Мерфи Уоррен. Объединяй и завоевывай

   — Я тебя обманул.
   — Так, значит, это был не Гордонс?
   — Нечто гордонсоподобное, скажем так. И форма тела очень похожа на ту, которую он принимал в прошлый раз.
   — В виде статуи уродливой ацтекской богини, что ли?
   — Да. По-моему, она звалась Курлык или что-то в этом роде.
   — А почему ты решил, что это не Гордонс? Вдруг он возродился?
   — Тому есть три причины, — начал Римо. — Первая: в прошлый раз мы раскатали Гордонса, как на блюминге, следовательно, все его жизненные центры отключились. Вторая: Смит приказал нам бросить обломки и убираться подобру-поздорову, поскольку сотрудники музея в Мехико принялись искать эту кошмарную каменную бабу. Нашли-таки и утащили к себе в музей. И если она находилась там в момент землетрясения, то наверняка на нее рухнул потолок и похоронил под своими обломками.
   — Что-то не очень убедительно, Римо.
   — Перехожу к причине номер три. Монстр, которого показывали по телевизору, имел двадцать пять футов роста. Гордонс же — в виде статуи — не более восьми.
   — Значит, это не Гордонс.
   — Скорее всего.
   — Ясное дело, откуда же взяться Гордонсу, если над ним потрудился единственный и неповторимый мастер Синанджу?!
   — А я помогал.
   — Помню, обнаружив его мыслительный центр, я сокрушил его.
   — Мне же посчастливилось нанести последний удар.
   Чиун поморщился.
   — Ты только зря потратил силы. Когда ты его ударил, он был уже мертв.
   — Очень может быть. Я просто хотел удостовериться. Уж слишком часто Гордонс возвращался из кажущегося небытия.
   — Но теперь-то он точно мертв! И давно.
   — Если бы ему удалось тогда выжить, он бы уже объявился. И в совершенно новом обличье, чтобы мы не узнали.
   — Плевать мне на него! — воскликнул Чиун.
   Когда принесли счет, выяснилось, что он исчисляется суммой в пятьсот песо.
   — То есть в пересчете на американскую валюту?.. — спросил учителя Римо, а тот, в свою очередь, переадресовал вопрос официанту.
   — Всего лишь семьдесят пять долларов.
   — За две-то миски риса? — изумился Римо.
   — Вы забыли о воде, сеньор. Она тоже денег стоит.
   Римо с ворчанием полез в кошелек.
   — У меня, знаешь, наличности не густо. Кредитную карточку примешь?
   — Если сеньор хочет расплатиться с помощью карточки, обед обойдется ему на тридцать процентов дороже.
   — Что ж, придется списать на дорожные издержки.
   Официант широко улыбнулся. Его улыбка, казалось, говорила: «Именно на такого рода издержки мы здесь и живем, сеньор».
   — Кстати, мы ищем подкоманданте Верапаса.
   — Его здесь нет.
   — Я — репортер из журнала «Мазер Джонс магазин».
   — Еще один?!
   — Я слышал, сюда приезжает много журналистов.
   — Си. Вот только из «Мазер Джонс» очень мало. Один или два за сезон. Видимо, у них проблемы с наличностью.
   — Подписка нынче прошла удачно. Итак, где можно его найти?
   Официант изобразил на лице притворную печаль.
   — Вы его не найдете, сеньор. Ведь он как ветер: на одном месте не сидит. И увидеть его можно только в том случае, если он сам захочет.
   — Сколько? — спросил Римо без лишних церемоний.
   Лицо официанта прояснилось.
   — За пятьдесят долларов наличными я укажу вам точное место.
   Римо отсчитал деньги.
   — Поедете на север по шоссе Пан-Америкэн, сеньор. Следуйте в сторону Мехико.
   — Мехико?
   — Си. Подкоманданте Верапас сейчас осуществляет бросок к столице. Хочет вырвать Мехико из рук угнетателей. Вы обязательно встретитесь с ним на шоссе и собственными глазами увидите, как он крушит врагов и зажигает искры надежды в сердцах истинных мексиканцев.
   — Благодарю. Ты мне очень помог.
   — Может, сеньор хочет купить куклу в виде подкоманданте Верапаса? Или его фотографию с автографом? Советую от всей души купить сейчас, поскольку, если Верапас погибнет или, чего доброго, победит цены на такого рода сувениры подскочат вдвое.
   — Сеньор не хочет. Скажи мне лучше, почему вы переименовали городок из «Бока-Зоц» в «Чи-Зоц»?
   — Сеньору придется заплатить еще пять долларов.
   — Тогда забудь.
   — Но история очень интересная, сеньор.
   — Так расскажи, а уж я решу, сколько она стоит на самом деле, — хмыкнул Римо.
   — "Бока" — испанское слово. Но теперь мы освободились от гнета испанцев. Таким образом, «Бока» превращается в «Чи», и мы, стало быть, живем теперь в городке под названием «Рот летучей мыши».
   — Так что все-таки значит «Бока»?
   Официант выразительно посмотрел на свою пустую ладонь.
   Пока Римо прикидывал, сколько кинуть в эту загребущую лапу, мастер Синанджу выпалил:
   — "Бока" — по-испански «рот».
   — Так вы что, переименовали городишко из «Рот летучей мыши» в «Рот летучей мыши»?
   — Нет. Мы переименовали «Рот летучей мыши» в «Летучей мыши рот». Для нашего народа весьма существенная разница.
   — Пока мы нашли эту вашу дыру, у нас в «бока» ох как пересохло, — заявил Римо, когда они с Чиуном двинулись к выходу.
   — Вот, вот, и солдадос говорят то же самое, — с неодобрением в голосе произнес официант, тщательно пряча деньги в карман.

