Марш Эллен Таннер. Упрямица

   Она прищурила глаза, стараясь узнать хоть кого-ни­будь из мужчин, но до пляжа было все же довольно дале­ко. Гранитные обломки громоздились посреди склона, прикрытого редкой травой, и только потом начинался бе­рег. До нее доносились неразличимые обрывки фраз, а ведь ей понадобятся не догадки, а доказательства, когда придется докладывать о происшествии утром.
   Поглощенная наблюдениями, она досадовала на шум в ушах от прилившей крови – в результате не услы­шала вовремя осторожные шаги за спиной, пока потре­воженный камешек не скатился из-под чьих-то ног и не отскочил от гранитной глыбы рядом. Она резко повер­нулась. В горле застрял крик, но чья-то огромная ладонь ловко зажала ей рот. На какое-то мгновение страх парализовал ее – она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Но вот пленницу дернули вверх, и она впи­лась взглядом в темную тень, едва различимую в туск­лом лунном свете. А в следующую секунду, рассвирепев, она изо всей силы вонзила зубы в руку, зажимавшую её губы.
   Раздалось сдавленное проклятие, и на мгновение паль­цы разжались. Рэйвен, не раздумывая, нырнула под ру­кой незнакомца и рванулась вверх по тропе. Но… юбки, эти чертовы юбки, они цеплялись то за камни, то за кус­ты, и она, конечно, споткнулась и упала, больно расцара­пав ладони об острые камни. А мужчина гнался за ней по пятам. В горле снова зародился даже не крик, а скорее всхлип, но она подавила его, прекрасно понимая, что го­раздо больше шансов скрыться, если удастся не привлечь внимания остальной шайки. Ей бы только добраться до верха и свистнуть Синнабару – тогда ее никто не пойма­ет. Она с новой силой рванулась вперед, но преследова­тель уже почти настиг ее.
   К несчастью, почти у самого верха она снова споткну­лась. И на этот раз, пока она поднималась на ноги, раз­бойник тут же использовал свое преимущество. В быстром прыжке он навалился на нее, а через секунду уже поднял вверх, крепко сжав в стальных объятиях. Борясь, она дер­галась из стороны в сторону, не желая сдаваться, и тогда хриплый шепот жутко пригрозил ей прямо в ухо: «Угомо­нись, или я располосую тебе глотку от уха до уха!»
   – Не посмеете! – глупо вскрикнула Рэйвен, безум­но напуганная этой вульгарной угрозой.
   – Боже, да это же баба! – прохрипел изумленный контрабандист.
   – Мистер Мадж, что, к дьяволу, здесь происходит?
   Мужчина, крепко стиснувший Рэйвен, с шумом втя­нул в себя воздух от неожиданности, так резко и неожи­данно прозвучал вопрос из темноты. Повернув голову, Рэйвен различила вторую тень, быстро приближавшуюся к ним. Была она устрашающе огромной, и девушка похо­лодела от ужаса.
   – Я поймал шпиона, капитан, – ответил мистер Мадж нормальным человеческим голосом, совсем непохо­жим на недавний противный хрип, которым он объяснял­ся с Рэйвен.
   – Шпиона? – жестко переспросил низкий голос мужчины, остановившегося прямо перед ними. Луна осве­тила его лицо. Рэйвен испуганно задрала голову и устави­лась в глаза высокого, широкоплечего мужчины с резко очерченными чертами красивого лица. Квадратный подбо­родок с глубокой ямочкой посередине был чисто выбрит. Каштановые волосы, растрепанные ветром, в беспорядке легли на высокий благородный лоб. В свете луны и звезд его глаза ярко блестели над аристократическим орлиным носом, но цвета их ей различить не удалось. Когда же он взглянул на испуганную Рэйвен, она похолодела от ужаса. Великан, которого сразу же посмирневший мистер Мадж назвал капитаном, разглядывал ее с явной издевкой. Рэй­вен почувствовала себя примерно как полевая мышка в беспощадных когтях орла. Он стоял, скрестив мускулис­тые руки на груди. Белый муслин его рубашки резко вы­делялся в ночной темноте. Расстегнутая на груди, она обнажала гладкие упругие мышцы с порослью курчавых волос; ткань довольно плотно облегала могучий торс капи­тана и была заправлена в поношенные бриджи из кожи, обтянувшие стройные мускулы ног и узкие напряженные ягодицы.
