Страница:
С трудом сдерживаю злобу, которая готова вырваться на волю, будто полноводная река, прорвав дамбу, – лишь дай повод.
– Он сюда из-за нее попал, – злобно шиплю я. – Если бы Дельфина не ушла, папа никогда бы не опустился. Ему было одиноко и грустно, вот он и стал горе заливать. Мне сейчас так нужна ее помощь, а она укатила развлекаться со своим Франсуа, или как там его?..
– Фредерик, – вполголоса поправляет Дидье.
– Фред, Фрэнк – какая разница. Вот я и говорю, что если бы мать так себя не вела, с отцом не случилось бы удара. Она ему сердце разбила, в самом прямом смысле слова. Всю жизнь ему переломала.
Дидье, плотно сжав губы, смотрит в мое заплаканное лицо.
– Ну а если, – тихо говорит он, – если Дельфине пришлось уйти, чтобы себе жизнь не сломать?
– Ага, уж о себе она не забудет, только всегда и слышно было, что «я» да «я». Плевать ей на остальных.
– Не могу согласиться. По-моему, Дельфина испытывала к твоему отцу сильные чувства, просто у них не сложилось. Так бывает.
Стиснув зубы, пытаюсь подавить закипающую в душе злобу. Как он смеет защищать эту негодяйку? Если богат и знаменит, так он и в людях разбирается лучше других? Ну, уж нет. Думает, будто прекрасно понял, что моя мать за человек, да только неправда все это. Сейчас мне надо одного: найти козла отпущения, и она – лучшая кандидатура.
– Неужели так трудно его полюбить – ведь он по ней всегда с ума сходил?! Тогда никто не попал бы в больницу, и все было бы прекрасно.
Вдруг меня осенило, что где-то я подобные суждения уже слышала. Ах да, Тирон рассказывал о несчастье с родителями, и тогда мне его теория показалась по-детски примитивной. Устало опускаюсь в кресло и тяжело вздыхаю.
– Вот что бывает, когда люди женятся по ошибке, Дидье. И до такого доходит.
Он расплющивает в кулаке пустую баночку от «Айрн брю».
– А ты не думала, что твой отец рано или поздно все равно тем же и закончил бы. Может, поэтому Дельфина и решила уйти, приняв самое трудное в своей жизни решение.
– Да, ты явно на ее стороне, – язвительно отвечаю я. – Видно, души в ней не чаешь.
– Зато она не чает души в тебе, Энджел.
– Да? А ты уверен, что ни с кем меня не перепутал? Я – ее единственная дочь, толстуха двенадцатого размера, которая связалась с «недалеким» парнем и зарабатывает себе на жизнь постыдным делом.
– Non, мать гордится тобой, Энджел, у тебя замечательная профессия: ты помогаешь больным людям.
Горько засмеявшись, качаю головой: аргументы защиты рушатся прямо на глазах.
– Дидье, – отвечаю со вздохом, – никакая я не медсестра. Если бы я имела хоть какое-то отношение к медицине, то помогла бы несчастному папуле. – Уронив лицо в руки, зажмуриваюсь. – Я диджей, mon ami. Безвестный диджей на захудалой радиостанции с жалкой группкой слушателей, которые не могут придумать себе занятия поинтереснее, чем звонить на мою передачу, – думают, я сумею разрешить все их проблемы. Так вот, не смогу. А после этой пятницы – тем более.
– Почему?
– Потому что мне дадут расчет, – огрызаюсь я, не в силах больше сдерживаться: жалость к себе хлынула через край. – Да если хочешь знать, я на Би-би-си тебя искала только затем, чтобы ты пришел на мою передачу и дал это треклятое интервью, а ведь даже этого не смогла сделать по-человечески. Вот так. Теперь тебе все известно о девушке по имени Энджел Найтс и ее никуда не годной семейке. Радуйся, что у нас ничего не вышло!
Глава 20
– Он сюда из-за нее попал, – злобно шиплю я. – Если бы Дельфина не ушла, папа никогда бы не опустился. Ему было одиноко и грустно, вот он и стал горе заливать. Мне сейчас так нужна ее помощь, а она укатила развлекаться со своим Франсуа, или как там его?..
– Фредерик, – вполголоса поправляет Дидье.
– Фред, Фрэнк – какая разница. Вот я и говорю, что если бы мать так себя не вела, с отцом не случилось бы удара. Она ему сердце разбила, в самом прямом смысле слова. Всю жизнь ему переломала.
Дидье, плотно сжав губы, смотрит в мое заплаканное лицо.
– Ну а если, – тихо говорит он, – если Дельфине пришлось уйти, чтобы себе жизнь не сломать?
– Ага, уж о себе она не забудет, только всегда и слышно было, что «я» да «я». Плевать ей на остальных.
– Не могу согласиться. По-моему, Дельфина испытывала к твоему отцу сильные чувства, просто у них не сложилось. Так бывает.
Стиснув зубы, пытаюсь подавить закипающую в душе злобу. Как он смеет защищать эту негодяйку? Если богат и знаменит, так он и в людях разбирается лучше других? Ну, уж нет. Думает, будто прекрасно понял, что моя мать за человек, да только неправда все это. Сейчас мне надо одного: найти козла отпущения, и она – лучшая кандидатура.
– Неужели так трудно его полюбить – ведь он по ней всегда с ума сходил?! Тогда никто не попал бы в больницу, и все было бы прекрасно.
Вдруг меня осенило, что где-то я подобные суждения уже слышала. Ах да, Тирон рассказывал о несчастье с родителями, и тогда мне его теория показалась по-детски примитивной. Устало опускаюсь в кресло и тяжело вздыхаю.
– Вот что бывает, когда люди женятся по ошибке, Дидье. И до такого доходит.
Он расплющивает в кулаке пустую баночку от «Айрн брю».
– А ты не думала, что твой отец рано или поздно все равно тем же и закончил бы. Может, поэтому Дельфина и решила уйти, приняв самое трудное в своей жизни решение.
– Да, ты явно на ее стороне, – язвительно отвечаю я. – Видно, души в ней не чаешь.
– Зато она не чает души в тебе, Энджел.
– Да? А ты уверен, что ни с кем меня не перепутал? Я – ее единственная дочь, толстуха двенадцатого размера, которая связалась с «недалеким» парнем и зарабатывает себе на жизнь постыдным делом.
– Non, мать гордится тобой, Энджел, у тебя замечательная профессия: ты помогаешь больным людям.
Горько засмеявшись, качаю головой: аргументы защиты рушатся прямо на глазах.
