Страница:
Потом на дороге встретилась замаскированная ветками глубокая яма.
Огромная нога богини коснулась ее поверхности, ощутила под собой неестественную пустоту и благополучно вернулась на исходную позицию.
Так или иначе, но все преграды были преодолены. Коатлик оставалась неодолимой и непобедимой. По этой причине солдаты свернули военные действия и отступили. Коатлик преуспела во всех своих начинаниях, пока не подошла к окрестностям Оахаки.
Армия чиланос очистила город, уступив оплот древней нации сапотеков величественной Коатлик. Победа, видимо, не за горами.
Но не это заботило Родриго Лухана.
Его беспокоил непомерный, вернее, безграничный аппетит богини.
«Индиос» продолжали прибывать в ее лагерь во все возрастающих количествах. Они заменили тех, кто погиб в пути или подвергся чуду поглощения.
Именно поглощение представляло собой главную проблему, возникшую перед Родриго Луханом. Коатлик все жрала и жрала. Она превратилась в гигантских размеров каменную тумбу, испещренную вкраплениями человеческой плоти, золота и стальной танковой брони. Аппетит ее превышал все разумные пределы. Поговаривали, что во времена, непосредственно предшествовавшие испанскому завоеванию, ацтеки приносили слишком много человеческих жертв, вырывали слишком много сердец — куда больше, чем требовалось, чтобы поддержать движение Вселенной.
Честно говоря, Родриго Лухану вовсе не хотелось стать жертвенным бычком.
По этой причине он подобрал зеленый «фольксваген», когда-то используемый в качестве такси. В случае, если Коатлик проголодается, а никого, кроме Лухана, под рукой не окажется, ей, прежде чем поглотить Родриго, придется сначала вытащить его из-за руля. А он будет держаться за баранку двумя руками — уж будьте уверены!
Теперь он следовал за богиней на почтительном расстоянии. Неожиданно ему в голову пришла блестящая идея. Нажав на акселератор, Родриго догнал слоноподобную богиню, чья поступь сотрясала и без того содрогавшуюся от толчков землю.
— Коатлик! — крикнул он из окошка зеленого жучка. — Мне в голову пришла потрясающая мысль! Я знаю, как обеспечить твое выживание!
Каменная громада сделала еще один шаг и остановилась.
Угнездившиеся на плечах богини каменные змеи опустили головы и прошипели в унисон:
— Говори...
— Тебе надо прекратить поглощать своих сторонников.
— Противоречие. Поглощая их, я становлюсь все больше и сильнее.
— Да, но ты и так уже достаточно сильная! К тому же, постоянно увеличиваясь в размерах, ты тем самым представляешь собой все более и более соблазнительную мишень для своих врагов.
— Я больше по размеру, массе и объему, нежели любая машина из мяса, передвигающаяся на двух рычагах. Вот лучший способ выживания.
— Говорят, в джунглях презренная мышь живет дольше обезьяны, поскольку малые размеры позволяют ей укрываться от гадов, которые в противном случае с легкостью поглотили бы ее.
— Я пыталась обеспечить себе выживание, долгое время оставаясь в бездействии, но тщетно. Поэтому теперь придерживаюсь новой стратегии — постоянно находиться в движении и расти, расти, расти! Враги отступили, поскольку испугались моих размеров и мощи.
— Да, они тебя боятся. Но ты пугаешь и тех, кто открыл тебе свои сердца. Чего ж хорошего?
— Поначалу ты одобрял мою стратегию.
— Да, одобрял. Но сейчас времена изменились. Ты уже достаточно выросла. Настала пора сменить тактику выживания и уподобиться герильерос в джунглях.
— В моей базе данных нет такого слова.
— Я говорю о величайших мастерах по выживанию во всей Мексике. Самого главного из них зовут подкоманданте Верапас. Он скрывается в джунглях, и, хотя за ним давно охотятся, ему, равно как и тебе, до сих пор удавалось посрамить своих врагов.
— Объясни мне основы новой тактики.
— Так же, как и ты, Верапас окружил себя верными сторонниками и союзниками.
— Отсюда следует, что он придерживается такой же стратегии.
— За исключением того лишь, что он не ест своих сторонников.
— Я их тоже не ем. Я их поглощаю. Причем я не выделяю продукты распада. Поглощенные существа становятся единым со мной целым. Таким образом, какие-либо потери абсолютно исключены.
— Отлично. В потерях нет ничего хорошего. Но разве не мудрее будет не поглощать тех, кто тебя любит, а опереться на них, позволить им тебя защищать? Ведь их так много, и ради тебя они готовы на все!
— Складывается впечатление, что им нравятся жертвы.
— Да, жертвы нужны, я согласен. Но пусть лучше в жертву тебе приносят врагов! Позволь мне во всеуслышание заявить, что отныне в качестве жертвы ты принимаешь только своих недоброжелателей. Наши предки, к примеру считали, что, поедая мозг и плоть своих врагов, они обретают их способности и силу.
— Пожалуй, в этом есть рациональное зерно.
— Буэно. Я рад, что ты согласна со мной. Теперь пойдем. Там, за горой, лежит Оахака. Надо добраться до города, и пусть он станет оплотом твоей безграничной власти над людскими душами и сердцами.
— Да. Я буду властвовать. Власть обеспечит мне еще большее количество подданных и увеличит мое могущество. Она, и только она, позволит мне выжить!
— И мне, и мне, — бормотал себе под нос Родриго Лухан.
Глава 34
Глава 35
Огромная нога богини коснулась ее поверхности, ощутила под собой неестественную пустоту и благополучно вернулась на исходную позицию.
Так или иначе, но все преграды были преодолены. Коатлик оставалась неодолимой и непобедимой. По этой причине солдаты свернули военные действия и отступили. Коатлик преуспела во всех своих начинаниях, пока не подошла к окрестностям Оахаки.
Армия чиланос очистила город, уступив оплот древней нации сапотеков величественной Коатлик. Победа, видимо, не за горами.
Но не это заботило Родриго Лухана.
Его беспокоил непомерный, вернее, безграничный аппетит богини.
«Индиос» продолжали прибывать в ее лагерь во все возрастающих количествах. Они заменили тех, кто погиб в пути или подвергся чуду поглощения.
