– Садись со мной рядом и ты узнаешь меня лучше, малышка Флори. Милое имя для милой девочки. Кто-нибудь говорил тебе, Флори, что твой рот похож на цветок?
– И говорун же вы, мистер Десмонд!
– А, называй меня Джулиан. И подвигайся поближе. Но предупреждаю тебя, что это небезопасно. Когда рядом со мной будет огромное, удивительное, прекрасное и так далее, я могу откусить от него кусочек, предупреждаю тебя.
– Вы что, голодны?
Я услышал возню и скрип диванчика, на который перебралась Флори.
– А я вот, Джулиан, очень голодна. Я бы охотно что-нибудь съела.
– Я собираюсь съесть тебя, – проговорил Макс приглушенным голосом. Но вначале не мешает тебя немного подкормить, да? Бифштекс и что-нибудь выпить, так? А потом, кто знает? Кьен сабе, так вы говорите?
– Я говорю только по-английски, – строго заметила Флори.
Установив это обстоятельство, она смягчилась.
– Бифштекс – очень хорошо, Джулиан. Ты веселый парень.
Макс подозвал официантку. Та подошла – худенькая, с крашеными хной волосами, семенящая на изящных ножках.
– Что будете?
– Бифштекс для маленькой леди. Сам я уже обедал.
– Подождите-ка, ведь вы пьете шерри?
– Очень сухое шерри, – сказал Хэйс.
– Конечно, очень сухое.
Официантка отвернулась и бросила куда-то в сторону:
– Можно даже в порошке.
– Для меня «александер», – заявила брюнетка.
– Конечно, малышка, пей на здоровье.
Но в голосе его промелькнула нотка: «можно было бы и подешевле».
С улицы вошла женщина и быстро двинулась вдоль кабин. Ее черное пальто с широкими плечами вилось за ней, не поспевая за ее энергичными движениями. Она меня не заметила, но я увидел ее и выпрямился на своем диванчике. Она остановилась возле Хэйса и Флори. Ее голубые глаза холодно сверкали на фарфоровом лице.
– Хелло, миссис Беннинг. Вы хотите меня видеть?
Голос Флори был тихим и тонким.
– Вы не закончили работу. Идите и заканчивайте ее сейчас.
– Я сделал свою работу, миссис Беннинг. Сделала все, что вы сказали.
– Вы хотите со мной спорить?
– Нет, но сегодня суббота. Я имею право на субботний вечер. Когда же еще развлекаться?
– Хорошенькое развлечение! Вы занимаетесь болтовней о моих делах с грязной ищейкой!
– Что такое? Прошу прощения, леди... – сказал Хэйс.
– Я вам не леди. Вы идете, Флори?
Голос женщины был тихим, но пульсировал, как перегруженная электроцепь.
– Надеюсь, ничего дурного не случилось? – быстро проговорила официантка за ее спиной.
Миссис Беннинг повернулась и посмотрела на нее. Я не смог перехватить этот взгляд, поскольку она стояла ко мне спиной. Официантка попятилась, прижимая, как щит, меню к груди.
Хэйс встал. Ростом он был ниже женщины.
– Я не знаю, кто вы, леди, но должен сказать, что вы не имеете права приставать при всех к моей девушке.
Он старался придать лицу твердость, но когда его быстрый взгляд встретился с ее взглядом, он отвел глаза.
Она наклонилась к нему и тихо проговорила звенящим монотонным голосом:
– Я знаю, кто вы. Я видела, как вы следили за домом. Слышала, как вы говорили с Флори по телефону. Предупреждаю вас: держитесь подальше от нее, а особенно от меня.
– Флори имеет право иметь друзей.
Хэйс старался держаться светским человеком, но это плохо подходило к данному моменту.
– Что же касается вас, миссис Беннинг, если вы так себя называете, я не собираюсь вас задевать и не собираюсь заводить с вами знакомство.
Она рассмеялась ему прямо в лицо.
– Вам бы никогда не представился такой случай, бедняга. А теперь возвращайтесь в свою нору. Если я когда-нибудь еще увижу вас, то прибью палкой, как крысу. Идем, Флори.
Флори сидела, опустив голову и положив руки на стол, испуганная и угрюмая. Миссис Беннинг взяла ее за руку и заставила встать. Флори не сопротивлялась. Волоча ноги, она последовала за миссис Беннинг к двери. Возле входа стояло такси. Когда я вышел на улицу, оно уже умчалось и затерялось в потоке машин.
У меня было дурное предчувствие, что история повторяется в каких-то деталях. Это предчувствие усилилось, когда Хэйс подошел ко мне и тронул меня за руку. Он дотрагивался до людей при каждом удобном случае. Это возвышало его в собственных глазах, делая членом достойной расы.
– Иди, пей свою отраву, – сказал я.
Испещренный прожилками нос выступал на его бледном лице.
– Да, я видел тебя там. Думал, ты хочешь перебежать мне дорогу, мальчик, и с горя решил развлечься со свеженькой мексиканской конфеткой.
– Порасспросить ее, хочешь ты сказать?
– Ты меня недооцениваешь. Я давно уже вытянул все у Флори! Женщины не могут устоять против меня, малыш. Хотел бы я знать, чем это я на них так действую?
Увлеченный самохвальством, он чересчур активно работал своим подвижным ртом.
– Что за подача, Макс?
– Игры не будет, Арчер. У тебя был шанс войти в игру, а теперь все.
Ты не пожелал обо мне позаботиться, а теперь я не могу.
– Хочешь, чтобы тебя упрашивали?
– Вовсе нет. Не трогай меня, а то я закричу.
Он самодовольно покосился на текущую мимо толпу, словно рассчитывал на чью-то поддержку.
– Ты меня плохо знаешь, – возразил я. – Такими методами я не действую.
– Я знаю тебя достаточно хорошо, – ответил он. – Ты уже дал мне тычка.
– Забудь об этом. Какая здесь связь с тем парнем, который исчез в Эройо-Бич?
– Еще раз говорю тебе, мальчик, оставь это.
Он прислонился к краю витрины.
– Я должен тебе что-то дать и ничего взамен не получить. А мне пришлось здорово покрутиться.
Он вытер лицо носовым платком, запачканным губной помадой.
– Я ничего не пытаюсь от тебя получить, Макс.
– Тогда все в порядке.
Он пошел прочь.
– Люси мертва, – сказал я.
Это его остановило.
– Что ты сказал?
– Сегодня днем Люси перерезали горло.
– Ты просто морочишь мне голову.
– Сходи в морг и посмотри сам. И если не хочешь рассказать мне, что знаешь, то расскажи это фараонам.
