Как ни велики были последствия преобладания на море двух морских держав для общего результата войны и особенно для неоспоримого владычества на океане, которое Англия захватила столетие спустя, рассматриваемая борьба не ознаменовалась ни одним морским сражением, интересным с военной точки зрения. Большие враждебные флоты встретились только раз, и то с результатами нерешительными, и после того французы отказались от регулярной борьбы на море, ограничиваясь только крейсерскими операциями против торговли союзников. Эта черта войны за Испанское наследство характеризует и почти все восемнадцатое столетие, за исключением Американской войны за независимость. Бесшумное, упорное, истощающее противника действие морской силы - расстраивающей ресурсы неприятеля, но оберегающей их в своей стране, поддерживающей войну на театрах, где сама она не показывается или показывается на заднем плане, и наносящей открытые удары только через большие промежутки времени, но с решительными результатами - особенно резко обнаруживается для внимательного читателя в ходе событий этой войны и следующего за ней полстолетия. Подавляющая морская сила Англии была в течение вышеупомянутого периода руководящим фактором в европейской истории, поддерживая войну за пределами Британского королевства, сохраняя благосостояние народа внутри его и созидая то великое государство, которое мы видим теперь; но деятельность ее, избегая противодействия по самому величию своему, не обращает на себя и должного внимания. В тех немногих случаях, когда английский флот вызывался на бой, его превосходство над противником было так велико, что столкновения с ним едва ли могут назваться сражениями; за возможными исключениями дел Бинга (Byng), при Менорке, и Хоука (Hawke) - при Кибероне, последнее из которых представляет одну из блестящих страниц морской истории, между 1700 годом и 1778 годом не было, как уже сказано выше, ни одного такого решительного столкновения между равными силами, которое представляло бы интерес с военной точки зрения.
   Сообразно такому своему характеру, война за Испанское наследство, с точки зрения нашего предмета, должна быть изложена только в общих чертах, без подробностей и лишь с указанием общего влияния, особенно по отношению к деятельности флотов. Эта деятельность естественно не имела прямого отношения к войне во Фландрии, Германии и Италии, доля участия здесь флотов определялась лишь защитою торговли союзников настолько, чтобы поток субсидий, на который опиралась континентальная война, не прерывался. Другое дело на Пиренейском полуострове. Непосредственно после высадки Карлоса III в Лиссабоне сэр Георг Рук отплыл в Барселону; рассчитывали, что она сдастся при первом появлении флотов на ее рейде, но губернатор ее был верен королю и взял верх над австрийской партией. Рук отплыл тогда в Тулон, где стояла на якоре французская эскадра. На пути он увидел другую французскую эскадру, шедшую из Бреста, он погнался за нею, но безуспешно, так что она присоединилась к ту донской. Уместно заметить здесь, что тогда английский флот еще не пытался блокировать французские порты зимою, как он делал это в позднейшее время, когда флоты, подобно армиям, уходили "на зимние квартиры". Другой английский адмирал, сэр Клоудесли Шовель (Cloudesley Shovel), был послан весною блокировать Брест, но, прибыв туда слишком поздно, он нашел рейд уже опустевшим и сейчас же отправился в Средиземное море. Рук, не считая себя достаточно сильным для сопротивления соединенным французским эскадрам, отступил к Гибралтарскому проливу, так как в то время Англия не имела в Средиземном море ни портов, ни базы, ни даже серьезного союзника. Ближайшим оттуда убежищем для ее флота был Лиссабон. Рук и Шовель встретились близ Логоса и здесь собрали военный совет, на котором первый, бывший старшим, заявил, что полученные им инструкции запрещали ему предпринять что-либо без согласия королей Испании и Португалии. В сущности этим запрещением связывались руки морских держав. Но в конце концов Рук, раздраженный унизительным бездействием и стыдясь возвратиться домой ничего не сделав, решился атаковать Гибралтар по трем причинам: во-первых, потому, что он слышал о слабости его гарнизона, во-вторых, потому, что порт этот был бесконечно важен для настоящей войны, и в-третьих потому, что занятие его сделало бы честь оружию королевы. Гибралтар был атакован, бомбардирован и затем взят при помощи десанта со шлюпок. Он, таким образом, сделался английским владением с 4-го августа 1704 года, и это дело справедливо увековечивает имя Рука, которого сообразительность и безбоязненное принятие на себя ответственности дали Англии этот ключ от Средиземного моря.
