С этими словами он достал из стоявшего на балконе шкафчика еще одну
общую тетрадь. Я еще тогда сразу подумал: "Не много ли этот Колесников
навспоминал об эпизоде аттракционов, который был маленьким штришком в моей
жизни, а у него уже две общие тетради?!" Но ничего похожего не сказал. Мне
было интересно, как это все выглядело со стороны.
На первой странице рукой Колесникова было написано вот что: "В то
памятное историческое утро Юрий Иванов вышел на свой балкон, что находится
рядом с моим балконом".
- Ну, как? - спросил меня Колесников, когда я прочитал всего лишь
несколько строк его воспоминаний.
- Ничего,- сказал я,- чем хуже, тем лучше! Чем тяжелее, тем легче. Чем
сложнее, тем проще!
- Это я понимаю,- сказал Колесников, который, как видно, уже привык к
моим несколько странным выражениям мыслей.- Я спрашиваю: ну, как мои
воспоминания? - переспросил он меня.
Я стал читать вслух:
- "Колесников, его воспоминания обо мне".- Чтобы он сам уловил, что к
чему, сказал при этом: - Сейчас, сейчас, я тебя покормлю твоими мемуарами.-
Перевернул страницу и начал читать дальше.
- Слушай, Иванов,- восхитился Колесников своей работой,- правда
здорово?!
- Вот меня и смущает, что это слишком здорово для тебя. Не мог ты сам
так написать. Тут есть какая-то антология какого-то таинственного случая,-
усомнился я и добавил: - Нет, это, вообще-то, хорошо. Тут ты что-то ухватил
во мне, особенно вот в этих словах: "Он великолепно сложен, силуэт
благороден и завершен. Лаконичность, строгость, присмотритесь к гиганту - и
вас станет "мучить" двоякое впечатление: то несет он тяжесть великую с
громадным напряжением, то играючи - могучие мышцы "вспыхнули" в легком
усилии. Вот эта смена состояний приносит ощущение борьбы - атлант сражается
с тяжестью, невидимой для наших глаз..." Но...- Я посмотрел на Колес-никова
рентгеноскопически.
- Но...- покраснел Колесников, не выдерживая моего взгляда,- но я это
списал из одного журнала,- признался он.
- Это неважно,- не обиделся я на Колесникова за такое признание,- если
это выражает какую-то во мне суть, тем более что ты признался. Но дальше?..
Что ты пишешь дальше?.. Ты начал, в общем-то, правдоподобно, но дальше-то,
Колесников, как ты дальше описываешь мой разговор с одноклассниками во дворе
и в ЦПКиО. Я подчеркнул тут вот отдельные слова и выражения. Вот слушай, что
я тут подчеркнул: "Пожалей свою теплоэлектроцентраль, короче, ТЭЦ, одним
словом, голову,- сказал Иванов Маслову..." Но когда это я говорил такие
слова Маслову? Или: "Ты, Иванов, всех переплюнщик,- сказала Вера, глядя
Иванову в лицо..." Ну когда и кто посмел бы мне сказать это, да еще "глядя в
лицо"? Или вот ты пишешь, что меня кто-то обозвал Хампьютером! Ну кто бы
посмел меня назвать так в моем присутствии? Мне кажется, что это ты сам все
обо мне подобное думаешь, а приписываешь все другим... Или еще вот:
"Беспокойная серость,- сказал Иванов". Не говорил я этого. "Тебе это вдомек
или нет?" Ну, что за выражение?! "Этот Иванов все время что-то из себя
соображает!.." Ну, тут хоть есть что-то... "все время" и "соображает". Но я
не помню, чтоб это кто-нибудь сказал-... "Я сто первый раз вижу..." -
"Сейчас увидишь в последний раз,-сказал Иванов". "Спрячься и сделай так,
чтоб ты исчез и я тебя долго-долго не мог найти...- сказал Иванов". Не
говорил я этого!
И вообще, Колесников, должен я тебе сказать, если ты сейчас такое
пишешь, такую, с позволенья сказать, телегу катишь на меня, то что же ты
будешь писать об этом историческом эпизоде через сорок лет? Я-то уж мог сам
о себе все что угодно понаписать, но разве я себе могу позволить? - сказал
я.
- А разве ты сам о себе что-нибудь пишешь? - насторожился Колесников.
- Пишу не пишу, дело не в этом. Дело в том, что ты, Колесников, не
знаешь, что такое мемуары и как они пишутся. Или я ошибаюсь?
Колесников согласился со мной, что он не знает, что такое мемуары, и
тем более не знает, как они пишутся.
- Мемуары,- пояснил я,- это литературные записки, являющиеся
воспоминаниями автора, рассказами очевидцев- понимаешь, очевидцев! - о
различных событиях личной и общественной жизни. Некоторые мемуары
представляют собой ценный источник, позволяющий раскрыть обстоятельства,
связанные с важнейшими историческими событиями. А какой же это ценный
источник, если ты в своих мемуарах врешь на каждом шагу! Возьми свою тетрадь
и перепиши все, как было.
Не успел я сказать Колесникову, чтобы он вернулся к себе и переписал
всю эту филькину грамоту, как в гостиной у нас раздался какой-то шум.
Вернувшись к себе в комнату, и, снова вложил свою роль старосты в заплечный
пюпитр, встал на руки и только начал было репетировать, как в комнату вошел
отец с дядей Петей и с каким-то еще неизвестным мужчиной.
- Привет, Юрий,- сказал дядя Петя, помахав мне рукой.
- Привет, дядя Петя,- сказал я и помахал ему ногой.
- Вот видите,- сказал гостям огорченный отец,- ходит все время на
руках.
- Ничего,- успокоил его дядя Петя,- я в его годы ходил на голове.
- Встань на ноги, когда разговариваешь со взрослыми,- сказал отец.
- Но ведь разговаривать лучше вниз головой,- отпарировал я.
- Ну, почему вниз головой? - стал сердиться отец.
- Ну, хотя бы потому, что к голове приливает больше крови, а кровь...-
начал я с пылом,-а кровь - это...
- А кровь - это,- перебил меня незнакомый мужчина,- это жидкость,
циркулирующая в кровеносной системе животных и человека и переносящая
вещества в организме, является одним из видов ткани внутренней среды.-
Мужчина остановился и спросил: - Хватит или продолжить?
Лекцию о крови я дослушал уже стоя на ногах, думая о том, уж не тот ли
это мужчина, что должен будет сегодня выяснять, чем я дышу, и затем внушить
соответствующие мысли? Интересно, кто он по профессии? Врач, что ли?.. Уж
больно точно знает, что такое кровь.