Именно поглощение представляло собой главную проблему, возникшую перед Родриго Луханом. Коатлик все жрала и жрала. Она превратилась в гигантских размеров каменную тумбу, испещренную вкраплениями человеческой плоти, золота и стальной танковой брони. Аппетит ее превышал все разумные пределы. Поговаривали, что во времена, непосредственно предшествовавшие испанскому завоеванию, ацтеки приносили слишком много человеческих жертв, вырывали слишком много сердец — куда больше, чем требовалось, чтобы поддержать движение Вселенной.
Честно говоря, Родриго Лухану вовсе не хотелось стать жертвенным бычком.
По этой причине он подобрал зеленый «фольксваген», когда-то используемый в качестве такси. В случае, если Коатлик проголодается, а никого, кроме Лухана, под рукой не окажется, ей, прежде чем поглотить Родриго, придется сначала вытащить его из-за руля. А он будет держаться за баранку двумя руками — уж будьте уверены!
Теперь он следовал за богиней на почтительном расстоянии. Неожиданно ему в голову пришла блестящая идея. Нажав на акселератор, Родриго догнал слоноподобную богиню, чья поступь сотрясала и без того содрогавшуюся от толчков землю.
— Коатлик! — крикнул он из окошка зеленого жучка. — Мне в голову пришла потрясающая мысль! Я знаю, как обеспечить твое выживание!
Каменная громада сделала еще один шаг и остановилась.
Угнездившиеся на плечах богини каменные змеи опустили головы и прошипели в унисон:
— Говори...
— Тебе надо прекратить поглощать своих сторонников.
— Противоречие. Поглощая их, я становлюсь все больше и сильнее.
— Да, но ты и так уже достаточно сильная! К тому же, постоянно увеличиваясь в размерах, ты тем самым представляешь собой все более и более соблазнительную мишень для своих врагов.
— Я больше по размеру, массе и объему, нежели любая машина из мяса, передвигающаяся на двух рычагах. Вот лучший способ выживания.
— Говорят, в джунглях презренная мышь живет дольше обезьяны, поскольку малые размеры позволяют ей укрываться от гадов, которые в противном случае с легкостью поглотили бы ее.
— Я пыталась обеспечить себе выживание, долгое время оставаясь в бездействии, но тщетно. Поэтому теперь придерживаюсь новой стратегии — постоянно находиться в движении и расти, расти, расти! Враги отступили, поскольку испугались моих размеров и мощи.
— Да, они тебя боятся. Но ты пугаешь и тех, кто открыл тебе свои сердца. Чего ж хорошего?
— Поначалу ты одобрял мою стратегию.
— Да, одобрял. Но сейчас времена изменились. Ты уже достаточно выросла. Настала пора сменить тактику выживания и уподобиться герильерос в джунглях.
— В моей базе данных нет такого слова.
— Я говорю о величайших мастерах по выживанию во всей Мексике. Самого главного из них зовут подкоманданте Верапас. Он скрывается в джунглях, и, хотя за ним давно охотятся, ему, равно как и тебе, до сих пор удавалось посрамить своих врагов.
— Объясни мне основы новой тактики.
— Так же, как и ты, Верапас окружил себя верными сторонниками и союзниками.
— Отсюда следует, что он придерживается такой же стратегии.
— За исключением того лишь, что он не ест своих сторонников.
— Я их тоже не ем. Я их поглощаю. Причем я не выделяю продукты распада. Поглощенные существа становятся единым со мной целым. Таким образом, какие-либо потери абсолютно исключены.
— Отлично. В потерях нет ничего хорошего. Но разве не мудрее будет не поглощать тех, кто тебя любит, а опереться на них, позволить им тебя защищать? Ведь их так много, и ради тебя они готовы на все!
— Складывается впечатление, что им нравятся жертвы.
— Да, жертвы нужны, я согласен. Но пусть лучше в жертву тебе приносят врагов! Позволь мне во всеуслышание заявить, что отныне в качестве жертвы ты принимаешь только своих недоброжелателей. Наши предки, к примеру считали, что, поедая мозг и плоть своих врагов, они обретают их способности и силу.
— Пожалуй, в этом есть рациональное зерно.
— Буэно. Я рад, что ты согласна со мной. Теперь пойдем. Там, за горой, лежит Оахака. Надо добраться до города, и пусть он станет оплотом твоей безграничной власти над людскими душами и сердцами.
— Да. Я буду властвовать. Власть обеспечит мне еще большее количество подданных и увеличит мое могущество. Она, и только она, позволит мне выжить!
— И мне, и мне, — бормотал себе под нос Родриго Лухан.
Глава 34
В джунглях витал запах крови. Оба мастера Синанджу чувствовали ее металлический привкус. Земля у них под ногами заметно подрагивала. — Остаточные толчки, — заключил Римо.
Ученик с учителем двигались сквозь заросли с уверенностью и грацией леопардов — их вел запах крови. Резкий и устойчивый, он был куда сильнее запаха примятой луковой травы, придавленной к земле ногами тех, за кем они следовали. Их ноги ступали только на свободные от растительности проплешины. Следов они не оставляли — автомобиль «хамви» остался далеко позади.
— Пахнет кровью сразу нескольких людей, — многозначительно произнес Чиун.
Римо кивнул.
— Я еще чувствую и запах пороха.
— Мы приближаемся к объекту.
— Вполне возможно.
Они вышли на поляну и сразу же увидели трупы. На мертвых была мексиканская военная форма цвета хаки.
— Все застрелены, — мельком взглянув, сказал Римо.
Неподалеку стоял деревянный гроб, правда, пустой внутри.
— Похоже, именно в этом ящике и находился Верапас. Его привезли сюда, чтобы прикончить, но попали в засаду, — заключил Римо.
Чиун тщательно шарил по земле своими узкими глазами.
— Следы ведут в том направлении. — Он махнул рукой на запад.
Римо присоединился к мастеру Синанджу.
— Я насчитал три пары ног.
Кореец кивнул.
— Следы одной из них свежие.
Уильям осмотрел трупы.
— Офицер что-то говорил о полковнике. Вон там видна кровь и трава примята по форме тела. Но тела уже нет. Видимо, полковника ранило, но он как-то выкарабкался.
— Да, вот отпечатки ботинок полковника.
— С чего ты взял?
— Знаю, потому что я Верховный мастер Синанджу. Кроме того, мои ногти по длине соответствуют этому высокому сану.
Римо скептически ухмыльнулся и огляделся.
— Судя по всему, нас ждет веселенькое путешествие.
— Да, придется тебе повозиться-таки с моим сундуком.