Глава Z8

   — Эта пальма называется «не тронь меня», — сказала Ассумпта, выламывая длинную и кривую, похожую на иголку колючку из коры дерева с весьма щетинистым стволом. — Просто если неосторожно дотронуться до ствола, можно здорово порезаться. Зато из коры пальмы получаются отличные бинты, с помощью которых излечиваются самые разные колотые и резаные раны.
   Огнетушитель наблюдал за тем, как девушка стаскивала со ствола кору. Полосы и в самом деле походили на бинты.
   Луна светила вовсю, и в ее серебристом свете черные волосы Ассумпты волшебно переливались и искрились. Тело мексиканки гибкостью не уступало бамбуку, она к тому же источала тонкий аромат кокоса.
   Ловкими, уверенными движениями девушка забинтовала рану на левом бицепсе Огнетушителя и закрепила концы с помощью все той же «не тронь меня».
   — Делать такие повязки меня научил отец моего отца. Он был знахарем или врачом, как у вас говорят. Но больных исцелял только листьями или отварами из корешков или побегов всевозможных растений.
   Огнетушитель поблагодарил Ассумпту, решив, что информация о целительных свойствах пальмовой коры может пригодиться ему в будущем.
   Они двинулись дальше. Девушка охотно рассказывала Огнетушителю о свойствах деревьев и кустарников джунглей Лакандона, где вперемешку росли субтропические растения, дубы и даже сосны.
   — Вот это дерево с красноватой корой известно как дерево туриста, поскольку кора с него сходит лоскутами, как кожа обгоревшего на солнце гринго, — объясняла она. — А вот — сейба, а там — мансанилла.
   — Если уж речь зашла о туристах, — перебил ее Огнетушитель, — позволь мне на минуту отлучиться.
   Затаившись в кустиках, Блейз Фьюри долго пытался найти ответ на очень важный вопрос: как отразятся на его имидже эти более чем регулярные отлучки, вызванные сильнейшими спазмами в желудке? Ответ, само собой, напрашивался самый неутешительный.
   Впрочем, вернувшись на партизанскую тропу, он застал Ассумпту за любопытнейшим занятием: расщепив ветку какого-то ползучего растения, она пила из него, словно из резинового шланга. Напившись, она снова возглавила их маленький отряд.
   Оба в основном молчали. Но кое-что Огнетушитель о своей спутнице узнал.
   Католичка по рождению и вероисповеданию, Ассумпта Каакс воспитывалась в деревушке под названием Эскуинтла, что в переводе означало «место для собак».
   — Название очень подходящее для местечка, сеньор Фьюри. Кто еще на свете живет так, как майя? Одни только собаки, сеньор. Одни собаки.
   Ей едва исполнилось тринадцать, когда в деревне впервые объявился подкоманданте Верапас. Он привез с собой всякие лекарства и говорил много умных слов. Верапас политизировал всю деревню, ну и, разумеется, Ассумпту тоже. Теперь, в пору совершеннолетия, перед ней открылись возможности выбора, правда, весьма ограниченные. Перво-наперво она могла выйти замуж за деревенского юношу, которого не то что не любила, а прямо-таки ненавидела всеми фибрами души. И второе — присоединиться к хуаресистас.
   — Не то чтобы я всю жизнь об этом мечтала, сеньор, — торопливо добавила она. — Да, я убежала из деревни с целью присоединиться к хуаресистас, но, честно говоря, прежде всего бежала от бедности. Я хочу начать новую жизнь. Теперь я — лейтенант Балам, что значит «ягуар», и верная последовательница бога Кукулькана.
   — Кого-кого?
   — Так некоторые майя называют подкоманданте Верапаса. Кукулькан был нашим богом много лет тому назад. Он принес нашему народу зерна кукурузы, письменность и другие знания, которые в то время возвысили майя над прочими племенами.
   — Так ты пытаешься убедить меня, что Верапас — бог?!
   — Во всяком случае, многие в это верят.
   — А во что веришь ты?
   Девушка замолчала. И в течение целой минуты слышались только кваканье древесных жаб да шорох листьев.
   — Мое сердце рвется на части, — наконец произнесла она. — Знание, которое он принес в нашу глушь, позволило мне отвратить свой взор от ложных святых, навязанных нам священниками эксплуататорского класса. Впрочем, то же знание помогло мне отринуть и демонов древних майя. Но как бы то ни было, Верапас похож на бога, подобен доброму богу Кукулькану. Ведь подкоманданте поднял самосознание майя, открыл нам глаза, научил очень многому. Теперь он ведет нас к счастливому будущему.
   — Ну и ну...
   — Единственное, что я могу сказать с полной ответственностью, — это то, что мое сердце рвется на части, но рассудок незамутнен. Я жизнь готова отдать за господина Верапаса!
   — Понятно, — произнес Огнетушитель. Он и в самом деле ее понимал, поскольку его собственное сердце тоже разрывалось на части. Он уже начал влюбляться в эту дикую мексиканскую кошку...
   Так, сама того не ведая, Ассумпта вела Блейза Фьюри на неизбежное рандеву с предательством.