- Ну, здравствуй еще раз, племянник,- сказал дядя Петя, похлопав меня
по плечу.- Пошли варить уху. Я такую уху сварю, брат, пальчики оближешь! Так
вот, старики,- сказал дядя Петя, обращаясь к отцу и, видимо, продолжая еще в
кухне начатый разговор,- рыба - хороший барометр. Иногда она не берет в
самую, казалось бы, рыболовную погоду. Не клюет, и все тут! И никакие
насадки, прикормки не помогут. И вот ты пустым возвращаешься домой, и вдруг
как наскочит на тебя шквальный ветер или хлынет из невесть откуда набежавшей
тучки проливной дождь, и лишний раз убеждаешься в правоте рыбацкой мудрости:
рыба - лучший барометр! И сама не клюет, и тебя еще задолго до наступления
ненастья предупреждает об этом, представляете?
И дядя Петя снова стал распространяться о рыбалке. Сколько раз он был в
гостях, только про рыбалку и рассказывает, а мне в нем это не нравится. По
образованию он химик, окончил Институт тонкой химической технологии имени
Ломоносова, но о химии никогда не разговаривает.
Я прервал его рассказ и неожиданно спросил:
- Дядя Петя, кстати, о рыбе. Знаете ли вы, что есть рыба, которая
задыхается в воде?
- Да такого и быть не может! - воскликнул дядя Петя.
- Вот, оказывается, вы и о рыбе не все знаете! - сказал я, довольный
собою.- Оказывается, есть такая рыбка, которая задыхается в воде. И зовут ее
периофтальмус кель-рейтери. Или по-русски - рыбка-прыгун. Это странное
существо с посаженными близко друг к другу башенками-глазами, длиной не
более пяти сантиметров, она может совершать прыжок на расстояние свыше
метра. На суше она ловко ловит насекомых.
- Не может быть! - опять воскликнул дядя Петя. А я сказал:
- Таких знатоков рыб, как вы, дядя Петя, надо бросать к пираньям... во
время отлива!
Отцу наш разговор, видимо, не понравился, потому что он оборвал дядю
Петю в самом начале рыболовецкой истории, которую он начал было снова
рассказывать.
- Хватит тебе про рыбалку, я тебя не для этого позвал.
- Ах, да! - всплеснул руками дядя Петя и хотел уже обратиться ко мне,
но я посмотрел на часы и сказал:
- Ребята! Даю вам на себя полчаса времени. Я очень занят. Так что
коротенько! Конспективно! С полуслова! Засекаю время!..
Я посмотрел на часы, потом я посмотрел на отца, потому что он сразу же
впал в какую-то истерику:
- Вы слышите, "ре-бя-та",- обратился он к дяде Пете и его знакомому,-
"ребята"! Вот так!.. У него на нас только полчаса времени!..
- Уже не полчаса, а двадцать девять минут,- внес я поправку, от которой
мой отец чуть не задохнулся; хорошо что дяди Петин знакомый успокоил папу
словами:
- Вы не волнуйтесь... я уже говорил вам по телефону, что среди наших
подростков с общественной направленностью есть те, для кого важнее всего -
достичь какого-то блага для других, своих товарищей, класса, для родителей,
иногда для всего человечества...
При словах"для всего человечества"я насторожился.
- Я в одной школе познакомился с одним пареньком, которого одолевают
планы переустройства не только своего класса, но и всей вселенной!.. Растут
деловые подростки.
Дослушав слова дяди Петиного знакомого, я успокоился: я сверхподросток,
и я сверхделовой, и ко мне все это не относится.
- А вы разве знаете про эксперимент с деловыми .подростками, о которых
писали в журнале "Знание - сила"? - спросил я небрежно дяди Петиного
знакомого.
Дяди Петин знакомый удивился.
- А ты интересовался этим экспериментом? - спросил он.
- Да так,- ответил я уклончиво.- Посмотрел статью под названием "Вы
меня спрашивали?".
- Ну и как?
- Да так... но одна мыслишка есть стоящая, помните? Цитирую:
"...деловые подростки могут быть просто -детьми других масштабов, и их могут
заинтересовать какие-то сверхважные и уж обязательно полезные для кого-то
задачи: научные или хозяйственные, серьезно меняющие жизнь людей. Одним
словом, не "детские", а взрослые цели..." Я посмотрел на отца лазерами своих
глаз так многозначительно, что он даже слегка отпрянул от моего взгляда.
- Других, дру-гих масштабов,- повторил я.- И их могут заинтересовать
какие-то сверхважные и уж обязательно полезные для кого-то задачи. Одним
словом, не "детские", а взрослые цели. Добавлю от себя,- сказал я
многозначительно,- и, может быть, даже сверхвзрослые сверхцели.
- Уж не собираешься ли ты стать врачом? - спросил меня несколько
ошарашенный таким началом разговора дяди Петин знакомый.
А дядя Петя, который ничего не понял из моей короткой, но фехтовальной
разговорной вспышки с его знакомым, сказал:
- Ты тут знанием и силой взрослым зубы не заговаривай! Ну и молодежь
пошла! Что не надо - они знают, а что надо - извините. Ты дело говори: чего
это отец на тебя жалуется? Плохо учишься, ведешь себя черт знает как?!
- Это еще кто плохо учится? - удивился я. Отец поморщился и сказал:
- Ты, Петр, все перепутал. Он учится так, что для него уже отметок не
хватает. Это он когда-то плохо учился, четыре года назад, а теперь я даже не
знаю, как назвать то, как он теперь учится. Ему один учитель ставит не
пятерки, как обычно отличникам, а целые восьмерки и девятки! Он однажды
десятку получил. Ты его дневник видел? Одни шестерки и семерки с плюсом. Он,
понимаешь, как бы это тебе сказать... все знает и про все, уже за всю
десятилетку!
- За всю десятилетку? - удивился дядя Петя.
"Кажется, придется пустить в ход секретное оружие и доказать этому
консилиуму, что я знаю не только за десятый класс,- подумал я.- Конечно, со
взрослыми справиться будет потруднее, но для сверхкосмонавта сверхпреград
нет".
- Почему только за десятилетку, я могу и за вуз!
- Это за какой же вуз ты можешь? - удивился дядя Петя.
- Ну, например, за тот, который вы окончили! За Институт тонкой
химической технологии имени Ломоносова. Вот "Введение в химию и технологию
полимеров", возьмите учебник Бильмейера.- Я протянул дяде Пете книгу в
переплете коричневого цвета.- Откройте на любой странице и задайте мне любой
вопрос.
- Ну, это уже просто наглая самоуверенность! - возмутился отец.
А дядя Петя сказал:
- Так, так, так,- и расхохотался, и потом стал перелистывать учебник,
видимо подбирая для меня вопрос потруднее.- Значит, за институт тонкой
химической технологии? - сказал он с недоверием.
- Кстати, папа,- обратился я к отцу,- пока дядя Петя изобретает для
меня вопрос, я бы хотел сразиться с твоей счетной машиной. Возьми свой
арифмометр.
- Это каким образом ты с ним сразишься? - удивился отец.
- Перемножу в две секунды любые числа. Дай мне для начала два крупных
двузначных числа!
- Ну, это вообще уже ни на что не похоже! - возмутился отец.
- Ты сначала дай два крупных двузначных числа, а потом уже будешь
говорить - похоже это на что или не похоже!
