Мастертон Грэхэм. Пария

   - Твой отец считает, что блочные дома аморальны? - с недоверием спросила Джилли.
   Эдвард снял очки и снова их протер. Он внимательно и серьезно посмотрел на Джилли.
   - Мой отец живет прошлым. Он не может понять, почему не строят дома в федеральном стиле, с подвалами, окнами со ставнями и перилами из кованого железа.
   - Эдвард, - спросил я. - Подозреваешь ли ты то самое, что я думаю?
   - Черт! - удивленно воззрился на нас Форрест. - О чем это вы?
   Эдвард взглянул на Джилли, а потом снова посмотрел на меня.
   - Не знаю. Может, я не совсем понимаю?
   - Не понимаю, - пожаловалась Джилли.
   Я кивнул в сторону Эдварда.
   - Мне кажется, Эдвард считает, что миссис Гулт не случайно погибла именно в том месте. Возможно, она специально приплыла и умышленно утопилась или случайно утонула, но приплыла сюда, чтобы быть поближе к корпусу "Дэвида Дарка".
   - Хм, что-то более или менее подобное приходило мне в голову, признался Эдвард.
   - Но почему же она это сделала? - спросила крайне удивленная Джилли.
   - Помни, что она потеряла мать. Может, дух матери навестил ее, так же как... - Эдвард замолчал.
   - Говори спокойно, Эдвард, - успокоил я его. - Джилли знает о Джейн.
   - Ну, так же, как тебя посещал дух твоей жены, а миссис Саймонс - дух ее умершего мужа. И, кто знает, может, миссис Гулт чувствовала то же самое, что и ты: что если бы она добралась до источника этих явлений, до катализатора, делающего возможным появление духов, то она могла бы обеспечить покой своей матери.
   - Думаешь, что она из-за этого утонула? - спросил Форрест с заметным недоверием.
   - Не знаю, - признался Эдвард. - Но забота об обеспечении покоя умерших очень сильна во всех мировых культурах. Китайцы сжигают на похоронах бумажные деньги, чтобы умерший был богат, когда очутится на небе. На Новой Гвинее трупы обмазывают грязью и пеплом, чтобы телу легче было вернуться в землю, из которой оно вышло. А какие слова высечены на христианских надгробьях? "Покойся с миром". Это важно, Форрест, пусть даже мы вообще этого не понимаем. Это инстинктивно. Мы знаем, что когда наши близкие умирают, они переживают после смерти нечто, в физическом и психическом смысле резко отличающееся от того, что они знали при жизни, поэтому у нас есть сильная потребность защищать их, руководить ими, обеспечивать им безопасность. Почему мы реагируем именно так? Ведь, если рассуждать логически, все это абсурд. Но, может, в давние времена умершим грозила более явная опасность, может, погребальный ритуал был важной и рациональной мерой предосторожности против угрозы, которая возникала перед ними, прежде чем они могли обрести вечный покой?
   Форрест скривился и почесал в затылке с миной, выдающей сдерживаемое раздражение, но как этнолог он не мог не признать, что в словах Эдварда много правды.
   - Я же лично верю, - продолжал Эдвард, - что в корпусе "Дэвида Дарка" находится что-то такое, что мешает естественным процессам и делает невозможным успокоение душ умерших. Знаю, что вы считаете меня психом, но я ничего с этим не могу поделать. Я очень долго думал об этом, и это единственное возможное объяснение. Я не претендую на рациональность этого объяснения, но, в конце концов, разве явления, происходящие в Грейнитхед, рациональны? В случае миссис Гулт возможно, что ее посещал дух ее умершей матери, и у нее, может, было предчувствие, что если она доберется до "Дэвида Дарка", то сможет освободить это что-то.
   - Ты думаешь, она знала о существовании "Дэвида Дарка"? - спросил Джимми.
   - Сомневаюсь, - ответил Эдвард. - Ее скорее влекла какая-то сила, исходящая от его корпуса.
   Джилли провела рукой по волосам.
   - Но это уже, пожалуй, просто бред, - устало заявила она.
