Страница:
– От каких только бед не приходится оберегаться, – заметила она, и все с ней согласились, и завязался сбивчивый разговор, вертевшийся в основном вокруг нежелательных беременностей. Женщина, сидевшая в одной из кабин, как раз развлекала общество историей о нежелательной тройне, когда без предупреждения в центр образовавшейся компании влетело тщедушное существо мужского пола. Появление Эф. Ви. так их напугало, что никто не заметил, что за ним вбежала маленькая рыжеволосая женщина. Но удар от грузовика об стену вызвал невообразимый переполох. Гретхен вывалилась из своей кабины, а блондинка по имени Дарлин открыла рот, чтобы закричать, и уронила в него, чуть не проглотив, накладные ресницы. Эф. Ви., потеряв равновесие, имел несчастье повалиться на Гретхен.
– Это маньяк, – уберите его, – взвизгнула Гретхен. Предполагая, что ее замышляют изнасиловать, она перевернулась на живот и стала кричать, что есть мочи. Две женщины выпали из туалетных кабин. Они подумали, что подул торнадо, но увидев Эф. Ви., начали громогласно звать полицию. Рози, припав ухом к двери, слышала шуршанье колес грузовика по полу. Оглянувшись, она поняла, что Эф. Ви. всерьез попал в беду. Чтобы не дать Эф. Ви. изнасиловать Гретхен, на него навалилось пять или шесть женщин, а одна особенно крутая на вид брюнетка пыталась задушить его трубкой для спринцовки.
– Эй, хорош, – сказала Рози. – Он никому ничего плохого не делает. Просто забежал сюда спрятаться. Мой муж пытался переехать его грузовиком.
– Он на меня напал, – сказала Гретхен.
– Ты хочешь сказать, что по залу катается грузовик? – спросила молодая брюнетка. – Сроду ничего глупее не слышала.
Она подбежала к двери и выглянула в щелочку.
– Ну, это просто маленький грузовичок. Я-то думала, там большой грузовик, на котором возят скотину. Во всяком случае, он уезжает.
Гретхен не спускала с Эф. Ви. горящих глаз. Новость, что на танцы ворвался грузовик, казалось, ничего для нее не значила.
– Все-таки мне кажется, что он сексуальный маньяк, – сказала она, глядя на Эф. Ви. – Может ты, милая, и купишься на россказни мужчины, который выжидает, когда у тебя ноги раздвинуты, а потом на тебя падает, но меня-то не проведешь.
Эф. Ви. решил, что Ройс – меньшее из двух зол. Он выбежал из туалета, а Рози – за ним. На танцах царил сущий ад. От удара об ветровое стекло у Ройса разболелась голова, и он решил вернуться к изначальному плану, согласно которому предполагалось переехать двух грешников на автостоянке. Для этого было необходимо выехать наружу, а это оказалось непросто. К тому времени патроны Джей-Бара успели просчитать ситуацию, и самые пьяные и воинственные посетители стали кидать в грузовик различные предметы, в частности, пивные бутылки. Разъяренному вокалисту удалось разыскать пару полицейских из службы безопасности, – оба, как выяснилось, вначале инцидента заседали в туалете. Полицейские выбежали на площадку с пистолетами, но обнаружили, что преступник отступает.
Ройс оставил без внимания обрушившийся на него град пивных бутылок и двинулся через зал, время от времени подавая сигналы. Двое полицейских, Бобби и Джон Дейв, и вокалист бросились в погоню. Прервав пребывание в туалете, оба полицейских оказались не в лучшей форме и бежали не слишком быстро, когда выскочивший им наперерез мужчина невысокого роста крикнул «Стоп!», они остановились.
– Не останавливаться, – в ярости гаркнул вокалист.
К Вернону присоединилась Рози.
– Все хорошо, все хорошо, – успокоила она полисменов. – Это мой муж. Просто взбесился от ревности.
– Так я и знал, Билли, – сказал один полицейский. – Очередная семейная сцена. Мы могли бы не срываться с места.
– Господи, Боже милостивый. Ничего себе семейная сцена, – сказал Джон Дейв. – Посмотрите на этот зал. Ураган Каролина не причинял таких бедствий.
– Нет проблем, нет проблем, – быстро вмешался Вернон, доставая портмоне. Он вытянул несколько сотенных купюр. – Этот человек мой служащий, я возмещу вам все расходы, – заверил он.
В этот момент послышался шум от столкновения автомашин. Несмотря на сыпавшиеся на него бутылки, а то и стулья, Ройсу удалось относительно беспрепятственно проехать по залу и пробиться на улицу через пробитую им брешь. Авария произошла уже снаружи.
Тот здоровый мужчина из голубого «понтиака», решив довершить начатое, вернулся к бару, чтобы отыскать обидчика и еще раз ударить его об стену, и медленно проезжал, пытаясь его высмотреть, когда из пробоины показался Ройс на своем грузовичке. Даррела, не ожидавшего, что кто-нибудь может выехать из стены бара, он застал врасплох. От столкновения дверь в грузовичке распахнулась, и Ройс выпал на асфальт автостоянки.
Следующим впечатлением Ройса было то, что он смотрит вверх на множество людей, которые все глядят на него вниз. Удивительно, что в толпе нашлось и одно знакомое лицо, а именно – его жены Рози. От событий этого вечера, в особенности, столкновения с «понтиаком», мысли у Ройса перепутались, и в тот момент он совершенно забыл, с какой целью он вообще приехал в Джей-Бар Корал.
– Ройс, не двигайся, – сказала Рози, – у тебя сломана лодыжка.
– Ух, – сказал Ройс, удивленно глядя на свою ногу. Лодыжка относилась к той ноге, на которой не было ботинка, и увидев свой носок, не особенно чистый, он сильно смутился.
– Я вовсе не хотел выходить в одном ботинке, Рози, – сказал он, стараясь заглянуть жене в глаза. – Это проклятая дворняга Ширли утащила второй.
– Ладно, Ройс, – сказала Рози.
Она поняла, что Ройс забыл про маленькую вольность, которую она себе позволила: он выглядел просто усталым пьяным и одурманенным, как это часто с ним бывало к вечеру по пятницам, и, сидя возле него на корточках в окружении взволнованной толпы, она как бы пробуждалась от дурного сна, поскольку мужчина, лежавший перед ней, был похож не на чужого и враждебного Ройса, каким она его воображала несколько последних недель, а на прежнего, знакомого и привычного.
