Марш Эллен Таннер. Упрямица

   В ту же секунду другие руки рванули ее в сторону так же немилосердно. На секунду она оказалась прижа­той к поросшей золотым пушком груди, а затем ее с силой оттолкнули вбок от места сражения – в спаси­тельную темень под мачтой. Оттуда она, дрожа, наблю­дала за происходящим. Прозвучали выстрелы, и звуки борьбы стали еще громче. Звенели сабли, выбивая иск­ры, стреляли пистолеты, раздавались глухие удары и гром­кие крики; мужчины, схватившиеся в поединке, натужно кряхтели, орали, сопели и стонали. В сполохах схлестывающихся лезвий и вспышках выстрелов Рэйвен увидела смертельную схватку Шарля с вождем африди. И вдруг все стихло.
   В наступившей тишине раздался ликующий рев Дмит­рия: он поднял в воздух двоих нападающих и рывком швырнул их за борт. Шарль, только что расправившийся с окровавленным вождем точно таким же образом, ото­шел от борта с блуждающей улыбкой. Он видел, как пос­ледние бандиты исчезают в темных водах реки. В азарте боя Дмитрий продолжал палить в темноту, громко ругаясь по-русски. Борода его разметалась, глаза горели неисто­вым огнем, а зубы в свете фонаря сверкали белизной. Шарль, уже успокоившийся, отдавал распоряжения чле­нам команды; подходя то к одному, то к другому члену экипажа, он осматривал их раны. Только после этого он повернулся к Рэйвен, хотя откуда же ей было знать, что он беспокоился о ней больше всего.
   Сжавшись в комок у стены кубрика, она закрыла лицо руками. Бережно подняв се, Шарль прижал де­вушку к груди. Сердце Рэйвен бешено заколотилось. Ее била дрожь.
   – Тебя ранили? – с тревогой спросил он. Рэйвен молча покачала головой, но он заметил, что в ее глазах всё еще стоит ужас от пережитого. Обняв Рэй­вен за плечи, он повел ее в свою каюту. Налил в бокал бренди и приказал:
   – Выпей.
   Рэйвен помотала головой.
   – О женщина! Я сказал – «выпей»!
   Она машинально поднесла бокал к губам, но, глотнув, тут же закашлялась – жидкость обожгла ей горло.
   – Дьявольщина… – просипела она. – Ты этого хотел, да?
   Шарль, обрадованный тем, что краски вновь верну­лись на ее лицо, не обратил внимания на ее слова. Он снова наполнил бокал, а она, уже не сопротивляясь, опус­тошила его. Скрестив могучие руки на груди, он ждал, когда бренди сделает свое дело. Секунду спустя Рэйвен судорожно выдохнула. Глаза ее ожили.
   – Кто эти люди? – прошептала она.
   – Африди. Они живут в горах. Ради всего святого, что ты делала на палубе?
   – Не могла уснуть. Пошла на палубу, а там случай­но заметила их. Но пока сообразила что к чему, они… уже напали.
   Она снова задрожала. Шарль стиснул зубы, видя, как она вся напряглась от страшных воспоминаний.
   – Чего они хотели? – спросила она.
   – Опиума, – резко ответил Шарль.
   – Опиума? – недоуменно спросила Рэйвен.
   – Именно клиперы занимаются перевозкой опиума в Китай в обмен на серебряные слитки. И эта жалкая банда наркоманов перепутала те клиперы с нашим и ре­шила завладеть всей партией опиума. Они бесстрашные воины, эти африди, но, к сожалению, не умеют пользо­ваться мозгами.
   – Кажется, тебе их жалко?
   Воспоминание об остром клинке, упершемся в грудь Рэйвен, непрошено мелькнуло в голове Шарля, и он гнев­но сверкнул глазами. Рэйвен тут же отпрянула.
   – Если я о чем и жалею, так это о том, что не убил их всех до одного!
   – Надеюсь, Дэнни не проснулась, бедняга испуга­лась бы до смерти. Боже! Я совсем забыла о её болезни!
   – Посиди здесь! Я сейчас взгляну на нее и приду. Он вернулся почти мгновенно.
