Мерфи Уоррен. Объединяй и завоевывай

   — Как твое имя? — спросил полковник шепотом.
   — Лейтенант Балам.
   — Ха, что-то ты мало похожа на рыщущего в джунглях кровожадного ягуара, чика!
   — Я умру, если надо.
   — А я бы с радостью пристрелил тебя, но лучше дам возможность заслужить помилование. Подкоманданте Верапас явно где-то рядом. Скажи мне, где он, и ты спасешь свою жизнь.
   — Не знаю, что и ответить.
   — По-моему, ты лжешь, чика. Уж очень вздымается у тебя грудь! Я прекрасно знаю, как трепещет женщина, когда произносит лживые слова.
   Хуаресиста промолчала. Только сильнее задрожала.
   — Тут поблизости деревенька. Может, он там?
   — Там его нет!
   — Ха! Что-то ты больно заторопилась с ответом.
   Полковник Примитиво поднял руку и стянул с головы девушки лыжную шапочку. Он увидел посеревшее от страха лицо и черные блестящие волосы, ниспадающие на плечи. Полковник поднес к лицу одну из прядок, понюхал ее и произнес:
   — Для дикарки ты восхитительно пахнешь. Моешь голову молоком кокосового ореха, да? Должен тебе сказать, запах кокоса очень возбуждает.
   Грубо и нарочито резко полковник ухватил девушку за волосы и потянул вверх. Потом развернул спиной и, ткнув автоматом в поясницу, приказал вести его в деревню.
   Герильера подчинилась и двинулась вперед, спотыкаясь на каждом шагу. Неуверенная поступь и безвольно поникшие плечи свидетельствовали о том, что она осознала безвыходность своего положения.
   — Иди вперед и плачь, чика. Сегодня прольются потоки слез. Деревня и все джунгли умоются слезами после визита полковника Примитиво в это осиное гнездо повстанцев.
   — Каброн! — грубо выругалась девушка.
   — Ага! Я вижу, подкоманданте Верапас приложил руку к твоему воспитанию и научил-таки ругаться по-городскому.
   — Чинга ту мадре!
   Полковник рассмеялся.
   — Несколько позже, вероятно, мы рассмотрим твое предложение и сделаем, что положено. Естественно, без моей матери.
   Герильера замолчала, и теперь уже надолго.
   Они двигались к деревне, ориентируясь по запаху горелых кукурузных початков. Время от времени полковник Примитиво оглядывался.
   Он ничего не замечал. И сделал вывод, что опасность с тыла ему не угрожает.
   И очень ошибся. Его преследовали. Впрочем, обычный человек не способен узреть подобные тени. И победить их обыкновенным оружием тоже невозможно.

Глава 36

   Римо махнул мастеру Синанджу, чтобы тот поторапливался. Они приближались к деревушке, которую давно уже обнаружили по запаху паленой кукурузы. Мексиканский полковник вел пленницу туда.
   — Очень может быть, что этот парень делает нашу работу.
   — Пока он не просит денег, я возражать не стану, — откликнулся Чиун.
   — Я вот все думаю, кто эта девушка...
   — Дамочка, которая вдруг возомнила себя солдатом. Что за варварский обычай давать в руки женщине оружие?!
   — Женщина способна делать многое из того, что умеет мужчина, папочка, — сухо заметил Римо. — Ученые давно пришли к такому выводу.
   — Я не о том, — прошипел кореец. — Скажи лучше, какому идиоту пришла в голову мысль доверять опасную стреляющую палку существу, чье настроение более изменчиво, чем погода в джунглях весной?!
   — В твоих рассуждениях, несомненно, есть рациональное зерно, но, думаю, полковник сейчас вне опасности.
   Они двинулись дальше, перебегая от дерева к дереву и на мгновение сливаясь с тем предметом, который избрали в качестве укрытия. Каждый раз, когда полковник оглядывался, он видел за своей спиной только черные силуэты деревьев.
   Под конец Примитиво ринулся через кукурузное поле с остатками золы от сожженной соломы. Он так шумел, что без труда поднял на ноги полселения.
