Страница:
– Да, и вторая половина дня не обошлась у меня сегодня без приключений, – сказала Аврора. – Эта бедняжка – Розалин Данлап, Вернон; Рози, это Вернон Далхарт.
– Зовите меня просто Рози, – храбро заявила она, вытирая залитую слезами руку, чтобы протянуть ее Вернону.
– Рози, мне кажется, тебе следует выпить немножко бурбона, чтобы успокоить свои нервы, – сказала Аврора. – Гектор Скотт вел себя очень плохо, и из-за него я сегодня попала в аварию. После чего он повел себя еще хуже, и я оставила его в моей машине. Надо сразу же позвонить Эф. Ви.
– Ой, я не могу. Ройс пошел к нему и такое ему устроил, что теперь он боится со мной разговаривать.
– Ну хорошо, я позвоню ему сама. Вернон, я надеюсь, вы помните номер той дороги. Боюсь, я не очень хорошо помню, где мы оставили Гектора.
– Шестое шоссе, как раз там, где в него вливается дорога Четырнадцать – тридцать один, – сразу же ответил Вернон.
Обе женщины были удивлены.
– Четырнадцать – тридцать один? – переспросила Аврора. – Я понятия не имела, что здесь так много маленьких дорог. Неудивительно, что я постоянно теряюсь.
– Ну, это просто дорога от фермы к рынку.
– Не думаю, что Гектор будет там долго сидеть. Рози, что ты намерена делать?
– Ройс, небось, сегодня нажрется. Я попросила свою сестру, чтобы она забрала детей к себе, а то он придет и их изобьет. Я, наверно, еще немного посижу и пойду туда, если у меня хватит на это нервов. Еще не хватало, чтобы ему оставлять пустой дом, а он будет туда приводить своих тварей. Там, откуда я родом, собственность это девять десятых закона.
– Где, по-вашему, сейчас находится Ройс? – спросил Вернон.
– Пьянствует со своей шлюхой, – предположила Рози. – Где же ему, паразиту, быть?
– А сколько у вас детей?
– Семеро.
– Почему бы мне с ним не поговорить. Готов поспорить, что мне удастся наладить дело.
Аврора удивилась.
– Вернон, вы же его даже не знаете. К тому же, Ройс весьма крупный, можете мне поверить. Что вы сможете с ним сделать?
– Поговорить разумно. На меня работает около шестисот человек. И они часто попадают в какие-нибудь заварушки. Обычно не очень серьезные. Клянусь, что я вытащу Ройса из этой истории, если только найду его.
Зазвонил телефон. Аврора взяла трубку. Это был Ройс.
– Эй, – сказал он, услышав голос Авроры. – Рози там?
– Да, ты хотел бы поговорить с ней, Ройс? – сказала Аврора, подразумевая, что такая форма вопроса заключает в себе скрытый упрек.
– Нет, – гаркнул Ройс и бросил трубку.
Сразу же раздался новый звонок. Это была Эмма.
– Я готова прослушать про твою аварию. Я умру от любопытства, если не узнаю, что приключилось с генералом Скоттом.
– Не могу сейчас уделить тебе ни минуты, Эмма, – сказала Аврора. – Ройс побил Рози, и мы тут все в таком состоянии… Если хочешь, чтобы от тебя была какая-то польза, приезжай сразу же сюда.
– Не могу. Мне надо приготовить мужу ужин.
– О, конечно, ты же в рабстве! Как глупо с моей стороны было подумать, что ты можешь приехать, чтобы помочь своей матери. Я очень рада, что не получила серьезных увечий. А то мне пришлось бы нарушить весь ход твоей семейной жизни.
– Ну хорошо, забудь об этом. До свидания. Аврора на секунду опустила трубку, а затем сразу же позвонила Эф. Ви., который ответил мгновенно.
– Надо же, сегодня, кажется, все сидят у телефона. Эф. Ви., я полагаю, ты узнаешь мой голос?
– Угу, миз Гринуэй, – сказал Эф. Ви. – Как Рози?
– Потрепана, но не побеждена. Но я звоню тебе не из-за нее. Мы с Генералом попали в аварию, и между нами произошла небольшая размолвка, я боюсь, что оставила его, чтобы ты его забрал. Он сидит в моей машине на Шестом шоссе, возле дороги с фермы на рынок. Я воображаю, как он зол, и чем позднее ты за ним придешь, тем хуже для тебя. Вероятно, тебе следовало бы отправиться прямо сейчас.
Эф. Ви. пришел в ужас.
– И сколько он уже там сидит? – спросил он.
– Довольно долго, – неопределенно сказала Аврора. – Я сейчас должна позаботиться о Рози, а тебе желаю удачи. Пожалуйста, напомни Генералу, что я больше не хочу с ним разговаривать. Он мог об этом забыть.
– Подождите, – перебил Эф. Ви. – Где вы говорите, он находится? Мне же не на чем ехать, разве что на «джипе»?
– Это даже лучше. Шестое шоссе. Я уверена, ты узнаешь мою машину. Счастливо.
– Если мы не собираемся пить вино, почему бы нам не выпить хоть по чашечке чая, – сказала она, повесив трубку. – Рози, приготовь, пожалуйста. Это тебя отвлечет от невзгод.
Затем ей в голову пришла страшная мысль.
– Боже, – воскликнула она. – Я же не заперла свой автомобиль. Я была слишком оскорблена. А вдруг кто-нибудь его ночью украдет?
– Нет проблем, – ответил Вернон. Дергая себя за ухо, он старался не смотреть ей в глаза.
– Как же нет, – возмутилась Аврора. – Незапертые машины угоняют каждый день.
– Да я об этом позаботился.
– Как? – удивилась Аврора. – У вас же нет ключа от моей машины.
Вернон смутился и покраснел до корней волос.
– У меня гараж, – начал он, – в Хэррисберге. Так что я звякнул в свой гараж и сказал ребятам, пусть подгонят кран и подцепят вашу машину. Они работают круглосуточно. К завтрашнему дню все починят и пригонят машину к вам.
Обе женщины вновь удивились.
– Так будет удобнее, если вы не против, – сказал Вернон, шагая по кухне. Время от времени он, казалось, делал поползновения сесть, но не мог себя заставить.
– Прекрасно. Очень предусмотрительно. Только я не люблю принимать услуги бесплатно. Я, разумеется, заплачу все, что буду должна.
– Одно только… я не учел Генерала, – сказал Вернон. – Думал, вы все-таки размякнете и возьмете его с нами. Они могли подцепить машину вместе с ним. Сейчас свяжусь с ними по радио и выясню. Вы же не хотите, чтобы этот парень летал как дикий гусь.
Аврора не успела сказать что-либо в ответ, как он вышел через заднюю дверь.
– Радио в машине, – сказал он, выходя.
– Кто он? Какой-нибудь миллионер? – полюбопытствовала Рози, когда он вышел.