   – Спит спокойно, представь себе. Сомневаюсь, что она вообще слышала хоть что-то. Спасибо лаудануму.
   – Слава Спасителю! Не дай Бог, если бы ей дове­лось пережить из-за этих бандитов… то же, что и мне.
   Она снова побледнела, а Шарль тут же наклонился к ней и помог подняться на ноги.
   – Забудь про них. Я удвоил количество вахтенных, и Дмитрий заступил на дежурство, так что бояться боль­ше нечего. После хорошего сна ты почувствуешь себя намного лучше.
   Пока он вел ее к двери, Рэйвен вдруг приникла к нему, обняв его за шею.
   – Не оставляй меня одну, – прошептала она. В темно-желтых глазах снова промелькнул страх. – Я бо­юсь оставаться одна. Прошу тебя, Шарль, я не могу…
   Лицо Шарля осветилось нежностью, хотя Рэйвен и не видела этого, уткнувшись лицом в его грудь. Шарль поднял ее на руки и понес к своей кровати. Там он помог ей освободиться от её бархатного платья, так что она ле­жала среди одеял лишь в корсете и шемизетке, все еще обнимая его за шею. Он ощущал ее теплое дыхание на своей щеке, и, оторвавшись на мгновение, чтобы задуть свечу, он прилег рядом с ней и уложил ее голову на свое плечо. Она благодарно вздохнула и крепко прижалась к нему. Руки Шарля, обнявшие се, успокаивали, и пережи­тый ужас стал потихоньку отступать. Тепло от бренди и сильного тела Шарля и вовсе прогнало страшное видение. Шарль почувствовал, как она успокаивается, и еще креп­че прижал к себе, вдруг ощутив, что в нем растет желание всегда защищать и оберегать ее. Большая ладонь опусти­лась на лоб Рэйвен, чтобы нежно погладить шелковые пряди ее волос. Ему вдруг стало покойно и сладко на душе оттого, что Рэйвен ровно дышит на его груди.
   Соловей, проснувшийся в бархатной темноте каюты, вдруг запел грустно-томную песню, выводя трель за трелью невыразимо прекрасную мелодию. Шарль удивился, что Рэйвен никак не отреагировала на это. Он нежно про­шептал ее имя, но поскольку она в ответ промолчала, да и дышала тихо и ровно, он понял, что она уснула. Прижи­мая ее к себе, он молча слушал прекрасную серенаду со­ловья. Внутри у него зародилось непонятное умиротворение, и короткое время спустя он тоже уснул.
   Рэйвен проснулась со сдавленным криком ужаса. При­снившийся ей кошмар был таким явственным, что сердце ее бешено заколотилось, она задыхалась. Но ее крепко обняли сильные и теплые руки, а мужской голос прошеп­тал в ухо: «Ш-ш-ш, это всего лишь сон, дорогая».
   Она разомкнула веки и уставилась в изумрудные гла­за Шарля Сен-Жермена. Черты его лица, обычно резкие и горделивые, на сей раз смягчили бледно-золотые лучи рассвета. Ее изумленный взгляд блуждал по невероятно красивому лицу, которое так изменила ласковая улыбка. Даже подбородок, разделенный глубокой впадинкой, был непривычно расслаблен.
   – Тебе снилось ночное нападение?
   Рэйвен кивнула, нижняя губа ее задрожала, когда она храбро попыталась изобразить улыбку.
   – Кажется, я плохо переношу покушения наркома­нов на свою жизнь.
   Шарль рассмеялся:
   – Любая другая женщина уже давно бы билась в истерике или упала в обморок.
   – Жаль, что мне этого не дано, – просто сказала Рэйвен.
