Мерфи Уоррен. Объединяй и завоевывай

   При движении рукоятка ножа задевала за стволы деревьев и глухо звякала, что в данном случае приносило определенную пользу — отпугивало пресмыкающихся.
   И еще ягуаров. В особенности их.
   В его полевой книжке лежала сложенная пополам страничка со статьей о ягуарах из «Популярной энциклопедии». Серьезные киски. Огнетушителю вовсе не хотелось мериться с ними силами.
   Ночь встречала его холодом. Весны, конечно, еще ждать и ждать, но ему и в голову не приходило, что в джунглях Лакандона, мягко говоря, не жарко. В справочниках ни слова не говорилось о соснах и пронизывающих насквозь ветрах.
   У него стал мерзнуть нос. И уши.
   — Черт! — прошипел он сквозь зубы. — Да я обморожу себе все на свете! — Сунув руку в прорезной карман боевого костюма, Огнетушитель извлек на свет черную балаклаву — башлык, дабы в нужный момент предстать перед своей жертвой во всем блеске. Замотав его вокруг головы, он оставил лишь узкую щелочку, сквозь которую настороженно смотрели холодные, как лед, голубые глаза.
   Парень основательно все продумал — за одетыми в черные лыжные шапочки с масками хуаресистас охотились, но коль скоро Огнетушитель сделался одним из таких охотников, его это уже мало волновало.
   Кто знает, возможно, он по чистой случайности столкнется с одним из этих бедняг нос к носу, возьмет его в плен и вырвет сведения о местонахождении подкоманданте Верапаса.
   Когда хорошо поставлена разведка, задание выполнять — одно удовольствие, подумал он, продвигаясь вперед. Господь свидетель, но в этих чертовых джунглях хоть глаз выколи — ни хрена не видно. Даже в поганом Стомике и то было легче ориентироваться. К тому же парню как на грех захотелось пить. Обследовав местность, он обнаружил лужу и посветил фонариком. На первый взгляд отравленной вода не была. Огнетушитель наполнил оловянную кружку, бросил в емкость две таблетки халдозона, а когда вода отстоялась, не торопясь осушил.
   И снова двинулся вперед.
   Но вот настало время справить нужду. Что ж, никаких проблем — деревьев кругом сколько угодно.
   Огнетушитель еще находился в процессе опорожнения мочевого пузыря, когда зловещий звук взводимого затвора коснулся его чувствительных к такого рода звукам барабанных перепонок.
   Ствол автоматической винтовки ФАЛ уперся ему в правый висок, а еще один ствол — в левый. По сторонам темнели силуэты их владельцев.
   На Огнетушителя обрушился поток каких-то непонятных слов. Говорили по-испански, но ничто не напоминало ему хотя бы одну из стереотипных фраз пособия «Испанский язык для туристов».
   «Что же делать? — лихорадочно соображал он. — Застегивать брюки или руки поднимать?»
   Парень решил начать с брюк. Женевская конвенция по правам военнопленных наверняка оговаривала нечто подобное в какой-нибудь статье.
   Выяснилось, однако, что он ошибся. Приклады винтовок, обрушившиеся на затылок, мгновенно объяснили ему, что к чему. К счастью, шерстяная ба-лаклава смягчила удары, а вот живот его защищен не был, поэтому Огнетушитель согнулся пополам.
   — О-ох!
   Тем не менее он не оставлял попыток нащупать спасительный «хелфайр».
   Кто-то наступил ему на запястье тяжелым военным ботинком, полностью лишив руку подвижности. Другой солдат с помощью колена обрушил все двести фунтов своего веса на локоть его левой руки.
   — Ах ты скотина! А ну прекрати! Ты что, хочешь мне что-нибудь сломать?
   Рука неизвестного сорвала балаклаву у него с головы.
   В глаза брызнул яркий свет. Огнетушитель попытался отвернуться, но чьи-то железные пальцы крепко держали его за волосы.