– Может быть, так я и сделаю.
Его глаза светились, как подсвеченные изнутри агаты.
– Ну что ж, еще раз спокойной ночи.
Он пошел, пару раз украдкой обернулся и слился с текущей к северу толпой пешеходов. Мне хотелось двинуться вслед за ним и вытрясти из него правду. Но я только что заявил, что такими методами не действую, а слово нужно держать.
Глава 10
Глава 11
– И говорун же вы, мистер Десмонд!
– А, называй меня Джулиан. И подвигайся поближе. Но предупреждаю тебя, что это небезопасно. Когда рядом со мной будет огромное, удивительное, прекрасное и так далее, я могу откусить от него кусочек, предупреждаю тебя.
– Вы что, голодны?
Я услышал возню и скрип диванчика, на который перебралась Флори.
– А я вот, Джулиан, очень голодна. Я бы охотно что-нибудь съела.
– Я собираюсь съесть тебя, – проговорил Макс приглушенным голосом. Но вначале не мешает тебя немного подкормить, да? Бифштекс и что-нибудь выпить, так? А потом, кто знает? Кьен сабе, так вы говорите?
– Я говорю только по-английски, – строго заметила Флори.
Установив это обстоятельство, она смягчилась.
– Бифштекс – очень хорошо, Джулиан. Ты веселый парень.
Макс подозвал официантку. Та подошла – худенькая, с крашеными хной волосами, семенящая на изящных ножках.
– Что будете?
– Бифштекс для маленькой леди. Сам я уже обедал.
– Подождите-ка, ведь вы пьете шерри?
– Очень сухое шерри, – сказал Хэйс.
– Конечно, очень сухое.
Официантка отвернулась и бросила куда-то в сторону:
– Можно даже в порошке.
– Для меня «александер», – заявила брюнетка.
– Конечно, малышка, пей на здоровье.
Но в голосе его промелькнула нотка: «можно было бы и подешевле».
С улицы вошла женщина и быстро двинулась вдоль кабин. Ее черное пальто с широкими плечами вилось за ней, не поспевая за ее энергичными движениями. Она меня не заметила, но я увидел ее и выпрямился на своем диванчике. Она остановилась возле Хэйса и Флори. Ее голубые глаза холодно сверкали на фарфоровом лице.
– Хелло, миссис Беннинг. Вы хотите меня видеть?
Голос Флори был тихим и тонким.
– Вы не закончили работу. Идите и заканчивайте ее сейчас.
– Я сделал свою работу, миссис Беннинг. Сделала все, что вы сказали.
– Вы хотите со мной спорить?
– Нет, но сегодня суббота. Я имею право на субботний вечер. Когда же еще развлекаться?
– Хорошенькое развлечение! Вы занимаетесь болтовней о моих делах с грязной ищейкой!
– Что такое? Прошу прощения, леди... – сказал Хэйс.
– Я вам не леди. Вы идете, Флори?
Голос женщины был тихим, но пульсировал, как перегруженная электроцепь.
– Надеюсь, ничего дурного не случилось? – быстро проговорила официантка за ее спиной.
Миссис Беннинг повернулась и посмотрела на нее. Я не смог перехватить этот взгляд, поскольку она стояла ко мне спиной. Официантка попятилась, прижимая, как щит, меню к груди.
Хэйс встал. Ростом он был ниже женщины.
– Я не знаю, кто вы, леди, но должен сказать, что вы не имеете права приставать при всех к моей девушке.
Он старался придать лицу твердость, но когда его быстрый взгляд встретился с ее взглядом, он отвел глаза.
Она наклонилась к нему и тихо проговорила звенящим монотонным голосом:
– Я знаю, кто вы. Я видела, как вы следили за домом. Слышала, как вы говорили с Флори по телефону. Предупреждаю вас: держитесь подальше от нее, а особенно от меня.
– Флори имеет право иметь друзей.
Хэйс старался держаться светским человеком, но это плохо подходило к данному моменту.
– Что же касается вас, миссис Беннинг, если вы так себя называете, я не собираюсь вас задевать и не собираюсь заводить с вами знакомство.
Она рассмеялась ему прямо в лицо.
– Вам бы никогда не представился такой случай, бедняга. А теперь возвращайтесь в свою нору. Если я когда-нибудь еще увижу вас, то прибью палкой, как крысу. Идем, Флори.
Флори сидела, опустив голову и положив руки на стол, испуганная и угрюмая. Миссис Беннинг взяла ее за руку и заставила встать. Флори не сопротивлялась. Волоча ноги, она последовала за миссис Беннинг к двери. Возле входа стояло такси. Когда я вышел на улицу, оно уже умчалось и затерялось в потоке машин.
У меня было дурное предчувствие, что история повторяется в каких-то деталях. Это предчувствие усилилось, когда Хэйс подошел ко мне и тронул меня за руку. Он дотрагивался до людей при каждом удобном случае. Это возвышало его в собственных глазах, делая членом достойной расы.
– Иди, пей свою отраву, – сказал я.
Испещренный прожилками нос выступал на его бледном лице.
– Да, я видел тебя там. Думал, ты хочешь перебежать мне дорогу, мальчик, и с горя решил развлечься со свеженькой мексиканской конфеткой.
– Порасспросить ее, хочешь ты сказать?
– Ты меня недооцениваешь. Я давно уже вытянул все у Флори! Женщины не могут устоять против меня, малыш. Хотел бы я знать, чем это я на них так действую?
Увлеченный самохвальством, он чересчур активно работал своим подвижным ртом.
– Что за подача, Макс?
– Игры не будет, Арчер. У тебя был шанс войти в игру, а теперь все.
Ты не пожелал обо мне позаботиться, а теперь я не могу.
– Хочешь, чтобы тебя упрашивали?
– Вовсе нет. Не трогай меня, а то я закричу.
Он самодовольно покосился на текущую мимо толпу, словно рассчитывал на чью-то поддержку.
– Ты меня плохо знаешь, – возразил я. – Такими методами я не действую.
– Я знаю тебя достаточно хорошо, – ответил он. – Ты уже дал мне тычка.
– Забудь об этом. Какая здесь связь с тем парнем, который исчез в Эройо-Бич?
– Еще раз говорю тебе, мальчик, оставь это.
Он прислонился к краю витрины.
– Я должен тебе что-то дать и ничего взамен не получить. А мне пришлось здорово покрутиться.
Он вытер лицо носовым платком, запачканным губной помадой.
– Я ничего не пытаюсь от тебя получить, Макс.
– Тогда все в порядке.
Он пошел прочь.
– Люси мертва, – сказал я.
Это его остановило.