Глава 29

   — Она двадцати пяти футов ростом! — надрывался голос в трубке, которую сжимал в руке президент Соединенных Штатов Мексики. Голос принадлежал министру обороны.
   — Кто двадцати пяти футов ростом? — спросил президент. Он с трудом сидел за рабочим столом, поскольку после землетрясения его мучили желудочные спазмы и тошнота.
   — Коатлик! Богиня растет как на дрожжах!
   — Только не называйте ее богиней. Это всего-навсего статуя. Плод воображения, так сказать. Каменная глыба, не более.
   — Она с каждым часом увеличивается в размерах. Со всех окрестных селений сбегаются «индиос» и следуют за ней. Вы не можете представить, сколько их. Настоящее человеческое море!
   — Она, я хочу сказать, статуя, судя по вашим словам, движется на юг?
   — На юг, си.
   — Без какой-либо определенной цели?
   — Пока нам ничего выяснить не удалось. Коатлик следует по шоссе Пан-Америкэн, не отклоняясь от него ни на ярд.
   — Возможно, таким образом она дошагает до берега и утонет в океане.
   — С чего бы это? — удивленно выкрикнул министр обороны.
   — Да очень просто. Если на небесах есть Господь, думаю, он ведет ее именно туда, — сказал президент. — В противном случае не знаю, что и думать. Более того, я не знаю, что делать в сложившейся ситуации. Коатлик — национальное достояние, символ культурного наследия миштеков. Если мы попытаемся ее уничтожить, то всеобщее восстание неминуемо. Проще было бы отхлестать по щекам Папу Римского, нежели отдать подобный приказ.
   — Есть, правда, надежда... — начал министр обороны приглушенным голосом.
   — Да? Интересно, какая же? — осведомился президент, подняв над головой папку с делами, чтобы прикрыть голову от сыпавшейся с потолка штукатурки.
   — Если Коатлик будет двигаться избранным ею путем, она неминуемо доберется до штата Чьяпас...
   — Что может привести как к положительным, так и отрицательным последствиям, — произнес президент.
   — Штат Чьяпас контролирует подкоманданте Верапас. Весьма вероятно, что эта шагающая громада станет реальной преградой у него на пути.
   — Если в нашем распоряжении есть хоть какое-то средство подтолкнуть Коатлик на такой шаг, надо действовать! Результат будет положительным, если две эти стихийные силы столкнутся.
   — Вы абсолютно правы, ваше превосходительство.

Глава 30

   Огнетушитель настоятельно потребовал, чтобы Ассумпта остановилась.
   — Нам надо передохнуть, — сказал он.
   — Ке? Зачем? Я не устала.
   — Зато я вымотался до последней степени.
   — Так настоящие герильеро не говорят. «До последней степени» — к ним не относится. Наш дух силен, и мы непоколебимы в стремлении к победе.
   — У меня колени подгибаются. Кажется, вся моя решимость и отвага остались под деревом саподилла вместе со всем прочим.
   — А, так, значит, вы ослабели от болезни, а не от страха.
   — Огнетушитель не знает, что такое страх.
   — Очень может быть. Но во время болезни ему требуется отдых, как и любому другому. Пойдемте. Здесь неподалеку есть деревенька. Там мы остановимся и отдохнем.
   — Нет, я не пойду. Мне нельзя появляться на людях.
   — Ладно, тогда мы только подойдем к деревне. Я раздобуду какую-нибудь пищу.
   — Хорошо. Но будь осторожна.
   — Я быстро, эль экстингуирадор.
   — Лучше зови меня Блейз.
   Огнетушитель проводил ее взглядом. Она передвигалась, как дикая кошка, уверенно и ловко скользя между деревьями. Вот вдалеке мелькнул лишь призрачный серый силуэт, а еще через мгновение вдруг вновь сомкнулась ночь одинокого человека.
   Огнетушитель скинул рюкзак и критически осмотрел его содержимое. Судя по тому, какой оборот принимали события, дополнительное снаряжение ему бы не помешало. Разумеется, если он хочет выполнить задание.
   Складывая сумку, он вдруг понял, что там только один роман об Огнетушителе. А ведь он захватил два! Причем ту книгу, которая пропала, он так и не дочитал.
   — Черт возьми! Наверное, оставил где-нибудь под кустом.
   Может, поспать? Но спать было слишком опасно. Он еще выспится, когда придет Ассумпта.
   Разложив водонепроницаемое пончо, он залез под него, предварительно убедившись, что полы плотно прилегают к земле, и, включив фонарик, принялся за чтение.
   "Огнетушитель № 221. Ад на колесах.
   Боец национальной гвардии штата Массачусетс Эдвард X. Макилрайт полагал, что за двадцать восемь лет контрольных поездок по шоссе Бей-стейт уже всего навидался. Так продолжалось до тех пор, пока он не напоролся на вишневого цвета «эльдорадо» и не обнаружил, что прямо в лицо ему смотрит огромный «браунинг» пятидесятого калибра..."
   Лицо Огнетушителя озарилось радостной улыбкой.
   — Похоже, отличная вещь, — пробормотал он.

