Марш Эллен Таннер. Упрямица

   Что она была воинственной по натуре, это он понял давно, девушка не раз окатывала его ледяными взгляда­ми, но тут же превращалась в обворожительнейшую из женщин, стоило ей обратиться к кому-нибудь из его офи­церов. О, эти офицеры уже довели его до бешенства – словно безусые юнцы, они не могли устоять перед слад­кими улыбками и ямочками на румяных нежных ланитах. Куда подевались те морские вояки, какими он их знал? Превратились в стадо влюбленных школяров. Даже Флетчер! Флетчер, всегда суровый и хмурый стюард, кото­рый проклинал женщин как бесполезную часть человечества! Не узнать и Дмитрия, гонявшегося обыч­но за каждой юбкой, чтобы покорить и тут же забыть. Теперь оба пали к ножкам прекрасной Рэйвен Бэрренкорт! Боже, какой хаос устроила эта загадочная красот­ка с темными блестящими кудрями на его образцовом корабле!
   Шарль тихонько чертыхнулся, понимая, что слишком много глаз провожает сейчас гибкую фигуру девушки, направляющейся к капитану. Слава Иисусу, что она сходит в Касуре! Еще немного, и он станет капитаном команды бессмысленно улыбающихся идиотов! И все же, наверное, не стоит винить Рэйвен Бэрренкорт в злом умысле. Во всем виноваты ее хрупкая красота, магнетизм и обаяние, которыми она никогда не пользовалась сознательно в ко­рыстных целях.
   Или все же пользовалась? Да или нет? Он лихора­дочно размышлял об этом, когда она подошла и останови­лась перед ним, склонив голову набок, словно предлагая получше рассмотреть эти ангельские черты.
   Ее замечательные кошачьи глаза были холодны, бро­ви нахмурены. Шарль физически ощутил неприязнь, из­лучаемую Рэйвен, и с вновь вспыхнувшим раздражением подумал, отчего их в общем-то пустяковая стычка на рын­ке так настроила мисс против него. Из восхищенных рас­сказов Дмитрия и других офицеров, а также судя по остроумным репликам, которыми она пикировалась с его командой каждый день на палубе, Шарль уже начал по­нимать, что ошибался, сочтя ее надменной и капризной гордячкой. Но разве все ее поведение не свидетельство того, что она до сих пор не может простить ему насмешки над ней в тот злополучный день на базаре? Она тогда потеряла шляпку, сандалию и всякий контроль над своими эмоциями.
   – Вы просили меня подняться сюда, капитан. – Нежный голос звучал подчеркнуто холодно, что еще больше разозлило Шарля.
   – Верно, мисс Бэрренкорт.
   – Прошу простить меня, если узурпировала внима­ние вашего боцмана слишком долго. Мне так хотелось расспросить его о географии здешних мест. Я раньше не бывала в Индии, поэтому прошу вас быть снисходитель­ным и простить мне мое любопытство.
   Рэйвен вызывающе взглянула на капитана, всем ви­дом показывая, что снисходительности в нем, конечно, днем с огнем не сыщешь.
   – Мне все равно, о чем вы беседовали с мистером Литтоном, мисс Бэрренкорт. Я просто хотел пригласить вас на ужин в моей каюте сегодня вечером. Вас и миссис Дэниэлс. На моем корабле принято делать это после того, как пассажиры привыкнут к новому окружению.
   Рэйвен закусила губу, и Шарль на мгновение испы­тал удовлетворение, заметив, как покраснели ее щеки.
   – Надеюсь, что семь часов вечера удобно для вас? Прошу прощения, что не смог предупредить вас заранее. Сейчас уже пять.
   – Вы очень великодушны, капитан. Благодарю вас – я лично и от имени Дэнни. – Голос Рэйвен был спокоен, и только краска на лице по-прежнему выдавала волнение.
   – Тогда буду ждать вас в семь, – вежливо ответил он, и в зеленых глазах запрыгали лукавые чертики.