   – Значит, шпиона? – повторил капитан, чей низ­кий голос вызвал странную дрожь вдоль позвоночника Рэйвен. Наверное, от страха. – Правильнее было бы сказать «дитя», «беспомощную девчонку».
   – Я не дитя! – сердито выкрикнула Рэйвен.
   – И правда, капитан, она дерется не как девчонка, – неожиданно поддакнул мистер Мадж. – Чуть не откусила мне палец, когда я схватил её, ей-богу. И тут же поскака­ла от меня, как дикий заяц.
   – Отправляйтесь к остальным, – холодно приказал капитан. – Я сам с ней разберусь.
   – Так точно, сэр, – облегченно проговорил мистер Мадж. Он тут же отпустил Рэйвен и исчез в темноте.
   Почувствовав свободу, Рэйвен бросилась в сторону, но высокий капитан со скоростью молнии преградил ей путь. Он стиснул ее руку железной хваткой и рванул на себя. Она беспомощно, словно тряпичная кукла, упала на него, больно ударившись о него грудью.
   – И верно, ты уже совсем не дитя, – прокомменти­ровал капитан оскорбительно насмешливым голосом.
   – Немедленно отпустите меня, вы… вы, чудовище!
   – Угу, а ты побежишь домой и поднимешь на ноги всю деревню, так? Не-ет, моя милая барышня, ты оста­нешься здесь, пока мы не закончим свое дело.
   – Вы – преступник! Отвратительное отродье! Я еще увижу вас болтающимися на виселице! – расхраб­рившись, выкрикивала Рэйвен, стараясь не выказать сво­его ужаса. Прижатая к твердой груди капитана контрабандистов, стиснутая его могучими руками, она за­трепетала от его невероятной силы. Ей сразу припомни­лись все россказни и легенды, какие она только слышала о головорезах и убийцах. У нее помутнело в глазах и слегка задрожали колени. В довершение всего прижатая к его бедру нога почувствовала нож, засунутый за пояс. Уж он-то не будет долго раздумывать, применять кинжал или нет.
   – А у тебя ядовитый язычок, маленькая колючка, – протянул он, явно забавляясь.
   Рэйвен тщетно пыталась высвободиться из крепких объятий, но гигант лишь рассмеялся и повернул её к себе, подняв за подбородок. Лунный свет осветил ее лицо. Она услышала, как он резко втянул воздух.
   – Слишком шикарно для деревенской простушки! – выдохнул он. – Ты совсем ничего не соображаешь? Раз­ве тебя не учили, что опасно бродить по скалам ночью?
   Рассерженная его язвительным тоном, Рэйвен забыла про страх и мгновенно дала отпор:
   – Наверное, действительно опасно, если можно на­пороться на подонков вроде вас!
   Длинные пальцы так сильно стиснули запястья Рэй­вен, что она застонала от боли, и резкий английский ак­цент прозвучал особенно отчетливо, когда он хрипло прошептал ей в ухо:
   – Придержи свой язычок, барышня, не то я вырежу его и скормлю акулам!
   – Вы н-н-не з-запугаете м-меня! – прошептала Рэй­вен, хотя стальная рука не выпускала ее подбородок.
   – Н-н-неужели? – передразнил он се, пристально изучая лицо Рэйвен, а она, уже приглядевшись в темноте, еще больше запаниковала, оценив его агрессивную муж­скую силу и непререкаемую властность. Она едва справи­лась с дрожащими губами.
   – Н-нет, я вас не боюсь. А когда я расскажу все Хэмишу Килганену…
   – Килганену? Этому растяпе? – Он рассмеялся. Мысли Рэйвен заметались. Кто же этот мужчина?
   Откуда он знает Хэмиша Килганена? Он явно не из Кор­нуолла, у него совсем не такой акцент. Кроме того, она знала в лицо практически всех здешних капитанов, пла­вавших через пролив и в Атлантике. Этот наглый контра­бандист точно не из них!