   Он загляделся на нежный овал ее лица и подумал, что не знал более прекрасной женщины. Лучи утреннего со­лнца словно ластились к ней, и она вдруг напомнила ему то ощущение, которое рождала в нем головокружительная тайна южных морей, ее золотые кошачьи глаза были сродни отсвету таитянского заката. Ее мягкие губы розовели, слов­но нежные кораллы из этих морей, а черные волосы блес­тели, как редчайший черный жадеит. Она лежала на его груди, ее теплая щека тесно прижалась к нему, а грудь под корсетом наливалась и твердела, дразня его и вселяя надежду. Напуганная ночным кошмаром, она сбросила с себя простыню, и теперь его глаза впитывали в себя со­блазнительную белизну обнаженного бедра. Его чресла мгновенно отреагировали.
   Рэйвен, почувствовав жар в его паху, затаившись, лежала рядом, медленно возбуждаясь от его желания, пока частичка его огня не перетекла в нее и не разгорелась той же жаждой. Они боялись пошевельнуться, чтобы не на­рушить возникшую между ними близость и единение тел, словно созданных друг для друга. Шарль нежно погладил ее шею, повернув голову девушки так, чтобы глаза смот­рели в глаза. Ее близость пьянила, сводила с ума, и он нагнул голову для поцелуя. Ее губы ждали его и призыв­но приоткрылись. Когда они коснулись друг друга, она вздохнула от счастья.
   Хотя Шарль уже хорошо знал каждый изгиб ее тела, он снова и снова ласково касался каждого дюйма шелко­вистой кожи, расшнуровывая ее корсет и стаскивая не­нужную шемизетку. Его губы пробовали на вкус ее обнаженные плечи, нежно покусывали шею. Он обвел влаж­ным языком восхитительные темно-розовые соски. Рэй­вен выгнулась навстречу ему, коснулась его волос и растрепала их. Но он вновь нашел ее губы и требователь­но впился в них, пытаясь передать ей силу своей страсти и, что было так неожиданно, свою безграничную нежность. Как будто он сгорал в огне желания и одновременно ис­пытывал счастье оттого, что встретил именно эту женщину, которую совсем недавно у него чуть было не отняли навсегда.
   «Рэйвен принадлежит мне», – ликовал Шарль, гля­дя на нее полными страсти глазами. Губы ее жадно от­крылись для следующего поцелуя, а ее ласковые руки смело двигались, сводя его с ума, словно понимали, что им дана власть порабощать его, так же как ему – требовать слад­кого плена. Эта обоюдность любовных чар была ему вно­ве, он всю свою зрелую жизнь провел либо в поисках щекочущих нервы опасностей, либо в легких победах над женщинами. Колдовская власть над ним прекрасной и не­истовой Рэйвен Бэрренкорт почему-то перестала возму­щать, сегодня он упивался этим, готовый не только брать, но и щедро дарить.
   Рэйвен глядела в затуманенные страстью черты Шар­ля, весь лоб его покрылся потом, и чистые изумруды его глаз словно подали ей знак: уже пора. Она с такой го­товностью раздвинула ноги, что он обезумел от востор­га. Глухо простонав, он вошел в нее, и Рэйвен поняла, что на этот раз боли не будет. В восторге она двинулась ему навстречу, чтобы принять его со всей пылкостью любящей женщины, и не было в мире силы, способной оторвать их друг от друга. Сейчас сама Рэйвен вряд ли могла сказать, где кончается она и начинается Шарль. Она пылко прижималась к Шарлю, ее счастье и любовь к нему, казалось, переполняли ее сердце, а через какое-то время оба одновременно испытали волшебный миг любовного экстаза.
   – Ох, Шарль… – прошептала Рэйвен, как только её дыхание успокоилось. Она уткнулась лицом в его шею. – Я… – Голос отказал ей, и признание в любви так и замерло на ее устах. Сердце девушки было переполнено любовью, но губы отказывались произнести слова. Даже после столь потрясающей близости она не решалась открыть ему свое сердце и сделаться уязвимой для него: память о предыдущей язвительности Шарля удерживала от опрометчивого шага и вновь наполнила ее болью.
   Шарль, недоуменно взглянув в темно-желтые глаза, с изумлением заметил, что только что полыхавший страстью взгляд посуровел.
   – Что ты хотела сказать? – игриво спросил он и с удивлением увидел, как ее нежные щеки покраснели.
   – Так, глупости, – пробормотала Рэйвен, попытав­шись отодвинуться от него.
