Макдональд Росс. Другая сторона доллара

   — Где находились в это время вы?
   — Работал здесь, в Лос-Анджелесе. У меня были заказы на фотографии в одном отеле.
   — "Барселона", — сказал я.
   — Совершенно верно. — Он замолчал, немного подавленный тем, что я знаю его жизнь. — Работы было не очень много, и у меня было свободное время, чтобы подрабатывать на стороне.
   — Я знаю, что Майкл и Кэрол тоже останавливались там.
   — Ненадолго. Как раз тогда, когда он сбежал с корабля и скрывался. Я предоставил им на пару недель свою комнату.
   — В свое время вы много сделали для своего брата.
   — Да. А он отплатил тем, что попытался обвинить меня в краже камеры. Есть еще одна сверхуслуга, которую я мог бы оказать ему.
   — Какая же?
   — Я мог утопить его в реке, когда он был еще ребенком. Это всем принесло бы пользу. Особенно Кэрол.
   — Почему она никак не могла оставить его?
   — Я думаю — не хотела. — Он тяжело вздохнул.
   — Они были женаты?
   Он помедлил с ответом.
   — Думаю, да. И она так же думала. Но я никогда не видел ни одной бумаги, которая бы доказывала это.
   — Позже они называли себя мистер и миссис Браун. Машина, которую он оставил у вас, зарегистрирована на имя Роберта Брауна.
   — Удивительно, как он достал ее. Остается предположить, что я еще буду вынужден вернуть машину старику.
   — Сначала ее осмотрит полиция.
   — Да, конечно. Им это понадобится.
   Мысль о полиции привела его в крайне подавленное состояние. Он замолчал. Я разглядел выражение его лица в свете фар встречной машины: он сидел, упершись подбородком в грудь. Казалось, все его тело сопротивляется неотвратимому движению навстречу полиции.
   — Вы знаете отца Кэрол? — наконец спросил я.
   — Я встречал мистера Брауна. Он настраивал Майкла против меня. Бог знает, что он теперь будет думать обо мне после смерти Кэрол и всего этого...
   — Но ведь вы не ваш брат, Гарольд. Вы не можете обвинять себя в том, что сделал он.
   — Тут есть и моя вина.
   — В смерти Кэрол?
   — Да, и в этом тоже. Но я имел в виду похищение. Не предполагая именно такого поворота событий, все-таки это я подсказал ему идею похищения.
   — Как это произошло?
   — Я не хочу говорить об этом.
   — Возьмите себя в руки, Гарольд. Вам, по-видимому, просто хочется выбросить это из памяти.
   — Не знаю. Все в голове перепуталось.
   У меня не было возможности распутать это. На него напало какое-то непреодолимое упрямство. Остаток пути он проехал молча.
   Я доставил Гарольда и пятьсот долларов лейтенанту Бастиану, который ждал меня в своем кабинете в полицейском участке, и отправился в первый попавшийся отель.

Глава 14

   В девять часов утра, еще ощущая во рту вкус кофе, я снова открыл дверь в кабинет лейтенанта. Он ждал меня.
   — Вы совсем не спали? — спросил я.
   — Нет, подремал немного. Вы провели активных двадцать четыре часа. Должен поблагодарить вас за то, что вы отыскали его брата. Его показания очень важны, особенно если это дело попадет в суд.
   — У меня есть еще кое-что для вас.
   Но Бастиан еще не закончил речи:
   — Я просил шерифа платить вам двадцать долларов в день плюс десять центов за каждую милю, которую вы проедете, если будете подчиняться нашему управлению.
   — Благодарю, но это может подождать. Вы доставите мне больше удовольствия, попросив Ралфа Хиллмана финансировать меня.
   — Этого я не могу, Арчер.
   — Расскажите ему о сути дела. Я потратил несколько сот долларов из собственного кармана и привез результаты.