   Филипп V сейчас же предпринял попытку отбить этот важный стратегический пункт и обратился за помощью к французскому флоту, стоявшему в Тулоне. Турвиль умер еще в 1701 году, и теперь флотом командовал граф Тулузский, побочный сын Людовика XIV, только двадцати шести лет от роду. Рук также отплыл к востоку, и враждебные флоты встретились 24-го августа, близ Велес-Малаги (Velez Malaga). Союзники были на ветре, дувшем от северо-востока, и оба их флота шли левым галсом, на курсе 80. Относительно численности противников нет достоверных указаний, но кажется, что со стороны французов было пятьдесят два линейные корабля, у неприятеля вероятно, полудюжиною больше. Союзные корабли спустились все вместе, каждый к находившемуся против него противнику; по-видимому, со стороны Рука не было сделано никакой попытки к какой-либо тактической комбинации. Сражение при Малаге не имеет иного военного интереса, кроме того, что в нем англичане впервые применили в полной мере тот совершенно не научный метод атаки, который был осужден Клерком и господствовал в течение целого столетия. Поучительно заметить, что результат его был совершенно тот же, что и во всех других боях, веденных на основах того же принципа: авангард отделился от центра, оставив между последним и собою промежуток. Попытка отрезать авангард, воспользовавшись этим промежутком, была единственным тактическим маневром французов. Мы не находим в их действиях при Малаге никакого следа осторожной, искусной тактики, которую Клерк справедливо признавал у них в позднейшее время. Переход от искусных тактических комбинаций Монка, Рейтера и Турвиля к эпохе чисто морской практики ясно отмечается сражением при Малаге, что одно только и дает последнему историческое значение. В нем был осуществлен первобытный способ сражения, который воспет Маколеем и в течение многих лет оставался идеалом английского флота{70}.
   Движение человечества не всегда направлено вперед; и в морской периодической литературе наших дней мы находим следы подобного идеала.
   Бой при Малаге продолжался ожесточенно от десяти часов утра до пяти часов пополудни, но окончился без решительных результатов. На следующий день ветер переменился, дав французам наветренное положение, но они не воспользовались этим случаем для атаки; за это их следует сильно порицать, если только достоверны их заявления о том, что в бою накануне они взяли верх. Рук не мог бы сражаться: почти половина его флота - двадцать пять кораблей - израсходовали все боевые припасы. Даже в течение самого сражения некоторые из союзных кораблей были отбуксированы за линию, потому что у них не осталось ни пороху, ни снарядов ни на один залп. Без сомнения, это было следствием атаки Гибралтара, при которой было сделано пятнадцать тысяч выстрелов, и отсутствия какого-либо порта, откуда можно бы было пополнить израсходованные запасы - недостаток, на будущее время уже устранявшийся с приобретением нового владения. Рук, решившись на атаку Гибралтара, имел в виду ту же самую цель, какая побудила Соединенные Штаты захватить Порт-Рояль в начале Междоусобной войны и какая заставила герцога Пармского настаивать, чтобы король Филипп II, прежде посылки непобедимой Армады, захватил Флиссинген на берегу Голландии - мысль, осуществление которой избавило бы от необходимости этого ужасного и бедственного путешествия на север Англии. Те же самые причины побудили бы, без сомнения, какую-либо нацию, в случае серьезных операций против нашего побережья, захватить как базы для своих флотов такие отдаленные от больших центров и удобо-обороняемые пункты (вроде бухты Хардинера [Gardiner's Bay] или Порт-Рояля), которые она могла бы занять и удержать за собою при недостаточной силе нашего флота.
   Рук отступил без препятствий в Лиссабон, выгрузив по пути, в Гибралтаре, часть боевых припасов и провианта со своих кораблей. Граф Тулузский, вместо того, чтобы настаивать на эксплуатации своей победы если только признать, что он действительно одержал таковую - возвратился в Тулон, послав лишь десять линейных кораблей для поддержки атаки Гибралтара. Все попытки французов отбить последний были, однако, тщетны, осадившая эскадра была окончательно уничтожена, а сухопутная атака обращена в блокаду. "С этим несчастьем,- говорит французский морской офицер,- во французском народе началась печальная реакция против флота. Чудеса, совершенные им, его огромные заслуги были забыты. В его значение уже не верили больше. Армия, находясь в более близком общении с нацией, привлекла на свою сторону все ее расположение, все симпатии. Господствовавшее ошибочное убеждение, что величие или падение Франции зависело от некоторых позиций на Рейне, могло только благоприятствовать этому нерасположению к флоту, которое создало силу Англии и нашу слабость"{71}.
