Страница:
Неизбежные церемониально-лукавые телепатические пасы закончились, брат и сестра неожиданно одновременно улыбнулись.
— Разрешите представить вам, — сказал повеселевший Эйкен, — великую целительницу и дальновидца миссис Элизабет Орм. Она почетный член Высокого Стола и de facto является хранительницей нашей земли. Берегиней эпохи плиоцена.
Хаген и Клу поздоровались. Король предложил всем сесть, лично налил чаю, поставил на стол блюдо с пирожными — за это время он успел выяснить, как идут дела с осуществлением проекта. Молодой Ремилард сжато обрисовал ситуацию, посетовав на плохую связь и нехватку редкоземельных элементов, и они оба — король и руководитель проекта — выразили надежду, что геологоразведочная экспедиция в конце концов добьется успеха.
— Завтра к ним отправляется «роплан», — сказал король. — День уйдет на монтаж оборудования, день на пробный полет. Значит, на третий день они начнут вести воздушную гравиметрическую и магнитную съемку. Не надо будет совершать длительных наземных переходов, да и от троллей они уже не будут так зависимы.
— Точно, — подхватил Хаген. — Вся трудность именно в пеших маршрутах. Чем большую площадь можно охватить геофизической съемкой, тем лучше. Мы уже использовали все наши запасы, выбрали ниобий откуда только можно, так что без разработки рудного месторождения проект просто встанет. Половина из этих чертовых кабелей имеют центральные жилы из ниобиево-диспрозиевой проволоки.
— После того, как вы получите эту проволоку в достаточном количестве, сколько времени вам понадобится, чтобы закончить все работы? — спросила Элизабет.
Хаген бросил в ее сторону проницательный взгляд.
— Размышляете о скором отъезде, Великий Магистр?
Элизабет вспыхнула, однако ответила спокойно, без всякого раздражения:
— Да, я думала об этом.
Хаген засмеялся.
— Тогда, учитывая ваши дружеские отношения с моим отцом, боюсь, наши шансы на возвращение в родное время весьма невелики.
Элизабет помолчала, внимательно оглядела Хагена.
— Я совсем забыла, — наконец произнесла она, — что вы родились там. Но для всех остальных детей родиной является плиоцен.
— Все остальные всего лишь на три года моложе Хагена и меня, — заявила Клу и укоризненно посмотрела на брата. — Отвечая на ваш вопрос, хочу заверить, что при наличии проволоки мы сможем закончить монтаж и отладку за месяц или около того. Здесь собраны самые талантливые ученые Многоцветной Земли. У нас самое разнообразное оборудование. Это просто невероятно — путешественники во времени чего только не понатащили в плиоцен. И конечно, мы потрясли папины закрома… В поисках исходных материалов, которых здесь днем с огнем не отыскать.
Хаген прервал ее:
— Великий Магистр знает об этом, Клу. Она знает о нас все.
Наступило молчание. Затем Хаген поставил вопрос ребром:
— Как вы считаете, Содружество пустит нас в свое время? Зная, кто мы?..
— Да.
— Зная, что мы помогли Фелиции устроить этот потоп?
— Если вы хотите, чтобы Галактическое Содружество приняло вас в свои объятия, вам следует сначала рассчитаться с долгами. Обстоятельства были экстраординарные, тем не менее ваш поступок граничит с преступлением.
— Мы не посягали на жизнь свободных людей, — возразил Хаген. — Мы выступили против угнетателей-экзотиков и продавшихся им пособников.
— Около пятисот человек погибли во время потопа. Многие из них были ни в чем не виноваты.
— Мы собирались погубить только экзотиков. Ведь они же не люди!..
— Да-а? Оба народа — тану и фирвулаги — со временем внесут свой вклад в появление рода homo sapiens, — сказала Элизабет. — С какой бы антипатией мы ни относились к подобной точке зрения, нам придется в конце концов признать, что реликты обеих рас сохранились на нашей Земле до исторических времен. Все эти тысячелетия они вступали в браки с людьми, так же, как вступают в них сейчас. С пришельцами в плиоцен… Память о них сохранилась в нашем коллективном бессознательном, именно на этой базе возникли многочисленные мифы и предания. Именно их наследие, по существу, очертило круг архетипов, мыслительных алгоритмов и строй чувственных восприятий, а также набор эмоциональных переживаний и их структуру.
— Этого не может быть! — воскликнула Клу. — Нет никаких конкретных свидетельств, кроме окаменелых остатков растительного мира.