- Нет, как и о чем он разговаривает со своим отцом! - закипятился отец,
обращаясь к дяди Петиному знакомому.
Дяди Петин знакомый посмотрел на меня, укоризненно качая головой, но
все же посоветовал отцу назвать два крупных числа.
- Обязательно крупных? - спросил отец все еще с возмущением в голосе.
- Желательно,- сказал я спокойно.
- Ну хорошо, допустим... восемьдесят девять... на... девяносто два.
- Восемь тысяч сто восемьдесят восемь! - сказал я, не помедлив ни
минуты.
- Как это ты смог так быстро?! - пробормотал отец совершенно
растерянным голосом.
С этими словами он поднялся, быстро прошел в свою комнату и вернулся,
неся в руках арифмометр. Схватившись за ручку счетной машины, он завертел
ею, затем записал результат. Потом взял лист чистой бумаги и стал вручную
перемножать заданные цифры. Когда отец уходил за арифмометром, я успел
сказать дяде Пете:
- Между прочим, время идет, задавайте скорее вопросы!
- Да, да, да,- сказал дядя Петя, качая в недоумении головой.- Сейчас,
сейчас!..
- Вас я тоже попрошу, между прочим, задать мне поскорее какой-нибудь
вопрос,- обратился я к дяди Петиному знакомому, - чтобы мне ответить сразу
вам обоим. Кстати, можете мне задавать вопросы и вы и дядя Петя
одновременно.
- Раз вы интересуетесь вопросами психологии, то, может быть, вы читали
статьи о групповом общении? - спросил меня дяди Петин знакомый.
- Мы не "может быть, читали", а мы, конечно, читали статьи о "групповом
общении",- заявил я.- Я, знаете ли, вообще против общения, тем более против
группового! Тому, кому много надо... (слова "успеть лично" я не сказал), тот
не может тратить время на... (на "групповое общение" я тоже не договорил,
поэтому вся фраза, как всегда, у меня получилась несколько загадочной:
"Тому, кому много надо... тот не может тратить время на...").
- А мне кажется, что вам как раз не хватает этого самого "группового
общения",- сказал дяди Петин знакомый.- Тогда не было бы того, что я замечаю
в вас: вы не умеете находить правильные реакции на свое окружение. Достойно
приспособиться к нему, что ли. Речь идет не о приспособленчестве в позорном
смысле слова. Это ваше неумение - особенность характера: так вас воспитали,
так сложилась ваша личная судьба... Короче, вы даете неправильные реакции на
людей, а люди дают неправильные реакции на ваши реакции... Может быть, вы
думаете, что вам попадает от других не по заслугам, но на деле - все
нормально: как аукнется, так и откликнется.
- Вот,- сказал дядя Петя, отрываясь от учебника и вмешиваясь в наш
разговор.- Ну-ка, скажи ты мне, что такое, к примеру, фрикция и чем
отличается пластикация от пластификации?
- Фрикция - это характеристика вальцов (валковых смесителей),
применяемых для приготовления и окрашивания полимерных смесей. Фрикцией
называется отношение окружной скорости переднего валка к окружной скорости
заднего. Вам понятно? - спросил я.- А чем отличается пластикация от
пластификации? Пластикация - это размягчение полимерной смеси в результате
перемешивания при мягком нагреве. Пластификация - это введение в полимерную
смесь пластификатора.
- Аты что,- спросилменя дяди Петин знакомый,- собираешься поступать в
институт тонкой химической технологии?
- Нет, не собираюсь,- ответил я.
- М-да,- сказал дяди Петин знакомый.- Тогда я попробую тебе внушить
пользу "группового общения". Вот я замечаю в тебе неукротимое стремление к
лидерству, но лидеры ведь бывают и отрицательными. Не так ли?..
"Это лидеры! - подумал я.- А сверхлидеры не могут быть отрицательными,
так что на это можно и не отвечать. Не разгадал меня дяди Петин знакомый, не
разгадал. У этих взрослых воображение выше лидера не поднимается. Они даже
не могут представить, что среди обыкновенных лидеров может появиться
сверхлидер".
- Продолжаю,- сказал дяди Петин знакомый.- Часто трудности в характере
человека проявляются при столкновении противоречивых внутренних тенденций,
одну из которых человек не хочет признавать у себя. Когда у подростка
появляется завышенная самооценка (по сравнению с его реальными способностями
и возможностями), его завышенные притязания, естественно, не могут быть
удовлетворены. Эта неудовлетворенность травмирует психику подростка, у него
возникает необходимость защищать свою высокую самооценку, а это в свою
очередь...
- К чему это"всвою очередь"приводит,- это всем известно,- вмешался я
вразговор,- в свою очередь, это приводит к явлению, которое психологи
называют "эффект неадекватности" - состояние, когда возбужденная нервная
система заставляет человека действовать не в соответствии
сокружающейобстановкой.Явасправильнопонял? - обратился я к дяди Петиному
знакомому и, не дав ему опомниться, продолжал.- А вы знаете,- сказал я,
обращаясь ко всем,- мнение человека о себе самом и мнение, которое имеют о
нем другие, например мнения некоторых взрослых и некоторых подростков, очень
часто значительно расходятся? Ибо люди видят лишь то, что человек сделал до
сих пор, а он сам считает себя творцом как настоящего, так и будущего.
Поэтому истина обыкновенно находится посредине: достоинство человека не
только в том, что он уже сделал, но и в том, что он намеревается сделать.
- Точно! - воскликнул отец, занятый в основном проверкой моего
вычисления.- Все сходится! Но как ты все это так быстро решил?
- Очень просто. А вы никому не скажете?
- Конечно.
- Сколько до ста не хватает в первом числе, в восьмидесяти девяти?
- Одиннадцать.
- А во втором?
- Восемь.
- А трудно умножить восемь на одиннадцать?
- Ну конечно, нет. Восемьдесят восемь.
- Это и есть конец результата.
- А как же ты нашел начало? - спросил меня отец.
- А еще проще,- ответил я.- От восьмидесяти девяти отнять восемь
трудно?
- Нет.
- А сколько будет?
- Восемьдесят один.
- Ну вот, это и есть начало результата. А если тебе так нужно, то
отними от девяноста двух одиннадцать, будет тоже восемьдесят один.
- М-да,- сказал дяди Петин знакомый.- Ты собираешься поступать в
экономический институт?
- Нет,- сказал я,- не собираюсь. Теперь, ребята, разрешите мне задать
вам один вопрос. Вы читали статью доктора медицинских наук "Мозг принимает
решение"? Он пишет: "Среди многочисленных определений сущности живого мне
особенно импонирует определение, принадлежащее академику А. И. Бергу: "Все
живое отличается от мертвого наличием потребностей. Заметим, что потребность
- это отнюдь не только голод, жажда, или..."
- Нет, не читали,- виновато признался дяди Петин знакомый,- Разве все
успеешь прочесть,- тяжело вздохнул он.
- Надо,- сказал я,- надо успевать... Вот дядя Петя успевает и работать
на пользу химии, и... успевает рыбачить. Кстати, дядя Петя, а что это у вас
там в химии за кинетические кривые?