   Из дверного проема полуразвалившейся хижины показалась голова заспанного человека.
   Полковник чуть повернулся, вскинул автомат и очередью расколол голову несчастного на куски, стреляя поверх плеча захваченной в плен партизанки.
   Девушка стала выкрикивать какие-то слова — очень громко и очень неразборчиво.
   — Черт бы его побрал! Чиун, он застрелил безоружного! — взволнованно зашептал Римо.
   Примитиво, впрочем, ничего не услышал.
   Выстрелы среди ночи окончательно разбудили селение. То тут, то там появлялись заспанные миштеки. Полковник, переключив автомат на «одиночные», принялся хладнокровно стрелять людям в головы, как если бы перед ним были воздушные шарики.
   — Верапас, я пришел за тобой. Покажись! — орал он в промежутках между выстрелами.
   Не выдержав, Римо бросился вперед. Он преодолел расстояние до полковника за каких-нибудь пять секунд, но девушка-герильера опередила его. Она бросилась прямо под ноги офицеру и принялась пинаться, норовя угодить тяжелым ботинком в самое уязвимое место.
   — Пута! — прорычал полковник и опустил ствол автомата с явным намерением изрешетить ее.
   Римо прыгнул. Еще в полете изготовив руку для удара, он разрубил оружие на части.
   Примитиво держал автомат двумя руками, но тут руки его сами собой разошлись в стороны. В каждой осталась своя половина «хеклер-и-коха».
   При виде такой картины глаза полковника чуть не вылезли из орбит.
   И сразу же перед ним появилось суровое лицо Римо.
   — Какой же вы, к черту, солдат, если стреляете в безоружных?!
   — Кто вы такой?
   Римо вырвал из рук Примитиво половинки автомата и отшвырнул их прочь. Пальцы полковника инстинктивно ухватились за рукоятку боевого ножа.
   Римо не стал ему препятствовать, но, когда в лунном свете блеснуло лезвие, отобрал у вояки нож и трижды пальцем ударил по клинку прямо у него под носом. После третьего удара от лезвия ничего не осталось.
   Римо вернул полковнику бесполезную уже рукоять.
   Чтобы продемонстрировать свою благодарность, полковник попытался выстрелить Римо прямо в лицо, торопливо выхватив из кобуры пистолет. Римо нанес ему короткий удар сразу двумя руками. Удар пришелся по пистолету, который полковник изо всех сил сжимал в правой. Примитиво показалось, что его ударило током. Он заморгал и мысленно нажал на спусковой крючок. Палец, однако, не подчинился, а пистолет почему-то стал разваливаться на части.
   Когда в руке полковника осталась только рукоятка, ладонь неожиданно начала наливаться красным, как если бы она сильно обгорела на солнце. Полковник, закрыв рот, следил за происходившими с ним изменениями.
   — Вы можете быстро-быстро сказать «вазокулярная дезинтеграция»? — спросил Римо.
   — Я таких слов не знаю.
   — Представьте себе, что вены вашей правой руки вдруг полопались все до единой и в настоящий момент посылают потоки крови во всех направлениях.
   И тут полковник заорал. Только сейчас болевой сигнал, посланный его изуродованной конечностью, добрался до соответствующего мозгового центра.
   Протянув руку к полковничьей шее, Римо сдавил нужный нерв, и боль сразу же прекратилась.
   — Я ищу Верапаса, — сказал он.
   Едва шевеля губами, полковник Примитиво произнес:
   — Я его тоже ищу! Мы что, по одну сторону баррикады?
   — С вами? По одну сторону?! Категорическое «нет»! — отозвался Римо. — Я не убиваю мирных жителей.
   — По всей видимости, вы американец. ЦРУ?
   — ЮНИСЕФ.
   — Но это же детский фонд!
   — Совершенно справедливо. Мы следим за счастьем всех детей на Земле. И принимаем пожертвования. В долларах, не в песо.
   — Вы — локо.
