Мастертон Грэхэм. Пария

   Я вышел из бара "Харбор Лайт" и направился к своей машине, запаркованной посреди площади. Под дворником на переднем стекле торчал кусок бумаги, на котором было намалевано губной помадой: "Ровно в 8:00. Не забудь. Л." Я сел в машину и поехал от центра, направившись в сторону Холма Квакеров. Я хотел проверить, все ли в порядке дома, и купить какое-нибудь вино в магазине в Грейнитхед.
   Дом ждал меня у выезда из Аллеи Квакеров. Он казался мне старым и покинутым, более заброшенным, чем когда-либо. До сих пор я еще не исправил ставень на втором этаже, и когда я вылез из машины, он приветствовал меня протяжным скрипом. Я подошел к главным дверям и вынул ключ. Я почти ожидал услышать знакомый шепот: "Джон?", но вокруг царила тишина, было слышно лишь меланхолическое бурчание океана и шелест листьев живой изгороди.
   Внутри дома было очень холодно и чувствовалась сырость. Напольные часы в холле встали - я забыл их завести. Я вошел в гостиную и довольно долго стоял, желая услышать шепот, шум, звуки шагов, но здесь царила тишина. Может, Джейн перестала посещать этот дом с тех пор как убедилась, что ей нельзя забрать меня в Страну Мертвых. Может, вчера я видел ее в последний раз. Я вошел в кухню и проверил холодильник, чтобы узнать, не испортились ли продукты, но не нашел ни зеленой плесени на сосисках, ни содержимого взорвавшихся консервных банок на стенках. Я вынул минеральную воду "Перье" и сделал четыре или пять больших глотков прямо из бутылки. Потом скривился, ощутив холод во рту и движение пузырьков газа, почти вечность ползущих по моему пищеводу.
   Я возвратился в гостиную, чтобы разжечь огонь, когда мне почудилось, что наверху что-то скрипнуло. Я застыл в холле и прислушался. Звук не повторился, но я был уверен, что в одной из спален кто-то есть. Я взял со стола зонтик и начал подниматься по темным ступеням. На середине пути я задержался, крепко сжимая остроконечный зонтик. Невольно я дышал все громче и чаще.
   Я сказал себе: не паникуй. Знаешь же, что Джейн уже не имеет над тобой никакой власти. Ты встретил орду духов на Кладбище Над Водой, но ты все еще жив и в своем уме. Там, наверху, тебя вряд ли ждет что-то худшее. Тебе наверняка не грозит большая опасность.
   Однако тишина пугала меня больше, чем скрип качелей, больше, чем шепот и неожиданный холод. В этом доме никогда не бывало совершенно тихо. Старые дома обычно скрипят и трещат, как будто двигаются во сне. В них никогда не бывает такой тишины, такой абсолютной тишины, какая теперь воцарилась в моем доме.
   Я добрался до верхней ступеньки лестницы и прошел по темному коридору к последней спальне. Ни звука, ни шепота, ни шороха шагов. Я осторожно, через щель, сунул руку в комнату, зажег свет и потом пинком открыл дверь. Спальня была пуста. Я увидел только раскрашенный сосновый стол и узкую кровать, прикрытую обычным домотканым покрывалом. На стене напротив висела вышивка с надписью: "ЛЮБИ ГОСПОДА СВОЕГО". Я огляделся, инстинктивно поднял зонтик, как копье, а затем потушил свет и закрыл за собой дверь.
   Она ждала меня на лестничной площадке, в резком свете корабельного фонаря, который я притащил из лавки. Джейн, совершенно как живая. На этот раз она не мигала как древняя кинопленка, она была совершенно материальна. Ее причесанные волосы блестели в свете фонаря, а лицо, хотя и бледное, выглядело так же естественно, как и в утро перед ее гибелью. На ней была простая белая перкалевая ночная рубашка до пола, обтягивающая пышные бедра. Руки Джейн скромно держала сплетенными перед собой. Только глаза выдавали что-то неестественное: они были черные и глубокие, как озера смолы, где человек легко мог утонуть вместе со всем багажом своих убеждений и принципов.