   В 1704 году состоялась Бленгеймская (Blenheim) битва, в которой французские и баварские войска были совершенно разбиты английскими и германскими, под предводительством Мальборо (Marlborough) и принца Евгения. Результатом этой битвы было то, что Бавария отложилась от союза с Францией, и Германия сделалась второстепенным театром общей войны, которая велась после того главным образом в Нидерландах, в Италии и на Пиренейском полуострове.
   В следующем, 1705 году, союзники двинулись против Филиппа V двумя путями: из Лиссабона на Мадрид и через Барселону. Первая атака, хотя и опиралась на море, была, главным образом, сухопутная и не дала никакого результата. Местное население этих провинций ясно выказало, что не встретит гостеприимно короля, возведенного на трон иностранными державами. Не так было в Каталонии. Карлос III явился туда лично с союзным флотом. Французский флот, будучи слабее последнего, остался в порту; французская армия также не показывалась. Союзные войска, подкрепленные тремя тысячами матросов, обложили город; при этом флот, который служил для них одновременно и продовольственной базой, и коммуникационной линией, обеспечивал им продовольствие и боевые припасы. Барселона сдалась 9-го октября, вся Каталония приветствовала Карлоса, и когда это движение в его пользу распространилось до Арагона и Валенсии, то и столица последней провинции открыто стала на сторону Карлоса.
   В 1706 году французы в Испании перешли в наступление на границах Каталонии и заняли оборонительное положение в горных проходах к Португалии. При отсутствии союзного флота и той помощи, которую он доставлял и обеспечивал, сопротивление страны было слабо, и Барселона была снова осаждена, на этот раз французским отрядом, поддерживавшимся французским флотом из тридцати линейных кораблей и многочисленных транспортов с необходимыми припасами из соседнего порта - Тулона. Осада, начавшаяся 5-го апреля, подавала большие надежды; сам австрийский претендент находился за осажденными стенами и был бы призом в случае успеха, но 10-го мая показались союзные флоты, французские корабли отступили, и осада была поспешно снята. Претендент Бурбонов не осмелился отступить в Арагон и поэтому прошел через Руссильон (Roussillion) во Францию, оставив Испанию своему сопернику. В то же самое время шла из Португалии, этой другой базы, которую морская сила Англии и Голландии одновременно и охраняла, и использовала, другая армия, содержавшаяся на субсидии, дававшиеся океаном. На этот раз атака с запада была более успешна, многие города в Эстремадуре и Леоне пали, и предводители союзных войск, едва узнав о снятии осады Барселоны, быстро направились через Саламанку в Мадрид. Филипп V, после бегства во Францию, возвратился в Испанию через западные Пиренеи; но при приближении союзников он должен был снова бежать, оставив им свою столицу. Португальские и союзные войска вошли в Мадрид 26-го июня 1706 года. Союзный же флот, после падения Барселоны, захватил Аликанте и Картахену.
   До сих пор союзники имели успех; но они судили ошибочно о наклонностях испанского народа и еще не понимали того упорства в преследовании им цели и той гордости его, которые поддерживались самою природою страны. Теперь выступили на сцену национальная ненависть к Португалии и религиозная антипатия к еретикам, - тем более, что английский генерал сам был гугенотским выходцем. Мадрид и окрестные области приняли победителей враждебно, а южные провинции послали королю из династии Бурбонов уверения в своей верности. Союзники не могли оставаться во враждебной столице, особенно потому, что окрестности ее не имели никаких средств для продовольствия и были полны партизанами. Они отступили к востоку, предполагая соединиться с австрийским претендентом в Арагоне. Неудача следовала за неудачей, и 25-го апреля 1707 года союзная армия была разбита наголову при Алмансе (Almansa), потеряв пятнадцать тысяч человек. Вся Испания попала опять во власть Филиппа V, за исключением провинции Каталонии, в которой им была покорена только часть. В 1708 году французы сделали еще некоторые завоевания в этой области, но атаковать Барселону не могли; Валенсия и Аликанте были, однако, покорены ими.
   1707 год не ознаменовался никаким важным морским событием. В течение лета союзные флоты в Средиземном море были отвлечены от берегов Испании для содействия атаке Тулона, предпринятой австрийцами и пьемонтцами. Последние шли из Италии вдоль берега Средиземного моря, и флот прикрывал их фланг со стороны этого моря и обеспечивал им продовольствие. Осада, однако, не удалась, и кампания окончилась без результатов. Возвращаясь в Англию, адмирал сэр Клоудеслей Шовель, с несколькими линейными кораблями, погиб у островов Сцилли в одном из тех крушений, которые сделались историческими.