   — Если слово «локо» означает, что я болен душевно и потому не прочь сломать вам шею, то возражать не стану. «Локо» так «локо».
   — Можете захватить с собой вот ее. — Тут полковник пихнул носком ботинка распростертое в пыли тело девушки-партизанки. — Думаю, она знает. Верапас наверняка находится тут, в деревне.
   Нагнувшись, Римо ухватил девушку за плечи и рывком поставил на ноги.
   — Где Верапас?
   — Не знаю.
   — Она лжет, — заявил Чиун, непонятно каким образом материализуясь из темноты.
   — И я так считаю, — произнес Примитиво.
   — Не суйтесь не в свое дело, — огрызнулся Римо.
   Мастер Синанджу подплыл к девушке и елейным голосом произнес:
   — Бедное дитя! Они дали тебе в руки орудия смерти, в то время как ты должна вынашивать в себе жизнь.
   — Обойдусь и без ваших советов — пусть вы и спасли меня! — выкрикнула партизанка.
   — Послушай, ты нам не нужна. Мы ищем Верапаса.
   — Я скорее умру, чем выдам его. Давайте, стреляйте в меня, если уж так хотите.
   Отвернувшись, Чиун изобразил на лице гримасу отвращения:
   — В самом деле, пристрели ее, Римо. Молоко несчастной уже давно скисло от постоянного желания воевать. Для материнства она не пригодна.
   — Не хватало еще женщин убивать, — проворчал Римо и повернулся к пленнице: — Слушай, у тебя есть два пути — простой и трудный. Какой выбираешь?
   — Я выбираю третий. Путь, который позволил бы мне уйти подальше от всего этого кошмара. И в конце-то концов — как вы осмелились заявиться на земли майя и требовать, чтобы вам выдали нашего господина Верапаса? При чем тут вообще гринго?
   — Потом объясню. А сейчас мы занимаемся конкретным делом. И как только покончим с ним, так сразу же и уберемся. Запомни, я не хотел тебе делать больно.
   — Я вас не боюсь!
   — Черт, — только и сказал Римо. Потом, повернувшись к Чиуну, предложил: — Теперь твоя очередь, папочка.
   — Я женщин не пытаю. Разбирайся сам.
   Вздохнув, Римо снова повернулся к девушке:
   — Мне будет так же больно, как и тебе.
   — Давайте, помучайте ее как следует, — подхватил полковник Примитиво. Глаза его так и блестели от возбуждения.
   Римо взялся за левую мочку уха партизанки — там, где проходил очень чувствительный нерв, — и с силой ее сдавил. В то же мгновение девушка, казалось, взмыла вверх, едва не выскочив из своих тяжелых ботинок. При этом она что было силы сжимала веки, из-под которых ручьями текли слезы, и кусала губы, чтобы не закричать.
   — Я не знаю! — завопила она.
   — Врет, — бросил полковник.
   — Да нет, она говорит правду, — заключил Римо, отпуская ухо девушки.
   Тяжело дыша, как выброшенная на берег рыба, девушка топнула ногой. Значит, она благополучно вернулась в свои ботинки. Потом партизанка срывающимся голосом выпалила:
   — Убейте меня, если так надо!
   — Всякий, кто коснется этой женщины, — произнес из темноты чей-то грозный голос, — получит добрую порцию свинца!

Глава 37

   Грозный голос прозвучал с западной стороны подступивших к деревне джунглей.
   Глаза Римо тотчас перешли на процесс сканирования этого участка.
   Стволы деревьев смыкались тесно, а между ними непроницаемой прокладкой лежал мрак ночи. На небе к тому же тучи притушили уже довольно скромный блеск предрассветных звезд — перед рассветом тьма сгущалась.
   Но Римо вполне хватило и такого ничтожного освещения.
   Он заметил, как на фоне деревьев показался силуэт мужчины в черном. Голова его была закутана в башлык; оставалась только узкая щель для глаз, причем веки были затемнены жженой пробкой.
   Римо удалось рассмотреть глаза незнакомца.
   Голубые.
