Малков Семен. Золотая клетка (Две судьбы - 4)

   Повернулся к Яневичу, положил ему руку на плечо.
   - Мужайся, дружище! Очень тяжело, но нужно выдержать. - И слегка встряхнул безутешного отца. - Тебе сейчас нужно позаботиться о жене.
   Сделал знак сыну, поднялся, попрощался.
   - Будьте готовы во вторник, к одиннадцати; оповестите всех родственников, кто будет участвовать в похоронах. За вами сюда заедет автобус. В полдень на кладбище отпевание.
   - Родственников немного... Мы уже дали отбой. С Анфисой наберется человек восемь, - отозвался не поднимая головы Яневич.
   - Ничего, мест в автобусе всем хватит. А для поминок Петя снял близлежащее кафе. Все как полагается.
   Руководство "Цветмета" обедало в отдельном зале при заводской столовой. Петр уже заканчивал с едой, когда к нему подошел худощавый человек в мешковатом, дешевом костюме. Генеральный директор с трудом узнал следователя Лаврентьева - он вел дело об убийстве Юли: до этого видел его только в милицейской форме. Тот поздоровался, подсел к его столику.
   - Мне сказали о вашем прибытии, - кивнул ему Петр. - Удалось что-нибудь выяснить?
   - Версия мести конкурентов не подтверждается. Никому не известно, чтобы конкуренты что-то замышляли, - с кислым видом сообщил следователь. - Лещук утверждает, что пошел на убийство из личной ненависти. Но он лжет.
   - Почему вы так думаете? Он уже нападал на меня раньше и ранил ножом.
   - Да, он сам об этом говорил, и, конечно, личные мотивы у него присутствовали, - признал Лаврентьев. - Но мы обнаружили у него крупную сумму в валюте - это свидетельствует, что заказ был.
   Петра это не убедило.
   - Деньги он мог скопить от торговли наркотиками.
   - Вряд ли мог что-то скопить, этот отпетый наркоман, - возразил следователь. - Я убежден, что заказчик был, и мы скоро его установим!
   - Это каким же образом? Думаете, убийца признается?
   - Вот именно! - строго взглянул на него Лаврентьев. - У Лещука уже началась ломка. А мы его избавим от этих мук, только когда скажет правду.
   - Ну назовет он кого-то, чтобы получить свою наркоту. - Петр скептически сжал губы. - Надо же еще доказать, что это не оговор?
   - На деньгах сохранились "пальчики", - усмехнулся следователь. - Они-то и помогут выяснить истину.
   На этом разговор закончился и, попрощавшись, Лаврентьев отправился к себе на Петровку, убийцу содержали в камере предварительного заключения МУРа. Прибыв на место, следователь убедился, что не ошибся в расчетах: Альберт Лещук бьется в истерике, требует инъекции наркотика.
   Когда в камеру к нему вошел Лаврентьев, он уже обессилел, - пуская изо рта пену, распластался на грязном полу. Завидев вошедшего, снова взвыл; тот сразу пресек новый приступ истерики, пнув его легонько ногой.
   - А ну, вставай! Нечего тут концерты устраивать, не у мамки в гостях! Хочешь получить дозу - говори: кто тебе заплатил? Будешь запираться подыхай как собака!
   "Хрен тебе, хитрый мент! Знаю, что мне будет за групповой сговор. Даже испытывая муки, Алик трезво соображал. - Уж лучше буду косить под личную вражду. Не выдержат - сжалятся!"
   - Говорю - стрелял из ненависти! - истерично выкрикнул он. - Он мне жизнь поломал! Это из-за него я наркоманом стал... Помогите, не дайте умереть!
   - К жалости взываешь? Да за то, что беременную женщину убил, казнить тебя мало! - Лаврентьев в сердцах пнул его снова, уже почувствительнее. Хватит валяться! Показания давать все же придется.
   Движимый нестерпимым желанием получить вожделенный укол, Лещук с трудом поднялся с пола, - он весь трясся.