   — Может быть, если представится такая возможность. — Он резко изменил тему разговора. — Патологоанатом, который делал вскрытие миссис Браун, обнаружил кое-что, что может заинтересовать вас. Действительной причиной смерти была колотая рана в сердце. Она была нанесена под грудью, поэтому ее сначала не заметили.
   — Да, интересно. Это может снять вину с Харлея.
   — Не понимаю почему. Он избил ее, а потом зарезал.
   — У вас есть это оружие?
   — Нет. Доктор говорит, что это был отличный клинок, тонкий, но довольно широкий, очень острый. По словам доктора, «он вошел в нее, как в масло». — Это сравнение не доставило ему удовольствия. Лицо его было жестко. — Теперь рассказывайте то, что хотели.
   Я показал Бастиану клочок черной пряжи и рассказал, где нашел его. Он прямо выразил свое отношение к этому:
   — В багажнике, а? Боюсь, это выглядит не слишком многообещающим для мальчика. В последний раз его видели одетым в черный свитер. Убежден, его вязала мать. — Он рассмотрел обрывок пряжи под увеличительным стеклом. — Миссис Хиллман может нам это подтвердить.
   Он положил кусочек пряжи в папку, затем поднял телефонную трубку и договорился о свидании с Хиллманами в их доме в Эль-Ранчо — свидании для нас обоих.
   Мы ехали в двух машинах в утреннем тумане. В нескольких шагах от дома Хиллмана какой-то человек в штатском вышел из едва видимых в тумане кустов и махнул нам рукой.
   Миссис Перес, одетая в черное платье, пригласила нас в зал для приемов. Из комнаты, в которой находился бар, вышел Хиллман. Его движения были сомнамбулическими и точными, будто им управляла какая-то внешняя сила. Глаза его все еще лихорадочно поблескивали.
   Он пожал руку Бастиану и, после некоторого раздумья, мне.
   — Пройдемте в гостиную, джентльмены. Хорошо, что вы приехали сюда. Эллен просто не в силах выехать в город. Мне с трудом удается заставить ее поесть.
   Она сидела на диванчике у окна. Ясный утренний свет с какой-то жестокостью высветил ее бледное, иссохшее лицо. С момента первого звонка в понедельник утром прошло два полных дня и две ночи. Она выглядела так, словно каждая минута из этих сорока восьми часов оставила зарубку на ее теле и в ее памяти. Часть красного вязанья, лежавшая около нее, так и не увеличилась с того времени, когда я видел ее в последний раз.
   Она заставила себя слегка улыбнуться и, протянув к Бастиану руку, проговорила:
   — Ралф сказал, что вы хотели что-то показать мне.
   — Да. Это кусочек пряжи, который мог быть вырван из свитера вашего мальчика. Но, может быть, и нет.
   — Из черного свитера, который я сама вязала ему?
   — Может быть. Мы хотим узнать, не опознаете ли вы шерсть?
   Он подал ей папку с вещественным доказательством. Она прочитала надпись и внимательно рассмотрела клочок ткани, затем отложила папку в сторону, резко поднялась и вышла из комнаты. Хиллман пошел было за ней, но остановился, беспомощно опустив руки, и стоял так до тех пор, пока она не вернулась.
   В руках у нее была большая корзинка. Сев на диван, она порылась в ее содержимом и достала оттуда клубки разноцветной шерсти. Вдруг ее нервно двигавшиеся руки замерли, вынув наполовину использованный клубок черной шерсти.
   — Вот что осталось после того, как я закончила свитер Тома. Мне кажется, это та же самая шерсть. Что скажете вы?
   Бастиан оторвал от клубка кусок нити и сравнил ее с той, что лежала в папке. Отвернувшись от окна, он сказал:
   — Специальное исследование покажет, идентичны ли они. Мы можем установить это только под микроскопом.
   — Если они окажутся идентичными, тогда что?
   — Я предпочитаю ничего не говорить, пока не буду иметь результаты экспертизы.
   Хиллман взял Бастиана под руку и потряс его.
   — Не мучайте меня, лейтенант.
   Бастиан освободил руку и отступил назад. Вокруг носа и рта легли побелевшие морщины. Глаза были мрачны.
