Страница:
- Корабль до последнего времени укрывался у южного побережья, в
расщелине так называемых "Скал Ласточкиных Гнезд". Он должен был выгрузить
оружие в соответствующем месте. Часть этой работы уже выполнена, а что
успели сделать дальше, мы еще не знаем. Гейс выяснил, что власти что-то
пронюхали и направили туда миноносец под командованием бывшего мичмана на
"Саардаме" ван Хорка. В Батавии и окрестностях дела идут хорошо. Если Селим
не обидится, - усмехнулся Салул, - я могу добавить, что за последнее время
многие рабочие из "Сарэкат-Райят" присоединились к коммунистам.
- Пусть себе присоединяются куда хотят, лишь бы не сидели сложа руки! -
сверкнул глазами Селим.
- А насчет действий, - продолжал Салул, - дело обстоит так, что уже
становится трудно сдерживать народ. Основное ядро из рабочих организовано.
Выступление намечено на ноябрь, если, конечно, не будут возражать на местах.
- Но нужно добавить, - заметил Гейс, - что в Вельтэвредене при мне
случилось одно неприятное происшествие: какой-то безумец бросил бомбу во
дворец генерал-губернатора. Губернатору вреда от нее никакого, а нам -
большой. Можно ждать усиления репрессий, общего наступления на нас. Я даже
готов допустить, что это умышленно сделано агентами правительства.
- Да, неприятно, - согласился Селим, - но задумываться тут особенно
нечего. В Бантаме, например, поднимается весь народ. Вместе с Батавией
восстание охватит всю западную Яву, а там и дальше пойдет. Главное - начало!
Я согласен на ноябрь. Времени еще хватит.
- Нужно наладить дело в Центральной Яве. Там тоже есть почва. Мы туда и
едем, - сказал Салул.
- Тем лучше!
- А я должен напомнить о своем, - выступил Пуан. - Не забывайте о самом
главном: об оружии. Необходимо сначала сконцентрировать его в определенных
пунктах, а уж потом назначать срок.
- Не забывайте, - горячо ответил Селим, - что мы подготовились и без
этого оружия! Даже если бы его не было, мы все равно выступили бы. А теперь
- тем более!
- Согласен, - кивнул Пуан, - и все же этот вопрос нужно обсудить в
первую очередь.
- Ради этого мы, главным образом, и приехали сюда, - прервал их спор
Салул.
- Ладно, - сказал Пуан, - допустим, что лучшего места, чем это, быть не
может. Оно и как бы далеко, и вместе с тем очень близко: на расстоянии всего
лишь двухдневного перехода. И все же создавать большой склад оружия в этой
долине очень рискованно. Пошлют сюда приличный отряд - и всему делу конец,
не успеем перепрятать. Значит, нужно найти такой пункт, где ищи не ищи - не
найдут. Может быть, дальше в горах подходящее место есть. Но - далеко, а
оружие всегда должно быть под рукой.
- Нельзя ли как-либо договориться с этими бадувисами? - предложил
Салул. - У них наверняка есть тайники.
- Ничего не получится, - сказал Селим, - я их хорошо знаю. Они
фанатики, - я имею в виду их руководителей, особенно таинственного
Гиранг-Ту-Уна. Единственное, чего они хотят - чтобы их не трогали. Да они
первые и выдадут нас, если придут голландские войска! Им ни к чему
освобождение страны, от которой они сами отмежевались, а важна только своя
собственная независимость, которой они фактически и пользуются.
- Правильно, - поддержал Пуан. - Даже больше того: они настолько
чуждаются общения с посторонними, что помимо известного "табу"
придерживаются других, не менее строгих законов. Знаете ли вы, что если
чужой человек попадет в жилище таинственного Гиранг-Ту-Уна, то оно считается
оскверненным? Гиранг обязан оставить его и искать для себя новое пристанище.
- Где он живет теперь? - спросил Салул.
- Черт его знает! У них все покрыто тайной. Жилище Гиранга не знает
даже никто из бадувисов, кроме их сорока "святых" мужей. Эх, вот бы хорошее
место было для склада нашего оружия! - с завистью закончил Пуан.
- В таком случае, друзья, - с комической торжественностью произнес
Гейс, - я нашел способ, как овладеть "святым" местом!
- Ты? Каким образом! Шутишь! - закричали товарищи.
- Нисколько! Вчера один бедняга, кажется, попал туда и исчез. Значит,
согласно их законам, этот Оранг-Утанг, или как там его, должен немедленно
покинуть свою квартиру. Вот мы и займем ее!
И он повторил все, что слышал от Нонга.
- Знаем и мы этого чудака-белого, - сказал Пуан, - но почему ты
думаешь, что он попал именно к Гирангу? И откуда мы можем знать, что думает
делать этот Ту-Ун?
- А вот сейчас узнаем! - сказал Гейс и позвал Нонга.
- Скажи, ты действительно хочешь быть с нами?
- О да, туан! - горячо ответил Нонг.
- Вот что, дорогой товарищ: постарайся навсегда забыть слово "туан" и
запомни, что ты такой же туан, как я и все остальные.
- Слушаю. Я очень хочу быть с вами!
- Ну, так вот тебе боевое задание. Если хорошо исполнишь его, мы примем
тебя в свои ряды. Беги сейчас же в поселок, узнай поподробнее, что там
слышно о твоем туане, и возвращайся.
- Слушаюсь! - ответил Нонг и тут же покинул лагерь.
После совещания товарищи созвали общее собрание инсургентов и
ознакомили их с положением. Продолжительное время сидя в глуши, люди ничего
не знали о том, что творится на свете, подвигается ли их общее дело, каковы
перспективы борьбы. Свежая авторитетная информация и бодрые известия
значительно подняли настроение повстанцев. Особенно обрадовались они, когда
услыхали, что скоро им придется участвовать в интересной операции с оружием,
- с тем самым оружием, о котором ходит столько слухов.
Так, в деловых разговорах, прошел весь день и наступил вечер. Запылали
костры, запахло жареной дичью.
- Придет ли Нонг? - время от времени спрашивали друг у друга товарищи.
- Успеет ли он сегодня вернуться?
Нонг появился часа через два после захода солнца, - усталый, потный, в
изодранной о колючки одежде.
- Молодец, Нонг! - похвалил его Салул. - Экзамен выдержал! Ну, садись и
рассказывай!
- В поселке только и разговоров, что о белом человеке и его
преступлении, - начал юноша. - Говорят, что он не только нарушил табу, но и
осквернил святое жилище Гиранг-Ту-Уна.
- Вот мы и знаем теперь, где оно находится! - сказал Гейс.
- Жрецы оповестили, - продолжал Нонг, - что очиститься от осквернения
можно только кровью преступника.
- Как же так? - воскликнул Гейс. - По закону жрецы обязаны покинуть
опоганенное место!..