   — Очко! — воскликнул он. — Вот тот, кто нам нужен, Чиун!
   — Но у Верапаса глаза зеленые.
   — Голубые, зеленые... Скажем так, их цвет более или менее соответствует имеющемуся у нас описанию.
   — Эй ты! Выходи, кто бы ты ни был! — прокричал в темноту Чиун.
   — Отойдите от девушки! — откликнулись заросли.
   — Ну, сделай нас! — вошел в раж кореец.
   — Сейчас всех сделаю!
   — Ага, сделаешь, а девушка умрет, — возразил незнакомцу Римо.
   — Что ж, придется рискнуть.
   Партизанка замерла, затаив дыхание. Больше она ничем не выдавала своего волнения.
   Римо снова повысил голос:
   — Извини. Торговля не состоится. Девушка не верит, что ты отважишься на стрельбу, да и мы тоже.
   — Тебе конец, Верапас! — выкрикнул полковник.
   — А ты заткнись, жаба! Я не Верапас.
   — Тогда кто ты, черт возьми? — удивился Чиун.
   — Спросите у полковника.
   Римо вопросительно посмотрел на Примитиво.
   Тот пожал плечами.
   — Парень говорит, что он Эль Экстингуирадор.
   — Эль — кто?
   — Может быть, вы знаете его под именем Блейз Фьюри?
   — Да, конечно. Но откуда о Блейзе Фьюри знаете вы?
   — Я, видите ли, тоже читал в детстве душераздирающие романы о его приключениях.
   — У меня тот же источник.
   Примитиво осклабился:
   — Так, значит, мы все-таки союзники?
   — Блейз Фьюри не стал бы хладнокровно расстреливать безоружных. Я тоже. Поэтому извините. Считайте, что ваше членство в клубе поклонников этого литературного героя временно приостановлено.
   К удивлению Римо, после таких слов полковник совсем упал духом.
   И снова над полем прогремел голос незнакомца.
   — Огнетушитель дважды не повторяет!
   — Огнетушитель — сосунок! — крикнул Чиун.
   — Это кого же ты посмел назвать сосунком?!
   — Огнетушителя! Тот, кто тушит огонь, — сосунок!
   — Послушай, мы шутить не намерены. Давай, выходи на открытое место, вместе обсудим, как нам быть дальше.
   В ответ не раздалось ни слова. Римо, однако, не выпускал силуэт незнакомца из поля зрения. И вовремя заметил, что тот двинулся вперед.
   Огнетушителю казалось, что он крадется легче тени, но мастера Синанджу без труда разгадали его маневры.
   Римо кивнул, и кореец метнулся к зарослям. Его зеленое кимоно мгновенно затерялось среди травы и листвы.
   Сложив руки на груди, Римо ждал.
   Огнетушитель двигался по периметру, продолжая держать на прицеле всю группу. Он подобрался к дереву рядом с кукурузным полем, достал из кармашка на поясе стальной карабин и закрепил черный нейлоновый шнур. Размахнувшись, он закинул свободный конец шнура на толстую ветку, потом, словно большой черный паук, быстро-быстро перебирая руками, полез вверх.
   Его хватка, впрочем, оставляла желать лучшего: он дважды терял опору под ногами и зависал, раскачиваясь, над землей. И дважды над кукурузным полем звучали произнесенные вполголоса ругательства.
   Находясь на дереве точно над Огнетушителем, мастер Синанджу нагнулся и легким движением ногтя перерезал трос.
   Человек в черном полетел вниз и плюхнулся в грязь, словно мешок с колбасой.
   Через секунду на нем уже сидел Римо. Он обыскивал пленника, отстегивая по частям снаряжение и швыряя его в темноту.
   — Вы не имеете права!
   — Внимательно следи за моими руками, — произнес Римо. Он отстегнул и отшвырнул прочь пояс со стальным карабином, а затем потянулся к кожаному ремню автомата.
   Ремень лопнул, и Римо собрался было отшвырнуть его вместе с автоматом, как вдруг увидел сквозь прозрачный магазин пули с изображением черепа на каждой.