   — Хорошо, я расскажу вам то, что знаю. Этот кусочек пряжи нашел мистер Арчер. Он был зажат в замке багажника автомашины. Это та самая машина, в которой уехал подозреваемый в похищении вашего сына Харлей.
   — Вы считаете, что Том находился в багажнике?
   — Может быть.
   — Но он не стал бы этого делать, если бы... — Губы его бесшумно двигались, но он не произнес ни слова. — То есть вы подозреваете, что он был мертв?
   — Возможно. Мы еще не пришли ни к какому заключению.
   Здесь наше внимание привлекла Эллен Хиллман. Сдавленным голосом, таким, как у ребенка или старухи, она произнесла:
   — Я не хочу... Я не опознала вашу...
   — Но этот факт еще не подтверждает смерть, миссис Хиллман.
   — Тогда я не желаю слышать никаких фактов. Это ожидание и так ужасно, даже без этих утонченных мучений.
   Хиллман нагнулся и пытался успокоить ее:
   — Это невежливо, Эллен. Лейтенант Бастиан пытается помочь нам.
   Он уже говорил то же самое и обо мне. Это вызвало у меня странное ощущение, что время повторяет само себя и что так и будет до бесконечности, как в аду.
   — Он выбрал для этого странный способ, — продолжала она. — Посмотри, что он наделал. Все клубки валяются на полу.
   Она стала поддавать их своими худыми ногами. Хиллман встал на колени, чтобы собрать клубки, но она продолжала раскидывать их, не обращая внимания на его бесполезные усилия.
   Бастиан поднял папку и повернулся ко мне:
   — Нам лучше уйти.
   Никто не возразил. Хиллман проводил нас в холл.
   — Пожалуйста, извините нас. Мы не в себе. Вам действительно больше нечего мне сказать?
   Бастиан холодно ответил ему:
   — Мы еще не пришли к определенному заключению, чтобы об этом можно было говорить.
   — Но вы думаете, что Том мертв?
   — Боюсь, что да. Мы узнаем больше, когда изучим содержимое багажника в машине. Извините, мистер Хиллман, но сейчас у меня нет времени для дальнейших объяснений.
   — У меня есть время, — сказал я.
   Первый раз за все это утро Хиллман посмотрел на меня не только как на козла отпущения.
   — Вы хотите рассказать мне, что последует дальше?
   — Да, насколько мне это известно.
   — Что ж, тогда я оставлю вас, — сказал Бастиан.
   Через минуту я услышал шум отъезжающей машины.
   Хиллман направил миссис Перес к жене, затем повел меня в ту часть дома, где я еще не был. Мы спустились вниз по старинному коридору, напоминающему тоннель, и попали в просторную студию. Две отделанные дубовыми панелями стены были уставлены книгами, в основном в кожаных переплетах. Все это выглядело так, будто Хиллман купил целую библиотеку или получил ее в наследство. В третьей стене было огромное глубокое окно, открывающее вид на отдаленный океан.
   Четвертая стена была увешана многочисленными фотографиями в рамках. На одной из них был запечатлен Дик Леандро — руки на штурвале, за спиной волнующееся море, по которому несется управляемая им яхта. На другой — группа морских летчиков на взлетной палубе авианосца. С правой стороны группы я увидел Хиллмана, еще молодого. Были снимки, сделанные и на берегу, и на корабле. Эскадрилья торпедоносцев времен второй мировой войны. На одном из фото авианосец был снят с очень высокой точки, так что казался крохотной щепкой.
   Видимо, Хиллман с какой-то целью привел меня в эту особенную комнату, к этим стенам. Мы пришли к одной и той же мысли одновременно, и фотография авианосца послужила катализатором.
   — Это был мой последний корабль, — сказал Хиллман. — Я командовал им за несколько недель до конца.
   — За несколько недель до конца войны?