   Поняв, что разговор окончен, Рэйвен удалилась, про­клиная дьявольские глаза, уставившиеся ей в спину. Она заставила себя не обращать на это внимания и размерен­ной походкой удалилась в свою каюту.
   Лишь оказавшись за дверью, она яростно топнула ножкой и послала в потолок несколько не совсем обычных для нежных уст проклятий. «Уф-ф, отвратительный тип! Клянусь, он пригласил меня лишь потому, что хотел пос­тавить в дурацкое положение! Так оно и вышло, когда я начала извиняться из-за беседы с Литтоном!»
   – «На моем корабле так принято», – передразнила она. – Морочь голову идиоткам! – Она еще раз топну­ла ногой, понимая, что снова разыграла перед капитаном капризную дуру. – Я должна была отказаться от при­глашения, – сердито пробормотала она, но уже в следу­ющую секунду честно призналась, что с нетерпением ожидает этого чертова ужина! Вечера на борту клипера так монотонно однообразны, и ей просто некуда девать свою энергию.
   Господи, как же долго она не скакала на Синнабаре по пустошам и холмам любимого Корнуолла! Кажется, прошло чуть больше шести месяцев, быстренько подсчи­тала Рэйвен с тоской в глазах. Мучительный приступ ностальгии охватил ее. Пустым взглядом она уставилась в иллюминатор на голые скалы по берегу реки, вообра­жая, что это зеленые холмы Корнуолла. Но даже бога­тое и живое воображение не помогло – мутные воды реки ничем не напоминали бурные воды Атлантики, крохотные лодчонки индийских рыбаков не шли ни в какое сравнение с мощными лодками привыкших к суровым ветрам и серьезным штормам корнуолльцев. Да и пей­заж этой страны никак не походил на пусть и скупой, но прекрасный Корнуолл. Храмы индусов были полной про­тивоположностью строгим линиям Нортхэда. Она вдруг рассмеялась. Что за глупости! Она же на другом конце света! Погасив свой гнев, она принялась выбирать платье к ужину.
   Вот если бы еще удалось принять ванну! Как же ей опостылело обтираться губкой! Ванна – недосягаемая ро­скошь, она даже снилась ей по ночам, а кожа буквально ныла от тоски по нежнейшему, приготовленному вручную мылу из Шотландии! До чего же мерзкое это едкое ще­лочное мыло, мутная жижа в отвратительном на вид фла­коне! Однако Рэйвен, чья нетерпеливая натура доставляла ей немало неприятностей в прошлом, получила суровый жизненный урок и научилась соразмерять желания с воз­можностями. Она прогнала прочь манящую яркую кар­тинку: ванна с ароматным паром над ней – и сосредоточилась на выборе туалета.
   Перед самым отплытием Рэйвен в Индию дедушка Хадриан ошеломил ее сказочным подарком – больше дюжины платьев, причем наимоднейших фасонов, из Фран­ции. Ткани были сказочные: шелка и бархат. Он подмиг­нул ей, заверив, что не позволит внучке отправиться на Восток без соответствующей экипировки. Рэйвен после смерти отца совершенно перестала интересоваться своим гардеробом, а теперь была просто в восторге от новых туалетов – великолепной вышивки, пышных нижних юбок, нежнейших расцветок ткани. Она задумчиво перебирала наряды, откладывая в сторону те, которые требовали кар­каса и специального корсета. Рэйвен озорно прыснула, представив себя в таком громоздком сооружении в узень­ком коридоре корабля. Запросто можно зацепиться и за­стрять! Пришлось бы звать на помощь безотказного Дмитрия! Но смех тут же умер на ее губах, стоило ей представить издевку в изумрудных глазах Шарля Сен-Жермена, случись это на самом деле. Тьфу, дьявол! Одно воспоминание о его надменном взгляде заставило ее вспых­нуть от негодования!