– Дидье, – отвечаю со вздохом, – никакая я не медсестра. Если бы я имела хоть какое-то отношение к медицине, то помогла бы несчастному папуле. – Уронив лицо в руки, зажмуриваюсь. – Я диджей, mon ami. Безвестный диджей на захудалой радиостанции с жалкой группкой слушателей, которые не могут придумать себе занятия поинтереснее, чем звонить на мою передачу, – думают, я сумею разрешить все их проблемы. Так вот, не смогу. А после этой пятницы – тем более.
– Почему?
– Потому что мне дадут расчет, – огрызаюсь я, не в силах больше сдерживаться: жалость к себе хлынула через край. – Да если хочешь знать, я на Би-би-си тебя искала только затем, чтобы ты пришел на мою передачу и дал это треклятое интервью, а ведь даже этого не смогла сделать по-человечески. Вот так. Теперь тебе все известно о девушке по имени Энджел Найтс и ее никуда не годной семейке. Радуйся, что у нас ничего не вышло!
Глава 20
В ЖИЗНИ ВСЕ ВОЗМОЖНО
[94]
Мы уехали из больницы и больше не виделись. Это было в среду, да? А сегодня пятница, если не ошибаюсь. Должно быть, так, хотя с тех пор, как обстоятельства вынудили меня осознать, что жизнь моего отца висит на волоске, в голове творится настоящий хаос – мне даже трудно отслеживать дни недели. Причем, когда я узнала, что уже наступила пятница, меня словно по голове огрели – ведь сегодня мы с Дэном должны появиться перед З. Г. и с горечью признать, что даже две веселые розовые хрюшки Пинки и Перки, любимицы всех английских ребятишек, слишком знамениты для нашей передачи. У вас бывают такие дни, когда себя страшно жалко и кажется, будто на твою жизнь обрушилась месячная порция негатива? Именно так я чувствую себя сегодня.
Поверьте, я не из тех девушек, которые с легкостью кидаются в бездну отчаяния, но на этой неделе мне явно отпущено пережить не одну неприятную минуту.
Начнем с того, что отец лежит под капельницей, весь исколотый, просвеченный и прощупанный. Хотя меня заверили, что он выздоровеет, я ума не приложу, как устроить его жизнь, чтобы он снова не сорвался. Во-вторых, случилось то, о чем хочется поскорее забыть: я поцеловала человека, который ни образом, ни подобием, ни сладкозвучием не похож на моего постоянного бойфренда. Не говоря уж о том, что я чуть не поддалась его чарам и не прыгнула к нему в постель, – надо сказать, папуля вовремя устроил переполох со своими сердечными делами. Мало того, я вспылила и умудрилась настроить против себя нового знакомца и партнера по поцелуям, признавшись, что общалась с ним в угоду своим диджейским интересам. Тем самым я забила последний гвоздь в гроб собственной карьеры, отказавшись от возможности использовать Дидье Лафита. То, что у мамули хватило наглости подговорить вышеупомянутую знаменитость, чтобы затащил ее единственную доченьку в постель, возмутительно (правда, об этом позже). Так что, выходит, мы оба поступили по отношению друг к другу нечистоплотно. И в довершение всего через восемь дней мне стукнет тридцать. Не рассчитывала я встретить очередной рубеж безработной и обманутой неудачницей. К каким бы вершинам мы ни стремились, порой приходится очень больно ушибаться.
Короче говоря, моему дурному настроению, требующему медикаментозного вмешательства, имеется несколько веских причин. Но хватит ныть.
Вчерашний день я провела точно в полузабытьи. Из больницы вернулась уже под утро, Дидье свалил в своем лимузине задолго до того, как я повидалась с отцом, подержала его за руку и сказала несколько ободряющих слов. После удалось урвать пару часиков сна, а по пробуждении я получила веселенькую открытку от Коннора. Мысль, конечно, неплохая, зато уж очень не вовремя: Микки Маус с доской для серфинга под мышкой, зажатый, как котлета, между двумя пышногрудыми красотками. На обороте красовалась столь же беззаботная надпись:
«Дорогая Энджел!
Надеюсь, у тебя все путем. Отрываюсь по-американски. Фильм потрясный, задумка грандиозная, сандвичи исполинские. В Калифорнии все непомерное, однако выглядит здорово. Это кино всей моей жизни. Вот если бы ты увидела все собственными глазами, то очень бы за меня порадовалась, малыш. Привет от девочек. Не скучай.
Люблю, целую. Навеки твой, Коннор».
– Классно, потрясно – катитесь вы со своими приветами! – вздохнула я, швыряя открытку в мусорную корзину.
Удивительно все-таки, насколько Коннор оторван от происходящих со мной в действительности событий. Обязательно позвоню ему попозже – только с силами соберусь.
Потом набрала номер матери.
– Отец попал в больницу, – спокойно сказала я, – у него сердечный приступ. Врачи говорят, он скоро пойдет на поправку, хотя если возьмется за старое – кризиса не миновать.
Дельфина была тронута, но не до такой степени, чтобы броситься в аэропорт Бордо и первым же рейсом вылететь в Шотландию.
– Несчастный Стефан, – вздохнула она. – А что делать? Сам хорош – прекрасно знал: такая жизнь до добра не доводит. Нельзя продолжать вести себя подобным образом. Надеюсь, ты справляешься, Анжелика. Тебе так никто и не помог?
– Нет, Дидье побыл со мной в больнице.
Кардинальные смены женского настроения – непостижимое природное явление, которое еще предстоит разрешить ученым.
– Дидье! А-а-ах, cherie! Я знала, что мой план удастся. Mais oui, [95]вы созданы друг для друга. Упрекай меня, сколько хочешь, доченька, но я старалась для твоего же собственного блага. Это замечательный человек, vraiment beau, [96]надеюсь, теперь ты поняла, что такое настоящий мужчина.
– Мам, – устало выдыхаю я, – в толк не возьму, о чем ты. Давай общаться по-людски, хорошо? Я только недавно вернулась из больницы, и мне тяжеловато переводить с дельфиньего языка на человеческий, понимаешь?
– Alors, [97]я не хотела, чтобы ты связала себя навеки, не вкусив прежде всех прелестей французского мужчины, а такой удобный случай я не могла упустить.
– О чем ты?
– Я попросила Дидье об одном маленьком одолжении, Анжелика: соблазнить тебя. Обстоятельства сложились прекраснейшим образом, nоn? Видишь ли, cherie, он оказался в подходящем месте в подходящее время, как раз когда твой приятель где-то ошивался. По-моему, план был превосходен, ты согласна?
