Мерфи Уоррен. Объединяй и завоевывай

   — По-моему, ты не отдаешь себе отчета в происходящем.
   — Отчего же? У меня есть глаза. И они убеждают меня в том, что каменная туша стоит без движения. Ее поливает дождь — вот и все.
   — Слушай, пусть выводы делает тот, кто знает толк в подобных штуках, о'кей? Чиун, понаблюдай, пожалуйста, за парнем — да и за девушкой заодно. Если дело примет лихой оборот, взлетай не раздумывая.
   Мастер Синанджу кивнул:
   — Будь осторожен, сынок. Не рискуй зря.
   Уинстон от удивления часто-часто заморгал.
   — Он что, ваш сын?
   — По духу, молодой человек, по духу.
   С этими словами мастер Синанджу сосредоточил все свое внимание на Римо, чтобы как можно лучше видеть происходящее.

* * *

   Римо приближался к эпицентру событий. Дождь лил не переставая, и маленькая белая церквушка рядом с кипарисом сверху до низу покрылась черными разводами от частичек вулканического пепла.
   Из дверей церквушки вышел священник. Он нес с собой золотое распятие и, подобно Римо, направлялся к монстру.
   Римо перехватил его на полдороге.
   — Вам, падре, было бы лучше туда не соваться. Дело еще далеко от завершения.
   — Господь поразил идола, лишил его зрения и возможности передвигаться, но мне, рабу Божьему, необходимо изгнать злого демона, который вселился в статую.
   — Все равно, падре. Не ходите туда. Пусть монстром займется профессионал.
   Священник, однако, не отступил. Принимая во внимание характер развернувшихся здесь недавно событий, следовало признать, что держался он на редкость мужественно.
   Дорогу Римо преградила горстка хуаресистас. Римо сразу понял, что перед ним партизаны, поскольку они носили черные лыжные шапочки с масками, придававшими им сходство с членами олимпийской сборной лыжников Сербии.
   — Стой где стоишь, — скомандовал один из них на хорошем английском. — Мы собираемся ниспровергнуть тушу этой проклятой Коатлик на глазах у всего просвещенного человечества.
   — Только через мой труп. Монстр — мой!
   — Нет, монстр наш. Мы его доконали. И, между прочим, это существо женского пола.
   Говоривший был выше ростом, нежели прочие хуаресистас. Он сжимал в зубах короткую трубку, и глаза его полыхали, как два изумруда.
   — Вы — Верапас? — поинтересовался Римо.
   — Да, я подкоманданте Верапас. А вы кто?
   — Гаситель монстров, — ответил Римо.
   — Что за чушь...
   — Повторяю, монстр мой. Я первый его увидел. Отойдите в сторону и дайте возможность с ним разделаться.
   Верапас от возбуждения щелкнул пальцами.
   — Только через мой труп.
   — Благодарю за приглашение, — сказал Римо и приступил к разоружению хуаресистас, используя новейшие методы.
   Двое сразу же начали в него стрелять. Римо бросился вперед. Со стороны могло показаться, что ему не терпится заполучить пулю. Так по крайней мере думали те, кто нажимал на курок. Так думал и священник, который сразу же упал на землю и прикрыл голову руками.
   Римо же просто-напросто хотел направить стволы вражеских автоматов вверх. Неуловимым движением руки он изменил положение автоматов хуаресистас, и те принялись стрелять в белый свет, как в копеечку.
   Потом он отступил на шаг, сложил руки на груди и стал ждать.
   Пули из автоматов партизан летели строго вертикально. Когда же «индиос», поняв свою оплошность, опустили стволы и изготовились снова открыть огонь, крохотные свинцовые мухи достигли апогея, после чего на мгновение зависли в воздухе и стали падать вниз.
   Упавшие в прямом смысле с неба кусочки свинца продырявили несколько макушек, в результате чего их обладатели рухнули на землю и забились в судорогах. Правда, в ту же секунду на их место шагнули новые хуаресистас, желавшие во чтобы то ни стало заменить павших.