   В 1708 году союзные флоты овладели Сардинией, которая, по плодородию и близости к Барселоне, сделалась богатой житницей для австрийского претендента, до тех пор, пока с помощью союзного флота обладание морем оставалось за ним. В том же году была взята и Менорка, с ее превосходной гаванью Порт-Маоном, и с этого времени в течение пятидесяти лет оставалась в руках Англии. Блокируя Кадикс и Картахену из Гибралтара и смотря угрожающим оком на Тулон из Порт-Маона, Великобритания основалась теперь на Средиземном море так же твердо, как Франция и Испания, при этом, опираясь на союз с Португалией, она вполне владела двумя станциями, Гибралтаром и Лиссабоном, через которые и сторожила оба торговые пути - океанский и средиземноморский. К концу 1708 года поражения Франции на суше и на море, ужасные страдания королевства и почти полная безнадежность достижения каких-либо результатов в борьбе, столь разорительной для Франции и столь легко поддерживавшейся Англией, заставили Людовика XIV просить мира ценою в высшей степени унизительных для него уступок. Он отказывался от притязаний на всю Испанскую монархию, прося удержать за Бурбоном только Неаполь. Союзники не удовлетворялись этим; они требовали, чтобы герцог Анжуйский, которого они не хотели называть королем, отказался от притязаний на все испанские владения без исключения, и прибавляли еще к этому разорительные условия для самой Франции. Людовик, в свою очередь, не согласился на это, и война продолжалась.
   В течение остальных годов войны неустанная деятельность морской силы союзников, которая свелась к этому времени к силе одной только Великобритании с малою лишь помощью со стороны Голландии, с внешней стороны отличалась менее, чем когда-либо, наступательным характером; но влияние ее оставалось по-прежнему действительным. Австрийский претендент, почти запертый в Каталонии, сохранял сообщения с Сардинией и итальянскими провинциями Германии через посредство английского флота, но полное исчезновение французского флота и вообще очевидное намерение Людовика не держать эскадр в море позволили союзникам несколько уменьшить средиземноморский флот, усилив за счет этого охрану торговли. Кроме того, в 1710 и 1711 годах сделалась возможной посылка экспедиций против французских колоний в Северной Америке. Новая Шотландия была взята англичанами, но попытка их занять Квебек не удалась.
   В течение зимы 1709-1710 годов Людовик отозвал все французские войска из Испании, отказавшись таким образом от защиты дела своего внука. Но когда шансы Франции на успех уже совсем упали и когда казалось, что она должна быть вынуждена на уступки, которые низвели бы ее на степень второстепенной державы, существование коалиции, где представителем Англии был Мальборо, пошатнулось. Потеря последним расположения королевы усилила партию, враждебную войне, или, скорее, ее дальнейшему продолжению. Эта перемена случилась летом 1710 года, и стремление к миру усилилось еще тем благоприятным для отступления положением, в котором находилась тогда Англия, а также тяжестью издержек, кои предстояло ей нести в случае продолжения борьбы, в перспективе которой не предвиделось выгод, соразмерных с затратами. Более слабая союзница, Голландия, постепенно перестала участвовать условленной долей в содержании морских сил; и хотя дальновидные англичане могли смотреть с чувством удовольствия на исчезновение соперничавшей с их отечеством морской державы, но опасение непосредственного увеличения издержек ощущалось населением сильнее. Расходы по ведению континентальной и испанской войн также в значительной мере оплачивались субсидиями Англии, и вместе с тем, как первая война не могла обещать ей дальнейших выгод, было видно, что вторая не обратит симпатий испанского народа в пользу Карлоса III без новых затрат, превышающих "стоимость игры"... Скоро начались между Францией и Англией тайные переговоры, которые получили еще новый импульс с неожиданной смертью германского императора, брата австрийского претендента на испанский трон. За неимением другого наследника мужеского пола, Карлос сделался сразу австрийским императором и скоро затем был избран и императором Германии. Англия не имела большего желания видеть две короны на голове представителя Австрийского дома, чем на голове представителя дома Бурбонов.
   Требования, поставленные Англией как условия мира в 1711 году, показали, что она сделалась морской державой, в самом чистом значении этого термина, не только в действительности, но и в ее собственном сознании. Она требовала: чтобы одно и то же лицо никогда впредь не было одновременно королем Франции и Испании; чтобы ряд укрепленных городов был уступлен ее союзникам, Голландии и Германии, как оборонительная линия против Франции, чтобы союзникам ее были возвращены французские завоевания. Для себя же она требовала: формальной уступки Гибралтара и Порт-Маона, стратегическое значение которых было указано выше; уничтожения Дюн-керкского порта, служившего гнездом для приватиров, охотившихся на английскую торговлю; уступки французских колоний: Ньюфаундленда, Гудзонова залива и Новой Шотландии (последнюю она уже занимала в то время) и наконец, торговых договоров с Францией и Испанией и монополии торговли невольниками с Испанской Америкой, торговли, известной под именем Asiento, которую Испания дала Франции в 1701 году.