– Мне кажется, да. От него есть польза, не правда ли? Вообрази, мою машину так быстро починят.
– Вы должно быть ударили его, как молния. Вот так, меня тут бьют по голове, а вы уезжаете и возвращаетесь с миллионером, который в вас влюбился. Если кто и родился под несчастливой звездой, так это я.
– Да ладно, мы с Верноном только познакомились, – пожала плечами Аврора. – У меня и так много хлопот с романами, и я совершенно не хочу делать жертву из такого симпатичного человека, как он. Кроме того, завтра он уезжает в Канаду. Принимая во внимание все, что он для меня сделал, я думаю, будет только справедливо, если я угощу его хорошим ужином. Мне кажется, он его в жизни не видал.
– Он не похож на тот тип мужчин, который вам нравится.
Аврора ничего не успела ответить, так как вернулся Вернон.
– Генерал уехал с копом. Я остановил Эф. Ви. Увидел, как он залезает в джип, и дал отмашку.
Аврора сразу же затрясла головой.
– Боже! – воскликнула она. – Теперь у меня есть серьезный повод для беспокойства. Он очень мстительный человек, этот Гектор Скотт. Даже трудно вообразить, что он может им наговорить обо мне. Если он сможет придумать, как меня арестовать, то не применит воспользоваться своей мыслью.
– Ага, вы на этот раз не с тем связались, – согласилась Рози. – Нам обеим надо было пойти в монахини. Завтра нас обеих повяжут, если до него дойдет, как это устроить.
– Но я, по крайней мере, не коммунистка, – сказала Аврора. – Гак что мы решили с Ройсом?
– Что с ним делать, если он паршивый пьянчуга. Уйти от него, – вот и все. Не удивлюсь, если его сюда занесет.
– Зато я удивлюсь. В моем присутствии он всегда будет держаться как джентльмен, как бы это тебя ни печалило. Вот видишь, все встает на свои места, Рози. Я же тебе говорила, чтобы ты обходилась с ним поласковее.
– Ага. А я вам говорила, чтобы вы не шлялись с генералом Скоттом. Разве не жаль, что мы друг дружку не слушаемся?
Аврора бросила взгляд на Вернона, который снова зашагал. Это ему шло: он казался выше, когда двигался.
– Что вы планировали предпринять в отношении Ройса, Вернон? – спросила она.
– Неважно. Все равно мой план не сработает, если я не знаю, где его найти.
– Если правда хотите его отыскать, загляните в бар Стормселлар. Он где-то на Вашингтон Авеню, – ответила Рози. – Я бывала там в прежние времена, когда мы с Ройсом были счастливы.
– Я пошел, – сказал Вернон, направляясь снова к двери. – Чем быстрее я с ним встречусь, тем меньше времени займет вытрезвление.
Он остановился и посмотрел на Аврору.
– Я не хочу пропустить ужин, – сказал он.
– Вы его не пропустите, – пообещала Аврора. – Я только начала переваривать ланч.
Вернон исчез.
– Как он легок на подъем, – прокомментировала Аврора, набирая номер дочери.
– Ты со мной разговаривала очень грубо, – упрекнула Эмма.
– Да, я такая эгоистка, – согласилась Аврора. – Честно говоря, мне никогда не хотелось играть при Томасе вторую скрипку. Вы сегодня не придете ко мне на обед? Намечается любопытный вечерок.
Эмма задумалась.
– Я-то рада бы, но он, наверное, не захочет.
– Ну, конечно, он не любит, когда я его затмеваю.
– Ерунда, его может затмить двадцативаттовая лампочка, – вмешалась Рози. – Бедняжка Эмма, таким была милым ребенком.
– Мама, ну что ты злобствуешь? – сказала Эмма. – Не можешь это прекратить?
Аврора вздохнула.
– Это получается само собой, как только я о нем подумаю. Со мной всегда случается что-нибудь плохое в те дни, когда я плачу по счетам. Единственное светлое пятно – Вернон, это тот мужчина, которого я сразила. Рози, как бы было хорошо, если бы ты не подслушивала.
– Ну хорошо, пойду взрыхлю клумбы. Все равно я уже знаю про Вернона, я все прочитала по его глазам.
– Да, наверное, так. Ладно, оставайся, я не против. Все равно мои чувства – в смятении.
И это была правда. Она мысленно прокрутила события этого дня, которые как бы не дошли до нее, и теперь стала ощущать их. Она начала их переживать только сейчас, все сразу, и ее чувства оказались противоречивыми и туманными, но когда Эмма слушала ее по телефону, а Рози вертелась на кухне, она, по крайней мере, чувствовала себя в привычном человеческом окружении. Она испытывала сомнения, но не растерянность.
– И что этот Вернон? – поинтересовалась Эмма.
– Он в меня влюбился, – спокойно сообщила Аврора. – Это у него заняло около часа. Вообще-то можно сказать, что я его заставила, но у него это прошло весьма мило и достаточно своеобразно.
– Мама, ты с ума сошла. Это совершенная чепуха. Ты же понимаешь, что это просто миф.
– Что ты называешь мифом, дорогая? Боюсь, что я не слежу за твоей мыслью.
– Любовь с первого взгляда, – сказала Эмма. – Ты-то хоть не влюбилась в него с первого взгляда?
– Нет, мне не повезло.
– Это глупо, – настаивала Эмма.
– Да, ты всегда была осторожным ребенком, – заметила Аврора, отхлебывая чай.
– Вовсе нет, – сказала Эмма, вспомнив Денни.
– Конечно, была. Посмотри, за кого ты вышла замуж. Еще немного осторожности, и ты станешь паралитиком.
– Боже, ты просто ужасна, – сказала Эмма. – Как ты это говоришь! Жаль, что именно ты моя мать!
– А чьей бы дочерью ты хотела быть?
– Рози. По крайней мере, она меня ценит. Аврора постучала по столу и передала телефон Рози. – Моя дочь предпочитает тебя, – объявила она. – Она также отрицает существование любви с первого взгляда.
– Она не видела Вернона, – заметила Рози, присаживаясь на край стола. – Хелло, голубка.
– Удочери меня, – попросила Эмма. – Не хочу, чтобы у моего ребенка была такая бабушка, как моя мать.
– Бросай все, лети сюда и посмотри на мамашиного нового ухажера, – предложила Рози. – Он миллионер.
– Она забыла сказать об этом, ну да ладно. У ее яхтсмена тоже миллионы.
– Да, но этот без претензий. Он такой простой деревенский парень. Я бы сама с удовольствием за такого вышла, раз я теперь женщина свободная.
– Ройс тебя что, правда, поколотил?