   — Скажите быстро-быстро «массированная травма», — обратился к ним Римо и, подхватив упавших герильерос за волосы и маски, как следует раскрутил трупы. Затем он швырнул их навстречу подходившим резервам врага.
   Летевшие по воздуху вперед ногами мертвецы угодили в неприятельских солдат толстыми подошвами тяжелых военных ботинок и, внеся немалую сумятицу в их ряды, повергли их наземь. Сами же убитые рикошетом отлетели в стороны и повисли на ветках деревьев, напоминая издали коричневые полиэстровые мешки, набитые переломанными костями и прочей дрянью.
   Подкоманданте Верапас прижал приклад своего АК к плечу и навел оружие на Римо.
   — Не смейте приближаться ко мне, янки!
   Римо даже глазом не моргнул.
   — Я серьезно!
   Средний сустав указательного пальца Верапаса побелел от напряжения. Римо сделал шаг в сторону. Одна очередь, другая. Римо и не подумал подсчитывать количество выпущенных пуль. В него так много раз стреляли за прошедшие годы, что он чисто инстинктивно ощущал, когда пустел магазин АК.
   Итак, патронов у подкоманданте больше не было, Римо приблизился к нему вплотную и небрежно завязал ствол узлом.
   Верапас отпрыгнул назад, не сводя с противника расширившихся от изумления зеленых глаз. Трубка выпала у него изо рта и теперь валялась под ногами.
   — Кто вы такой, черт возьми?
   — Вы можете быстро-быстро произнести фразу «духовная практика вне телесной оболочки»? — в ответ проговорил Римо.
   — Могу, конечно. Только зачем?
   Римо оглянулся. В кабине стоявшего на земле вертолета виднелись лица Уинстона Смита и Ассумпты. Правда, из-за дождя ему не удалось разобрать их выражения. В своем приказе Харолд В. Смит обговорил, что смерть Верапаса должна выглядеть как естественная кончина. Чтобы общественность спокойно проглотила это, не стоило умерщвлять его при свидетелях.
   — Ладно, забудьте, — бросил Римо. — И вот еще что. Погуляйте где-нибудь поблизости, пока я не решу, как с вами быть.
   Верапас поднял трубку и воткнул ее себе в рот.
   — Вы не вправе мне приказывать! Я — герой Мексиканской революции. Мужчины меня боятся, а женщины — обожают. Мой портрет красуется в журналах. Я — будущее Мексики, а будущее убить невозможно.
   Римо уже было собрался отключить нервную систему подкоманданте, когда вдруг услышал у себя за спиной странные булькающие звуки, отчасти напоминавшие латынь.
   Резко обернувшись, он заметил священника, стоявшего у самых ног Коатлик. Тот вздымал к небу крест и вдохновенно произносил какое-то похожее на молитву заклинание. По всей видимости, процесс изгнания злых духов шел вовсю.
   — Падре, я же просил вас держаться подальше!
   Священник словно не слышал. Он коснулся золоченым крестом лодыжки монстра. Металл звякнул о камень, и тотчас каменные недра богини раздвинулись и поглотили крест.
   Коатлик качнулась, басовито заурчала и сделала шаг вперед.

Глава 53

   Каменный бегемот качнулся и перенес вес своего огромного тела на вынесенную вперед ногу. Секундой позже Римо уже находился на расстоянии трехсот футов от Коатлик. Под мышкой у него верещал священник. Отпустив его, Римо пожелал церковнику доброго пути.
   Тот со всех ног кинулся к дверям храма. Римо остался на месте, готовый или отступить, или нанести удар. Все зависело от развития событий. Римо уже неоднократно встречался с различными воплощениями мистера Гордонса и испытывал своего рода уважение к нечеловеческим возможностям последнего сокрушать любого недруга.