   — Бог мой, это что еще за чертовщина?
   — Мой верный «хелфайр». Существует в единственном экземпляре.
   Лицо Римо вдруг вытянулось. Бросив на землю снаряжение черного человека, он потянулся к скрывавшему его лицо башлыку и резко рванул вниз.
   В этот момент небо полностью покрылось тучами, не было даже проблеска звезд. Впрочем, Римо и без света все разглядел.
   Юное скуластое лицо. На голове — коротко подстриженные светлые волосы. И лицо, и волосы вдруг показались Римо удивительно знакомыми.
   — Чиун, по-моему, у нас проблемы.
   — Не у нас, а у тебя, — отозвался кореец, все еще украшая собой верхушку дерева. — Сын-то не мой, а твой.

Глава 38

   Римо схватил мальчишку за шиворот и поставил его на ноги.
   Мастер Синанджу тотчас соскочил с ветки и, будто на зеленом парашюте, приземлился в своем кимоно рядом со всей честной компанией.
   — Этот идиот не может быть моим сыном! — с отвращением сказал Римо.
   — Эй, послушайте! Вы не смеете так говорить!
   — Мой сын не может бродить по свету, обвешанный всякими идиотскими приспособлениями, словно ходячий швейцарский перочинный нож. Да еще и строить из себя супергероя копеечного романчика!
   — Огнетушитель — это легенда. С чего вы взяли, что он вообще не существует?
   — Да потому, что мозги у меня пока работают нормально. Тебя зовут Уинстон Смит. До недавнего времени ты числился в составе военно-морских сил. А теперь ты СО — находишься в самовольной отлучке. Дезертир, другими словами.
   — Нет, подождите! Подумайте как следует. Все знают, кто такой Огнетушитель. Разве плохая легенда для человека, который борется с гадкими парнями? Пусть считают, что его не существует, и потому не принимают мер предосторожности.
   — И не будут принимать, — произнес Чиун. — С какой стати? Мы с самого начала обнаружили твои неуклюжие попытки напасть на нас и пришпилили тебя к земле так ловко, что ты даже глазом не моргнул.
   — У меня есть оправдание: я слишком суетился. Потому что с желудком дела плохи...
   — О чем поет этот безмозглый? — осведомился Чиун у Римо.
   — Чтоб тебя черти взяли, — пробормотал Уинстон Смит, правда, не без опаски.
   Тем временем кореец уже вовсю принюхивался.
   — Уж не ты ли часом все джунгли обгадил?
   — Говорю же, у меня проблемы с желудком. Водички местной выпил, и вот результат...
   — Это — Мексика, — заметил Римо. — Вода здесь — дрянь повсеместно.
   — Теперь-то я знаю... Но это ничего не меняет. Я — Блейз Фьюри.
   — Детка, я читал о Блейзе Фьюри, еще когда служил во Вьетнаме, а твоим величайшим желанием было выбраться на свет Божий из фаллопиевых труб.
   — Так вы были в Наме? Вот здорово! Ну и как там?
   — Ужасно!
   — Повезло же. А я вот туда опоздал.
   — Ты опоздал обзавестись здравым смыслом. Да и вообще — что ты здесь делаешь?
   — Он — хуаресиста, — подала голос девушка-партизанка.
   — Неужели?
   Огнетушитель отвел глаза.
   — Давайте побеседуем с глазу на глаз.
   Римо прихватил парня за локоть и углубился с ним в джунгли. Там он повернул его лицом к себе.
   — Ну, выкладывай!
   — Я только притворялся хуаресиста.
   — Вроде того, как притворялся Огнетушителем?
   — Нет — я и в самом деле Огнетушитель. Я хочу сказать, что выбрал это прозвище, чтобы легче было исполнить свою миссию.
   — Что за миссия?
   — Я должен пришить подкоманданте Верапаса, — прошептал Смит.
   Римо пристально взглянул на парня. Даже в темноте лицо его лучилось от тщательно скрываемой гордости.