– Ага, стукнул кулаком прямо по голове, я даже не успела пырнуть его ножом, лживого ублюдка. Я только мечтаю, чтобы ты никогда не попала в такую переделку, голубка. Я столько лет здесь кормила его ланчем, а этот сукин сын прямо отсюда уезжал жрать к своей твари, не успев еще переварить мою еду. Думаешь, это не задело меня за живое?
– Бесстыжий сукин сын, – добавила она. – Ну уж детей ему не видеть, готова поклясться.
– Перестань выражаться и не начинай себя жалеть, – вмешалась Аврора. – Если мы с тобой начнем себя жалеть, все пропало. Расскажи только моей сверхосторожной дочери о своих взглядах на любовь с первого взгляда.
– Что там мама говорит? – спросила Эмма.
– Что-то насчет того, что ты слишком осторожная. Если б я была поосторожнее, мне не надо бы было сейчас, когда меня бросили, кормить столько ртов.
– Может быть, все еще не так серьезно, – сказала Эмма. – Как ты думаешь, разве ты его не простишь, если он пообещает хорошо себя вести?
– Подожди, голубка, не вешай трубку, – сказала Рози. Она отняла от уха трубку и выглянула в окно – во дворе темнело. Эмма задала ей вопрос, который она мысленно задавала себе целый день, снова и снова, так и не решив. Она посмотрела на Аврору. – Не надо б говорить с нашей деткой о таких вещах, – сказала она в раздумьи. – Вы думаете, будет неправильно просто так послать его? Думаете, я должна, как это… простить и все забыть?
– Ты вряд ли это забудешь. Скорее, простишь, но запомнишь.
И в этот момент, когда, казалось, Рози уже справилась с собой, она вдруг снова расклеилась. Не успела она снова поднести трубку к уху, легкие ее, казалось, наполнились, но не столько воздухом, сколько досадой и злостью. Эти чувства возникли у нее при мысли о его низости. Одно дело – иметь другую женщину, но как он мог все высказать ей, жене, прямо в лицо. Этого она от него не ожидала. Самым непростительным в этом происшествии был его взгляд, когда он ей рассказывал – при одном воспоминании ей сдавило горло; она выпрямилась и начала издавать прерывистые звуки – «У… у… у», словно пытаясь подавить икоту. Она протянула трубку телефона Авроре, встала со стола и, согнувшись, побрела в ванную, чтобы там выплакаться.
– Вот, Рози пришлось уйти, чтобы поплакать, – сказала Аврора. – Что бы ни приходилось читать в журналах, мужчины нисколько лучше не стали. Гектор Скотт пытался шантажом заставить меня ехать с ним на Таити. Он говорил со мной очень мерзким тоном.
– Что ты собираешься делать с Рози? – спросила Эмма.
Аврора отхлебнула чай. Она никогда не любила отвечать своей дочери слишком поспешно.
– Естественно, я готова дать Рози все, что ей нужно, если это в моих силах. Могу ей предложить пожить здесь, пока Ройс не одумается. Мне кажется, что Ройс настолько ленив, что долго без нее не протянет. Я думаю, он вскоре попытается с ней помириться. Вернон, кстати, поехал с ним разбираться.
– Очень надеюсь, что Рози так сразу не сдастся, – добавила она. – Если бы я была на ее месте, я бы многого от него потребовала.
Эмма хмыкнула.
– Флэп говорит, что мы никогда не справимся с двумя вещами: с национальным долгом и твоими притязаниями.
– А, это, по-моему, чья-то крылатая фраза. Если припомню, скажу тебе, чья.
– А почему бы вам всем не приехать на обед сюда? – сказала Эмма. – Я могу это себе позволить.
– Нет уж, спасибо. – При таком малом помещении нам придется есть по машинам. Я тебе говорила, что у Вернона в машине холодильник? И телевизор.
– Что-то ты очень ехидничаешь по поводу этого Вернона. По-моему, это тебе не к лицу.
Аврора поставила чашку. Как раз так сказала бы ее мать, если бы ей случилось присутствовать при этом разговоре. Но нельзя было отрицать справедливости сказанного. Она вспомнила подергивания, которыми страдал Вернон.
– Да, боюсь, что ты права, – согласилась она, помедлив. – Я всегда насмешничаю. Это не значит, что я говорю о людях что-нибудь плохое. Просто, когда я начинаю над кем-то посмеиваться, то не могу остановиться. Надеюсь, Вернон никогда об этом не узнает. У него еще моя машина ремонтируется.
– По твоим рассказам получается какой-то Говард Хьюз, – заметила Эмма.
– Нет, он гораздо меньше ростом. Он мне приблизительно по грудь.
– Сесил по тебе скучает, – сказала Эмма.
– Да, я чувствую, что мне пора набраться сил и отработать свою ежегодную повинность перед ним.
Ее ежегодная повинность состояла в устройстве ужина для Сесила и молодоженов. Этого события опасались все участники – и не без оснований.
– Давай это организуем на следующей неделе, – добавила она. – А то я чувствую, что это лежит на мне тяжким грузом. Если ты не против, я сейчас повешу трубку. Я немножко не в себе и не хочу с тобой сражаться, пока я беззащитна.
Она действительно, попрощавшись, повесила трубку, а затем обошла кухню, зажигая везде свет и обследуя запасы съестного. Обычно у нее под рукой было столько продуктов, что их хватило бы на несколько интересных вечерков, но когда в перспективе возникал настоящий хороший ужин, ресурсы следовало проверить. Удостоверившись, что мяса, овощей и вина достаточно, она выбросила ужин из головы и вышла во двор, где некоторое время медленно прохаживалась в сумерках, надеясь, что странное чувство, которое она испытывала, уйдет.
Часть странности была не такой уж странной – это было обычное паническое состояние из-за денег, оно сваливалось на нее, когда приходило время платить по счетам. Редьярд не слишком хорошо обеспечил ее в финансовом отношении, хотя и она, и окружающие делали вид, что это не так. У нее был какой-то доход, но небольшой. Она правда хотела продать свой дом и снять где-нибудь квартиру, но ей не удавалось себя убедить, что она решится на это, пока ее как следует не прижмет. Тогда ей пришлось бы уволить Рози и свернуть паруса, но что-то в ней восставало против этого. Что же касается парусов, то так как потребовалось много времени, чтобы их расправить, она не станет их сворачивать, пока ее не вынудят обстоятельства. Уже четыре года она жила от месяца к месяцу, от счета к счету, в надежде, что что-нибудь произойдет, прежде чем наступит катастрофа.
Дом был так мил, так уютен, все в нем было ее: ее мебель, ее кухня, ее двор, ее цветы, ее птицы, ее внутренний дворик и ее эркерчик. Лишившись всего этого, она должна была не просто перемениться, ей пришлось бы создать какой-то новый образ и воплотиться в него, а она знала, что этот единственный образ, который ей досталось бы играть тогда, был образом очень старой леди. Не Авроры Гринуэй, а просто миссис Гринуэй. В тот день, когда знакомые начнут называть ее просто миссис Гринуэй, может быть, и ее дом утратит для нее значение. Если к тому времени она не умрет, то ей достанет чувства собственного достоинства, чтобы справиться с чем угодно, как справлялась со всем ее мать в последние годы своей жизни.