   — Нет, за несколько недель до его конца. А война продолжалась еще долго. Мы шли из Даго через канал к Бостону и подорвались на мине. — Его голос стал теплым и прочувствованным. Он мог бы так говорить о смерти любимой женщины.
   — Это, случайно, был не «Перри Бей»?
   — Да. — Он бросил на меня быстрый взгляд. — Вы слышали о нем?
   — Прошлой ночью. Вот теперь все и сходится, мистер Хиллман. Имя Майкл Харлей говорит вам о чем-нибудь?
   — Боюсь, вы меня сбиваете. Разве вы упоминали ранее это имя? Вы говорили о Гарольде Харлее. — Глаза его стали туманными.
   — Это было не то имя. Гарольд — брат Майкла, и именно с ним я разговаривал минувшей ночью. Он сказал мне, что Майкл служил на «Перри Бей».
   Хиллман медленно кивнул.
   — Я помню Майкла Харлея. Есть причина, чтобы помнить. Он доставил мне много неприятностей. В конце концов я был вынужден распорядиться списать его с корабля.
   — За то, что он украл фотокамеру.
   Он долго и внимательно смотрел на меня.
   — Вы тщательно подготовили домашнее задание, мистер Арчер. На самом деле мы просто отпустили его, потому что он не был достоин доверия. Его могли отправить в Портсмут за кражу дорогостоящей камеры. — Он стоял спиной к креслу и вдруг сел в него так неожиданно, словно прошлое ударило его. — Теперь, спустя почти восемнадцать лет, ему удалось украсть моего сына.
   Я стоял у окна, ожидая, пока он сам осознает это неожиданное совпадение. Хотя это не было совпадением в обычном смысле слова. Харлей в свое время находился под властью Хиллмана и, возможно, имел причину ненавидеть его. Эту ненависть я и услышал в его голосе, когда он разговаривал в понедельник с Хиллманом.
   Туман над океаном рассеивался, то открывая голубые просветы, то вновь закрывая их. И тогда все снова становилось серым. Хиллман подошел к окну и встал у меня за спиной. Я повернулся. Лицо его уже было спокойнее, если не считать неистового блеска глаз.
   — Когда я думаю, что этот человек сделал мне... — он не договорил. — Расскажите все остальное, Арчер. Все, что вы знаете.
   Я выполнил его просьбу. Он слушал меня так, словно я был оракулом, предсказывающим будущее. Мне показалось, особенно он заинтересовался убитой женщиной, Кэрол, и я спросил, не встречал ли он ее когда-нибудь.
   Он покачал головой.
   — Я не знал, что Харлей был женат.
   — Женитьба не была легальной. Но была.
   — У Харлея были дети?
   — По крайней мере, один.
   — Как мог человек, имеющий собственного ребенка... — он не закончил мысль, другая пришла в его возбужденную голову. — Во всяком случае, это разрушает версию, что Том был связан с этой женщиной.
   — Вовсе не обязательно. Харлей мог использовать ее в качестве приманки.
   — Но это же фантастика! Женщина должна была годиться ему в матери!
   — Вовсе нет. Она была нестарой. Она родилась приблизительно в 1930 году.
   — И вы серьезно предполагаете, что Тома связывали с ней какие-то отношения?
   — В данных обстоятельствах это риторический вопрос, мистер Хиллман.
   Он медленно повернул ко мне голову патриция. Прошедшие дни придали его лицу какие-то скульптурные черты.
   — Вы говорите, что Том мертв.
   — Это еще не факт. Но есть большая вероятность.
   — Если мальчик жив, может быть, он теперь вернется домой?
   — Нет, если его насильно увезли отсюда.
   — Есть ли основания предполагать, что он жив?
   — Ничего точного, только некоторые факты, позволяющие надеяться. Его видели с этой женщиной в воскресенье. И он был свободен. И потом, он же убежал из этого места.
   — Из школы в «Проклятой лагуне». Не от нас.
   — Он может подумать, что если вернется, вы вновь его туда отдадите.
   — Господи Боже! Никогда в жизни!
   — Вы это уже сделали однажды!