   Раскосые глаза девушки широко раскрылись, и свет луны изменил их янтарный цвет до оттенка расплавленно­го золота. Мужчина, не выпускавший девушку из рук, зачарованно уставился на нее. Под его пальцами бешено бился ее пульс, а в грудь уткнулись два упругих и высо­ких полушария.
   – Ты ничего не расскажешь Килганену, – словно заклиная, произнес он.
   – Еще как расскажу, – поклялась Рэйвен дрожа­щим голосом, тщетно пытаясь овладеть собой.
   Улыбка капитана обнажила белевшие в темноте зубы.
   – Нет, барышня. Уж я-то прекрасно знаю вашу по­роду и умею укрощать таких, как ты.
   Он еще теснее притиснул ее к себе. К её ужасу, од­ной рукой он скользнул на ее ягодицы, а другой, сжимав­шей подбородок, приподнял ее лицо. Она никак не могла увернуться, когда его рот впился в ее губы.
   Прикосновение мужских губ было тем, чего Рэйвен еще не успела испытать в своей жизни. Она едва по­чувствовала их обжигающую пылкость, настолько само ощущение поразило ее. Ей показалось, что она тонет под напором неизведанных ранее чувств. В панике она рванулась от него, но сумела лишь слегка отодвинуть лицо и яростно сверлила взглядом его блестевшие в темноте глаза.
   – Как вы посмели! – выдохнула она.
   – С удовольствием, – поддразнил он ее, и его го­лос звучал странно хрипло. – А ты, похоже, удивлена. Неужели так низко ценишь свои чары?
   Прежде чем Рэйвен успела ответить, он снова скло­нил голову. Его губы по-хозяйски овладели ее ртом. Рэйвен беспомощно заколотила его в твердую, как скала, грудь. С ужасом она осознала, что жар этих упругих мышц, жар всего его мощного тела грозит полностью поглотить ее.
   – Пожалуйста! – умоляюще прошептала Рэйвен. Страсти, бурлящие в этом мужчине, могли кого угодно заставить трепетать. Она молила его губы в губы, но он лишь поудобнее устроил ее голову на сгибе руки и углубил и без того страстный поцелуй.
   – Не упрямься, – сказал он наконец. Его дыхание согрело ее щеку, а голос прозвучал как горловой хрип. – Какой смысл в словах, когда твое тело сказало мне все, что я хотел знать?
   – В-в-вы с-с-сошли с ума! – простонала Рэйвен.
   – Да-а-а? – Оторвавшись от неё, он всмотрелся в ее глаза. – Ты в этом уверена?
   Волосатой рукой он оттянул мягкую ткань ее жакета и через секунду уже ласкал ее обнаженную грудь, сосок которой тут же предательски набух в ответ на касание.
   – Видишь? Твое тело изголодалось по мужчине.
   Рэйвен ахнула, но, прежде чем она успела уничто­жить наглеца язвительной репликой, он снова впился в ее рот с такой силой, что теперь, мелькнуло в ее мозгу, наверняка останутся синяки. Рэйвен замерла от закипав­шей в мужчине страсти, остро ощущая ее, но не в состо­янии вырваться из этого плена. Она простонала глубоким горловым звуком, а ее тело вдруг откликнулось на какую-то первобытную, животную потребность и задрожа­ло, но вовсе не от отвращения, а от чего-то более сильного и головокружительного, чего Рэйвен не в силах была понять. Ей было ясно только одно: ее собственное тело предало ее. Сердце билось в груди, как молот, но вовсе не от страха, и не от страха кипела кровь в жилах, с такой силой стуча в виски, что она полуоглохла… И пока его уверенные руки блуждали по её телу, она дрожала и трепетала в ответ на его ласки, словно потеряла всякий контроль над своим телом. Она начала бороться, но эти странные, никогда прежде не испытанные чувства унич­тожили ее сопротивление, пронзив неведомым доселе же­ланием.