- Точно так же считает и наш хозяин Того и все бадувисы. Но жрецы
объясняют, что можно сделать иначе: нужно очистить святыню кровью жертвы.
Для этого через пять дней, в новолуние, в церкви будет проведена
торжественная церемония. Собираются или убить, или зажарить туана. А нам,
его спутникам, даже больному Хаону приказано в ближайшие три дня уйти из
селения. Мне удалось узнать, где находится белый туан: жрецы заперли его в
храме.
- Вот тебе на! - возмутился Гейс. - А как же закон? Почему они сами не
выполняют его? Что ж это будет, если никто не захочет выполнять законы!
- Посмотрите, какой "законник" нашелся! - рассмеялся Селим. - А жрецы
эти оказались неглупыми святошами. Да и кому охота бросать насиженное место.
Возможно, когда-либо их деды и выполняли этот закон, а нынче этот народ
поумнел. Не смотрите, что в дебрях сидит.
- Подождите! - с хитрой улыбкой поднял руку Салул. - А что будет, если
жертва вдруг убежит и не удастся провести очищение кровью? Как же им тогда
быть?
Товарищи с удивлением посмотрели на него, переглянулись и дружно
расхохотались.
- Вот уж тогда хочешь не хочешь, а придется им оставить свое гнездо! -
воскликнул Селим и даже вскочил с места.
- Значит, придется нам позаботиться об этом, - сказал Салул. - Мы с
Гейсом охотно поможем своему приятелю. Тем более что его судьба отныне
некоторым образом связана с судьбою будущей Яванской Республики.
- Эх, взять бы человек пятьдесят, ударить, и никакие хитрости не нужны,
- вздохнул Пуан.
- Нет, нельзя, - возразил Гейс. - Сразу к голландцам побегут и приведут
их сюда. Пусть-ка на этот раз их бог поможет нашей борьбе. Лучше заставим их
выполнить закон.
Так перед инсургентами встала совершенно неожиданная задача: освободить
мингера Пипа, и освободить настолько осторожно, чтобы никто не узнал, кем
это сделано.
Обсудили план операции. Чтобы не рисковать жизнью товарищей, решили на
следующий день к ночи сгруппировать в лесу поближе к храму человек пятьдесят
инсургентов. Вмешаться они должны будут лишь в том случае, если не удастся
проделать все скрытно и тихо.
Несколько человек должны были взобраться на первую, а быть может, и на
вторую террасу храма и через отверстия в стенах проникнуть внутрь.
- Главное не в том, как взобраться туда, - говорил Пуан, - а в том, как
бы не заблудиться в запутанных лабиринтах древнего храма. Войти легко, а вот
выйти...
- Не нарвемся ли мы на сторожей? - спросил Селим.
- Едва ли. Им не от кого охранять храм. А если и встретим, так просто
заткнем им рот, и все. Так или иначе, а этого незадачливого охотника надо
выручать.
Уточнив все технические подробности, товарищи улеглись спать. А на
следующую ночь произошло все, о чем мы уже знаем.
Операция прошла гладко. Сторожей не было, так как жрецы отлично знали,
что храм их неприступен. А убежать из него пленник тем более не мог.
Став друг другу на плечи, инсургенты быстро закрепили вверху веревку и
по ней взобрались на первую террасу. Не найдя здесь нужного отверстия,
влезли на вторую террасу, выломали в окне решетку и проникли в храм.
Но вот тут-то и оказалось, что они выполнили всего лишь самую
незначительную часть работы, потому что найти дорогу, как и предвидел Пуан,
было куда сложнее. Впрочем, как мы видели, и эту задачу они решили успешно.
Очутившись на свободе, Пип не знал, какими словами высказать свою
благодарность ван Дэкеру. Но тот только отмахивался:
- Стоит ли говорить об этом? Вы ведь тоже на моем месте поступили бы
так...
- Но каким образом вы оказались здесь? Как узнали обо мне? Откуда взяли
помощников? - сыпались бесконечные вопросы. И напоследок: - Может быть,
вместе поедем назад?
- Нет, я должен еще остаться, - отказался Дэкер-Гейс. - Мне поручено
обследовать здесь землю для плантаций. Эти люди и есть моя экспедиция, -
показал он на четырех (кроме Нонга) товарищей.
Об остальных он, естественно, умолчал.
Времени на рассуждения не было. Оставалась не менее трудная задача:
выехать отсюда. Салул отвел Нонга в сторону и сказал:
- Тебе, друг, придется довести дело до конца, проводить его назад. За
ночь вы успеете далеко уйти, и если даже бадувисы погонятся за вами - во что
я, впрочем, не верю, - то с вашим оружием вы легко справитесь с ними.
- Я бы хотел остаться... - начал Нонг.
- Знаю. Ты и вернешься через несколько дней. А кроме того, я хочу дать
тебе еще одно поручение: найди слугу ассистент-резидента Рагу и вручи ему
эту вещь. Помни: это большой секрет! В случае чего, уничтожь ее.
И он передал Нонгу какую-то палочку с зарубками.
Немного времени спустя экспедиция Пипа тихонько выехала из селения.
Благодаря тому, что дом Того был в нем последним, никто не заметил отъезда.
Все трофеи Пипа и даже палатку пришлось оставить хозяину, потому что мул
нужен был для Хаона, который еще не мог ходить. После всего пережитого Пип
не жалел о своем имуществе. На память ему и без того осталось достаточно
впечатлений...
На рассвете они прошли первое болото, около полудня были на месте
первой своей стоянки, и тут с радостью встретили отряд голландских солдат.
Пип готов был броситься к ним с распростертыми объятиями, но солдаты
вскинули винтовки, а офицер грозно приказал:
- Бросайте оружие! Вы арестованы!
Закон побеждает! - Поиски входа. -
Помощь природы. - Новоселье. -
На дальнейшую работу.
Отправив Пипа, товарищи вернулись в лагерь и стали ожидать, каковы
будут результаты их работы. Чтобы быть в курсе событий, происходящих в
поселке, они оставили там своего товарища, у которого были хорошие друзья
среди бадувисов.
- Откровенно говоря, не влипни этот Пип в историю, я не пошел бы на
такую авантюру, - сказал Салул. - Слишком ничтожен был шанс на успех.
- Да уж, верно, - согласился Гейс, - история и смешная и глупая. Но что
поделаешь? Все равно пришлось бы освободить этого несчастного.
- Зато я очень надеюсь на успех! - сказал Селим. - Я знаю этих
фанатиков: для них закон - все!
"Кому лучше знать их, как не тебе, ты и сам, кажется, законченный
фанатик", - подумал Гейс, но вслух ничего не сказал.
Под вечер пришел разведчик, а вместе с ним Того. Они рассказали
следующее. Об исчезновении пленника жрецы узнали слишком поздно и, кажется,
вначале хотели сохранить это в секрете, чтобы обсудить, как держаться дальше
перед народом. Но потрясающая весть быстро облетела селение, и все зашумели
о том, что Гиранг-Ту-Ун должен покинуть свое жилище.