– Что ты сказал?
– Сегодня днем Люси перерезали горло.
– Ты просто морочишь мне голову.
– Сходи в морг и посмотри сам. И если не хочешь рассказать мне, что знаешь, то расскажи это фараонам.
– Может быть, так я и сделаю.
Его глаза светились, как подсвеченные изнутри агаты.
– Ну что ж, еще раз спокойной ночи.
Он пошел, пару раз украдкой обернулся и слился с текущей к северу толпой пешеходов. Мне хотелось двинуться вслед за ним и вытрясти из него правду. Но я только что заявил, что такими методами не действую, а слово нужно держать.
Глава 10
Я подхватил свою машину у мотеля «Горный вид» и поехал к дому доктора Беннинга. За его окнами с белыми рамами света не было. Из неухоженного двора дом выглядел как давно уже нежилой. Серые двери казались непрочными на фоне темно-красного неба, подобно наспех сколоченным театральным подмосткам.
Я позвонил, и дом сразу ожил. Где-то за его стенами звонок прогудел, как растревоженное насекомое. Я подождал и снова позвонил, но опять не получил ответа. Двери наверху были застеклены по давно прошедшей моде. Я прижался лицом к стеклу, но ничего не увидел. В одном углу стекло треснуло и держалось непрочно.
Я надел шоферскую перчатку и нажал на треснувший угол. Кусок стекла выскочил и разбился на полу. Я подождал, оглядел улицу и позвонил в третий раз. Поскольку никто мне не ответил и никто не появился на улице, я просунул руку и отпер замок.
Войдя, я закрыл и запер дверь рукой в перчатке. Разбитое стекло хрустнуло у меня под ногами. Двигаясь вдоль стены, я нащупал дверь в приемную. Через окно в комнату проникал с улицы слабый свет, придавая комнате какую-то странную красоту. Так порой некогда красивой старой женщине придает красоту густая вуаль.
Я открыл шкаф, стоящий в углу за письменным столом. Включив карманный фонарь и загородив собой свет, я просмотрел ящик с карточками пациентов. Карточки Люси Чампион там не оказалось.
Я выключил фонарик и двинулся вдоль стены к внутренней двери. Осторожно открыв ее, я проскользнул в комнату и закрылся там. Снова включив фонарь, я обвел белым стержнем его луча стены и мебель. Она состояла из дубового стола, вращающегося кресла и пары стульев, и частично заполненного медицинскими книгами и журналами шкафа. Над книжным шкафом, на окрашенной клеевой краской стене, висел в рамке диплом, выданный в июне 1933 года медицинским учреждением, о котором я никогда не слышал.
Через открытую дверь я прошел в смежную комнату с окрашенными масляной краской стенами и линолеумом на полу. Коричневые пятна на одной стене указывали, что там когда-то стояла плита. Большую часть комнаты занимал железный стол, покрашенный в коричневый цвет и отделанный черным кожзаменителем. Еще там стоял помятый белый эмалированный шкафчик для инструментов и стерилизатор у стены напротив. На другой стороне была раковина с краном. Я подошел к стенному шкафу и подергал ручку двери. Заперто.
Мне удалось открыть его дверь вторым универсальным ключом. Мой фонарик выхватил из темноты ослепительный оскал смерти.
Пятнадцатью сантиметрами выше уровня моих глаз, скелет сумрачно смотрел пустыми провалами глазниц. Когда прошел секундный шок, я подумал, что это верно останки гиганта, но потом увидел, что ноги скелета болтаются над полом. Вся эта штуковина висела в шкафу на проволоке, прикрученной к перекладине. Все ее сочленения были аккуратно соединены проволокой и слегка покачивались. Полосатая тень скелета маячила на задней стене шкафа. Он был для меня не просто вещью, но останками человека. Древнее братское чувство говорило мне, что следует пожать его лишенную плоти руку. Он был одинок и заброшен, но я боялся до него дотронуться.
Что-то скрипнуло в доме – дверь или пол. Звук был не громче мышиного писка, но воздух встал комом в моем горле. Я прислушался и услышал слабый свист своего дыхания и хлюпание капающей из крана воды. Дрожащими пальцами я снова запер шкаф и сунул ключ в карман.
Не включая фонарика, я вернулся в темноте к двери комнаты для консультаций. Только я переступил через порог, как в глаза мне ударил свет. У противоположной стены, держа руку на выключателе, стояла жена доктора Беннинга. Она была настолько неподвижна, что ее можно было принять за фигуру с фрески, за часть самой стены.
– Что здесь происходит?
Я хрипло выдавил из себя.
– Доктора здесь не оказалось, и я решил подождать его.
– Вы что, взломщик? Наркоман? Мы здесь наркотиков не держим.
– Я пришел кое о чем спросить. Думал, что в кабинете я может быть найду ответ.
– Что спросить?
Маленький пистолетик в ее руке отливал тем же холодным металлическим блеском, что и ее глаза.
– Уберите пистолет, миссис Беннинг. Я не могу говорить, когда перед моим лицом торчит железо.
– Нет, говорите.
Она оттолкнулась от стены и двинулась ко мне. Даже в движении ее тело казалось спокойным и холодным. Но я чувствовал ее силу.
– Вы еще одна вшивая ищейка, не так ли?
– Средней честности, так будет вернее. Что с Флори?
Она остановилась посреди комнаты, слегка расставив ноги. Глаза ее, цвета пистолета, были темными и пустыми.
– Если эта машина выстрелит и причинит мне вред, вы попадете в переделку, – сказал я. – Уберите его, это ни к чему.
Она, казалось, не слышала меня.
– Думаю, я вас уже видела. Вы были в кафе. Что случилось с Флори, никого не касается, кроме нее и меня. Я рассчитала ее и прогнала. Мне не нравится, когда мой персонал болтается с подозрительными личностями. Вас беспокоил этот вопрос?
– В том числе и этот.
– Прекрасно. А теперь убирайтесь или вас арестуют как взломщика. Пистолет чуть шевельнулся, но испуг тронул меня своими холодными пальцами.
– Не думаю, что вы на это пойдете.
– Хотите остаться и проверить?
Она посмотрела на телефон на письменном столе.
– Пожалуй. Вы знаете свое слабое место, иначе вызвали бы фараонов сразу. Между прочим, разговариваете вы не как жена врача.
– Может быть вы хотите посмотреть мое свидетельство о браке?
Она слегка улыбнулась, показав кончик языка между белыми зубами.
– Я могу разговаривать по-разному. Это зависит от того, с кем я говорю. С грязными ищейками я разговариваю с помощью пистолета.
– Мне не нравятся слова «грязная ищейка».