   Высокий капитан мгновенно догадался о произошед­шей в ней перемене, хотя Рэйвен продолжала колотить его стиснутыми кулачками. Огромные ладони обхватили ее маленькие ягодицы, и напрягшийся жезл прижался к ее мягкому телу. Мгновение спустя он уже расстегивал крючки на ее жакете и нежно гладил обнажившуюся грудь. Рэй­вен снова задрожала, когда сосок дернулся и затвердел от его ласки.
   – Не смейте… – пробормотала она, но бессильный шепот не убедил даже ее.
   Капитан рассмеялся победным смехом, не переставая ласкать гладкую, как слоновая кость, кожу, обжигая ее своей нежностью, и вызвал ответный огонь, равный тому, что разгорелся в его чреслах. Опустив голову, он прошел­ся языком по обворожительным розовым бутонам. И об­нимая вновь затрепетавшую девушку, он рассмеялся счастливым смехом триумфатора.
   – Я же говорил, что твое тело жаждет мужской ласки, – нахально заявил он, выпрямляясь, и заглянул в огромные золотые глаза, но и сам позабыл, что хотел сказать, как только взгляд скользнул по приоткрытым губам Рэйвен. Она шумно и тяжело дышала, и округлая грудь наполняла его ладони. Она уже не вырывалась.
   Застонав, он поднял ее безвольное тело на руки и нежно опустил на жесткую каменистую землю со скудной травой. Подрагивающими пальцами он стащил расстегну­тый жакет вниз, обнажив пленительные плечи и ключицы. Он не мог отвести взгляда от затемненной впадинки меж­ду грудей. Рэйвен собиралась на прогулку в спешке, по­этому и не подумала о корсете или сорочке, и матово блестящая, налитая плоть предстала перед капитаном во всей обольстительной красе.
   Рэйвен заметила, как напрягся его подбородок. Его глаза под тяжелыми веками излучали такой обжигающий свет, что Рэйвен затаила дыхание. Стоя над ней с широко расставленными длинными ногами, он показался ей во­площением непререкаемого мужского начала. В распахну­той рубахе блестела от пота мощная грудь.
   На секунду их глаза встретились, и его полные губы дернулись в улыбке сатанинского удовлетворения, когда он увидел, что красавицу с огромными глазами перепол­нила страсть. И эту страсть вызвал он – своими руками и губами. Уверенными, неспешными движениями он снял рубашку и отбросил ее в сторону. Рэйвен с силой втянула воздух, пораженная игрой мускулов на загорелой брон­зовой груди. Через несколько секунд были расстегнуты и кожаные бриджи. Он стянул их со стройных ягодиц. Его твердый, плоский живот был покрыт тонким слоем волос, спускавшихся вниз к восставшему жезлу, бесстыдно свидетельствовавшему о несомненном интересе к её пре­лестям.
   Опустившись возле Рэйвен на колени, он припод­нял ее, так что и ей пришлось встать на колени. Ее обнаженная грудь прижалась к его мускулам, а жар его чресел пронзил ее сводящим с ума желанием. Жадными губами он овладел ее ртом, его запах возбуждающе наполнил все её существо – и Рэйвен снова задрожа­ла. Ее тонкие руки сами собой обняли его мощную шею, а пальцы скользнули в развевающиеся на ветру кудри. Язык тоже не остался безучастным, к полному востор­гу мужчины.
   Он нежно поддержал ее изящный затылок и так страстно обнял ее, что Рэйвен чуть с ума не сошла от полыхнувшего в ней желания. Мужчина и сам понял, что не сможет долго ждать и просто сойдет с ума, если немедленно не овладеет ею. Он нежно положил ее на спину, его сильные руки слегка дрожали, каждая клеточ­ка тела молила о немедленном совокуплении. Ни разу в жизни ему не приходилось иметь дело со столь хрупкой, до боли желанной и пылающей страстью женщиной, слов­но вся ее свежесть была создана для его ищущих рук и пылких губ.
   Какое-то мгновение он всматривался в ее глаза, ян­тарный цвет которых таинственно мерцал. Он чуть не взорвался от желания, он просто должен был утопить эту жажду в ней.