— Благодарю за доверие, — буркнул Римо. Закинув сундук на плечо, он повернулся к мастеру. — Если по пути нам встретится камера хранения, я его туда сдам.
— И думать даже не смей.
— Угрозами ты ничего не добьешься.
— Как бы не так!
— Выброшу я его, да и дело с концом.
— Хватит болтать. Ступай себе вперед. Чем дольше стоишь на месте, тем тяжелее кажется ноша.
— Слушай, а ведь еще довольно светло. Что у тебя там, говоришь, хранится?
— Не скажу. Но в обмен на честное слово дать волю ногтям я позволю тебе заглянуть туда.
— Премного благодарен!
— Я не стану дважды повторять столь щедрое с моей стороны предложение.
— Ну и ладно! Обойдусь.
Они двинулись в путь. Как бы там ни было, Римо очень хотелось узнать, что же возит мастер Синанджу? Он даже приник ухом к кованой крышке. Из сундука доносилось лишь легкое шуршание. Непонятно... Впрочем, у Римо возникло подозрение, что в сундуке хранится как минимум пять миллионов использованных зубочисток.
Через некоторое время их обоняние осквернила ужасная вонь.
— Пахнет полусгнившей человечиной, — бросил Римо и тут же переключился на дыхание ртом.
— Скорее бунтом утробы против ее обладателя.
— Да, теперь, когда ты прояснил ситуацию, похоже, что дело обстоит именно так. Фу-у-у!
— У меня лично нет сомнений, что больной в прошлом был поклонником кукурузы.
— От кукурузы поносов не бывает, — возразил Римо.
— Разве не известно, что лучшим средством от расстройства желудка является рис?
— Ага...
— А разве кукуруза не является полной противоположностью рису?
— Вот уж никогда бы не согласился!
— А мне плевать, согласился ты или нет. Так оно и есть на самом деле. Кукуруза вызывает бурление в желудке, что соответственно размягчает стул.
— А пошел ты к черту со своими стульями!
— Зря ершишься. Хороший стул способствует долголетию.
— Честно говоря, я не способен представить себя столетним старцем.
— Я тоже, ведь мне всего восемьдесят.
— Куда больше, Чиун. Уж я-то знаю! Ты ведь родился еще в прошлом веке!
— Ну и что? Не следует же отсюда, что мне сто лет.
Римо переступил через поваленный ствол, насквозь проеденный термитами.
— Следует. Логика — упрямая вещь.
— Для тебя — так, корейцы смотрят на время совсем по-другому, нежели люди Запада.
Они прошли еще с полмили, и вокруг снова чем-то завоняло.
— Неужели это тот самый человек, за которым мы гонимся?
— Сам будешь с ним разделываться, — брезгливо оттопырил губу Чиун. — Я не желаю пачкать ногти, погружая их во всякую дрянь.
— Отсюда вывод — ногти все-таки лучше подстригать. Эй, взгляни! Что там?
— Где? — замер кореец.
— Вон, смотри. — И Римо показал пальцем.
Чиун проследил за ним взглядом. Вокруг глаз побежали лучики морщинок.
— Под деревом врага нет.
— А я и не говорил, что там враг Похоже, книга валяется...
— Книга? Ну и что? Книги нынче получили повсеместное распространение.
— Только не в джунглях, — возразил ученик и поставил лакированный сундук учителя на землю. — Стой-ка.
Под деревом и в самом деле лежала книга. Римо внимательно оглядел ее, стараясь не слишком приближаться. Во вьетнамских джунглях то и дело встречались мины, замаскированные под разные предметы. Такой прием использовали и вьетконговцы, и «джи ай».
Книга выглядела вполне невинно. Никаких проводков рядом. Римо нагнулся. Так себе издание — в бумажной обложке. Когда же Римо выпрямился и полистал страницы, удивлению его не было предела.
— Ты только посмотри! — воскликнул он. — Интересно, кому пришло в голову читать такое в джунглях?
— А в чем, собственно, дело? — осведомился, приблизившись, Чиун.
Римо, пробегая глазами содержание, показал учителю обложку. На Чиуна зловеще взглянул мужчина в пятнистой камуфляжной форме.
Приподняв от удивления брови, кореец прочитал название:
— "Гарантированная смерть".
— Милое название. И наверняка это всего лишь одна из целой серии подобных книжонок, — отозвался Римо.
— Мне не совсем понятна твоя ирония.
— Очередная авантюра Огнетушителя. Мы запоем читали о нем, когда служили во Вьетнаме.
— И ты читал подобную дрянь?
— Это не дрянь. Во всяком случае, тогда нам романы о нем казались шедеврами. Насчет этого конкретно ничего сказать не могу. Первый абзац показался мне довольно скучным.
Пролистав томик до конца, Римо обнаружил год издания.
— Гляди-ка! Совсем свежая. Никогда бы не подумал, что их все еще издают.
— Тут стоит номер 214. Неужели количество отпечатанных экземпляров?
— Нет, папочка. Количество романов в серии.
— Шутишь?
— Да нет, судя по всему, книжонки все еще в моде.
— Скорее выбрось! Крамола какая-то...
Римо положил книгу обратно под дерево.
— Ладно, пусть себе лежит. Но в действительности это весьма захватывающее чтиво. Помню, например, как Блейз Фьюри голыми руками...
— Кто такой Блейз Фьюри?
— Так на самом деле звали Огнетушителя, бывшего пожарного. Всю его семью сожгли нехорошие парни из мафии. Вот тогда он и решил отомстить.
— И что же? Количество его приключений, судя по всему, никак не меньше двухсот четырнадцати. А ему так и не удалось поквитаться?
— Нет, конечно. Он прищучил поджигателей в первой же книге. Но это ему показалось недостаточным. Он решил расправиться с мафией как таковой. И вот Фьюри двинулся по городам и весям, стреляя в каждого, чья фамилия оканчивается на гласный.
— В таком случае неудивительно, что он все еще продолжает борьбу Надо же — колотить дубиной по рядовым членам организации, когда и дураку понятно, что змея испустит дух, только если ей отрезать голову!
— В наши дни у мафии множество голов. И потом, все истории — чистый вымысел.
— Неужели такую уйму книг написал один человек?
— Не знаю, как сейчас, но в дни моей юности автор был один.
— Кто, интересно?
— Купер или Картер, кажется. Он писал очень даже неплохо, но после пятой или шестой книги серии стал повторяться. Стало ясно, что он использует всего три-четыре сюжета.
— Прямо как Гордонс, — сморщил нос Чиун.