   - Вы же знаете - баба пострадала случайно, - пробормотал он. - Стрелял я в Петьку Юсупова.
   - А откуда у тебя ствол и патроны? Заказчик дал? Кто он? - грозно подступил к нему следователь. - Отвечай! Тогда вызову медсестру!
   - Я же говорил - на базаре купил, - отводя глаза, держался своего Алик.
   - Ну, подыхай тогда! - резко проговорил Лаврентьев, поворачиваясь, чтобы уйти. - Нет тебе никакой помощи, раз лжешь! Мы уже знаем, чей это ствол.
   - Погодите! - поверив ему, что уходит, в отчаянии крикнул Лещук. Ладно, скажу, как все было...
   "Все равно теперь узнают про Кирилла, раз обнаружили, что пистолет принадлежал его отцу..." Алик лихорадочно соображал, в какой мере имеет смысл открывать правду.
   Сделав шаг в сторону двери, Лаврентьев с деланной неохотой остановился.
   - Только не вздумай снова морочить мне голову! - строго предупредил он. - Уйду и сегодня уже не вернусь! И без тебя много дел.
   "Придется выложить все начистоту... Теперь и сами докопаются, - мрачно думал Алик. - Нужно только договориться, чтоб кололи..."
   - Скажу вам правду, хоть и тяжело мне выдавать друга, - с надрывом выдавил он и взмолился: - Только обещайте оказывать мне медицинскую помощь и срочно сделать укол!
   - Будет тебе помощь! Но повторяю: только если выложишь все как есть. Говори, не тяни резину!
   - Юсупова заказал мой друг Кирилл Слепнев. Дал мне деньги и пистолет своего отца, - коротко признался убийца. - У него с Петькой старые счеты. Но я сказал правду: не взялся бы его убивать, если б сам давно не мечтал об этом.
   - Вот это уже кое-что! - не скрыл удовлетворения следователь, и повеселев добавил: - Если "пальчики" на долларах подтвердят твои слова, то скоро со своим другом Слепневым здесь встретишься.
   Об убийстве беременной женщины в доме на Зубовской и о том, что преступник задержан, Кирилл узнал из последних известий и сразу впал в панику. У него не было иллюзий: убийца не будет молчать, не удастся выйти сухим из воды. Наркоман Алик заложит его при первой же ломке. Да и пистолет отца выведет милицию прямиком на него.
   Угрызений совести от того, что по его вине погибла молодая беременная женщина, он не испытывал; приходил в отчаяние лишь от неудачи, от ужаса перед грядущей расплатой. Не зная, что делать, проведя бессонную ночь, он впал в апатию и весь следующий день провалялся в постели, мрачно размышляя о будущем. Однако инстинкт самосохранения взял верх - его изобретательный мозг стал искать пути спасения.
   В лучшем случае у него в запасе еще дня два. Потом менты за ним придут - и все кончено. Спасти его может одно - смыться и перейти на нелегальное положение! Чем больше он думал, тем больше проникался этой идеей.
   - Надо так и сделать! Ксиву раздобыть можно, - пробормотал он вслух, придя к окончательному решению, и тут же скис. - Но где же взять столько денег?
   Неистощимый на гнусности, Кирилл и тут нашел выход - он решил ограбить собственную квартиру. За долгие годы материального благополучия в доме накоплено много ценных вещей - родители ими очень гордились: картины известных мастеров, редкие произведения прикладного искусства.
   Раздумывая, что легче и быстрее реализовать, Кирилл остановился на коллекции фигурок знаменитого мейсенского фарфора. Одна лишь пара лохматых собачек стоит огромных денег. Раньше он не мог и помышлять о их продаже мать немедленно обратится в милицию. Теперь терять ему нечего!
   После скандала, что он учинил в ее спальне, Любовь Семеновна выходила оттуда, только чтобы пополнить запасы своего любимого джина, - судя по скопившимся пустым бутылкам, пила она его сутки напролет. Видно, совсем упала духом.