   — Надо мной довлели обстоятельства.
   — Какие?
   — Нет необходимости углубляться в них. Как вы сказали, это риторический вопрос.
   — Он не делал попыток к самоубийству?
   — Нет.
   — А к убийству?
   — Конечно, нет... — Он торопливо переменил тему. — Мы не должны терять времени на разговоры. Если Том жив, его надо найти. Харлей — единственный человек, который должен знать, где Том. Вы говорили, что он на пути в Неваду?
   — Возможно, уже там.
   — А почему вы не там? Я мог бы отправить вас самолетом. Вам следовало бы его нанять.
   Я объяснил Хиллману, что это потребует денег, а я и так ради него потратил уже немало.
   — Простите, я этого не учел...
   Он подписал чек на две тысячи долларов и протянул мне. Я мог возвращаться к делам.

Глава 15

   На полдороге к шоссе меня ожидала Стелла в своей синей куртке с капюшоном. На шее у нее висел тяжелый бинокль. Лицо похудело, словно она давно ничего не ела, в нем не было ни кровинки. Когда я остановил машину, она без приглашения села рядом со мной.
   — Я ждала вас.
   — При помощи полевого бинокля?
   Она кивнула.
   — Я рассматривала каждого, кто входит или выходит от Томми. Мама думает, что я наблюдаю за птицами. Она разрешает мне это, так как мне надо изучать птиц для уроков по биологии, которые будут в следующем году. Только все птицы так похожи друг на друга, что за ними очень тяжело наблюдать.
   — Так же, как и люди.
   — Нет. — Она наклонилась ко мне, и ее маленькая грудь доверительно коснулась моего плеча. — Знаете что, мистер Арчер? Сегодня утром Томми пытался мне позвонить, я почти уверена в этом.
   — Расскажи, как это было.
   — Рассказывать-то, в общем, нечего. Трубку подняла мама, и Томми не стал говорить. Он ожидал, что подойду я. — Глаза ее прямо светились надеждой.
   — Почему ты думаешь, что это Томми?
   — Это он. Он звонил без пяти восемь. Он всегда звонил мне в это время по утрам. Обычно он заезжал за мной и подвозил к школе.
   — Да, это не слишком весомо, Стелла. Более похоже на то, что кто-то просто неправильно набрал номер.
   — Нет, я уверена, что это был Томми. И что он позвонит опять.
   — Почему он позвонил тебе, а не родителям?
   — Наверное, он боится звонить им. У него, должно быть, серьезные неприятности.
   — Так или иначе, но неприятности есть.
   Я пытался просто умерить ее восторженность, а получилось, что перепугал ее.
   — Вы что-нибудь нашли? — спросила она упавшим голосом.
   — Ничего определенного. Мы движемся по следам похитителей. Вот и сейчас мне необходимо ехать.
   Взглядом она удержала меня.
   — Значит, его действительно похитили? Он не пришел к ним по собственной воле?
   — Может быть, в первое место он пришел сам. Кстати, Томми никогда не упоминал женщину по имени Кэрол?
   — Ту, которую убили?
   — Да.
   — Никогда. А что? Он разве знал ее?
   — И очень хорошо.
   Она с сомнением покачала головой.
   — В это я не верю.
   — Но от этого правда не перестает быть правдой, Стелла. Тебе не приходилось видеть их вместе?
   Я достал свою коллекцию фотографий и выбрал ту, которую Гарольд Харлей сделал в сорок пятом году. Девушка изучила снимок и сказала с легкой дрожью в голосе:
   — Она... Она очень красивая. И ненамного старше меня.
   — Она была такой, когда ее фотографировали. Но это было довольно давно, и на этот счет ты можешь быть спокойна.
   — Я никогда ее не видела. Я уверена в этом. — Она угрюмо посмотрела на меня. — И Томми ни слова не говорил о ней. А вообще-то в людях очень сложно разобраться.
   Она передала мне фотографию таким жестом, словно та жгла ей руки.