— Да, я готов с тобой согласиться, Гордонс запрограммирован только на выживание. Ничто другое его не волнует Но ему увы, не хватает самого главного — творческого отношения к делу Даже если его сумасшедшие проекты осуществляются, он все равно остается наивным шестилеткой. В последний раз нам довольно легко удалось обвести его вокруг пальца.
— Почему ты говоришь о нем в настоящем времени и употребляешь местоимение «мы», белоглазый?
— Ну, мы ведь работали как одна команда, разве нет?
— Надоело мне слушать про этого Гордонса!
— Но его ведь давно списали. И чего ты всякий раз нервничаешь, когда я заговариваю о нем?
— Он лишил меня самого важного...
— Ну вот! Опять начинается... — простонал Римо.
— Да, начинается! И будет начинаться, когда ты заводишь речь о Гордонсе! У тебя большой талант низводить возвышенное до обыденного.
— Ничего подобного. — Римо вскинул сундук Чиуна на плечо. — Как раз сейчас твоя театрально декорированная укладка занимает чрезвычайно возвышенное положение у меня на плече. И очень его оттягивает.
— О боги! — вскричал Чиун. — Я последний Верховный мастер Синанджу корейского происхождения, и моя обязанность — подготовить себе преемника. Но я не могу из-за этого проклятого человека-машины — Гордонса!
— На самом деле он андроид, а не машина.
— Жестокое чудовище, монстр! Его придумала безумная белая женщина только для того, чтобы мир ужаснулся. Не забывай, что я пока тоже живу в этом мире!
— Он был задуман для осуществления исследовательской космической программы. Чтобы действовать там, где человеку не под силу. Его запрограммировали на выживание в любых условиях, дабы постоянно получать информационные сообщения об увиденном. Но я совершенно с тобой согласен, что его создательница оказалась форменной идиоткой. Она заложила в Гордонса способность поглощать все живое и неживое, чтобы тот получил возможность принимать любую удобную ему форму, тем самым увеличивая свои шансы на выживание.
— А он лишь увеличил мою скорбь, лишив меня моего драгоценного семени. Тебе бы все смеяться да смеяться!
Даже находясь в почти непроницаемой темноте джунглей, Римо картинно закатил глаза.
Невольно в памяти у него всплыла последняя встреча с андроидом. Создательница назвала того мистер Гордонс в честь любимого сорта джина. Его запустили в космос, но он вернулся на земную орбиту и поглотил советский космический аппарат многоразового использования. Этот русский «шаттл» нес в грузовом отсеке спутник земли под названием «Дамоклов меч». Спутник же должен был вращаться вокруг Земли неопределенно долго, в ожидании заветного сигнала. Стоило только раздаться сигналу, как спутник стал бы облучать Землю особого рода электромагнитными волнами, способными стерилизовать все человечество. Никто бы не погиб, просто люди лишились бы возможности размножаться и со временем вымерли бы до единого человека. Выказав больше злой воли, нежели мудрого предвидения, кремлевские заправилы собирались таким образом отомстить свободному миру в случае, если бы Советский Союз пал жертвой ядерного удара западных держав.
Римо с Чиуном удалось нейтрализовать Гордонса, но мастер Синанджу пал жертвой коварных лучей. С тех пор он никогда не забывал о том, что его насильственно стерилизовали.
Тот же факт, что в течение пятидесяти или семидесяти лет до насильственной стерилизации он даже не попытался обзавестись семьей и детьми, сознательно им игнорировался.
По причине стерилизации имя «Гордонс» действовало на старика как красная тряпка на быка, и стоило Римо упомянуть об андроиде, как Чиун выкладывал ему в очередной раз всю накопившуюся в душе горечь.
— У меня нет детей, и я бесплоден, — причитал он. — Я обречен на одиночество до конца своих дней, и мне уже никогда не обласкать сына. И хотя женщины и девы без конца предлагают себя для оплодотворения, я вынужден им отказывать, поскольку мои чресла не отягощены благодатным семенем.
— Ну разумеется, женщины и девы только тем и занимаются, что предлагают тебе свои услуги! Папочка, освежи мою память, напомни, когда такое было?
— Теперь они этого не делают, поскольку бесплодие превратилось в несмываемую печать на моем лице. Причем печальный знак расцвечен всеми возможными оттенками душевной скорби.
— Что ж, по крайней мере ты ему отомстил.
— Гордонс заслуживает тысячи смертей и самых страшных в мире смертных мук!
— По большому счету он никогда по-настоящему и не жил, а потому твои проклятия лишены смысла.
— Теперь судьба Дома тяжким бременем легла на мои хрупкие плечи, и ей, судьбе, все равно, в состоянии я продлить свой род или нет. И ты тоже хорош — копишь свое драгоценное семя, как жалкий скряга!
— Я отдаю все силы службе, — буркнул Римо.
— Скажи лучше, что в свое время разбазаривал его направо и налево! У тебя есть взрослый сын, которого ты не знаешь, и маленькая дочь, которую ты никогда не видел. Прямая линия Дома Синанджу вот-вот прервется — а он ерундой занимается!
— Во мне достаточно крови Дома и достаточно сил, чтобы при необходимости отковать тебе сколько угодно внуков.
— Лишних внуков не бывает. И пора бы уже начать.
Римо только плечами пожал. Тогда мастер Синанджу задал еще один, небезынтересный для ученика вопрос:
— Скажи, не тянет ли мой драгоценный сундук тебе плечи?
— Разве что самую малость, — удивился Римо.
— Так знай, с каждым твоим бездетным шагом он становится тяжелее!
— Что же все-таки у него внутри?
— Бремя вины!
— Слушай, может, замолчишь для разнообразия?
— Ты хотел знать правду? Я тебе скажу. Сундук пуст. В нем нет ничего, кроме бремени отягощающей тебя вины.
— Какой еще вины? В чем я, черт возьми, провинился?
— Да в том, что твои отпрыски не знают отца — точно так же, как ты не знал своего. История повторяется. И для твоих детей бремя станет еще тяжелее. Отпрыски Дома Синанджу разлетятся по всей земле подобно семенам какого-нибудь легкомысленного одуванчика.
— Вот если бы ветер унес заодно и сундук...
— В таком случае, — предупредил Чиун, — вместе с сундуком, без сомнения, унесет и тебя самого!
— Хорошо бы он унес меня туда, где чаще молчат, нежели болтают попусту, — вздохнул Римо.