Нужно иметь в виду, что хотя народ и не видел жилища Гиранг-Ту-Уна,
однако знал, что оно находится где-то на горе или в самой горе. Такой секрет
невозможно сохранять в течение многих десятков лет; тем более что святые
мужи постоянно соприкасались с народом. Дело было не в том, чтобы никто не
знал о существовании Гиранг-Ту-Уна, а лишь в том, чтобы окружить его ореолом
таинственности и божественного могущества.
И уж если народ начал говорить, что Гиранг-Ту-Уну придется оставить
свое убежище, то и жрецы не могли замолчать этого. Чтобы хоть как-нибудь
спасти положение, они ухватились за мысль принести в жертву вместо
сбежавшего осквернителя святыни его невольного помощника Того. Но тот,
услышав об этом, тоже сбежал из поселка.
И вот опять собралось совещание у Гиранг-Ту-Уна, но какое это было
совещание! Старейший и мудрейший муж произнес речь, полную горечи и
безнадежной скорби:
- Братья! - взывал он. - Мы ошиблись! И не только ошиблись, но и
разгневали великого духа. Мы не имели права по-своему трактовать закон,
которым руководствовались наши предки. Они были мудрее нас и знали, что
делали. Великий Самнамбунгу недаром поступал так, а не иначе, он не объяснял
закон по-своему. И вот Багара-Тунгаль показал нам, что он не признает нашего
самовольного толкования и требует, чтобы мы выполняли закон без отступлений.
Разве иначе он мог бы допустить, чтобы чужестранец убежал из храма? Мало ли
узников побывало в храме за сотни лет, но мы ни разу не слышали, чтобы они
убегали. А вот теперь это случилось, и случилось потому, что мы отступили от
закона. Великий дух воздал нам за наши грехи. Братья! Нам не о чем более
рассуждать! Мы должны покаяться и выполнить закон. Не забывайте, что мы
считаемся единственными хранителями великой религии наших предков! - грозно
закончил старик.
И опять, как и в прошлый раз, наступила тишина. Опять никто не хотел
говорить. Каждый из сорока мужей думал о том, что Багара-Тунгаль может и его
наказать за нарушение древнего закона...
...На другой день Гиранг-Ту-Ун переселился в общее помещение "сорока".
Хоть и хорошие покои отвели ему, хоть и оборудовали их по-царски, а все же
это было совсем не то, что раньше. И больше всех сожалела о прошлом,
проливая горючие слезы, жена Гиранг-Ту-Уна, единственная женщина, имевшая
право жить среди святых мужей.
В лагере инсургентов обо всем этом узнали через своих разведчиков в тот
же день и были очень довольны.
- Теперь и я считаю древние законы мудрыми и полезными. - смеялся Пуан.
- Для кого-нибудь они всегда бывают полезными, - добавил Гейс.
- Главным образом для тех, кто умеет использовать их, - закончил Салул.
- Все это хорошо, - сказал Селим, - но как занять освободившееся
помещение? Если мы появимся на вершине горы и начнем работать на глазах у
всех, секрету нашему грош цена.
- Подожди, мы еще и не видели "святое" место. Надо сначала осмотреть
его.
Четверо товарищей направились к горе, осторожно всползли на вершину и
увидели то же, что видел Пип.
- Да тут ничего нет! - удивился Гейс. - Озерцо, и только. Не в воде же
он жил?
- Тем лучше, - сказал Салул, - значит, мы не зря старались. Место
действительно такое, что никто не заинтересуется им. Нам остается найти
вход, которым пользовался прежний хозяин. Пожалуй, он должен быть с той
стороны.
Обошли вокруг и вскоре нашли участок со старательно выровненной землей.
Через несколько недель он зарастет травой, и никому не придет в голову, что
тут было начало подземного хода.
Товарищи стали совещаться. Вход, конечно, необходим, но стоит ли
прорывать его на прежнем месте? Придут когда-нибудь прежние хозяева и сразу
догадаются, что тут поселились новые жильцы. Не лучше ли проделать другой
ход, с противоположной стороны горы?
Начали искать. Нашли долину, подступающую к горе. Постепенно долина
переходила в узкую, заросшую теснину, по дну которой бежал ручеек. Теснина
суживалась все больше и больше и глубоко врезалась в подножие горы.
- Замечательно! - сказал Гейс. - Она, кажется, врезалась так глубоко,
что нам остается прокопать, быть может, всего лишь несколько метров. Я
уверен, что этот ручеек вытекает из внутреннего озера, он сам пробил себе
выход, и это облегчит нашу работу.
Там, где пробивался ручей, лежала груда камней. Мелкие частицы земли
вода успела унести.
Все, таким образом, складывалось весьма удачно. Копать оставалось
немного, да еще и по проторенной дороге! Теснина-трещина оказалась настолько
узкой, заросшей и неприметной, что обнаружить ее было труднее, чем прежний
вход. И, наконец, она находилась с противоположной стороны, с юга, а
следовательно, еще дальше от людского глаза. Возможно, потому и не
использовали ее прежние хозяева, что была она очень далеко.
Через несколько часов двадцать повстанцев уже работали в ущелье. И едва
шевельнули они главную массу камней, как грозно заворчала вода и потоком
хлынула изнутри, унося с собой и камни, и землю, и людей. Кое-кто набил
синяки в этой счастливой катастрофе.
Больше часа бурлила вода; потом начала успокаиваться и наконец снова
побежала маленьким ручейком. Подошли после этого повстанцы к выходу и
увидели, что между двумя обломками скалы образовалась дыра, через которую
легко мог пролезть человек. Дальше, до самой середины горы, протянулся
широкий и свободный проход.
Обрадовались друзья и поспешили внутрь.
- Ого! Здорово же обосновался здесь этот Оранг-Утанг! - воскликнул
Гейс, когда они увидели все помещение.
Но было и неприятное в этой победе: исчезло озерцо, а на его месте, в
глубокой яме, осталась лишь небольшая лужа.
- Это мне не нравится, - нахмурился Селим. - Если раньше никому не
могло прийти в голову, что здесь кто-то живет, то теперь о нашем убежище не
трудно догадаться.
Не успел он закончить свою мысль, как несколько человек предложили
сделать маленькую плотину, чтобы поднять воду.
- Даже еще лучше будет, чем раньше, - сказал Гейс. - Мы сможем
регулировать уровень воды. Начнем переносить сюда груз и спустим воду. А
закончим работу и опять поднимем, и даже выше прежнего. Чем не тайник?
Через несколько дней самый внимательный глаз ничего не заметил бы в
окрестностях бадувисского поселка. Лагерь опустел. Двести пятьдесят человек
под командой Пуана отправились через горы на северный берег, к Скалам
Ласточкиных Гнезд, за оружием. Салул и Гейс пустились в дальнейший путь.