Элизабет, казалось, совсем не удивила бурная реакция молодых Ремилардов на такой вроде бы сугубо научный вопрос.
— Обратите внимание, — сказала великая целительница, — что и от прямых предков человеческого рода, известных нам человекообразных обезьян и первобытных людей, тоже осталось очень мало следов. От рамапитеков, например… От хомо эректус… От неандертальцев, наконец. Горсть трогательных фрагментов от первых, разбитые черепа и обломки костей от вторых… Наукой описано всего около восьми десятков частей скелета неандертальцев, а ведь только в Европе времен плейстоцена их жили миллионы.
— Вы хотите сказать, что кое-какие останки тану и фирвулагов тоже найдены? Но этого не может быть!.. — запротестовал Хаген.
— Почему? Знаете ли вы, что уже найдены аномальные образцы человекоподобных существ нашей эпохи? И не только останки скелетов. Я несколько месяцев просидела в компьютерной библиотеке короля Эйкена-Луганна и отыскала там поразительные свидетельства. Таково уж свойство нашей психологии — я имею в виду научное творчество, — что те находки, которые не вписываются в ту или иную научную концепцию, гипотезу, просто отбрасываются. Объяснения их существованию обычно подбираются таким образом, чтобы, не дай Бог, не обидеть научный истеблишмент. Естественно, все подобные находки объявляются случайными отклонениями от нормы. — Лицо Элизабет приобрело какое-то хищное выражение. — По одной этой причине, я думаю, кто-то страстно желает вернуться в эпоху Галактического Содружества. Как приятно погулять учуявшей добычу кошкой среди самодовольных, ничего не подозревающих голубков.
Клу сидела с мрачным видом — вероятно, мысль о последствиях предстоящего возвращения в будущее давно не давала ей покоя.
— Итак, вы считаете, что мы непременно будем наказаны за помощь Фелиции?
— Мир, в который вы решили вернуться, совсем не похож на тот, каким он был во времена Марка. Да, там до сих пор совершаются преступления и, следовательно, существуют и наказания. Но для тех, кто искренне раскаялся, оно заключается в переобучении и участии в общественных работах.
Брат и сестра подозрительно посмотрели на Элизабет. Эйкен добавил:
— В тех случаях, когда преступники не признают свою вину, для них не существует ни срока давности, ни смягчающих обстоятельств.
— Путем ментального обследования они определяют степень вины каждого конкретного правонарушителя, и злой умысел, упорство в ненависти, ложь являются куда более серьезным преступлением, чем, например, соучастие.
— Они пойдут на это… и в нашем случае? — спросил Хаген.
— Обязательно, — ответила Элизабет.
— Когда они определят, что мы раскаиваемся… готовы искупить или уже искупили вину, нас освободят?
— Я в этом уверена.
— Вы туда обязательно попадете, ребята, — улыбнулся Эйкен. — Если мы сохраним темп, вы там будете. Не знаю, правда, через сколько лет окажетесь на свободе. Так что есть еще время подумать.
— А вы, Ваше Величество?
— Кто знает, что ждет меня впереди. — Король легкомысленно махнул рукой. — Вдруг вам не удастся построить деформатор или, например, Мрак задержится в пути и не покроет нашу Землю.
— Папа тоже может найти какой-нибудь способ протащить в Стеклянный Замок церебральный генератор и нанести удар, — добавил Хаген.
Телепатическая волна, посланная Элизабет, окутала всех присутствующих в комнате отдыха. Эйкен и Ремиларды замолчали, взглянули на нее.
— Как раз по этой причине я и прибыла в Горию. Марк теперь приобрел способность переносить во время прыжка через подпространство физические и биологические объекты. Он уже испытал свои возможности на человеке — получилось удачно. Более того, метод, с помощью которого он осуществил это перемещение, открывает широкие перспективы. В скором времени он сможет значительно увеличить массу полезного груза… — Хаген попытался что-то сказать, но Элизабет движением руки остановила его. — Вам хорошо известно, Марк всегда это подчеркивал, что он любит вас. Он также не испытывает никаких враждебных чувств по отношению к королю Эйкену-Луганну. Марк Ремилард просил меня быть посредницей и его доверенным лицом с тем, чтобы мирно разрешить разгорающийся конфликт. Он хотел бы встретиться с вами в моем домике у Черной Скалы.