Глава 31

   Полковник Маурисио Примитиво не был приспособлен к жизни в джунглях.
   Разумеется, кое-что он о них знал: знал, к примеру, что от дерева мансанилла следует держаться подальше. Тонкая кора этого дерева при прикосновении выделяла белый тягучий сок, в результате чего на коже возникали волдыри и нарывы.
   Пальму «не тронь меня» тоже следовало избегать, хотя она была и не столь коварной.
   Бесконечная ночь все никак не кончалась. Абсолютная темнота отливала черным бархатом. Крики диких обитателей джунглей предупреждали об опасности и заставляли учащенно биться сердце. Полковник Примитиво покрепче прижал к себе пистолет-пулемет «хеклер-и-кох» МП-5.
   Пространства посветлее означали, что перед ним делянки, предназначенные для весеннего сева бобов и кукурузы. Внимание полковника привлек особый запах: видимо, где-то поблизости находится деревня.
   В штате Чьяпас «деревня» являлась синонимом слова «индиос». А «индиос», в свою очередь, означало, что рядом сторонники хуаресиапас. «Индиос» в любой момент готовы принять и спрятать у себя человека в маске, чтобы тот при необходимости мог зализать свои раны.
   Сняв автомат с предохранителя, полковник Маурисио Примитиво ускорил шаг. Рот его под густыми черными усами искривился в неприятной ухмылке.
   Он найдет здесь то, что ищет, — в противном случае, сегодня ночью ему придется основательно пострелять.
   Возможно, пострелять придется и в том случае, если он получит желаемое.
   Здесь, в Чьяпасе, — закон джунглей и может случиться все, что угодно.