   - Вовсе нет, - возразил Эдвард. - Ты смотришь на все это с точки зрения современного человека, привыкшего решать все вопросы только с позиции здравого смысла и логика, начисто отвергая магию. Ведь когда ты по телевизору смотришь "Дэвида Коперфильда", ты ни на секунду не веришь, что его фокусы - настоящая магия. Но во времена, когда затонул "Дэвид Дарк", во времена, когда Салем был охвачен горячкой охоты на ведьм, в те времена люди верили в магию, в Бога и в Дьявола. Так на какой же позиции стоишь ты, если утверждаешь, что они ошибались? Особенно если Джон может тебе подтвердить, что его на самом деле посетила его покойная жена, если он на самом деле ее видел, разговаривал с ней, слышал ее голос?
   Форрест и Джимми, видимо, ничего об этом не знали, поскольку обменялись недоуменными взглядами.
   - Сегодняшнее происшествие с Джоном может оказаться удачей, облеченной в несчастье, - закончил Эдвард. - Если миссис Гулт утонула поблизости от корпуса "Дэвида Дарка", то она точно указала нам положение корабля, который иначе мы могли бы искать еще целые годы - и без толку. Ты отметил все ориентиры, Дан?
   - Конечно, - сказал Дан Басс.
   - Тогда будем нырять все оставшееся время как можно ближе к месту, где ты, Джон, нашел тело. Дан, Джимми, вы спускаетесь первыми.
   - А я? - спросил я.
   Эдвард отрицательно покачал головой.
   - Ты сделал уже более чем достаточно для одного дня. Крайне глупо с нашей стороны, что мы вообще позволили тебе нырять. Пара недель тренировки в бассейне, и только затем ты можешь снова плавать в открытых водах.
   - А что с трупом? - спросила Джилли. - Вы не сообщите в береговую охрану?
   - Явимся к ним сразу же после возвращения, - ответил Эдвард. - Во всяком случае, сейчас мы можем сделать для миссис Гулт очень и очень мало.
   18
   После полудня налетел ветер. Погода постоянно ухудшалась, и наконец в три часа дня, когда поднялись волны и струи дождя начали хлестать по окнам рубки, Дан Басс вызвал на поверхность Эдварда и Джимми и сказал им, что на сегодня все.
   Они старательно и систематически обыскали дно под нами, но ничего не нашли, никакого углубления в дне, которое могло бы служить свидетельством того, что в этом месте под илом лежит корабль. Дан сказал мне, что если естественное приливное течение встречает какое-то препятствие, то, обходя его, оно должно ускориться, поскольку вода не является жесткой средой; под влиянием этого же ускорения возникают и завихрения, которые проделывают в дне океана яму. Поэтому даже полностью погребенный в иле корпус корабля оставляет четкий след присутствия, призрачное отражение в илистом дне.
   Но сегодня ничего особенного замечено не было. Только крутые илистые склоны, которые постепенно, отлого спускались, исчезая в глубинах Салемского пролива. Только рыбацкие сети, части такелажа, заржавевшие автомобили и гниющие лодки.
   Эдвард взобрался на палубу и сбросил с себя комбинезон. Его окаймленные бородой губы были синими от холода, и он весь трясся.
   - Не повезло? - спросил я его.
   Он покрутил головой.
   - Никого и ничего. Но мы можем сюда вернуться завтра. Нам осталось еще проверить восточное направление.
   Форрест, который отказался от погружений около часа назад и теперь сидел в рубке, одетый в джинсы и толстый свитер-водолазку, заговорил:
   - По-моему, мы топчемся на месте, Эдвард. Наверняка уже пора воспользоваться эхозондом.
   - Эхозонд ничем нам не поможет, пока у нас не будет уверенности, что мы приблизительно знаем расположение затонувшего корабля, - запротестовал Эдвард. - Кроме того, наши возможности взять оборудование напрокат не слишком велики, особенно если получение первых результатов следует ждать не раньше, чем через шесть или семь месяцев.