   В этот момент в дубовой роще раздался такой треск, как будто бежала лосиха, у которой отнимали лосенка. Это была мать Стеллы. Ее красивые рыжие волосы были растрепаны, а в лице от тревоги за Стеллу появились какие-то мужские черты. Она заметила Стеллу и обежала машину, чтобы оказаться с ее стороны. Стелла подняла стекло и закрыла двери на замок.
   Костяшками пальцев Рея Карлсон постучала в стекло.
   — Выходи немедленно. Ты думаешь о том, что делаешь?
   — Разговариваю с мистером Арчером.
   — Ты с ума сошла! Хочешь погубить себя?
   — По правде говоря, мне все равно, что со мной будет.
   — Ты не имеешь права так разговаривать, неблагодарное существо!
   — Неблагодарное? А за что я должна быть благодарна?
   — Я дала тебе жизнь! Я и папа дали тебе все!
   — Мне не надо всего. Мне надо, чтобы ты оставила меня в покое, мама.
   — Нет. Выйди оттуда.
   — Не выйду.
   — Надо выйти, — сказал я.
   Стелла посмотрела на меня так, будто я изменил ей, став заодно с ее врагами.
   — Она — твоя мать, — сказал я. — Ты младше и должна подчиниться ей, а то меня могут обвинить в содействии малолетнему нарушителю.
   — Вас?
   — Такова ситуация.
   Эти слова подействовали на нее. Она даже подарила мне полуулыбку. Затем открыла дверцу и вышла из машины. Я тоже вышел и, обойдя машину, подошел к ним. Рея Карлсон посмотрела на меня так, словно я собирался на нее наброситься.
   — Успокойтесь, миссис Карлсон. Ничего не случилось.
   — О! Откуда вы знаете?
   — Я знаю, что Стелле нет никакого вреда от того, что я побыл с ней рядом. Могу я задать вам один вопрос?
   Она смешалась.
   — У меня нет желания отвечать на него.
   — Вы подошли сегодня утром к телефону. Это был местный вызов или междугородный?
   — Не знаю. Большинство наших междугородных разговоров подключаются через автомат.
   — Как происходил разговор?
   — Я сказала «алло».
   — Я имел в виду, что вы услышали?
   — Там не сказали ни слова.
   — Но вы уверены, что там кто-то был?
   — Да. Но, несомненно, не сын Хиллмана. Просто какая-то дурацкая ошибка при соединении. У нас они постоянно.
   — А я говорю, что это был Томми, — сказала Стелла. — Я знаю это.
   — Не верьте ей. Она всегда все делает наоборот.
   — Неправда.
   — Нет, делаешь.
   Я встал между ними.
   — Ваша дочь очень хорошая девушка и уже почти взрослая. Пожалуйста, попытайтесь это понять и относиться к ней мягче.
   — Что вы знаете о матерях и дочерях? — с презрением в голосе спросила миссис Карлсон. — И вообще кто вы такой?
   — Я с войны работаю частным детективом. За это время я сделал несколько очень простых выводов о человеческой природе, и у меня развился инстинкт на хороших людей. Таких, как Стелла.
   Стелла залилась краской смущения. Ее мать, ничего не понимая, смотрела на меня.
   В зеркальце заднего обзора, когда я отъехал, было видно, как они шли по направлению к дому по разным сторонам улицы.
   Приехав в банк получать по чеку и ставя свою подпись, я заметил приписку Хиллмана: «Мистеру Арчеру, с благодарностью». Это было слабой попыткой загладить вину, но я почувствовал некоторое удовлетворение, представив, как покрылось бы пятнами лицо Спонти, узнай он об этом.
   Это придало мне силы. Настроение было отличное. Следуя какому-то предчувствию, я поехал в Лонг-Бич, к Гарольду Харлею. Предчувствие не обмануло: дверь открыла Лилла.
   На ней был фартук, в руках пыльная тряпка, грудь тяжело вздымалась. Лилла не была приятной женщиной, но, видимо, была большой оптимисткой.