– Ему не нравится, – сказала она, ни к кому не обращаясь.
– Как вы думаете, что мне от вас нужно?
– Деньги. Или вы из тех, кто берет плату натурой?
– Неплохая мысль. Как-нибудь попробую. Теперь же я хотел бы знать, что делала в этом кабинете Люси Чампион. И если вы так и не хотите убрать пушку, держите ее поосторожнее.
Она по-прежнему стояла, слегка расставив ноги, напряженно вцепившись в пистолет, как престарелый пенсионер в свою палку. Одного движения пальца было достаточно, чтобы нажать на спуск и застрелить меня.
– Он боится.
Ее губы были полны презрения и насмешки, но она перевела палец в более безопасное положение.
– При чем тут Люси Чампион. Я не знаю никакой Люси Чампион.
– Молодая цветущая женщина, которая приходила сюда днем. – А... эта. У доктора много всяких пациентов. – И многих из них убивают?
– Дурацкий вопрос. И все же я не смеюсь, заметьте.
– Люси тоже было не до смеха. Сегодня днем ей перерезали горло.
Она постаралась проглотить это, не моргнув глазом, но на самом деле была потрясена. Ее напряженное тело, более чем когда-либо, напоминало куклу, скользящую по волнам.
– Вы хотите сказать, что она умерла? – проговорила она монотонным голосом.
– Да.
Она закрыла глаза и покачнулась, но не упала. Я сделал длинный шаг, взял из ее руки пистолет и открыл затвор. Он не был заряжен.
– Вы ее знали, миссис Беннинг?
Вопрос вывел ее из состояния транса. Глаза ее открылись, снова эмалево твердые и непроницаемые.
– Она была пациенткой моего мужа. Он, естественно, получит шок. Эта штука, между прочим, принадлежит ему.
Она надела на себя маску респектабельности и подобрала подходящий к случаю голос.
Я бросил пистолет на стол, защелкнув затвор.
– А скелет в шкафу тоже его?
– Не знаю, о чем вы говорите.
– Как хотите. Вы знали, о чем я говорю, когда я сказал о смерти Люси. Она подняла руку ко лбу, белому под угольно-черными волосами.
– Я не переношу известий о смерти, особенно знакомых мне людей.
– Насколько хорошо вы ее знали?
– Она была пациенткой, я же сказала. Я видела ее здесь пару раз.
– Почему же здесь нет ее карточки?
– Карточки?
– В картотеке постоянных пациентов. – Не знаю. Вы что, собираетесь продержать меня тут на ногах всю ночь? Имейте в виду, муж может вернуться в любую минуту.
– Вы давно замужем, миссис Беннинг?
– А вам какое дело, черт возьми! А теперь убирайтесь отсюда или я вызову полицию!
Она проговорила это неубедительным тоном. С тех пор, как я сообщил ей, что Люси убита, она лишилась силы. Она была похожа на лунатика, старающегося проснуться.
– Давайте, зовите.
– Хр...
Звук получился таким, какой бывает при рвоте.
– Продолжайте делать гадости, только убирайтесь прочь с моих глаз!
Верхние полушария ее грудей просвечивали сквозь материю ее формы как холодные трепещущие луны.
Я позвонил, и дом сразу ожил. Где-то за его стенами звонок прогудел, как растревоженное насекомое. Я подождал и снова позвонил, но опять не получил ответа. Двери наверху были застеклены по давно прошедшей моде. Я прижался лицом к стеклу, но ничего не увидел. В одном углу стекло треснуло и держалось непрочно.
Я надел шоферскую перчатку и нажал на треснувший угол. Кусок стекла выскочил и разбился на полу. Я подождал, оглядел улицу и позвонил в третий раз. Поскольку никто мне не ответил и никто не появился на улице, я просунул руку и отпер замок.
Войдя, я закрыл и запер дверь рукой в перчатке. Разбитое стекло хрустнуло у меня под ногами. Двигаясь вдоль стены, я нащупал дверь в приемную. Через окно в комнату проникал с улицы слабый свет, придавая комнате какую-то странную красоту. Так порой некогда красивой старой женщине придает красоту густая вуаль.
Я открыл шкаф, стоящий в углу за письменным столом. Включив карманный фонарь и загородив собой свет, я просмотрел ящик с карточками пациентов. Карточки Люси Чампион там не оказалось.
Я выключил фонарик и двинулся вдоль стены к внутренней двери. Осторожно открыв ее, я проскользнул в комнату и закрылся там. Снова включив фонарь, я обвел белым стержнем его луча стены и мебель. Она состояла из дубового стола, вращающегося кресла и пары стульев, и частично заполненного медицинскими книгами и журналами шкафа. Над книжным шкафом, на окрашенной клеевой краской стене, висел в рамке диплом, выданный в июне 1933 года медицинским учреждением, о котором я никогда не слышал.
Через открытую дверь я прошел в смежную комнату с окрашенными масляной краской стенами и линолеумом на полу. Коричневые пятна на одной стене указывали, что там когда-то стояла плита. Большую часть комнаты занимал железный стол, покрашенный в коричневый цвет и отделанный черным кожзаменителем. Еще там стоял помятый белый эмалированный шкафчик для инструментов и стерилизатор у стены напротив. На другой стороне была раковина с краном. Я подошел к стенному шкафу и подергал ручку двери. Заперто.
Мне удалось открыть его дверь вторым универсальным ключом. Мой фонарик выхватил из темноты ослепительный оскал смерти.
Пятнадцатью сантиметрами выше уровня моих глаз, скелет сумрачно смотрел пустыми провалами глазниц. Когда прошел секундный шок, я подумал, что это верно останки гиганта, но потом увидел, что ноги скелета болтаются над полом. Вся эта штуковина висела в шкафу на проволоке, прикрученной к перекладине. Все ее сочленения были аккуратно соединены проволокой и слегка покачивались. Полосатая тень скелета маячила на задней стене шкафа. Он был для меня не просто вещью, но останками человека. Древнее братское чувство говорило мне, что следует пожать его лишенную плоти руку. Он был одинок и заброшен, но я боялся до него дотронуться.
Что-то скрипнуло в доме – дверь или пол. Звук был не громче мышиного писка, но воздух встал комом в моем горле. Я прислушался и услышал слабый свист своего дыхания и хлюпание капающей из крана воды. Дрожащими пальцами я снова запер шкаф и сунул ключ в карман.
Не включая фонарика, я вернулся в темноте к двери комнаты для консультаций. Только я переступил через порог, как в глаза мне ударил свет. У противоположной стены, держа руку на выключателе, стояла жена доктора Беннинга. Она была настолько неподвижна, что ее можно было принять за фигуру с фрески, за часть самой стены.