   Вряд ли в таком состоянии она обратит внимание на пропажу. А если и заметит, где возьмет силы и энергию заявлять об этом ментам? - Кирилл воспрял духом, готовясь незамедлительно осуществить новое преступление. Если мать все-таки раскачается - его и след простыл.
   Быстро оделся, привел себя в приличный вид; взял из кабинета и библиотеки собачек, еще несколько дорогих фигурок, обернул салфетками, чтобы по дороге не разбились, аккуратно уложил в чемодан-"стюардессу", на колесиках. Незаметно для матери вышел из дома и отправился в поход по антикварным магазинам.
   Реализовал он эти редкие по красоте вещи на удивление легко и, с его точки зрения, удачно. В первом же крупном магазине сразу за наличный расчет взяли не торгуясь, за названную им цену, мейсенских собачек, откровенно признав - для них это большая удача. Наверно, взяли бы и остальное, но он, боясь продешевить, отправился в другой магазин, на Тверской; там так же охотно у него купили остальное.
   Вернувшись домой, он достал самый большой отцовский чемодан, использовавшийся обычно для дальних путешествий, и уложил в него свою одежду и обувь. Подумав, взял еще несколько наиболее ценных вещей - реализует позднее. Напоследок создал в комнатах искусственный беспорядок - пусть думают, в доме побывали грабители. Все же он не выдержал - зашел к матери.
   Любовь Семеновна полулежала на кровати, опираясь на высоко взбитые подушки, и испуганным взором смотрела в угол комнаты. При виде сына жалобным голосом попросила:
   - Прогони ты этих чертей, Кирюша! Видишь, сколько их там копошится? Ну что они ко мне пристают? Даже на постель лезут, бесстыжие!
   "Ну, все! Допилась до чертиков, алкоголичка! - брезгливо глядя на нее, подумал Кирилл, нисколько не жалея мать. - Ничего страшного, заберут в больницу и вылечат".
   - Очнись на минуту! - грубо одернул он ее, подойдя к постели. - Никого там нет, тебе это мерещится спьяну!
   Убедившись, что в глазах у нее появилось осмысленное выражение, объявил:
   - Я зашел к тебе сказать кое-что. Во-первых, я уезжаю на время, так как меня могут арестовать за соучастие в убийстве.
   Видя, что у нее от ужаса отвисла челюсть, презрительно продолжал:
   - Вижу, до тебя дошло. Менты спросят - говори как есть: мол, ничего не знаешь, так как со мной в ссоре. Теперь о другом, - немного замявшись сначала, безжалостно заговорил он вновь: - Ты тут валяешься как свинья, а нас между тем ограбили!
   - Как это... ограбили? - окончательно протрезвев, пролепетала Любовь Семеновна. - Когда?..
   - Сегодня! - злобно выпалил Кирилл. - Взлома нет. Видно, кто-то из нас двоих забыл запереть дверь. Думаю, что ты, поскольку трезвой не бываешь.
   - А что... украли? - убитым голосом спросила она.
   - Какой-то мародер второпях шуранул. Боялся, что застукают, - взял немного, но с понятием. Выбрал ценное - кое-что из фарфоровых безделушек.
   Сделал шаг к двери, но обернулся, предостерег: - Не вздумай к ментам обращаться! Не только не помогут, а разворуют последнее, что у тебя осталось!
   Больше ничего не сказав матери на прощание, Кирилл покинул ее спальню, подхватил огромный чемоданище и покатил его к выходу.
   Накануне своего отъезда в Германию, как положено, ровно на девятый день Яневичи устроили поминки по Юлии. За столом на квартире у Зубовской собрались вся семья Юсуповых, Степан Алексеевич с Верой Петровной и Анфиса Васильевна с мужем (он задержался в Москве, чтобы проводить ее за границу). Пригласили еще новых друзей Юли из Медицинского, но приехала только ее подружка из группы - остальные, очевидно, постеснялись.
   Раиса Васильевна к этому времени уже выплакала все слезы и впала в состояние апатии. Реагировала на происходящее вяло, в беседе участия почти не принимала, целиком замкнувшись в своем безутешном горе. Все хозяйственные заботы и обязанности приняла на себя Светлана Ивановна.
