меня ушло на то, чтобы с помощью работников нескольких автобусных компаний найти водителя, который вез Тома вчера вечером. Его звали Албертсон, жил он в доме над пекарней, довольно далеко от «Барселоны», на улице Ла Сиенаджес. Его комната была наполнена запахом только что испеченного хлеба.
   Было раннее утро, и Албертсона я застал в пижаме. Это был мужчина лет сорока с настороженными глазами. Увидев фото, он сразу кивнул.
   — Да, сэр. Я его помню. Он сел в автобус на остановке по требованию у «Барселоны» и взял билет до Санта-Мони-ки, хотя и не вышел там.
   — Почему?
   Он погладил свой тяжелый подбородок, и этот жест подействовал мне на нервы.
   — Вы что-то заметили? — снова спросил я.
   — Да. Он начал было выходить, но увидел кого-то в здании автостанции и опять уселся на свое место. Я развернулся для обратного рейса и увидел, что там был коп. Затем я вышел, а когда возвратился, мальчишка все еще сидел внутри. Я сказал ему, что по одному и тому же билету ехать обратно нельзя. Тогда он попросил продать ему билет до Лос-Анджелеса. Я занял место и поехал, так ничего и не предприняв. У парня явно были какие-то неприятности, я и сам только недавно от них избавился, так что не хотел добавлять ему еще. Я был не прав?
   — Об этом вы узнаете в день Страшного Суда.
   — Придется подождать, — улыбнулся он. — Что наделал этот парень?
   — Читайте газеты, мистер Албертсон. Он проехал с вами весь обратный путь?
   — Да, в этом я уверен. Он выходил одним из последних.
   Уехав от него, я сделал несколько попыток навести справки на автобусной станции и вокруг нее. Но никто не помнил мальчика. Конечно, сейчас утро и дежурили уже другие люди. Я понял, что лучше попробовать вечером, тем более что пришло уже время ехать к Отто Сайпу.
   Бен сказал, что из отеля тот не выходил. Но когда мы подошли к комнате Сайпа, дверь оказалась открытой, а его самого не было. Прежде чем уйти, он допил бутылку виски, стоящую около кровати.
   — У него, должно быть, был запасной ключ, Бен.
   Есть ли еще выходы из отеля, кроме главного входа?
   — Нет, сэр. Он где-то здесь.
   Мы опять обошли неуклюжее здание с задней стороны, прошли мимо бывшего бассейна с коричневыми разводами на дне. Два задних крыла отеля соединялись искусственным садом, состоявшим из сплошного кустарника.
   Я остановился и сделал предостерегающий жест: с другой стороны куста, у которого мы стояли, кто-то копал землю. Я слышал скрежет лопаты и заметил отдельные движения землекопа. Я вытащил револьвер и вышел из-за куста.
   Отто Сайп оторвался от работы. Он стоял в глубокой яме длиной около пяти футов и шириной в два фута. Одежда его была в земле, лицо грязное, потное.
   В траве, позади ямы, лежал на спине человек в сером пиджаке, из груди его торчала рукоятка ножа. Он был похож на Майкла Харлея. Тело казалось пригвожденным к земле.
   — Чем занимаетесь, Отто?
   — Сажаю петунии. — Он заскрежетал зубами. Видимо, от пьянства он дошел до такого состояния, что все представлялось ему нереальным или смешным.
   — На могиле, — забыли вы добавить.
   Он посмотрел на тело Харлея так, словно оно только что упало с небо.
   — Он пришел с вами?
   — Тебе прекрасно известно, кто это. Вы ведь с Майклом приятели с того времени, когда еще в сороковых годах уехали из Покателло.
   — Верно. Значит, я имею право отдать моему приятелю последний долг. Нельзя же оставлять его здесь на растерзание хищникам.
   — Единственные хищники, которых я здесь видел, это люди. Это ты убил его?
   — Нет. Зачем мне убивать приятеля?
   — Тогда кто?
   Опершись на лопату, он с ненавистью смотрел на меня.
   — Где Том Хиллман, Отто?
   — Я не намерен продолжать этот бесполезный разговор.
   Я повернулся к Бену Дали.
   — Вы умеете держать в руках оружие?