Ученик с учителем двигались сквозь заросли с уверенностью и грацией леопардов — их вел запах крови. Резкий и устойчивый, он был куда сильнее запаха примятой луковой травы, придавленной к земле ногами тех, за кем они следовали. Их ноги ступали только на свободные от растительности проплешины. Следов они не оставляли — автомобиль «хамви» остался далеко позади.
— Пахнет кровью сразу нескольких людей, — многозначительно произнес Чиун.
Римо кивнул.
— Я еще чувствую и запах пороха.
— Мы приближаемся к объекту.
— Вполне возможно.
Они вышли на поляну и сразу же увидели трупы. На мертвых была мексиканская военная форма цвета хаки.
— Все застрелены, — мельком взглянув, сказал Римо.
Неподалеку стоял деревянный гроб, правда, пустой внутри.
— Похоже, именно в этом ящике и находился Верапас. Его привезли сюда, чтобы прикончить, но попали в засаду, — заключил Римо.
Чиун тщательно шарил по земле своими узкими глазами.
— Следы ведут в том направлении. — Он махнул рукой на запад.
Римо присоединился к мастеру Синанджу.
— Я насчитал три пары ног.
Кореец кивнул.
— Следы одной из них свежие.
Уильям осмотрел трупы.
— Офицер что-то говорил о полковнике. Вон там видна кровь и трава примята по форме тела. Но тела уже нет. Видимо, полковника ранило, но он как-то выкарабкался.
— Да, вот отпечатки ботинок полковника.
— С чего ты взял?
— Знаю, потому что я Верховный мастер Синанджу. Кроме того, мои ногти по длине соответствуют этому высокому сану.
Римо скептически ухмыльнулся и огляделся.
— Судя по всему, нас ждет веселенькое путешествие.
— Да, придется тебе повозиться-таки с моим сундуком.
— Благодарю за доверие, — буркнул Римо. Закинув сундук на плечо, он повернулся к мастеру. — Если по пути нам встретится камера хранения, я его туда сдам.
— И думать даже не смей.
— Угрозами ты ничего не добьешься.
— Как бы не так!
— Выброшу я его, да и дело с концом.
— Хватит болтать. Ступай себе вперед. Чем дольше стоишь на месте, тем тяжелее кажется ноша.
— Слушай, а ведь еще довольно светло. Что у тебя там, говоришь, хранится?
— Не скажу. Но в обмен на честное слово дать волю ногтям я позволю тебе заглянуть туда.
— Премного благодарен!
— Я не стану дважды повторять столь щедрое с моей стороны предложение.
— Ну и ладно! Обойдусь.
Они двинулись в путь. Как бы там ни было, Римо очень хотелось узнать, что же возит мастер Синанджу? Он даже приник ухом к кованой крышке. Из сундука доносилось лишь легкое шуршание. Непонятно... Впрочем, у Римо возникло подозрение, что в сундуке хранится как минимум пять миллионов использованных зубочисток.
Через некоторое время их обоняние осквернила ужасная вонь.
— Пахнет полусгнившей человечиной, — бросил Римо и тут же переключился на дыхание ртом.
— Скорее бунтом утробы против ее обладателя.
— Да, теперь, когда ты прояснил ситуацию, похоже, что дело обстоит именно так. Фу-у-у!
— У меня лично нет сомнений, что больной в прошлом был поклонником кукурузы.
— От кукурузы поносов не бывает, — возразил Римо.
— Разве не известно, что лучшим средством от расстройства желудка является рис?
— Ага...
— А разве кукуруза не является полной противоположностью рису?
— Вот уж никогда бы не согласился!
— А мне плевать, согласился ты или нет. Так оно и есть на самом деле. Кукуруза вызывает бурление в желудке, что соответственно размягчает стул.
— А пошел ты к черту со своими стульями!
— Зря ершишься. Хороший стул способствует долголетию.
— Честно говоря, я не способен представить себя столетним старцем.
— Я тоже, ведь мне всего восемьдесят.
— Куда больше, Чиун. Уж я-то знаю! Ты ведь родился еще в прошлом веке!
— Ну и что? Не следует же отсюда, что мне сто лет.
Римо переступил через поваленный ствол, насквозь проеденный термитами.
— Следует. Логика — упрямая вещь.
— Для тебя — так, корейцы смотрят на время совсем по-другому, нежели люди Запада.
Они прошли еще с полмили, и вокруг снова чем-то завоняло.
— Неужели это тот самый человек, за которым мы гонимся?
— Сам будешь с ним разделываться, — брезгливо оттопырил губу Чиун. — Я не желаю пачкать ногти, погружая их во всякую дрянь.
— Отсюда вывод — ногти все-таки лучше подстригать. Эй, взгляни! Что там?
— Где? — замер кореец.
— Вон, смотри. — И Римо показал пальцем.
Чиун проследил за ним взглядом. Вокруг глаз побежали лучики морщинок.
— Под деревом врага нет.
— А я и не говорил, что там враг Похоже, книга валяется...
— Книга? Ну и что? Книги нынче получили повсеместное распространение.
— Только не в джунглях, — возразил ученик и поставил лакированный сундук учителя на землю. — Стой-ка.
Под деревом и в самом деле лежала книга. Римо внимательно оглядел ее, стараясь не слишком приближаться. Во вьетнамских джунглях то и дело встречались мины, замаскированные под разные предметы. Такой прием использовали и вьетконговцы, и «джи ай».
Книга выглядела вполне невинно. Никаких проводков рядом. Римо нагнулся. Так себе издание — в бумажной обложке. Когда же Римо выпрямился и полистал страницы, удивлению его не было предела.
— Ты только посмотри! — воскликнул он. — Интересно, кому пришло в голову читать такое в джунглях?
— А в чем, собственно, дело? — осведомился, приблизившись, Чиун.
Римо, пробегая глазами содержание, показал учителю обложку. На Чиуна зловеще взглянул мужчина в пятнистой камуфляжной форме.
Приподняв от удивления брови, кореец прочитал название:
— "Гарантированная смерть".
— Милое название. И наверняка это всего лишь одна из целой серии подобных книжонок, — отозвался Римо.
— Мне не совсем понятна твоя ирония.
— Очередная авантюра Огнетушителя. Мы запоем читали о нем, когда служили во Вьетнаме.
— И ты читал подобную дрянь?
— Это не дрянь. Во всяком случае, тогда нам романы о нем казались шедеврами. Насчет этого конкретно ничего сказать не могу. Первый абзац показался мне довольно скучным.