   — Да дайте же мне застегнуть штаны, черт бы вас всех побрал! — возмутился поверженный.
   Человек с фонариком что-то проговорил по-испански.
   — Абла испаньол? Говоришь по-испански? — спросил другой.
   — Не, ребята, ничегошеньки не понимаю, — пробурчал Огнетушитель. — Но компрендо.
   Пока кто-то прижимал парня к земле, напарник вмиг сорвал с него все снаряжение.
   — Эй, хоть кто-нибудь понимает по-английски? — Ему плюнули прямо в лицо.
   Напрасно! Никто не имел права плевать на Огнетушителя.
   Извернувшись, он отработанным движением колена нанес резкий удар в пах обидчика.
   — Ихо де ла чингада! — завопил любитель плеваться и сложился пополам.
   Для того чтобы понять смысл брани, иностранного языка знать не надо.
   И тут на голову Огнетушителя обрушился целый водопад ударов. Через мгновение и джунгли, и ночь, и даже боль, раздиравшая тело, померкли в его сознании и отступили далеко-далеко — на тот задний план, которому нет места ни в кино, ни тем более в театре.

Глава 18

   Команданте Эфраин Сарагоса чуть не запрыгал от радости, когда услышал по полевому телефону:
   — Сеньор! Мы захватили подкоманданте Верапаса.
   — Живого или мертвого?
   — Живого.
   — Откуда вы знаете, что это Верапас? Он что, сознался?
   — Нет, он без сознания. Но это точно он. У него голубые глаза.
   — А у Верапаса-то глаза зеленые!
   — Да, так говорят. Однако все хуаресистас — «индиос». У них темные глаза. Отсюда следует, что захваченный нами человек в маске именно Верапас, а не один из инсургентов.
   Типично мексиканская логика! Главное — выдать желаемое за действительное. И тем не менее слова подчиненного показались убедительными и его начальнику, и потому он тут же приказал привести пленного в казарму. Сам же команданте через секунду позвонил министру иностранных дел генералу Иеронимо Алакрану.
   Оставалось только удивляться, как ему удалось дозвониться до генерала, офис которого находился в разрушенном землетрясением Мехико.
   — Вы уверены, что захватили именно Верапаса? — тотчас воскликнул генерал.
   — На нем была лыжная маска, и у него голубые глаза.
   — У Верапаса глаза зеленые, — наставительно произнес Алакран.
   — Это что, установленный факт?
   — Так по крайней мере утверждают разведчики. Опять же фотографии в журналах.
   — При печати часто нарушается цветопередача, — резонно заметил командир части особого назначения. — Кроме того, позируя перед представителями прессы, он ведь мог надеть и контактные линзы! Да и как, скажите, сравнивать глаза человека с глазами мифической птицы Кецаль, которую, конечно же, никто никогда не видел?!
   — Что ж, в ваших рассуждениях есть рациональное зерно. Выглядит вполне логично. Поздравляю. Берегите пленника как зеницу ока и ждите полковника Примитиво — его войска уже на подходе к Чьяпасу, а сам он жаждет разделаться с проклятым Верапасом.
   — Теперь в этом нет необходимости. Верапас у меня за решеткой.
   — Ничего подобного, — возразил Алакран. — Никакого Верапаса у вас нет.
   — Да вы что?! Он валяется сейчас без сознания, поскольку солдаты погладили его прикладами.
   — Повторяю: Верапаса у вас нет и никогда не было. Когда появится полковник Примитиво, передайте ему пленного, которого, впрочем, у вас нет и никогда не было.
   — Но... — начал было ко манданте Сарагоса. — А как же тогда моя теория?
   — Ваша теория хороша, сомнений нет. Особенно если вы готовы взять на себя бремя ответственности за то, что неминуемо случится потом. Итак, вы готовы?
   — К чему? — изумился Сарагоса.