Вряд ли стоит повторять все те слова, которые последовали дальше. Родная мать попросила сынка своей подруги затащить меня в постель, потому что она не разделяет моего выбора. Интересно, у этой женщины есть хоть какие-то моральные принципы? Подумать только, а я чуть было не попалась; поверила, будто секс-символ международного масштаба поддался моим чарам. Он-то, оказывается, просто ублажал Дельфину. Ну вот, к моим неприятностям добавилось еще одно огорчение: я, как наивная простушка, рисковала надежными отношениями из-за ничего не значащей связи. Хорошо хоть мы только поцеловались, да и то наскоро, одними губами – без языка и с минимальным обменом слюной. Уф. Мне было одиноко, организм просил ласк – и все. Конечно, я хотела Дидье, только в глубине души мечтала, чтобы вместо него рядом оказался Коннор. О Господи, ему-то я что скажу? Стоит ли вообще все выкладывать? То есть чего я добьюсь своей правдивостью – раню его чувства и он во мне разуверится? Как-то вдруг моя обычная привычка резать правду-матку поколебалась. При нынешних обстоятельствах подобная тактика может оказаться не лучшим выбором.
Вчера в беседе с радиослушателями я как бы исподволь подняла волнующую меня тему. Разумеется, всех фактов раскрывать не стала – никогда бы не осмелилась выносить на обсуждение общественности свою личную жизнь. Просто намекнула, что подруга одной моей знакомой целовалась с посторонним мужчиной. Глэдис заверила, что скоро негодяйку «выведут на чистую воду», Кувалда посоветовал «Молчать в тряпочку», а Тирон так и вовсе удивился, что я способна водить дружбу с таким человеком, как она (Боже, как стыдно). Малкольм попросил дать телефон разбитной девицы, потому что он совсем не прочь немного «поразвлечься на стороне». Прозвучало еще несколько противоречивых мнений, а потом скользкую тему мы неожиданно оставили, когда кто-то заговорил о штрафах за несвоевременный возврат литературы в библиотеке Ренфрю. Как же мне будет не хватать этих спонтанных дискуссий! Чувствую себя несчастной, как никогда.
Впрочем, из вчерашнего трехчасового эфира я извлекла для себя и кое-что положительное. Глэдис в очередной раз обмолвилась, что на благотворительных началах посещает престарелых и одиноких, и я тут же загорелась одной интересной идейкой. Меня страшно беспокоило, что я вынуждена оставлять отца на время работы: по-тихому смыться не выходит – особенно при нынешнем раскладе. Поэтому теперь, кажется, самое время обратиться за помощью к кому-нибудь из моих слушателей. В конце концов, я уже двадцать один месяц без перерыва выхожу для них в эфир, так что, думаю, у меня есть полное право попросить об одном маленьком одолжении. Мы переговорили с Глэдис без посторонних, пока остальные слушали «Всего тебе доброго» (что маловероятно) в исполнении «Стереофоникс», и она с готовностью схватилась за предложение выкроить пару часиков из своего плотного графика и навестить одинокого мужчину по имени Стив Найтс. Наша благодетельница тут же помчалась на остановку, чтобы на первом же автобусе добраться до Пейсли и привнести радость в грустную жизнь моего старика. Надеюсь, он будет признателен – либо предъявит мне счет за операцию по восстановлению барабанных перепонок, потому как они могут не выдержать наплыва сплетен и слухов из неутомимых уст нашей неуемной Глэдис.
Необходимо отдать должное и подружкам: они выжали из себя максимум, когда узнали, что у меня неприятности с отцом. Мег забежала после работы на полчасика в больницу, прихватив с собой коробку шоколадных конфет и бутылочку «Лукозейда». [98]Впрочем, гостинцы она умяла сама, когда выяснилось, что отцу предписано полное воздержание. Керн принесла свои извинения (у нее опять было свидание с фотографом, что меня немало позабавило, поскольку неделя – своего рода рекорд для нашей «божественной»; видимо, счастливчик делает очень дорогие подарки). И все-таки подруга передала через Мег подарочек для отца. Папа долго вертел в руках увлажняющий спрей, недоумевая, что же это за приспособление, а отшелушивающий гель принял за какой-то полуфабрикат, но все равно это было мило. Свежий экземпляр «Звезды», который взялась доставить Мег, мог бы занять старика и скрасить ему часы томительного ожидания, пока я на работе. Надо думать, скандальные откровения стриптизерши полезны для общего развития, хотя для обитателей палаты сердечников – не самое безопасное чтиво.
– Монетку за Гая! – неожиданно прозвучал голос у самого моего уха, когда я, облокотившись на выкрашенные белой краской перила, задумчиво смотрела на темно-зеленую гладь Клайда.
– Ночь костров [99]давно прошла, – улыбаюсь я пристроившемуся рядышком Дэну.
– Согласен, просто раз мне суждено через часок влиться в стройные ряды безработных, подумал, не пора ли деньжат подкопить?
Шмыгаю носом.
– Так что ж, никаких экстренных идей по спасению тонущего корабля, кэп?
– Не-а. Разве что подбить мамулю: пусть с подружками соберутся и завалят З. Г. хвалебными отзывами.
– Неплохо, – киваю я.
– Ах да, и еще выклянчил телефон одного агента, который работает на парня, получившего пару лет назад премию на конкурсе доморощенных талантов. Только он сейчас занимается пантомимой на внешних Гебридских островах.
– Кто, лауреат?
– Нет, агент. Видно, дела идут плохо, вот и решил подработать.
– Очень любопытно, – фыркаю я, тоскливо вздохнув при виде косматого морщинистого старика, который уныло шаркает по тротуару, волоча пожитки в больших полиэтиленовых сумках, и добавляю: – Вот так и мне придется пуститься в бродяжничество.
– Не выйдет: куда ты все свои туфли денешь? По мешкам рассуешь? – подначивает Дэн. – Да и суповая кухня тебя не прокормит.
Игриво подталкиваю его локотком.
– Я буду скучать по тебе, боец.
Тот дружески пихает меня под ребра, и на его мальчишеском лице появляется жалостливый взгляд.
– Спасибо за похвалу, рыба-ангел. А может, как-нибудь образуется?
– Может, и образуется, только я не стала бы строить иллюзий относительно нашего спортсмена. Ну, сам посуди, кто мы? Молодые, модные, гольфом не увлекаемся – что с нас взять? К тому же музыку нам подавай посовременнее, – смотрю на часы, – и звездного гостя за оставшиеся пять минут мы уже не отловим.
– А вдруг З. Г. решит не увольнять обоих, – говорит Дэн. – Твоя мордашка посимпатичнее, вот тебя и придержит. А то, может, и вовсе выделит нам время где-нибудь в предрассветные часы.