   Увы, Рэйвен не забыла страстных поцелуев и ласки Шарля Сен-Жермена в ту странную ночь на пляже, ее бесило, что она не сумела раз и навсегда вычеркнуть их из своей памяти. Всякий раз при воспоминании об этом все ее тело сладко обмирало, словно это произошло вче­ра, а не месяцы назад. Почему? Почему он? От Сен-Жермена она отнюдь не в восторге, не больше чем от Натаниэля Роджерса, чей поцелуй оставил ее равнодуш­ной, более того – разозлил! Но Рэйвен не стала мучить себя поисками ответа, а постаралась переключиться на сценку на базаре, когда он от души повеселился, застав её в нелепой ситуации. Она валялась поверх упавшего пьяницы, а под ними – куча «благоухающих» луко­виц… Весьма отрезвляюще! Сразу излечивает от всяких романтических бредней! Просто счастье, что у нее столь живое воображение!
   – Да провались он в ад! Там ему самое место! – буркнула Рэйвен, не собираясь углубляться в подобные ощущения, отвратительнее которых был только сам капи­тан «Звезды Востока».
   Лихорадочно роясь в нарядах, Рэйвен вытащила на­конец то, что подходило к случаю, и приложила к себе. Вечернее платье из шелка цвета бургундского вина таин­ственно мерцало в мягком свете керосиновой лампы. Ког­да она примерила его, то выяснилось, что декольте слишком смелое и обнажает не только шею, но и плечи и даже впадинку на груди. Рукава были отделаны чудесным ро­зовым кружевом. Широкие юбки присобраны впереди и сзади с помощью нашитых роз из того же шелка. Из-под присобранного подола виднелись идеально подобранные по цвету кружевные нижние юбки.
   Платье было чудесным, и после недолгого колебания Рэйвен решилась на более «взрослую» прическу. Она за­крутила волосы слабым узлом низко на затылке и скрепи­ла его шпильками и любимыми гребнями из перламутра. Жаль только, что невозможно рассмотреть себя как сле­дует: зеркальце малюсенькое! Интересно, как она все же выглядит в платье, которое помнила очень смутно по двум сверхскоростным примеркам. Уже готовую вещь закалы­вали булавками прямо на ней, а заканчивали и вовсе без нее. Времени катастрофически не хватало, модистка спе­шила заработать на столь срочном заказе, а через три-четыре дня Рэйвен уже отплыла из Англии.
   Услышав бой корабельных склянок, Рэйвен вышла из каюты и постучала к Дэнни. Старушка тоже приоделась ради торжественного случая. Дэнни не произнесла ни сло­ва по поводу того, как выглядит Рэйвен, а лишь деловито застегнула те крючки, до которых та не дотянулась, и молча отошла, но Рэйвен изучила свою Дэнни наизусть: старая нянька была ею довольна.
   – Ох, мисс Рэйвен, ну до чего же чудесно, а? При­глашение от самого капитана! Это такая честь!
   Рэйвен подозрительно покосилась на Дэнни. Стран­но, но Дэнни нравится этот самовлюбленный хлыщ в об­разе капитана! А ведь Дэнни не из тех, кого могут обмануть показная галантность и смазливая физиономия. Да-а, если бы Дэнни знала правду! Но Рэйвен скорее откусит себе язык, чем позволит старушке заподозрить неладное.
   – Если мы сейчас же не выйдем из каюты, мы опоз­даем, – тронула её за руку Рэйвен, когда Дэнни в рас­терянности застыла, не зная, какую шаль выбрать.
   – О, тогда вы идите, а я слегка задержусь, – рассеянно ответила она, и Рэйвен вышла, загадочно улы­баясь.
   Каюта капитана располагалась в дальнем конце кори­дора, и Рэйвен, уверенная, что Дэнни появится с минуты на минуту, решительно постучала в толстую деревянную дверь.
   – Войдите, – послышался знакомый низкий голос, и она послушно шагнула внутрь. Шелковые юбки ласково шуршали и струились по ногам. – Должен заметить, что я восхищаюсь пунктуальностью в женщинах, мисс Бэрренкорт.