Но пока она не была готова. Ей хотелось справляться на том месте, где она находилась. Если самые худшие из ее ожиданий оправдаются, она может продать Клее. Конечно, это будет предательством по отношению к ее матери, но ее мать сама провинилась перед ней, когда заплатила за картину деньги, которые в скором времени должны были перейти к Авроре. Это было бы, конечно, вероломством в отношении Эммы, так как она любила Клее, но Эмме впоследствии достанется Ренуар, а если бы в ее дочери теплилось побольше любви к жизни, она бы сильнее полюбила Ренуара, гораздо сильнее.
Однако странность имела и другую сторону, помимо паники из-за денег. Не просто одиночество, хотя она его ощущала, не только отсутствие секса, правда, и это чувствовалось: она сама удивилась, когда несколько ночей назад ей приснилось, что она открывает банку с тунцом, а оттуда высовывается пенис. Надо признать, сон был очаровательный, полный приятных неожиданностей, и ей было обидно, что рядом не было того, с кем было бы уместно им поделиться. Любой, кому бы она его пересказала, включая ее дочь, решил бы, что она мучается лихорадкой больше, чем это было в действительности.
Во всяком случае, эта странность отличалась от лихорадки такого рода, скорее, она чувствовала, что в ее жизни сместился какой-то важный центр, она будто растерялась, словно она преждевременно, пока не настал ее срок, соскальзывает, теряет связь с происходящим вокруг, отстает от реальности, или, что хуже, наоборот, опережает ее. Ей казалось, что знакомые видят только ее внешние движения, движения женщины, которая постоянно жалуется и вытягивает из людей сочувствие к себе. Движения ее души, кажется, не замечает никто. Ее пугало, что она слишком хорошо научилась ни на кого не рассчитывать и обходиться без поддержки. Если она не будет контролировать свои внутренние побуждения, то, как ей думалось, вскоре окажется в одиночестве, в этом и коренилась странность, которая даже как бы выбрала себе физическое место где-то за грудиной. Сильно прижимая руку к грудной клетке, она могла ее чувствовать на ощупь, почти как затвердение, затвердение, которое ничто не заставит рассосаться.
Прогуливаясь, в надежде, что двор ее успокоит, она вдруг услышала голоса, доносившиеся с кухни. Поспешив в дом, она застала Рози и Вернона за серьезным разговором.
– Он сотворил чудо, – объявила Рози. – Ройс захотел, чтобы я вернулась.
– Как вы этого добились? – спросила Аврора.
– Это моя маленькая тайна.
Рози взяла сумку и, судя по всему, приготовилась идти домой.
– Я из Ройса все жилы вытяну. Он больше ни одного секрета от меня не утаит.
– По крайней мере, приятного секрета, – добавила она, что-то припоминая.
– Теперь вы, конечно, захотите, чтобы я отвез вас домой? – спросил Вернон.
– Он что, профессионал по извозу? Соседям не понравится, если я подкачу к дому на огромном белом «линкольне». Я уж лучше сяду на автобус.
– Мне это совсем не нравится, – вступила в разговор Аврора. – Зачем ты сразу же кидаешься назад к такому подлецу, как Ройс? Может быть, тебе лучше переночевать сегодня здесь? Будь я на твоем месте, я заставила бы его остыть хотя бы двадцать четыре часа.
– Если я собралась назад, это не значит, что я проглотила обиды. Я ничего не позабыла. Не волнуйтесь.
Все они минуту стояли молча.
– Ладно, счастливо тебе, дорогая. Я приготовлю Вернону ужин, а ты поезжай и посмотри, чем закончится это происшествие.
– Большое спасибо, мистер Далхарт, – задержавшись у дверей, сказала Рози.
– Смотри, не рискуй, – напутствовала Аврора. – Если он обнаружит тенденцию к жестокости, немедленно бери такси и приезжай.
– Не для того меня создал Бог, чтобы я служила ему боксерской грушей. Я не слишком гордая, чтобы убежать.
– Что вы сделали? – строго спросила Аврора, как только Рози вышла.
Вернон помялся.
– Предложил ему работу получше, – неохотно признался он. – Вы не представляете, что может сделать с таким человеком, как Ройс, хорошая новая работа и прибавка в деньгах.
Аврора была поражена.
– Вы наняли мужа моей горничной? Мне кажется, это чрезмерная забота. Чем он заслужил новую должность, можно узнать? Вы его наградили за то, что он побил жену?
Вернон смешался.
– Эта работа по доставке старит. Если человек ездит год за годом по одному и тому же маршруту, однообразие его достает. От этого и начинаются всякие разные передряги.
– Совершенно верно. Но работа Рози также не слишком увлекательна, однако, насколько мне пришлось это наблюдать, она не начинала передряг. Вовсе не из-за отсутствия возможностей – одна возможность живет прямо по соседству – в конце нашей улицы.
Аврора взяла с полки свой крошечный телевизор и поставила его на стол. Каждый день, как ей казалось, в надежде сломать бедный маленький приборчик, Рози так плотно наматывала на него провод, что когда Авроре удавалось его распутать, новости уже подходили к середине. Вернон подскочил ей на помощь, и она с удовлетворением отметила, что у него на разматывание провода ушло не меньше времени. Так что он был все-таки смертный.
– Что вы наняли его делать? – спросила она, нарезая грибы.
– Делать доставку для меня. У меня здесь есть поблизости девять или десять маленьких предприятий, и нет специального человека, чтобы туда доставлять все необходимое. Мне давно был нужен хороший доставщик.
– Надеюсь, – неуверенно сказала она. Ей вдруг показалось, что она обошлась ему в очень крупную сумму – и это меньше, чем за день, при том, что они были едва знакомы. Это, вероятно, было не совсем этично, но она прекрасно знала себя и понимала, что не может одновременно и готовить, и разрешать сложные этические дилеммы; отчетливо почувствовав голод, она выбросила из головы моральные соображения и сделала приличный ужин: симпатичные бифштексики в грибном соусе, с гарниром из спаржи, а также большим количеством сыра, значительную часть которого съела сама, пока готовила.
Вернону удалось справиться со своими подергиваниями в такой степени, что он сумел сесть и начать еду, а за столом зарекомендовал себя превосходным слушателем. Аврора была убеждена, что познакомившись с новым человеком, необходимо обменяться с ним историями жизни. И она стала рассказывать первой, начиная с детства, проведенного в Нью-Хейвене, и частично в Бостоне. Вернон доел свой бифштекс, прежде чем она вышла из детского сада – в своем рассказе. Ей никогда не приходилось видеть, чтобы еда исчезала со стола так быстро, если, конечно, не брать во внимание ее зятя, и она стала пристально приглядываться к Вернону.