Ройс был в отчаянии. Ему казалось особо важным дать Рози понять, что он не нарочно огорчил ее. Давным-давно его мать, горячо приверженная к чистоте, убедила его, что если он не будет менять нижнее белье хотя бы дважды в неделю, то когда-нибудь попадет в аварию и неизбежно покроет несмываемым позором всю свою семью. Грязный носок и один ботинок, может быть, были не таким позором, как несвежее белье, но Ройс все равно чувствовал, что давнее пророчество его матери, в конце концов, осуществилось, и ему обязательно надо уверить Рози, что его вина не так уж и велика.
– Везде его искал, – смущенно пробормотал он, надеясь, что жена его поймет.
Рози была растрогана.
– Ладно, ладно, Ройс, перестань беспокоиться из-за этого башмака. Все равно у тебя сломана лодыжка, и ты не сможешь его надеть. Тебя надо отвезти в больницу.
Потом, к великому изумлению Ройса, Рози обняла его.
– Малыш Бустер о тебе спрашивал, милый.
– Ох, Бустер, – сказал Ройс, прежде чем облегчение, смущение, усталость и пиво не сломали его окончательно. Он совершенно растерялся и, уткнувшись головой в привычную, твердую, как шифер, грудь жены, зарыдал.
В этом он не долго был одинок. Многие женщины и некоторые мужчины, собравшиеся вокруг, совершенно забыли, что вышли на стоянку, чтобы разорвать Ройса в клочки. При виде счастливого примирения супругов мстительные побуждения, бившиеся в коллективной груди толпы, угасли. Несколько женщин тоже стали всхлипывать, жалея, что им не с кем так воссоединиться. Даррел, хозяин злосчастного «понтиака» решил простить Ройса, вместо того, чтобы придушить его, и ушел со своей девушкой выяснять, является ли «сиська» хорошим словом. Бобби и Джон Дейв, покачав головами, согласились принять от Вернона десять стодолларовых купюр в качестве компенсации за понесенный ими ущерб. Они понимали, что Ист-Текс Хоудаун опять повезло. Два полицейских вернулись к прерванным занятиям кишечника, Вернон начал безуспешные поиски Эф. Ви., а Мич Макдональд, лучший дружок Ройса, кинулся к телефонной будке, спеша сообщить Ширли, что ее Ройс вернулся к своей женушке. Он дал понять, что не держит обиды в своем сердце, а также довольно прозрачно намекнул, что его очень «старый пень» свербит в ожидании, чтобы Ширли пришла и на него села. Ширли, которая, разговаривая по телефону, ответила:
– Сам на нем сиди, трепло. Если ты не против, я уж найду, чем мне заняться.
Рози опустилась около мужа на колени, с благодарностью воспринимая теплую поддержку толпы. Ни одна женщина наклонялась к ней, чтобы сказать, как она должна быть счастлива примирением с супругом. Ройс плакал у нее на груди, пока не уснул. Вскоре проревела сирена приближавшегося фургона скорой помощи с вращающимся фонарем на крыше, и Ройса с Рози увезли, а потом подъехали две большие аварийные машины и подцепили «понтиак» и грузовик с картофельными чипсами. Часть толпы через пробоину в стене протиснулась обратно в зал, чтобы обсудить происшествие, другие его участники разошлись но домам, а многие остались стоять на том же месте, и еще были счастливы, что хоть раз в жизни стали свидетелями проявления такой страсти и сострадания. Затем, когда все кончилось миром, ветер пригнал с Запада груды губчатых облаков, за которыми скрылась влажная хьюстонская луна: и на стоянку автомобилей, на спокойную умиротворенную толпу заморосил тихий, баюкающий полуночный дождик.
ГЛАВА XIV
Когда она пробовала сливовое желе, чтобы проверить, сохранило ли оно свой аромат, гулко хлопнула задняя дверь и в дом вошел Генерал.
– Гектор, моя дверь мало похожа на дверь танка, – мягко заметила Аврора. – Она сделана не из бронированной стали. Как ты себя чувствуешь сегодня утром?
– Ты это еще узнаешь, – пообещал Генерал. Он сразу же налил себе кофе.
– Где газета? – спросила Аврора, выключая «Тудей», чтобы на минутку посмотреть на гостя.
– Черт возьми, наверное во дворе, если ее принесли, – ответил Генерал. – У меня сейчас нет настроения читать газеты.
– Да, я вижу, ты не в духе. Разумеется, ты выбрал для этого чудесное утро, когда я в изумительном настроении и меня можно уговорить на что угодно. Нетрудно предугадать, к чему меня можно было бы склонить, если бы какой-нибудь жизнерадостный мужчина поболтал со мной пять минут.
– Таких нет, – парировал Генерал.
– Ах-ах, какая жалость, – заметила Аврора. – Лучше вернись за газетой.
– Я уже сказал один раз, что не расположен читать газеты, – повторил Генерал, усаживаясь к столу.
– Я это уже слышала один раз и должна сказать, что твое настроение не имеет никакого отношения к моей просьбе. Газета моя, и одна из твоих небольших обязанностей, согласно нашему договору, состоит в том, чтобы ты приносил мне ее по утрам. Я всегда расположена читать газеты, поскольку мне едва ли доступны другие занятия, когда ты поблизости.
– Меня тошнит от твоих сексуальных намеков, – огрызнулся Генерал. – Что такое по-твоему жизнь?
– Она была бы сплошным удовольствием, если бы мужчины не были такими занудами. Я отказываюсь воспринимать твое плохое настроение всерьез, Гектор. Пожалуйста, сходи и принеси мне газету, а я приготовлю тебе восхитительный омлет, а поев, мы начнем день заново.
– Я не пойду за твоей газетой. Если я ее принесу, ты будешь ее читать два часа, распевая оперы. Я не пою оперы, когда читаю газеты и не понимаю, зачем это делать тебе. Ты не должна читать и петь одновременно. Я в особенности не хочу видеть, как ты читаешь, и слышать, как поешь, сейчас, потому что я желаю получить от тебя ответ на некоторые мои вопросы.
– Господи, какая же от тебя тоска. Я, пожалуй, начинаю жалеть, что у меня не осталось других поклонников.
Ничего больше не говоря, она вышла через заднюю дверь за газетой. Солнце стояло высоко и трава сияла росой от ночного дождя. На ее лужайке сидела серая белочка и мокрая трава, видимо, не причиняла ей неудобств. По утрам она часто встречала эту белку у себя на лужайке, и иногда даже говорила ей пару слов по пути к дому.
– Ну что же, ты хорошо выглядишь, – сказала она. – Если бы ты была посмирнее, могла бы придти ко мне, и мы вместе бы позавтракали. У меня много орехов.
Она сорвала несколько цветов, хотя они были мокрые, и вернулась в кухню, надеясь, что в ее отсутствие у Генерала улучшилось настроение.