   Рэйвен растерянно окинула взглядом просторную ка­юту, слыша голос капитана, но не видя его. Стол у иллю­минатора был накрыт, сверху свисали зажженные лампы, но складные кресла вокруг стола пустовали. Звук шагов заставил ее обернуться, и она увидела капитана Сен-Жермена, выходящего из-за яркой японской шелковой ширмы с причудливыми драконами.
   – А я-то думал, что слабый пол привык опаздывать, – добавил он, но Рэйвен даже не заметила насмешки в его голо­се. Вид капитана ошеломлял. Он был в синем мундире с шелковыми лацканами, облегающих в тон мундиру брю­ках, а на белоснежном галстуке сиял сапфир. Каштановые волосы, обычно лежавшие в живописном беспорядке, были аккуратно убраны с высокого лба и волнистыми прядями ниспадали на тонкий голландского полотна воротник. Се­годня его вполне можно было принять за титулованного лорда на одном из светских сборищ в Лондоне, если бы не струившаяся из него живая мужская сила, бронзовое от загара лицо, выгоревшие волосы да грубоватая беспокой­ная энергия. Все это выдавало в нем человека, привыкше­го иметь дело со стихиями, а не с душными светскими салонами.
   Рэйвен едва могла поверить в происшедшую с ним перемену. И совершенно не подозревала, что и он изучает ее с таким же молчаливым недоверием. Он даже откро­венно прищурил свои изумрудные глаза. Фигурный вырез платья обнажил начало полной груди и соблазнительные плечи, а новейший парижский фасон выигрышно подчерк­нул узкую талию, плавно переходившую в бедра. И снова Шарлю бросилась в глаза ее неосознанная чувственность. Ее тело словно тянулось к нему и дразнило, он резко отвернулся и широким жестом указал на пустые кресла.
   – Как видите, вы первая.
   – Но уже начало восьмого! – воскликнула Рэйвен, отводя глаза от импозантной атлетической фигуры капи­тана и злясь на себя за то, что снова очень странно отре­агировала на самый пустяковый жест: он небрежно поправил галстук, и кружево на поднятой руке обнажило сильную загорелую руку. Есть от чего обмирать! Но по совершенно непонятной причине ей тут же вспомнились прикоснове­ния этой руки к своей груди. Она закусила губу, презирая себя за подобные мысли.
   – Вряд ли опытной светской даме нужно объяснять, что на такие вечера предпочитают опаздывать, – сказал капитан Сен-Жермен. Глаза его дразняще сверкнули.
   – Но откуда же мне это знать? – неожиданно резко ответила Рэйвен вопросом на вопрос. – Мой отец постоянно подчеркивал важность пунктуальности, ценил ее превыше всего, а поскольку я так и не дебюти­ровала в свете, то и не научилась столь важным, по-вашему, уловкам.
   Бровь Шарля поползла вверх, он был непритворно поражен ответом Рэйвен. Он и не подозревал, что она настолько молода. Конечно, в лице девушки наблюдалась трогательная невинность, но вела она себя с уверенной грацией опытной женщины; классическая красота и при­ческа усиливали впечатление зрелости, а довершала кар­тину по-женски полная грудь, обтянутая сверкающим шелком.
   Он открыл было рот для язвительного комментария, но его перебили. Мягкая музыкальная трель проплыла по элегантной каюте, наполнив ее эфемерной красотой. Рэйвен зачарованно поискала взглядом музыкальный ин­струмент, но тут же сообразила, что вряд ли такое со­вершенство – творение человека. Она вопросительно посмотрела на Шарля Сен-Жермена, и впервые в ее взгляде отсутствовал даже намек на враждебность. Жел­тые кошачьи глаза так и светились восторгом.
   – Что это? – прошептала она.