   — Нет.
   — Направьте на него револьвер.
   Я отдал ему оружие и подошел осмотреть Харлея. Дотронувшись до его лица, я убедился, что оно холодное, как прошлая ночь. Этот факт и кровь, свернувшаяся на рубашке, свидетельствовали о том, что он умер уже давно.
   Не притрагиваясь к нему, я внимательно все осмотрел. Ручка ножа была из резины в черную и белую полоску, как бы специально приспособленная для того, чтобы ее было удобно держать в руке. Недавно купленное дорогое оружие. В карманах брюк Майкла я обнаружил корешок билета на самолетный рейс из Лас-Вегаса до Лос-Анджелеса, использованный позавчера, и три доллара сорок два цента.
   Я уже заканчивал осмотр, когда сзади произошло какое-то движение и раздался выстрел. Отто Сайп ухитрился ударить Бена по голове, но получил пулю в живот и, скорчившись, упал на край ямы. По лицу Бена струилась кровь из глубокой раны на голове.
   — Я не хотел стрелять в него, — проговорил Бен. — Пистолет выстрелил, когда он ударил меня лопатой. А у меня после войны не осталось никакого желания стрелять в людей.
   Перевязав ему голову носовым платком, я велел ему пойти и вызвать полицию и машину скорой помощи. Он побежал удивительно легко для своего возраста.
   Я чувствовал себя не очень хорошо и, повернув Сайпа на спину, расстегнул у него на груди рубашку. Крови у раны почти не было, видимо, произошло внутреннее кровоизлияние. Жизнь в нем едва теплилась.
   Мне оставалось только оплакивать самого себя. Эти три дня были очень трудными. И все, что я мог предъявить, — это один мертвый человек и второй, который, видимо, тоже умрет. Хуже всего было то, что пуля, попавшая в Отто Сайпа, вылетела из моего револьвера. Однако эти размышления не помешали мне осмотреть карманы Сайпа. Его бумажник был набит деньгами, в основном двадцатидолларовыми кредитками. Но его доля в выкупе за Хиллмана-сына не принесла ему ничего хорошего. Он умер раньше, чем на шоссе заскрежетали тормоза машины скорой помощи.

Глава 20

   Было много разговоров, некоторые велись прямо на месте, другие у шерифа. С моей поддержкой и с помощью лейтенанта Бастиана да еще имея такое свидетельство в свою пользу, как громадная рваная рана на голове, Бену удалось убедить людей из уголовной полиции и службу шерифа, что убийство было непреднамеренное. Но это принесло им немного радости. Да и мне тоже. Я позволил убить своего единственного свидетеля.
   Правда, еще один человек мог бы стать моим свидетелем, если бы только он захотел говорить.
   В середине дня я опять стоял у дверей квартиры Сюзанны Дрю. Стелла спросила, не открывая:
   — Кто там?
   — Лью Арчер.
   Она впустила меня. Выглядела она очень неважно: под глазами синие тени, да и все лицо синеватого оттенка.
   — Ты как будто испугана? — спросил я. — Что-то случилось?
   — Нет. Меня угнетает только одно: надо звонить родителям, я не хочу. Они заставят возвратиться домой.
   — Тебе придется вернуться.
   — Нет.
   — Подумай немного и о них. Ты заставила их провести пренеприятную ночь, не имея на то основательной причины.
   — Нет, такая причина есть. Я хочу еще раз встретиться с Томом сегодня вечером. Он ведь сказал, что, если ему не удастся сделать это прошлым вечером, он будет на автобусной станции сегодня.
   — В котором часу?
   — В то же самое время, в девять вечера.
   — Я встречу его вместо тебя.
   Стелла не стала спорить, но было видно, что я ее не убедил.
   — Где мисс Дрю, Стелла?
   — Она вышла позавтракать. Я была еще в постели, и она оставила мне записку. Написала, что скоро вернется, но ее нет уже почти два часа. — Стелла сжала пальцы в кулак и стала постукивать костяшками одной руки о другую. — Я очень беспокоюсь.
   — О Сюзанне?
   — Обо всем. О себе. Все становится хуже. Я жду, когда все это закончится. И я сама изменилась. Меня теперь, наверное, не узнать.