   Подготовка Синанджу не предусматривала борьбу с тридцатифутовыми гигантами. Тем не менее Римо успел заметить, что монстр не слишком хорошо удерживает равновесие. Спустя секунду его гигантская нога ступила на землю; тотчас послышался сдавленный крик и хруст человеческих костей, приглушенный шумом падающего дождя.
   Римо оглянулся. Верапас прогуливался неподалеку. Значит, погиб не он.
   В этот момент нога монстра лишилась опоры, ибо существо, которое Гордонс раздавил, превратилось в подобие скользкой смазки. Гигант замер, раскинув в стороны короткие каменные ручки, словно человек на льду замерзшего озера.
   Увы, он опоздал. Нога безостановочно ехала вперед, а вместе с ней, сам того не желая, катился и монстр. В попытке сохранить равновесие он пригнулся, глядя прямо на гигантский кипарис Туле.
   Наклон, однако, оказался слишком резким. Его огромная, квадратная голова врезалась в толстые сучковатые ветви. Некоторые из них сломались, остальные спружинили, обдав каменную глыбу облаком грязных дождевых капель.
   Когда Гордонс-Коатлик ничком обрушился на землю, он несколько раз конвульсивно дернулся, сотряс почву глухим ударом и наконец замер.
   Черный ливень по-прежнему монотонно барабанил по его каменной шкуре.
   К ноге Гордонса прилипла некая субстанция, походившая на комок жевательной резинки с тем лишь отличием, что она имела цвет раздавленной клубники.
   Римо решил подойти к каменной глыбе поближе.
   — Черт, — бросил он, обратив внимание на останки человека на клешнеподобной ступне чудища. — Интересно, кто это?
   — Какая разница? — произнес подкоманданте Верапас, в свою очередь, приближаясь к каменному остову.
   Римо присмотрелся. Оказалось, при падении статуя развалилась на части. Голова отвалилась от тела. Ну и хорошо — в прошлый раз мозг Гордонса как раз находился в голове.
   — Охо-хо, — произнес он, заметив, что каменное плечо накрыло толстенный, вылезший из-под земли корень дерева.
   — Что-нибудь не так? — осведомился Верапас. — Уж если эта громада упала, стало быть она мертва.
   — Она касается корня...
   — Ну и что?
   — Мерзкая статуя поглощает все, к чему ни прикоснется.
   — Значит?..
   — Значит, это существо, вполне возможно, воплотилось в дерево.
   — Но ведь тело-то его по-прежнему лежит перед нами?! — воскликнул Верапас.
   Римо тщательно осмотрел точку соприкосновения каменного плеча Коатлик с корневищем.
   — Черт, черт, черт! Теперь придется срубить дерево, чтобы увериться в гибели мерзавца.
   — Ха! Срубить кипарис Туле! С равным успехом вы могли бы попытаться разбить кулаком луну. — Из-за спины Верапаса раздался чей-то писклявый голос.
   — Нам придется сделать все возможное, чтобы разделаться с Гордонсом!
   — Коатлик, — поправил Верапас. — Ее зовут Коатлик.
   Римо удивленно обернулся.
   — Чиун, я кажется просил тебя не отходить от вертолета?
   — Я и не отходил. Но сейчас моя квалификация и мой опыт нужнее здесь, нежели где бы то ни было еще. — Закатав рукава кимоно, мастер Синанджу продемонстрировал собравшимся свои обнаженные руки с десятью длинными ногтями чудовищной остроты и прочности на пальцах.
   Потом он подплыл к распростертому на земле каменному идолу и скептически его осмотрел.
   — Хелло, здесь все нормально? — произнес он.
   Ответа не последовало. Только дождь барабанил по базальтовой шкуре Гордонса-Коатлик.
   Чиун постучал по камню и, склонив голову, прислушался к стуку.
   — Хелло, здесь все нормально? — повторил он. Эта фраза являлась приветствием и своего рода паролем Гордонса. Правда, он на свой лад заучил формулу вежливости, прибавив к «Хелло» еще три слова.
   — Вполне возможно, он лишь прикинулся мертвым, — насторожившись, произнес Римо.