   Шарль прошел к иллюминатору, отодвинул полиро­ванную деревянную крышку, которой его задраивали из­нутри, и показал позолоченную клетку с маленькой птичкой. Рэйвен подошла поближе, в изумлении рассматривая кро­шечную птаху, чье горлышко издавало столь прекрасную и трогательную мелодию. В свете лампы черные перышки птички блестели, точно как волосы Рэйвен. Птичка бес­страшно поглядывала на девушку крошечными глазками.
   – Что это? – повторила Рэйвен.
   – Черный соловей. Я поражен, что он запел для вас. Обычно незнакомый голос пугает его.
   – Я даже не подозревала, что они могут быть таки­ми темными, – изумленно проговорила Рэйвен.
   – Они и не бывают. Полагаю, он единственный в своем роде.
   – Как вам удалось поймать его? – мягко спросила Рэйвен, все еще пораженная прекрасной и печальной пес­ней соловья.
   – У него сломалось крыло, вот он и спасся на моем корабле от шторма в прошлом году. Мы были у африкан­ского побережья. Наверное, он как раз мигрировал, а мус­сон повредил ему крылышко.
   Голос Шарля прозвучал неожиданно хрипло. Скло­нившись, чтобы получше расслышать тихий голос девуш­ки, он вдохнул сладкий запах ее блестящих волос. Рэйвен, внезапно осознав его близость – она чуть не уперлась плечом в его мускулистую руку, – резко отпрянула. Ко­шачьи глаза вспыхнули.
   – Вам следовало бы отпустить его, ведь он уже здо­ров, – обвиняюще сказала она.
   – Если я это сделаю, то навлеку беды и несчастья на «Звезду Востока», – спокойно объяснил Шарль, снова задвинув ставень и скрыв таким образом клетку с птицей.
   Она насмешливо сморщила нос.
   – Я и не подозревала, что вы настолько суеверны, капитан. Я всегда считала это признаком отсутствия ума.
   Ответная улыбка была насмешливой и опасной.
   – Только не говорите об этом при моих офицерах, мисс Бэрренкорт. Хотя все они и получили прекрасное образование и привыкли рационально мыслить, все же они – представители морской профессии и твердо верят в традиции. Если они предпочитают верить, что удача никогда не изменит «Звезде Востока», пока в моей каюте поет этот соловей, то они не простят любому, кто захочет поставить это под сомнение.
   В дверь каюты громко постучали, и это спасло Рэй­вен. Вошел Дмитрий Сергеев, как всегда невероятно ог­ромный, но на этот раз вырядившийся под стать капитану.
   Длинные волосы и густая борода были аккуратно расчеса­ны, а темный сюртук сверкал начищенными медными пу­говицами. Он галантно склонился над рукой Рэйвен, и его глаза блеснули в нескрываемом восхищении.
   – Иисусе милосердный, маленькая принцесса реши­ла ослепить старого морского волка? – спросил он, смело осмотрев ее с ног до головы, слегка задержавшись взгля­дом на узкой талии и нежно приподнятой груди.
   Рэйвен мягко улыбнулась, и Шарль впервые увидел, как волшебно осветилось ее лицо. До сих пор ему не удавалось заслужить ее улыбку. Изумрудные глаза опас­но сощурились. Первый помощник мгновенно уловил пред­упредительный сигнал. Решив, что переусердствовал в галантности, он тут же выпрямился и отпустил руку Рэй­вен. Но не удержался и попросил оказать ему честь про­водить её к столу.
   – Бокал мадеры, малышка? – спросил Дмитрий, помогая Рэйвен усесться.
   – Может быть, мисс Бэрренкорт предпочитает канарское? – предложил капитан, и Рэйвен удивленно вски­нула голову, не понимая, почему он так резко поугрюмел.
   – О, мадера вполне сойдет, – заверила она Дмит­рия с улыбкой и поэтому не заметила, как напрягся под­бородок Шарля.
   Прибытие Джеффри Литтона и Джейсона Квинтрелла, тоже вырядившихся в пух и прах, слегка развеяло возникшее в каюте напряжение.