Пролистав томик до конца, Римо обнаружил год издания.
— Гляди-ка! Совсем свежая. Никогда бы не подумал, что их все еще издают.
— Тут стоит номер 214. Неужели количество отпечатанных экземпляров?
— Нет, папочка. Количество романов в серии.
— Шутишь?
— Да нет, судя по всему, книжонки все еще в моде.
— Скорее выбрось! Крамола какая-то...
Римо положил книгу обратно под дерево.
— Ладно, пусть себе лежит. Но в действительности это весьма захватывающее чтиво. Помню, например, как Блейз Фьюри голыми руками...
— Кто такой Блейз Фьюри?
— Так на самом деле звали Огнетушителя, бывшего пожарного. Всю его семью сожгли нехорошие парни из мафии. Вот тогда он и решил отомстить.
— И что же? Количество его приключений, судя по всему, никак не меньше двухсот четырнадцати. А ему так и не удалось поквитаться?
— Нет, конечно. Он прищучил поджигателей в первой же книге. Но это ему показалось недостаточным. Он решил расправиться с мафией как таковой. И вот Фьюри двинулся по городам и весям, стреляя в каждого, чья фамилия оканчивается на гласный.
— В таком случае неудивительно, что он все еще продолжает борьбу Надо же — колотить дубиной по рядовым членам организации, когда и дураку понятно, что змея испустит дух, только если ей отрезать голову!
— В наши дни у мафии множество голов. И потом, все истории — чистый вымысел.
— Неужели такую уйму книг написал один человек?
— Не знаю, как сейчас, но в дни моей юности автор был один.
— Кто, интересно?
— Купер или Картер, кажется. Он писал очень даже неплохо, но после пятой или шестой книги серии стал повторяться. Стало ясно, что он использует всего три-четыре сюжета.
— Прямо как Гордонс, — сморщил нос Чиун.
— Да, я готов с тобой согласиться, Гордонс запрограммирован только на выживание. Ничто другое его не волнует Но ему увы, не хватает самого главного — творческого отношения к делу Даже если его сумасшедшие проекты осуществляются, он все равно остается наивным шестилеткой. В последний раз нам довольно легко удалось обвести его вокруг пальца.
— Почему ты говоришь о нем в настоящем времени и употребляешь местоимение «мы», белоглазый?
— Ну, мы ведь работали как одна команда, разве нет?
— Надоело мне слушать про этого Гордонса!
— Но его ведь давно списали. И чего ты всякий раз нервничаешь, когда я заговариваю о нем?
— Он лишил меня самого важного...
— Ну вот! Опять начинается... — простонал Римо.
— Да, начинается! И будет начинаться, когда ты заводишь речь о Гордонсе! У тебя большой талант низводить возвышенное до обыденного.
— Ничего подобного. — Римо вскинул сундук Чиуна на плечо. — Как раз сейчас твоя театрально декорированная укладка занимает чрезвычайно возвышенное положение у меня на плече. И очень его оттягивает.
— О боги! — вскричал Чиун. — Я последний Верховный мастер Синанджу корейского происхождения, и моя обязанность — подготовить себе преемника. Но я не могу из-за этого проклятого человека-машины — Гордонса!
— На самом деле он андроид, а не машина.
— Жестокое чудовище, монстр! Его придумала безумная белая женщина только для того, чтобы мир ужаснулся. Не забывай, что я пока тоже живу в этом мире!
— Он был задуман для осуществления исследовательской космической программы. Чтобы действовать там, где человеку не под силу. Его запрограммировали на выживание в любых условиях, дабы постоянно получать информационные сообщения об увиденном. Но я совершенно с тобой согласен, что его создательница оказалась форменной идиоткой. Она заложила в Гордонса способность поглощать все живое и неживое, чтобы тот получил возможность принимать любую удобную ему форму, тем самым увеличивая свои шансы на выживание.
— А он лишь увеличил мою скорбь, лишив меня моего драгоценного семени. Тебе бы все смеяться да смеяться!
Даже находясь в почти непроницаемой темноте джунглей, Римо картинно закатил глаза.
Невольно в памяти у него всплыла последняя встреча с андроидом. Создательница назвала того мистер Гордонс в честь любимого сорта джина. Его запустили в космос, но он вернулся на земную орбиту и поглотил советский космический аппарат многоразового использования. Этот русский «шаттл» нес в грузовом отсеке спутник земли под названием «Дамоклов меч». Спутник же должен был вращаться вокруг Земли неопределенно долго, в ожидании заветного сигнала. Стоило только раздаться сигналу, как спутник стал бы облучать Землю особого рода электромагнитными волнами, способными стерилизовать все человечество. Никто бы не погиб, просто люди лишились бы возможности размножаться и со временем вымерли бы до единого человека. Выказав больше злой воли, нежели мудрого предвидения, кремлевские заправилы собирались таким образом отомстить свободному миру в случае, если бы Советский Союз пал жертвой ядерного удара западных держав.
Римо с Чиуном удалось нейтрализовать Гордонса, но мастер Синанджу пал жертвой коварных лучей. С тех пор он никогда не забывал о том, что его насильственно стерилизовали.
Тот же факт, что в течение пятидесяти или семидесяти лет до насильственной стерилизации он даже не попытался обзавестись семьей и детьми, сознательно им игнорировался.
По причине стерилизации имя «Гордонс» действовало на старика как красная тряпка на быка, и стоило Римо упомянуть об андроиде, как Чиун выкладывал ему в очередной раз всю накопившуюся в душе горечь.
— У меня нет детей, и я бесплоден, — причитал он. — Я обречен на одиночество до конца своих дней, и мне уже никогда не обласкать сына. И хотя женщины и девы без конца предлагают себя для оплодотворения, я вынужден им отказывать, поскольку мои чресла не отягощены благодатным семенем.
— Ну разумеется, женщины и девы только тем и занимаются, что предлагают тебе свои услуги! Папочка, освежи мою память, напомни, когда такое было?
— Теперь они этого не делают, поскольку бесплодие превратилось в несмываемую печать на моем лице. Причем печальный знак расцвечен всеми возможными оттенками душевной скорби.
— Что ж, по крайней мере ты ему отомстил.
— Гордонс заслуживает тысячи смертей и самых страшных в мире смертных мук!
— По большому счету он никогда по-настоящему и не жил, а потому твои проклятия лишены смысла.