— Низа что на свете! — заявил Хаген. — Мы уже имели с ним разговор на эту тему. Все, что он хочет нам сообщить, можно передать с помощью дальней связи. Я ближе чем на три километра, и только под охраной сигма-поля, к нему не подойду. Уж кого-кого, но своего дорогого папочку я знаю хорошо.
— Марк дал слово, что никому не причинит вреда, — сказала Элизабет. — Он позволил мне проверить все уровни его сознания, и я уверена — он говорит правду. В любом случае, если король согласится на встречу, его психической мощи будет достаточно, чтобы нейтрализовать попытки Марка.
Хаген пожевал губами и кивнул:
— С этим можно согласиться…
— Но встреча ничего не изменит, — горячо начала Клу. — Папа и его друзья никогда не согласятся на открытие «врат времени».
Элизабет повернулась к ней.
— Марк просил меня сообщить, что по этому вопросу у него есть кое-какие новые соображения. Ему есть — он так сказал — что обсудить с вами. Я ему верю, хотя что именно он имел в виду, сказать не могу. Просто не знаю… Он заявил, что это касается давнишнего вопроса насчет ваших наследственных признаков.
— Боже! Он так и сказал? — Хаген как-то мгновенно охрип. Он мысленно метнул к сестре панический импульс, та ответила с той же суетливой поспешностью. Их диалог был горяч, короток и непонятен. Было очевидно, что Клу и Хаген отчаянно боятся, в то же время возможность встретиться с отцом лицом к лицу очень их заинтересовала. На мгновение они как бы вновь превратились в детей, нашаливших, опасающихся наказания, но обожающих своего папочку.
— Элизабет, — озабоченно спросил король, — может ли Марк использовать церебральный генератор — ЦГ — одновременно по нескольким направлениям? Ну, способен ли он одновременно совершать d-переход, поддерживать дальнюю связь и, скажем, нанести метапсихический удар? Или все эти действия можно выполнять только по очереди?
— Я могу ответить, — вмешался Хаген. — Боже мой! — Он удивленно развел руками. — Я еще могу ответить!.. Перед самым нашим побегом отец инструктировал меня, как осуществлять d-переход. Я должен был стать его дублером, поэтому он подгонял под меня бронированный скафандр, проводил со мной предполетную подготовку.
— Значит, ты освоил всю методику? — спросил король. — Это же крайне важно!
Хаген глотнул — видно было, что он очень волнуется.
— Это устройство — ЦГ — может работать только по заданной программе и способно увеличивать мощность всего лишь одной метаоперации. При выполнении d-перехода церебральный генератор замкнут исключительно на создание и поддержание необходимой напряженности ипсилон-поля. Когда отец занимался исследованиями далеких звезд, генератор работал по программе увеличения дальности визуального проникновения.
— А когда вошел в ваше ментальное объединение с Фелицией, ЦГ увеличил силу сокрушающего удара?
— Точно, — кивнул Хаген. — Скажем, он настраивается на выполнение той или иной задачи. В этот момент вживленные в его тело электроды накаляются добела — то есть мощность увеличивается многократно. Другие же метаспособности в этот момент как бы уходят в тень. Он может их подключить, но только на уровне своих собственных метавозможностей. Дополнительная энергия идет только по одному каналу.
— Очень хорошо, — задумчиво произнес Эйкен. — Я больше всего опасался, как бы он не воспользовался генератором и не зажал нас у Черной Скалы в психокинетические тиски.
— Это исключено. — Хаген слегка улыбнулся. — Он не сможет этого сделать, пока не научится транспортировать через подпространство весь церебральный генератор. Целиком, — а он весит около десяти тонн.
— Значит, у нас есть время, — пожевал губами Эйкен. — Что ж, думаю, есть смысл встретиться с Марком и послушать, что он скажет. Если у него не будет подпитки дополнительной энергией, у меня появится шанс.
— И вы сможете его угробить? — тихо спросил Хаген.
— Нет! — вскрикнула Клу.
Элизабет вступила в разговор:
— Все присутствующие должны дать слово, что не будут предпринимать никаких агрессивных действий. При этом вы должны позволить мне исследовать ваши мозги. На всякий случай. Я должна быть уверена, что никакая шальная мысль не закрепилась в вашем сознании.
Клу согласилась сразу. Хаген поколебался, потом кивнул.
Элизабет вопросительно взглянула на Эйкена. Тот сидел нахохлившись, смешно вздернув брови. На взгляд великой целительницы он не ответил — сказал в пространство, как бы размышляя вслух:
— Стоило бы захватить его в ментальные тиски — это вполне возможно. Сколько проблем было бы сразу решено!..