Селим вернулся в Бантам. Остальные, как в крепости, засели во "дворце"
Гиранг-Ту-Уна.
За чужую вину. -
Тюрьма соответственно цвету кожи. - Допрос. -
Таинственный свидетель. - Медвежья услуга. -
Освобождение.
Совершенно секретно
Ассистент-резиденту в Тэнанге мингеру ван Дрону.
"Согласно полученным известиям, в Бантамские джунгли направился
изменник и преступник Гейс, механик с корабля "Саардам", вместе с другим
преступником - Салулом, который является главным виновником захвата этого
корабля. Видимо, они имеют в виду организовать там бандитский центр. Нужно
принять все меры, чтобы не допустить этого и, чего бы это ни стоило,
изловить их. Разумеется, они скрываются под фальшивыми фамилиями, которые
пока установить не удалось. Но во всяком случае Гейса можно узнать по
следующим приметам: лет 26-28, рост выше среднего, волосы светлые, глаза
голубые. Салул обычный туземец того же возраста. Когда они будут схвачены,
направьте их в Батавию".
Такое письмо получил ван Дрон спустя несколько дней после отъезда Пипа.
Естественно, что прежде всего он подумал о своем недавнем госте.
Возраст, светлые волосы, рост - все в нем совпадало с указанными
приметами преступника. Вспомнил ван Дрон, что и поведение гостя показалось
ему каким-то странным: человек специально приехал из Голландии в Бантамские
джунгли, чтобы только поохотиться! Даже тогда уважаемому ван Дрону бросилась
в глаза эта нелепость! Но кто бы мог подумать, что за нею скрывается такое
серьезное дело?
В тот же день состоялось совещание между ассистент-резидентом,
начальником гарнизона и начальником полиции. Ван Дрон рассказал, в чем дело,
высказал свои предположения и напоследок спросил:
- Можем ли мы думать наверняка, что это он и есть?
- Конечно, можем! - уверенно ответил начальник полиции. - Я и тогда с
первого взгляда заметил, что в нем есть что-то бандитское. Но не решился
высказаться, так как он был вашим гостем.
Начальник гарнизона, правда, этого не заметил, но все же согласился:
- Мне кажется, - сказал он, - что долго ломать голову нет нужды. Тем
более что и приметы совпадают. Нужно немедленно послать за ним отряд солдат!
Этот отряд и встретил Пип. Напрасно он доказывал, что произошла ошибка,
напрасно предъявлял свои документы.
- Это не мое дело, - ответил офицер. - Там разберутся. Я делаю то, что
мне приказано.
И отряд, довольный тем, что не нужно идти дальше, вернулся назад. Так
Пип, сам того не подозревая, отблагодарил своих освободителей, вернув
направленных против них солдат. Если бы не он, отряд дошел бы до бадувисов,
а там мог встретиться с инсургентами и причинить им немало хлопот, особенно
со складом для оружия. Впрочем, не сам отряд был опасен, а то внимание,
какое власти могли обратить на пристанище повстанцев.
- Добрый день, Гейс! - иронически встретил ван Дрон Пипа, когда его
привели в Тэнанг. - А это, значит, и есть Салул? - показал он на Нонга.
Оба вытаращили глаза, ничего не понимая.
- Вы удивляетесь, что нам все известно? - продолжал чиновник. - Думали,
что удалось нас обмануть? Напрасно: изменников и преступников власти всегда
найдут, где бы они ни прятались!
- Мингер ван Дрон! Вы ошибаетесь! Я ничего не знаю, не имею никакого
касатель... - начал Пип, но ван Дрон отвернулся и приказал офицеру:
- Посадить в тюрьму!
- Всех? - спросил тот.
Ваг Дрон подумал немного и ответил:
- Пока - всех. Может, и эти люди, - он показал на Хаона и носильщиков,
- в сговоре с ним. А этих двух, - кивок на Пипа и Нонга, - держать под
строгим присмотром: их придется отправить в Батавию.
По голландским законам даже к преступникам - голландцам и туземцам -
относятся по-разному. В тюрьме голландцев помещают в лучшее помещение, дают
лучшую пищу и вообще создают им лучшие условия, чем яванцам. Поэтому Пип и
Нонг были посажены в разные камеры, а Хаон с товарищами отдельно от них.
Ввиду того, что преступность Гейса и Салула носила общегосударственный
характер и подлежала рассмотрению высших инстанций, их должны были направить
в Батавию.
Но, как говорится, пока суд да дело, прошло две недели, и только после
этого их перевезли в Батавию, где, наконец, начались допросы.
Первым вызвали Пипа. За столом сидел следователь в военной форме. Рядом
стояли еще два человека, наполовину открытые двери вели в соседнюю комнату.
- Станьте немного дальше, - почему-то сказал следователь, когда Пип
подошел к столу. - Ваша фамилия?
- Пип, Ганс Пип.
- А настоящая фамилия? - с ударением спросил следователь и посмотрел на
беднягу таким взглядом, что тот поежился.
- Опять меня принимают за кого-то другого! - запальчиво ответил Пип. -
Неужели я должен страдать из-за того, что кто-то ошибся?
Дверь из соседней комнаты открылась шире, вошел хорошо одетый молодой
туземец с острыми чертами лица и неприятными бегающими глазами.
- Туан полковник! - обратился он к следователю. - Это не он. Я его
совершенно не знаю!
- Приведите другого! - приказал полковник.
Вошел Нонг. Туземец растерянно посмотрел на него и виновато развел
руками:
- Этот ничего общего не имеет с тем. По сравнению с ним он просто
мальчик!
Присутствующие переглянулись, пожали плечами, немного посовещались
между собой. Следователь изобразил на лице приятную улыбку.
- Извините, мингер Пип! Мы ошиблись... Как голландец вы поймете, что мы
пошли на это ради нашей общей пользы... Извините, пожалуйста!
Он встал, подошел к Пипу и пожал ему руку.
- Да, да, вы свободны. Можешь и ты идти, - обратился он к Нонгу.
- Разрешите, господин полковник, один вопрос! - вмешался
свидетель-туземец. - Не встречали ли они там кого-нибудь?
Нонг сразу понял, куда клонится дело, и с глупым видом затараторил:
- Мы были у бадувисов. Такой странный народ: сидят в джунглях, ни с кем
не имеют сношений...
- Подожди, подожди! - остановил его полковник. - Мы спрашиваем, не
видели ли вы там какого-либо голландца? - обратился он непосредственно к
Пипу.
У Нонга сжалось сердце: сейчас Пип бессознательно выдаст своего
благодетеля!
- Встретил одного человека, дай бог ему здоровья! - действительно
сказал Пип. - Если б не он, то и меня уже не было бы на свете.