   — Все кончится, Стелла, и ты вновь станешь прежней.
   — Я? Но я не чувствую, что это возможно. Как мы с Томми можем быть опять счастливыми? Я не знаю!
   — Главное не это... — Я старался подобрать нужные слова, чтобы утешить девочку, но это едва ли было возможно. — Счастье приходит ненадолго, урывками. Чем старше я становлюсь, тем больше его у меня. А твой возраст был для меня самым тяжелым.
   От удивления она подняла брови.
   — Действительно? Мистер Арчер, что вы подумаете, если я задам вам один личный вопрос?
   — Итак?
   — Вы интересуетесь мисс Дрю? Вы понимаете, что я имею в виду? Серьезно.
   — Думаю, что да. А что?
   — Я не знаю, должна ли я вам это говорить... Она ушла завтракать с другим мужчиной...
   — Это ее право.
   — Я не знаю. На самом деле я даже не видела его, но хорошо слышала его голос, а на голоса у меня отличная память. Я думаю, что это женатый мужчина.
   — Как ты можешь судить об этом только по голосу?
   — Это был отец Томми, мистер Хиллман.
   Я сел и с минуту не мог ничего выговорить. Африканские маски на освещенной солнцем стене строили мне рожи.
   Стелла со встревоженным лицом подошла ко мне.
   — Мне не надо было говорить? Вообще-то я не сплетница. Только я чувствую себя в ее доме, как шпионка.
   — Ты поступила правильно, но не говори больше никому.
   — Ни за что. — Выложив все начистоту, она успокоилась.
   — Они по-дружески разговаривали, Стелла?
   — Не совсем. Я не видела их самих, потому что осталась в комнате, чтобы они не увидели меня. Она не была довольна, что он пришел сюда, это я точно могу сказать, но они разговаривали интимно.
   — Что ты имеешь в виду под этим словом?
   Прежде чем ответить, она подумала.
   — Ну, так, будто понимают друг друга с полуслова. И не было такой, знаете, формальной вежливости.
   — Что же они говорили?
   — Вы хотите, чтобы я пересказала их разговор слово в слово?
   — Да, с того момента, как он вошел.
   — Я не слышала всего. Во всяком случае, когда он вошел, она сказала: «Я думала, у тебя больше благоразумия, Ралф». Она называла его на «ты» и по имени. Он ответил: «Мне не до благоразумия. Положение совершенно отчаянное». Я не знаю, что мистер Хиллман хотел сказать.
   — А что предполагаешь?
   — Томми и вообще все. Но тут было что-то большее. Он сказал: «Я думал, ты сможешь уделить мне немного внимания». Она ответила, что она вся — внимание, а он сказал, что она тяжелая женщина, и затем что-то сделал, я думаю, попытался ее поцеловать, а она сказала: «Не надо этого».
   — Она сказала это сердито?
   Стелла посмотрела на потолок и, казалось, вся обратилась в слух.
   — Нет, не очень. Только не заинтересованно. Он сказал: «Кажется, я тебе совсем не нравлюсь». Она ответила, что этот вопрос уже давно исчерпан и она не думает, что сейчас время возвращаться к нему, тем более что у нее гость. Он сказал: «Почему ты сразу не сказала об этом? Там мужчина?» Потом они стали говорить тише и через некоторое время ушли завтракать.
   — У тебя хорошая память...
   Она без всякой гордости согласилась.
   — Это помогает мне в школе, но не всегда удобно. Я ведь помню не только хорошее, но и дурное.
   — А разговор, который ты слышала утром, тебе показался дурным?
   — Да. Не знаю почему, но он напугал меня.
   Он напугал и меня. Хорошее дело — узнать, что именно Хиллман, возможно, и был тем близким мужчиной с двадцатилетней Сюзанной. В разной степени, но они оба беспокоили меня. Особенно Сюзанна, так как именно через нее я собирался продолжить свое расследование. На данном этапе все стало зависеть от нее. Сейчас расследование представляло собой запущенную в ход машину, и никто не знал, как ее остановить. И надо признать, что я не стал бы ее останавливать, даже если бы знал как. Это уже было выше моих сил.