   — Взять на себя ответственность за те знания, каковыми вы сейчас располагаете.
   — В таком случае я отказываюсь от своей теории и снимаю с себя бремя ответственности, — торопливо сказал Сарагоса.
   — Что лишь свидетельствует о вашем уме. Итак, коль скоро вы меня поняли, примите также к сведению, что мы с вами ни о чем таком не говорили. Разговора не было — и все тут.
   — Какого разговора? — с деланным изумлением спросил начальник войск особого назначение. Он отлично понимал, что с Мехико лучше не спорить и о своих заслугах лишний раз не напоминать.
   Между тем парень с голубыми глазами, ошибочно захваченный коммандос вместо подкоманданте Верапаса, был обречен на смерть из-за своего более чем поверхностного сходства с инсургентом.

* * *

   Полковник Примитиво услышал приятную новость по полевому телефону.
   Он ехал на головной бронемашине. Полковник всегда старался быть впереди, во главе своих войск. Прежде чем посылать людей в пекло, необходимо лично выяснить, что к чему.
   Ради того чтобы исполнить свой долг, полковник Примитиво готов был пробиваться с боями на край света и даже в самый ад. Причем в ад под названием Миктлан, созданный воображением древних ацтеков, где тамошние черти высасывали костный мозг из костей умерших грешников.
   Поэтому полковник даже не поморщился, узнав, что ему с отрядом придется следовать по дороге сквозь джунгли Лакандона, занятые врагом.
   Пленника посадили в деревянный ящик, похожий на гроб.
   И правильно. В самом ближайшем будущем узнику предстояло умереть, а есть ли на свете лучшее помещение для того, кому осталось жить каких-нибудь несколько часов, чем гроб? Кроме того, гроб имеет обыкновение превращаться в самый надежный в мире сейф и отлично хранит тайны. А сейчас речь шла именно о тайне — государственном секрете первейшей значимости, сутью которого являлся пленник — лжеподкоманданте Верапас.
   Полковник Примитиво во главе бронеколонны вихрем ворвался на территорию казармы.
   В воздухе витал привкус дыма, частички пепла, и людям было трудно дышать.
   Полковник отдал честь, вскинув руку к виску. — Насколько я знаю, у вас для меня кое-что есть?..
   Не раскрывая рта, команданте Сарагоса ткнул пальцем в деревянный ящик, похожий на гроб.
   — Мертвый?
   — Вам решать, — по-военному коротко ответил команданте.
   Полковник кивнул. Потом пролаял отрывистую команду, и ящик погрузили в головной броневик. Когда погрузка закончилась, люк с лязгом захлопнулся.
   На повышенных оборотах заработали моторы. Затем бронемашины и танки полковника синхронно развернулись на пятачке и скрылись в ночных джунглях.
   — Забрали — и дело с концом, — пробормотал себе под нос Сарагоса. Его настроение заметно улучшилось бы, если бы за поимку Верапаса он получил награду, но обстоятельства складывались таким образом, что о наградах пока и речи быть не могло. К тому же, судя по сведениям из столицы, страна оказалась в преддверии очередного кризиса, много хуже тех, что прежде.
   А сведения поступали весьма странные. Утверждалось, например, что никакого землетрясения не было, а имело место лишь небольшое изверженьице вулкана Попокатепетль.
   Что ж, не впервой: стоило начаться какому-нибудь кризису, как из столицы неизменно сообщали, что здесь, в Мехико, тишь да гладь. Таким образом, отрицание факта только подтверждало его наличие.
   Теперь вот власти отрицали пережитое землетрясение, хотя радиоголоса на всех волнах так и твердили, что в результате подземных толчков город разрушен чуть ли не до основания. Дикторы наперебой говорили о многочисленных жертвах и горах пепла, засыпавших столицу, о бушующем там пожаре.