   - Могу помочь вам в финансовом отношении, - вмешался я. - Парой сотен, если вас это устроит.
   - Что ж, благородное предложение, - сказал Эдвард. - Но наша самая большая проблема - это время. Мы можем нырять только по выходным. При таких темпах мы будем искать "Дэвида Дарка" целую вечность. Мы ведь уже ищем его больше года.
   - А разве нет никаких документов, которые могут содержать какие-то указания о месте, где утонул корабль?
   - Ведь знаешь же сам, как все было. Эйса Хаскет проследил, чтобы каждое, даже самое незначительное, упоминание, касающееся "Дэвида Дарка", было уничтожено из реестров.
   - А что с библиотекой Эвелита? Может, там можно что-нибудь найти, как ты думаешь?
   - В библиотеке Эвелита? Наверно, ты шутишь. Шутишь, правда?
   - Я вообще не шучу.
   - Ну так вот что я тебе скажу, Джон. Старому Дугласу Эвелиту должно быть сейчас лет восемьдесят. Я видел его только один раз. Теперь он вообще никуда не выходит из дома. Более того, он никого к себе не пускает. Он живет со слугой, индейцем из племени наррагансет, и какой-то девушкой, которая, возможно, приходится ему внучкой, а возможно, и нет. Все питание им привозят на место и оставляют в сторожке в конце подъездной аллеи. Меня бесит, когда я думаю о всех тех бесценных исторических материалах, которые этот старик не хочет выпускать из рук, но что я могу сделать?
   - Пари, что ты уже пытался туда забраться, - сказал я.
   - Пытался! Писал, звонил, лично приходил пять или шесть раз. Но каждый раз - вежливый отказ. Мистер Эвелит сожалеет, но его частная библиотека закрыта для исследователей.
   "Алексис" как раз сворачивал в сторону пристани Салема. Флаг погружений был спущен и снят. Корма лодки вздымалась и опускалась на волнах. Дан напевал матросскую песенку о "Легкомысленной Салли", для которой "любовь моряка... это детская игра".
   - Может, нам стоит попробовать в отношении Эвелита другой подход? заметил я. - Может, нужно было что-то ему предложить, вместо того, чтобы о чем-то просить?
   - А что я могу предложить такому человеку, как Эвелит?
   - Ведь он же коллекционер. Ты мог бы предложить ему какую-нибудь древность. У меня в лавке есть письменный прибор, который возможно принадлежал одному из судей, принимавших участие в процессах над ведьмами, некому Генри Геррику. Во всяком случае, на нем есть инициалы "Г.Г."
   - Возможно, ты придумал правильный способ, - вмешался Джимми. - Во всяком случае, попробовать стоит. Такие люди, как Эвелит, скрываются от мира потому, что воображают, будто каждый думает только о том, как бы посягнуть на его собственность. Обратите внимание, как Эвелит продает свои картины: анонимно, чтобы никто не мог проследить, откуда они берутся.
   Эдвард казался немного растерянным, поскольку не он оказался автором идеи подкупить старого Эвелита. Он взял себя в руки собой и сказал, стараясь поддерживать свободный тон:
   - Давайте поедем туда прямо сегодня, хорошо? Всего полчаса езды. Может, это действительно хорошая идея.
   - Сегодня я уже слишком измучен, - ответил я. - К тому же сегодня мои тесть и теща нагрянут ко мне с визитом. Может, завтра утром около десяти.
   Эдвард пожал плечами:
   - Мне это подходит. А ты, Джилли? Хочешь поехать с нами?
   В обычных обстоятельствах он не приглашал бы ее, но я почувствовал, что он пытается прозондировать, что меня объединяет с Джилли. Джилли посмотрела на меня с выражением, которое легко было прочитать, и ответила:
   - Нет, благодарю. Завтра я должна работать в салоне. Мы, независимые деловые женщины, не можем позволить себе ни минуты отдыха.
   - Ну, как хочешь, - разочарованно бросил Эдвард.
   Мы вошли в гавань и пришвартовались. Когда мы перегрузили снаряжение в фургон Дана Басса, Форрест подошел ко мне и дружелюбно похлопал по плечу.