Дядя Петя задумался и сказал:
- Ну, кинетические кривые - это кривые...
- А кинетические прямые у вас в химии - это, значит, прямые? - спросил
я.-Ну давайте вместе со мной вспомним, что представляют из себя кинетические
кривые?
- Что из себя представляют кинетические кривые? - повторил за мной
вопрос дядя Петя.
- Нет, я прошу не повторять за мной, а ответить, что такое кинетические
кривые?
- Кинетические кривые...- сказалдядя Петя и снова замолчал.
Тогда я ему подсказал:
- Кинетические кривые - это кривые зависимости свойств вулканизаторов
от времени вулканизации. А дальше? - спросил я.
А дальше дядя Петя промолчал.
- Ну, в общем, что такое кинетические кривые, вы, дядя Петя, не знаете.
Тогда, может быть, вы знаете, что такое специфика деформирования полимерных
материалов?
Дядя Петя опять ничего не сказал.
- Так,- сказал я,- значит, вы не знаете и что такое специфика
деформирования полимерных материалов. Это я понимаю. Но все-таки вы ведь
кончили институт тонкой химической технологии и должны знать, что такое
специфика деформирования полимерных материалов.
- Да я же в химии на общих хозяйственных вопросах сижу,- сказал дядя
Петя, но как-то так виновато, что ли.
- А с тобой, папа, поговорить кое о чем из твоей бухгалтерии?
- Боже упаси,- сказал отец и поднял вверх обе руки.- Я сдаюсь! Вы
видите, это просто какой-то ужас! Он же всех нас терроризирует своими
знаниями. И никому не приносит никаких: радостей! И всех приводит в
отчаяние! А я, например, его боюсь! Боюсь все больше и больше! У него
просто, просто... какие-то безобразные природные способности ко всему на
свете! - вскрикнул отец.- Юрка думает, что это позволяет ему просто
безобразно вести себя в жизни. Вы посмотрите его дневник, только
просмотрите, и у вас волосы встанут дыбом!
- У меня уже не встанут,- сказал дяди Петин знакомый, погладив свою
лысую голову.
- А ведь было золотое время, было, и тройки получал, даже двоечки были.
Мы все ему говорили: "Юра, будь человеком, не получай двойки, не получай
тройки". Вот и договорились! Был мой сын симпатичным недочеловеком, потом
послушался нас и в человека превратился, и учиться стал хорошо, и вести себя
тоже, а потом стал постепенно превращаться в какого-то перечеловека.
- А вы знаете,- сказал я,- ученые говорят, что коэффициент полезного
действия мозга человек использует на шесть процентов!
- Значит, увсех шесть, а утебя шестью два - двенадцать? - спросил отец.
- А если шестью шесть - тридцать шесть? - спросил отца я.
- Это что же получается? Феномен Иванов, что ли? - вмешался в разговор
дядя Петя.
- Так, так, так! - сказал дяди Петин знакомый.- Ах, вот в чем дело, в
процентах!
- А по-моему, это какой-то трюк,- сказал дядя Петя.- Вот мне
рассказывали, что на экзаменах по гражданскому праву на юридическом
факультете Геттингенского университета один из студентов, получив
экзаменационное задание, сразу же попросился выйти. Ну, вышел и вышел. Там
по правилам во время экзаменов можно покидать аудиторию, поскольку в такие
дни специальные надзиратели, на всякий случай, дежурят повсюду, даже в
туалетах. Они и разоблачили злоумышленника, когда он в кабинке "тихо
разговаривал сам с собой". Оказалось, что в ручных часах студента был
вмонтирован мини-передатчик, а под курткой спрятан миниатюрный
радиоприемник. Студента к дальнейшим экзаменам не допустили, но, отдавая
дань его инженерному таланту, комиссия порекомендовала ему заняться
изучением технических дисциплин. Дело в том, что приемно-переда-точное
устройство, "радиошпаргалку", этот будущий юрист сконструировал и собрал
сам. Юра, встань, я тебя обыщу. Может, у тебя тоже что-нибудь вроде этого. Я
встал и позволил себя обыскать.
- Нет, это какой-то сверх... сверх... сверх...- сказал отец.
"Ну-ну, папа, поднатужься, ну, догадайся, кто у тебя сын, ну..." -
хотелось мне сказать отцу.
- Это какой-то сверхумный, сверхзагадочный сверхбезобразник!
- Знаете, что, ребята, я хочу в конце нашей беседы внушить вам одну
очень полезную мысль,- сказал я. И эти слова просто взорвали моего отца.
- Минуточку! - воскликнул отец.- Что здесь происходит? Кто кого
проверяет? Кто в ком разбирается? Кто кого воспитывает? Кто и что кому
внушает? И кто кого здесь гипнотизирует?
"Ах, вот в чем дело!- мелькнуло у меня в голове.- Отец пригласил к себе
на помощь не просто врача, а гипнотизера".
- Нет, ему в нормальном состоянии ничего внушить невозможно, я вас
очень прошу, загипнотизируйте Юру, с его согласия,- сказал отец.- Ты
согласен загипнотизироваться? - спросил меня отец.
- Конечно,согласен,- сказаля,- если дело приняло такой оборот.
- Вы согласны его загипнотизировать? - обратился отец к дяди Петиному
знакомому.
- Я согласен,- ответил дяди Петин знакомый.- Но я не убежден, поддастся
ли он гипнозу.
- Поддамся, поддамся,- успокоил я гипнотизера.
- И когда будешь загипнотизирован, дашь нам всем честное слово, что ты
с завтрашнего дня станешь учиться умеренно и получишь по какому-нибудь
предмету хотя бы тройку!.. Вы можете внушить ему,- обратился папа к дяди
Петиному знакомому,- что он... нет, уж лучше в спящем состоянии вы
объясните, для чего это все нужно!
Мы ушли с дяди Петиным знакомым в мою комнату, и ровно через полчаса я
как ни в чем не бывало вернулся в столовую. Дядя Петя и отец сидели не сводя
глаз с дверей моей комнаты. Увидев, что я вышел из комнаты один, отец
спросил:
- А где же доктор?
- Он спит,- сказал я.
- Как спит?! - вскрикнули в один голос отец и дядя Петя.
- Очень просто. Я его загипнотизировал.
- Как ты его загипнотизировал? - не понял отец.
- Но он не смог меня загипнотизировать, а я его смог,- объяснил я.- Он
со мной разговаривал, потом стал говорить: спать, спать, спать! Но ты же
знаешь, папа, что сегодня по расписанию у меня сон в десять часов, а сейчас
только половина пятого.
- Ну, всем досталось, и гипнотизеру больше всех! - захохотал дядя Петя
и все хохотал и хохотал до слез.
Не знаю, товарищи потомки, что здесь было смешного?!
- Разбудить, - закричал отец,- разбудить гипнотизера, сейчас же
разбудить!