– Что здесь происходит?
Я хрипло выдавил из себя.
– Доктора здесь не оказалось, и я решил подождать его.
– Вы что, взломщик? Наркоман? Мы здесь наркотиков не держим.
– Я пришел кое о чем спросить. Думал, что в кабинете я может быть найду ответ.
– Что спросить?
Маленький пистолетик в ее руке отливал тем же холодным металлическим блеском, что и ее глаза.
– Уберите пистолет, миссис Беннинг. Я не могу говорить, когда перед моим лицом торчит железо.
– Нет, говорите.
Она оттолкнулась от стены и двинулась ко мне. Даже в движении ее тело казалось спокойным и холодным. Но я чувствовал ее силу.
– Вы еще одна вшивая ищейка, не так ли?
– Средней честности, так будет вернее. Что с Флори?
Она остановилась посреди комнаты, слегка расставив ноги. Глаза ее, цвета пистолета, были темными и пустыми.
– Если эта машина выстрелит и причинит мне вред, вы попадете в переделку, – сказал я. – Уберите его, это ни к чему.
Она, казалось, не слышала меня.
– Думаю, я вас уже видела. Вы были в кафе. Что случилось с Флори, никого не касается, кроме нее и меня. Я рассчитала ее и прогнала. Мне не нравится, когда мой персонал болтается с подозрительными личностями. Вас беспокоил этот вопрос?
– В том числе и этот.
– Прекрасно. А теперь убирайтесь или вас арестуют как взломщика. Пистолет чуть шевельнулся, но испуг тронул меня своими холодными пальцами.
– Не думаю, что вы на это пойдете.
– Хотите остаться и проверить?
Она посмотрела на телефон на письменном столе.
– Пожалуй. Вы знаете свое слабое место, иначе вызвали бы фараонов сразу. Между прочим, разговариваете вы не как жена врача.
– Может быть вы хотите посмотреть мое свидетельство о браке?
Она слегка улыбнулась, показав кончик языка между белыми зубами.
– Я могу разговаривать по-разному. Это зависит от того, с кем я говорю. С грязными ищейками я разговариваю с помощью пистолета.
– Мне не нравятся слова «грязная ищейка».
– Ему не нравится, – сказала она, ни к кому не обращаясь.
– Как вы думаете, что мне от вас нужно?
– Деньги. Или вы из тех, кто берет плату натурой?
– Неплохая мысль. Как-нибудь попробую. Теперь же я хотел бы знать, что делала в этом кабинете Люси Чампион. И если вы так и не хотите убрать пушку, держите ее поосторожнее.
Она по-прежнему стояла, слегка расставив ноги, напряженно вцепившись в пистолет, как престарелый пенсионер в свою палку. Одного движения пальца было достаточно, чтобы нажать на спуск и застрелить меня.
– Он боится.
Ее губы были полны презрения и насмешки, но она перевела палец в более безопасное положение.
– При чем тут Люси Чампион. Я не знаю никакой Люси Чампион.
– Молодая цветущая женщина, которая приходила сюда днем. – А... эта. У доктора много всяких пациентов. – И многих из них убивают?
– Дурацкий вопрос. И все же я не смеюсь, заметьте.
– Люси тоже было не до смеха. Сегодня днем ей перерезали горло.
Она постаралась проглотить это, не моргнув глазом, но на самом деле была потрясена. Ее напряженное тело, более чем когда-либо, напоминало куклу, скользящую по волнам.
– Вы хотите сказать, что она умерла? – проговорила она монотонным голосом.
– Да.
Она закрыла глаза и покачнулась, но не упала. Я сделал длинный шаг, взял из ее руки пистолет и открыл затвор. Он не был заряжен.
– Вы ее знали, миссис Беннинг?
Вопрос вывел ее из состояния транса. Глаза ее открылись, снова эмалево твердые и непроницаемые.
– Она была пациенткой моего мужа. Он, естественно, получит шок. Эта штука, между прочим, принадлежит ему.
Она надела на себя маску респектабельности и подобрала подходящий к случаю голос.
Я бросил пистолет на стол, защелкнув затвор.
– А скелет в шкафу тоже его?
– Не знаю, о чем вы говорите.
– Как хотите. Вы знали, о чем я говорю, когда я сказал о смерти Люси. Она подняла руку ко лбу, белому под угольно-черными волосами.
– Я не переношу известий о смерти, особенно знакомых мне людей.
– Насколько хорошо вы ее знали?
– Она была пациенткой, я же сказала. Я видела ее здесь пару раз.
– Почему же здесь нет ее карточки?
– Карточки?
– В картотеке постоянных пациентов. – Не знаю. Вы что, собираетесь продержать меня тут на ногах всю ночь? Имейте в виду, муж может вернуться в любую минуту.
– Вы давно замужем, миссис Беннинг?
– А вам какое дело, черт возьми! А теперь убирайтесь отсюда или я вызову полицию!
Она проговорила это неубедительным тоном. С тех пор, как я сообщил ей, что Люси убита, она лишилась силы. Она была похожа на лунатика, старающегося проснуться.
– Давайте, зовите.
– Хр...
Звук получился таким, какой бывает при рвоте.
– Продолжайте делать гадости, только убирайтесь прочь с моих глаз!
Верхние полушария ее грудей просвечивали сквозь материю ее формы как холодные трепещущие луны.
Глава 11
Обильно политое гудроном шоссе разворачивалось передо мной как использованная лента пишущей машинки. Оно пролегало среди нагромождения камней, отделявших Белла-сити от океана, прижималось к отвесным краям каньонов, петляло между скалистыми выступами, громоздившимися в темноте. После шестидесяти пяти долгих темных километров оно привело меня вниз к побережью. Поздняя луна тоскливо поднималась над океаном.
В пяти минутах езды к северу от пересечения с шоссе 101 Альтернайт по бокам дороги показались огни Эройо-Бич. Мотели, станции обслуживания, частные домики и закусочные вырисовывались в неоновом сиянии на фоне темноты. Я затормозил у колонки станции обслуживания. Пока наполнялся мой бак, я спросил служащего, есть ли у них телефон-автомат. Это был приземистый пожилой мужчина в сером форменном комбинезоне и черном кожаном жилете. От него пахло мазутом, да и выглядел он так, будто его окунули в мазут. Он указал вымазанным пальцем в сторону комнатки, из которой появился.