   - Ты хорошо справился сегодня утром, учитывая, что это у тебя первый раз. Если будет нужно потренироваться, то заскочи в "Клуб аквалангистов" в понедельник вечером. Ведь когда мы найдем это свинство, ты наверняка захочешь лично все увидеть.
   - Лучше пока пойдем в полицию и сообщим ей и береговой охране о миссис Гулт, - напомнил я ему.
   - Этим займется Дан. Его знают в комендатуре. Аквалангисты из клуба постоянно вылавливают всяких там утопленных младенцев, матерей-самоубийц и ставших ненужными собак в мешках, утяжеленных камнями.
   - Похоже, что море покрывает множество грехов, - заметил я.
   Когда я уже собирался уезжать, к моей машине подошла Джилли и склонилась к открытому окну. Ветер развевал ее волосы.
   - Ты на самом деле возвращаешься домой? - спросила она.
   - Должен.
   Она молча посмотрела на меня, а потом выпрямилась, подставляя лицо ветру.
   - Я не хотела бы, чтобы ты туда возвращался, - сказала она.
   - Я тоже. Но бегство не имеет смысла. Я должен как-то это выдержать и обязан каким-то образом разобраться с этим. Я не хочу рисковать второй такой ночью, как вчерашняя. Рано или поздно, тебе или мне, или нам обоим будет нанесен вред. Не забывай, что случилось со старой миссис Саймонс. Не хочу, чтобы что-то подобное произошло и с тобой. И со мной тоже, честно говоря.
   - Ну что ж, - сказала Джилли с грустной философской усмешкой. - Это был короткий роман. Он начался быстро, быстро и закончился.
   - Надеюсь, ты не думаешь, что между нами уже все кончено? запротестовал я.
   - Нет, по крайней мере, если речь идет обо мне. Пока ты сам мне этого не скажешь.
   Я протянул руку, а Джилли взяла ее и пожала.
   - Я могу позже тебе позвонить? - спросил я.
   Она кивнула.
   - Я буду ждать, - сказала она и улыбнулась одними глазами.
   Отъезжая, я посмотрел в зеркальце и увидел, как она стояла на берегу, с руками в карманах парки. Я не забыл с ней о Джейн. Этого не смогла бы добиться ни одна девушка. Но с ней, впервые после смерти Джейн, я почувствовал, что я снова живой и что жизнь может быть прекрасна. Я думал, как удивительно, что люди редко оптимистически смотрят на будущее и на неизбежное течение истории, вместо этого возлагая свои надежды на другого человека, такого же растерянного и неуверенного. Ничто так не придает отваги, как сознание, что кто-то тебя любит и что ты не одинок.
   Я въехал на Аллею Квакеров и у подножья холма увидел Джорджа Маркхема, занятого ремонтом изгороди. Я остановил машину и вышел.
   - Как дела, Джордж? - прокричал я.
   Джордж выпрямился, вытирая перепачканные креозотом руки о рабочий комбинезон.
   - Я слышал, что с тебя сняли обвинение, - сказал он. Я видел, что хоть он и пытается быть искренним, но все же смущен.
   - Отсутствие доказательств, - объяснил я. - К тому же, я ее не убивал.
   - Ну, никто же не говорил, что ты это делал, - поспешно бросил Джордж.
   - И никто не говорит, что не я. Но кое-кто сболтнул, что в тот вечер я шатался по округе и был явно не в себе.
   - А ты и был не в себе. Ты сам это должен признать.
   Я сунул руки в карманы брюк и с улыбкой посмотрел на Джорджа.
   - Да, ты прав, Джордж. Я действительно был не в себе. Но ведь каждый повел бы себя так же и был перепуган, если бы увидел то, что видел я.
   Джордж окинул меня внимательным взглядом, прищурив один глаз, как будто оценивая мой вес.
   - Так ты на самом деле видел Джейн на качелях?
   - Да, - подтвердил я. - А еще позже я видел ее еще раз.