Поворачиваюсь спиной к воде и смотрю, прищурившись, на возвышающееся на другой стороне улицы серебристое здание – штаб-квартиру «Энерджи-FM».
– Ладно, Дэн, будь что будет. Пошли? Ну и закатит он нам концерт, чует мое сердце.
Согласитесь, ловко подмечено, совсем по диджейски. Только чувствую, не по нутру мне придется музычка, ой, не по нутру – такое произведение я в свою обширную коллекцию добавлять бы не торопилась. Что-то подсказывает, хорошего будет мало.
– Не желаете ли кофе? – рявкнула секретарша в приемной таким тоном, словно хотела сказать: «Когда же вы наконец исчезнете с глаз моих?»
Да, вот она, наша Марджори, профессионалка до мозга костей и неисправимая скупердяйка.
– Спасибо, – боязливо лепечем вслед удаляющейся спине.
Мельком оглядываю кабинет, втайне опасаясь увидеть застывшего в углу среди клюшек босса.
– Мистер Макдугал занятой человек, – говорит Марджори, словно читая мои мысли. – Он присоединится к вам в должное время.
– Как только посетит всех стоящих людей – что ему до нас? Мелочевка, – шепчу я, испуганно подпрыгнув в кресле от грохота, который произвела захлопнувшаяся дверь.
Сидим, ждем, когда же прибудет босс: я – озабоченно покусывая губу и барабаня пальцами по колену, а Дэн от нечего делать тихонько мурлычет себе под нос все песни «Карпентерс», какие только придут на ум.
– Как думаешь, он появится? – спрашивает Дэн, оборвав на полуслове уже третью вариацию «Мистера Почтальона». [100]
– Не знаю, наверное. В конце концов, это же его кабинет.
Ждем. Поправляю рукой прическу, глядясь как в зеркало в застекленную фотографию З. Г. Рука нашего бравого обольстителя обвивает стан Джейн Макдоналд, застывшей с недвусмысленной гримасой на лице. Дэн запевает «Обращение к обитателям межпланетного судна», а время все идет, идет… Постепенно привыкаем к мысли, что среди приоритетных дел босса мы занимаем далеко не первое место – и даже не входим в первую двадцатку.
– Все, сейчас сбегу, – мычу я, не в силах вынести нервного напряжения.
– А я описаюсь, – жалуется Дэн, беспокойно ерзая в кресле.
И в это время в кабинет заплывает Марджори.
– На этом этаже туалеты только для директората, – брезгливо предупреждает секретарша, ставя перед каждым по чашечке кофе.
– Спасибо, я потерплю, – бормочет Дэн, хватая чашку, и, хлебнув обжигающей жидкости, вскрикивает от боли.
– Благодарю, Марджори, – с приятной улыбкой обращаюсь к спине «радушной» хозяйки.
Тут я приподнимаюсь в кресле, чтобы дотянуться до кофе, как вдруг с ужасом замечаю выстланный салфеткой металлический поднос.
– Дэн, одно из двух: или она кое-что забыла, или у нас серьезные неприятности, – мрачно констатирую я.
– А что?
– Тут пусто, – затаив дух, киваю на поднос. – Хоть бы какое черствое пирожное с заварным кремом положили – а то ничего.
– Простите меня великодушно, – заявляет с порога З. Г. – Внеурочная встреча, уф, в совете директоров, уф…
Он пытается незаметно пристроить в дверях красную кожаную сумку на колесиках, битком набитую принадлежностями для гольфа, и, бодрым шагом огибая стол, усаживается напротив нас.
– Но это не важно; теперь я здесь ненадолго, так что… – Озадаченно хмурясь, он передвигает Джейн Макдоналд на два дюйма влево. – На чем мы остановились?
Дэн, по своему обыкновению, в присутствии нашего босса превратился в глухонемого, так что мне не остается ничего другого, как, тяжело вздохнув, робко ответить:
– Э-э, мы пришли отчитаться о проделанной работе.
– О проделанной работе?
– О хорошо проделанной работе, – бормочет Дэн.
– Да, на шоу «Ангел в эфире».
– Вот именно. Молодцы, хвалю, – кивает З. Г., будто я просто подтвердила то, что он и сам собирался сказать. – Отличная работа. Энджел.
Черт побери, впервые босс ни с кем меня не спутал. Брови так и поползли вверх от удивления. Какая ирония судьбы, что именно в такой момент он наконец-то запомнил мое имя. Теперь, наверное, целых два года будет называть мою заместительницу – или заместителя – Энджел.
З. Г. звучно хлопает ладонями по столешнице – так, что мы с Дэном вздрагиваем, – и, подавшись вперед, расплывается в улыбке.
– Работа, работа. Так какие у нас успехи?
Я открываю рот и тут же захлопываю его, пнув Дэна в ногу. У меня начинает закрадываться подозрение, будто мой звукорежиссер решил послать вместо себя голограмму, а сам сейчас где-нибудь отлеживается. Что прикажете ответить? «Большие успехи, З. Г., спасибо» – и только уповать, что он слишком занят и докапываться ему недосуг. Потянуть время, попробовать выкрутиться? Или так: «Видите ли, рано обещать что-либо конкретное, согласием знаменитой европейской поп-звезды пока заручиться не удалось, зато воссоединенный хор школы Святого Уинфреда пакует вещички и следующим автобусом выезжает на Бьюкенен-стрит. Вы даже не успеете пропеть «Бабушка, милая бабушка» – они уже будут здесь». Как знать, а вдруг наш босс горячий поклонник сего неувядающего хита (я бы не удивилась; впрочем, не уверена, что остальное руководство клюнет на эту удочку).
– Успехи, – присвистываю я, ерзая в кресле. – Успех в наше время – вещь относительная.
– Полностью с вами согласен, Энджел, – с готовностью кивает З. Г., удачно перекрыв своим звучным голосом самоубийственный стон, вырвавшийся из груди Дэна. – Так трудно сдвинуть дело с мертвой точки, вам не кажется?
Киваю с нарочитой медлительностью.
– От персонала практически невозможно добиться толку.
«А вы попробовали бы почаще сюда заглядывать (а то заскочите на полчаса – и след простыл), – едко замечаю про себя, – может, толк и вышел бы».
– Постоянно кормят завтраками, все заладили «manana, manana», [101]– возмущенно трясет головой босс, глядя на Джейн Макдоналд, хотя я подозреваю, что обращается он все-таки к нам. – А в особенности, как ни печально, это касается молодежи. Им ничего не стоит увильнуть от своих обязанностей по работе. Вы меня понимаете?
Я все киваю, как замкнувшийся робот. Дэн, судя по всему, потерял последние крупицы воли к жизни.