   — Вы один из них? — спросила она.
   — Да. Я думал, вы ушли от Гарольда.
   — Я действительно уходила. Но решила вернуться.
   — Очень за него рад. Ему понадобится ваша поддержка.
   — Да? — Голос ее стал мягким и приятным. — Что произошло с Гарольдом? Они посадили его, а ключи выбросили?
   — Нет, если я смогу помочь ему.
   — Вы из ФБР?
   — Я вольный стрелок.
   — Удивительно. Они пришли сегодня утром и забрали машину. Теперь ни Гарольда, ни машины. В следующий раз они заберут дом, и я останусь без крыши над головой. И заберут также все, что есть на счету его паршивого братца. Это уж точно.
   — Все станет на свои места. Спасение Гарольда — говорить только правду.
   — А правда в том, что братец прибрал его к рукам.
   Так всегда и было. Майкл все еще... — Она приложила палец к губам и с испугом посмотрела на меня.
   — Что «Майкл все еще», миссис Харлей?
   Она выглянула и осмотрела грязную улицу. Потом потянула меня за рукав.
   — Войдите, пожалуйста. Мы, может быть, сможем сделать одно дело.
   Я переступил шланг пылесоса, лежащий у порога.
   — Я убирала. Надо же что-то делать. А то я все время обо всем этом думаю...
   — Надеюсь, Гарольд очень скоро вернется и сможет сам все оценить. Очень скоро.
   — Да. Скажите, для него лучше, если я помогу вам поймать его брата?
   — Определенно.
   — А вы поможете Гарольду?
   — Не могу обещать точно, но постараюсь.
   — Почему не можете?
   — Я только следователь. Но Майкл нам действительно нужен. Вы знаете, где он?
   Она долго молча и неподвижно смотрела на меня, потом кивнула.
   — Я знаю, где он был в три часа сегодня ночью. — Большим пальцем она указала на телефон. — Он звонил сюда из Лас-Вегаса. Ему нужен был Гарольд. Я сказала, что не знаю, где он, так как пришла домой прошлой ночью, а его уже не было.
   — Вы уверены, что звонил именно Майкл?
   — Конечно, больше некому. Я знаю его голос. Он не первый раз звонит сюда, все время выманивает у Гарольда деньги, заработанные нелегким трудом.
   — Он просил денег и на этот раз?
   — Совершенно верно. Я должна перевести ему пятьсот долларов на офис «Вестерн Юнион» в Лас-Вегасе.
   — Но у него было с собой двадцать тысяч.
   Лицо ее сразу же стало непроницаемым.
   — Об этом я ничего не знаю. Знаю только то, что он говорил. Ему нужны деньги, и я должна перевести их, пять сотен, которые он обязан выплатить в двадцать четыре часа. Я сказала ему, что с удовольствием посмотрела бы на то, как он будет гореть в аду. Он опять играл.
   — Похоже на то.
   — Он сумасшедший игрок, — сказала она. — Ненавижу игроков.
   Я позвонил в Рено в агентство Вальтера. Филлис, жена и партнер Арни, сказала мне, что он вылетел в Лас-Вегас первым самолетом. Двухдверный «плимут» Гарольда Харлея был обнаружен в одном из мотелей на Вегас-стрит.
   Через два часа самолет доставил меня в Лас-Вегас, и вскоре я сидел в мотеле в комнате нового владельца «плимута», где уже находился Арни. Этого человека звали Флетчер. По его словам, он был из Финикса, штат Аризона, но по выговору был похож на техасца. На нем был костюм западного денди, туфли на высоком каблуке, пояс с красивой серебряной пряжкой и аметист вместо галстука. На одной из кроватей лежало женское белье. Женщина — как сообщил мне Арни — принимала ванну. И мы ее так и не увидели.
   Мистер Флетчер был крупный, самоуверенный и на вид довольно грубый человек. Его лицо, очевидно, некогда достаточно аккуратно вырезанное из гранита, сейчас уже несло на себе результат 55-летнего воздействия погодных условий.