— Теперь судьба Дома тяжким бременем легла на мои хрупкие плечи, и ей, судьбе, все равно, в состоянии я продлить свой род или нет. И ты тоже хорош — копишь свое драгоценное семя, как жалкий скряга!
— Я отдаю все силы службе, — буркнул Римо.
— Скажи лучше, что в свое время разбазаривал его направо и налево! У тебя есть взрослый сын, которого ты не знаешь, и маленькая дочь, которую ты никогда не видел. Прямая линия Дома Синанджу вот-вот прервется — а он ерундой занимается!
— Во мне достаточно крови Дома и достаточно сил, чтобы при необходимости отковать тебе сколько угодно внуков.
— Лишних внуков не бывает. И пора бы уже начать.
Римо только плечами пожал. Тогда мастер Синанджу задал еще один, небезынтересный для ученика вопрос:
— Скажи, не тянет ли мой драгоценный сундук тебе плечи?
— Разве что самую малость, — удивился Римо.
— Так знай, с каждым твоим бездетным шагом он становится тяжелее!
— Что же все-таки у него внутри?
— Бремя вины!
— Слушай, может, замолчишь для разнообразия?
— Ты хотел знать правду? Я тебе скажу. Сундук пуст. В нем нет ничего, кроме бремени отягощающей тебя вины.
— Какой еще вины? В чем я, черт возьми, провинился?
— Да в том, что твои отпрыски не знают отца — точно так же, как ты не знал своего. История повторяется. И для твоих детей бремя станет еще тяжелее. Отпрыски Дома Синанджу разлетятся по всей земле подобно семенам какого-нибудь легкомысленного одуванчика.
— Вот если бы ветер унес заодно и сундук...
— В таком случае, — предупредил Чиун, — вместе с сундуком, без сомнения, унесет и тебя самого!
— Хорошо бы он унес меня туда, где чаще молчат, нежели болтают попусту, — вздохнул Римо.
Глава 35
Ассумпта Каакс — она же лейтенант Балам Фронта национального освобождения имени Бенито Хуареса осторожно двигалась по самому краю джунглей, следуя за запахом паленых кокосов.
Воздух был пронзительно холодным. Запах горелых зерен кукурузы смешивался с наплывающим волнами непривычным запахом серы.
Она подняла глаза. Местами небо заволокло дымкой, то ли это облака — предвестники дождя, то ли перемешанные с дымом массы горячего воздуха с горы Попо, — сказать с уверенностью было нельзя.
Преддверия дождя в воздухе не ощущалось, как не ощущался и воздух как таковой. Другими словами, окружающая атмосфера ничуть не напоминала характерного для джунглей Лакандона микроклимата с его чистыми и частыми ливнями, омывающими и освежающими все вокруг.
Ассумпта понимала, что дожди в Мехико разительно отличаются от дождей в Лакандоне. Климат в столице был отравлен испарениями многочисленных заводов и фабрик, да и тамошняя жизнь ничуть не походила на спокойное и временами даже дремотное здешнее существование.
Треск сломанной ветки мгновенно вывел ее из задумчивости. Она упала на густой травяной ковер джунглей и уставилась в черное пространство перед собой.
Вокруг — ни малейшего шевеления. Прошла минута; снова послышался треск — на этот раз слева.
Ассумпта сжала в руках оружие — так она ощущала больше уверенности. Ей случалось уже убивать людей, но то были солдаты! Самое страшное — убить по ошибке соплеменника-майя.
В третий раз хрустнуло где-то далеко впереди. Ассумпта насторожилась еще больше: индейцы майя, обутые в мягкие сандалии, ступали по своей земле неслышно, как дуновение ветра. Без сомнения, так шуметь могли только люди в тяжелых военных ботинках.
Наверняка солдадо. С другой стороны, под покровом ночи на встречу с товарищами мог спешить и хуаресиста.
Второй вариант, разумеется, был для девушки предпочтительнее, и она решила рискнуть. Медленно поднявшись на ноги, она двинулась на этот странный хруст.
Мастер Синанджу повел маленькой птичьей головкой и вперился взглядом в темноту.
— Да. Видимо, тяжелые военные ботинки мешают кому-то ступать тихо.
— Слушай, я оставлю пока сундук под деревом? Ненадолго?
Чиун кивнул:
— Оставь, конечно. Бремя все равно последует за тобой хоть на край света — не важно, с сундуком ты или без.
И мастера Синанджу поспешили на звук. Две призрачные, бесплотные тени едва просматривались в чернильной темноте ночи.
Хуаресиста, которого ему удалось выследить, обязательно придет на звук — он в этом не сомневался. Так, сломана очередная ветка. Когда стихло негромкое эхо, явственно послышался шорох.
— Уже ближе, — прошептал полковник. — Подходи, дорогой, подходи, — мурлыкал Примитиво себе под нос. — Верапас ты или кто другой, какая разница? В любом случае самый сердечный прием тебе обеспечен.
Он внимательно наблюдал за расчищенным пространством перед деревом. Сюда неминуемо должна была ступить нога партизана, поскольку это единственный удобный подход к засаде полковника.
Черный военный ботинок ступил на землю в трех футах от почти аналогичных ботинок полковника.
Отшвырнув ветки, Примитиво схватился за свой «хеклер-и-кох» и прошипел:
— Не двигайся, хуаресиста! Или придется тебе проститься с жизнью!
Хуаресиста замер. По всей видимости, он прошел неплохую школу.
— Ага. Буэно. Ты отлично все понимаешь, хотя и не видишь ни черта. Теперь медленно выходи на свет — я хочу получше рассмотреть тебя, повстанец.
Чувствовалось, что хуаресиста колеблется.
— Я выскочу из-за дерева и выстрелю в тебя раньше, чем ты успеешь вскинуть оружие. Думаю, ты и сам догадываешься. Если же вдруг повернешься и побежишь, я успею изрешетить твою спину за милую душу. Полагаю, и это для тебя не секрет.
Ответа на заявление Примитиво не последовало. Полковник воспринял молчание за согласие сдаться.
— Что ж, теперь выходи на свет.
Партизан выступил из темноты, и в лунном свете полковник сразу же увидел черную шапочку-маску.
— Ну-ка, дай загляну тебе в глазки, — угрожающе промурлыкал Примитиво.
Не дай Бог, глаза у хуаресиста зеленые, — он застрелит его на месте без всякой жалости! К счастью, партизан был кареглазый, как и все миштеки.