– А теперь буду с вами откровенен…
«Ну что вы, не затрудняйтесь».
–.. я почти не сомневался, что вы меня подведете. Состряпаете что-нибудь тяп-ляп, заявитесь сюда и будете ломать комедию, надеясь, что вам, как обычно, все сойдет с рук. Такова нынешняя молодежь, не отпирайтесь.
«Да вы что? И в мыслях не было!»
– Я ждал, что вы придете и скажете: «Мы нашли вам гостя, З. Г., но по причине лапши на ушах и пудры на мозгах он не совсем тот, кого мы вам обещали».
– Ни в коем случае! Ха-ха-ха, – механически смеюсь я, отчаянно выискивая глазами ближайший пожарный выход.
– Однако нет же!
Он театральным жестом вздымает руки и озаряет нас с Дэном радостной улыбкой.
– Разве? – переспрашиваю я дрожащим голосом.
– Вот именно. Вы не подвели ни меня, ни себя, ни «Энерджи-FM», ни наших преданных радиослушателей, которые каждый день настраивают свои приемники на нашу волну, ожидая, что мы привнесем немного радости в их будничную повседневность.
– Не подвели?
«Так, кто-нибудь, принесите мне, наконец, сценарий этой беседы – я в полной растерянности».
– Нет, конечно же, не подвели, мои дорогие юные звезды, и я счастлив тем, что мы с вами являемся членами одной команды.
Лицо Дэна начинает приобретать естественный оттенок.
– Вы только представьте – в голове не укладывается! Дидье Лафит! – радостно продолжает он – Даже я наслышан о Дидье Лафите. Лучшего гостя и не придумаешь. На такое я и не рассчитывал, друзья мои, но вы сами задали себе планку.
Дэн побледнел, как хамелеон среди полярных льдов.
– Ах да, насчет Дидье… – Я пищу так тонко, что голос мышонка Микки Мауса на моем фоне покажется вам хрипом заядлого курильщика.
З. Г. упреждающе приподнимает ладони.
– У нас еще будет время обсудить подробности, Энджел и Дэниел, поскольку, – он бросает взгляд на сумку с аксессуарами для гольфа, – мне надо убегать на другую встречу, однако я должен еще раз подчеркнуть, что приятно порадован вашей самоотдачей.
Он склоняется к нам через стол – готова поклясться, в глазах босса блеснула слеза.
– Это знаменательное событие не только для всех нас, но – надеюсь, вам понятно – и для вас лично.
– Но…
– Встреча с Дидье Лафитом может стать началом вашего взлета, мои милые молодые таланты, – с воодушевлением продолжает он, – и мне неимоверно приятно, что я подтолкнул вас к преодолению собственной лености, благодаря чему вы поднялись на столь головокружительную высоту.
Рядом крякнул Дэн. Я прикусываю язычок и пытаюсь сосредоточиться.
– Когда вчера мне позвонил Дидье Лафит…
«Подождите-ка, что он сказал?..»
– Я сразу понял, что настал момент, которого все мы, сотрудники «Энерджи-FM», так долго ждали. В особенности приятно, что он решил позвонить лично, а не через менеджера, что лишний раз доказывает, насколько уважительно этот человек относится лично ко мне, руководителю радиостанции, и к людям, которые попросили его дать интервью. – Он радостно улыбается. – Дидье очень высоко о вас отзывается, Энджел. Должно быть, вы отлично с ним поработали.
– Должно быть, – оживает Дэн, приподняв бровь и вопросительно глядя на меня.
Ерзаю в кресле – неуютно под их многозначительными взглядами.
– Хм, – откашливаюсь, – надо сказать, я… э-э… Дэн тоже здорово помог, З. Г., без его поддержки и профессионализма у меня ничего бы не вышло.
Хлопнув в ладоши, босс выпаливает:
– Отлично, просто отлично!
Нажимает кнопку внутренней связи и тотчас как по команде в кабинет входит Марджори. Давно подозревала, что она работает на дистанционном управлении.
– Интервью состоится в следующую пятницу, – продолжает З. Г., пока мои извилины пытаются охватить столь неожиданный поворот событий. – Через неделю, начиная с сегодняшнего дня. Надо немедленно браться за приготовления. Впрочем, в ваших руках дело будет спориться.
Поверьте, я не из тех девушек, которые с легкостью кидаются в бездну отчаяния, но на этой неделе мне явно отпущено пережить не одну неприятную минуту.
Начнем с того, что отец лежит под капельницей, весь исколотый, просвеченный и прощупанный. Хотя меня заверили, что он выздоровеет, я ума не приложу, как устроить его жизнь, чтобы он снова не сорвался. Во-вторых, случилось то, о чем хочется поскорее забыть: я поцеловала человека, который ни образом, ни подобием, ни сладкозвучием не похож на моего постоянного бойфренда. Не говоря уж о том, что я чуть не поддалась его чарам и не прыгнула к нему в постель, – надо сказать, папуля вовремя устроил переполох со своими сердечными делами. Мало того, я вспылила и умудрилась настроить против себя нового знакомца и партнера по поцелуям, признавшись, что общалась с ним в угоду своим диджейским интересам. Тем самым я забила последний гвоздь в гроб собственной карьеры, отказавшись от возможности использовать Дидье Лафита. То, что у мамули хватило наглости подговорить вышеупомянутую знаменитость, чтобы затащил ее единственную доченьку в постель, возмутительно (правда, об этом позже). Так что, выходит, мы оба поступили по отношению друг к другу нечистоплотно. И в довершение всего через восемь дней мне стукнет тридцать. Не рассчитывала я встретить очередной рубеж безработной и обманутой неудачницей. К каким бы вершинам мы ни стремились, порой приходится очень больно ушибаться.
Короче говоря, моему дурному настроению, требующему медикаментозного вмешательства, имеется несколько веских причин. Но хватит ныть.
Вчерашний день я провела точно в полузабытьи. Из больницы вернулась уже под утро, Дидье свалил в своем лимузине задолго до того, как я повидалась с отцом, подержала его за руку и сказала несколько ободряющих слов. После удалось урвать пару часиков сна, а по пробуждении я получила веселенькую открытку от Коннора. Мысль, конечно, неплохая, зато уж очень не вовремя: Микки Маус с доской для серфинга под мышкой, зажатый, как котлета, между двумя пышногрудыми красотками. На обороте красовалась столь же беззаботная надпись:
«Дорогая Энджел!
Надеюсь, у тебя все путем. Отрываюсь по-американски. Фильм потрясный, задумка грандиозная, сандвичи исполинские. В Калифорнии все непомерное, однако выглядит здорово. Это кино всей моей жизни. Вот если бы ты увидела все собственными глазами, то очень бы за меня порадовалась, малыш. Привет от девочек. Не скучай.