   - Юленька, хоть и не успели наши молодые обвенчаться, навсегда вошла в нашу семью, мы полюбили ее всем сердцем, - сказала она в своем поминальном слове. - Видит Бог, как мы хотели, чтобы она стала женой Пети, не сомневались - будет ему верной подругой жизни и подарит нам прекрасных внуков.
   - Все-таки это ужасно... нелепо, когда гибнут молодые люди, такие замечательные, как Юля! - волнуясь, заговорила Тата, полненькая как пышечка, с милыми ямочками на щеках, несостоявшаяся подружка невесты на свадьбе. - Ну как после этого верить в Бога и высшую справедливость?
   - Не богохульствуй! Не суди о том, что нам неведомо. - Строго посмотрела на нее Анфиса Васильевна. - Издавна Бог забирает к себе самых лучших, и, как знать, - может быть, наша Юлечка вместо земных радостей обретет вечное блаженство...
   - И я все время думаю об этом, - неожиданно отозвалась несчастная мать. - Наша доченька слишком чиста для нынешней порочной, грязной жизни. Меня в моем горе утешает единственная надежда - что Юленька обрела царствие небесное и, быть может, скоро мы с ней там соединимся.
   Глядя на измученное горем и болезнью, но все еще красивое лицо Раисы Васильевны и сердечно сочувствуя, профессор Розанов счел нужным подбодрить ее.
   - Христианское учение обещает нам это, дорогая Раечка. Вы заслужили, чтобы исполнилась ваша мечта. Но у вас есть еще обязанности на грешной земле! Кто позаботится о вашем муже - ему не менее горько и тяжело.
   Он помолчал немного и заключил:
   - Вам необходимо мобилизовать все свои силы, чтобы выдержать трудную поездку в Германию и поправить здоровье. Нужно жить и до конца выполнить свой долг.
   - Вот видишь, Раечка, и наука говорит то же самое, - благодарно на него посмотрев, оживился немного Лев Ефимович. - Как ни тяжело, как ни одиноко нам теперь без доченьки, но жизнь продолжается и тебе надо поскорее окончательно выздороветь!
   - А когда ты, сестричка, поправишься, - подхватила Анфиса Васильевна, то, чтобы не ощущать одиночества и пустоты после безвременной утраты Юлечки, вам с Левой, может быть, стоило бы взять на воспитание, а еще лучше удочерить девочку-подростка из детдома.
   Перевела дыхание и убежденно добавила:
   - Думаю, Юлечка, если сможет это видеть, не обидится, а, наоборот, будет рада.
   - Но для того, чтобы это стало возможно, тебе нужно обязательно вылечиться, - заметив интерес в глазах жены, дополнил ее мысль Лев Ефимович. - А осуществить это несложно - я ведь постоянно помогаю детдому, из которого вышел сам.
   Поминки и дальше проходили очень тепло, по-семейному; обычай этот явно сказался благотворно на моральном состоянии неутешных родителей. Особенно это заметно было по Раисе Васильевне: к концу, когда все расходились, она настолько оправилась, что смогла проводить гостей.
   На следующий день Петр с отцом и матерью на Белорусском вокзале провожали Яневичей, отправлявшихся, вместе с Анфисой Васильевной, поездом до Берлина. Раиса Васильевна уже выглядела вполне сносно и держалась по-деловому. Только при прощании, когда все присели в купе "на дорожку", снова опечалилась.
   - Наверно, если Бог даст, увидимся еще с вами в Москве - когда будем возвращаться. Но я уже твердо решила: столица не для меня, жить будем на родном Алтае. Слишком много она нам принесла горя.
   С мольбой подняла на Петра такие же, как у Юли, яркие голубые глаза.
   - Зная твою порядочность, надеюсь, ты обеспечишь должный уход за ее могилкой в наше отсутствие. А потом... я позабочусь об этом сама, - голос у нее дрогнул, - если мне суждено поправиться.