Все присутствующие насторожились, как овчарки.
расщелине так называемых "Скал Ласточкиных Гнезд". Он должен был выгрузить
оружие в соответствующем месте. Часть этой работы уже выполнена, а что
успели сделать дальше, мы еще не знаем. Гейс выяснил, что власти что-то
пронюхали и направили туда миноносец под командованием бывшего мичмана на
"Саардаме" ван Хорка. В Батавии и окрестностях дела идут хорошо. Если Селим
не обидится, - усмехнулся Салул, - я могу добавить, что за последнее время
многие рабочие из "Сарэкат-Райят" присоединились к коммунистам.
- Пусть себе присоединяются куда хотят, лишь бы не сидели сложа руки! -
сверкнул глазами Селим.
- А насчет действий, - продолжал Салул, - дело обстоит так, что уже
становится трудно сдерживать народ. Основное ядро из рабочих организовано.
Выступление намечено на ноябрь, если, конечно, не будут возражать на местах.
- Но нужно добавить, - заметил Гейс, - что в Вельтэвредене при мне
случилось одно неприятное происшествие: какой-то безумец бросил бомбу во
дворец генерал-губернатора. Губернатору вреда от нее никакого, а нам -
большой. Можно ждать усиления репрессий, общего наступления на нас. Я даже
готов допустить, что это умышленно сделано агентами правительства.
- Да, неприятно, - согласился Селим, - но задумываться тут особенно
нечего. В Бантаме, например, поднимается весь народ. Вместе с Батавией
восстание охватит всю западную Яву, а там и дальше пойдет. Главное - начало!
Я согласен на ноябрь. Времени еще хватит.
- Нужно наладить дело в Центральной Яве. Там тоже есть почва. Мы туда и
едем, - сказал Салул.
- Тем лучше!
- А я должен напомнить о своем, - выступил Пуан. - Не забывайте о самом
главном: об оружии. Необходимо сначала сконцентрировать его в определенных
пунктах, а уж потом назначать срок.
- Не забывайте, - горячо ответил Селим, - что мы подготовились и без
этого оружия! Даже если бы его не было, мы все равно выступили бы. А теперь
- тем более!
- Согласен, - кивнул Пуан, - и все же этот вопрос нужно обсудить в
первую очередь.
- Ради этого мы, главным образом, и приехали сюда, - прервал их спор
Салул.
- Ладно, - сказал Пуан, - допустим, что лучшего места, чем это, быть не
может. Оно и как бы далеко, и вместе с тем очень близко: на расстоянии всего
лишь двухдневного перехода. И все же создавать большой склад оружия в этой
долине очень рискованно. Пошлют сюда приличный отряд - и всему делу конец,
не успеем перепрятать. Значит, нужно найти такой пункт, где ищи не ищи - не
найдут. Может быть, дальше в горах подходящее место есть. Но - далеко, а
оружие всегда должно быть под рукой.
- Нельзя ли как-либо договориться с этими бадувисами? - предложил
Салул. - У них наверняка есть тайники.
- Ничего не получится, - сказал Селим, - я их хорошо знаю. Они
фанатики, - я имею в виду их руководителей, особенно таинственного
Гиранг-Ту-Уна. Единственное, чего они хотят - чтобы их не трогали. Да они
первые и выдадут нас, если придут голландские войска! Им ни к чему
освобождение страны, от которой они сами отмежевались, а важна только своя
собственная независимость, которой они фактически и пользуются.
- Правильно, - поддержал Пуан. - Даже больше того: они настолько
чуждаются общения с посторонними, что помимо известного "табу"
придерживаются других, не менее строгих законов. Знаете ли вы, что если
чужой человек попадет в жилище таинственного Гиранг-Ту-Уна, то оно считается
оскверненным? Гиранг обязан оставить его и искать для себя новое пристанище.
- Где он живет теперь? - спросил Салул.
- Черт его знает! У них все покрыто тайной. Жилище Гиранга не знает
даже никто из бадувисов, кроме их сорока "святых" мужей. Эх, вот бы хорошее
место было для склада нашего оружия! - с завистью закончил Пуан.
- В таком случае, друзья, - с комической торжественностью произнес
Гейс, - я нашел способ, как овладеть "святым" местом!
- Ты? Каким образом! Шутишь! - закричали товарищи.
- Нисколько! Вчера один бедняга, кажется, попал туда и исчез. Значит,
согласно их законам, этот Оранг-Утанг, или как там его, должен немедленно
покинуть свою квартиру. Вот мы и займем ее!
И он повторил все, что слышал от Нонга.
- Знаем и мы этого чудака-белого, - сказал Пуан, - но почему ты
думаешь, что он попал именно к Гирангу? И откуда мы можем знать, что думает
делать этот Ту-Ун?
- А вот сейчас узнаем! - сказал Гейс и позвал Нонга.
- Скажи, ты действительно хочешь быть с нами?
- О да, туан! - горячо ответил Нонг.
- Вот что, дорогой товарищ: постарайся навсегда забыть слово "туан" и
запомни, что ты такой же туан, как я и все остальные.
- Слушаю. Я очень хочу быть с вами!
- Ну, так вот тебе боевое задание. Если хорошо исполнишь его, мы примем
тебя в свои ряды. Беги сейчас же в поселок, узнай поподробнее, что там
слышно о твоем туане, и возвращайся.
- Слушаюсь! - ответил Нонг и тут же покинул лагерь.
После совещания товарищи созвали общее собрание инсургентов и
ознакомили их с положением. Продолжительное время сидя в глуши, люди ничего
не знали о том, что творится на свете, подвигается ли их общее дело, каковы
перспективы борьбы. Свежая авторитетная информация и бодрые известия
значительно подняли настроение повстанцев. Особенно обрадовались они, когда
услыхали, что скоро им придется участвовать в интересной операции с оружием,
- с тем самым оружием, о котором ходит столько слухов.
Так, в деловых разговорах, прошел весь день и наступил вечер. Запылали
костры, запахло жареной дичью.
- Придет ли Нонг? - время от времени спрашивали друг у друга товарищи.
- Успеет ли он сегодня вернуться?
Нонг появился часа через два после захода солнца, - усталый, потный, в
изодранной о колючки одежде.
- Молодец, Нонг! - похвалил его Салул. - Экзамен выдержал! Ну, садись и
рассказывай!
- В поселке только и разговоров, что о белом человеке и его
преступлении, - начал юноша. - Говорят, что он не только нарушил табу, но и
осквернил святое жилище Гиранг-Ту-Уна.
- Вот мы и знаем теперь, где оно находится! - сказал Гейс.
- Жрецы оповестили, - продолжал Нонг, - что очиститься от осквернения
можно только кровью преступника.
- Как же так? - воскликнул Гейс. - По закону жрецы обязаны покинуть
опоганенное место!..