   Рэйвен слегка застонала, когда, склонившись над нею, он попытался поднять перепутанные юбки, все еще быв­шие на ней. Она и сама не знала, почему застонала, – то ли от ужаса, то ли от разбуженного в ней желания. Она теперь мало что могла понять в самой себе, став пугаю­щей незнакомкой, чье тело не подчинялось её воле. Тело и мозг девушки, похоже, зажили своей отдельной жизнью и решили подчиняться страстным указаниям мужчины, хотя было понятно, куда это может завести.
   Она попыталась помешать ему, однако он нежно, но твердо отвел ее руки в сторону.
   – Не бойся, – хрипло прошептал он, – клянусь Богом, что не причиню боли.
   Золотые глаза стали огромными, а нежные щеки по­темнели, очевидно, от волнения, и он заставил себя сдер­жаться и быть особенно нежным. Он ласково раздвинул ее скрещенные руки, но не успел поднять юбки, как тут же насторожился, словно врожденный инстинкт подска­зал ему, что кто-то идет.
   – Капитан! Прилив заканчивается!
   Крик донесся глухо, но все же достаточно внятно, несмотря на плеск волн о скалы. Яростно выругавшись, капитан поднял голову, а сильные руки застыли над дро­жащим полуобнаженным телом девушки. Рэйвен инстин­ктивно почувствовала подходящий момент и рванулась в сторону. Вскочив на ноги, она изо всей силы толкнула его в грудь, попав точно в центр. Потеряв равновесие, он упал на спину и покатился по склону.
   – А еще хвастался, что умеешь обращаться с таки­ми, как я! – насмешливо крикнула она в ярости на самое себя. Крик получился громче, чем следовало бы, и муж­чины на берегу замерли прислушиваясь.
   Кусая губы, Рэйвен боролась со слезами стыда, со­знавая, что ее тело все еще дрожит от неудовлетворенного желания вопреки растущей в душе ярости. Агония стыда переполнила ее. Что же она позволила делать с собой этому разнузданному незнакомцу?
   – Совершенно очевидно, что вам не приходилось иметь дело с женщинами благородного происхождения, – гневно продолжила она, подавляя рвущиеся из груди рыдания, что­бы убить своим ядом ненавистного мерзавца, – потому что со мной вы не справились!
   Натянув жакет на плечи, она подхватила измятые юбки и побежала вверх по склону. Глаза ее по-кошачьи остро видели в темноте, так что она легко могла усколь­знуть от преследователя. Тяжело дыша, она взобралась наверх скалы и свистнула Синнабару, который мгновен­но оказался возле нее. Взлетев на его широкую спину, Рэйвен ударила пятками в могучие бока жеребца, и ог­ромный бестия-конь заржал и вихрем умчался прочь, осыпав скрипевшего зубами капитана мелкими камешка­ми из-под копыт.
   К тому времени, когда показались родные стены, сердце Рэйвен билось уже равномерно, а дыхание стало почти нормальным. Она шагом въехала во двор темной конюшни. Рэйвен была в ужасном смятении: вина, досада и бессильная ярость сражались с постыдными воспомина­ниями об ощущениях в объятиях красавца капитана и о его страстных поцелуях. Она чувствовала, что ненавидит себя почти так же, как и этого развратника, полностью сознавая, что некая тайная часть ее женской натуры на­слаждалась его пылким и искусным совращением. Разди­раемая противоречивыми чувствами, она злилась на себя, на свое тело, способное предать таким странным и шаль­ным образом.
   Как она могла позволить ему целовать себя, ласкать свою грудь, интимно прижимать к своим чреслам? Если бы не внезапное вмешательство его команды, она бы позволила мерзкому контрабандисту содрать с себя юбки и заняться с ней любовью! Что же с ней произошло? Рэйвен мучительно гадала, какие темные силы овладели ее телом и разумом. Может быть, не так уж не прав этот злопыхатель и зануда преподобный Парминстер? Может, он прав, утверждая, что она свернула с пути добродетели? «Не может этого быть», – прошептала Рэйвен, убеждая самое себя. Она привычно слезла в темноте с лошади и сняла с Синнабара седло. И продол­жала оправдываться перед собой: она просто поддалась ласкам похотливого, искушенного развратника. Она же невинная девушка, так откуда си знать, как легко стать жертвой искусного соблазнителя? И можно ли винить себя за это?