— Я жду твоего ответа, — потребовала Элизабет. — Открой сознание…
Эйкен зло посмотрел на гостью.
— Я могу пообещать, я могу даже повернуть дело таким образом, что ты и с помощью телепатического зонда не обнаружишь ничего подозрительного, а потом переменю решение… Что ты знаешь обо мне?
— Все! — коротко ответила Элизабет.
Коротышка пожал плечами.
— Когда мы отправимся на Черную Скалу? — ворчливо поинтересовался он.
— Завтра? Ты можешь попросить Минанана отнести нас туда? Я не испытываю никакого желания тратить свои силы на это предприятие. У меня их и так не много.
На другой оконечности Франции времен плиоцена — буря прошла здесь много часов назад — на балконе второго этажа уютного охотничьего домика, приткнувшегося в огромной темной базальтовой глыбе, называемой Черная Скала, сидели Марк Ремилард и брат Анатолий. Пили «Мартель» и рассуждали о телеологических проблемах вменяемости и бессознательных мотиваций человеческой деятельности. Разговор был настолько захватывающим, что Марк, улучив момент, лишь на секунду отвлекся, чтобы осмотреть «Кулликки», проверил курс, проложенный Уолтером Саастамойненом, и тут же вернулся назад. Проблема взаимоотношений вменяемости и внутренних мотиваций являлась ядром, по их общему мнению, основополагающего для индивидуума противоречия между актуализацией свободы воли и онтологической необходимостью. В данном споре Марка увлекла возможность выступить в качестве адвоката дьявола…
2
— Разрешите представить вам, — сказал повеселевший Эйкен, — великую целительницу и дальновидца миссис Элизабет Орм. Она почетный член Высокого Стола и de facto является хранительницей нашей земли. Берегиней эпохи плиоцена.
Хаген и Клу поздоровались. Король предложил всем сесть, лично налил чаю, поставил на стол блюдо с пирожными — за это время он успел выяснить, как идут дела с осуществлением проекта. Молодой Ремилард сжато обрисовал ситуацию, посетовав на плохую связь и нехватку редкоземельных элементов, и они оба — король и руководитель проекта — выразили надежду, что геологоразведочная экспедиция в конце концов добьется успеха.
— Завтра к ним отправляется «роплан», — сказал король. — День уйдет на монтаж оборудования, день на пробный полет. Значит, на третий день они начнут вести воздушную гравиметрическую и магнитную съемку. Не надо будет совершать длительных наземных переходов, да и от троллей они уже не будут так зависимы.
— Точно, — подхватил Хаген. — Вся трудность именно в пеших маршрутах. Чем большую площадь можно охватить геофизической съемкой, тем лучше. Мы уже использовали все наши запасы, выбрали ниобий откуда только можно, так что без разработки рудного месторождения проект просто встанет. Половина из этих чертовых кабелей имеют центральные жилы из ниобиево-диспрозиевой проволоки.
— После того, как вы получите эту проволоку в достаточном количестве, сколько времени вам понадобится, чтобы закончить все работы? — спросила Элизабет.
Хаген бросил в ее сторону проницательный взгляд.
— Размышляете о скором отъезде, Великий Магистр?
Элизабет вспыхнула, однако ответила спокойно, без всякого раздражения:
— Да, я думала об этом.
Хаген засмеялся.
— Тогда, учитывая ваши дружеские отношения с моим отцом, боюсь, наши шансы на возвращение в родное время весьма невелики.
Элизабет помолчала, внимательно оглядела Хагена.
— Я совсем забыла, — наконец произнесла она, — что вы родились там. Но для всех остальных детей родиной является плиоцен.
— Все остальные всего лишь на три года моложе Хагена и меня, — заявила Клу и укоризненно посмотрела на брата. — Отвечая на ваш вопрос, хочу заверить, что при наличии проволоки мы сможем закончить монтаж и отладку за месяц или около того. Здесь собраны самые талантливые ученые Многоцветной Земли. У нас самое разнообразное оборудование. Это просто невероятно — путешественники во времени чего только не понатащили в плиоцен. И конечно, мы потрясли папины закрома… В поисках исходных материалов, которых здесь днем с огнем не отыскать.
Хаген прервал ее:
— Великий Магистр знает об этом, Клу. Она знает о нас все.