- Точно так же считает и наш хозяин Того и все бадувисы. Но жрецы
объясняют, что можно сделать иначе: нужно очистить святыню кровью жертвы.
Для этого через пять дней, в новолуние, в церкви будет проведена
торжественная церемония. Собираются или убить, или зажарить туана. А нам,
его спутникам, даже больному Хаону приказано в ближайшие три дня уйти из
селения. Мне удалось узнать, где находится белый туан: жрецы заперли его в
храме.
- Вот тебе на! - возмутился Гейс. - А как же закон? Почему они сами не
выполняют его? Что ж это будет, если никто не захочет выполнять законы!
- Посмотрите, какой "законник" нашелся! - рассмеялся Селим. - А жрецы
эти оказались неглупыми святошами. Да и кому охота бросать насиженное место.
Возможно, когда-либо их деды и выполняли этот закон, а нынче этот народ
поумнел. Не смотрите, что в дебрях сидит.
- Подождите! - с хитрой улыбкой поднял руку Салул. - А что будет, если
жертва вдруг убежит и не удастся провести очищение кровью? Как же им тогда
быть?
Товарищи с удивлением посмотрели на него, переглянулись и дружно
расхохотались.
- Вот уж тогда хочешь не хочешь, а придется им оставить свое гнездо! -
воскликнул Селим и даже вскочил с места.
- Значит, придется нам позаботиться об этом, - сказал Салул. - Мы с
Гейсом охотно поможем своему приятелю. Тем более что его судьба отныне
некоторым образом связана с судьбою будущей Яванской Республики.
- Эх, взять бы человек пятьдесят, ударить, и никакие хитрости не нужны,
- вздохнул Пуан.
- Нет, нельзя, - возразил Гейс. - Сразу к голландцам побегут и приведут
их сюда. Пусть-ка на этот раз их бог поможет нашей борьбе. Лучше заставим их
выполнить закон.
Так перед инсургентами встала совершенно неожиданная задача: освободить
мингера Пипа, и освободить настолько осторожно, чтобы никто не узнал, кем
это сделано.
Обсудили план операции. Чтобы не рисковать жизнью товарищей, решили на
следующий день к ночи сгруппировать в лесу поближе к храму человек пятьдесят
инсургентов. Вмешаться они должны будут лишь в том случае, если не удастся
проделать все скрытно и тихо.
Несколько человек должны были взобраться на первую, а быть может, и на
вторую террасу храма и через отверстия в стенах проникнуть внутрь.
- Главное не в том, как взобраться туда, - говорил Пуан, - а в том, как
бы не заблудиться в запутанных лабиринтах древнего храма. Войти легко, а вот
выйти...
- Не нарвемся ли мы на сторожей? - спросил Селим.
- Едва ли. Им не от кого охранять храм. А если и встретим, так просто
заткнем им рот, и все. Так или иначе, а этого незадачливого охотника надо
выручать.
Уточнив все технические подробности, товарищи улеглись спать. А на
следующую ночь произошло все, о чем мы уже знаем.
Операция прошла гладко. Сторожей не было, так как жрецы отлично знали,
что храм их неприступен. А убежать из него пленник тем более не мог.
Став друг другу на плечи, инсургенты быстро закрепили вверху веревку и
по ней взобрались на первую террасу. Не найдя здесь нужного отверстия,
влезли на вторую террасу, выломали в окне решетку и проникли в храм.
Но вот тут-то и оказалось, что они выполнили всего лишь самую
незначительную часть работы, потому что найти дорогу, как и предвидел Пуан,
было куда сложнее. Впрочем, как мы видели, и эту задачу они решили успешно.
Очутившись на свободе, Пип не знал, какими словами высказать свою
благодарность ван Дэкеру. Но тот только отмахивался:
- Стоит ли говорить об этом? Вы ведь тоже на моем месте поступили бы
так...
- Но каким образом вы оказались здесь? Как узнали обо мне? Откуда взяли
помощников? - сыпались бесконечные вопросы. И напоследок: - Может быть,
вместе поедем назад?
- Нет, я должен еще остаться, - отказался Дэкер-Гейс. - Мне поручено
обследовать здесь землю для плантаций. Эти люди и есть моя экспедиция, -
показал он на четырех (кроме Нонга) товарищей.
Об остальных он, естественно, умолчал.
Времени на рассуждения не было. Оставалась не менее трудная задача:
выехать отсюда. Салул отвел Нонга в сторону и сказал:
- Тебе, друг, придется довести дело до конца, проводить его назад. За
ночь вы успеете далеко уйти, и если даже бадувисы погонятся за вами - во что
я, впрочем, не верю, - то с вашим оружием вы легко справитесь с ними.
- Я бы хотел остаться... - начал Нонг.
- Знаю. Ты и вернешься через несколько дней. А кроме того, я хочу дать
тебе еще одно поручение: найди слугу ассистент-резидента Рагу и вручи ему
эту вещь. Помни: это большой секрет! В случае чего, уничтожь ее.
И он передал Нонгу какую-то палочку с зарубками.
Немного времени спустя экспедиция Пипа тихонько выехала из селения.
Благодаря тому, что дом Того был в нем последним, никто не заметил отъезда.
Все трофеи Пипа и даже палатку пришлось оставить хозяину, потому что мул
нужен был для Хаона, который еще не мог ходить. После всего пережитого Пип
не жалел о своем имуществе. На память ему и без того осталось достаточно
впечатлений...
На рассвете они прошли первое болото, около полудня были на месте
первой своей стоянки, и тут с радостью встретили отряд голландских солдат.
Пип готов был броситься к ним с распростертыми объятиями, но солдаты
вскинули винтовки, а офицер грозно приказал:
- Бросайте оружие! Вы арестованы!
Закон побеждает! - Поиски входа. -
Помощь природы. - Новоселье. -
На дальнейшую работу.
Отправив Пипа, товарищи вернулись в лагерь и стали ожидать, каковы
будут результаты их работы. Чтобы быть в курсе событий, происходящих в
поселке, они оставили там своего товарища, у которого были хорошие друзья
среди бадувисов.
- Откровенно говоря, не влипни этот Пип в историю, я не пошел бы на
такую авантюру, - сказал Салул. - Слишком ничтожен был шанс на успех.
- Да уж, верно, - согласился Гейс, - история и смешная и глупая. Но что
поделаешь? Все равно пришлось бы освободить этого несчастного.
- Зато я очень надеюсь на успех! - сказал Селим. - Я знаю этих
фанатиков: для них закон - все!
"Кому лучше знать их, как не тебе, ты и сам, кажется, законченный
фанатик", - подумал Гейс, но вслух ничего не сказал.
Под вечер пришел разведчик, а вместе с ним Того. Они рассказали
следующее. Об исчезновении пленника жрецы узнали слишком поздно и, кажется,
вначале хотели сохранить это в секрете, чтобы обсудить, как держаться дальше
перед народом. Но потрясающая весть быстро облетела селение, и все зашумели
о том, что Гиранг-Ту-Ун должен покинуть свое жилище.