Местный телефонный справочник представлял собой тонкую книжечку, прикрепленную цепочкой к висевшему на стене аппарату. Миссис Чарльз Синглентон была представлена в нем в достаточной мере. Она жила в Аламеде Папанге, 1411, и номер ее телефона был тоже 1411. Второй номер принадлежал охране, третий был в квартире шофера, четвертый в коттедже садовника, пятый в комнате прислуги.
Когда служащий принес мне сдачу, я спросил его, где находится Аламеда Папанга.
– Кого ищешь, братишка?
– Да особенно никого. Я турист.
– Забавное время для туриста.
Он оглядел меня.
– У них там свои ночные патрули, а ты не похож на члена какого-нибудь садового клуба.
– Мне интересно, как живут по-настоящему состоятельные люди. А тут, я слышал, хороший район.
– Хороший – не то слово, братишка. С тех пор, как построили большой отель и толстосумы перебрались сюда, на Малибу, земля стала цениться на вес золота. Хотелось мне иметь хоть кусочек ее, а я мог бы иметь. Если бы старая леди позволила мне перед войной взять немного денег из чулка, я мог бы купить акров пять. Я был бы сейчас на коне, но она сказала: «Береги деньги». Это мертвое место, сказала она, богатые будут держаться отсюда подальше.
Его смех был горьким и вынужденным, как застарелый кашель.
– Плохо, – сказал я. – Так где Аламеда?
Он указал на темные холмы и сказал, что они стоят по краям того места. Я свернул к ним на следующем перекрестке и проехал мимо охранников. Между загородными коттеджами и поместьями, словно ничейные земли, лежали пустоши, покрытые красноватой растительностью. Я выехал на дорогу, окаймленную с обеих сторон серыми стволами эвкалиптов, ветви которых смыкались над ней подобно арке. Дорога тянулась мимо огороженного поля для поло и поля для игры в гольф. У светившегося вдали здания клуба теснились машины, и ветер доносил до меня звуки музыки.
Дорога поднималась по уступам холмов, как по ступенькам ада в чистилище. Мой взор выхватывал из темноты сияние стекла и алюминия, сверкающее как хирургическое оборудование под больничным светом луны. Дворцы в венецианском стиле сменялись виллами а-ля лазурный берег, испанскими и готическими замками, греческими, версальскими и китайскими садами. Растения жили здесь полной жизнью, но людей не было видно. Возможно, атмосфера этого высокогорного района была слишком разреженной и дорогой для дыхания людей. Это был земной рай, где деньги порождали растения. Людям здесь не было места, если им не посчастливилось разбогатеть.
Каменные ворота с цифрами 1411 скрывали за собой коттеджи в стиле Тюдор с темными серыми окнами. Ворота были открыты. Подъездная дорога провела меня между рядами тиссовых деревьев, похожих на высокородных носителей мантий, к вилле, которая смотрела на луну во всем блеске своего палладианского великолепия.
Я остановился под портиком с колоннами и позвонил в старомодный звонок. Легкие неуверенные шаги послышались с той стороны двери. В замке повернулся ключ и из двери выглянула молодая женщина с мягкими каштановыми волосами, затеняющими лицо.
– В чем дело, сэр? – спросила она неуверенным мягким голосом. – Уже слишком поздно для визита к миссис Синглентон.
Я протянул свою карточку. Женщина повернулась профилем к свету. У нее были мягкие линии подбородка, пухлые губки и прямой чистый нос. Глаза ее все еще были в тени, но я и так видел, что она молода.
– Сыщик? – сказала она. – Так вы из агентства? Для свидания с миссис Синглентон сейчас слишком поздно. Она неважно себя чувствует.
– У меня собственное агентство.
– Понимаю. Но речь идет о Чарли... о мистере Синглентоне?
– Значит, он еще не нашелся?
– Да.
– У меня, может быть, есть для вас зацепка.
– Правда? Вы знаете, где он?
– Так далеко я не захожу. Я лишь сегодня занялся... этим делом. Мне даже неизвестны обстоятельства исчезновения. И предлагается ли еще вознаграждение.
– Предлагается, – сказала она, неуверенно улыбнувшись. – Может быть, вы скажете мне, что вам удалось обнаружить?
Раньше или позже, мне все равно надо было повидаться с миссис Синглентон. Я дал девушке самый мрачный ответ, какой только мог придумать. – Мертвое тело.
Ее рука метнулась к горлу как испуганная птица.
– Чарли? Не Чарли?
– Молодой цветной женщины по имени Люси Чампион. Ей перерезали горло.
Вы знали ее?
Девушка помедлила с ответом. Я догадался, что она рождает ложь и делает это мучительно.
– Нет, я ее не знала. Какая может быть связь... – ее голос прервался.
– У ней была при себе газетная вырезка с сообщением об исчезновении Синглентона и о назначенной премии. Я решил, что она могла обращаться по этому поводу сюда. Полиция возможно тоже так подумает, когда найдет у нее эту вырезку.
– Ее убили здесь, в Эройо-Бич?
– В Белла-сити.
Это название ни о чем ей не говорило, и я добавил:
– Это удаленный от моря городок, примерно в пятидесяти километрах отсюда по прямой.
– Входите...
Она сверилась с моей карточкой.
– ...мистер Арчер. Я спрошу у миссис Синглентон, сможет ли она вас принять.
Она оставила меня в холле и пошла к освещенной двери. Одета она была дорого, но с плохим вкусом. На ней был вязаный костюм цвета ржавчины, который делал ее фигуру несколько громоздкой, по крайней мере со спины. Ее движения оставляли впечатление робкой невинности, будто внезапное развитие ее тела ошеломило ее.
Несколько минут я разглядывал китайские картины на стенах. Китайские джентльмены с гигантскими мочками ушей, свидетельствовавшими о их мудрости, путешествовали пешком через долины и увенчанные снегами горы, плыли по рекам. Всего было семь картин, и каждая из них изображала один из этапов их путешествия.
В дверях появилась девушка. Падавший сзади свет ореолом подсвечивал ее волосы.
– Мистер Арчер, она вас примет.
Комната была с высоким белым потолком, обрамленным дорическим карнизом. Стены были увешаны полками книг в одинаковых белых переплетах. Полки перемежались с картинами. Одна из них, изображавшая девушку в низко обрезанном корсете, могла принадлежать кисти Ватто или Фрагонара. На белой софе с резной спинкой сидела полная старая женщина.
У нее был тот тип лица с квадратным подбородком и густыми бровями, который невезучие женщины иногда наследуют от своих отцов. Однако лицо могло быть красивым, немного на лошадиный лад, пока жизнь и годы не заставили его затвердеть и выдаться вперед, подобно скрытому орудию. Дряблое тело было укрыто шелковым трауром. На черном колене выделялись бледные желтоватые руки. Они беспрерывно дрожали.