- Пожалуйста,- сказаля,- разбудитьтакразбудить. Мы втроем прошли в мою
общую тетрадь. Я еще тогда сразу подумал: "Не много ли этот Колесников
навспоминал об эпизоде аттракционов, который был маленьким штришком в моей
жизни, а у него уже две общие тетради?!" Но ничего похожего не сказал. Мне
было интересно, как это все выглядело со стороны.
На первой странице рукой Колесникова было написано вот что: "В то
памятное историческое утро Юрий Иванов вышел на свой балкон, что находится
рядом с моим балконом".
- Ну, как? - спросил меня Колесников, когда я прочитал всего лишь
несколько строк его воспоминаний.
- Ничего,- сказал я,- чем хуже, тем лучше! Чем тяжелее, тем легче. Чем
сложнее, тем проще!
- Это я понимаю,- сказал Колесников, который, как видно, уже привык к
моим несколько странным выражениям мыслей.- Я спрашиваю: ну, как мои
воспоминания? - переспросил он меня.
Я стал читать вслух:
- "Колесников, его воспоминания обо мне".- Чтобы он сам уловил, что к
чему, сказал при этом: - Сейчас, сейчас, я тебя покормлю твоими мемуарами.-
Перевернул страницу и начал читать дальше.
- Слушай, Иванов,- восхитился Колесников своей работой,- правда
здорово?!
- Вот меня и смущает, что это слишком здорово для тебя. Не мог ты сам
так написать. Тут есть какая-то антология какого-то таинственного случая,-
усомнился я и добавил: - Нет, это, вообще-то, хорошо. Тут ты что-то ухватил
во мне, особенно вот в этих словах: "Он великолепно сложен, силуэт
благороден и завершен. Лаконичность, строгость, присмотритесь к гиганту - и
вас станет "мучить" двоякое впечатление: то несет он тяжесть великую с
громадным напряжением, то играючи - могучие мышцы "вспыхнули" в легком
усилии. Вот эта смена состояний приносит ощущение борьбы - атлант сражается
с тяжестью, невидимой для наших глаз..." Но...- Я посмотрел на Колес-никова
рентгеноскопически.
- Но...- покраснел Колесников, не выдерживая моего взгляда,- но я это
списал из одного журнала,- признался он.
- Это неважно,- не обиделся я на Колесникова за такое признание,- если
это выражает какую-то во мне суть, тем более что ты признался. Но дальше?..
Что ты пишешь дальше?.. Ты начал, в общем-то, правдоподобно, но дальше-то,
Колесников, как ты дальше описываешь мой разговор с одноклассниками во дворе
и в ЦПКиО. Я подчеркнул тут вот отдельные слова и выражения. Вот слушай, что
я тут подчеркнул: "Пожалей свою теплоэлектроцентраль, короче, ТЭЦ, одним
словом, голову,- сказал Иванов Маслову..." Но когда это я говорил такие
слова Маслову? Или: "Ты, Иванов, всех переплюнщик,- сказала Вера, глядя
Иванову в лицо..." Ну когда и кто посмел бы мне сказать это, да еще "глядя в
лицо"? Или вот ты пишешь, что меня кто-то обозвал Хампьютером! Ну кто бы
посмел меня назвать так в моем присутствии? Мне кажется, что это ты сам все
обо мне подобное думаешь, а приписываешь все другим... Или еще вот:
"Беспокойная серость,- сказал Иванов". Не говорил я этого. "Тебе это вдомек
или нет?" Ну, что за выражение?! "Этот Иванов все время что-то из себя
соображает!.." Ну, тут хоть есть что-то... "все время" и "соображает". Но я
не помню, чтоб это кто-нибудь сказал-... "Я сто первый раз вижу..." -
"Сейчас увидишь в последний раз,-сказал Иванов". "Спрячься и сделай так,
чтоб ты исчез и я тебя долго-долго не мог найти...- сказал Иванов". Не
говорил я этого!
И вообще, Колесников, должен я тебе сказать, если ты сейчас такое
пишешь, такую, с позволенья сказать, телегу катишь на меня, то что же ты
будешь писать об этом историческом эпизоде через сорок лет? Я-то уж мог сам
о себе все что угодно понаписать, но разве я себе могу позволить? - сказал
я.
- А разве ты сам о себе что-нибудь пишешь? - насторожился Колесников.
- Пишу не пишу, дело не в этом. Дело в том, что ты, Колесников, не
знаешь, что такое мемуары и как они пишутся. Или я ошибаюсь?
Колесников согласился со мной, что он не знает, что такое мемуары, и
тем более не знает, как они пишутся.
- Мемуары,- пояснил я,- это литературные записки, являющиеся
воспоминаниями автора, рассказами очевидцев- понимаешь, очевидцев! - о
различных событиях личной и общественной жизни. Некоторые мемуары
представляют собой ценный источник, позволяющий раскрыть обстоятельства,
связанные с важнейшими историческими событиями. А какой же это ценный
источник, если ты в своих мемуарах врешь на каждом шагу! Возьми свою тетрадь
и перепиши все, как было.
Не успел я сказать Колесникову, чтобы он вернулся к себе и переписал
всю эту филькину грамоту, как в гостиной у нас раздался какой-то шум.
Вернувшись к себе в комнату, и, снова вложил свою роль старосты в заплечный
пюпитр, встал на руки и только начал было репетировать, как в комнату вошел
отец с дядей Петей и с каким-то еще неизвестным мужчиной.
- Привет, Юрий,- сказал дядя Петя, помахав мне рукой.
- Привет, дядя Петя,- сказал я и помахал ему ногой.
- Вот видите,- сказал гостям огорченный отец,- ходит все время на
руках.
- Ничего,- успокоил его дядя Петя,- я в его годы ходил на голове.
- Встань на ноги, когда разговариваешь со взрослыми,- сказал отец.
- Но ведь разговаривать лучше вниз головой,- отпарировал я.
- Ну, почему вниз головой? - стал сердиться отец.
- Ну, хотя бы потому, что к голове приливает больше крови, а кровь...-
начал я с пылом,-а кровь - это...
- А кровь - это,- перебил меня незнакомый мужчина,- это жидкость,
циркулирующая в кровеносной системе животных и человека и переносящая
вещества в организме, является одним из видов ткани внутренней среды.-
Мужчина остановился и спросил: - Хватит или продолжить?
Лекцию о крови я дослушал уже стоя на ногах, думая о том, уж не тот ли
это мужчина, что должен будет сегодня выяснять, чем я дышу, и затем внушить
соответствующие мысли? Интересно, кто он по профессии? Врач, что ли?.. Уж
больно точно знает, что такое кровь.
- Ну, здравствуй еще раз, племянник,- сказал дядя Петя, похлопав меня
по плечу.- Пошли варить уху. Я такую уху сварю, брат, пальчики оближешь! Так
вот, старики,- сказал дядя Петя, обращаясь к отцу и, видимо, продолжая еще в
кухне начатый разговор,- рыба - хороший барометр. Иногда она не берет в
самую, казалось бы, рыболовную погоду. Не клюет, и все тут! И никакие
насадки, прикормки не помогут. И вот ты пустым возвращаешься домой, и вдруг
как наскочит на тебя шквальный ветер или хлынет из невесть откуда набежавшей
тучки проливной дождь, и лишний раз убеждаешься в правоте рыбацкой мудрости:
рыба - лучший барометр! И сама не клюет, и тебя еще задолго до наступления
ненастья предупреждает об этом, представляете?