Наступило молчание. Затем Хаген поставил вопрос ребром:
— Как вы считаете, Содружество пустит нас в свое время? Зная, кто мы?..
— Да.
— Зная, что мы помогли Фелиции устроить этот потоп?
— Если вы хотите, чтобы Галактическое Содружество приняло вас в свои объятия, вам следует сначала рассчитаться с долгами. Обстоятельства были экстраординарные, тем не менее ваш поступок граничит с преступлением.
— Мы не посягали на жизнь свободных людей, — возразил Хаген. — Мы выступили против угнетателей-экзотиков и продавшихся им пособников.
— Около пятисот человек погибли во время потопа. Многие из них были ни в чем не виноваты.
— Мы собирались погубить только экзотиков. Ведь они же не люди!..
— Да-а? Оба народа — тану и фирвулаги — со временем внесут свой вклад в появление рода homo sapiens, — сказала Элизабет. — С какой бы антипатией мы ни относились к подобной точке зрения, нам придется в конце концов признать, что реликты обеих рас сохранились на нашей Земле до исторических времен. Все эти тысячелетия они вступали в браки с людьми, так же, как вступают в них сейчас. С пришельцами в плиоцен… Память о них сохранилась в нашем коллективном бессознательном, именно на этой базе возникли многочисленные мифы и предания. Именно их наследие, по существу, очертило круг архетипов, мыслительных алгоритмов и строй чувственных восприятий, а также набор эмоциональных переживаний и их структуру.
— Этого не может быть! — воскликнула Клу. — Нет никаких конкретных свидетельств, кроме окаменелых остатков растительного мира.
Элизабет, казалось, совсем не удивила бурная реакция молодых Ремилардов на такой вроде бы сугубо научный вопрос.
— Обратите внимание, — сказала великая целительница, — что и от прямых предков человеческого рода, известных нам человекообразных обезьян и первобытных людей, тоже осталось очень мало следов. От рамапитеков, например… От хомо эректус… От неандертальцев, наконец. Горсть трогательных фрагментов от первых, разбитые черепа и обломки костей от вторых… Наукой описано всего около восьми десятков частей скелета неандертальцев, а ведь только в Европе времен плейстоцена их жили миллионы.
— Вы хотите сказать, что кое-какие останки тану и фирвулагов тоже найдены? Но этого не может быть!.. — запротестовал Хаген.
— Почему? Знаете ли вы, что уже найдены аномальные образцы человекоподобных существ нашей эпохи? И не только останки скелетов. Я несколько месяцев просидела в компьютерной библиотеке короля Эйкена-Луганна и отыскала там поразительные свидетельства. Таково уж свойство нашей психологии — я имею в виду научное творчество, — что те находки, которые не вписываются в ту или иную научную концепцию, гипотезу, просто отбрасываются. Объяснения их существованию обычно подбираются таким образом, чтобы, не дай Бог, не обидеть научный истеблишмент. Естественно, все подобные находки объявляются случайными отклонениями от нормы. — Лицо Элизабет приобрело какое-то хищное выражение. — По одной этой причине, я думаю, кто-то страстно желает вернуться в эпоху Галактического Содружества. Как приятно погулять учуявшей добычу кошкой среди самодовольных, ничего не подозревающих голубков.
Клу сидела с мрачным видом — вероятно, мысль о последствиях предстоящего возвращения в будущее давно не давала ей покоя.
— Итак, вы считаете, что мы непременно будем наказаны за помощь Фелиции?
— Мир, в который вы решили вернуться, совсем не похож на тот, каким он был во времена Марка. Да, там до сих пор совершаются преступления и, следовательно, существуют и наказания. Но для тех, кто искренне раскаялся, оно заключается в переобучении и участии в общественных работах.
Брат и сестра подозрительно посмотрели на Элизабет. Эйкен добавил:
— В тех случаях, когда преступники не признают свою вину, для них не существует ни срока давности, ни смягчающих обстоятельств.
— Путем ментального обследования они определяют степень вины каждого конкретного правонарушителя, и злой умысел, упорство в ненависти, ложь являются куда более серьезным преступлением, чем, например, соучастие.
— Они пойдут на это… и в нашем случае? — спросил Хаген.
— Обязательно, — ответила Элизабет.
— Когда они определят, что мы раскаиваемся… готовы искупить или уже искупили вину, нас освободят?
— Я в этом уверена.