   Рэйвен облегченно вздохнула, сообразив, что выбрала подходящее платье, ибо джентльмены не пожалели сил, чтобы произвести впечатление. Переводя взгляд с одного на другого, Рэйвен поняла, что уже не может вызвать в своем сознании мысль, что все эти мужчины – закорене­лые преступники и презренные контрабандисты. Лишь капитан Сен-Жермен по-прежнему соответствовал обра­зу, всем своим видом показывая, что не привык склонять голову ни перед каким законом, если это не в его интере­сах. Он сам подбирал себе напарников, ставил и добивал­ся цели, какой бы она ни была.
   Через несколько минут появилась Дэнни – теперь все гости были в сборе. Джентльмены дружно поднялись, чтобы приветствовать старушку, и та, покраснев от удо­вольствия и комплиментов, села, шурша бомбазиновыми юбками. Тут же вошел Эван Флетчер, неся первое блюдо ужина, над которым колдовал много часов. Увидев Рэй­вен, стюард так и замер, с восхищением разглядывая де­вушку.
   – Пожалуйста, суп, мистер Флетчер.
   Низкий бас Шарля Сен-Жермена прозвучал слегка раздраженно, и ирландец поспешно занялся своими дела­ми по обслуживанию стола, но время от времени бросая взгляд в сторону очаровательного видения в вечернем платье, словно шея и белые плечи красавицы магнитом притягивали его взгляд.
   Рэйвен не замечала восхищенных взглядов мужчин, но Шарль подмечал каждый из них и все более вскипал. Никогда раньше ему не доводилось видеть, как его команда, его люди так слепо и бездумно источают обожание жен­щине, тем более такой эгоцентричной и ядовитой девчон­ке, как Рэйвен Бэрренкорт. Ослепли они, что ли? Или их околдовали ее невинные глазки и ямочки на щеках? Ниче­го не скажешь – она великолепная актриса! Так разыг­рывать очаровательную невинность! Эта ведьма просто околдовала их и лишила остатков здравого смысла! А они, похоже, даже наслаждаются этим!
   Шарль Сен-Жермен молчал, пока они ели вкусней­ший суп из моллюсков, а затем принялись за жареные устрицы с рисом под соусом карри. Веки скрывали его глаза, и никто за столом не догадывался, какие мысли бродили в голове капитана.
   – Знаете, мисс Бэрренкорт, а ведь вы так и не рас­сказали нам, зачем вам понадобилось так далеко заби­раться в глубь Индии, – заметил Джеффри Литтон, бросив на нее испытующий взгляд.
   Рядом с ним за столом сидели Дмитрий и капитан. Само это соседство уничтожило бы любого другого коро­тышку, любого, но не Джеффри Литтона. Разодетый, как лондонский денди, он нисколько не смущался и стал цен­тром всей компании – он действительно был интересным собеседником.
   – О, у меня срочное дело к кузену, который живет в Лахоре, – нехотя объяснила Рэйвен. Но дружеские шутки боцмана и суперкарго вызвали ее на откровенность, и вскоре она выложила всю свою печальную историю, даже без всяких наводящих вопросов. Сообщила и о тра­гической смерти отца – с совершенно сухими глазами, но Шарль все же расслышал близкие слезы в дрогнувшем голосе Рэйвен.
   Когда она призналась им и в притязаниях карикатур­но смешного сквайра, Джеффри и Джсйсон забормотали нелестные слова в адрес нахала, а Сергеев просто взор­вался, как фейерверк.
   – Матерь Божья! Я точно сверну ему шею при встре­че! – поклялся он, стиснув кулаки, словно уже коснулся жирной шеи сквайра.
   Рэйвен даже рассмеялась от столь яростного всплеска негодования.
   – Я польщена, сэр, но, слава Богу, все мои пробле­мы решатся, как только я получу деньги на руки. Так что, думаю, не стоит лишать жизни бедного сквайра.
   Дмитрий был явно разочарован.