   Команданте Сарагоса вдруг подумал, что в результате кризиса в Мексике, вполне возможно, вообще не будет ни властей, ни правительства, и в ужасе содрогнулся.

Глава 19

   Огнетушитель, словно сквозь вату, услышал какие-то звуки. Вроде бы шум джунглей. Он открыл глаза. Но ничего не увидел: его окружала непроглядная тьма.
   Неужели ослеп?
   Он почувствовал, что ему не хватает воздуха. И пространства. Болела голова, но мышцы повиновались. Тогда он осторожно повернул голову в одну сторону, потом — в другую. Кругом мрак. Странно. Пришлось прикусить себе щеку — уж не спит ли он в самом деле? Со всех сторон на него давила бархатная, без малейшего отблеска, чернота.
   — Что за чертовщина со мной происходит?
   Внезапно Огнетушитель понял, что находится в тесном ящике.
   Крышка упала — и он увидел звезды. Самые настоящие. Потом кто-то заслонил их блеск, и блеснули чьи-то темные глаза, смотревшие на него внимательным — и не более того — взглядом.
   В грудь ему уперся ствол винтовки. Огнетушитель с облегчением перевел дух. Значит, он все еще на этом свете! А следовательно, у него еще есть шанс. Парень откашлялся.
   — Вот он какой, подкоманданте Верапас! — склонившись над ним, прошипел человек с серебряными звездами полковника мексиканской армии на погонах.
   — Я не Верапас. Я — Огнетушитель.
   — Ке?
   Покопавшись в памяти, Огнетушитель повторил на ломаном испанском:
   — Эль Экстингуирадор.
   Голов над ним сразу же прибавилось. Всем, должно быть, захотелось лично лицезреть знаменитого на весь свет Огнетушителя. Вот славно-то! Значит, ему удалось привлечь их внимание. А в самом непродолжительном времени они уже станут его бояться.
   К нему потянулись руки, чтобы извлечь из ящика. Пленный не сопротивлялся.
   Утвердившись на ногах, Огнетушитель огляделся. От свежего воздуха кружилась голова, его шатало.
   Он взглянул на деревянный ящик, из которого его только что извлекли.
   Гроб!
   Изобразив на губах улыбку, он заметил:
   — Вам понадобится нечто более прочное, чтобы похоронить Огнетушителя.
   Мексиканский полковник сделал шаг вперед:
   — Почему вы называете себя Огнетушителем?
   — Потому что я — Огнетушитель.
   — А как ваше настоящее имя?
   — Блейз. Блейз Фьюри.
   — Вы лжете! Блейз Фьюри — лицо вымышленное. Он всего-навсего герой книги.
   — Вот и мне хочется, чтобы враги думали то же самое.
   Полковник оглядел его с ног до головы.
   — Судя по всему, вы человек военный?
   — Да уж, что называется, вояка милостью Божьей. Рожден в огне и крещен в орудийном дыму.
   — В детстве я читал множество рассказов о приключениях Блейза Фьюри. Вы не он.
   — С чего вы взяли?
   — В то время Блейз Фьюри был одного со мной возраста. Теперь мне под сорок. А вам, по-моему, не больше двадцати пяти.
   — У Блейза Фьюри нет возраста. Он вечен. Огнетушитель будет сражаться со злом до тех пор, пока оно существует.
   — Сеньор Фьюри служил во Вьетнаме, — сказал полковник. — В подразделении «Зеленые береты».
   — И что же?
   — А то, что если вы он, то, стало быть, проходили службу в этом подразделении.
   — А я разве сказал, что «зеленым беретом» не был?
   — В таком случае скажите...
   Нахмурив брови, полковник перекинулся парой слов с адъютантом.
   — Нашивки, — прошептал адъютант полковника на английском языке.
   — Отлично! Итак, что изображено на берете войск особого назначения США?
   Огнетушитель задумался, но только на мгновение.
   — Ну, это легко. Боевой нож между скрещенными стрелами.