   Шарль мгновенно нахмурился в ответ на ее неосоз­нанный отказ от него. Он обхватил ее за плечи, его паль­цы впились в ее плечо.
   – Глупости? Тогда почему ты так покраснела?
   Полностью растерявшись оттого, как быстро измени­лось настроение Шарля и бесследно исчезла только что приводившая в восторг близость душ, Рэйвен вырвалась из его цепких рук и села.
   – Мне бы надо пойти посмотреть, как там Дэнни, – упрямо сказала она, и Шарль мгновенно отодвинулся в сторону.
   – Ты всегда так непостоянна, Рэйвен? – спросил он, а она уже торопливо поднималась с кровати и в спеш­ке надевала нижнее белье, нисколько не заботясь о том, какое впечатление производит на него ее залитое солнеч­ными лучами тело. – Ты так охотно пришла в мои объ­ятия, когда тебе хотелось, чтобы я занялся с тобой любовью, но стоило тебе насытиться, как ты тут же охладела. – Голос его внезапно охрип. Он не отрывал глаз от ее дро­жащих пальцев, пытавшихся зашнуровать корсет без его помощи. – Жестокая кокетка! Неужели это льстит тво­ему самолюбию, когда ты так резко отталкиваешь от себя любовников?
   Рэйвен пристально взглянула в его рассерженное лицо, пока расправляла смятое платье на бедрах. Губы ее, все еще влажные от его поцелуев, задрожали.
   – Я уже говорила тебе, Шарль, – яростно прошеп­тала она, – что, кроме тебя, у меня никого не было. И хотя я презираю себя за то, что призналась в этом, – клянусь Богом, это правда!
   Желтые глаза так пристально смотрели, словно вся ее душа открылась навстречу ему. Шарль понял, что она не лжет. Он вскочил, чтобы обнять ее, но она круто развер­нулась и выскользнула из двери. Мягкий, едва слышный щелчок замка прозвучал для Шарля оглушительным фи­налом их отношений.

Глава 8

   – Эй ты, сатанинское отродье! Попробуй только еще раз сделать это, и я тебе уши оборву!
   Дмитрий пригрозил по-русски, и хотя парень-индус наверняка не понял слов, он все же быстро разобрался – тут ему несдобровать. Он на всякий случай заглянул в глаза Дмитрия, испуганно взвизгнул и отдернул руку от чемодана, в котором шарил с ловкостью хорька.
   – О, мистер Сергеев, что эти туземцы вытворяют с нашим багажом? – возмутилась Дэнни. Ее маленькое круглое лицо все еще было бледным от лихорадки, кото­рая мучила ее последние два дня. Под обычно веселыми карими глазами залегли темные круги. Она смотрела вниз, где в бурлящей воде у борта «Звезды Востока» так и кишели лодки самой разнообразной формы и размеров – их хозяева соперничали за место поближе к сеткам, с помощью которых разгружали груз с корабля. Одни громко сообщали о своей готовности перевезти ручную кладь пас­сажиров на берег, другие наперебой предлагали товары местного производства, доверху набив ими свои утлые суденышки.
   – Дуй отсюда, бой, а не то я приделаю тебе кры­лышки и помогу слететь за борт! – пригрозил Дмитрий следующему смельчаку, рискнувшему вскарабкаться вверх по сетке на корабль. Глядя вниз на худенькое лицо с огромными миндалевидными глазами, Дмитрий смягчился и, ворча, бросил мальчику монетку. Тот перехватил ее в воздухе и исчез за бортом с проворством обезьяны. Рэйвен, стоявшая на страже их багажа, принесенного наверх несколько минут назад, быстро спрятала улыбку, как только угольно-черные глаза казака остановились на ней. Она знала, что он ждал от нее одобрения своего великодушно­го поступка по отношению к юному воришке, но Рэйвен уже давно поняла, каким мягкосердечным бывал иногда этот суровый казак.
   Поэтому она отвернулась и разглаживала складки сво­его персикового платья и надетой поверх накидки, пока Дмитрий заверял озабоченную Дэнни, что их багаж дове­рят только членам экипажа «Звезды Востока».