   — И зачем? — поинтересовался Римо.
   — Что значит «зачем»? Это дело Огнетушителя.
   — Если не прекратишь обращаться к своей персоне в третьем лице, я так тебя приласкаю, что весь твой идиотизм вылетит как сопля из носа. А теперь расскажи все по порядку.
   — Я же сказал — я на задании.
   — На кого же ты работаешь?
   — Это секрет.
   Римо с силой надавил на бицепс Уинстона. Тот едва не вскрикнул, на лбу у него выступили крупные капли пота. Впрочем, он с таким мужеством терпел боль, что Римо пожалел о случившемся.
   — Нет, правда, я не могу сказать, кто меня послал. Вот первое и главное правило бойца тайного фронта.
   — Первое и главное правило выживания — это говорить правду, когда тебя прижала собака пострашнее и побольше, чем ты сам. Можешь на эту собаку полюбоваться. Она перед тобой.
   — Ладно, скажу. Я действую от имени ООН.
   — Отличное начало! Но я не купился. Попытайся еще раз.
   — Нет, правда! Я работаю на Организацию Объединенных Наций. Но сейчас моя миссия, так сказать, не совсем официальная. Вот если мне удастся прищучить Верапаса, я обрету в ООН положение.
   — Что ж, в таком случае про Верапаса тебе придется забыть. Он принадлежит нам.
   — Нам? Кому это «нам»?
   — Секрет, — буркнул Римо.
   — Да вы, наверное, шутите? Вас наверняка послал мой дядя Харолд, чтобы вы меня отыскали и отвезли мою повинную задницу назад в «Фолкрофт». Разве не так?
   Римо покачал головой.
   — Нет, конечно. Я здесь совсем не по заданию твоего дяди Харолда. И мы действительно охотимся за Верапасом. А как да почему — не твоего ума дело.
   — Послушайте, а что, если нам объединиться? Вы как?
   — Мне нужен партнер, как тебе — воображение. Забудь.
   Смит отвернулся.
   — Отлично. Забудем. В таком случае позвольте мне удалиться — и пусть победит сильнейший.
   Римо остановил парня, схватив его за шиворот.
   — Послушай, кажется, ты служил в отряде спецназначения морской пехоты...
   — Ну и что? Вам-то какое дело?
   — А такое, что не худо бы тебе знать, как обстоят дела на местном театре военных действий. Ты здесь чужак и пробираешься по территории, которая полна всевозможных сюрпризов. Не дай Бог, обстоятельства сложатся так, что ты предстанешь перед трибуналом и тебя расстреляют.
   Уинстон Смит улыбнулся во весь рот:
   — Точно! Вот и мексиканский полковник уже пытался меня прихлопнуть. Но как видите — я все еще жив.
   — Тебя спасла девушка?
   — Не просто девушка. Она партизанка. По-моему, не стоит стыдиться того, что тебя спасает союзник.
   — Она спасла твою задницу, а ты, стало быть, уговорил ее отвести тебя к Верапасу, так, что ли?
   — Ну так.
   — И в тот момент, когда она будет тебя ему представлять, ты, значит, намерен пристрелить новоявленного бога, а заодно и девчонку?
   — Нет. Только Верапаса.
   — Ну ладно. А что потом?
   — В каком смысле?
   — Ты прекрасно все понял. После того как ты пристрелишь Верапаса, что станет с девушкой?
   Уинстон потупил взгляд. Потом резко сник.
   — Честно говоря, об этом я как-то не подумал, — признался он.
   — А что, если она схватится за автомат и пристрелит тебя?
   — Никогда! Ни за что.
   — А знаешь почему? Потому что она в тебя уже влюбилась.
   Смит воспрянул духом:
   — Правда?
   — Впрочем, гарантий нет. После того как ты прикончишь Верапаса, она вполне способна обратить оружие против тебя. Или сделать так, что ты ее пристрелишь. Тебе этого хочется, скажи?
   — Да ничего я пока не знаю! Я выполняю всего лишь второе задание.