   — Покажи записку, которую оставила тебе мисс Дрю.
   Стелла принесла из кухни записку, нацарапанную карандашом на фирменном бланке: «Дорогая Стелла, я вышла позавтракать и скоро вернусь. Содержимое холодильника в твоем распоряжении. С. Дрю».
   — Ты что-нибудь ела? — спросил я Стеллу.
   — Выпила стакан молока.
   — И еще съела вчера вечером шницель. Ничего удивительного, что ты так выглядишь. Сейчас пойдем завтракать. Это как раз то, что тебе нужно.
   — Хорошо, спасибо. А потом?
   — Я отвезу тебя домой.
   Она повернулась и пошла к стеклянной двери, которая выходила во внутренний дворик. Наверное, ей надо было побыть одной и о чем-то подумать. На улице небольшой ветерок шелестел в кронах растущих во дворике миниатюрных пальм. Вернулась Стелла какая-то обновленная, словно на нее подействовали солнечные лучи и ветер.
   — Я согласна, что мне надо ехать домой. Я не могу волновать маму.
   — Ты добрая девочка. Позвони ей и скажи, что уже едешь.
   — Я позвоню, если вы не станете слушать, — ответила она, обдумав мое предложение.
   — Как я узнаю, что ты говоришь?
   — Я никогда еще не лгала вам, — сказала она с чувством, — потому что и вы ни разу не обманули меня даже для моей же пользы.
   В первый раз за все утро она улыбнулась. Думаю, и мне стоило улыбнуться, хотя утро было из рук вон плохим.
   Я отправился в большую изысканную ванную комнату с синими ковриками на полу и с удовольствием принял душ. Затем, разыскав в шкафчике среди косметики лезвие, побрился. На день у меня была запланирована целая серия важных встреч, но их еще надо было добиться.
   Стеллу я застал в комнате, на щеках ее гулял румянец.
   — Я позвонила домой. Думаю, нам не стоит завтракать, поедем прямо туда.
   — Мама очень волновалась?
   — Я разговаривала с папой. Он обвиняет вас. Извините меня.
   — Он прав, я виноват. Я должен был отправить тебя домой еще вчера ночью. Но мне необходимо было кое-что сделать.
   «Получить еще одного мертвеца», — с горечью подумал я.
   — Нет, это я виновата, — заговорила она. — Но я хотела наказать их за обман насчет Томми, меня и машины.
   — Я рад, что ты понимаешь это. Отец очень расстроен?
   — Очень. Он говорил даже о школе в «Проклятой лагуне». Но он, конечно, говорил не всерьез. — Однако тень пробежала по ее лицу.
   Через час мы ехали по направлению к Эль-Ранчо. Неожиданно для себя самого я свернул с шоссе на дорогу, ведущую к «Проклятой лагуне». Мы подъехали, машина прошла автоматическое устройство, ворота поднялись.
   — Вы не намерены оставить меня здесь? — тоненьким голоском спросила Стелла.
   — Конечно, нет. Мне надо задать вопрос одному человеку.
   — Лучше и не пытайтесь засадить меня сюда. Я убегу отсюда навсегда.
   — Могла бы придумать что-нибудь поновее.
   — Что мне еще остается делать, — проговорила она возбужденно.
   — Оставаться в безопасности дома со своими близкими. Ты еще слишком молода, чтобы жить самостоятельно. У тебя не такие уж плохие родители, возможно, они даже лучше, чем у многих других.
   — Вы не знаете их.
   — Я знаю тебя. Ты же не возникла из духа.
   Строгий сторож вышел из своей будки и заковылял к нам.
   — Доктора Спонти сейчас нет.
   — А миссис Маллоу?
   — Она здесь. Вы найдете ее внизу в Восточном корпусе, — он указал на здание с небольшими окнами.
   Оставив Стеллу в машине, я постучал во входную дверь Восточного корпуса. Спустя довольно продолжительное время мне открыла миссис Маллоу. На ней был все тот же форменный костюм, и от нее все так же попахивало джином.
   Она улыбнулась мне, как в прошлый раз, и отступила от солнечного света.
   — Мистер Арчер, не правда ли?
   — Как поживаете, миссис Маллоу?