Выругавшись про себя, полковник пролаял команду:
— Бросай оружие, инсургентисто!
Партизан, однако, не выпустил автомата из трясущихся рук.
— Ну! — прикрикнул Примитиво.
С прощальным жалобным звяканьем оружие упало на землю.
— Теперь подними руки. Я должен тебя обыскать.
Руки послушно взлетели вверх.
— А теперь встань на колени, чтобы исчезло желание бежать.
Трясущийся хуаресиста подчинился приказу.
Полковник выступил из-за дерева и тяжелым ботинком прижал к земле ноги пленника. Потом, перехватив оружие в левую руку, он с ног до головы ощупал партизана, с особым тщанием проверив многочисленные карманы его униформы.
Там, где он ожидал обнаружить крепость мышц настоящего жителя джунглей, пальцы его вдруг соприкоснулись с прелестными округлыми выпуклостями!
Воздух был пронзительно холодным. Запах горелых зерен кукурузы смешивался с наплывающим волнами непривычным запахом серы.
Она подняла глаза. Местами небо заволокло дымкой, то ли это облака — предвестники дождя, то ли перемешанные с дымом массы горячего воздуха с горы Попо, — сказать с уверенностью было нельзя.
Преддверия дождя в воздухе не ощущалось, как не ощущался и воздух как таковой. Другими словами, окружающая атмосфера ничуть не напоминала характерного для джунглей Лакандона микроклимата с его чистыми и частыми ливнями, омывающими и освежающими все вокруг.
Ассумпта понимала, что дожди в Мехико разительно отличаются от дождей в Лакандоне. Климат в столице был отравлен испарениями многочисленных заводов и фабрик, да и тамошняя жизнь ничуть не походила на спокойное и временами даже дремотное здешнее существование.
Треск сломанной ветки мгновенно вывел ее из задумчивости. Она упала на густой травяной ковер джунглей и уставилась в черное пространство перед собой.
Вокруг — ни малейшего шевеления. Прошла минута; снова послышался треск — на этот раз слева.
Ассумпта сжала в руках оружие — так она ощущала больше уверенности. Ей случалось уже убивать людей, но то были солдаты! Самое страшное — убить по ошибке соплеменника-майя.
В третий раз хрустнуло где-то далеко впереди. Ассумпта насторожилась еще больше: индейцы майя, обутые в мягкие сандалии, ступали по своей земле неслышно, как дуновение ветра. Без сомнения, так шуметь могли только люди в тяжелых военных ботинках.
Наверняка солдадо. С другой стороны, под покровом ночи на встречу с товарищами мог спешить и хуаресиста.
Второй вариант, разумеется, был для девушки предпочтительнее, и она решила рискнуть. Медленно поднявшись на ноги, она двинулась на этот странный хруст.
* * *
— Ты слышишь, Чиун? — Римо мотнул головой, чтобы привлечь внимание старика к оглушительно прозвучавшему в ночной тиши звуку.Мастер Синанджу повел маленькой птичьей головкой и вперился взглядом в темноту.
— Да. Видимо, тяжелые военные ботинки мешают кому-то ступать тихо.
— Слушай, я оставлю пока сундук под деревом? Ненадолго?
Чиун кивнул:
— Оставь, конечно. Бремя все равно последует за тобой хоть на край света — не важно, с сундуком ты или без.
И мастера Синанджу поспешили на звук. Две призрачные, бесплотные тени едва просматривались в чернильной темноте ночи.
* * *
Полковник Маурисио Примитиво притаился под деревом саподилла, и увидеть его со стороны практически было невозможно. В руках он держал несколько сухих веточек, которые подобрал по дороге. Время от времени полковник с хрустом ломал одну из веточек.Хуаресиста, которого ему удалось выследить, обязательно придет на звук — он в этом не сомневался. Так, сломана очередная ветка. Когда стихло негромкое эхо, явственно послышался шорох.
— Уже ближе, — прошептал полковник. — Подходи, дорогой, подходи, — мурлыкал Примитиво себе под нос. — Верапас ты или кто другой, какая разница? В любом случае самый сердечный прием тебе обеспечен.
Он внимательно наблюдал за расчищенным пространством перед деревом. Сюда неминуемо должна была ступить нога партизана, поскольку это единственный удобный подход к засаде полковника.
Черный военный ботинок ступил на землю в трех футах от почти аналогичных ботинок полковника.
Отшвырнув ветки, Примитиво схватился за свой «хеклер-и-кох» и прошипел:
— Не двигайся, хуаресиста! Или придется тебе проститься с жизнью!
Хуаресиста замер. По всей видимости, он прошел неплохую школу.
— Ага. Буэно. Ты отлично все понимаешь, хотя и не видишь ни черта. Теперь медленно выходи на свет — я хочу получше рассмотреть тебя, повстанец.
Чувствовалось, что хуаресиста колеблется.
— Я выскочу из-за дерева и выстрелю в тебя раньше, чем ты успеешь вскинуть оружие. Думаю, ты и сам догадываешься. Если же вдруг повернешься и побежишь, я успею изрешетить твою спину за милую душу. Полагаю, и это для тебя не секрет.
Ответа на заявление Примитиво не последовало. Полковник воспринял молчание за согласие сдаться.
— Что ж, теперь выходи на свет.
Партизан выступил из темноты, и в лунном свете полковник сразу же увидел черную шапочку-маску.
— Ну-ка, дай загляну тебе в глазки, — угрожающе промурлыкал Примитиво.
Не дай Бог, глаза у хуаресиста зеленые, — он застрелит его на месте без всякой жалости! К счастью, партизан был кареглазый, как и все миштеки.
Выругавшись про себя, полковник пролаял команду:
— Бросай оружие, инсургентисто!
Партизан, однако, не выпустил автомата из трясущихся рук.
— Ну! — прикрикнул Примитиво.
С прощальным жалобным звяканьем оружие упало на землю.
— Теперь подними руки. Я должен тебя обыскать.
Руки послушно взлетели вверх.
— А теперь встань на колени, чтобы исчезло желание бежать.
Трясущийся хуаресиста подчинился приказу.
Полковник выступил из-за дерева и тяжелым ботинком прижал к земле ноги пленника. Потом, перехватив оружие в левую руку, он с ног до головы ощупал партизана, с особым тщанием проверив многочисленные карманы его униформы.
Там, где он ожидал обнаружить крепость мышц настоящего жителя джунглей, пальцы его вдруг соприкоснулись с прелестными округлыми выпуклостями!