Люблю, целую. Навеки твой, Коннор».
– Классно, потрясно – катитесь вы со своими приветами! – вздохнула я, швыряя открытку в мусорную корзину.
Удивительно все-таки, насколько Коннор оторван от происходящих со мной в действительности событий. Обязательно позвоню ему попозже – только с силами соберусь.
Потом набрала номер матери.
– Отец попал в больницу, – спокойно сказала я, – у него сердечный приступ. Врачи говорят, он скоро пойдет на поправку, хотя если возьмется за старое – кризиса не миновать.
Дельфина была тронута, но не до такой степени, чтобы броситься в аэропорт Бордо и первым же рейсом вылететь в Шотландию.
– Несчастный Стефан, – вздохнула она. – А что делать? Сам хорош – прекрасно знал: такая жизнь до добра не доводит. Нельзя продолжать вести себя подобным образом. Надеюсь, ты справляешься, Анжелика. Тебе так никто и не помог?
– Нет, Дидье побыл со мной в больнице.
Кардинальные смены женского настроения – непостижимое природное явление, которое еще предстоит разрешить ученым.
– Дидье! А-а-ах, cherie! Я знала, что мой план удастся. Mais oui, [95]вы созданы друг для друга. Упрекай меня, сколько хочешь, доченька, но я старалась для твоего же собственного блага. Это замечательный человек, vraiment beau, [96]надеюсь, теперь ты поняла, что такое настоящий мужчина.
– Мам, – устало выдыхаю я, – в толк не возьму, о чем ты. Давай общаться по-людски, хорошо? Я только недавно вернулась из больницы, и мне тяжеловато переводить с дельфиньего языка на человеческий, понимаешь?
– Alors, [97]я не хотела, чтобы ты связала себя навеки, не вкусив прежде всех прелестей французского мужчины, а такой удобный случай я не могла упустить.
– О чем ты?
– Я попросила Дидье об одном маленьком одолжении, Анжелика: соблазнить тебя. Обстоятельства сложились прекраснейшим образом, nоn? Видишь ли, cherie, он оказался в подходящем месте в подходящее время, как раз когда твой приятель где-то ошивался. По-моему, план был превосходен, ты согласна?
Вряд ли стоит повторять все те слова, которые последовали дальше. Родная мать попросила сынка своей подруги затащить меня в постель, потому что она не разделяет моего выбора. Интересно, у этой женщины есть хоть какие-то моральные принципы? Подумать только, а я чуть было не попалась; поверила, будто секс-символ международного масштаба поддался моим чарам. Он-то, оказывается, просто ублажал Дельфину. Ну вот, к моим неприятностям добавилось еще одно огорчение: я, как наивная простушка, рисковала надежными отношениями из-за ничего не значащей связи. Хорошо хоть мы только поцеловались, да и то наскоро, одними губами – без языка и с минимальным обменом слюной. Уф. Мне было одиноко, организм просил ласк – и все. Конечно, я хотела Дидье, только в глубине души мечтала, чтобы вместо него рядом оказался Коннор. О Господи, ему-то я что скажу? Стоит ли вообще все выкладывать? То есть чего я добьюсь своей правдивостью – раню его чувства и он во мне разуверится? Как-то вдруг моя обычная привычка резать правду-матку поколебалась. При нынешних обстоятельствах подобная тактика может оказаться не лучшим выбором.
Вчера в беседе с радиослушателями я как бы исподволь подняла волнующую меня тему. Разумеется, всех фактов раскрывать не стала – никогда бы не осмелилась выносить на обсуждение общественности свою личную жизнь. Просто намекнула, что подруга одной моей знакомой целовалась с посторонним мужчиной. Глэдис заверила, что скоро негодяйку «выведут на чистую воду», Кувалда посоветовал «Молчать в тряпочку», а Тирон так и вовсе удивился, что я способна водить дружбу с таким человеком, как она (Боже, как стыдно). Малкольм попросил дать телефон разбитной девицы, потому что он совсем не прочь немного «поразвлечься на стороне». Прозвучало еще несколько противоречивых мнений, а потом скользкую тему мы неожиданно оставили, когда кто-то заговорил о штрафах за несвоевременный возврат литературы в библиотеке Ренфрю. Как же мне будет не хватать этих спонтанных дискуссий! Чувствую себя несчастной, как никогда.
Впрочем, из вчерашнего трехчасового эфира я извлекла для себя и кое-что положительное. Глэдис в очередной раз обмолвилась, что на благотворительных началах посещает престарелых и одиноких, и я тут же загорелась одной интересной идейкой. Меня страшно беспокоило, что я вынуждена оставлять отца на время работы: по-тихому смыться не выходит – особенно при нынешнем раскладе. Поэтому теперь, кажется, самое время обратиться за помощью к кому-нибудь из моих слушателей. В конце концов, я уже двадцать один месяц без перерыва выхожу для них в эфир, так что, думаю, у меня есть полное право попросить об одном маленьком одолжении. Мы переговорили с Глэдис без посторонних, пока остальные слушали «Всего тебе доброго» (что маловероятно) в исполнении «Стереофоникс», и она с готовностью схватилась за предложение выкроить пару часиков из своего плотного графика и навестить одинокого мужчину по имени Стив Найтс. Наша благодетельница тут же помчалась на остановку, чтобы на первом же автобусе добраться до Пейсли и привнести радость в грустную жизнь моего старика. Надеюсь, он будет признателен – либо предъявит мне счет за операцию по восстановлению барабанных перепонок, потому как они могут не выдержать наплыва сплетен и слухов из неутомимых уст нашей неуемной Глэдис.
Необходимо отдать должное и подружкам: они выжали из себя максимум, когда узнали, что у меня неприятности с отцом. Мег забежала после работы на полчасика в больницу, прихватив с собой коробку шоколадных конфет и бутылочку «Лукозейда». [98]Впрочем, гостинцы она умяла сама, когда выяснилось, что отцу предписано полное воздержание. Керн принесла свои извинения (у нее опять было свидание с фотографом, что меня немало позабавило, поскольку неделя – своего рода рекорд для нашей «божественной»; видимо, счастливчик делает очень дорогие подарки). И все-таки подруга передала через Мег подарочек для отца. Папа долго вертел в руках увлажняющий спрей, недоумевая, что же это за приспособление, а отшелушивающий гель принял за какой-то полуфабрикат, но все равно это было мило. Свежий экземпляр «Звезды», который взялась доставить Мег, мог бы занять старика и скрасить ему часы томительного ожидания, пока я на работе. Надо думать, скандальные откровения стриптизерши полезны для общего развития, хотя для обитателей палаты сердечников – не самое безопасное чтиво.