Глава 32

   — Так мы никуда не доедем, — сказал Римо, выруливая на обочину.
   Давно перевалило за полночь. Они колесят уже несколько часов, но так и не встретили ни одного хуаресиста, который мог бы ответить на интересующие их вопросы.
   — Слушай, — обратился ученик к учителю, — может, нам углубиться в лес?
   — Тогда тебе придется тащить мой сундук, — отозвался Чиун.
   Римо недобрым взглядом окинул тяжеленную ношу на заднем сиденье, которая была расписана синими птицами счастья.
   — А что, разве нельзя на время оставить здесь?
   — Да его тут же украдут!
   Пока они сидели и препирались, мимо с лязгом и грохотом проследовала бронеколонна.
   Мрачные лица солдат наводили на мысль, что они куда-то очень спешили.
   Танки пролязгали мимо, даже не обратив внимания на гринго.
   — Наверное, что-то разнюхали и идут по следу, — высказал предположение Римо.
   — Тогда поехали за ними, — предложил Чиун.
   — Вот и отлично! К черту пешие прогулки, — произнес ученик и завел «хамви». Догнав колонну, он пристроился в хвосте.
   Они проехали около полумили, как вдруг бронеколонна свернула с шоссе на грунтовую дорогу, уводившую в темноту.
   — Едем за ними, — бросил Римо.
   Дорога привела к ярко освещенному военному объекту. На открытой стоянке перед фортом виднелись бронетранспортеры, забитые только что влезшими в них солдатами.
   Бронеколонна подкатила к стоянке, и экипажи танков и бронемашин посыпались на землю.
   — Похоже, они готовятся к военным действиям, — сообщил Римо Чиуну. — Посиди пока здесь. Заодно и сундук будет кому охранять!
   Солдаты, которые только что прибыли, орали что-то тем, кто собирался отъезжать. Последние тоже что-то орали им в ответ. Но по-испански Римо не понимал ни слова.
   В шуме и гаме этого «табора» совершенно затерялся вопрос Римо:
   — Эй, кто-нибудь знает английский?
   Вычислив здание штаба, Римо направился туда. Его никто не останавливал, ни о чем не спрашивал. Все вокруг только отчаянно спорили.
   Римо обратил внимание на офицера, который раздавал указания. В данный момент он просматривал длиннейший рулон радиограмм, пытаясь одновременно разговаривать сразу по двум телефонам, прижав трубки плечами. На пришитой спереди к мундиру нашивке значилась фамилия офицера: САРАГОСА.
   — Вы говорите по-английски? — обратился к нему Римо.
   — Си. А теперь уходите отсюда.
   — Не могу.
   — В настоящий момент я очень занят. У нас введено чрезвычайное положение.
   — Я хотел бы поговорить о Верапасе, — продолжил Римо.
   — Вы опоздали, — хладнокровно сообщил офицер. — Его уже не существует.
   — Он мертв?
   — Так мне по крайней мере сообщили. Впрочем, слух не подтвержден. А теперь уходите. У меня нет времени, чтобы болтать с гринго журналистас.
   — В таком случае я требую, чтобы мне показали тело. Такие вещи читателям надо знать наверняка.
   — Как такового тела нет, — прошипел офицер. — То есть официально нет.
   Римо обошел вокруг стола и сразу же лишил офицера возможности говорить по телефону, перебирать бумаги и вставать из-за стола, поскольку прижал его сгибом локтя к спинке стула.