   После признания сына, что он замешан в убийстве, и его бегства из дома Любовь Семеновна совсем упала духом и разуверилась в будущем. Продолжала топить свое горе в вине, и беспробудное пьянство пошатнуло ее психику - все представлялось ей в черном цвете.
   - Какая ужасная, бездарная у меня судьба! - пьяно бормотала она, валяясь на смятой постели и проливая обильные слезы. - Молодость свою я погубила... Ну зачем вышла замуж за нелюбимою?! Альфонсы меня только использовали, никто не любил! Неужели я так провинилась перед тобой, Господи?
   Перебрав свои любовные связи и не вспомнив ничего стоящего, совсем уж пожалела себя, запричитала:
   - За что же ты так наказал меня, Боженька, дав мне сына - морального урода? Ведь с детства вел себя как подлец, а теперь дошел до убийства! Разве я его этому учила? - Подвывая, она глотала пьяные слезы. - Ну в кого он такой негодяй? У нас все родственники - честные люди!
   Ощущая внутреннюю пустоту и разочарование в жизни, совсем отчаялась.
   - Ну зачем мне такая никчемная жизнь?! Мужа убили, сына посадят в тюрьму... Деньги скоро кончатся. Никто меня не любит, никому я не нужна! Да еще черти преследуют...
   Любовь Семеновна в страхе накрылась с головой одеялом - в таком состоянии у нее начинались галлюцинации. Не сразу она расслышала, что настойчиво звонят во входную дверь... Очнувшись, откинула одеяло, набросила халат, босиком пошла в прихожую; заглянула в глазок - человек в милицейской форме... "Ну вот, пришли за Кириллом!" - мелькнуло в ее затуманенном мозгу, и она не ошиблась.
   - А его нет дома! - перепуганная, сообщила она не отпирая двери. - Мой сын, видно, ждал вас - взял чемодан и куда-то уехал.
   Милиционер строго потребовал:
   - Открывайте дверь! Мы это проверим и заодно с вами побеседуем.
   Когда Любовь Семеновна трясущимися руками отперла все дверные замки, вслед за ним в квартиру ворвались еще двое в бронежилетах с автоматами в руках. Бесцеремонно обыскали всю квартиру и, убедившись, что хозяйка сказала правду, ушли; милицейский офицер в чине капитана (он предъявил документы) пригласил ее на кухню для беседы.
   Чувствуя необходимость срочно подкрепиться, Любовь Семеновна поставила на стол бутылку джина, два стакана, налила себе и жестом предложила ему сделать то же самое. Капитан не удивился - видел в ее комнате батарею пустых бутылок; вежливо отказался:
   - Не могу, я на службе. Вы лучше скажите мне, Любовь Семеновна: куда мог направиться ваш сын? Мы ведь все равно его разыщем, но для него же лучше, если сделаем это быстрее. А лучше всего ему явиться с повинной!
   После выпитой порции джина в хмельной голове несчастной женщины немного прояснилось.
   - Вы сначала скажите мне, что он натворил? - Она опустила голову. - За что хотите арестовать?
   - Ваш сын разыскивается, как соучастник двух убийств. Насчет него дал показания подельник, который уже задержан. Но нам это придется еще доказать.
   - Боже! Кого же убил мой негодяй? - еле слышно выговорила она, ничуть не сомневаясь, что это правда.
   - Двух молодых женщин. Свою старую приятельницу Инну и беременную невесту своего бывшего друга Петра Юсупова. - Капитан уперся в нее взглядом. - Вы их, наверно, знаете?
   От ужаса у Любови Семеновны буквально поднялись волосы на голове.
   - Не может быть!.. Конечно, знаю! И Инночку... с детства... и Петю... задыхаясь, пробормотала она и подняла на него безумные, вытаращенные глаза. - За что же он... Инну... и эту... беременную?
   - Тот, другой, утверждает, что Инне они мстили, а вторую убили по ошибке, вместо Петра, - объяснил капитан.