– Монетку за Гая! – неожиданно прозвучал голос у самого моего уха, когда я, облокотившись на выкрашенные белой краской перила, задумчиво смотрела на темно-зеленую гладь Клайда.
– Ночь костров [99]давно прошла, – улыбаюсь я пристроившемуся рядышком Дэну.
– Согласен, просто раз мне суждено через часок влиться в стройные ряды безработных, подумал, не пора ли деньжат подкопить?
Шмыгаю носом.
– Так что ж, никаких экстренных идей по спасению тонущего корабля, кэп?
– Не-а. Разве что подбить мамулю: пусть с подружками соберутся и завалят З. Г. хвалебными отзывами.
– Неплохо, – киваю я.
– Ах да, и еще выклянчил телефон одного агента, который работает на парня, получившего пару лет назад премию на конкурсе доморощенных талантов. Только он сейчас занимается пантомимой на внешних Гебридских островах.
– Кто, лауреат?
– Нет, агент. Видно, дела идут плохо, вот и решил подработать.
– Очень любопытно, – фыркаю я, тоскливо вздохнув при виде косматого морщинистого старика, который уныло шаркает по тротуару, волоча пожитки в больших полиэтиленовых сумках, и добавляю: – Вот так и мне придется пуститься в бродяжничество.
– Не выйдет: куда ты все свои туфли денешь? По мешкам рассуешь? – подначивает Дэн. – Да и суповая кухня тебя не прокормит.
Игриво подталкиваю его локотком.
– Я буду скучать по тебе, боец.
Тот дружески пихает меня под ребра, и на его мальчишеском лице появляется жалостливый взгляд.
– Спасибо за похвалу, рыба-ангел. А может, как-нибудь образуется?
– Может, и образуется, только я не стала бы строить иллюзий относительно нашего спортсмена. Ну, сам посуди, кто мы? Молодые, модные, гольфом не увлекаемся – что с нас взять? К тому же музыку нам подавай посовременнее, – смотрю на часы, – и звездного гостя за оставшиеся пять минут мы уже не отловим.
– А вдруг З. Г. решит не увольнять обоих, – говорит Дэн. – Твоя мордашка посимпатичнее, вот тебя и придержит. А то, может, и вовсе выделит нам время где-нибудь в предрассветные часы.
Поворачиваюсь спиной к воде и смотрю, прищурившись, на возвышающееся на другой стороне улицы серебристое здание – штаб-квартиру «Энерджи-FM».
– Ладно, Дэн, будь что будет. Пошли? Ну и закатит он нам концерт, чует мое сердце.
Согласитесь, ловко подмечено, совсем по диджейски. Только чувствую, не по нутру мне придется музычка, ой, не по нутру – такое произведение я в свою обширную коллекцию добавлять бы не торопилась. Что-то подсказывает, хорошего будет мало.
– Не желаете ли кофе? – рявкнула секретарша в приемной таким тоном, словно хотела сказать: «Когда же вы наконец исчезнете с глаз моих?»
Да, вот она, наша Марджори, профессионалка до мозга костей и неисправимая скупердяйка.
– Спасибо, – боязливо лепечем вслед удаляющейся спине.
Мельком оглядываю кабинет, втайне опасаясь увидеть застывшего в углу среди клюшек босса.
– Мистер Макдугал занятой человек, – говорит Марджори, словно читая мои мысли. – Он присоединится к вам в должное время.
– Как только посетит всех стоящих людей – что ему до нас? Мелочевка, – шепчу я, испуганно подпрыгнув в кресле от грохота, который произвела захлопнувшаяся дверь.
Сидим, ждем, когда же прибудет босс: я – озабоченно покусывая губу и барабаня пальцами по колену, а Дэн от нечего делать тихонько мурлычет себе под нос все песни «Карпентерс», какие только придут на ум.
– Как думаешь, он появится? – спрашивает Дэн, оборвав на полуслове уже третью вариацию «Мистера Почтальона». [100]
– Не знаю, наверное. В конце концов, это же его кабинет.
Ждем. Поправляю рукой прическу, глядясь как в зеркало в застекленную фотографию З. Г. Рука нашего бравого обольстителя обвивает стан Джейн Макдоналд, застывшей с недвусмысленной гримасой на лице. Дэн запевает «Обращение к обитателям межпланетного судна», а время все идет, идет… Постепенно привыкаем к мысли, что среди приоритетных дел босса мы занимаем далеко не первое место – и даже не входим в первую двадцатку.
– Все, сейчас сбегу, – мычу я, не в силах вынести нервного напряжения.
– А я описаюсь, – жалуется Дэн, беспокойно ерзая в кресле.
И в это время в кабинет заплывает Марджори.
– На этом этаже туалеты только для директората, – брезгливо предупреждает секретарша, ставя перед каждым по чашечке кофе.
– Спасибо, я потерплю, – бормочет Дэн, хватая чашку, и, хлебнув обжигающей жидкости, вскрикивает от боли.
– Благодарю, Марджори, – с приятной улыбкой обращаюсь к спине «радушной» хозяйки.
Тут я приподнимаюсь в кресле, чтобы дотянуться до кофе, как вдруг с ужасом замечаю выстланный салфеткой металлический поднос.
– Дэн, одно из двух: или она кое-что забыла, или у нас серьезные неприятности, – мрачно констатирую я.
– А что?
– Тут пусто, – затаив дух, киваю на поднос. – Хоть бы какое черствое пирожное с заварным кремом положили – а то ничего.
– Простите меня великодушно, – заявляет с порога З. Г. – Внеурочная встреча, уф, в совете директоров, уф…
Он пытается незаметно пристроить в дверях красную кожаную сумку на колесиках, битком набитую принадлежностями для гольфа, и, бодрым шагом огибая стол, усаживается напротив нас.
– Но это не важно; теперь я здесь ненадолго, так что… – Озадаченно хмурясь, он передвигает Джейн Макдоналд на два дюйма влево. – На чем мы остановились?
Дэн, по своему обыкновению, в присутствии нашего босса превратился в глухонемого, так что мне не остается ничего другого, как, тяжело вздохнув, робко ответить:
– Э-э, мы пришли отчитаться о проделанной работе.
– О проделанной работе?
– О хорошо проделанной работе, – бормочет Дэн.
– Да, на шоу «Ангел в эфире».
– Вот именно. Молодцы, хвалю, – кивает З. Г., будто я просто подтвердила то, что он и сам собирался сказать. – Отличная работа. Энджел.