Старуха откашлялась.
– Садитесь, мистер Арчер, вон в то кресло.
После того, как я это сделал, она продолжала:
– А теперь, расскажите мне, кто вы.
– Я частный детектив, имею лицензию. Большей частью я работаю в Лос-Анджелесе, там же находится моя контора. До войны я работал детективом в полиции. Я вручил молодой леди свою карточку.
– Она показывала ее мне. Она сказала, что вы обладаете ошеломляющей информацией, касающейся молодой цветной женщины.
– Ее имя Люси Чампион. Я нашел ее в мотеле в Белла-сити с перерезанным горлом. В ее сумочке оказалась вырезка из выходящей в Белла-сити газеты, касающаяся исчезновения вашего сына и предложенного вознаграждения. Я подумал, что может быть ее убили из-за того, что она намеревалась потребовать вознаграждение. Она появилась в Белла-сити недели две назад, примерно в то время, когда исчез ваш сын. И я подумал, что возможно, она уже связалась с вами.
– Не кажется ли вам, что подобное заключение построено на слишком зыбкой почве?
Голос миссис Синглентон был тихий и мягкий. Ее руки двигались, взбирались одна на другую как нервные скорпионы.
– Ведь не собираетесь же вы обвинить меня в каком-то причастии к убийству этой девушки?
– Вероятно, я не очень ясно выразил свою мысль, но это совсем не так. Предположим, что ваш сын оказался замешанным в какую-то нечестную игру. Предположим, что Люси Чампион знала о том, что произошло и кто за это ответственен. Если она намеревалась прийти с подобного рода информацией к вам или властям, то это может объяснить случившееся с ней.
Старуха не подавала вида, что слушала меня. Она смотрела вниз на свои сердитые руки таким взглядом, будто хотела от них избавиться.
– Сильвия, дай мне закурить.
– Сейчас.
Сильвия встала с края софы, взяла из ящика слоновой кости сигарету, сунула ее в посиневшие сжатые губы старухи и поднесла пламя зажигалки. Миссис Синглентон глубоко затянулась и выдохнула дым через рот и ноздри. Он, подобно туману, собрался над ее головой. Даже ее глаза казалось, впитали в себя дым.
– Вы, я надеюсь, не предполагаете, что мой сын сбежал с цветной девушкой?
– О, нет, миссис Синглентон! – воскликнула Сильвия. – Он не это имел в виду.
Затем она вернулась на свое место и снова сделалась невидимой и неслышимой. Примостившись на уголке софы, она казалась напуганной своими словами.
Старуха продолжала:
– Какая же связь могла существовать между моим сыном и подобной особой?
– Я бы сам хотел это знать. Я настолько заинтересовался этим делом, что решил приняться за него на чисто проблематичных условиях.
– Вы, конечно, имеете в виду, что получите вознаграждение, если сможете его заслужить. Это можно считать само собой разумеющимся.
В пяти минутах езды к северу от пересечения с шоссе 101 Альтернайт по бокам дороги показались огни Эройо-Бич. Мотели, станции обслуживания, частные домики и закусочные вырисовывались в неоновом сиянии на фоне темноты. Я затормозил у колонки станции обслуживания. Пока наполнялся мой бак, я спросил служащего, есть ли у них телефон-автомат. Это был приземистый пожилой мужчина в сером форменном комбинезоне и черном кожаном жилете. От него пахло мазутом, да и выглядел он так, будто его окунули в мазут. Он указал вымазанным пальцем в сторону комнатки, из которой появился.
Местный телефонный справочник представлял собой тонкую книжечку, прикрепленную цепочкой к висевшему на стене аппарату. Миссис Чарльз Синглентон была представлена в нем в достаточной мере. Она жила в Аламеде Папанге, 1411, и номер ее телефона был тоже 1411. Второй номер принадлежал охране, третий был в квартире шофера, четвертый в коттедже садовника, пятый в комнате прислуги.
Когда служащий принес мне сдачу, я спросил его, где находится Аламеда Папанга.
– Кого ищешь, братишка?
– Да особенно никого. Я турист.
– Забавное время для туриста.
Он оглядел меня.
– У них там свои ночные патрули, а ты не похож на члена какого-нибудь садового клуба.
– Мне интересно, как живут по-настоящему состоятельные люди. А тут, я слышал, хороший район.
– Хороший – не то слово, братишка. С тех пор, как построили большой отель и толстосумы перебрались сюда, на Малибу, земля стала цениться на вес золота. Хотелось мне иметь хоть кусочек ее, а я мог бы иметь. Если бы старая леди позволила мне перед войной взять немного денег из чулка, я мог бы купить акров пять. Я был бы сейчас на коне, но она сказала: «Береги деньги». Это мертвое место, сказала она, богатые будут держаться отсюда подальше.
Его смех был горьким и вынужденным, как застарелый кашель.
– Плохо, – сказал я. – Так где Аламеда?
Он указал на темные холмы и сказал, что они стоят по краям того места. Я свернул к ним на следующем перекрестке и проехал мимо охранников. Между загородными коттеджами и поместьями, словно ничейные земли, лежали пустоши, покрытые красноватой растительностью. Я выехал на дорогу, окаймленную с обеих сторон серыми стволами эвкалиптов, ветви которых смыкались над ней подобно арке. Дорога тянулась мимо огороженного поля для поло и поля для игры в гольф. У светившегося вдали здания клуба теснились машины, и ветер доносил до меня звуки музыки.
Дорога поднималась по уступам холмов, как по ступенькам ада в чистилище. Мой взор выхватывал из темноты сияние стекла и алюминия, сверкающее как хирургическое оборудование под больничным светом луны. Дворцы в венецианском стиле сменялись виллами а-ля лазурный берег, испанскими и готическими замками, греческими, версальскими и китайскими садами. Растения жили здесь полной жизнью, но людей не было видно. Возможно, атмосфера этого высокогорного района была слишком разреженной и дорогой для дыхания людей. Это был земной рай, где деньги порождали растения. Людям здесь не было места, если им не посчастливилось разбогатеть.
Каменные ворота с цифрами 1411 скрывали за собой коттеджи в стиле Тюдор с темными серыми окнами. Ворота были открыты. Подъездная дорога провела меня между рядами тиссовых деревьев, похожих на высокородных носителей мантий, к вилле, которая смотрела на луну во всем блеске своего палладианского великолепия.
Я остановился под портиком с колоннами и позвонил в старомодный звонок. Легкие неуверенные шаги послышались с той стороны двери. В замке повернулся ключ и из двери выглянула молодая женщина с мягкими каштановыми волосами, затеняющими лицо.