   – Что же тогда делал тот мальчишка с моим чемода­ном? – засомневалась Дэнни. Она еще не поняла, что парень рисковал своей жизнью именно ради добычи, наде­ясь в суматохе схватить чемодан и незаметно удрать. Дмитрий не желал расстраивать старую женщину и за­верил ее, что мальчишка хотел перехитрить конкурентов и предложить свои услуги перевозчика прямо на борту корабля.
   – Через минуту все уже погрузят на катер, – клялся Дмитрий, видя, что Дэнни никак не может успо­коиться.
   – О Боже, – с беспокойством проговорила неуго­монная старушка, – придется еще раз спуститься в каю­ту и проверить, не забыли ли мы чего.
   Рэйвен рассмеялась и подошла к Дмитрию.
   – Дэнни уже трижды успела проверить каюты. Ой, смотрите-ка, вон в той лодке обезьянка!
   Словно завороженная, она наблюдала за забавным жи­вотным. Хозяин зверушки заметил, что привлек внимание молодой англичанки, и подбадривал обезьянку на все но­вые и новые трюки. Та, очевидно, привыкла к представ­лениям, потому что великолепно справлялась со своей ролью. Довольная Рэйвен бросила в благодарность за прекрасный спектакль угощение, мартышка мгновенно за­сунула конфету в рот. Ее хозяин что-то прокричал, задрав голову вверх.
   – Что он сказал? – спросила Рэйвен, нетерпеливо потянув Дмитрия за рукав.
   – Всего за одну рупию он согласен продать мар­тышку вам, – перевел русский. Заметив, как загоре­лись глаза девушки, он улыбнулся: – Только учтите, она покусает вас и сбежит к своему хозяину при первом же удобном случае, и вы останетесь и без рупии, и без обезьянки.
   – Да мне ее и негде держать, мы ведь совсем недо­лго задержимся в Лахоре. – Она окинула быстрым взгля­дом кишевшее лодками пространство возле клипера и задумчиво спросила: – Как вы думаете, долго еще они провозятся с грузом, чтобы заняться нашим багажом?
   Голос её выдал неожиданную грусть. И хотя она не уставала повторять себе, что должна быть счастлива, ведь вояж наконец окончился и она совершенно свободна от притязаний Шарля Сен-Жермена, но ей никак не удава­лось побороть уныние, словно опутывающее ее.
   «Звезда Востока» на этот раз так и не бросила якорь в Касуре, как предполагалось вначале. Осенние дожди, обычно поднимавшие уровень воды в Сутледже, в этом году не выпали, огромный быстроходный клипер не смог преодолеть мелководье с его предательскими островками ила и бросил якорь ниже по течению Рэйвен и Дэнни были предупреждены, что их переправят на берег и про­водят в Лахор на следующий день.
   Дэнни, ожившая оттого, что скоро вновь окажется на твердой земле, даже не сетовала на задержку в пути. Дмит­рий заверил ее, что одноэтажные домики, в которых им предстоит остановиться на ночлег, будут столь же ком­фортабельными, как и придорожные гостиницы в Англии, и так же надежно защищены.
   Рэйвен тоже восприняла новость с облегчением, твер­дя себе, что чем скорее она распрощается с Шарлем Сен-Жерменом, тем лучше. Она не перемолвилась с ним ни единым словом со вчерашнего утра, когда в слезах покинула его каюту. Ей до сих пор было невыносимо больно, и она старалась избегать зеленоглазого жестоко­го человека.