   - Джон, - заговорила она где-то в моей голове, не шевеля губами. - Я вернулась к тебе, Джон.
   Я стоял неподвижно и чувствовал, как мороз пробегает по моей спине от ее вида и от звука ее голоса. Она уже достаточно меня перепугала, когда казалась голографической проекцией. Но теперь она стояла передо мной как живая, и мне казалось, что я медленно схожу с ума. Каким чудом возникла эта иллюзия?! Каким чудом ей удавалось выглядеть так естественно, а ее пышным бедрам - так возбуждать меня, если она была мертва? Тело Джейн было раздавлено и изуродовано, однако она стояла передо мной - самое печальное из моих воспоминаний, вернувшееся к жизни и вызывающее такую причудливую смесь желания ее и страха перед ней.
   Однако самым худшим было то, что мощь Микцанцикатли, по-видимому, росла с каждым днем, раз он мог вернуть сюда Джейн в столь материальном виде. Какого рода энергия и сила были использованы, чтобы ее дух стал материальным, - об этом я мог только догадываться. Время от времени мне казалось, что Джейн слегка колышется, как будто я вижу ее сквозь слой воды, но все равно она была вполне земной желанной женщиной, которая легонько улыбалась, как будто представляла все те прошедшие дни головокружительных восторгов оргазма, которые уже никогда не вернутся.
   Она вернулась ко мне. Но на этот раз она не хотела дать мне тепло, смех и радость. На этот раз она принесла мне смерть в ее самом ужасном виде.
   - Джейн, - сказал я дрожащим голосом. - Джейн, я хочу, чтобы ты ушла. Тебе нельзя сюда возвращаться, никогда.
   - Но это же мой дом. Я всегда в нем жила.
   - Но ты мертва, Джейн. Я хочу, чтобы ты ушла. Не возвращайся сюда больше. Ты уже не та самая Джейн, которую я знал и так хотел.
   - Но это же мой дом.
   - Это дом для живых, а не для пародий на живых, восставших из гроба.
   - Джон... - прошептала она с волнением в голосе. - Как ты можешь так говорить?
   - Могу, ведь ты уже не Джейн, и я хочу, чтобы ты ушла. Уходи отсюда и оставь меня в покое. Я любил и желал тебя, когда ты была жива, но теперь я уже не люблю тебя.
   Постепенно тонкие черты лица Джейн начали изменяться. Я увидел лицо миссис Саймонс, искаженное ужасной болью, которое через секунду расплылось и исчезло. Я увидел лица других женщин и мужчин, просвечивающие через черты Джейн, как будто она не могла решить, какой ей принять вид. Я увидел недавно умершую Констанс и миссис Гулт, и множество иных лиц, и все они выражали муку умирания.
   - Они все здесь, - проговорил глубокий булькающий голос. - Все их лица, все их тела. Они все здесь, и все принадлежат мне.
   - Кто ты? - спросил я. Потом я подошел ближе и крикнул этому чудовищу. - Кто ты такой?
   Чудовище рассмеялось целой гаммой смехов, а потом знакомый мягкий голос сказал:
   - Это я, Джейн. Ты не узнаешь меня?
   - Ты не Джейн.
   - Джон, любимый, как ты можешь так говорить? Что ты выдумываешь?
   - Не приближайся ко мне, - предупредил я. - Ты мертва, так что не приближайся.
   - Мертва, Джон? А что ты знаешь о смерти?
   - Знаю достаточно, чтобы выбросить тебя из этого дома.
   - Но я же твоя жена, Джон. Мое место здесь. Мое место - быть с тобой. Посмотри, Джон, - она гордо показала на безобразно торчащий живот. - У меня будет от тебя ребенок.
   В этот момент я был близок к истерике. Я чувствовал, как мой рассудок затуманивается, отказываясь принимать информацию, которую ему доставляли мои уши и глаза. Твоя жена и сын мертвы, - настаивал рассудок. Это невозможно. Все, что ты видишь и слышишь, обман. Это невозможно.