   – Я очень хорошо понимаю вас, маленькая принцес­са, и знаю, что это такое – потерять родной дом. Когда-то и у меня был такой же великолепный особняк, как ваш Нортхэд, но я был молод, горяч и считал, что правое дело дороже земли предков.
   – Дмитрий участвовал в восстании декабристов, – объяснил Джеффри Литтон, чем очень озадачил Рэйвен, которая помнила из уроков истории, что несвоевременное восстание произошло почти четверть века назад. Его за­чинщиками были дворяне, жаждавшие перемен и восполь­зовавшиеся смертью Александра Первого.
   Заметив ее недоуменный взгляд, Сергеев расхохо­тался. Его огромная грудь вздымалась так, что казалось, его медные пуговки сейчас не выдержат и разлетятся по каюте.
   – Что ж, маленькая принцесса, ваш скромный слуга Дмитрий и впрямь был казацким полковником и крупным землевладельцем.
   Рэйвен легко представила себе эту горячую головуш­ку в роли казацкого атамана, вспомнив, что это племя славян славилось бесстрашием и страстностью, легендар­ными наездниками и прекрасными воинами, ни перед кем не склонявшими головы. Она вдруг поняла, что смотрит на него совершенно другими глазами: видит перед собой не неумеренно пьющего матроса-бабника, с которым ее свела судьба на рынке, а гордого дворянина, потерявшего все ради дела, в которое верил. Может, именно поэтому он и связался с Шарлем Сен-Жерменом? Ведь они близ­ки по духу. Желтые глаза девушки встретились с темны­ми глазами Дмитрия под кустистыми бровями, и, словно разгадав ее мысли, он поднял бокал и подмигнул ей. Они понимали друг друга.
   – Не бойтесь, что потеряете свой Нортхэд, малыш­ка, потому что, если вам понадобится помощь, Дмитрий Сергеев будет счастлив обнажить свой меч ради вас.
   Рэйвен обычно посмеивалась над такими галантными заявлениями, но сейчас у нее вдруг потеплело на сердце, вероятно, она почувствовала его искренность. Она поня­ла, что нежданно-негаданно обрела друга, человека, на которого могла рассчитывать в трудную минуту. Она едва не прослезилась. Господи! Что за глупые мысли приходят ей в голову! Несомненно, виновата выпитая мадера. Но теплое чувство к русскому гиганту осталось, и это было непривычно.
   Сумятица мыслей, вероятно, отразилась на лице Рэй­вен, ибо Шарль Сен-Жермен, взглянув на нее, вдруг со стуком поставил бокал на стол и язвительно заметил:
   – Почему бы тебе не поцеловать краешек подола у леди, а, Дмитрий? Так сказать, принести клятву вернос­ти. А еще лучше – выпросить подвязку и носить ее как талисман!
   Воцарилось молчание. Лицо Сергеева побагровело. Дьявольская улыбка исказила лицо Шарля, оно горело вызовом. Джейсон побледнел. Дэнни нервно обмахива­лась веером.
   – Если мистер Сергеев предложит мне стать моим рыцарем, – четко произнесла Рэйвен, – то я сочту за высокую честь принять его предложение.
   Она одарила Дмитрия идущей от сердца улыбкой, ее золотые глаза потеплели. И это погасило ответный взрыв Дмитрия, который не понял причину выпада Шарля. Впер­вые за долгие годы знакомства и дружбы он совершенно не понимал грубости Шарля. Недоразумение не переро­сло в скандал, от улыбки Рэйвен Дмитрий просиял, его черные глаза растроганно заморгали, он вновь превратил­ся в верного и нежного рыцаря.
   – Дмитрий Сергеев дает только те обещания, кото­рые в состоянии выполнить, малышка. Теперь вы просто обязаны звать меня Дмитрием, поскольку я поклялся за­щищать вашу жизнь и честь. – На бородатом лице рас­плылась добрая усмешка. – Но если вам это не подходит, то я не обижусь, если вы станете звать меня просто – дорогой.