   — Нет. Эта нашивка относится к более позднему периоду. А я говорю о самой первой. Ведь Блейз Фьюри был одним из первых «зеленых беретов».
   — Я не помню, — отозвался Огнетушитель. — С тех пор прошло столько лет... Столько битв и сражений...
   — Вы лжете! На нашивке был изображен Троянский конь. Если бы вас и в самом деле звали Блейз Фьюри, вы бы этого не забыли. Нет, для Огнетушителя вы слишком молоды. Самозванец — вот вы кто! А скорее всего подкоманданте Верапас. Американец, перекинувшийся на сторону бунтовщиков.
   — Я гражданин мира! И уж конечно, не Верапас.
   — У вас голубые глаза, как у Верапаса.
   — Если бы вы, полковник, почаще читали донесения разведки, то знали бы, что у него глаза зеленые.
   — Дешевый трюк. Вы снимались с зелеными контактными линзами в глазах — только и всего. Все искали зеленоглазого хуаресиста, а он, поди ж ты, голубоглазый! Но теперь ваш обман раскрыт, и жизнь ваша подходит к концу.
   — Огнетушителя убить нельзя. Он отказывается принимать смерть.
   Неожиданно кто-то с размаху ударил Огнетушителя по лицу.
   Изо рта парня брызнула кровь.
   — Делай свое дело, мексиканец.
   — Непременно сделаю. Вы обвиняетесь в подрывной деятельности, мятеже, предательстве, и за ваши прегрешения я приговариваю вас к смертной казни через расстрел от имени Мексиканской республики.
   Огнетушителя подвели к одинокой сосне. Он почувствовал, как в спину ему впился острый сучок.
   Самым неожиданным для него образом ситуация приняла весьма мрачный оборот.
   — Послушайте, все совсем не так, как вы думаете, — быстро заговорил он. — Я оказался здесь для того, чтобы прикончить Верапаса. Как и вы.
   — Очаровательная история!
   — Так оно и есть.
   — На кого же вы в таком случае работаете?
   — На Организацию Объединенных Наций.
   При этих словах мексиканские солдаты засмеялись, а полковник так прямо зашелся от смеха.
   — Совершенно невероятные вещи! Солдатам ООН не разрешается стрелять и участвовать в боях. Даже в случае самообороны. Вы хотите, чтобы я поверил, будто «голубые каски» используют наемных убийц?!
   — Я говорю правду. Мое нынешнее задание — неофициальное. Но как только я прихлопну Верапаса, мне предоставят настоящую работу.
   — Работу? Но Огнетушителю работа не нужна. Он сражается за свободу и справедливость без перерыва на обед и абсолютно безвозмездно. Как, к примеру, Эль ланеро солитарио.
   — Никогда о таком не слышал.
   Адъютант что-то шепнул на ухо полковнику.
   — Не слышали об одиноком рейнджере?! — удивился Примитиво.
   — Это все книги, литература. А мы живем в реальном мире. Я поступаю так, как мне подсказывают жизнь и совесть.
   — Увы, больше вам никак поступать не придется, поскольку близится конец вашей нечестивой жизни.
   Тем временем собрали расстрельную команду из пяти человек. Их оружие представляло собой довольно пестрый арсенал из устаревших карабинов разных типов наряду с бельгийскими винтовками ФАЛ. В последнем слове Огнетушителю отказали. Даже не закрыли черной повязкой глаза.
   — Товсь! — скомандовал полковник. Солдаты скинули винтовки.
   — Целься!
   Стволы винтовок выровнялись параллельно горизонту. По лбу Огнетушителя заструился пот. Вот оно, значит, как! Все по правде, без дураков.
   — Огонь! — скомандовал полковник высоким голосом.
   Сердце парня оборвалось. Он зажмурился и молил Бога, чтобы солдаты промахнулись.