   Переговоры продолжались, хотя враждебные действия и не прекращались; и в июне 1712 года четырехмесячное перемирие между Великобританией и Францией отозвало от союзных армий на континенте английские войска, великий вождь которых, Мальборо, был отставлен от командования за год перед тем. Кампания 1712 года была благоприятна еще для Франции, но и во всяком случае удаление Великобритании с театра войны делало окончание последней лишь вопросом непродолжительного времени. На увещания Голландии Англия отвечала, что с 1707 года голландцы снарядили для участие в войне не более трети условленного числа кораблей, а в течение всей войны - не более половины. Палата общин, в адресе, поданном королю в 1712 году, жаловалась:
   "Служба на море была несена в течение всей войны на условиях, крайне невыгодных для королевства Вашего Величества, ибо необходимость требовала, чтобы ежегодно снаряжались большие флоты для сохранения превосходства в Средиземном море и для сопротивления силе, которую неприятель мог организовать или в Дюнкерке, или в портах западной Франции, готовности Вашего Величества снаряжать вашу долю флота для всех отраслей его службы нисколько не вторила Голландия, которая ежегодно посылала в море корабли совсем не в достаточном числе по отношению к снаряжавшимся вами. Поэтому Ваше Величество были обязаны пополнять ее недочеты своими кораблями. И флот Вашего Величества должен был плавать из-за этого в ненормально многочисленном составе. И. к великому вреду для себя, оставаться в отдаленных морях в неудобное для кампании время года. Это обстоятельство также ограничило конвои для торговых судов, за недостатком крейсеров, берега были открыты для нападения, и вы были не в состоянии вредить неприятелю в самой выгодной для него торговле с Вест-Индией, откуда он получал огромные подкрепления для своей казны, без которых не мог бы нести расходы по ведению войны".
   Действительно, между 1701 и 1716 годами торговля с Испанской Америкой дала Франции сорок миллионов долларов наличными деньгами. На эти жалобы голландский посланник в Англии мог только возразить, что Голландия прямо была не в состоянии выполнить свои обязательства. Неудачи 1712 года, присоединившись к настойчивому желанию Англии заключить мир, заставили и Голландию решиться на последний; Англия, несмотря на неудовольствия свои на союзников, была еще так проникнута старою ненавистью к Франции, что поддерживала все сколько-нибудь основательные требования Голландии. 11-го апреля 1713 года был наконец заключен почти общий мир - между Францией с одной стороны и Англией, Голландией, Пруссией, Португалией и Савойей с другой стороны - мир, известный под именем Утрехтского и составляющий одну из эпох в истории. Император все еще воздерживался от мира, но потеря британских субсидий сковала движения его армий, и с прекращением участия морских держав континентальная война могла бы прекратиться, однако Франция, с развязанными теперь руками, совершила в 1713 году блестящую и успешную кампанию в Германию. 7-го марта 1714 года был подписан мир между Францией и Австрией. Слабые искры войны продолжали еще тлеть в Каталонии и на Балеарских островах, которые настаивали на своем нежелании признать Филиппа V; но возмущение их было подавлено, как только оружие Франции обратилось против них. Барселона была взята штурмом в сентябре 1714 года, а острова сдались следующим летом.
   Перемены, явившиеся следствием этой долгой войны и санкционированные миром, если опустить детали меньшей или преходящей важности, можно резюмировать коротко следующим образом: 1. Дом Бурбонов был утвержден на испанском троне, и Испанская монархия сохраняла свои владения в Вест-Индии и в Америке; план Вильгельма III уничтожить ее господство там рушился в тот момент, как Англия решилась оказывать поддержку австрийскому принцу и таким образом приковала большую часть своей морской силы к Средиземному морю. 2. Испанская монархия потеряла большую часть своих владений в Нидерландах, так как Гельдерланд перешел к новому королевству Пруссии, а Бельгия - к императору; Испанские Нидерланды сделались, таким образом, Австрийскими. 3. Испания потеряла также главные острова в Средиземном море: Сардиния отдана была Австрии, Менорка, с ее великолепной гаванью,- Великобритании, а Сицилия - герцогу Савойскому. - 4. Наконец, Испания потеряла еще и свои итальянские владения, так как Милан и Неаполь перешли к императору... Таковы, в главных чертах, были для Испании результаты борьбы за наследство ее трона.