   – Завтра же съезжу в Сент-Айвз, – поклялась Рэйвен и закрыла дверцу стойла на задвижку. Погладив Синнабара, она вышла в кромешную темень и неслышно пробралась в затихший дом. Тут ее мысли стали слегка трезвее и взвешеннее. «Ты только вообрази, что этот бес­совестный авантюрист наболтает о тебе Хэмишу Килганену, если его арестуют и допросят!» А язык у него без костей, за словом в карман не полезет. Как он будет счастлив опозорить ее перед соседями и друзьями, если его и его банду поймают с поличным. Глаза девушки вспых­нули гневом. Да не будет его завтра утром, его и след простынет, и доказательств никаких, чтобы указать на кого-то из местных.
   Бессмысленно идти к мистеру Килганену, пришла на­конец к выводу Рэйвен. И бессмысленно изводить себя. Лучше забыть неприятное приключение раз и навсегда и считать, что ей дьявольски повезло. Легко отделалась! Могло быть хуже! А сейчас ей необходимо выспаться и быть во всеоружии к десяти часам, когда приедет за­втрашний гость. Лучше никогда не вспоминать, что про­изошло с ней сегодня.
   Однако выбросить все это из головы оказалось не так-то просто, и она долго ворочалась в постели без сна. Губы болели и вспухли, так что не дотронешься. Как тут забыть эти требовательные, страстные губы и пылкие объ­ятия. «Будь ты проклят, кто бы ты ни был! – молча проклинала капитана Рэйвен. – Когда-нибудь нам снова предстоит встретиться, самовлюбленный хлыщ! И тогда ты заплатишь мне за все оскорбления!»

Глава 2

   На следующее утро ровно в девять тридцать Рэйвен сидела за огромным отцовским столом, разложив перед собой бумаги мистера Хаггарта. Сквозь тонкую ткань штор теплые солнечные лучи грели плечи Рэйвен, сидевшей спи­ной к окну. Она внимательно читала документы. Было видно, что молодая хозяйка оделась особо тщательно – ей хотелось, чтобы сразу было видно: она серьезный и ответственный человек. Волосы были заплетены и заколо­ты на голове так, что ее нежные черты казались более строгими, а она сама взрослее. Платье из мягкого серого муслина простого покроя, воротничок лишь скромно под­бит кружевной ленточкой, а на плотно облегающем лифе красовались крошечные перламутровые пуговки до самой талии. Хотя Рэйвен и страшилась предстоящего разгово­ра, но мысли странным образом нет-нет да и отвлекались на вчерашнее приключение. Поймав себя на этом в оче­редной раз, Рэйвен рассерженно запретила себе думать о ерунде. Но мысли о необычном капитане никак не желали исчезать, так же как острота ощущения не сглаживалась.
   – Мисс Рэйвен, мне подать вам чай, когда придет гость? – поинтересовалась Дэнни, неожиданно возник­шая на пороге. Рэйвен вздрогнула: она совсем не слыша­ла, как открылась дверь.
   – Да, было бы неплохо, – благодарно отозвалась Рэйвен. Хотя на душе у нее скребли кошки, ее улыбка оставалась как всегда уверенной. Прислонившись к спин­ке кресла, она раздумчиво спросила: – Как я выгляжу? Надеюсь, по-деловому?
   На этот раз Дэнни подбодрила девушку своей улыб­кой. По-детски умоляющее выражение на лице Рэйвен было необыкновенно трогательным на фоне ее взрослой прически и скромного наряда, не допускающего воль­ностей.
   – Вы выглядите так, как и должна выглядеть мисс Бэрренкорт, хозяйка имения Нортхэд, – заверила Дэнни свою юную госпожу. – Ваш гость, кто бы он ни был, будет просто очарован.
   Как Рэйвен ни старалась сдержаться, ее лицо рас­плылось в улыбке. На нежных щеках обозначились ямоч­ки. Золотые глаза засияли обычной решительностью.