   Она поклялась себе больше не поддаваться жарким поцелуям и объятиям этого похотливого самца. Рэйвен провела остаток утра без сна, проклиная себя за собствен­ную глупость и слабость. Да-а, и поделом ей, сама вино­вата, но последняя мучительная сцена не оставляла никакого сомнения – он не испытывает к ней ничего, кроме обыч­ной низменной похоти. Ну, теперь-то он, слава Богу, ос­тавит ее в покое! Да и не захочет ее, поскольку, получив желаемое, эти самцы обычно испытывают презрение к предмету своего вожделения. Боже, какое счастье, что она не призналась ему в любви! Вот уж поиздевался бы всласть! К тому же это вовсе не правда. То, что она по ошибке приняла за любовь, было всего лишь преувеличенным обожанием, так как Шарль был первым мужчиной в ее жизни, а потому представлялся ей совершенно особен­ным, необыкновенным. Это случилось потому, что она была так одинока после смерти отца, так нуждалась в любви и ласке, рассуждала Рэйвен, вот и вышло, что она воспылала таким сильным чувством к мужчине, который сумел выказать ей, пусть и очень убедительно, свою неж­ность.
   Любовь! Презрительная улыбка искривила губы Рэй­вен. Что она знала о таких вещах? Дьявольски красивый капитан «Звезды Востока» просто воспользовался ее те­лом, заставив ее воспарить и поверить, что и для него это стало каким-то необыкновенным событием. Но ведь сам говорил, что для него это было обыкновенной «случкой», удовлетворением похоти, одним из тысячи легких при­ключений в его жизни. А она по глупости и наивности приняла просыпающуюся страсть за любовь и…
   – Будь ты трижды проклят, Шарль Сен-Жермен! – прошептала она со страстью, голос её странно дрожал.
   – Что?
   Рэйвен повернулась, чтобы взглянуть в недоумеваю­щие черные глаза Дмитрия, и густо покраснела. Опять говорила вслух! Золотистые глаза, несколько мгновений назад горевшие отвращением, отчаянием и страстным же­ланием, в котором Рэйвен даже не отдавала себе отчета, снова стали непроницаемыми. Дмитрий, считавший, что уже хорошо изучил Рэйвен и понимал ее лучше всех, был и удивлен, и озадачен.
   – Вас что-то тревожит, малышка? – ласково спро­сил он дрогнувшим голосом. Бледные лучи зимнего ин­дийского солнца блестели, как капли росы, на её черных как ночь волосах, гладко зачесанных назад и открывав­ших прекрасный лоб, бархатные черные брови и нежные виски. В том же персиковом платье, в котором Рэйвен впервые ступила на палубу «Звезды Востока» в Бомбее, она выглядела прекрасным и хрупким, беззащитным цвет­ком, который может и не выдержать превратностей мес­тного климата.
   Дмитрий тут же выбранил себя за неподобающие мысли. К Рэйвен Бэрренкорт это не относилось. Внеш­няя хрупкость и изящная красота этой девушки сочета­лись с сильным духом, мужеством и храбростью, каких надо еще поискать. Наверное, мысли о расставании зату­манили ему мозги.
   – Посмотрите-ка, Дмитрий, – сказала она, проиг­норировав его вопрос, – вон идет баркас.
   Тем временем лодка с гребцами, энергично борющи­мися с течением, пристала к «Звезде Востока». Вскоре капитан Сен-Жермен присоединился к небольшой группе судов, направлявшихся ко входу в порт. Сцепив руки за широкой спиной, он спокойно ждал, щуря темно-зеленые глаза. Прохладный бриз развевал его волосы. Рэйвен будто бы не замечала его, но не могла не смотреть на капитана хотя бы исподтишка, а потому спряталась за спиной Дмит­рия, чтобы не попасться ему на глаза. Выглядел Шарль Сен-Жермен сегодня хмурым и неприступным.
   Рэйвен с тоской подумала, что капитану она больше не интересна. Вот идиотка, слепая дура! И как можно было влюбиться в такого человека!