   — Не задавайте мне этого вопроса по утрам. В любое другое время, когда я способна подумать над ответом. Сейчас я просто существую.
   — Хорошо, не буду.
   — Но вы приехали сюда не затем, чтобы справиться о моем здоровье?
   — Я хотел бы на несколько минут повидать Фреда Тандала.
   — Сожалею, — сказала она, — но мальчики на занятиях.
   — Это очень важно.
   — Вы хотите задать Фреду несколько вопросов?
   — Только один. Это не займет много времени.
   — Это будет что-нибудь страшное?
   — Думаю, нет.
   Она оставила меня в комнате отдыха и вышла в кабинет Патча, чтобы позвонить. Я блуждал глазами по запущенной неуютной комнате, представляя себе, что должен почувствовать мальчик, когда родители оставляют его здесь. В комнату возвратилась миссис Маллоу.
   — Фред сейчас освободится.
   Пока мы ждали, миссис Маллоу поведала мне историю своих брачных союзов, включая последний — с бутылкой. Затем в лучах солнца, ни один из которых, казалось, не дотрагивался до него, появился Фред. Он помешкал в дверях, ожидая, что ему скажут, в чем он провинился.
   Я встал и медленно подошел к нему.
   — Хэлло, Фред.
   — Хэлло.
   — Помнишь разговор, который был у нас на днях?
   — У меня с памятью все в порядке. — И добавил со своей мгновенно исчезающей улыбкой: — Вы — Лью Арчер Первый. Еще не нашли Тома?
   — Нет. Но, думаю, ты поможешь мне найти его.
   Он потер ботинок о косяк двери.
   — Я не знаю как.
   — Расскажи мне все, что знаешь. Одно я могу тебе твердо обещать: сюда его не вернут.
   — А что мне до этого? — спросил он безнадежно.
   Я не нашел ответа.
   — О чем я должен рассказать?
   — Мне кажется, ты кое-что утаил в прошлый раз. Но я не упрекаю тебя: ты ведь не знаком со мной с самого рождения. Конечно, ты мало меня знаешь и сейчас, но прошло три дня, а Тома еще нет.
   По лицу его я видел, что он слушает меня серьезно. Но долго оставаться серьезным он не мог и проговорил с едва уловимой иронией:
   — О'кей. Все расскажу, все выболтаю.
   — Я хочу спросить тебя вот о чем. Когда Том убежал отсюда в субботу ночью, не было ли определенного человека или места, куда он намеревался идти?
   Он быстро кивнул в знак согласия.
   — Да, думаю, что было.
   — Ты знаешь, куда он ушел?
   — Том не сказал, хотя говорил кое-что другое. О том, что нашел своего настоящего отца. — Голос мальчика прервался, он не мог совладать со своими чувствами. — Это большое дело, — добавил он.
   — Что он под этим подразумевал, Фред?
   — Он сказал, что его усыновили.
   — Это действительно так?
   — Не знаю. Многие здешние ребята склонны думать, что их усыновили. Мой терапевт говорит: это типичный фрейдистский семейный комплекс.
   — Как ты думаешь, Том серьезно это сказал?
   — Уверен, что да. — И снова лицо его стало серьезным, и я смог заметить глубоко спрятанную человеческую зрелость в этом, казалось бы, немного недоразвитом парне. — Он говорил, что не знал, кто он, пока не смог точно узнать, кто его отец. — Конец фразы он бросил как бы между прочим: — Я все время стараюсь забыть своего папашу.
   — Не сможешь.
   — Попробую.
   — Заинтересуйся чем-нибудь другим.
   — Здесь нет чего-нибудь другого.
   — Будет.
   — Когда?
   Миссис Маллоу прервала нас:
   — Вы все спросили, что хотели, мистер Арчер? Фреду следовало бы возвратиться в класс.
   Я спросил:
   — На сей раз ты ничего не утаил, Фред?
   — Нет, сэр. Честно. Мы ведь мало разговаривали.
   Мальчик направился к выходу, но у дверей вдруг обернулся и глубоким изменившимся голосом сказал мне:
   — Я хочу, чтобы вы были моим отцом.
   Он повернулся и скрылся в лучах солнечного света.