   Он молчал довольно долго, погруженный в раздумья. На улице было холодно. Я спокойно стоял, сунув руки в карманы, и смотрел на него. Наконец он выдавил:
   - Кейт Рид не поверил тебе. Но Кейт никому не верит, если речь идет о духах.
   - А ты мне веришь?
   Джордж озабоченно поддакнул.
   - Потому что ты сам видел духа, ведь так? - спросил я. У меня не было в этом уверенности, но что-то в выражении его глаз, какой-то страх, неуверенность и глубоко скрытое страдание сказали мне: этот человек своими глазами видел духа.
   - Я, гмм... я слышал голос моего брата, Уилфа, - выдавил он хриплым голосом.
   - Ты и видел его, или только слышал?
   Джордж опустил голову и уставился в землю. Потом поднял голову и сказал:
   - Зайди внутрь. Кое-что тебе покажу.
   Я вошел за ним в дом. Когда я закрывал за собой дверь, далеко над океаном раздалось первое ворчание бури и неожиданный порыв ветра захлопал садовой калиткой. Джордж провел меня в гостиную, подошел к темному дубовому столу, стоявшему рядом с камином, открыл его и начал копаться внутри. Наконец он вытащил большую фотографию, оправленную в рамку, и подал ее мне так торжественно, как будто вручал почетный диплом.
   Я внимательно осмотрел фотографию, даже проверил, что на ее обороте. Это был черно-белый снимок, представляющий автостраду на фоне деревьев. Окрестности были мне знакомы. На обочине дороги стоял автомобиль. И все. Самый неинтересный фотоснимок, какой я видел в жизни.
   - Ну и что? - бросил я. - Я не очень понимаю, что я здесь должен видеть.
   Джордж снял очки и сунул их в футляр.
   - Найди здесь моего брата, - ответил он, указывая на фотографию.
   Я напряг зрение.
   - Я не вижу его. Здесь же никого нет.
   - Вот именно, - буркнул Джордж. - На этой фотографии был мой брат, он стоял перед объективом. Потом, две или три недели назад, я стал замечать, что он понемногу отодвигается, на каких-то шесть или семь футов, но все еще стоит. Вначале я не обратил на это внимание, думал, что у меня уже старческий склероз. Но через неделю он исчез за поворотом дороги. Потому-то я и снял эту фотографию со стены. Мой брат ушел с этой фотографии, вот и все. Не знаю, ни как он это сделал, ни почему он это сделал.
   Я отдал ему фотографию.
   - То же самое творится и с моими фотографиями Джейн, - сказал я. Они меняются. Они выглядят почти так, как и раньше, но не совсем.
   - Как ты думаешь, что это значит? - спросил Джордж. Он резко схватил меня за руку и посмотрел прямо мне в лицо. - Думаешь, это колдовство?
   - В определенном смысле, - ответил я. - Мне очень трудно это объяснить. Но пара человек из Музея Пибоди исследует это дело. Может, они найдут способ обеспечить покой твоему брату. И Джейн. И всем другим духам, которые посещают Грейнитхед. По крайней мере, я надеюсь, что это им удастся.
   Джордж опять надел очки.
   - Я слышал плач Уилфа, - сказал он, с грустью всматриваясь в пустую дорогу, изображенную на фотографии. - Ночь за ночью я слышал его плач в комнате для гостей на втором этаже. Там никого не было, во всяком случае, я никого не видел. Но я слышал этот ужасный, отчаянный плач и бесконечные рыдания. Я даже не могу выразить, как это все выводит меня из себя, Джон.
   Я сжал его руку успокаивающим жестом.
   - Не переживай так, Джордж. Ты, наверно, думаешь, что Уилф несчастен, но ты можешь и ошибаться. Может, ты воспринимаешь только самую грустную часть его посмертного существования. Может, личность человека после смерти распадается на части, и где-то там может существовать счастливый Уилф, не только этот грустный.
   Джордж пожал плечами.
   - Я не очень могу в такое поверить, Джон, но спасибо за утешение.