– Гектор, а я разговаривала с белочкой. Если бы ты больше интересовался жизнью животных, то был бы, может быть, повеселее. Единственные животные, которых ты замечаешь – эти пятнистые собаки, которых ты так любишь. Честно говоря, твои псы не особенно хорошо себя ведут.
– Со мной они ведут себя превосходно. Они чудесные животные, другие мне не нужны, и я не хочу быть повеселее.
– Ну хорошо, Гектор, чего же ты тогда хочешь? – спросила Аврора, роняя газету. Его хриплый голос начал ее ужасно раздражать.
– Скажи мне. Должна признаться, мне очень трудно это угадать. На мне новое красное платье, утро замечательное, и я запланировала хороший завтрак. Я была готова приложить огромные усилия, чтобы доставить тебе радость, чтобы посмотреть, удастся ли нам прожить хоть один день без твоей грубости, но теперь я вижу, что это безнадежно. Если ты собираешься портить мне настроение, то хоть заранее скажи мне, из-за чего.
– Эф. Ви. не пришел домой, – сказал Генерал. – Утром его не было. Некому вести мою машину, поэтому я не смог отправиться на пробежку. Я его прождал два часа. Собаки вне себя. Они очень расстраиваются, когда им не дают набегаться.
– Господи, Гектор, их же можно просто спустить с поводков. Они могут побегать, как все другие собаки. И мне кажется, что ты ничего не потеряешь, если иногда будешь пропускать свои пробежки. Ты и так слишком худой. Как бы я ни восхищалась тобой, что ты не отступаешь от своих правил, мне все-таки кажется, что теперь, когда у тебя есть я, чтобы тебя развлекать, ты можешь несколько расслабиться.
– Что касается Эф. Ви., – добавила она, – то я не вижу никаких причин для беспокойства. Он обязательно появится.
– Я так не думаю, – мрачно возразил Генерал. – Эф. Ви. всегда на месте. Он знает, что от него требуется. Он работает у меня шесть лет и еще никогда не опаздывал.
– Гектор, у тебя же есть две ноги. Если ты так ужасно хочешь бежать, почему бы тебе это не сделать? Ты же это делал многие годы. Маловероятно, по-моему, чтобы твое сердце выбрало для приступа именно это утро.
– Иногда я просто презираю тебя за твою манеру говорить, – сказал Генерал. – Ты слишком хорошо выбираешь слова. Тебе нельзя верить.
– А причем здесь это? – спросила Аврора. – Ты сегодня весь – комок неудовольствия, Гектор. Очевидно, ты намерен винить меня за все, что не удалось в твоей жизни, так может быть ты сразу выскажешь мне все обвинения, а потом мы позавтракаем. Я не хочу, чтобы меня критиковали, когда я ем.
– Ну хорошо, я скажу. Это Рози. Мне кажется, это она виновата в том, что у меня исчез шофер. Она вчера забрала Эф. Ви. на танцы, и теперь его нет.
Аврора открыла газету на странице светских новостей и стала быстро просматривать ее, чтобы узнать, не было ли каких-нибудь интересных приемов и нет ли объявлений о помолвках дочерей ее друзей.
– А я понимаю, – сказала она. – Ты думаешь, что Рози соблазнила Эф. Ви. и решил, что виновата в этом я. Сколько же в тебе желчи, и какая она странная, Гектор. Рози никогда не проявляла ни малейшего интереса к Эф. Ви.
– Где же она тогда? Ей же пора начать работу? Почему ее нет?
Аврора открыла страницу финансовых новостей и стала внимательно ее проглядывать, она хотела знать состояние своих акций: какие из них поднялись, а какие упали в цене. Поскольку шрифт был очень мелкий, понять это было весьма трудно, но она обнаружила, что одна акция вроде бы поднялась, и сочла это хорошим признаком.
– Тебе все равно, – сказал Генерал. – Ты предпочитаешь читать газету. Ты меня на самом деле не любишь, а, Аврора?
– Откуда я могу знать? Ты же обо мне даже ничего не сказал за все утро. На какое-то время я показалась себе очень привлекательной, а теперь я даже не знаю, что и думать. Если хочешь знать правду, то вы, мужчины, всегда меня пугаете. Мне кажется, я не могу особенно любить того, кто вызывает у меня в мыслях неразбериху.
– Ты уклонилась от ответа, – заметил Генерал. Потом он вдруг снова заметил, какая она красивая, и забыв о своем раздражении на Эф. Ви. быстро передвинул свой стул на ее сторону стола. Она вся светилась, и Генерал подумал, что его пробежка не состоится. Сознавая, что у него нет надежды устоять, он зарылся лицом в ее волосы, потому что они покрывали большую часть ее шеи, и он почувствовал, что просто обязан ее поцеловать.
– Ах, mon petit, – сказал он, тыкаясь в волосы носом. Он всегда считал языком любви французский.
– Удивительно, как часто от страсти становится щекотно, – заметила Аврора, немного недовольно морща нос, не отрываясь от чтения. Посмотрев сверху на лысину Генерала, она подумала, что жизнь еще смешнее, чем ей всегда казалось. Почему такая голова пытается поцеловать ее шею?
– Кроме того, Гектор, было бы лучше, если бы ты обращался ко мне по-английски, – сказала она, двигая плечом так, чтобы избавиться от щекотки. – Твое знание французского языка, в лучшем случае, находится в рудиментарном состоянии, а тебе известно, как я ревностно отношусь к хорошему изложению мыслей. Мужчина, хорошо владеющий французским или элегантно говорящий на каком-нибудь ином языке, несомненно соблазнил бы меня в один миг, но мне кажется, тебе лучше полагаться не на красноречие, а на какое-либо иное свое достоинство. А тому, кто говорит так, что создается впечатление, словно он своими голосовыми связками доски пилит, лучше помолчать.
– И пожалуйста, не надо заводить разговоры о крылатых колесницах времени, – сказала она, – когда Генерал, на секунду осекшись, собрался вновь открыть рот. – Если ты прочитал одно стихотворение, не стоит ожидать, что именно оно вызовет у меня отклик. Раз уж об этом зашла речь, интересно, где Рози? Она эти дни такая взвинченная. Может быть, у нее с кем-то из детей что-нибудь случилось? Я думаю, мне надо ей позвонить.
– Не звони. Я не могу перед тобой устоять. Подумай обо всех потерянных годах. – Он попытался устроиться на том же стуле, на котором сидела Аврора, но это был всего лишь кухонный стульчик, и дело кончилось тем, что он устроился наполовину на ее стуле, наполовину на своем.