   Приняв соответствующую позу, мастер Синанджу ударил ребром ладони по плечу статуи.
   От страшной громады откололся большой кусок. Заметив, что он представляет собой обыкновенный каменный монолит, мастер положил его на землю и снова ударил. На сей раз пяткой.
   От удара камень превратился в пыль. Без всякого признака металла или металлической крошки.
   Чиун снова приблизился к статуе и отколол еще один кусок, который тут же прошел обработку ногами. И снова камень обратился в пыль, в которой не было признаков металла.
   Избрав таким образом путь к достижению цели, кореец снова сжал кулак, выставив, однако, указательный палец.
   Затем действуя ногтем, словно мясник ножом, он принялся отсекать от каменной туши один каменный пласт за другим. И вот уже базальтовые бифштексы громоздятся один на другом.
   — Помощь нужна? — осведомился Римо.
   Кореец даже не оглянулся.
   — Почему зеленоглазый все еще дышит? — в свою очередь спросил он.
   — Потому что.
   — Это не ответ.
   — Если ты помнишь, его смерть должна быть обставлена, как естественная. А у нас полно свидетелей.
   — Удар «Гром дракона» как раз предназначен для такого рода случаев.
   — Уж не обо мне ли речь? — поинтересовался Верапас.
   — Нет, — разом ответили ученик и учитель.
   Кореец ни на секунду не прекратил своего занятия, продолжая пластовать каменное мясо монстра до тех пор, пока не открылся корень, при падении придавленный базальтовым плечом Гордонса.
   — Что-то слишком легко все получается, — заметил Римо. — Ты уверен, что моя помощь тебе не нужна?
   — Не пытайся примазаться к моей славе победителя человека-машины.
   — Да я вовсе и не примазываюсь! Просто хочу напомнить, что Гордонс поскользнулся на теле раздавленного им мексиканца. А до этого молнии скорее всего пережгли все его предохранители.
   — Пах! Совпадение — и только. Зато в книге деяний Дома Синанджу золотом напишут, что Чиун Великий в упорной борьбе победил Мексиканского колосса.
   — Неужели ты и в самом деле весь этот бред занесешь в книгу?
   — Я Верховный мастер Синанджу, — заявил Чиун, продолжая трудиться над торсом. — И мое гусиное перо заносит в книгу деяний одну только правду.
   — И все равно как-то уж слишком легко все у тебя выходит, — хмыкнул Римо и решил ускорить дело: принялся кромсать ноги идола.

* * *

   Алирио Антонио Аркила, будучи отнюдь не дураком, стал потихоньку пятиться. Он понятия не имел, кто эти двое, но прекрасно осознал, что в науке разрушения и убийства — они асы. К тому же к числу его почитателей они, по-видимому, не относились. И потом, гринго, по всей видимости, уже считали его покойником, а это было весьма и весьма неприятно. Вертолет незнакомцев стоял неподалеку, и хотя сам Антонио управлять машиной не умел, он заметил, что в кабине кто-то сидел — скорее всего пилот. «Во всяком случае, рискнуть стоит», — подумал Аркила. Вдруг пилот на его стороне? «Стрекоза»-то ведь принадлежала мексиканской армии!
   Ринувшись к вертолету, Антонио споткнулся о толстый корень вечного дерева. Он потерял равновесие и, чтобы не упасть ничком, выставил руку вперед.
   К несказанному удивлению Антонио, корень ожил и, обвив его грудь, как удав, прижал к земле. Аркила окончательно осознал печальную реальность, когда попытался было вскрикнуть, но не смог по причине полного отсутствия воздуха в грудной клетке.
   По мере того как секунда шла за секундой, его зеленые глаза, похожие на глаза птицы Кецаль, все больше расширялись от ужаса. Корень же совсем обнаглел: его шершавые отростки проникли в открытый рот несчастного и что-то сунули тому в пищевод. Довольно тяжелое, оно легко скользнуло в желудок, обдав слизистую холодом. Более всего предмет напоминал Антонио стальной шар.