   - Не представляю, как бы я мог утешить тебя, - признался я. - Сам я знаю лишь одно: эти парни, из Пибоди, думают, что открыли причину этих явлений.
   - Так что же это? Излучение или что-то еще в таком роде?
   - Не совсем. Расскажу подробнее, когда узнаю больше. Я дам тебе знать. Обещаю. При условии, что ты тоже сдержишь свое обещание и пригласишь меня на покер.
   Мы подали друг другу руки, собственно, неизвестно почему. Потом я оставил Джорджа дальше поправлять изгородь, сел в машину и поехал по кочкам Аллеи Квакеров домой.
   Всю дорогу с пристани я боялся этого возвращения. Я тащился по Восточнобережному шоссе со скоростью менее двадцати миль в час, к ярости едущего за мной водителя грузовика. Но наконец я приехал на место. Вот уже у подножья холма стоит мой дом, выглядящий убого, старо и грустно под пасмурным небом. Я развернулся и, паркуясь у дома, решил, что проведу здесь ночь в последний раз. Дом казался мне таким холодным и враждебным, что я не хотел в нем больше жить.
   Охваченный недобрым предчувствием, я вышел из машины и подошел к двери. Разболтанный ставень постукивал на ветру: крючок выскочил из петли в стене во время ненастья. Ставень так и будет стучать так всю ночь, если я не принесу лестницу и не закреплю его. Я открыл входную дверь и вошел в дом. В нем ничего не изменилось. Тот же холод, та же вонь гнили и та же атмосфера заброшенности и ужаса.
   Прежде всего нужно было растопить камин в гостиной. Когда языки пламени стали лизать поленья, я налил себе выпить и, все еще не снимая плаща, вошел в кухню, проверить, что у меня есть на ужин. Конечно, я мог съесть бифштекс Солсбери, или курицу в соусе, или консервированное мясо, подогрев его. Но мне почему-то не хотелось ни на первого, ни на второго, ни на третьего. По чему я действительно тосковал, так это по жаркому с красным перцем, приготовленному Джейн, жгучему от перца и густому от фасоли по испанским рецептам. Мне стало жаль и Джейн, и самого себя. Мигающий призрак, три ночи кряду навещавший меня, почти изгладился из памяти, успев стереть в моем мозгу образ любимого лица Джейн, так что когда я пытался вспомнить ее, мне с ужасом приходила на память эта ужасающая электрическая маска.
   - Джейн, - прошептал я сам для себя, а может, даже немного и для нее. Ведь Данте писал: "Нет ничего грустнее, чем вспоминать о счастливых временах во время бедствия". Меня выучил этому фрагменту мой бывший шеф из "Мидвестерн Кемикал Билдинг".
   - Джон, - раздался в ответ чей-то шепот.
   Она была здесь, в этом доме. Я знал, что она здесь. Ветер, который вздыхал в камине, балки потолка и оштукатуренные стены были пропитаны ее присутствием. Никакие экзорсисты не могли изгнать ее отсюда, поскольку она стала частью дома и - каким-то удивительным образом - частью меня самого. Инстинктивно я знал, что пусть даже я уеду подальше отсюда, в Сент-Луис, или дальше, или вообще на Западное побережье, Джейн всегда будет со мной. Она будет шептать мне и уговаривать, чтобы я ее любил, она будет втягивать меня все глубже в призрачный мир электрического чистилища, пока наконец моя жизнь не станет невыносимой. Я любил ее, когда она умерла, но я знал, что если она и дальше будет меня мучить, то я в конце концов ее возненавижу. Может, именно это и сгубило миссис Саймонс. Она не захотела потакать прихотям своего умершего мужа, и тот ее убил. Как долго это продлится, пока меня не настигнет такой же конец?
   Я подумал, что, наверно, мертвые ревнуют живых. Брак Чарли Манци распался, поскольку появился дух его сына. Джордж Маркхем все больше беспокоился о своем умершем брате. Моя связь с Джилли была под угрозой, пока я не отошлю дух Джейн на покой. Один черт знает, сколько осиротевших жителей Салема и Грейнитхед открыло, что умершие родные ревниво защищают свои права и не позволяют иметь чувственные связи с другими людьми.