– Какие потерянные годы? Я определенно их не теряла. Я прекрасно проводила время каждый год моей жизни. Если, чтобы научиться радоваться жизни, ты ждал, когда тебе будет шестьдесят семь лет, это вовсе не дает тебе права обвинять меня в том, что я понапрасну растратила годы.
– Когда я вошел, ты была такая ласковая, – заметил Генерал. – Я не голоден и могу подождать.
Посмотрев ему в глаза, Аврора расхохоталась.
– Ах, – сказала она. – Признаю, что пыталась тебя завлечь, но теперь я решила, что предпочту приберечь тебя на вечер. Мне кажется, я имею дело не с подростком, или я ошибаюсь?
Потом, заметив, что он слишком сильно смешался и не может постоять за себя, она решила проявить снисходительность. Отложив газету, она сжала его пальцы.
– Это тебя научит, что нельзя мне грубить, когда я настроена пококетничать. В этот поздний час ничто не имеет преимущества перед завтраком. Почему бы тебе не облиться холодной водой, пока я готовлю? Ты, кажется, перегрелся оттого, что пропустил пробежку.
Зазвонил телефон, и Генерал вскипел.
– Как только мы садимся завтракать, обязательно звонит телефон.
Он встрепенулся потому, что телефонный звонок напомнил, как Аврора привлекательна и сколько мужчин желает ее, хотя она и заверила его, что отказывается от всех своих поклонников теперь, после того, как завела себе его. Он чувствовал, что у него есть все основания ненавидеть телефон.
– О чем ты говоришь, Гектор? Мы вместе завтракаем только во второй раз, а из-за твоих капризов мы еще сегодня не поели. И телефон здесь не виноват.
Она ответила на звонок, пристально наблюдая за Генералом. Он явно думал, что звонит его соперник, но это была лишь Рози.
– А, привет, моя радость, – сказала она, словно обращалась к мужчине. Макушка генеральской головы покраснела, а Рози замолчала, отчего Аврора снова весело рассмеялась. Благодаря тому, что Генерал появился в ее жизни, у нее хотя бы появились основания иногда посмеяться.
– Ну вот, я пошутила, а теперь говори, Рози, как у тебя дела?
– Вы меня никогда не называли «моя радость».
– Почему ты не на службе?
– Из-за Ройса. Разве вы не прочитали в газете?
– Нет, мне не дали, – сказала Аврора. – Ты что, хочешь сказать, что я что-то пропустила?
– Ага. Ройс прознал про то, что мы с Эф. Ви. собрались на танцы. Он въехал на грузовике в танцевальный зал, пытаясь нас задавить. Он гам все расколошматил, а потом выехал на улицу, попал в аварию и сломал себе лодыжку. Полночи провел в больнице. Вернон за все заплатил. На четырнадцатой странице, в самом низу.
– Ах нет. Бедный Вернон. Прямо или косвенно я ему уже почти в миллион обошлась. Я этого явно не стою.
– Спроси ее, что случилось с Эф. Ви. – подсказал Генерал, не желая, чтобы разговор задержался на Верноне.
– Тише ты, – отмахнулась Аврора. – А где Ройс сейчас?
– В постели. Играет с маленьким Бустером. Этот ребенок папку явно больше любит.
– Так значит ты вернула его домой?
– Не знаю. Мы об этом еще не говорили, – сказала Рози. – Ройс только что проснулся. Я подумала, если вам не особенно нужно, чтобы я пришла рано, может быть, я попытаюсь узнать, что у него на уме.
– Разумеется, не торопись. Главное сейчас – твой брак, и как бы там ни было, мы тут с Гектором только и делаем, что шипим друг на друга все утро. Даже не знаю, когда мы доберемся до завтрака. У меня скоро будет голодный обморок. А где Вернон?
– Ты хочешь сказать, где Эф. Ви. – поправил Генерал. – Я дважды тебя просил спросить об Эф. Ви.
– Вот зануда, – вздохнула Аврора. – Генерал Скотт настойчиво интересуется, что ты сделала с его шофером. Он у тебя или нет? Эф. Ви. для него, кажется, важнее, чем я, так что ты меня очень обяжешь, если откроешь мне его местонахождение.
– Боже, что же с ним случилось? Получается, я о нем просто забыла. – Тут она вспомнила, что в соседней комнате находится ее муж и смутилась.
– Она о нем просто забыла, – сообщила Аврора Генералу. – Там, должно быть, произошла какая-то потасовка. Ты можешь о ней прочитать на четырнадцатой странице газеты, внизу.
– Готова поклясться, он покинул город, – прошептала Рози. – Я не могу говорить из-за Ройса.
– Поправка, – теперь она предполагает, что он уехал из города. До свидания, Рози, когда сможешь, приходи, чтобы рассказать мне, что с тобой случилось. Скорее всего, мы с Гектором все еще будем сидеть за столом, переругиваясь.
– Мне не нравится, что ты упоминаешь имя этого человека, – сказал Генерал.
– Не понимаю, каким образом это касается тебя. В конце концов, я с ним не спала.
– Да, но он все еще здесь крутится.
Аврора опустила газету и оглядела кухню, медленно поворачивая голову.
– Где? – спросила она. – Мне кажется, я его не вижу.
– Я хочу сказать, что он все еще в Хьюстоне.
– Да, он здесь живет. Ты хочешь, чтобы я увезла его из этого города, только для того, чтобы доставить тебе удовольствие?
– Ты никогда не говоришь «бедный Гектор», – пожаловался Генерал.
– Ну ладно, хватит, – сказала Аврора, поднимаясь, – теперь я собираюсь готовить и петь, а когда я закончу, мы можем вернуться к дискуссии, если это так необходимо. А ты сиди здесь и читай газету, как нормальный мужчина, а когда позавтракаем, посмотрим, не улучшится ли у тебя настроение.
– Пока ты готовишь, я сбегаю домой и посмотрю, не вернулся ли Эф. Ви.
– Беги, беги. Просто удивительно, на что ты готов пойти, лишь бы не слышать, как я пою.
Генерал направился к двери, ожидая начала оперы. Но ничего не услышав, он обернулся, Аврора стояла перед раковиной, упираясь руками в бока, и улыбалась ему. Генерал резко сделал кру-у-гом и промаршировал обратно. Он неоднократно слышал от нее, как она любит сюрпризы: может быть, подвернулся удобный момент, чтобы ее поцеловать.
– Твой дом – в другом направлении, – весело заметила она. Протянув руку, она отвернула кран у себя за спиной, у нее было устройство со шлангом для мытья посуды, когда Генерал протянул руки, чтобы схватить ее за плечи, она отступила в сторону, и облила его обильной струей воды.