Нужно иметь в виду, что хотя народ и не видел жилища Гиранг-Ту-Уна,
однако знал, что оно находится где-то на горе или в самой горе. Такой секрет
невозможно сохранять в течение многих десятков лет; тем более что святые
мужи постоянно соприкасались с народом. Дело было не в том, чтобы никто не
знал о существовании Гиранг-Ту-Уна, а лишь в том, чтобы окружить его ореолом
таинственности и божественного могущества.
И уж если народ начал говорить, что Гиранг-Ту-Уну придется оставить
свое убежище, то и жрецы не могли замолчать этого. Чтобы хоть как-нибудь
спасти положение, они ухватились за мысль принести в жертву вместо
сбежавшего осквернителя святыни его невольного помощника Того. Но тот,
услышав об этом, тоже сбежал из поселка.
И вот опять собралось совещание у Гиранг-Ту-Уна, но какое это было
совещание! Старейший и мудрейший муж произнес речь, полную горечи и
безнадежной скорби:
- Братья! - взывал он. - Мы ошиблись! И не только ошиблись, но и
разгневали великого духа. Мы не имели права по-своему трактовать закон,
которым руководствовались наши предки. Они были мудрее нас и знали, что
делали. Великий Самнамбунгу недаром поступал так, а не иначе, он не объяснял
закон по-своему. И вот Багара-Тунгаль показал нам, что он не признает нашего
самовольного толкования и требует, чтобы мы выполняли закон без отступлений.
Разве иначе он мог бы допустить, чтобы чужестранец убежал из храма? Мало ли
узников побывало в храме за сотни лет, но мы ни разу не слышали, чтобы они
убегали. А вот теперь это случилось, и случилось потому, что мы отступили от
закона. Великий дух воздал нам за наши грехи. Братья! Нам не о чем более
рассуждать! Мы должны покаяться и выполнить закон. Не забывайте, что мы
считаемся единственными хранителями великой религии наших предков! - грозно
закончил старик.
И опять, как и в прошлый раз, наступила тишина. Опять никто не хотел
говорить. Каждый из сорока мужей думал о том, что Багара-Тунгаль может и его
наказать за нарушение древнего закона...
...На другой день Гиранг-Ту-Ун переселился в общее помещение "сорока".
Хоть и хорошие покои отвели ему, хоть и оборудовали их по-царски, а все же
это было совсем не то, что раньше. И больше всех сожалела о прошлом,
проливая горючие слезы, жена Гиранг-Ту-Уна, единственная женщина, имевшая
право жить среди святых мужей.
В лагере инсургентов обо всем этом узнали через своих разведчиков в тот
же день и были очень довольны.
- Теперь и я считаю древние законы мудрыми и полезными. - смеялся Пуан.
- Для кого-нибудь они всегда бывают полезными, - добавил Гейс.
- Главным образом для тех, кто умеет использовать их, - закончил Салул.
- Все это хорошо, - сказал Селим, - но как занять освободившееся
помещение? Если мы появимся на вершине горы и начнем работать на глазах у
всех, секрету нашему грош цена.
- Подожди, мы еще и не видели "святое" место. Надо сначала осмотреть
его.
Четверо товарищей направились к горе, осторожно всползли на вершину и
увидели то же, что видел Пип.
- Да тут ничего нет! - удивился Гейс. - Озерцо, и только. Не в воде же
он жил?
- Тем лучше, - сказал Салул, - значит, мы не зря старались. Место
действительно такое, что никто не заинтересуется им. Нам остается найти
вход, которым пользовался прежний хозяин. Пожалуй, он должен быть с той
стороны.
Обошли вокруг и вскоре нашли участок со старательно выровненной землей.
Через несколько недель он зарастет травой, и никому не придет в голову, что
тут было начало подземного хода.
Товарищи стали совещаться. Вход, конечно, необходим, но стоит ли
прорывать его на прежнем месте? Придут когда-нибудь прежние хозяева и сразу
догадаются, что тут поселились новые жильцы. Не лучше ли проделать другой
ход, с противоположной стороны горы?
Начали искать. Нашли долину, подступающую к горе. Постепенно долина
переходила в узкую, заросшую теснину, по дну которой бежал ручеек. Теснина
суживалась все больше и больше и глубоко врезалась в подножие горы.
- Замечательно! - сказал Гейс. - Она, кажется, врезалась так глубоко,
что нам остается прокопать, быть может, всего лишь несколько метров. Я
уверен, что этот ручеек вытекает из внутреннего озера, он сам пробил себе
выход, и это облегчит нашу работу.
Там, где пробивался ручей, лежала груда камней. Мелкие частицы земли
вода успела унести.
Все, таким образом, складывалось весьма удачно. Копать оставалось
немного, да еще и по проторенной дороге! Теснина-трещина оказалась настолько
узкой, заросшей и неприметной, что обнаружить ее было труднее, чем прежний
вход. И, наконец, она находилась с противоположной стороны, с юга, а
следовательно, еще дальше от людского глаза. Возможно, потому и не
использовали ее прежние хозяева, что была она очень далеко.
Через несколько часов двадцать повстанцев уже работали в ущелье. И едва
шевельнули они главную массу камней, как грозно заворчала вода и потоком
хлынула изнутри, унося с собой и камни, и землю, и людей. Кое-кто набил
синяки в этой счастливой катастрофе.
Больше часа бурлила вода; потом начала успокаиваться и наконец снова
побежала маленьким ручейком. Подошли после этого повстанцы к выходу и
увидели, что между двумя обломками скалы образовалась дыра, через которую
легко мог пролезть человек. Дальше, до самой середины горы, протянулся
широкий и свободный проход.
Обрадовались друзья и поспешили внутрь.
- Ого! Здорово же обосновался здесь этот Оранг-Утанг! - воскликнул
Гейс, когда они увидели все помещение.
Но было и неприятное в этой победе: исчезло озерцо, а на его месте, в
глубокой яме, осталась лишь небольшая лужа.
- Это мне не нравится, - нахмурился Селим. - Если раньше никому не
могло прийти в голову, что здесь кто-то живет, то теперь о нашем убежище не
трудно догадаться.
Не успел он закончить свою мысль, как несколько человек предложили
сделать маленькую плотину, чтобы поднять воду.
- Даже еще лучше будет, чем раньше, - сказал Гейс. - Мы сможем
регулировать уровень воды. Начнем переносить сюда груз и спустим воду. А
закончим работу и опять поднимем, и даже выше прежнего. Чем не тайник?
Через несколько дней самый внимательный глаз ничего не заметил бы в
окрестностях бадувисского поселка. Лагерь опустел. Двести пятьдесят человек
под командой Пуана отправились через горы на северный берег, к Скалам
Ласточкиных Гнезд, за оружием. Салул и Гейс пустились в дальнейший путь.