   – Ах, Дэнни, ты просто бессовестно льстишь мне, так что твое мнение не в счет.
   Седая нянюшка ничуть не обиделась, даже улыбну­лась, но погрозила пальцем.
   – Только не вспыхивайте по любому пустяку, мисс Рэйвен. Помните: очень важно быть тактичной и вежли­вой. Ваш батюшка всегда говорил, что мух лучше всего привлекать на мед.
   – Мух легко и прихлопнуть, – возразила посерьез­невшая Рэйвен, – но это потребует гораздо больше хит­рости, чем просто взмахнуть сложенной газетой.
   – Мисс Рэйвен! – На пороге за спиной Дэнни возник Паррис, он был на целую голову выше маленькой старушки. Он отыскал глазами Рэйвен, утонувшую в громадном от­цовском кресле.
   – Что случилось, Паррис? – обеспокоенно спроси­ла Рэйвен, никогда не видевшая дворецкого в таком воз­буждении.
   – У крыльца остановилась карета сквайра Блэкберна! Щеки Рэйвен мгновенно побледнели.
   – Сквайра Блэкберна? – недоверчиво протяну­ла она.
   Паррис кивнул головой:
   – Да, мисс Рэйвен. Я сам видел его из окна.
   Рэйвен нервно закусила нижнюю губу, затем взгля­нула на преданных слуг, и глаза ее сверкнули готов­ностью к бою.
   – Дэнни, извини меня, пожалуйста, но я побеседую с ним наедине. Не мешай нам. Паррис, проводи его сюда.
   На добрых лицах стариков отразилось явное облегче­ние. Рэйвен с упрямо задранным подбородком стала жи­вой копией отца, хотя и не подозревала об этом. Паррис, вежливо кивнув, удалился, а Дэнни, выходя, ободряюще улыбнулась угрюмо нахмурившейся хозяйке.
   – Мистеру Блэкберну, кажется, предстоит медлен­ное поджаривание на огне, судя по выражению лица мисс Рэйвен, – заметила Дэнни дворецкому, поправлявшему свой галстук.
   – Не хотел бы я оказаться на его месте, – ухмыль­нулся Паррис.
   – Если, конечно, Нортхэд уже не принадлежит ему со всеми потрохами, – добавила Дэнни, внезапно пом­рачнев. – Как ты думаешь, это возможно?
   Черты лица Парриса оставались непроницаемыми в любой ситуации. И теперь они не выразили ничего.
   – Боюсь, мисс Рэйвен задолжала ему солидную сум­му, – коротко ответил он.
   – Ну-у, не столько же, сколько стоит весь Норт­хэд? – с сомнением протянула Дэнни.
   – Мисс Рэйвен не уточняла, сколько именно, когда обрисовывала мне ситуацию, но может статься, что так оно и есть, Ханна, – мрачно предположил Паррис, что в его устах звучало почти приговором.
   Громкий стук в обитую железом дверь заставил ста­рика поморщиться.
   – Кажется, этот расфуфыренный хлыщ собирается проломить нам дверь.
   Рэйвен, слушая отдаленное эхо ударов из холла, по­холодела. Не считая Бэрренкортов, сквайр Блэкберн был самым богатым землевладельцем во всем западном Кор­нуолле, хотя его имение Блэкберн-Холл и не было столь величественным, как их Нортхэд. Сплетничали, что сквайр слишком любит свои денежки, чтобы расставаться с ними. Короче, он не тратил их на ремонт и уход за своим домом. Он предпочитал иметь их в виде золотых и серебряных монет. Видимо, на руках у сквайра всегда имелась нема­лая наличность, поэтому отец и смог взять у него взаймы такую сумасшедшую сумму. Богатство Бэрренкортов было вложено в земли и другую недвижимость: отец всегда называл Нортхэд действующей фермой и при этом дово­льно смеялся. Да, он был человеком с амбициями и ни за что не соглашался вести праздную жизнь землевладельца в отставке. И большинство его инвестиций прекрасно оку­пались. Разве мог он предположить, занимая эти несус­ветные суммы у сквайра, что на сей раз вложения приведут к полной катастрофе.