   — А теперь слушайте меня внимательно, — произнес он. — У меня был очень трудный день. Я долго ехал, ел очень дорогую пищу и подвергался нападкам со стороны каждого встречного мексиканца.
   — Понятно.
   — Отлично! Я ищу подкоманданте Верапаса. Мне плевать, жив он или мертв. Мне просто нужно его найти. Потом я отправлюсь домой. Компрендо?
   — Компренде. Нужно говорить «компренде».
   — Благодарю за урок испанской грамматики, но разговор не закончен. Уж больно мне хочется домой. Таким образом, если вы мне покажете, куда уехал Верапас — или куда его увезли, я не стану подвергать вас кардиологическому аресту.
   — Кардиологическому... что?
   — Есть и научное название — «коммоцио кордис».
   — Коммо?..
   — Не трудитесь, только язык сломаете.
   Офицер беспомощно развел руками:
   — Я не в силах предъявить вам тело, сеньор. Мне очень жаль. Полковник Примитиво забрал у меня этого самого Верапаса и увез в джунгли, чтобы там без помех его казнить.
   — Он вернулся?
   Офицер недоуменно взглянул на гринго:
   — Как же он может вернуться, если он скорее всего мертв?
   — Я говорю о полковнике, а не о подкоманданте.
   — А-а... Нет, полковник не вернулся. Он, как бы это сказать, не имеет отношения к казармам Чьяпаса, то есть к этому месту, где мы находимся. Он выполнил свой долг, и теперь ищи ветра в поле... И свидетелей наверняка нет. Такие вот дела.
   — Как «нет свидетелей»? А мы с вами? — поправил офицера Римо.
   — Это военная тайна, сеньор. Надеюсь, вы тоже ее сохраните.
   — Пусть у меня глаза повылазят, если я скажу хоть словечко, как говорит Бивер.
   — Ке?
   — Не обращайте внимания. Это — личное. Итак, если Верапас мертв, то с чего вдруг такой шум и суета?
   — Мы отправляемся на войну с монстром.
   — С каким таким монстром?
   — С тем, которого показывают по телевизору, сеньор.
   Римо проследил взглядом за кивком офицера. В дальнем углу комнаты стоял телевизор.
   На экране каменное тридцатифутовое чудовище шагало сквозь ночь. Над ним полыхали боевые прожекторы вертолетов. Неужели та самая картина о монстре, которую они с Чиуном видели в Чи-Зоц несколько часов назад?!
   Римо опять подумал, что эффекты, использованные киношниками при съемках, выше всяких похвал, но вот работа оператора ни к черту не годится.
   — Вы идете на войну вот с этим?
   — Си. В Оахаке объявлено чрезвычайное положение. Весь мой личный состав затребован туда.
   — Отлично! Желаю вам хорошо развлечься! Позвольте последний вопрос.
   — Слушаю.
   — Куда полковник отвез Верапаса?
   — В джунгли. Но на вашем месте я не стал бы туда рваться.
   — Интересно почему?
   — Потому что здесь земли майя, и солнце уже село.
   — Ну и что?
   — С наступлением темноты выходит Камазоц.
   — Камазоц?
   — Да. Бог майя в виде летучей мыши. — Офицер задумчиво покачал головой. — Кошмар! Он выпьет вашу кровь и еще Бог знает что с вами сделает.
   — Спасибо за то, что предупредили. Я буду осторожен.