Черт побери, впервые босс ни с кем меня не спутал. Брови так и поползли вверх от удивления. Какая ирония судьбы, что именно в такой момент он наконец-то запомнил мое имя. Теперь, наверное, целых два года будет называть мою заместительницу – или заместителя – Энджел.
З. Г. звучно хлопает ладонями по столешнице – так, что мы с Дэном вздрагиваем, – и, подавшись вперед, расплывается в улыбке.
– Работа, работа. Так какие у нас успехи?
Я открываю рот и тут же захлопываю его, пнув Дэна в ногу. У меня начинает закрадываться подозрение, будто мой звукорежиссер решил послать вместо себя голограмму, а сам сейчас где-нибудь отлеживается. Что прикажете ответить? «Большие успехи, З. Г., спасибо» – и только уповать, что он слишком занят и докапываться ему недосуг. Потянуть время, попробовать выкрутиться? Или так: «Видите ли, рано обещать что-либо конкретное, согласием знаменитой европейской поп-звезды пока заручиться не удалось, зато воссоединенный хор школы Святого Уинфреда пакует вещички и следующим автобусом выезжает на Бьюкенен-стрит. Вы даже не успеете пропеть «Бабушка, милая бабушка» – они уже будут здесь». Как знать, а вдруг наш босс горячий поклонник сего неувядающего хита (я бы не удивилась; впрочем, не уверена, что остальное руководство клюнет на эту удочку).
– Успехи, – присвистываю я, ерзая в кресле. – Успех в наше время – вещь относительная.
– Полностью с вами согласен, Энджел, – с готовностью кивает З. Г., удачно перекрыв своим звучным голосом самоубийственный стон, вырвавшийся из груди Дэна. – Так трудно сдвинуть дело с мертвой точки, вам не кажется?
Киваю с нарочитой медлительностью.
– От персонала практически невозможно добиться толку.
«А вы попробовали бы почаще сюда заглядывать (а то заскочите на полчаса – и след простыл), – едко замечаю про себя, – может, толк и вышел бы».
– Постоянно кормят завтраками, все заладили «manana, manana», [101]– возмущенно трясет головой босс, глядя на Джейн Макдоналд, хотя я подозреваю, что обращается он все-таки к нам. – А в особенности, как ни печально, это касается молодежи. Им ничего не стоит увильнуть от своих обязанностей по работе. Вы меня понимаете?
Я все киваю, как замкнувшийся робот. Дэн, судя по всему, потерял последние крупицы воли к жизни.
– А теперь буду с вами откровенен…
«Ну что вы, не затрудняйтесь».
–.. я почти не сомневался, что вы меня подведете. Состряпаете что-нибудь тяп-ляп, заявитесь сюда и будете ломать комедию, надеясь, что вам, как обычно, все сойдет с рук. Такова нынешняя молодежь, не отпирайтесь.
«Да вы что? И в мыслях не было!»
– Я ждал, что вы придете и скажете: «Мы нашли вам гостя, З. Г., но по причине лапши на ушах и пудры на мозгах он не совсем тот, кого мы вам обещали».
– Ни в коем случае! Ха-ха-ха, – механически смеюсь я, отчаянно выискивая глазами ближайший пожарный выход.
– Однако нет же!
Он театральным жестом вздымает руки и озаряет нас с Дэном радостной улыбкой.
– Разве? – переспрашиваю я дрожащим голосом.
– Вот именно. Вы не подвели ни меня, ни себя, ни «Энерджи-FM», ни наших преданных радиослушателей, которые каждый день настраивают свои приемники на нашу волну, ожидая, что мы привнесем немного радости в их будничную повседневность.
– Не подвели?
«Так, кто-нибудь, принесите мне, наконец, сценарий этой беседы – я в полной растерянности».
– Нет, конечно же, не подвели, мои дорогие юные звезды, и я счастлив тем, что мы с вами являемся членами одной команды.
Лицо Дэна начинает приобретать естественный оттенок.
– Вы только представьте – в голове не укладывается! Дидье Лафит! – радостно продолжает он – Даже я наслышан о Дидье Лафите. Лучшего гостя и не придумаешь. На такое я и не рассчитывал, друзья мои, но вы сами задали себе планку.
Дэн побледнел, как хамелеон среди полярных льдов.
– Ах да, насчет Дидье… – Я пищу так тонко, что голос мышонка Микки Мауса на моем фоне покажется вам хрипом заядлого курильщика.
З. Г. упреждающе приподнимает ладони.
– У нас еще будет время обсудить подробности, Энджел и Дэниел, поскольку, – он бросает взгляд на сумку с аксессуарами для гольфа, – мне надо убегать на другую встречу, однако я должен еще раз подчеркнуть, что приятно порадован вашей самоотдачей.
Он склоняется к нам через стол – готова поклясться, в глазах босса блеснула слеза.
– Это знаменательное событие не только для всех нас, но – надеюсь, вам понятно – и для вас лично.
– Но…
– Встреча с Дидье Лафитом может стать началом вашего взлета, мои милые молодые таланты, – с воодушевлением продолжает он, – и мне неимоверно приятно, что я подтолкнул вас к преодолению собственной лености, благодаря чему вы поднялись на столь головокружительную высоту.
Рядом крякнул Дэн. Я прикусываю язычок и пытаюсь сосредоточиться.
– Когда вчера мне позвонил Дидье Лафит…
«Подождите-ка, что он сказал?..»
– Я сразу понял, что настал момент, которого все мы, сотрудники «Энерджи-FM», так долго ждали. В особенности приятно, что он решил позвонить лично, а не через менеджера, что лишний раз доказывает, насколько уважительно этот человек относится лично ко мне, руководителю радиостанции, и к людям, которые попросили его дать интервью. – Он радостно улыбается. – Дидье очень высоко о вас отзывается, Энджел. Должно быть, вы отлично с ним поработали.
– Должно быть, – оживает Дэн, приподняв бровь и вопросительно глядя на меня.
Ерзаю в кресле – неуютно под их многозначительными взглядами.
– Хм, – откашливаюсь, – надо сказать, я… э-э… Дэн тоже здорово помог, З. Г., без его поддержки и профессионализма у меня ничего бы не вышло.
Хлопнув в ладоши, босс выпаливает:
– Отлично, просто отлично!
Нажимает кнопку внутренней связи и тотчас как по команде в кабинет входит Марджори. Давно подозревала, что она работает на дистанционном управлении.
– Интервью состоится в следующую пятницу, – продолжает З. Г., пока мои извилины пытаются охватить столь неожиданный поворот событий. – Через неделю, начиная с сегодняшнего дня. Надо немедленно браться за приготовления. Впрочем, в ваших руках дело будет спориться.