   Но, обезумевшая, Любовь Семеновна его уже не слышала. Ее больная фантазия нарисовала ужасную картину: вот подонок сын безжалостно душит несчастную Инночку... а теперь, с знакомой злобной ухмылкой, хватает за горло ее, мать...
   - Помоги-ите! - закричала она, срывая пуговицы на вороте халата, теряя рассудок. - Хочешь убить и меня, негодяй? Мало того, что оскорбляешь... даешь волю рукам... теперь задушить решил... родну-ую ма-ать?!
   Несчастная повалилась на пол и забилась в нервном припадке; на губах ее выступила пена. Капитан испугался за ее жизнь: явно психически нездорова, а это известие ее совсем доконало; достал из футляра мобильник и стал вызывать "скорую помощь".
   Кирилл неплохо устроился в уютной квартирке у стриптизерши казино Лолы. Пока не раздобудет фальшивые документы, ему лучше прятаться в таком мегаполисе, как столица. До того, после крупных выигрышей, два раза у нее ночевал, сорил деньгами. Лола, пышногрудая жгучая брюнетка, охотно согласилась его временно приютить, стоило ему выложить перед ней кругленькую сумму зелеными.
   Чтобы не рисковать, Кирилл никуда без крайней нужды не выходил, а для связи использовал Лолу. Объяснил ей, что скрывается от своих кредиторов ("кинул" их на солидные бабки), и сразу смоется за бугор, как только ему сделают ксиву. Лола должна ему в этом помочь: поддельный загранпаспорт, с греческой визой, как они оба знали, может раздобыть бармен казино.
   - Ну, совсем оборзел! - разозлился Кирилл, когда Лола назвала ему двойную цену против той, что запросил бармен. - Пользуется, гад, моим безвыходным положением. Да что поделаешь, - вынужденно согласился он, доставая деньги, - шкуру-то надо спасать!
   Лолите никогда не нравился Кирилл, но она ценила его как щедрого клиента и поначалу охотно взялась выполнять поручения, рассчитывая на этом хорошо заработать. Через несколько дней зашла в бар узнать, готов ли паспорт; молодой, красивый армянин Левой, промышлявший поддельными документами, наклонился к ее уху:
   - Ничего не смогу сделать. Пусть достает ксиву в другом месте.
   - Ты шутишь, Левончик? Почему? - надула губки Лола, расстроенная, что от нее уплывает "навар", уже оприходованный.
   - Слишком опасно! - сделал он большие глаза и объяснил: - Твоего друга разыскивают за двойное убийство. Прихватят с моей ксивой - сама понимаешь, что будет.
   "Ах ты, гад!.. - мысленно возмутилась Лола, прибавив крепкое словечко. - Вот почему ты у меня скрываешься! А мне лапшу на уши повесил, побоялся, что выдам. Ну, я тебе покажу, как меня подставлять вслепую! Думаешь, дуру нашел?"
   Сгоряча решила просто пойти и выгнать из своей квартиры. Но поостыв и вспомнив, что видела у него большую пачку наличной валюты и шикарные золотые часы, передумала - она поступит хитрее: сдаст своего клиента милиции, предварительно завладев его добром. Вернувшись домой, коварная Лола небрежно бросила:
   - Документы еще не готовы. Давай, дружок, поужинаем! - И как ни в чем не бывало пошла на кухню готовить прощальную трапезу.
   Ничего не подозревающий Кирилл - он в ожидании ее изрядно проголодался - повеселев поплелся вслед за ней. Изрядно пропустили спиртного, хорошо заправились, а затем очутились в постели и занялись бурным сексом, - Лола старалась напоследок всячески его ублажить.
   Во втором часу ночи, дождавшись, когда утомленный клиент захрапел, она тихонько выскользнула из постели, нашла ключик от его чемодана и достала все, что ее интересовало. Уложив похищенное в сумку, оделась, вышла на улицу и из ближайшей телефонной будки позвонила в милицию; назвала себя, торопливо проговорила:
   - Мне лишь сегодня стало известно, что гостящий у меня знакомый, Кирилл Слепнев, разыскивается милицией за убийство. Так что можете его забрать. Продиктовала адрес и добавила: - Дверь будет не заперта. А я подожду вас снаружи. Боюсь - вдруг перестрелка!