– Зовите меня просто Рози, – храбро заявила она, вытирая залитую слезами руку, чтобы протянуть ее Вернону.
– Рози, мне кажется, тебе следует выпить немножко бурбона, чтобы успокоить свои нервы, – сказала Аврора. – Гектор Скотт вел себя очень плохо, и из-за него я сегодня попала в аварию. После чего он повел себя еще хуже, и я оставила его в моей машине. Надо сразу же позвонить Эф. Ви.
– Ой, я не могу. Ройс пошел к нему и такое ему устроил, что теперь он боится со мной разговаривать.
– Ну хорошо, я позвоню ему сама. Вернон, я надеюсь, вы помните номер той дороги. Боюсь, я не очень хорошо помню, где мы оставили Гектора.
– Шестое шоссе, как раз там, где в него вливается дорога Четырнадцать – тридцать один, – сразу же ответил Вернон.
Обе женщины были удивлены.
– Четырнадцать – тридцать один? – переспросила Аврора. – Я понятия не имела, что здесь так много маленьких дорог. Неудивительно, что я постоянно теряюсь.
– Ну, это просто дорога от фермы к рынку.
– Не думаю, что Гектор будет там долго сидеть. Рози, что ты намерена делать?
– Ройс, небось, сегодня нажрется. Я попросила свою сестру, чтобы она забрала детей к себе, а то он придет и их изобьет. Я, наверно, еще немного посижу и пойду туда, если у меня хватит на это нервов. Еще не хватало, чтобы ему оставлять пустой дом, а он будет туда приводить своих тварей. Там, откуда я родом, собственность это девять десятых закона.
– Где, по-вашему, сейчас находится Ройс? – спросил Вернон.
– Пьянствует со своей шлюхой, – предположила Рози. – Где же ему, паразиту, быть?
– А сколько у вас детей?
– Семеро.
– Почему бы мне с ним не поговорить. Готов поспорить, что мне удастся наладить дело.
Аврора удивилась.
– Вернон, вы же его даже не знаете. К тому же, Ройс весьма крупный, можете мне поверить. Что вы сможете с ним сделать?
– Поговорить разумно. На меня работает около шестисот человек. И они часто попадают в какие-нибудь заварушки. Обычно не очень серьезные. Клянусь, что я вытащу Ройса из этой истории, если только найду его.
Зазвонил телефон. Аврора взяла трубку. Это был Ройс.
– Эй, – сказал он, услышав голос Авроры. – Рози там?
– Да, ты хотел бы поговорить с ней, Ройс? – сказала Аврора, подразумевая, что такая форма вопроса заключает в себе скрытый упрек.
– Нет, – гаркнул Ройс и бросил трубку.
Сразу же раздался новый звонок. Это была Эмма.
– Я готова прослушать про твою аварию. Я умру от любопытства, если не узнаю, что приключилось с генералом Скоттом.
– Не могу сейчас уделить тебе ни минуты, Эмма, – сказала Аврора. – Ройс побил Рози, и мы тут все в таком состоянии… Если хочешь, чтобы от тебя была какая-то польза, приезжай сразу же сюда.
– Не могу. Мне надо приготовить мужу ужин.
– О, конечно, ты же в рабстве! Как глупо с моей стороны было подумать, что ты можешь приехать, чтобы помочь своей матери. Я очень рада, что не получила серьезных увечий. А то мне пришлось бы нарушить весь ход твоей семейной жизни.
– Ну хорошо, забудь об этом. До свидания. Аврора на секунду опустила трубку, а затем сразу же позвонила Эф. Ви., который ответил мгновенно.
– Надо же, сегодня, кажется, все сидят у телефона. Эф. Ви., я полагаю, ты узнаешь мой голос?
– Угу, миз Гринуэй, – сказал Эф. Ви. – Как Рози?
– Потрепана, но не побеждена. Но я звоню тебе не из-за нее. Мы с Генералом попали в аварию, и между нами произошла небольшая размолвка, я боюсь, что оставила его, чтобы ты его забрал. Он сидит в моей машине на Шестом шоссе, возле дороги с фермы на рынок. Я воображаю, как он зол, и чем позднее ты за ним придешь, тем хуже для тебя. Вероятно, тебе следовало бы отправиться прямо сейчас.
Эф. Ви. пришел в ужас.
– И сколько он уже там сидит? – спросил он.
– Довольно долго, – неопределенно сказала Аврора. – Я сейчас должна позаботиться о Рози, а тебе желаю удачи. Пожалуйста, напомни Генералу, что я больше не хочу с ним разговаривать. Он мог об этом забыть.
– Подождите, – перебил Эф. Ви. – Где вы говорите, он находится? Мне же не на чем ехать, разве что на «джипе»?
– Это даже лучше. Шестое шоссе. Я уверена, ты узнаешь мою машину. Счастливо.
– Если мы не собираемся пить вино, почему бы нам не выпить хоть по чашечке чая, – сказала она, повесив трубку. – Рози, приготовь, пожалуйста. Это тебя отвлечет от невзгод.
Затем ей в голову пришла страшная мысль.
– Боже, – воскликнула она. – Я же не заперла свой автомобиль. Я была слишком оскорблена. А вдруг кто-нибудь его ночью украдет?
– Нет проблем, – ответил Вернон. Дергая себя за ухо, он старался не смотреть ей в глаза.
– Как же нет, – возмутилась Аврора. – Незапертые машины угоняют каждый день.
– Да я об этом позаботился.
– Как? – удивилась Аврора. – У вас же нет ключа от моей машины.
Вернон смутился и покраснел до корней волос.
– У меня гараж, – начал он, – в Хэррисберге. Так что я звякнул в свой гараж и сказал ребятам, пусть подгонят кран и подцепят вашу машину. Они работают круглосуточно. К завтрашнему дню все починят и пригонят машину к вам.
Обе женщины вновь удивились.
– Так будет удобнее, если вы не против, – сказал Вернон, шагая по кухне. Время от времени он, казалось, делал поползновения сесть, но не мог себя заставить.
– Прекрасно. Очень предусмотрительно. Только я не люблю принимать услуги бесплатно. Я, разумеется, заплачу все, что буду должна.
– Одно только… я не учел Генерала, – сказал Вернон. – Думал, вы все-таки размякнете и возьмете его с нами. Они могли подцепить машину вместе с ним. Сейчас свяжусь с ними по радио и выясню. Вы же не хотите, чтобы этот парень летал как дикий гусь.
Аврора не успела сказать что-либо в ответ, как он вышел через заднюю дверь.
– Радио в машине, – сказал он, выходя.
– Кто он? Какой-нибудь миллионер? – полюбопытствовала Рози, когда он вышел.
– Мне кажется, да. От него есть польза, не правда ли? Вообрази, мою машину так быстро починят.