   Впрочем, когда шар докатился до желудка, Антонио уже не заботила нехватка кислорода — да и вряд ли что вообще заботило. Потому что его мозг прекратил свое существование.

* * *

   Римо остановился на минутку, чтобы передохнуть.
   — А ведь мы провозимся целый день, — озадаченно произнес он.
   — Не провозимся. Главное — не отвлекаться, — ответил Чиун и снова замахнулся.
   Он трудился с ожесточением и теперь обрабатывал колени истукана, вернее, места сочленений. Пласты каменного мяса уже громоздились горой.
   С другой стороны, плоть Коатлик местами была органического происхождения. Несколько раз даже выступала самая настоящая кровь.
   Короче говоря, грязная выдалась работенка, но мастер Синанджу не сдавался. Всякий раз, когда отваливался очередной пласт базальтовой «говядины», он тщательно осматривал его на предмет наличия в нем элементов электронного мозга Гордонса. Суть его составлял небольшой ассимилятор — или аппарат для выживания и уподобления. Стоило мастерам Синанджу уничтожить или разбить в прежние времена какую-нибудь очередную форму Гордонса, как его ассимилятор мгновенно находил новый объект для воплощения — будь то животное, овощ или даже минерал. Лишь уничтожив электронный мозг Гордонса, Римо с Чиуном могли почивать на лаврах, зная, что теперь-то уж андроид не возродится никогда.
   Вся трудность заключалась в том, что они не знали, как выглядит устройство и где его искать. Ясно лишь одно — ассимилятор очень маленький.
   Римо тем временем добрался до другой ноги истукана. Одну он уже искромсал до неузнаваемости. Техника Римо имела свои особенности: он проводил ладонью по грубой каменной коже, натыкался на слабое, по его мнению, место конструкции и тотчас наносил удар кулаком.
   Базальт трескался, сыпалась пыль, а иногда и жидкость выделялась. Через секунду часть каменного остова разваливалась на огромные куски, которые, в свою очередь, рассыпались на куски поменьше — и так до бесконечности. Дело в том, что Римо крушил структуру камня на молекулярном уровне.
   — М-да, вот уж совсем не похоже на схватку «один на один», — заметил он наконец. Римо явно тяготила монотонность процесса.
   — Что ты хочешь? Он же мертв.
   — Где в таком случае мозг?
   — Болтовня делу не поможет, — отозвался учитель и, поджав губы, вернулся к своему занятию.
   Прошло еще какое-то время, и каменная статуя превратилась в пыль — будто ее никогда и не было.
   — А мозга-то не видать, — заключил Римо, всматриваясь в кучи каменного праха.
   — Нет мозга — нет и победы, — резонно заметил Чиун. В настоящий момент его более всего интересовало огромное дерево Туле, которое шатром нависло над ними.
   Римо нахмурился.
   — Больно уж здоровый кипарис...
   — Ни одно дерево на свете не устоит перед мастером Синанджу, а перед двумя тем более.
   — Не спорю, но мне кажется, весь следующий год мы могли бы провести с большей пользой.
   Ученик напряженно прикидывал, сколько противотанковых ракет понадобится, чтобы сковырнуть с места это двухтысячелетнее дерево. И тут взгляд его упал на кабину вертолета, где на удивление тихо сидели Смит с Ассумптой.
   К машине ровным, спокойным шагом приближался подкоманданте Верапас. Ноги его разъезжались в грязи, и он сосредоточенно смотрел вниз, чтобы не упасть.
   — Черт! — ругнулся Римо. — А ведь Верапас-то решил улизнуть.
   — Не волнуйся, я там кое-что вырубил, так что вертолет не взлетит.
   — И что же, интересно знать?
   — Не что, а кого. Я частично лишил пилота подвижности.

* * *

   Уинстон Смит кипел от злости. Ноги его стояли на педалях, а нажать не могли. Руки — те и вовсе болтались по бокам безвольными макаронинами.