   — Делайте, что хотите, сеньор. Ноя хочу просить вас об одолжении...
   — Каком?
   — Не могли бы вы вернуть в исходное положение мои шейные позвонки? Хорошо бы опять ходить, как все, особенно принимая во внимание тот факт, что нам скоро выступать на бой с монстром.
   — Ох, конечно же. Извините, — расшаркался Римо и, легонько пошевелив пальцами, мгновенно излечил офицера от временного паралича.
   Солдаты на улице продолжали шуметь и спорить. Бронеколонна напоминала беспорядочное сборище крытых дилижансов, готовых броситься на освоение Дикого Запада. Беда заключалась в том, что никто из нынешних пионеров не смог бы отличить запад от юга.
   Римо уселся за руль, и Чиун вопросительно взглянул на него.
   — Они отправляются на бой с монстром.
   — Что за монстр?
   — Тот самый, которого показывали по ящику.
   — Но ведь это ненастоящее чудовище?
   — Послушай, мы говорим об армии, которая боится ступать в лес после захода солнца, потому что там, дескать, живет летучая мышь — бог!
   — Я не боюсь летучих мышей, — сморщил нос Чиун.
   — Вот и хорошо, — сказал Римо и повернул ключ зажигания. — Потому что мы направляемся прямиком в джунгли. Там находится Верапас — уж не знаю, живой или мертвый.
   — Какая разница?
   — Ты это к чему?
   — А к тому, что работа у нас не сдельная. Если кто-то другой успокоил этого парня, нам все равно заплатят.
   — Не знаю, как тебе, а мне моя работа нравится. Кроме того, я нахожусь сейчас под воздействием сразу нескольких стрессов, и хотелось бы сбросить напряжение.
   — Ты, возможно, нервничаешь оттого, что ногти у тебя на руках растут внутрь, — мстительно прошипел Чиун. — Это, знаешь ли, очень болезненно. Помолись, чтобы ногти росли в нужном направлении.
   — Более всего меня сейчас заботит направление движения Верапаса, — огрызнулся Римо и зажег дальний свет.

Глава 33

   Родриго Лухан беспокоился. И весьма.
   Но не военные были тому причиной. Они, как и полагается, обратили все имевшиеся в их распоряжении средства против божественной Коатлик. И все они вернулись бумерангом и обратились против них же.
   На дороге стали появляться баррикады и завалы. Солдаты, правда, выходить на баррикады не осмеливались, но количество препятствий постоянно увеличивалось, отличаясь завидным разнообразием.
   Появлялись и танки. В большом количестве. Но всех их раздавили могучие каменные поршни.
   Затем начались пожары. Горели дерево и разлитая по шоссе нефть. Коатлик прошла сквозь огонь невредимой. Чего нельзя было сказать об «индиос». Они с воодушевлением последовали за ней, и очень многие изжарились заживо.
   Запах жареной человечины напоминал запах хорошо прожаренных поросят. Родриго лично осмотрел место происшествия и заметил взметнувшуюся к небу обугленную руку. Она торчала из кучи обгоревших тел. Родриго дернул, и верхняя корка осыпалась, обнажив розовое, хорошо пропеченное мясо. Приложив некоторые усилия, Лухан выломал конечность из сустава и унес с собой для последующего ее поглощения.