– Вы должно быть ударили его, как молния. Вот так, меня тут бьют по голове, а вы уезжаете и возвращаетесь с миллионером, который в вас влюбился. Если кто и родился под несчастливой звездой, так это я.
– Да ладно, мы с Верноном только познакомились, – пожала плечами Аврора. – У меня и так много хлопот с романами, и я совершенно не хочу делать жертву из такого симпатичного человека, как он. Кроме того, завтра он уезжает в Канаду. Принимая во внимание все, что он для меня сделал, я думаю, будет только справедливо, если я угощу его хорошим ужином. Мне кажется, он его в жизни не видал.
– Он не похож на тот тип мужчин, который вам нравится.
Аврора ничего не успела ответить, так как вернулся Вернон.
– Генерал уехал с копом. Я остановил Эф. Ви. Увидел, как он залезает в джип, и дал отмашку.
Аврора сразу же затрясла головой.
– Боже! – воскликнула она. – Теперь у меня есть серьезный повод для беспокойства. Он очень мстительный человек, этот Гектор Скотт. Даже трудно вообразить, что он может им наговорить обо мне. Если он сможет придумать, как меня арестовать, то не применит воспользоваться своей мыслью.
– Ага, вы на этот раз не с тем связались, – согласилась Рози. – Нам обеим надо было пойти в монахини. Завтра нас обеих повяжут, если до него дойдет, как это устроить.
– Но я, по крайней мере, не коммунистка, – сказала Аврора. – Гак что мы решили с Ройсом?
– Что с ним делать, если он паршивый пьянчуга. Уйти от него, – вот и все. Не удивлюсь, если его сюда занесет.
– Зато я удивлюсь. В моем присутствии он всегда будет держаться как джентльмен, как бы это тебя ни печалило. Вот видишь, все встает на свои места, Рози. Я же тебе говорила, чтобы ты обходилась с ним поласковее.
– Ага. А я вам говорила, чтобы вы не шлялись с генералом Скоттом. Разве не жаль, что мы друг дружку не слушаемся?
Аврора бросила взгляд на Вернона, который снова зашагал. Это ему шло: он казался выше, когда двигался.
– Что вы планировали предпринять в отношении Ройса, Вернон? – спросила она.
– Неважно. Все равно мой план не сработает, если я не знаю, где его найти.
– Если правда хотите его отыскать, загляните в бар Стормселлар. Он где-то на Вашингтон Авеню, – ответила Рози. – Я бывала там в прежние времена, когда мы с Ройсом были счастливы.
– Я пошел, – сказал Вернон, направляясь снова к двери. – Чем быстрее я с ним встречусь, тем меньше времени займет вытрезвление.
Он остановился и посмотрел на Аврору.
– Я не хочу пропустить ужин, – сказал он.
– Вы его не пропустите, – пообещала Аврора. – Я только начала переваривать ланч.
Вернон исчез.
– Как он легок на подъем, – прокомментировала Аврора, набирая номер дочери.
– Ты со мной разговаривала очень грубо, – упрекнула Эмма.
– Да, я такая эгоистка, – согласилась Аврора. – Честно говоря, мне никогда не хотелось играть при Томасе вторую скрипку. Вы сегодня не придете ко мне на обед? Намечается любопытный вечерок.
Эмма задумалась.
– Я-то рада бы, но он, наверное, не захочет.
– Ну, конечно, он не любит, когда я его затмеваю.
– Ерунда, его может затмить двадцативаттовая лампочка, – вмешалась Рози. – Бедняжка Эмма, таким была милым ребенком.
– Мама, ну что ты злобствуешь? – сказала Эмма. – Не можешь это прекратить?
Аврора вздохнула.
– Это получается само собой, как только я о нем подумаю. Со мной всегда случается что-нибудь плохое в те дни, когда я плачу по счетам. Единственное светлое пятно – Вернон, это тот мужчина, которого я сразила. Рози, как бы было хорошо, если бы ты не подслушивала.
– Ну хорошо, пойду взрыхлю клумбы. Все равно я уже знаю про Вернона, я все прочитала по его глазам.
– Да, наверное, так. Ладно, оставайся, я не против. Все равно мои чувства – в смятении.
И это была правда. Она мысленно прокрутила события этого дня, которые как бы не дошли до нее, и теперь стала ощущать их. Она начала их переживать только сейчас, все сразу, и ее чувства оказались противоречивыми и туманными, но когда Эмма слушала ее по телефону, а Рози вертелась на кухне, она, по крайней мере, чувствовала себя в привычном человеческом окружении. Она испытывала сомнения, но не растерянность.
– И что этот Вернон? – поинтересовалась Эмма.
– Он в меня влюбился, – спокойно сообщила Аврора. – Это у него заняло около часа. Вообще-то можно сказать, что я его заставила, но у него это прошло весьма мило и достаточно своеобразно.
– Мама, ты с ума сошла. Это совершенная чепуха. Ты же понимаешь, что это просто миф.
– Что ты называешь мифом, дорогая? Боюсь, что я не слежу за твоей мыслью.
– Любовь с первого взгляда, – сказала Эмма. – Ты-то хоть не влюбилась в него с первого взгляда?
– Нет, мне не повезло.
– Это глупо, – настаивала Эмма.
– Да, ты всегда была осторожным ребенком, – заметила Аврора, отхлебывая чай.
– Вовсе нет, – сказала Эмма, вспомнив Денни.
– Конечно, была. Посмотри, за кого ты вышла замуж. Еще немного осторожности, и ты станешь паралитиком.
– Боже, ты просто ужасна, – сказала Эмма. – Как ты это говоришь! Жаль, что именно ты моя мать!
– А чьей бы дочерью ты хотела быть?
– Рози. По крайней мере, она меня ценит. Аврора постучала по столу и передала телефон Рози. – Моя дочь предпочитает тебя, – объявила она. – Она также отрицает существование любви с первого взгляда.
– Она не видела Вернона, – заметила Рози, присаживаясь на край стола. – Хелло, голубка.
– Удочери меня, – попросила Эмма. – Не хочу, чтобы у моего ребенка была такая бабушка, как моя мать.
– Бросай все, лети сюда и посмотри на мамашиного нового ухажера, – предложила Рози. – Он миллионер.
– Она забыла сказать об этом, ну да ладно. У ее яхтсмена тоже миллионы.
– Да, но этот без претензий. Он такой простой деревенский парень. Я бы сама с удовольствием за такого вышла, раз я теперь женщина свободная.
– Ройс тебя что, правда, поколотил?
– Ага, стукнул кулаком прямо по голове, я даже не успела пырнуть его ножом, лживого ублюдка. Я только мечтаю, чтобы ты никогда не попала в такую переделку, голубка. Я столько лет здесь кормила его ланчем, а этот сукин сын прямо отсюда уезжал жрать к своей твари, не успев еще переварить мою еду. Думаешь, это не задело меня за живое?