И дядя Петя снова стал распространяться о рыбалке. Сколько раз он был в
гостях, только про рыбалку и рассказывает, а мне в нем это не нравится. По
образованию он химик, окончил Институт тонкой химической технологии имени
Ломоносова, но о химии никогда не разговаривает.
Я прервал его рассказ и неожиданно спросил:
- Дядя Петя, кстати, о рыбе. Знаете ли вы, что есть рыба, которая
задыхается в воде?
- Да такого и быть не может! - воскликнул дядя Петя.
- Вот, оказывается, вы и о рыбе не все знаете! - сказал я, довольный
собою.- Оказывается, есть такая рыбка, которая задыхается в воде. И зовут ее
периофтальмус кель-рейтери. Или по-русски - рыбка-прыгун. Это странное
существо с посаженными близко друг к другу башенками-глазами, длиной не
более пяти сантиметров, она может совершать прыжок на расстояние свыше
метра. На суше она ловко ловит насекомых.
- Не может быть! - опять воскликнул дядя Петя. А я сказал:
- Таких знатоков рыб, как вы, дядя Петя, надо бросать к пираньям... во
время отлива!
Отцу наш разговор, видимо, не понравился, потому что он оборвал дядю
Петю в самом начале рыболовецкой истории, которую он начал было снова
рассказывать.
- Хватит тебе про рыбалку, я тебя не для этого позвал.
- Ах, да! - всплеснул руками дядя Петя и хотел уже обратиться ко мне,
но я посмотрел на часы и сказал:
- Ребята! Даю вам на себя полчаса времени. Я очень занят. Так что
коротенько! Конспективно! С полуслова! Засекаю время!..
Я посмотрел на часы, потом я посмотрел на отца, потому что он сразу же
впал в какую-то истерику:
- Вы слышите, "ре-бя-та",- обратился он к дяде Пете и его знакомому,-
"ребята"! Вот так!.. У него на нас только полчаса времени!..
- Уже не полчаса, а двадцать девять минут,- внес я поправку, от которой
мой отец чуть не задохнулся; хорошо что дяди Петин знакомый успокоил папу
словами:
- Вы не волнуйтесь... я уже говорил вам по телефону, что среди наших
подростков с общественной направленностью есть те, для кого важнее всего -
достичь какого-то блага для других, своих товарищей, класса, для родителей,
иногда для всего человечества...
При словах"для всего человечества"я насторожился.
- Я в одной школе познакомился с одним пареньком, которого одолевают
планы переустройства не только своего класса, но и всей вселенной!.. Растут
деловые подростки.
Дослушав слова дяди Петиного знакомого, я успокоился: я сверхподросток,
и я сверхделовой, и ко мне все это не относится.
- А вы разве знаете про эксперимент с деловыми .подростками, о которых
писали в журнале "Знание - сила"? - спросил я небрежно дяди Петиного
знакомого.
Дяди Петин знакомый удивился.
- А ты интересовался этим экспериментом? - спросил он.
- Да так,- ответил я уклончиво.- Посмотрел статью под названием "Вы
меня спрашивали?".
- Ну и как?
- Да так... но одна мыслишка есть стоящая, помните? Цитирую:
"...деловые подростки могут быть просто -детьми других масштабов, и их могут
заинтересовать какие-то сверхважные и уж обязательно полезные для кого-то
задачи: научные или хозяйственные, серьезно меняющие жизнь людей. Одним
словом, не "детские", а взрослые цели..." Я посмотрел на отца лазерами своих
глаз так многозначительно, что он даже слегка отпрянул от моего взгляда.
- Других, дру-гих масштабов,- повторил я.- И их могут заинтересовать
какие-то сверхважные и уж обязательно полезные для кого-то задачи. Одним
словом, не "детские", а взрослые цели. Добавлю от себя,- сказал я
многозначительно,- и, может быть, даже сверхвзрослые сверхцели.
- Уж не собираешься ли ты стать врачом? - спросил меня несколько
ошарашенный таким началом разговора дяди Петин знакомый.
А дядя Петя, который ничего не понял из моей короткой, но фехтовальной
разговорной вспышки с его знакомым, сказал:
- Ты тут знанием и силой взрослым зубы не заговаривай! Ну и молодежь
пошла! Что не надо - они знают, а что надо - извините. Ты дело говори: чего
это отец на тебя жалуется? Плохо учишься, ведешь себя черт знает как?!
- Это еще кто плохо учится? - удивился я. Отец поморщился и сказал:
- Ты, Петр, все перепутал. Он учится так, что для него уже отметок не
хватает. Это он когда-то плохо учился, четыре года назад, а теперь я даже не
знаю, как назвать то, как он теперь учится. Ему один учитель ставит не
пятерки, как обычно отличникам, а целые восьмерки и девятки! Он однажды
десятку получил. Ты его дневник видел? Одни шестерки и семерки с плюсом. Он,
понимаешь, как бы это тебе сказать... все знает и про все, уже за всю
десятилетку!
- За всю десятилетку? - удивился дядя Петя.
"Кажется, придется пустить в ход секретное оружие и доказать этому
консилиуму, что я знаю не только за десятый класс,- подумал я.- Конечно, со
взрослыми справиться будет потруднее, но для сверхкосмонавта сверхпреград
нет".
- Почему только за десятилетку, я могу и за вуз!
- Это за какой же вуз ты можешь? - удивился дядя Петя.
- Ну, например, за тот, который вы окончили! За Институт тонкой
химической технологии имени Ломоносова. Вот "Введение в химию и технологию
полимеров", возьмите учебник Бильмейера.- Я протянул дяде Пете книгу в
переплете коричневого цвета.- Откройте на любой странице и задайте мне любой
вопрос.
- Ну, это уже просто наглая самоуверенность! - возмутился отец.
А дядя Петя сказал:
- Так, так, так,- и расхохотался, и потом стал перелистывать учебник,
видимо подбирая для меня вопрос потруднее.- Значит, за институт тонкой
химической технологии? - сказал он с недоверием.
- Кстати, папа,- обратился я к отцу,- пока дядя Петя изобретает для
меня вопрос, я бы хотел сразиться с твоей счетной машиной. Возьми свой
арифмометр.
- Это каким образом ты с ним сразишься? - удивился отец.
- Перемножу в две секунды любые числа. Дай мне для начала два крупных
двузначных числа!
- Ну, это вообще уже ни на что не похоже! - возмутился отец.
- Ты сначала дай два крупных двузначных числа, а потом уже будешь
говорить - похоже это на что или не похоже!
- Нет, как и о чем он разговаривает со своим отцом! - закипятился отец,
обращаясь к дяди Петиному знакомому.