   В конце концов, бывает и такое. К тому же здесь Мексика, да и винтовки системы ФАЛ не самые лучшие на свете. Они неважно сбалансированы, и при стрельбе их сильно ведет вверх.

Глава 20

   Перед ним лежали затянутые облаками, но тем не менее осязаемые каждым настоящим мексиканцем горы Сьерра-Мадре дель Сур. Казалось, они молчаливо взывали к разбросанным по стране сапотекам и миштекам, призывая их вернуться на земли своих предков.
   Великий жрец Родриго Лухан слышал этот безмолвный призыв, но пока его уши внимали прошлому, глаза провидели будущее.
   Вот оно, движется рядом, закованное в базальтовые одежды, и называется богиней Коатлик. Она вышагивала, словно каменный слон, — величественная и красивая. Но за время пути, надо сказать, изменилась.
   В ее каменной плоти явственно проступили золотые и серебряные блестки. Первые появились на ее теле после того, как все «индиос» выбрались за пределы столицы. И это стало подлинным чудом.
   А всего чудес было три. Первое из них Родриго называл «пробуждением». Второе — «тайной крестов».
   Тогда, повинуясь порыву, последователи культа Коатлик стали срывать с себя золотые и серебряные нательные крестики-распятия и швырять под слоноподобные ноги богини. Наступив на них, Коатлик тем самым как бы отменяла навязанную «индиос» ложную веру и восстанавливала поклонение старым индейским богам.
   Базальтовые клешни Коатлик с легкостью впечатывали крестики в асфальт, оставляя на нем глубокие ямки-распятия.
   Но вот что странно: сам крестик загадочным образом исчезал. Лухан не раз заглядывал в ямки, чтобы проверить. Именно тогда на базальтовой коже богини и появились блестки, явив «чудо абсорбции, или поглощения».
   Ошибки быть не могло. Коатлик вбирала в себя золотые и серебряные изображения привезенных испанцами идолов с тем, чтобы в свое время извергнуть поглощенное золото в виде изображений богов и богинь древней Мексики. Таким образом, золото и серебро, очищенные прикосновением Коатлик, станут способствовать процветанию истинной религии. Великий жрец Родриго Лухан готов был голову дать на отсечение, что так оно и есть.
   Теперь же, остановившись на время, чтобы ее последователи получили возможность перекусить и отдохнуть, Коатлик вдруг стала задавать вопросы.
   — Почему вы поедаете похожие на вас машины из мяса?
   — Таковы обычаи старой Мексики, — объяснил Родриго Лухан, выковыривая застрявшее мясо из больного зуба. — В старые времена одни племена нападали на другие и брали в плен заложников — очень часто королевской крови. Со временем их приносили в жертву, обеспечивая тем самым движение всей Вселенной. Ну а после жертвоприношения собравшиеся поедали мясо и потроха убитых.
   — Вселенная представляет собой динамическую структуру электромагнитных полей, в ней присутствуют космическая пыль и энергетические сгустки, именуемые солнцами, если они близко, и звездами, если удалены на значительное расстояние. Смерть ничтожных автоматов из мяса не способна оказать на них прямое воздействие.
   — Но это для нас самое святое. Мясо наших врагов придает нам силы.
   — Потребление плоти животных питает тело и вызывает прилив энергии у потребляющего, — согласилась с ним Коатлик. — Но если принять во внимание длительный период вынашивания человеческого плода, а также еще более длительный процесс взросления неполовозрелой особи, то сам собой напрашивается вывод, что поедание взрослых индивидуумов является непростительным легкомыслием с точки зрения экономической целесообразности. Получаемые таким образом протеины куда легче заменить равноценными протеинами из организмов мясных автоматов, передвигающихся на четырех конечностях. Если же процесс поедания себе подобных превращается в устойчивую схему, то численность поголовья данного вида может в значительной степени сократиться и привести или к переходу на другой тип питания, или к исчезновению вида как такового.