   С отвращением к себе, не в силах терпеть присутст­вие Шарля даже в толпе суетящихся моряков, она спус­тилась в свою бывшую каюту. Опустевшая каюта, в которой остались только шкаф и кровать с пустым матрацем, на­полнила ее на мгновение острой тоской. Она вдруг поня­ла, как успела полюбить темные ночи на спокойной реке, тихо скрипящие перекладины, даже копошившихся в во­дорослях крокодилов, резкие крики павлинов и вой везде­сущих шакалов на берегу. Ей, вероятно, будет не хватать жизни на борту «Звезды Востока» – звуков корабель­ного колокола, возвещающего конец вахты, прохлады омы­тых солнцем зимних дней и улыбок кого-то из членов экипажа во время прогулок на палубе. И хотя это путе­шествие было намного короче, чем то, которое она проде­лала на борту «Индийского облака», именно знакомства, завязанные на борту быстроходного клипера, обещали стать глубокими, непохожими на случайную встречу. Она вздох­нула и провела изящным пальчиком по искусно инкрусти­рованной слоновой костью поверхности туалетного столика, с ненавистью думая о прощании и расставании с теми, кого узнала и успела оценить на борту этого судна. А в следующую секунду ее темно-золотые глаза смягчила не­жность: она вспомнила, что Дмитрий хвастался утром, что, возможно, окажется в Лахоре раньше, чем Рэйвен и Дэнни. И несмотря на жажду поскорее овладеть алмазом, не упустит случая навестить Рэйвен в доме ее кузена.
   Нежная улыбка на губах Рэйвен угасла, а золотистые глаза затуманились, стоило ей подумать, каким опаснос­тям Дмитрий и Шарль подвергнут свои жизни в погоне за легендарным алмазом. Дмитрий посмеивался над её стра­хами, над возможным кровопролитием при попытке вы­красть вожделенную драгоценность. Он был уверен в своих силах, а уж с участием Шарля.
   Наверняка все это было очень опасно – отнять то, что принадлежит кому-то по праву. Особенно если уже было сложено столько буйных головушек за подобные попытки!
   Рэйвен пыталась обмануть себя, убеждая, что все ее страхи связаны с Дмитрием. Она не допускала и мысли, что любитель пошутить и выпить, приударить за женщи­нами – жизнерадостный черноглазый казацкий атаман мог быть убит из-за камня, пусть и такого легендарного, как «Кохинор». Что касается Шарля Сен-Жермена, этого подлеца, у которого не осталось ничего святого в жиз­ни, то так ему и надо, и ничуть не будет жаль, даже если его повесят за попытку украсть чужую собственность Да он даже достоин того, чтобы его разрубили на куски или затоптали слонами. Кстати, очень подходящее наказание, ей его вчера описал Джеффри Литтон.
   – Мисс Рэйвен!
   Она вздрогнула от неожиданности. Эван Флетчер ок­ликнул ее, просунув седую голову в открытую дверь каю­ты. Он счел очень странным, что она забилась сюда и неподвижно застыла на пустой постели, взгляд его засве­тился сочувствием – глаза девушки были очень грустны­ми. Ай-яй, девчушке-то больно расставаться, решил он и пожалел, что потревожил ее так некстати. Но как же ему будет недоставать её милого личика и этих прекрасных глаз. Эта ангельская красота для многих была спаситель­ным бегством от обыденности корабельной жизни.
   – Да, мистер Флетчер? – Бархатный голос Рэйвен вывел его из состояния задумчивости. Он покаянно улыб­нулся ей:
   – Капитан хочет видеть вас в своей каюте. Рэйвен нерешительно замялась.
   – Один?
   – С ним Сергеев, – ответил Эван, не находя ниче­го странного в этом вопросе и не уловив нотки сомнения в ее голосе.
   – Спасибо.
   Она распрямила плечи и вышла в коридор. Поистине эта девушка – воплощение всех добродетелей, и как же он будет тосковать по ней, подумал Эван.
 
   – Вы звали меня, капитан? – с ходу спросила Рэйвен, входя в каюту. Она стояла с высоко поднятой головой, но сердце ее тревожно забилось, стоило ей увидеть сидящего за низеньким столиком Шарля, из-за широких плеч которого виднелась позолоченная клетка с соловьем. Птичка сосредоточенно шелушила семечки подсолнуха, которые ей подавал Дмитрий. Рубашка из голландского полотна на Шарле была по-домашнему распахнута на бронзовой шее, и золотистые волоски кур­чавились в отвороте рубахи. Рэйвен с трепетом вспомни­ла, как покойно ей было на этой мужественной груди, в объятиях Шарля, в ту злополучную ночь, когда пираты напали на судно.