– Бесстыжий сукин сын, – добавила она. – Ну уж детей ему не видеть, готова поклясться.
– Перестань выражаться и не начинай себя жалеть, – вмешалась Аврора. – Если мы с тобой начнем себя жалеть, все пропало. Расскажи только моей сверхосторожной дочери о своих взглядах на любовь с первого взгляда.
– Что там мама говорит? – спросила Эмма.
– Что-то насчет того, что ты слишком осторожная. Если б я была поосторожнее, мне не надо бы было сейчас, когда меня бросили, кормить столько ртов.
– Может быть, все еще не так серьезно, – сказала Эмма. – Как ты думаешь, разве ты его не простишь, если он пообещает хорошо себя вести?
– Подожди, голубка, не вешай трубку, – сказала Рози. Она отняла от уха трубку и выглянула в окно – во дворе темнело. Эмма задала ей вопрос, который она мысленно задавала себе целый день, снова и снова, так и не решив. Она посмотрела на Аврору. – Не надо б говорить с нашей деткой о таких вещах, – сказала она в раздумьи. – Вы думаете, будет неправильно просто так послать его? Думаете, я должна, как это… простить и все забыть?
– Ты вряд ли это забудешь. Скорее, простишь, но запомнишь.
И в этот момент, когда, казалось, Рози уже справилась с собой, она вдруг снова расклеилась. Не успела она снова поднести трубку к уху, легкие ее, казалось, наполнились, но не столько воздухом, сколько досадой и злостью. Эти чувства возникли у нее при мысли о его низости. Одно дело – иметь другую женщину, но как он мог все высказать ей, жене, прямо в лицо. Этого она от него не ожидала. Самым непростительным в этом происшествии был его взгляд, когда он ей рассказывал – при одном воспоминании ей сдавило горло; она выпрямилась и начала издавать прерывистые звуки – «У… у… у», словно пытаясь подавить икоту. Она протянула трубку телефона Авроре, встала со стола и, согнувшись, побрела в ванную, чтобы там выплакаться.
– Вот, Рози пришлось уйти, чтобы поплакать, – сказала Аврора. – Что бы ни приходилось читать в журналах, мужчины нисколько лучше не стали. Гектор Скотт пытался шантажом заставить меня ехать с ним на Таити. Он говорил со мной очень мерзким тоном.
– Что ты собираешься делать с Рози? – спросила Эмма.
Аврора отхлебнула чай. Она никогда не любила отвечать своей дочери слишком поспешно.
– Естественно, я готова дать Рози все, что ей нужно, если это в моих силах. Могу ей предложить пожить здесь, пока Ройс не одумается. Мне кажется, что Ройс настолько ленив, что долго без нее не протянет. Я думаю, он вскоре попытается с ней помириться. Вернон, кстати, поехал с ним разбираться.
– Очень надеюсь, что Рози так сразу не сдастся, – добавила она. – Если бы я была на ее месте, я бы многого от него потребовала.
Эмма хмыкнула.
– Флэп говорит, что мы никогда не справимся с двумя вещами: с национальным долгом и твоими притязаниями.
– А, это, по-моему, чья-то крылатая фраза. Если припомню, скажу тебе, чья.
– А почему бы вам всем не приехать на обед сюда? – сказала Эмма. – Я могу это себе позволить.
– Нет уж, спасибо. – При таком малом помещении нам придется есть по машинам. Я тебе говорила, что у Вернона в машине холодильник? И телевизор.
– Что-то ты очень ехидничаешь по поводу этого Вернона. По-моему, это тебе не к лицу.
Аврора поставила чашку. Как раз так сказала бы ее мать, если бы ей случилось присутствовать при этом разговоре. Но нельзя было отрицать справедливости сказанного. Она вспомнила подергивания, которыми страдал Вернон.
– Да, боюсь, что ты права, – согласилась она, помедлив. – Я всегда насмешничаю. Это не значит, что я говорю о людях что-нибудь плохое. Просто, когда я начинаю над кем-то посмеиваться, то не могу остановиться. Надеюсь, Вернон никогда об этом не узнает. У него еще моя машина ремонтируется.
– По твоим рассказам получается какой-то Говард Хьюз, – заметила Эмма.
– Нет, он гораздо меньше ростом. Он мне приблизительно по грудь.
– Сесил по тебе скучает, – сказала Эмма.
– Да, я чувствую, что мне пора набраться сил и отработать свою ежегодную повинность перед ним.
Ее ежегодная повинность состояла в устройстве ужина для Сесила и молодоженов. Этого события опасались все участники – и не без оснований.
– Давай это организуем на следующей неделе, – добавила она. – А то я чувствую, что это лежит на мне тяжким грузом. Если ты не против, я сейчас повешу трубку. Я немножко не в себе и не хочу с тобой сражаться, пока я беззащитна.
Она действительно, попрощавшись, повесила трубку, а затем обошла кухню, зажигая везде свет и обследуя запасы съестного. Обычно у нее под рукой было столько продуктов, что их хватило бы на несколько интересных вечерков, но когда в перспективе возникал настоящий хороший ужин, ресурсы следовало проверить. Удостоверившись, что мяса, овощей и вина достаточно, она выбросила ужин из головы и вышла во двор, где некоторое время медленно прохаживалась в сумерках, надеясь, что странное чувство, которое она испытывала, уйдет.
Часть странности была не такой уж странной – это было обычное паническое состояние из-за денег, оно сваливалось на нее, когда приходило время платить по счетам. Редьярд не слишком хорошо обеспечил ее в финансовом отношении, хотя и она, и окружающие делали вид, что это не так. У нее был какой-то доход, но небольшой. Она правда хотела продать свой дом и снять где-нибудь квартиру, но ей не удавалось себя убедить, что она решится на это, пока ее как следует не прижмет. Тогда ей пришлось бы уволить Рози и свернуть паруса, но что-то в ней восставало против этого. Что же касается парусов, то так как потребовалось много времени, чтобы их расправить, она не станет их сворачивать, пока ее не вынудят обстоятельства. Уже четыре года она жила от месяца к месяцу, от счета к счету, в надежде, что что-нибудь произойдет, прежде чем наступит катастрофа.
Дом был так мил, так уютен, все в нем было ее: ее мебель, ее кухня, ее двор, ее цветы, ее птицы, ее внутренний дворик и ее эркерчик. Лишившись всего этого, она должна была не просто перемениться, ей пришлось бы создать какой-то новый образ и воплотиться в него, а она знала, что этот единственный образ, который ей досталось бы играть тогда, был образом очень старой леди. Не Авроры Гринуэй, а просто миссис Гринуэй. В тот день, когда знакомые начнут называть ее просто миссис Гринуэй, может быть, и ее дом утратит для нее значение. Если к тому времени она не умрет, то ей достанет чувства собственного достоинства, чтобы справиться с чем угодно, как справлялась со всем ее мать в последние годы своей жизни.