   Прошлой ночью я думал, встречу ли я после смерти Джейн. Что она шептала мне сегодня утром, когда я бултыхался в воде? "Не оставляй меня". Как будто хотела, чтобы я тоже умер и чтобы мы снова были вместе. Я задумался, не то же ли случилось и с миссис Гулт? Может быть, ее позвала умершая мать? Чувствовала ли она, что сможет быть счастлива только тогда, когда совершит самоубийство и присоединится к своей матери в мерцающем мире духов?
   Может, я проявляю склонность к поспешным выводам, так же, как Эдвард. Но я начал подозревать, что все эти сверхъестественные явления имели одну цель: вызвать у осиротевших людей нелюбовь к реальному, материальному миру, убедить их в том, что лишь после смерти они смогут найти счастье и покой. Совсем так, будто мертвые изгоняли из жизни живых, в то время как живые должны изгонять мертвых. И хотя я не знал, имело ли это что-то общее с "Дэвидом Дарком", я пришел к выводу, что Эдвард прав и что тут действуют могучие зловещие силы.
   Я допил виски и вернулся в гостиную, чтобы налить себе еще порцию. Часы в холле заскрежетали, а потом пробили шесть вечера. Было позже, чем я думал: после четырех часов время для меня будто ускорилось. Огонь в камине трещал и гудел. Я подложил еще пару поленьев.
   Лишь тогда я случайно посмотрел на картину с "Дэвидом Дарком", которую Эдвард оставил прислоненной к креслу. Картина выглядела немного иначе, хоть я и не мог сказать, что в ней изменилось. Я поднял ее и внимательно изучил в свете лампы. Она казалась мне более темной, более хмурой, как будто в ней не хватало солнца. И я был уверен, что когда рассматривал ее раньше, то не видел этого угрожающего скопления туч с правой стороны.
   Может, эта картина действовала как спиритическая лакмусовая бумага? Когда в воздухе висела опасность, она темнела и приобретала грозный вид. Даже нарисованные волны вздымались выше, а нарисованные деревья гнулись ниже под напором невидимого ветра.
   Я положил картину на пол. Сегодня ночью, подумал я, наступит что-то вроде конфронтации: я и Бедфорды с одной стороны встанем лицом к лицу с духами Грейнитхед. Порыв дождя ударил в оконное стекло. Я оцепенел, замерзший, несмотря на огонь в камине, и молился от всей души, чтобы наконец закончился этот гротескный, кошмарный сон наяву.
   19
   Весь вечер я надеялся, что Бедфорды не придут. Наконец часы пробили половину двенадцатого, и через пару минут я услышал шум гравия на подъездной дороге. Я пошел открывать дверь. Да, это были они. Серый блестящий лимузин, изыскано покачиваясь, как раз припарковывался за моим подержанным "торнадо".
   Я вытащил зонтик для гольфа из железной стойки в коридоре. Держа его в руке, я поспешил к садовой калитке, чтобы прикрыть миссис Бедфорд от дождя. На ней был темный жакет из норки, и, видимо, сегодня после полудня она побывала у парикмахера, поскольку ее обесцвеченные волосы вздымались надо лбом бело-голубой волной. Небольшая черная шляпка как бы просто лежала сверху волос. Она подставила мне правую щеку для поцелуя, и когда я послушно нагнулся, то почувствовал тяжелый запах итальянских духов, такой крепкий, что, наверно, эти духи можно было использовать вместо топлива для городских автобусов.
   Констанс Бедфорд, несомненно, была красивой женщиной. Однако она была подозрительной несносной снобкой, о чем свидетельствовали узкие щели глаз и морщины вокруг опущенных книзу углов губ. Я посмотрел на Уолтера поверх ее плеча. Видя напряжение на его лице, я догадался, что он просил Констанс следить за своим поведением. Он отчаянно хотел увидеть Джейн и понимал, что в обмен на эту привилегию Констанс должна проявить хоть малую толику сердечности.