   Ничуть не переживая из-за своего предательства и заранее радуясь уворованному, Лола в подъезде дожидалась прибытия милиции. Единственное, что ее беспокоило, - как бы раньше времени не проснулся Кирилл. "Не должен, успокаивала она себя, - уж больно я его умотала... Наверно, спит беспробудно".
   Вскоре раздался скрип тормозов и из подкатившего "уазика" высыпала группа вооруженных людей. Один остался у лифта, другие бегом поднялись по лестнице. Войдя вместе с офицером милиции в свою квартиру, Лола застала как раз тот момент, когда опухшего от сна, взлохмаченного Кирилла, в стальных наручниках, выводили из спальни. На прощание он наградил стриптизершу таким свирепым взглядом, что у Лолиты подкосились коленки.
   Как ни убеждал следователь Кирилла дать правдивые показания и признаться в содеянном, обещая смягчение наказания, - бесполезно: он от всего отпирался. В злодеяниях наркоторговца Лещука не участвовал, даже ни о чем не подозревал. На все подыскал ответы, ловко изворачивался.
   - Но как же тогда к убийце попал пистолет вашего отца? Он что же, его выкрал? - закинул удочку следователь, расставляя ловушку: на рукоятке имелись отпечатки пальцев Кирилла.
   - Вовсе нет! Я сам принес Алику пистолет и патроны. В погашение долга за наркотики, - находчиво соврал Кирилл.
   Это звучало убедительно.
   - Ну а как объяснить, что на посуде у вашей приятельницы Инны в день ее смерти найдены ваши отпечатки, если вы не причастны к ее гибели? - сверля глазами так, словно видел его насквозь, коварно спросил следователь.
   Но и этот вопрос не смутил Кирилла. Выбранная им тактика говорить полуправду оказалась верной.
   - А я был тогда вместе с ними. Мы втроем пришли из казино отметить мой выигрыш. Но я ушел от Инны раньше и что у них там дальше было - не знаю.
   Помолчал и для убедительности добавил:
   - Думаю, у Алика, то есть у Альберта Лещука, были с ней свои счеты. Я ведь недавно сел на иглу, - пояснил он с деланной откровенностью. - А они колются давно и к тому же бывшие любовники.
   Однако главный козырь следователя поставил Кирилла в тупик.
   - Объясните тогда, откуда у Лещука такая крупная сумма валюты, - в самом конце допроса с безразличным видом произнес следователь. - Он утверждает, что это ваша плата за убийство Петра Юсупова.
   - Врет, мерзавец! Думаю, это его накопления, - с деланным возмущением возразил Кирилл. - Сами посудите: какой киллер из этого мозгляка? Он попасть с двух шагов в цель не смог! - презрительно скривил он губы. - У него был личный мотив убить Петьку Юсупова.
   - Вот как? - победно усмехнулся следователь. - А мне сдается, Лещук говорит правду и деньги им получены от вас!
   На этот раз присущая ему сообразительность изменила Кириллу.
   - Помилуйте, откуда у меня такие деньги? - с негодованием воскликнул он, не почувствовав подвоха. - Я еле уговорил Алика взять в счет долга пистолет и патроны!
   - Не надо лукавить! - решив, что настала пора, повысил голос следователь. - Нам все известно, Слепнев: кому и за сколько вы продали то, что украли у своей матери. Кончайте ломать комедию!
   - Но у Алика не мои деньги! - отчаянно взвизгнул Кирилл, хотя уже осознал, что пойман с поличным.
   - Неужели? - пригвоздил его презрительным взглядом следователь. Откуда же на них отпечатки ваших пальцев?
   Это доконало Кирилла, и он поник головой - все потеряно... Его силы иссякли; протокол допроса он подписал без возражений. Вернувшись в камеру предварительного заключения, ничком повалился на койку и предался мрачным размышлениям.