   Возвратившись в машину, я спросил Стеллу:
   — Том когда-нибудь говорил тебе, что он усыновленный?
   — Усыновленный? Этого не может быть.
   — Почему?
   — Не может быть, и все!
   Дорога огибала заросшее тростником болото. Черные с красными крыльями птицы пищали в тростнике, напоминая издаваемыми звуками скрип раскачивающегося сухого дерева. А может быть, и скрипку.
   — Кроме того, он похож на своего отца, — добавила Стелла после долгого молчания.
   Усыновленные дети бывают обычно похожи. Их даже подбирают с этой точки зрения.
   — Как это ужасно! Как это бесчеловечно! Кто сказал вам, что он приемный сын?
   — Он говорил об этом со своим приятелем по школе.
   — С девочкой?
   — С мальчиком.
   — Я уверена, что он это выдумал.
   — Он часто фантазировал?
   — Не часто, но бывало. У него было несколько очень смешных мыслей на эту тему. Он рассказывал мне прошлым летом, что, возможно, его подбросили эльфы. Представляете? Что они заменили им какого-то другого ребенка в больнице и что мистер и миссис Хиллман не настоящие его родители. — Она забралась на сиденье с ногами, подложила их под себя и резко повернулась ко мне. — Думаете, это может оказаться правдой?
   — Может быть. Случиться может все, что угодно.
   — Но вы же не верите в это!
   — Я не знаю, во что я верю, Стелла.
   — Вы — взрослый, — сказала она с чуть заметной насмешкой. — Вам полагается знать.
   Я оставил это без внимания. В полном молчании мы доехали до ворот Эль-Ранчо.
   — Интересно, — сказала Стелла, — что мой отец собирается сделать со мной? — Она смутилась и добавила: — Извините, что я впутала вас во все это.
   — Все в порядке.
   Джей Карлсон, которого я еще не видел и, надо сказать, не исключал встречи с ним, стоял перед дверью, когда мы подъехали. Это был упитанный моложавый мужчина с ясными, синими, как у Стеллы, глазами. Но сейчас он был буквально серый от злости. Его трясло.
   Из дома вышла Рея Карлсон, чья прическа напоминала сигнал бедствия, и направилась к машине. Муж шествовал позади и выглядел, как человек, который очень расстроен и не может этого скрыть. Женщина заговорила первой.
   — Что вы сделали с моей дочерью?
   — Охранял ее как только мог. Она провела ночь у моей хорошей знакомой. Сегодня утром я уговорил ее вернуться домой.
   — Я намерена тщательно проверить эту историю. Как зовут вашу предполагаемую знакомую?
   — Сюзанна Дрю.
   — Он говорит правду, Стелла?
   Она кивнула.
   — Ты что, не можешь говорить? — закричал отец. — Ушла на всю ночь и теперь даже разговаривать с нами не хочешь!
   — Не надо волноваться, папочка. Я виновата, что уехала в Лос-Анджелес, но... Он говорит правду...
   Отец не мог дождаться, когда она закончит фразу.
   — После того, что ты наделала, я имею полное право волноваться. Мы даже не знали, жива ли ты вообще!
   — Прости меня, папа. — Стелла опустила голову.
   — Ты жестокая, бесчувственная девчонка, — заявила мать. — Я теперь никогда не смогу тебе верить. Никогда.
   — Она не такая, миссис Карлсон.
   Ее муж резко обернулся ко мне:
   — Вас это не касается!
   Возможно, он даже хотел ударить меня, но не решился. Тогда он схватил за плечи Стеллу и начал трясти ее:
   — Ты соображаешь, что делаешь?!
   — Оставьте ее, мистер Карлсон.
   — Она — моя дочь!
   — Так и обращайтесь с ней, как с дочерью. Стелла провела трудную ночь.
   — Она провела трудную ночь? Что случилось?
   — Она старается вырасти, повзрослеть, несмотря на трудности и на то, что вы ей не очень-то помогаете.
   — Единственное, что ей нужно, это дисциплина. И я знаю, где она сможет ей научиться.
   — Если вы имеете в виду «Проклятую лагуну», то думаете совсем не о том. Стелла очень хорошая девочка, одна из лучших...