   Сидевшая рядом в пассажирском кресле Ассумпта была точно так же прикована к месту. Зато глаза ее неотрывно смотрели на Уинстона. Смит, боясь встретиться с ней взглядом, сидел, потупив голову. А он-то хотел умчать ее по воздуху! И найти спокойное местечко на планете, где можно было бы просто жить. Черт бы побрал этого Верапаса, а заодно и Организацию Объединенных Наций! Не стоили они, вместе взятые, даже ногтя Ассумпты! Теперь-то он понял.
   Мутные струйки дождя по-прежнему текли по плексигласу кабины, снижая видимость. Оставалось лишь одно — ждать.
   Неожиданно к вертолету приблизился человек. Лицо его было закрыто маской, а из дырки, прорезанной вокруг рта, торчала короткая трубка.
   Потом дверь распахнулась, и весьма странный голос произнес:
   — Хелло, здесь все нормально?
   Честно говоря, подобное обращение озадачило Уинстона. К счастью, он вспомнил, что сказал старый кореец Чиун перед самым уходом:
   — Я ухожу. Но обязательно вернусь. Самое главное, не доверяй тому, кто вместо приветствия произнесет: «Хелло, здесь все нормально?»
   Поначалу Смит решил, что старик малость не в себе, но теперь от незнакомца услышал именно эту фразу. Впрочем, он ничего не ответил — челюсть у него тоже не двигалась.
   — Вы говорите по-английски? Или вы глухие? — спросил человек в маске. В его речи не угадывалось ни малейшего акцента.
   Смит по-прежнему молчал. Внезапно на шею легла холодная рука и принялась ее ощупывать. Потом что-то едва слышно щелкнуло, и Уинстон радостно задвигал руками и ногами.
   — Благодарю, — бросил он, сразу же хватаясь за ручки управления.
   — Мне срочно надо улететь!
   — Ладно, только помогите моей подружке.
   — Само собой.
   Человек с трубкой обошел фюзеляж, открыл вторую дверь и в миг избавил Ассумпту от паралича. Смит почему-то про себя отметил, что глаза незнакомца были ярко-зеленого цвета.
   Ассумпта вскрикнула от радости:
   — Господин мой Верапас! Приветствую вас от имени жителей Эскуинтлы!
   — Я очень спешу!
   — Залезайте, — пригласил незнакомца Уинстон. — Там, за креслами, места хватит.
   Но Ассумпта опередила Верапаса и сама полезла назад.
   — Садитесь на мое место, мой господин.
   Подкоманданте Верапас забрался в кабину. Под тяжестью его тела вертолет основательно осел. Судя по всему, зеленоглазый весил куда больше, чем можно было предположить.
   Включив зажигание, Уинстон запустил мотор, затем, плавно потянув рукоятку управления на себя, послал вертолет вверх. На сей раз вертушка еле поднималась. Казалось, в кабине находится какой-то очень тяжелый груз.
   — Черт возьми! Перегрузка!
   — Пустите ракеты, — сказал Верапас.
   — Что?
   — Приближаются мои враги. Вертолет слишком тяжелый, а они будут здесь через шестьдесят секунд. Дайте ракетный залп, и мы решим сразу две проблемы.
   Уинстон рассмотрел их даже сквозь пелену дождя. Римо и Чиун приближались с невероятной скоростью. Он колебался: стоит им добежать — и всему конец. О побеге можно будет забыть, да и об Ассумпте, пожалуй, тоже.
   И тут он, сам того не ожидая, произнес.
   — И не подумаю!
   — Но это наш единственный шанс!
   Он ощутил горячее дыхание девушки.
   — Сделайте, как он просит, Винни!
   — Ни за что.
   — Но вы Эль Экстингуирадор и сами говорили, что эти двое — наемные убийцы из ЦРУ. Надо уничтожить их — хотя бы ради нас с вами.
   Уинстон закусил губу.
   — Я не могу.
   — Тогда смогу я, — механическим, лишенным всяких эмоций голосом заявил подкоманданте Верапас.