   - Чего ты хочешь? - спросил я. - Скажи мне, чего ты хочешь, и после этого уходи, оставь меня в покое.
   Джейн улыбнулась мне почти сладострастно, но в ее глазах все еще была ужасная пустота, а когда она заговорила, то ее голос звучал жестко и скрипуче - голос старухи, а не молодой женщины, которой нет еще и тридцати.
   - Здесь, внизу, очень холодно... холодно и одиноко... как в тюрьме... королевство без подданных и без трона...
   - Это значит под водой... в трюме "Дэвида Дарка"? - спросил я ее.
   Она кивнула, и мне тут же показалось, что я заметил на мгновение слабенький проблеск голубого света в ее глазах.
   - Я так и думала, что ты поймешь, - сказала она. - Я знала с самого начала, что найду в тебе союзника...
   - Я собираюсь спасти "Дэвида Дарка", если дело в этом.
   - Корабль? Корабль не важен. Нужно спасти то, что находится в трюме... ящик, в который меня заточили эти проклятые людишки...
   - Я достану и твой ящик. Но предупреждаю, что собираюсь уничтожить его.
   Джейн взорвалась шипящим смехом.
   - Уничтожить меня? Ты не можешь меня уничтожить! Я - часть мироздания, как солнце и звезды, как и сама жизнь. Страна Мертвых бескрайне простирается под темными небесами, а я - ее предначертанный владыка. Ты не можешь меня уничтожить!
   - Во всяком случае, попытаюсь.
   - Значит, сам приговоришь себя к смерти во сто крат худшей, чем можешь себе представить. А из-за тебя проклятие падет на всех, кого ты любил, на всех твоих близких; они будут блуждать по Стране Мертвых целую вечность, без конца, и никогда не узнают покоя, и будут знать лишь вечное страдание, угрызения совести и отчаяние.
   - Такого ты сделать не можешь, - запротестовал я.
   - Ты мне не веришь? - загремел голос демона. - Смотри же и убедись сам, убедись своими глазами в моей мощи!
   В ту же секунду маленький голый мальчик, не старше пяти лет, вышел из моей спальни и поднял на меня глаза. Медленно, несмело, он потянулся за рукой Джейн, после чего прижался к ней, не спуская с меня глаз, как будто знал меня, но перепугался. Джейн растрепала ладонью темные волосы мальчика и посмотрела на меня с лицом, застывшим в маске абсолютного презрения.
   - Этот мальчик - твой сын, так он выглядел бы в таком возрасте, если бы был жив. Я забрал его жизнь, поскольку если кто-то умирает преждевременно, то отдает мне все оставшиеся годы своей жизни. Всю энергию, всю силу, всю молодость и всю кровь. Я питаюсь невостребованной жизнью, Джон, и верь мне, что если ты попытаешься мне повредить, то я поглощу и твою жизнь тоже.
   Джейн провела рукой по голове мальчика, который исчез так же неожиданно, как и появился. Но я успел навсегда запомнить раздирающую сердце картину: ребенок, которого я зачал вместе с Джейн, а потом потерял. У меня были слезы на глазах, когда Джейн заговорила:
   - Подними "Дэвида Дарка", открой медный ящик, но не поднимай на меня руки, ибо сила моя в ту минуту будет страшной и несокрушимой. Если поможешь мне, вознагражу так же, как наградил Дэвида Дарка: жизнью и здоровьем. Награжу тебя и иначе. Слушай внимательно. Если поможешь мне, верну тебе жену и сына. У меня есть такая власть, поскольку я владыка страны умерших, и никто не проходит через эту страну без моего позволения. Я могу их вернуть, и тогда они будут жить так, как жили раньше. Верну я также и Констанс Бедфорд. Ты подумал об этом? Помоги мне, Джон, и я верну тебе утерянное счастье.