   — Ладно, тогда слушай. Отныне ты подчиняешься только мне. Ясно?
   — А что вы планируете?
   — Следуй моим инструкциям и не путайся под ногами.
   Уинстон с Римо вышли из леса и присоединились к остальным.
   Жители деревушки снова высыпали из домов. Со страхом поглядывая на незнакомцев, они вытаскивали из развалюх и куда-то уносили убитых. В воздухе стоял резкий запах крови.
   Громким голосом, чтобы и Ассумпта слышала, Римо сказал:
   — Похоже, мы присоединимся к партизанам, папочка.
   Мастер Синанджу тотчас кивнул в знак того, что принял информацию к сведению.
   — Я меня всегда было стойкое желание защищать нагнетенных.
   — Угнетенных, — поправил его Уинстон.
   — Вы, значит, друзья Эль Экстингуирадора? — спросила Ассумпта.
   — Вот он, например, считает себя моим отцом, — сказал Смит.
   — Между прочим, так оно и есть, — подтвердил Чиун.
   — А на самом деле? — спросила Ассумпта.
   Римо и Уинстон посмотрели друг на друга и разом ответили:
   — Нет, конечно!
   Повернувшись к девушке, Римо поинтересовался:
   — Ты можешь отвести нас к Верапасу?
   — Если вы истинные друзья сеньора Блейза Фьюри, я сделаю это, поскольку верю ему всем сердцем.
   Римо многозначительно взглянул на сына. Тот, впрочем, старательно отводил глаза.
   — Ладно, — заявил Римо. — Развяжем еще один узелок — и в путь.
   — Что за узелок? — спросил полковник Примитиво.
   — Узелок — это вы.
   Полковник расправил плечи.
   — Я не узелок. Я — полковник мексиканской армии.
   — Ничего подобного. Вы — военный преступник, расстреливавший безоружных граждан своей страны. — Тут Римо сунул в рот два пальца и свистнул, подзывая деревенских жителей поближе.
   — Не имеете права! Это нецивилизованно.
   — Зато справедливо, — бросила ему в лицо Ассумпта.
   Кучка майя окружила полковника Примитиво. Ассумпта с жаром обратилась к ним, выговаривая непонятные певучие слова, которые, судя по кислому выражению на лице Чиуна, оказались отнюдь не испанского происхождения.
   Кто-то из «индиос» ударил полковника камнем по голове. Тот упал замертво. Его тотчас куда-то уволокли.
   — Что с ним сделают? — спросил Уинстон, когда они двинулись в путь.
   Ассумпта пожала плечами:
   — С него или заживо сдерут кожу, или зажарят, обложив кукурузной соломой.
   — Звучит жутковато.
   — Таков удел всех, кто выступает против правого дела хуаресистас.
   Смиту почему-то стало неуютно.

Глава 39

   Оахака выглядел совсем пустым, когда в него хлынул людской поток под водительством богини Коатлик.
   Федеральное правительство сдало столицу целого штата. И благоустроенный город достался «индиос» целехоньким, хотя и обезлюдевшим.
   В воздухе все еще витала пыль, поднятая колесами автобусов и автомобилей, под завязку набитых беженцами.
   «Индиос» стояли в центре Зокало — просторной площади, подобие которой имелось в каждом мексиканском городе и даже городке. Конечно, местная площадь была не в пример меньше той, что украшала центр Мехико, но в глазах Верховного жреца Родриго Лухана она выглядела огромной. Потому что принадлежала ему.
   Над ним возвышалась огромная каменная фигура Коатлик, чья голова устремилась к мрачному, затянутому грозовыми тучами небу. Во имя Коатлик он, Родриго Лухан, занял этот город, построенный на священной земле сапотеков. Теперь кожа богини походила на непроницаемую шкуру ископаемого броненосца, поскольку покрылась стальными пластинами от поглощенных Коатлик танков федеральной армии, которые она в свое время раздавила. «Не было до сей поры более великого, чем Коатлик, конкистадора», — с гордостью думал Лухан.
   — Мы победили! — пропел он.