Дяди Петин знакомый посмотрел на меня, укоризненно качая головой, но
все же посоветовал отцу назвать два крупных числа.
- Обязательно крупных? - спросил отец все еще с возмущением в голосе.
- Желательно,- сказал я спокойно.
- Ну хорошо, допустим... восемьдесят девять... на... девяносто два.
- Восемь тысяч сто восемьдесят восемь! - сказал я, не помедлив ни
минуты.
- Как это ты смог так быстро?! - пробормотал отец совершенно
растерянным голосом.
С этими словами он поднялся, быстро прошел в свою комнату и вернулся,
неся в руках арифмометр. Схватившись за ручку счетной машины, он завертел
ею, затем записал результат. Потом взял лист чистой бумаги и стал вручную
перемножать заданные цифры. Когда отец уходил за арифмометром, я успел
сказать дяде Пете:
- Между прочим, время идет, задавайте скорее вопросы!
- Да, да, да,- сказал дядя Петя, качая в недоумении головой.- Сейчас,
сейчас!..
- Вас я тоже попрошу, между прочим, задать мне поскорее какой-нибудь
вопрос,- обратился я к дяди Петиному знакомому, - чтобы мне ответить сразу
вам обоим. Кстати, можете мне задавать вопросы и вы и дядя Петя
одновременно.
- Раз вы интересуетесь вопросами психологии, то, может быть, вы читали
статьи о групповом общении? - спросил меня дяди Петин знакомый.
- Мы не "может быть, читали", а мы, конечно, читали статьи о "групповом
общении",- заявил я.- Я, знаете ли, вообще против общения, тем более против
группового! Тому, кому много надо... (слова "успеть лично" я не сказал), тот
не может тратить время на... (на "групповое общение" я тоже не договорил,
поэтому вся фраза, как всегда, у меня получилась несколько загадочной:
"Тому, кому много надо... тот не может тратить время на...").
- А мне кажется, что вам как раз не хватает этого самого "группового
общения",- сказал дяди Петин знакомый.- Тогда не было бы того, что я замечаю
в вас: вы не умеете находить правильные реакции на свое окружение. Достойно
приспособиться к нему, что ли. Речь идет не о приспособленчестве в позорном
смысле слова. Это ваше неумение - особенность характера: так вас воспитали,
так сложилась ваша личная судьба... Короче, вы даете неправильные реакции на
людей, а люди дают неправильные реакции на ваши реакции... Может быть, вы
думаете, что вам попадает от других не по заслугам, но на деле - все
нормально: как аукнется, так и откликнется.
- Вот,- сказал дядя Петя, отрываясь от учебника и вмешиваясь в наш
разговор.- Ну-ка, скажи ты мне, что такое, к примеру, фрикция и чем
отличается пластикация от пластификации?
- Фрикция - это характеристика вальцов (валковых смесителей),
применяемых для приготовления и окрашивания полимерных смесей. Фрикцией
называется отношение окружной скорости переднего валка к окружной скорости
заднего. Вам понятно? - спросил я.- А чем отличается пластикация от
пластификации? Пластикация - это размягчение полимерной смеси в результате
перемешивания при мягком нагреве. Пластификация - это введение в полимерную
смесь пластификатора.
- Аты что,- спросилменя дяди Петин знакомый,- собираешься поступать в
институт тонкой химической технологии?
- Нет, не собираюсь,- ответил я.
- М-да,- сказал дяди Петин знакомый.- Тогда я попробую тебе внушить
пользу "группового общения". Вот я замечаю в тебе неукротимое стремление к
лидерству, но лидеры ведь бывают и отрицательными. Не так ли?..
"Это лидеры! - подумал я.- А сверхлидеры не могут быть отрицательными,
так что на это можно и не отвечать. Не разгадал меня дяди Петин знакомый, не
разгадал. У этих взрослых воображение выше лидера не поднимается. Они даже
не могут представить, что среди обыкновенных лидеров может появиться
сверхлидер".
- Продолжаю,- сказал дяди Петин знакомый.- Часто трудности в характере
человека проявляются при столкновении противоречивых внутренних тенденций,
одну из которых человек не хочет признавать у себя. Когда у подростка
появляется завышенная самооценка (по сравнению с его реальными способностями
и возможностями), его завышенные притязания, естественно, не могут быть
удовлетворены. Эта неудовлетворенность травмирует психику подростка, у него
возникает необходимость защищать свою высокую самооценку, а это в свою
очередь...
- К чему это"всвою очередь"приводит,- это всем известно,- вмешался я
вразговор,- в свою очередь, это приводит к явлению, которое психологи
называют "эффект неадекватности" - состояние, когда возбужденная нервная
система заставляет человека действовать не в соответствии
сокружающейобстановкой.Явасправильнопонял? - обратился я к дяди Петиному
знакомому и, не дав ему опомниться, продолжал.- А вы знаете,- сказал я,
обращаясь ко всем,- мнение человека о себе самом и мнение, которое имеют о
нем другие, например мнения некоторых взрослых и некоторых подростков, очень
часто значительно расходятся? Ибо люди видят лишь то, что человек сделал до
сих пор, а он сам считает себя творцом как настоящего, так и будущего.
Поэтому истина обыкновенно находится посредине: достоинство человека не
только в том, что он уже сделал, но и в том, что он намеревается сделать.
- Точно! - воскликнул отец, занятый в основном проверкой моего
вычисления.- Все сходится! Но как ты все это так быстро решил?
- Очень просто. А вы никому не скажете?
- Конечно.
- Сколько до ста не хватает в первом числе, в восьмидесяти девяти?
- Одиннадцать.
- А во втором?
- Восемь.
- А трудно умножить восемь на одиннадцать?
- Ну конечно, нет. Восемьдесят восемь.
- Это и есть конец результата.
- А как же ты нашел начало? - спросил меня отец.
- А еще проще,- ответил я.- От восьмидесяти девяти отнять восемь
трудно?
- Нет.
- А сколько будет?
- Восемьдесят один.
- Ну вот, это и есть начало результата. А если тебе так нужно, то
отними от девяноста двух одиннадцать, будет тоже восемьдесят один.
- М-да,- сказал дяди Петин знакомый.- Ты собираешься поступать в
экономический институт?
- Нет,- сказал я,- не собираюсь. Теперь, ребята, разрешите мне задать
вам один вопрос. Вы читали статью доктора медицинских наук "Мозг принимает
решение"? Он пишет: "Среди многочисленных определений сущности живого мне
особенно импонирует определение, принадлежащее академику А. И. Бергу: "Все
живое отличается от мертвого наличием потребностей. Заметим, что потребность
- это отнюдь не только голод, жажда, или..."
- Нет, не читали,- виновато признался дяди Петин знакомый,- Разве все
успеешь прочесть,- тяжело вздохнул он.
- Надо,- сказал я,- надо успевать... Вот дядя Петя успевает и работать
на пользу химии, и... успевает рыбачить. Кстати, дядя Петя, а что это у вас
там в химии за кинетические кривые?