   Я уставился на Джейн, онемев. Идея возвратить ее показалась мне безумной и невозможной. Однако с того времени, когда я впервые услышал скрип садовых качелей в темную бурную ночь, случилось уже столько безумного и невозможного, что я почти поверил. Боже, что за соблазн: снова держать ее великолепное тело в объятиях, снова видеть и слышать ее!
   - Не верю, что ты можешь это сделать! - заявил я. - Никто не может воскресить мертвых. К тому же ее тело было раздавлено. Как ты можешь воскресить того, у кого уже нет тела? Не хочу, чтобы повторилась история "обезьяньей лапы". Не хочу быть как та мать, которая по ночам все слышит, как ее сын стучит в двери.
   Джейн улыбнулась нежно и игриво, как будто мечтала о других людях, о других местах. Так, будто призывала к себе те воспоминания, которых я никогда не буду делить с ней.
   - Разве мое тело сейчас изуродовано? - спросила она с нажимом, вильнув пышным бедром. - Я была создана по той же матрицы, в соответствии с которой когда-то появилась. Ты говоришь с тем, кто властвует над процессами жизни и смерти. Мое раздавленное и изуродованное тело уже разложилось. Но я могу жить снова, такая же, как и раньше. И твой сын может жить.
   - Не верю тебе, - повторил я, уже начиная верить. Боже, снова обладать ею, касаться ее волос, видеть ее глаза и слышать ее смех. Ручьи слез текли по моим щекам, но я даже не замечал этого.
   Изображение Джейн снова начало растворяться и исчезать. Вскоре она стала почти невидимой - еле заметная тень на стене, бестелесный силуэт.
   - Джон, - прошептала она, расплываясь в воздухе.
   - Подожди! - закричал я. - Джейн, ради Бога, подожди!
   - Джон, - повторила она и исчезла.
   Я стоял на лестничной площадке так долго, что у меня заболела спина. Потом я вернулся вниз, вошел в гостиную и налил себе виски "Шивас Регал" из бутылки, в которой оставалось уже на донышке. Я решил, что ночь проведу здесь. Разожгу огонь в камине. Может, тепло выманит назад духов. Может, придет такое время, что Джейн и я снова будем сидеть перед камином, как раньше, и рассказывать друг другу, что мы будем делать, когда разбогатеем. Это было больше, чем я мог вынести.
   Я сидел у камина до поздней ночи, пока не погас разожженный огонь и в комнате не стало холодно. Я запер двери, завел часы и очень сонный пошел наверх. Я чистил зубы, глядя на свое отражение в зеркале, и раздумывал, не свихнулся ли я на самом деле, не довели ли меня нереальные события последней недели до безумия.
   А ведь Джейн на самом деле была здесь и говорила со мной голосом Микцанцикатли, владыки Митклампы, Страны Мертвых. Ведь она обещала мне вернуть утраченное счастье. Она обещала, что я верну ее себе, ее и еще не рожденного сына, а может, и Констанс Бедфорд. Наверно же, ведь я не мог себе этого вообразить. А если это был только сон, то почему я так упорно сопротивляюсь мысли, что должен помочь Микцанцикатли? Ведь множество людей погибнет, если демон будет выпущен из медного ящика на свободу. Но что мне до этого? Множество людей погибает ежедневно в дорожных происшествиях, и с этим я тоже ничего не могу сделать. Зато за освобождение же демона меня ожидает высокая награда, а ведь я только помогу предназначению.
   Я уже почти засыпал, когда позвонил телефон. Я отяжелело поднял трубку и сказал:
   - Джон Трентон слушает.
   - Ах, так, значит, ты дома? - заговорил взбешенный девичий голос. Ну, конечно же, раз тебя нет у меня. Благодарю за великолепный вечер, Джон. Я как раз выбросила в мусорное ведро твой ужин.
   - Лаура?
   - Конечно, Лаура. Только Лаура могла быть такой идиоткой, чтобы приготовить итальянский ужин и ждать тебя половину ночи!
   - Лаура, прости, ради бога. Сегодня вечером кое-что случилось... и меня это совершенно вывело из равновесия.
   - Как ее зовут?