Селим вернулся в Бантам. Остальные, как в крепости, засели во "дворце"
Гиранг-Ту-Уна.
За чужую вину. -
Тюрьма соответственно цвету кожи. - Допрос. -
Таинственный свидетель. - Медвежья услуга. -
Освобождение.
Совершенно секретно
Ассистент-резиденту в Тэнанге мингеру ван Дрону.
"Согласно полученным известиям, в Бантамские джунгли направился
изменник и преступник Гейс, механик с корабля "Саардам", вместе с другим
преступником - Салулом, который является главным виновником захвата этого
корабля. Видимо, они имеют в виду организовать там бандитский центр. Нужно
принять все меры, чтобы не допустить этого и, чего бы это ни стоило,
изловить их. Разумеется, они скрываются под фальшивыми фамилиями, которые
пока установить не удалось. Но во всяком случае Гейса можно узнать по
следующим приметам: лет 26-28, рост выше среднего, волосы светлые, глаза
голубые. Салул обычный туземец того же возраста. Когда они будут схвачены,
направьте их в Батавию".
Такое письмо получил ван Дрон спустя несколько дней после отъезда Пипа.
Естественно, что прежде всего он подумал о своем недавнем госте.
Возраст, светлые волосы, рост - все в нем совпадало с указанными
приметами преступника. Вспомнил ван Дрон, что и поведение гостя показалось
ему каким-то странным: человек специально приехал из Голландии в Бантамские
джунгли, чтобы только поохотиться! Даже тогда уважаемому ван Дрону бросилась
в глаза эта нелепость! Но кто бы мог подумать, что за нею скрывается такое
серьезное дело?
В тот же день состоялось совещание между ассистент-резидентом,
начальником гарнизона и начальником полиции. Ван Дрон рассказал, в чем дело,
высказал свои предположения и напоследок спросил:
- Можем ли мы думать наверняка, что это он и есть?
- Конечно, можем! - уверенно ответил начальник полиции. - Я и тогда с
первого взгляда заметил, что в нем есть что-то бандитское. Но не решился
высказаться, так как он был вашим гостем.
Начальник гарнизона, правда, этого не заметил, но все же согласился:
- Мне кажется, - сказал он, - что долго ломать голову нет нужды. Тем
более что и приметы совпадают. Нужно немедленно послать за ним отряд солдат!
Этот отряд и встретил Пип. Напрасно он доказывал, что произошла ошибка,
напрасно предъявлял свои документы.
- Это не мое дело, - ответил офицер. - Там разберутся. Я делаю то, что
мне приказано.
И отряд, довольный тем, что не нужно идти дальше, вернулся назад. Так
Пип, сам того не подозревая, отблагодарил своих освободителей, вернув
направленных против них солдат. Если бы не он, отряд дошел бы до бадувисов,
а там мог встретиться с инсургентами и причинить им немало хлопот, особенно
со складом для оружия. Впрочем, не сам отряд был опасен, а то внимание,
какое власти могли обратить на пристанище повстанцев.
- Добрый день, Гейс! - иронически встретил ван Дрон Пипа, когда его
привели в Тэнанг. - А это, значит, и есть Салул? - показал он на Нонга.
Оба вытаращили глаза, ничего не понимая.
- Вы удивляетесь, что нам все известно? - продолжал чиновник. - Думали,
что удалось нас обмануть? Напрасно: изменников и преступников власти всегда
найдут, где бы они ни прятались!
- Мингер ван Дрон! Вы ошибаетесь! Я ничего не знаю, не имею никакого
касатель... - начал Пип, но ван Дрон отвернулся и приказал офицеру:
- Посадить в тюрьму!
- Всех? - спросил тот.
Ваг Дрон подумал немного и ответил:
- Пока - всех. Может, и эти люди, - он показал на Хаона и носильщиков,
- в сговоре с ним. А этих двух, - кивок на Пипа и Нонга, - держать под
строгим присмотром: их придется отправить в Батавию.
По голландским законам даже к преступникам - голландцам и туземцам -
относятся по-разному. В тюрьме голландцев помещают в лучшее помещение, дают
лучшую пищу и вообще создают им лучшие условия, чем яванцам. Поэтому Пип и
Нонг были посажены в разные камеры, а Хаон с товарищами отдельно от них.
Ввиду того, что преступность Гейса и Салула носила общегосударственный
характер и подлежала рассмотрению высших инстанций, их должны были направить
в Батавию.
Но, как говорится, пока суд да дело, прошло две недели, и только после
этого их перевезли в Батавию, где, наконец, начались допросы.
Первым вызвали Пипа. За столом сидел следователь в военной форме. Рядом
стояли еще два человека, наполовину открытые двери вели в соседнюю комнату.
- Станьте немного дальше, - почему-то сказал следователь, когда Пип
подошел к столу. - Ваша фамилия?
- Пип, Ганс Пип.
- А настоящая фамилия? - с ударением спросил следователь и посмотрел на
беднягу таким взглядом, что тот поежился.
- Опять меня принимают за кого-то другого! - запальчиво ответил Пип. -
Неужели я должен страдать из-за того, что кто-то ошибся?
Дверь из соседней комнаты открылась шире, вошел хорошо одетый молодой
туземец с острыми чертами лица и неприятными бегающими глазами.
- Туан полковник! - обратился он к следователю. - Это не он. Я его
совершенно не знаю!
- Приведите другого! - приказал полковник.
Вошел Нонг. Туземец растерянно посмотрел на него и виновато развел
руками:
- Этот ничего общего не имеет с тем. По сравнению с ним он просто
мальчик!
Присутствующие переглянулись, пожали плечами, немного посовещались
между собой. Следователь изобразил на лице приятную улыбку.
- Извините, мингер Пип! Мы ошиблись... Как голландец вы поймете, что мы
пошли на это ради нашей общей пользы... Извините, пожалуйста!
Он встал, подошел к Пипу и пожал ему руку.
- Да, да, вы свободны. Можешь и ты идти, - обратился он к Нонгу.
- Разрешите, господин полковник, один вопрос! - вмешался
свидетель-туземец. - Не встречали ли они там кого-нибудь?
Нонг сразу понял, куда клонится дело, и с глупым видом затараторил:
- Мы были у бадувисов. Такой странный народ: сидят в джунглях, ни с кем
не имеют сношений...
- Подожди, подожди! - остановил его полковник. - Мы спрашиваем, не
видели ли вы там какого-либо голландца? - обратился он непосредственно к
Пипу.
У Нонга сжалось сердце: сейчас Пип бессознательно выдаст своего
благодетеля!
- Встретил одного человека, дай бог ему здоровья! - действительно
сказал Пип. - Если б не он, то и меня уже не было бы на свете.
Все присутствующие насторожились, как овчарки.