– Попался, – сказала она и громко расхохоталась – в третий раз за это утро.
– Это маньяк, – уберите его, – взвизгнула Гретхен. Предполагая, что ее замышляют изнасиловать, она перевернулась на живот и стала кричать, что есть мочи. Две женщины выпали из туалетных кабин. Они подумали, что подул торнадо, но увидев Эф. Ви., начали громогласно звать полицию. Рози, припав ухом к двери, слышала шуршанье колес грузовика по полу. Оглянувшись, она поняла, что Эф. Ви. всерьез попал в беду. Чтобы не дать Эф. Ви. изнасиловать Гретхен, на него навалилось пять или шесть женщин, а одна особенно крутая на вид брюнетка пыталась задушить его трубкой для спринцовки.
– Эй, хорош, – сказала Рози. – Он никому ничего плохого не делает. Просто забежал сюда спрятаться. Мой муж пытался переехать его грузовиком.
– Он на меня напал, – сказала Гретхен.
– Ты хочешь сказать, что по залу катается грузовик? – спросила молодая брюнетка. – Сроду ничего глупее не слышала.
Она подбежала к двери и выглянула в щелочку.
– Ну, это просто маленький грузовичок. Я-то думала, там большой грузовик, на котором возят скотину. Во всяком случае, он уезжает.
Гретхен не спускала с Эф. Ви. горящих глаз. Новость, что на танцы ворвался грузовик, казалось, ничего для нее не значила.
– Все-таки мне кажется, что он сексуальный маньяк, – сказала она, глядя на Эф. Ви. – Может ты, милая, и купишься на россказни мужчины, который выжидает, когда у тебя ноги раздвинуты, а потом на тебя падает, но меня-то не проведешь.
Эф. Ви. решил, что Ройс – меньшее из двух зол. Он выбежал из туалета, а Рози – за ним. На танцах царил сущий ад. От удара об ветровое стекло у Ройса разболелась голова, и он решил вернуться к изначальному плану, согласно которому предполагалось переехать двух грешников на автостоянке. Для этого было необходимо выехать наружу, а это оказалось непросто. К тому времени патроны Джей-Бара успели просчитать ситуацию, и самые пьяные и воинственные посетители стали кидать в грузовик различные предметы, в частности, пивные бутылки. Разъяренному вокалисту удалось разыскать пару полицейских из службы безопасности, – оба, как выяснилось, вначале инцидента заседали в туалете. Полицейские выбежали на площадку с пистолетами, но обнаружили, что преступник отступает.
Ройс оставил без внимания обрушившийся на него град пивных бутылок и двинулся через зал, время от времени подавая сигналы. Двое полицейских, Бобби и Джон Дейв, и вокалист бросились в погоню. Прервав пребывание в туалете, оба полицейских оказались не в лучшей форме и бежали не слишком быстро, когда выскочивший им наперерез мужчина невысокого роста крикнул «Стоп!», они остановились.
– Не останавливаться, – в ярости гаркнул вокалист.
К Вернону присоединилась Рози.
– Все хорошо, все хорошо, – успокоила она полисменов. – Это мой муж. Просто взбесился от ревности.
– Так я и знал, Билли, – сказал один полицейский. – Очередная семейная сцена. Мы могли бы не срываться с места.
– Господи, Боже милостивый. Ничего себе семейная сцена, – сказал Джон Дейв. – Посмотрите на этот зал. Ураган Каролина не причинял таких бедствий.
– Нет проблем, нет проблем, – быстро вмешался Вернон, доставая портмоне. Он вытянул несколько сотенных купюр. – Этот человек мой служащий, я возмещу вам все расходы, – заверил он.
В этот момент послышался шум от столкновения автомашин. Несмотря на сыпавшиеся на него бутылки, а то и стулья, Ройсу удалось относительно беспрепятственно проехать по залу и пробиться на улицу через пробитую им брешь. Авария произошла уже снаружи.
Тот здоровый мужчина из голубого «понтиака», решив довершить начатое, вернулся к бару, чтобы отыскать обидчика и еще раз ударить его об стену, и медленно проезжал, пытаясь его высмотреть, когда из пробоины показался Ройс на своем грузовичке. Даррела, не ожидавшего, что кто-нибудь может выехать из стены бара, он застал врасплох. От столкновения дверь в грузовичке распахнулась, и Ройс выпал на асфальт автостоянки.
Следующим впечатлением Ройса было то, что он смотрит вверх на множество людей, которые все глядят на него вниз. Удивительно, что в толпе нашлось и одно знакомое лицо, а именно – его жены Рози. От событий этого вечера, в особенности, столкновения с «понтиаком», мысли у Ройса перепутались, и в тот момент он совершенно забыл, с какой целью он вообще приехал в Джей-Бар Корал.
– Ройс, не двигайся, – сказала Рози, – у тебя сломана лодыжка.
– Ух, – сказал Ройс, удивленно глядя на свою ногу. Лодыжка относилась к той ноге, на которой не было ботинка, и увидев свой носок, не особенно чистый, он сильно смутился.
– Я вовсе не хотел выходить в одном ботинке, Рози, – сказал он, стараясь заглянуть жене в глаза. – Это проклятая дворняга Ширли утащила второй.
– Ладно, Ройс, – сказала Рози.
Она поняла, что Ройс забыл про маленькую вольность, которую она себе позволила: он выглядел просто усталым пьяным и одурманенным, как это часто с ним бывало к вечеру по пятницам, и, сидя возле него на корточках в окружении взволнованной толпы, она как бы пробуждалась от дурного сна, поскольку мужчина, лежавший перед ней, был похож не на чужого и враждебного Ройса, каким она его воображала несколько последних недель, а на прежнего, знакомого и привычного.
Ройс был в отчаянии. Ему казалось особо важным дать Рози понять, что он не нарочно огорчил ее. Давным-давно его мать, горячо приверженная к чистоте, убедила его, что если он не будет менять нижнее белье хотя бы дважды в неделю, то когда-нибудь попадет в аварию и неизбежно покроет несмываемым позором всю свою семью. Грязный носок и один ботинок, может быть, были не таким позором, как несвежее белье, но Ройс все равно чувствовал, что давнее пророчество его матери, в конце концов, осуществилось, и ему обязательно надо уверить Рози, что его вина не так уж и велика.
– Везде его искал, – смущенно пробормотал он, надеясь, что жена его поймет.
Рози была растрогана.
– Ладно, ладно, Ройс, перестань беспокоиться из-за этого башмака. Все равно у тебя сломана лодыжка, и ты не сможешь его надеть. Тебя надо отвезти в больницу.