   — Возможно, с тольтеками так оно и случилось, — глубокомысленно заметил Лухан.
   Они уже добрались до штата Оахака. Где-то там, на горизонте, временами маячили военные вертолеты, но атаковать больше не атаковали. В основном летчиков заботили проблемы сейсмологической активности в данном районе; правда, заодно они снимали видеопленку толпы, последователей Коатлик. Вот и хорошо, думал Родриго Лухан. Видеозаписи поселят страх в сердцах жителей так называемых цивилизованных городов, и тогда оплоты цивилизации белых падут сами собой.
   — Коатлик, скажу тебе как человек, который до сегодняшнего дня не ел человеческого мяса, — я будто заново родился! Мои мышцы налились силой. Таким могучим я себя еще никогда не ощущал.
   — Невозможно объяснить подобное явление одним только процессом потребления человеческой плоти, поскольку имеющиеся в ней протеины не содержат во всем объеме того богатства микроэлементов, какое имеется в мясе низших животных.
   — Но я не обманываю. Я могуч и непобедим!
   — Частота биений твоего сердца, равно как и объем вдыхаемого тобой кислорода, увеличилась на 7,2 процента, из чего следует вывод, что ты до определенной степени прав.
   — Именно!
   — Поскольку я тебе доверяю, то сделаю то же самое. В настоящий момент мне необходимы дополнительные источники энергии, чтобы пережить данный неблагоприятный отрезок времени.
   Родриго Лухан невольно отступил. И споткнулся о распростертого в пыли человека. Тот стоял на четвереньках и без конца отбивал поклоны каменному го-лему, который выражал свои мысли на незнакомом ему языке, но имел вид древней богини Мексики.
   Лухан ухватил его за волосы и рывком приподнял голову. На лице несчастного застыло отрешенное выражение.
   — Ты похож на чичимека, — сказал Лухан.
   — Правильно, я чичимек. Меня зовут Пол.
   — Послушай, чичимек. Твоя мать хочет познакомиться с тобой.
   — Я предан ей всем сердцем.
   — В таком случае позволь научить тебя, как правильно служить богине. Положи голову у этих великолепных ног и испытай свою судьбу.
   Чичимек на четвереньках пополз вперед.
   — О, Коатлик, я боготворю тебя! — проговорил он на местном наречии.
   — Он говорит, что ты должна его съесть, — сообщил по-английски Родриго. Английского языка чичимеки не понимали.
   Змеиные головы на плечах богини поднялись и принялись гипнотизировать чичимека.
   — Раскрои ему череп. Мозги, надо сказать, вещь особенно вкусная и полезная, — посоветовал Лухан.
   Подняв массивную ногу, Коатлик обрушила ее на голову несчастного.
   Череп чичимека треснул, как орех; из ушей, рта и носа потекла розоватая субстанция мозга.
   Родриго Лухан тотчас получил еще одно доказательство ее святости.
   Есть тело убитого в привычном, так сказать, смысле слова она не стала, а продолжала попирать труп ногой. И тот, будто пролитая на пол жидкость, которую промокнули тряпкой, мгновенно исчез, будучи без остатка поглощенным базальтовым телом богини.
   Нога Коатлик из серого базальта, испещренного золотыми блестками, неожиданно украсилась прожилками из человеческого жира.
   — Еще! — произнесла Коатлик. — Я хочу еще мяса.

Глава 21

   — Нет, есть все-таки в Мексике нечто привлекательное, — сообщил во всеуслышание Римо, крутанув руль. Он вел «хамви» на север — подальше от Сан-Кристобаля де лас Касас. Надвигалась ночь, и в воздухе явственно чувствовалось дыхание Лакандонских джунглей, с их запахами душистого ямайского перца, сосновой хвои и паленых кукурузных початков. Именно запах паленого более всего способствовал пробуждения аппетита Римо, который не ел с самого утра.