   - Лаура, перестань. Прости. Все так ужасно перепуталось, что я начисто забыл, что должен прийти к тебе ужинать.
   - Наверно, ты хочешь мне это компенсировать?
   - Знаешь, пожалуй, да.
   - Ну так не старайся. А в следующий раз, когда придешь в кафе, сядь за столик, который обслуживает Кэти.
   Она бросила трубку, и мне был слышен лишь звук зуммера. Я вздохнул и тоже положил трубку.
   Тут же я услышал тоненькое пискливое пение.
   Мы выплыли в море из Грейнитхед
   Далеко к чужим берегам...
   Безумный голос наполнил меня еще большим страхом, потому что я понял истинный смысл этих слов.
   Но нашим уловом был лишь скелет,
   Что сердце сжимает в зубах.
   Это была не старая матросская песня и наверняка не песня о ловле рыб. Это была песня о Микцанцикатли и о том, как Дэвид Дарк и экипаж "Арабеллы" поплыли в Мексику, чтобы привезти демона в Салем. Это была песня смерти и уничтожения.
   24
   На следующий день, во вторник, меня посетил утром в лавке знакомый представитель местной полиции, который хотел задать мне несколько вопросов по делу Констанс Бедфорд. Коронер установил, что причиной смерти было обширное повреждение обеих долей мозга вследствие резкого и неожиданного охлаждения. Детектив в плохо скроенном костюме расспрашивал меня, не держу ли я дома баллоны с жидким азотом или кислородом. Это был глупый вопрос, но наверняка он должен был задать его по формальным причинам.
   - Вы не держите дома льда? Льда в больших количествах?
   - Нет, - уверил я его. - Ни льда, ни жидкого кислорода или азота.
   - Но ваша теща умерла от холода.
   - От холода или от чего-то подобного, - поправил я его.
   - А из-за чего? - заинтересовался он. - Врач сказал, что на нее воздействовали такой низкой температурой, что ее глазные яблоки в буквальном смысле слова полопались. Ну так вот, как до этого дошло?
   - Не имею понятия.
   - Но ведь вы там были.
   - Видимо, это было проявление какой-то климатической аномалии. Я только увидел, как она упала на тропинку.
   - Потом вы побежали вдоль берега. Почему?
   - Хотел позвать на помощь.
   - Ближайшие соседи живут ста метрами дальше, но в противоположном направлении. К тому же у вас есть телефон.
   - Я просто запаниковал, - заявил я. - Разве это преступление?
   - Послушайте, - сказал детектив, уставив на меня глаза, зеленые, как зрелые ягоды винограда. - Вы уже второй раз в течение недели упоминаетесь в связи со смертью при невыясненных обстоятельствах. Так что окажите мне услугу и в будущем постарайтесь избегать таких ситуаций. Вы подозреваемый в обоих случаях. Еще раз с чем-то попадетесь, и вас будут вынуждены посадить, и надолго. Вы понимаете меня?
   - Я понимаю вас.
   Допрос вывел меня из равновесия, поэтому через полчаса я запер лавку и поехал в Салем. Я запарковался на улице Либерти и отправился в пассаж навестить Джилли. Когда я вошел, она как раз продавало красное платье, предназначенное, судя по длине, явно для подметания улиц, какой-то увесистой блондинке тяжелого калибра, но улыбнулась при виде меня и явно была обрадована.
   - Я думала о тебе, - заявила она, когда клиентка выплыла из салона.
   - Я тоже о тебе думал, - признался я.
   - Эдвард говорил, что поездка в Тьюсбери была крайне полезной и что старый Эвелит сказал вам, где вы можете найти то, что ищете.
   - Точно. Я как раз собираюсь к Эдварду.
   - В этом нет нужды. Я встречаюсь с Эдвардом на ленче в двенадцать. Может, пойдешь с нами?
   - Мисс Маккормик, с огромным удовольствием.
   Мы встретились с Эдвардом перед Музеем Пибоди и пошли в ресторан "Чарли Чан" на пристани Пикеринга.