Потом, к великому изумлению Ройса, Рози обняла его.
– Малыш Бустер о тебе спрашивал, милый.
– Ох, Бустер, – сказал Ройс, прежде чем облегчение, смущение, усталость и пиво не сломали его окончательно. Он совершенно растерялся и, уткнувшись головой в привычную, твердую, как шифер, грудь жены, зарыдал.
В этом он не долго был одинок. Многие женщины и некоторые мужчины, собравшиеся вокруг, совершенно забыли, что вышли на стоянку, чтобы разорвать Ройса в клочки. При виде счастливого примирения супругов мстительные побуждения, бившиеся в коллективной груди толпы, угасли. Несколько женщин тоже стали всхлипывать, жалея, что им не с кем так воссоединиться. Даррел, хозяин злосчастного «понтиака» решил простить Ройса, вместо того, чтобы придушить его, и ушел со своей девушкой выяснять, является ли «сиська» хорошим словом. Бобби и Джон Дейв, покачав головами, согласились принять от Вернона десять стодолларовых купюр в качестве компенсации за понесенный ими ущерб. Они понимали, что Ист-Текс Хоудаун опять повезло. Два полицейских вернулись к прерванным занятиям кишечника, Вернон начал безуспешные поиски Эф. Ви., а Мич Макдональд, лучший дружок Ройса, кинулся к телефонной будке, спеша сообщить Ширли, что ее Ройс вернулся к своей женушке. Он дал понять, что не держит обиды в своем сердце, а также довольно прозрачно намекнул, что его очень «старый пень» свербит в ожидании, чтобы Ширли пришла и на него села. Ширли, которая, разговаривая по телефону, ответила:
– Сам на нем сиди, трепло. Если ты не против, я уж найду, чем мне заняться.
Рози опустилась около мужа на колени, с благодарностью воспринимая теплую поддержку толпы. Ни одна женщина наклонялась к ней, чтобы сказать, как она должна быть счастлива примирением с супругом. Ройс плакал у нее на груди, пока не уснул. Вскоре проревела сирена приближавшегося фургона скорой помощи с вращающимся фонарем на крыше, и Ройса с Рози увезли, а потом подъехали две большие аварийные машины и подцепили «понтиак» и грузовик с картофельными чипсами. Часть толпы через пробоину в стене протиснулась обратно в зал, чтобы обсудить происшествие, другие его участники разошлись но домам, а многие остались стоять на том же месте, и еще были счастливы, что хоть раз в жизни стали свидетелями проявления такой страсти и сострадания. Затем, когда все кончилось миром, ветер пригнал с Запада груды губчатых облаков, за которыми скрылась влажная хьюстонская луна: и на стоянку автомобилей, на спокойную умиротворенную толпу заморосил тихий, баюкающий полуночный дождик.
ГЛАВА XIV
1
На следующий день рано утром, сойдя вниз, Аврора весело принялась готовить завтрак. Она его не столько готовила, сколько составляла, собираясь из остатков экзотических продуктов сделать новый омлет. Одним глазом она смотрела программу «Тудей», размышляя, как мудро поступила, упразднив несколько поклонников, поскольку теперь отпала необходимость отвечать по утрам на целую серию звонков. Когда телефон не трезвонил, ей удавалось готовить завтрак куда лучше, а она не могла припомнить, чтобы из сказанного ей во время утренних разговоров что-нибудь могло сравниться с вкусной едой.Когда она пробовала сливовое желе, чтобы проверить, сохранило ли оно свой аромат, гулко хлопнула задняя дверь и в дом вошел Генерал.
– Гектор, моя дверь мало похожа на дверь танка, – мягко заметила Аврора. – Она сделана не из бронированной стали. Как ты себя чувствуешь сегодня утром?
– Ты это еще узнаешь, – пообещал Генерал. Он сразу же налил себе кофе.
– Где газета? – спросила Аврора, выключая «Тудей», чтобы на минутку посмотреть на гостя.
– Черт возьми, наверное во дворе, если ее принесли, – ответил Генерал. – У меня сейчас нет настроения читать газеты.
– Да, я вижу, ты не в духе. Разумеется, ты выбрал для этого чудесное утро, когда я в изумительном настроении и меня можно уговорить на что угодно. Нетрудно предугадать, к чему меня можно было бы склонить, если бы какой-нибудь жизнерадостный мужчина поболтал со мной пять минут.
– Таких нет, – парировал Генерал.
– Ах-ах, какая жалость, – заметила Аврора. – Лучше вернись за газетой.
– Я уже сказал один раз, что не расположен читать газеты, – повторил Генерал, усаживаясь к столу.
– Я это уже слышала один раз и должна сказать, что твое настроение не имеет никакого отношения к моей просьбе. Газета моя, и одна из твоих небольших обязанностей, согласно нашему договору, состоит в том, чтобы ты приносил мне ее по утрам. Я всегда расположена читать газеты, поскольку мне едва ли доступны другие занятия, когда ты поблизости.
– Меня тошнит от твоих сексуальных намеков, – огрызнулся Генерал. – Что такое по-твоему жизнь?
– Она была бы сплошным удовольствием, если бы мужчины не были такими занудами. Я отказываюсь воспринимать твое плохое настроение всерьез, Гектор. Пожалуйста, сходи и принеси мне газету, а я приготовлю тебе восхитительный омлет, а поев, мы начнем день заново.
– Я не пойду за твоей газетой. Если я ее принесу, ты будешь ее читать два часа, распевая оперы. Я не пою оперы, когда читаю газеты и не понимаю, зачем это делать тебе. Ты не должна читать и петь одновременно. Я в особенности не хочу видеть, как ты читаешь, и слышать, как поешь, сейчас, потому что я желаю получить от тебя ответ на некоторые мои вопросы.
– Господи, какая же от тебя тоска. Я, пожалуй, начинаю жалеть, что у меня не осталось других поклонников.
Ничего больше не говоря, она вышла через заднюю дверь за газетой. Солнце стояло высоко и трава сияла росой от ночного дождя. На ее лужайке сидела серая белочка и мокрая трава, видимо, не причиняла ей неудобств. По утрам она часто встречала эту белку у себя на лужайке, и иногда даже говорила ей пару слов по пути к дому.
– Ну что же, ты хорошо выглядишь, – сказала она. – Если бы ты была посмирнее, могла бы придти ко мне, и мы вместе бы позавтракали. У меня много орехов.
Она сорвала несколько цветов, хотя они были мокрые, и вернулась в кухню, надеясь, что в ее отсутствие у Генерала улучшилось настроение.