   Схватившись за ручку управления, он резко развернул вертолет. Оказалось, зеленоглазый обладает невероятной силой. Даже двумя руками Уинстон не смог отобрать у него штурвал. Вертолет закружился на месте.
   Свободной рукой Верапас нажимал на тумблеры запуска ракет.
   — Черт вас дери! Немедленно прекратите!
   — Винни, не противьтесь! Ведь это наш господин Верапас.
   — А я требую, чтобы он отпустил ручку!
   Машина прекратила свое не слишком активное вращение на месте.
   Сквозь прозрачный плексиглас кабины Уинстон Смит видел, как к ним приближались двое. Они даже не бежали, а словно бы летели, как в замедленной съемке. Скорость, с которой мастера Синанджу преодолевали расстояние до вертушки, потрясала воображение.
   Между тем Верапас потянулся к кнопке пуска. Смит в тот же миг схватил с пола свой автомат и снял его с предохранителя. Заметив манипуляции своего молодого друга, Ассумпта крикнула:
   — Нет, Винни, нет!
   Смит приставил ствол автомата к обтянутой шапочкой-маской голове Верапаса.
   — Не заставляйте меня нажимать на спуск, — попросил он.
   — Мне все равно, — отозвался Верапас.
   — Мой пистолет-пулемет — последнее достижение научно-технической мысли. Он способен выпустить за полсекунды все двести пятьдесят пуль. Среди пуль имеются разрывные «Гидрошок», «Пустотелые» и «Черный коготь». Вашу голову просто-напросто снесет.
   — Не имеет значения.
   — Да что вы! И почему же?
   — Мой мозг совсем не в голове.
   Верапас произнес последнюю фразу весьма небрежно, как бы между делом, что еще больше подчеркнуло сюрреалистический характер сказанного. Уинстон Смит не сводил глаз с пальца Верапаса, лежащего на кнопке пуска. Если палец шевельнется, он, Уинстон, выстрелит.
   Поскольку Смит смотрел в одну точку, он не заметил, как к нему из-за спины протянулись тонкие, но сильные руки и схватили его за запястья.
   И тут же все завертелось, как в калейдоскопе.
   Уинстон нажал на спусковой крючок, Верапас — на кнопку пуска.
   Тонкие руки отвели ствол автомата от головы подкоманданте и направили за сиденье вертолета — туда, где находилась Ассумпта.
   Автомат застрочил, наполнив крохотный объем кабины жутким грохотом. И сразу же его перекрыл пронзительный женский крик.
   Мгновенно ярко-алая жидкость забрызгала всю кабину. А в воздухе сильно запахло порохом.
   — Не-е-е-е-т!
   Уинстон Смит в пылу обуявшего его ужаса даже не расслышал, как от направляющих с резким хлопком отделились и ушли в пространство ракеты. Он даже не отдавал себе отчета в том, что все еще жмет на спуск, а автомат стреляет, как сумасшедший. Парень видел одну только кровь. А кровь била фонтаном и вытекала сквозь дверные щели наружу.
   Когда сжимавшие запястья руки обмякли, выяснилось, что магазин автомата опустел, а на Смита в упор смотрят стеклянные зеленые глаза.
   — Сейчас я выброшу труп наружу и избавлюсь тем самым от перегрузки.
   Равнодушные, лишенные малейших эмоций слова повисли в кабине подобно холодному непроницаемому туману.
   — Ах ты, скотина! — закричал Уинстон и, вцепившись Верапасу в глотку, изо всех сил нажал на адамово яблоко. На ощупь эта штука оказалась твердой, как рог.
   И по-прежнему на Смита не моргая смотрели зеленые глаза подкоманданте. Без всякого страха и ненависти.
   Рука, что устремилась к горлу Уинстона, тоже была ужасно твердой. Стоило ей охватить дыхательные пути Уинстона, как тому словно в голову что-то ударило. Все вокруг мигом обрело красный цвет. Даже его мысленное зрение окрасилось багровым.