   - Мне неожиданно захотелось китайской кухни, - заявил Эдвард. - Все утро я каталогизировал восточные гравюры, и когда я думал о Макао и Уам, у меня все время перед глазами были соевая лапша и жареные креветки.
   Нас посадили за столик в углу, кельнер принес нам горячие полотенца, а потом тарелку "дим сум", китайской закуски.
   - У Форреста и Джима завтра свободный день, - заявил Эдвард. Поэтому я решил, что смоюсь по-английски и присоединюсь к ним. Вначале попробуем поискать эхозондом там, где, если верить старому Эвелиту, находится корабль. Хочешь поехать с нами?
   - Пожалуй, как-нибудь в другой раз, - ответил я. На самом деле мне очень хотелось помочь в поисках "Дэвида Дарка", однако я знал, что завтра я ничем не смогу быть полезен. "Алексис" будет целыми часами плавать концентрическими окружностями, что необходимо при исследовании дна эхозондом, и эта прогулка наверняка не доставит никому никакого удовольствия.
   Эдвард взял палочками завернутый в бумагу кусочек курицы и ловко развернул его.
   - Меня беспокоит только одно, - заявил он. - Почему старый Эвелит так настаивал, чтобы лишь он один имел доступ к этому огромному скелету, когда мы вытянем его из моря?
   - Если этот демон на самом деле настолько могуч и грозен, как говорил Эвелит, то мы сами с ним не справимся, - заметил я. - Старик по крайней мере убежден, что сможет как-то сдержать его.
   - А откуда известно, что в том ящике демон? Мало ли что сказал нам старикан. В этом медном ящике может быть что-то крайне ценное, а мы даже не можем в него заглянуть, только послушно и без споров доставить его ему под самые двери.
   - Что ты предлагаешь? - спросил я. Неожиданно я подумал: возможно, лучше будет не допускать старого Эвелита к Микцанцикатли по той простой причине, что если мы решимся освободить демона, то сделать это будет значительно легче, если ящик будет находиться под нашей опекой. К тому же Эвелит, Энид или слуга, Квамус, наверняка найдут способ опутать демона с помощью заклятий, оккультных ритуалов или предметов специального назначения, так же, как вампиров укрощают с помощью чеснока. А когда они уже свяжут на Микцанцикатли чарами, я наверняка не смогу его освободить. Довольно трудно попасть в дом к Эвелиту, когда на страже стоят Квамус и этот доберман. Но разрушить их чары будет еще более трудной задачей.
   - Почему бы вам не попробовать утку со специями? - заговорил Эдвард. - Здесь она исключительно вкусная. Знаешь, как ее здесь готовят?
   - Да, я знаю, как ее здесь готовят, - ответил я. - Но лучше я возьму цыпленка в соусе из черной фасоли.
   - Поделимся, - предложила Джилли.
   Эдвард откашлялся.
   - Ни к чему сразу отвозить этот медный ящик в Тьюсбери. Всегда можно нанять рефрижератор, чтобы он стоял и ждал на пристани, пока мы будем доставать "Дэвида Дарка", и отвезти ящик в "Холодильные камеры Мэсона". Потом мы сами вскроем его и посмотрим, что там внутри.
   - Так вы на самом деле верите во все, что старый хрен Эвелит наговорил об этом ацтекском скелете? - спросила Джилли. - По мне, так вся эта история явно шита белыми нитками.
   - По-твоему, то, что случилось в "Корчме любимых девушек", тоже шито белыми нитками? - спросил я.
   - Ну, нет, но... сама не знаю. Демон? Кто в наше время верит в демонов?
   - Я просто пользуюсь общеизвестным словом, - объяснил Эдвард. Понятия не имею, как это назвать иначе. Оккультный реликт? Не знаю. А вот "демон" - простое удобное слово.
   - Ну ладно, пусть будет демон, - уступила Джилли. - Но я сомневаюсь, что вам кто-то поверит и захочет помочь, едва только услышит о демоне.
   - Посмотрим, - буркнул Эдвард, а потом обратился ко мне: - Ты договорился о чем-нибудь со своим тестем по вопросу финансов?