Дядя Петя задумался и сказал:
- Ну, кинетические кривые - это кривые...
- А кинетические прямые у вас в химии - это, значит, прямые? - спросил
я.-Ну давайте вместе со мной вспомним, что представляют из себя кинетические
кривые?
- Что из себя представляют кинетические кривые? - повторил за мной
вопрос дядя Петя.
- Нет, я прошу не повторять за мной, а ответить, что такое кинетические
кривые?
- Кинетические кривые...- сказалдядя Петя и снова замолчал.
Тогда я ему подсказал:
- Кинетические кривые - это кривые зависимости свойств вулканизаторов
от времени вулканизации. А дальше? - спросил я.
А дальше дядя Петя промолчал.
- Ну, в общем, что такое кинетические кривые, вы, дядя Петя, не знаете.
Тогда, может быть, вы знаете, что такое специфика деформирования полимерных
материалов?
Дядя Петя опять ничего не сказал.
- Так,- сказал я,- значит, вы не знаете и что такое специфика
деформирования полимерных материалов. Это я понимаю. Но все-таки вы ведь
кончили институт тонкой химической технологии и должны знать, что такое
специфика деформирования полимерных материалов.
- Да я же в химии на общих хозяйственных вопросах сижу,- сказал дядя
Петя, но как-то так виновато, что ли.
- А с тобой, папа, поговорить кое о чем из твоей бухгалтерии?
- Боже упаси,- сказал отец и поднял вверх обе руки.- Я сдаюсь! Вы
видите, это просто какой-то ужас! Он же всех нас терроризирует своими
знаниями. И никому не приносит никаких: радостей! И всех приводит в
отчаяние! А я, например, его боюсь! Боюсь все больше и больше! У него
просто, просто... какие-то безобразные природные способности ко всему на
свете! - вскрикнул отец.- Юрка думает, что это позволяет ему просто
безобразно вести себя в жизни. Вы посмотрите его дневник, только
просмотрите, и у вас волосы встанут дыбом!
- У меня уже не встанут,- сказал дяди Петин знакомый, погладив свою
лысую голову.
- А ведь было золотое время, было, и тройки получал, даже двоечки были.
Мы все ему говорили: "Юра, будь человеком, не получай двойки, не получай
тройки". Вот и договорились! Был мой сын симпатичным недочеловеком, потом
послушался нас и в человека превратился, и учиться стал хорошо, и вести себя
тоже, а потом стал постепенно превращаться в какого-то перечеловека.
- А вы знаете,- сказал я,- ученые говорят, что коэффициент полезного
действия мозга человек использует на шесть процентов!
- Значит, увсех шесть, а утебя шестью два - двенадцать? - спросил отец.
- А если шестью шесть - тридцать шесть? - спросил отца я.
- Это что же получается? Феномен Иванов, что ли? - вмешался в разговор
дядя Петя.
- Так, так, так! - сказал дяди Петин знакомый.- Ах, вот в чем дело, в
процентах!
- А по-моему, это какой-то трюк,- сказал дядя Петя.- Вот мне
рассказывали, что на экзаменах по гражданскому праву на юридическом
факультете Геттингенского университета один из студентов, получив
экзаменационное задание, сразу же попросился выйти. Ну, вышел и вышел. Там
по правилам во время экзаменов можно покидать аудиторию, поскольку в такие
дни специальные надзиратели, на всякий случай, дежурят повсюду, даже в
туалетах. Они и разоблачили злоумышленника, когда он в кабинке "тихо
разговаривал сам с собой". Оказалось, что в ручных часах студента был
вмонтирован мини-передатчик, а под курткой спрятан миниатюрный
радиоприемник. Студента к дальнейшим экзаменам не допустили, но, отдавая
дань его инженерному таланту, комиссия порекомендовала ему заняться
изучением технических дисциплин. Дело в том, что приемно-переда-точное
устройство, "радиошпаргалку", этот будущий юрист сконструировал и собрал
сам. Юра, встань, я тебя обыщу. Может, у тебя тоже что-нибудь вроде этого. Я
встал и позволил себя обыскать.
- Нет, это какой-то сверх... сверх... сверх...- сказал отец.
"Ну-ну, папа, поднатужься, ну, догадайся, кто у тебя сын, ну..." -
хотелось мне сказать отцу.
- Это какой-то сверхумный, сверхзагадочный сверхбезобразник!
- Знаете, что, ребята, я хочу в конце нашей беседы внушить вам одну
очень полезную мысль,- сказал я. И эти слова просто взорвали моего отца.
- Минуточку! - воскликнул отец.- Что здесь происходит? Кто кого
проверяет? Кто в ком разбирается? Кто кого воспитывает? Кто и что кому
внушает? И кто кого здесь гипнотизирует?
"Ах, вот в чем дело!- мелькнуло у меня в голове.- Отец пригласил к себе
на помощь не просто врача, а гипнотизера".
- Нет, ему в нормальном состоянии ничего внушить невозможно, я вас
очень прошу, загипнотизируйте Юру, с его согласия,- сказал отец.- Ты
согласен загипнотизироваться? - спросил меня отец.
- Конечно,согласен,- сказаля,- если дело приняло такой оборот.
- Вы согласны его загипнотизировать? - обратился отец к дяди Петиному
знакомому.
- Я согласен,- ответил дяди Петин знакомый.- Но я не убежден, поддастся
ли он гипнозу.
- Поддамся, поддамся,- успокоил я гипнотизера.
- И когда будешь загипнотизирован, дашь нам всем честное слово, что ты
с завтрашнего дня станешь учиться умеренно и получишь по какому-нибудь
предмету хотя бы тройку!.. Вы можете внушить ему,- обратился папа к дяди
Петиному знакомому,- что он... нет, уж лучше в спящем состоянии вы
объясните, для чего это все нужно!
Мы ушли с дяди Петиным знакомым в мою комнату, и ровно через полчаса я
как ни в чем не бывало вернулся в столовую. Дядя Петя и отец сидели не сводя
глаз с дверей моей комнаты. Увидев, что я вышел из комнаты один, отец
спросил:
- А где же доктор?
- Он спит,- сказал я.
- Как спит?! - вскрикнули в один голос отец и дядя Петя.
- Очень просто. Я его загипнотизировал.
- Как ты его загипнотизировал? - не понял отец.
- Но он не смог меня загипнотизировать, а я его смог,- объяснил я.- Он
со мной разговаривал, потом стал говорить: спать, спать, спать! Но ты же
знаешь, папа, что сегодня по расписанию у меня сон в десять часов, а сейчас
только половина пятого.
- Ну, всем досталось, и гипнотизеру больше всех! - захохотал дядя Петя
и все хохотал и хохотал до слез.
Не знаю, товарищи потомки, что здесь было смешного?!
- Разбудить, - закричал отец,- разбудить гипнотизера, сейчас же
разбудить!
- Пожалуйста,- сказаля,- разбудитьтакразбудить. Мы втроем прошли в мою