– В чем дело, сэр? – спросила она неуверенным мягким голосом. – Уже слишком поздно для визита к миссис Синглентон.
Я протянул свою карточку. Женщина повернулась профилем к свету. У нее были мягкие линии подбородка, пухлые губки и прямой чистый нос. Глаза ее все еще были в тени, но я и так видел, что она молода.
– Сыщик? – сказала она. – Так вы из агентства? Для свидания с миссис Синглентон сейчас слишком поздно. Она неважно себя чувствует.
– У меня собственное агентство.
– Понимаю. Но речь идет о Чарли... о мистере Синглентоне?
– Значит, он еще не нашелся?
– Да.
– У меня, может быть, есть для вас зацепка.
– Правда? Вы знаете, где он?
– Так далеко я не захожу. Я лишь сегодня занялся... этим делом. Мне даже неизвестны обстоятельства исчезновения. И предлагается ли еще вознаграждение.
– Предлагается, – сказала она, неуверенно улыбнувшись. – Может быть, вы скажете мне, что вам удалось обнаружить?
Раньше или позже, мне все равно надо было повидаться с миссис Синглентон. Я дал девушке самый мрачный ответ, какой только мог придумать. – Мертвое тело.
Ее рука метнулась к горлу как испуганная птица.
– Чарли? Не Чарли?
– Молодой цветной женщины по имени Люси Чампион. Ей перерезали горло.
Вы знали ее?
Девушка помедлила с ответом. Я догадался, что она рождает ложь и делает это мучительно.
– Нет, я ее не знала. Какая может быть связь... – ее голос прервался.
– У ней была при себе газетная вырезка с сообщением об исчезновении Синглентона и о назначенной премии. Я решил, что она могла обращаться по этому поводу сюда. Полиция возможно тоже так подумает, когда найдет у нее эту вырезку.
– Ее убили здесь, в Эройо-Бич?
– В Белла-сити.
Это название ни о чем ей не говорило, и я добавил:
– Это удаленный от моря городок, примерно в пятидесяти километрах отсюда по прямой.
– Входите...
Она сверилась с моей карточкой.
– ...мистер Арчер. Я спрошу у миссис Синглентон, сможет ли она вас принять.
Она оставила меня в холле и пошла к освещенной двери. Одета она была дорого, но с плохим вкусом. На ней был вязаный костюм цвета ржавчины, который делал ее фигуру несколько громоздкой, по крайней мере со спины. Ее движения оставляли впечатление робкой невинности, будто внезапное развитие ее тела ошеломило ее.
Несколько минут я разглядывал китайские картины на стенах. Китайские джентльмены с гигантскими мочками ушей, свидетельствовавшими о их мудрости, путешествовали пешком через долины и увенчанные снегами горы, плыли по рекам. Всего было семь картин, и каждая из них изображала один из этапов их путешествия.
В дверях появилась девушка. Падавший сзади свет ореолом подсвечивал ее волосы.
– Мистер Арчер, она вас примет.
Комната была с высоким белым потолком, обрамленным дорическим карнизом. Стены были увешаны полками книг в одинаковых белых переплетах. Полки перемежались с картинами. Одна из них, изображавшая девушку в низко обрезанном корсете, могла принадлежать кисти Ватто или Фрагонара. На белой софе с резной спинкой сидела полная старая женщина.
У нее был тот тип лица с квадратным подбородком и густыми бровями, который невезучие женщины иногда наследуют от своих отцов. Однако лицо могло быть красивым, немного на лошадиный лад, пока жизнь и годы не заставили его затвердеть и выдаться вперед, подобно скрытому орудию. Дряблое тело было укрыто шелковым трауром. На черном колене выделялись бледные желтоватые руки. Они беспрерывно дрожали.
Старуха откашлялась.
– Садитесь, мистер Арчер, вон в то кресло.
После того, как я это сделал, она продолжала:
– А теперь, расскажите мне, кто вы.
– Я частный детектив, имею лицензию. Большей частью я работаю в Лос-Анджелесе, там же находится моя контора. До войны я работал детективом в полиции. Я вручил молодой леди свою карточку.
– Она показывала ее мне. Она сказала, что вы обладаете ошеломляющей информацией, касающейся молодой цветной женщины.
– Ее имя Люси Чампион. Я нашел ее в мотеле в Белла-сити с перерезанным горлом. В ее сумочке оказалась вырезка из выходящей в Белла-сити газеты, касающаяся исчезновения вашего сына и предложенного вознаграждения. Я подумал, что может быть ее убили из-за того, что она намеревалась потребовать вознаграждение. Она появилась в Белла-сити недели две назад, примерно в то время, когда исчез ваш сын. И я подумал, что возможно, она уже связалась с вами.
– Не кажется ли вам, что подобное заключение построено на слишком зыбкой почве?
Голос миссис Синглентон был тихий и мягкий. Ее руки двигались, взбирались одна на другую как нервные скорпионы.
– Ведь не собираетесь же вы обвинить меня в каком-то причастии к убийству этой девушки?
– Вероятно, я не очень ясно выразил свою мысль, но это совсем не так. Предположим, что ваш сын оказался замешанным в какую-то нечестную игру. Предположим, что Люси Чампион знала о том, что произошло и кто за это ответственен. Если она намеревалась прийти с подобного рода информацией к вам или властям, то это может объяснить случившееся с ней.
Старуха не подавала вида, что слушала меня. Она смотрела вниз на свои сердитые руки таким взглядом, будто хотела от них избавиться.
– Сильвия, дай мне закурить.
– Сейчас.
Сильвия встала с края софы, взяла из ящика слоновой кости сигарету, сунула ее в посиневшие сжатые губы старухи и поднесла пламя зажигалки. Миссис Синглентон глубоко затянулась и выдохнула дым через рот и ноздри. Он, подобно туману, собрался над ее головой. Даже ее глаза казалось, впитали в себя дым.
– Вы, я надеюсь, не предполагаете, что мой сын сбежал с цветной девушкой?
– О, нет, миссис Синглентон! – воскликнула Сильвия. – Он не это имел в виду.
Затем она вернулась на свое место и снова сделалась невидимой и неслышимой. Примостившись на уголке софы, она казалась напуганной своими словами.
Старуха продолжала:
– Какая же связь могла существовать между моим сыном и подобной особой?
– Я бы сам хотел это знать. Я настолько заинтересовался этим делом, что решил приняться за него на чисто проблематичных условиях.
– Вы, конечно, имеете в виду, что получите вознаграждение, если сможете его заслужить. Это можно считать само собой разумеющимся.