Но пока она не была готова. Ей хотелось справляться на том месте, где она находилась. Если самые худшие из ее ожиданий оправдаются, она может продать Клее. Конечно, это будет предательством по отношению к ее матери, но ее мать сама провинилась перед ней, когда заплатила за картину деньги, которые в скором времени должны были перейти к Авроре. Это было бы, конечно, вероломством в отношении Эммы, так как она любила Клее, но Эмме впоследствии достанется Ренуар, а если бы в ее дочери теплилось побольше любви к жизни, она бы сильнее полюбила Ренуара, гораздо сильнее.
Однако странность имела и другую сторону, помимо паники из-за денег. Не просто одиночество, хотя она его ощущала, не только отсутствие секса, правда, и это чувствовалось: она сама удивилась, когда несколько ночей назад ей приснилось, что она открывает банку с тунцом, а оттуда высовывается пенис. Надо признать, сон был очаровательный, полный приятных неожиданностей, и ей было обидно, что рядом не было того, с кем было бы уместно им поделиться. Любой, кому бы она его пересказала, включая ее дочь, решил бы, что она мучается лихорадкой больше, чем это было в действительности.
Во всяком случае, эта странность отличалась от лихорадки такого рода, скорее, она чувствовала, что в ее жизни сместился какой-то важный центр, она будто растерялась, словно она преждевременно, пока не настал ее срок, соскальзывает, теряет связь с происходящим вокруг, отстает от реальности, или, что хуже, наоборот, опережает ее. Ей казалось, что знакомые видят только ее внешние движения, движения женщины, которая постоянно жалуется и вытягивает из людей сочувствие к себе. Движения ее души, кажется, не замечает никто. Ее пугало, что она слишком хорошо научилась ни на кого не рассчитывать и обходиться без поддержки. Если она не будет контролировать свои внутренние побуждения, то, как ей думалось, вскоре окажется в одиночестве, в этом и коренилась странность, которая даже как бы выбрала себе физическое место где-то за грудиной. Сильно прижимая руку к грудной клетке, она могла ее чувствовать на ощупь, почти как затвердение, затвердение, которое ничто не заставит рассосаться.
Прогуливаясь, в надежде, что двор ее успокоит, она вдруг услышала голоса, доносившиеся с кухни. Поспешив в дом, она застала Рози и Вернона за серьезным разговором.
– Он сотворил чудо, – объявила Рози. – Ройс захотел, чтобы я вернулась.
– Как вы этого добились? – спросила Аврора.
– Это моя маленькая тайна.
Рози взяла сумку и, судя по всему, приготовилась идти домой.
– Я из Ройса все жилы вытяну. Он больше ни одного секрета от меня не утаит.
– По крайней мере, приятного секрета, – добавила она, что-то припоминая.
– Теперь вы, конечно, захотите, чтобы я отвез вас домой? – спросил Вернон.
– Он что, профессионал по извозу? Соседям не понравится, если я подкачу к дому на огромном белом «линкольне». Я уж лучше сяду на автобус.
– Мне это совсем не нравится, – вступила в разговор Аврора. – Зачем ты сразу же кидаешься назад к такому подлецу, как Ройс? Может быть, тебе лучше переночевать сегодня здесь? Будь я на твоем месте, я заставила бы его остыть хотя бы двадцать четыре часа.
– Если я собралась назад, это не значит, что я проглотила обиды. Я ничего не позабыла. Не волнуйтесь.
Все они минуту стояли молча.
– Ладно, счастливо тебе, дорогая. Я приготовлю Вернону ужин, а ты поезжай и посмотри, чем закончится это происшествие.
– Большое спасибо, мистер Далхарт, – задержавшись у дверей, сказала Рози.
– Смотри, не рискуй, – напутствовала Аврора. – Если он обнаружит тенденцию к жестокости, немедленно бери такси и приезжай.
– Не для того меня создал Бог, чтобы я служила ему боксерской грушей. Я не слишком гордая, чтобы убежать.
– Что вы сделали? – строго спросила Аврора, как только Рози вышла.
Вернон помялся.
– Предложил ему работу получше, – неохотно признался он. – Вы не представляете, что может сделать с таким человеком, как Ройс, хорошая новая работа и прибавка в деньгах.
Аврора была поражена.
– Вы наняли мужа моей горничной? Мне кажется, это чрезмерная забота. Чем он заслужил новую должность, можно узнать? Вы его наградили за то, что он побил жену?
Вернон смешался.
– Эта работа по доставке старит. Если человек ездит год за годом по одному и тому же маршруту, однообразие его достает. От этого и начинаются всякие разные передряги.
– Совершенно верно. Но работа Рози также не слишком увлекательна, однако, насколько мне пришлось это наблюдать, она не начинала передряг. Вовсе не из-за отсутствия возможностей – одна возможность живет прямо по соседству – в конце нашей улицы.
Аврора взяла с полки свой крошечный телевизор и поставила его на стол. Каждый день, как ей казалось, в надежде сломать бедный маленький приборчик, Рози так плотно наматывала на него провод, что когда Авроре удавалось его распутать, новости уже подходили к середине. Вернон подскочил ей на помощь, и она с удовлетворением отметила, что у него на разматывание провода ушло не меньше времени. Так что он был все-таки смертный.
– Что вы наняли его делать? – спросила она, нарезая грибы.
– Делать доставку для меня. У меня здесь есть поблизости девять или десять маленьких предприятий, и нет специального человека, чтобы туда доставлять все необходимое. Мне давно был нужен хороший доставщик.
– Надеюсь, – неуверенно сказала она. Ей вдруг показалось, что она обошлась ему в очень крупную сумму – и это меньше, чем за день, при том, что они были едва знакомы. Это, вероятно, было не совсем этично, но она прекрасно знала себя и понимала, что не может одновременно и готовить, и разрешать сложные этические дилеммы; отчетливо почувствовав голод, она выбросила из головы моральные соображения и сделала приличный ужин: симпатичные бифштексики в грибном соусе, с гарниром из спаржи, а также большим количеством сыра, значительную часть которого съела сама, пока готовила.
Вернону удалось справиться со своими подергиваниями в такой степени, что он сумел сесть и начать еду, а за столом зарекомендовал себя превосходным слушателем. Аврора была убеждена, что познакомившись с новым человеком, необходимо обменяться с ним историями жизни. И она стала рассказывать первой, начиная с детства, проведенного в Нью-Хейвене, и частично в Бостоне. Вернон доел свой бифштекс, прежде чем она вышла из детского сада – в своем рассказе. Ей никогда не приходилось видеть, чтобы еда исчезала со стола так быстро, если, конечно, не брать во внимание ее зятя, и она стала пристально приглядываться к Вернону.