– Гектор, а я разговаривала с белочкой. Если бы ты больше интересовался жизнью животных, то был бы, может быть, повеселее. Единственные животные, которых ты замечаешь – эти пятнистые собаки, которых ты так любишь. Честно говоря, твои псы не особенно хорошо себя ведут.
– Со мной они ведут себя превосходно. Они чудесные животные, другие мне не нужны, и я не хочу быть повеселее.
– Ну хорошо, Гектор, чего же ты тогда хочешь? – спросила Аврора, роняя газету. Его хриплый голос начал ее ужасно раздражать.
– Скажи мне. Должна признаться, мне очень трудно это угадать. На мне новое красное платье, утро замечательное, и я запланировала хороший завтрак. Я была готова приложить огромные усилия, чтобы доставить тебе радость, чтобы посмотреть, удастся ли нам прожить хоть один день без твоей грубости, но теперь я вижу, что это безнадежно. Если ты собираешься портить мне настроение, то хоть заранее скажи мне, из-за чего.
– Эф. Ви. не пришел домой, – сказал Генерал. – Утром его не было. Некому вести мою машину, поэтому я не смог отправиться на пробежку. Я его прождал два часа. Собаки вне себя. Они очень расстраиваются, когда им не дают набегаться.
– Господи, Гектор, их же можно просто спустить с поводков. Они могут побегать, как все другие собаки. И мне кажется, что ты ничего не потеряешь, если иногда будешь пропускать свои пробежки. Ты и так слишком худой. Как бы я ни восхищалась тобой, что ты не отступаешь от своих правил, мне все-таки кажется, что теперь, когда у тебя есть я, чтобы тебя развлекать, ты можешь несколько расслабиться.
– Что касается Эф. Ви., – добавила она, – то я не вижу никаких причин для беспокойства. Он обязательно появится.
– Я так не думаю, – мрачно возразил Генерал. – Эф. Ви. всегда на месте. Он знает, что от него требуется. Он работает у меня шесть лет и еще никогда не опаздывал.
– Гектор, у тебя же есть две ноги. Если ты так ужасно хочешь бежать, почему бы тебе это не сделать? Ты же это делал многие годы. Маловероятно, по-моему, чтобы твое сердце выбрало для приступа именно это утро.
– Иногда я просто презираю тебя за твою манеру говорить, – сказал Генерал. – Ты слишком хорошо выбираешь слова. Тебе нельзя верить.
– А причем здесь это? – спросила Аврора. – Ты сегодня весь – комок неудовольствия, Гектор. Очевидно, ты намерен винить меня за все, что не удалось в твоей жизни, так может быть ты сразу выскажешь мне все обвинения, а потом мы позавтракаем. Я не хочу, чтобы меня критиковали, когда я ем.
– Ну хорошо, я скажу. Это Рози. Мне кажется, это она виновата в том, что у меня исчез шофер. Она вчера забрала Эф. Ви. на танцы, и теперь его нет.
Аврора открыла газету на странице светских новостей и стала быстро просматривать ее, чтобы узнать, не было ли каких-нибудь интересных приемов и нет ли объявлений о помолвках дочерей ее друзей.
– А я понимаю, – сказала она. – Ты думаешь, что Рози соблазнила Эф. Ви. и решил, что виновата в этом я. Сколько же в тебе желчи, и какая она странная, Гектор. Рози никогда не проявляла ни малейшего интереса к Эф. Ви.
– Где же она тогда? Ей же пора начать работу? Почему ее нет?
Аврора открыла страницу финансовых новостей и стала внимательно ее проглядывать, она хотела знать состояние своих акций: какие из них поднялись, а какие упали в цене. Поскольку шрифт был очень мелкий, понять это было весьма трудно, но она обнаружила, что одна акция вроде бы поднялась, и сочла это хорошим признаком.
– Тебе все равно, – сказал Генерал. – Ты предпочитаешь читать газету. Ты меня на самом деле не любишь, а, Аврора?
– Откуда я могу знать? Ты же обо мне даже ничего не сказал за все утро. На какое-то время я показалась себе очень привлекательной, а теперь я даже не знаю, что и думать. Если хочешь знать правду, то вы, мужчины, всегда меня пугаете. Мне кажется, я не могу особенно любить того, кто вызывает у меня в мыслях неразбериху.
– Ты уклонилась от ответа, – заметил Генерал. Потом он вдруг снова заметил, какая она красивая, и забыв о своем раздражении на Эф. Ви. быстро передвинул свой стул на ее сторону стола. Она вся светилась, и Генерал подумал, что его пробежка не состоится. Сознавая, что у него нет надежды устоять, он зарылся лицом в ее волосы, потому что они покрывали большую часть ее шеи, и он почувствовал, что просто обязан ее поцеловать.
– Ах, mon petit, – сказал он, тыкаясь в волосы носом. Он всегда считал языком любви французский.
– Удивительно, как часто от страсти становится щекотно, – заметила Аврора, немного недовольно морща нос, не отрываясь от чтения. Посмотрев сверху на лысину Генерала, она подумала, что жизнь еще смешнее, чем ей всегда казалось. Почему такая голова пытается поцеловать ее шею?
– Кроме того, Гектор, было бы лучше, если бы ты обращался ко мне по-английски, – сказала она, двигая плечом так, чтобы избавиться от щекотки. – Твое знание французского языка, в лучшем случае, находится в рудиментарном состоянии, а тебе известно, как я ревностно отношусь к хорошему изложению мыслей. Мужчина, хорошо владеющий французским или элегантно говорящий на каком-нибудь ином языке, несомненно соблазнил бы меня в один миг, но мне кажется, тебе лучше полагаться не на красноречие, а на какое-либо иное свое достоинство. А тому, кто говорит так, что создается впечатление, словно он своими голосовыми связками доски пилит, лучше помолчать.
– И пожалуйста, не надо заводить разговоры о крылатых колесницах времени, – сказала она, – когда Генерал, на секунду осекшись, собрался вновь открыть рот. – Если ты прочитал одно стихотворение, не стоит ожидать, что именно оно вызовет у меня отклик. Раз уж об этом зашла речь, интересно, где Рози? Она эти дни такая взвинченная. Может быть, у нее с кем-то из детей что-нибудь случилось? Я думаю, мне надо ей позвонить.
– Не звони. Я не могу перед тобой устоять. Подумай обо всех потерянных годах. – Он попытался устроиться на том же стуле, на котором сидела Аврора, но это был всего лишь кухонный стульчик, и дело кончилось тем, что он устроился наполовину на ее стуле, наполовину на своем.