   - Еще нет. Я оставил ему время как следует подумать.
   - Нажимай на него дальше, хорошо? Нам хватит денег лишь на работу с эхозондом и ни на что больше. Я уже опустошил свой счет в банке, но это не значит, что там было много. Две тысячи сто долларов.
   - Ты видел еще каких-то духов? - спросила меня Джилли. - Каких-то иных призраков? Эдвард рассказал мне, что случилось в субботу вечером. Это, наверно, было ужасно.
   - Ты все еще в это не веришь, ведь так? - спросил я.
   - Я хотела бы поверить... - ответила она.
   - ...но не можешь, - закончил я за нее.
   - Извини, - сказала она. - Наверно, я слишком практична, чересчур приземлена. Когда я смотрю на этих девиц в фильмах ужасов, которые визжат от страха при виде чудовища или вампира, то знаю, что сама никогда бы себя так не повела. Мне захотелось бы знать, что это за чудовище и чего оно от меня хочет, и не переоделся ли кто-нибудь случайно таким чудовищем. Согласна, то, что было в мотеле, было страшно. Может даже, это явление и было сверхъестественным. Но думаю, что будь это сверхъестественное явление, оно происходило бы исключительно в твоем сознании: ты сам его и вызвал. Последние два дня я как раз думала, а верю ли я в духов, и каждые пять минут меняла мнение, но, пожалуй, пришла все же к выводу, что не верю. Люди видят духов, это правда. Ты тоже видишь духов, и я тебе верю. Но это еще не значит, что духи действительно существуют.
   - Ну, ну, что за образчик рассудительности, - ответил я. - Вот тебе говядина с имбирем, угощайся.
   - Думаешь, я крайне упрощаю вопрос?
   - Разве я сказал, что ты очень упрощаешь вопрос?
   - Ну, не этими словами.
   - Тогда не надо объяснять мне, что я должен думать.
   После ленча я купил большой букет цветов и поехал назад в Грейнитхед. Я собирался вручить цветы Лауре и еще раз извиниться перед ней за то, что забыл о нашей встрече. Я уже заглядывал в "Бисквит", но ее еще не было. Зато весь персонал вытаращил на меня глаза, и я догадался, что Лаура уже все всем раззвонила. Следуя по Восточнобережному шоссе, я решил, что заеду в лавку в Грейнитхед, куплю новую бутылку виски и, может, какое-нибудь вино для Лауры в дополнение к цветам. Был светлый весенний день. Ленч с Джилли и Эдвардом поправил мне настроение. Насвистывая, я запарковал машину и зашагал через стоянку к дверям лавки.
   Чарли не было, но за прилавком стоял его первый помощник Сай, пухлый подросток с огромным количеством прыщей на лице и, наверно, последний на всем Восточном Побережье реликт стрижки ежиком. Я подошел к полке со спиртным и взял бутылку "Шивас Регал" и бутылку красного "Мутон Кадет".
   - Чарли нет? - спросил я Сая, доставая бумажник.
   - Вышел, - ответил Сай. - Вернее, вылетел во двор, неизвестно зачем.
   - Чарли выбежал? Пожалуй, все время, что я живу здесь, я еще никогда не видел Чарли бегущим.
   - На этот раз он на самом деле спешил. Он вылетел через те двери так, будто уронил окурок в штаны, и вопил что-то о Нийле.
   Я почувствовал знакомую неприятную дрожь.
   - О Нийле? Неужели о своем умершем сыне?
   - Ну, может, и нет, - ответил Сай. - Это ведь, наверно, невозможно. Он сказал, что увидел его. "Я вижу его!" - завопил он и выбежал через двери так, будто ему в задницу сунули стручок перца.
   - В какую сторону он побежал? - спросил я его.
   - В какую сторону? - повторил в удивлении Сай. - Я не знаю, в какую сторону. Ну, наверно, в ту сторону, к автостоянке и холму. Я был занят клиентами, понимаете, и совершенно не обратил на это внимания.