– Какие потерянные годы? Я определенно их не теряла. Я прекрасно проводила время каждый год моей жизни. Если, чтобы научиться радоваться жизни, ты ждал, когда тебе будет шестьдесят семь лет, это вовсе не дает тебе права обвинять меня в том, что я понапрасну растратила годы.
– Когда я вошел, ты была такая ласковая, – заметил Генерал. – Я не голоден и могу подождать.
Посмотрев ему в глаза, Аврора расхохоталась.
– Ах, – сказала она. – Признаю, что пыталась тебя завлечь, но теперь я решила, что предпочту приберечь тебя на вечер. Мне кажется, я имею дело не с подростком, или я ошибаюсь?
Потом, заметив, что он слишком сильно смешался и не может постоять за себя, она решила проявить снисходительность. Отложив газету, она сжала его пальцы.
– Это тебя научит, что нельзя мне грубить, когда я настроена пококетничать. В этот поздний час ничто не имеет преимущества перед завтраком. Почему бы тебе не облиться холодной водой, пока я готовлю? Ты, кажется, перегрелся оттого, что пропустил пробежку.
Зазвонил телефон, и Генерал вскипел.
– Как только мы садимся завтракать, обязательно звонит телефон.
Он встрепенулся потому, что телефонный звонок напомнил, как Аврора привлекательна и сколько мужчин желает ее, хотя она и заверила его, что отказывается от всех своих поклонников теперь, после того, как завела себе его. Он чувствовал, что у него есть все основания ненавидеть телефон.
– О чем ты говоришь, Гектор? Мы вместе завтракаем только во второй раз, а из-за твоих капризов мы еще сегодня не поели. И телефон здесь не виноват.
Она ответила на звонок, пристально наблюдая за Генералом. Он явно думал, что звонит его соперник, но это была лишь Рози.
– А, привет, моя радость, – сказала она, словно обращалась к мужчине. Макушка генеральской головы покраснела, а Рози замолчала, отчего Аврора снова весело рассмеялась. Благодаря тому, что Генерал появился в ее жизни, у нее хотя бы появились основания иногда посмеяться.
– Ну вот, я пошутила, а теперь говори, Рози, как у тебя дела?
– Вы меня никогда не называли «моя радость».
– Почему ты не на службе?
– Из-за Ройса. Разве вы не прочитали в газете?
– Нет, мне не дали, – сказала Аврора. – Ты что, хочешь сказать, что я что-то пропустила?
– Ага. Ройс прознал про то, что мы с Эф. Ви. собрались на танцы. Он въехал на грузовике в танцевальный зал, пытаясь нас задавить. Он гам все расколошматил, а потом выехал на улицу, попал в аварию и сломал себе лодыжку. Полночи провел в больнице. Вернон за все заплатил. На четырнадцатой странице, в самом низу.
– Ах нет. Бедный Вернон. Прямо или косвенно я ему уже почти в миллион обошлась. Я этого явно не стою.
– Спроси ее, что случилось с Эф. Ви. – подсказал Генерал, не желая, чтобы разговор задержался на Верноне.
– Тише ты, – отмахнулась Аврора. – А где Ройс сейчас?
– В постели. Играет с маленьким Бустером. Этот ребенок папку явно больше любит.
– Так значит ты вернула его домой?
– Не знаю. Мы об этом еще не говорили, – сказала Рози. – Ройс только что проснулся. Я подумала, если вам не особенно нужно, чтобы я пришла рано, может быть, я попытаюсь узнать, что у него на уме.
– Разумеется, не торопись. Главное сейчас – твой брак, и как бы там ни было, мы тут с Гектором только и делаем, что шипим друг на друга все утро. Даже не знаю, когда мы доберемся до завтрака. У меня скоро будет голодный обморок. А где Вернон?
– Ты хочешь сказать, где Эф. Ви. – поправил Генерал. – Я дважды тебя просил спросить об Эф. Ви.
– Вот зануда, – вздохнула Аврора. – Генерал Скотт настойчиво интересуется, что ты сделала с его шофером. Он у тебя или нет? Эф. Ви. для него, кажется, важнее, чем я, так что ты меня очень обяжешь, если откроешь мне его местонахождение.
– Боже, что же с ним случилось? Получается, я о нем просто забыла. – Тут она вспомнила, что в соседней комнате находится ее муж и смутилась.
– Она о нем просто забыла, – сообщила Аврора Генералу. – Там, должно быть, произошла какая-то потасовка. Ты можешь о ней прочитать на четырнадцатой странице газеты, внизу.
– Готова поклясться, он покинул город, – прошептала Рози. – Я не могу говорить из-за Ройса.
– Поправка, – теперь она предполагает, что он уехал из города. До свидания, Рози, когда сможешь, приходи, чтобы рассказать мне, что с тобой случилось. Скорее всего, мы с Гектором все еще будем сидеть за столом, переругиваясь.
– Мне не нравится, что ты упоминаешь имя этого человека, – сказал Генерал.
– Не понимаю, каким образом это касается тебя. В конце концов, я с ним не спала.
– Да, но он все еще здесь крутится.
Аврора опустила газету и оглядела кухню, медленно поворачивая голову.
– Где? – спросила она. – Мне кажется, я его не вижу.
– Я хочу сказать, что он все еще в Хьюстоне.
– Да, он здесь живет. Ты хочешь, чтобы я увезла его из этого города, только для того, чтобы доставить тебе удовольствие?
– Ты никогда не говоришь «бедный Гектор», – пожаловался Генерал.
– Ну ладно, хватит, – сказала Аврора, поднимаясь, – теперь я собираюсь готовить и петь, а когда я закончу, мы можем вернуться к дискуссии, если это так необходимо. А ты сиди здесь и читай газету, как нормальный мужчина, а когда позавтракаем, посмотрим, не улучшится ли у тебя настроение.
– Пока ты готовишь, я сбегаю домой и посмотрю, не вернулся ли Эф. Ви.
– Беги, беги. Просто удивительно, на что ты готов пойти, лишь бы не слышать, как я пою.
Генерал направился к двери, ожидая начала оперы. Но ничего не услышав, он обернулся, Аврора стояла перед раковиной, упираясь руками в бока, и улыбалась ему. Генерал резко сделал кру-у-гом и промаршировал обратно. Он неоднократно слышал от нее, как она любит сюрпризы: может быть, подвернулся удобный момент, чтобы ее поцеловать.
– Твой дом – в другом направлении, – весело заметила она. Протянув руку, она отвернула кран у себя за спиной, у нее было устройство со шлангом для мытья посуды, когда Генерал протянул руки, чтобы схватить ее за плечи, она отступила в сторону, и облила его обильной струей воды.
– Попался, – сказала она и громко расхохоталась – в третий раз за это утро.