— Вы туда обязательно попадете, ребята, — улыбнулся Эйкен. — Если мы сохраним темп, вы там будете. Не знаю, правда, через сколько лет окажетесь на свободе. Так что есть еще время подумать.
— А вы, Ваше Величество?
— Кто знает, что ждет меня впереди. — Король легкомысленно махнул рукой. — Вдруг вам не удастся построить деформатор или, например, Мрак задержится в пути и не покроет нашу Землю.
— Папа тоже может найти какой-нибудь способ протащить в Стеклянный Замок церебральный генератор и нанести удар, — добавил Хаген.
Телепатическая волна, посланная Элизабет, окутала всех присутствующих в комнате отдыха. Эйкен и Ремиларды замолчали, взглянули на нее.
— Как раз по этой причине я и прибыла в Горию. Марк теперь приобрел способность переносить во время прыжка через подпространство физические и биологические объекты. Он уже испытал свои возможности на человеке — получилось удачно. Более того, метод, с помощью которого он осуществил это перемещение, открывает широкие перспективы. В скором времени он сможет значительно увеличить массу полезного груза… — Хаген попытался что-то сказать, но Элизабет движением руки остановила его. — Вам хорошо известно, Марк всегда это подчеркивал, что он любит вас. Он также не испытывает никаких враждебных чувств по отношению к королю Эйкену-Луганну. Марк Ремилард просил меня быть посредницей и его доверенным лицом с тем, чтобы мирно разрешить разгорающийся конфликт. Он хотел бы встретиться с вами в моем домике у Черной Скалы.
— Низа что на свете! — заявил Хаген. — Мы уже имели с ним разговор на эту тему. Все, что он хочет нам сообщить, можно передать с помощью дальней связи. Я ближе чем на три километра, и только под охраной сигма-поля, к нему не подойду. Уж кого-кого, но своего дорогого папочку я знаю хорошо.
— Марк дал слово, что никому не причинит вреда, — сказала Элизабет. — Он позволил мне проверить все уровни его сознания, и я уверена — он говорит правду. В любом случае, если король согласится на встречу, его психической мощи будет достаточно, чтобы нейтрализовать попытки Марка.
Хаген пожевал губами и кивнул:
— С этим можно согласиться…
— Но встреча ничего не изменит, — горячо начала Клу. — Папа и его друзья никогда не согласятся на открытие «врат времени».
Элизабет повернулась к ней.
— Марк просил меня сообщить, что по этому вопросу у него есть кое-какие новые соображения. Ему есть — он так сказал — что обсудить с вами. Я ему верю, хотя что именно он имел в виду, сказать не могу. Просто не знаю… Он заявил, что это касается давнишнего вопроса насчет ваших наследственных признаков.
— Боже! Он так и сказал? — Хаген как-то мгновенно охрип. Он мысленно метнул к сестре панический импульс, та ответила с той же суетливой поспешностью. Их диалог был горяч, короток и непонятен. Было очевидно, что Клу и Хаген отчаянно боятся, в то же время возможность встретиться с отцом лицом к лицу очень их заинтересовала. На мгновение они как бы вновь превратились в детей, нашаливших, опасающихся наказания, но обожающих своего папочку.
— Элизабет, — озабоченно спросил король, — может ли Марк использовать церебральный генератор — ЦГ — одновременно по нескольким направлениям? Ну, способен ли он одновременно совершать d-переход, поддерживать дальнюю связь и, скажем, нанести метапсихический удар? Или все эти действия можно выполнять только по очереди?
— Я могу ответить, — вмешался Хаген. — Боже мой! — Он удивленно развел руками. — Я еще могу ответить!.. Перед самым нашим побегом отец инструктировал меня, как осуществлять d-переход. Я должен был стать его дублером, поэтому он подгонял под меня бронированный скафандр, проводил со мной предполетную подготовку.
— Значит, ты освоил всю методику? — спросил король. — Это же крайне важно!
Хаген глотнул — видно было, что он очень волнуется.
— Это устройство — ЦГ — может работать только по заданной программе и способно увеличивать мощность всего лишь одной метаоперации. При выполнении d-перехода церебральный генератор замкнут исключительно на создание и поддержание необходимой напряженности ипсилон-поля. Когда отец занимался исследованиями далеких звезд, генератор работал по программе увеличения дальности визуального проникновения.
— А когда вошел в ваше ментальное объединение с Фелицией, ЦГ увеличил силу сокрушающего удара?
— Точно, — кивнул Хаген. — Скажем, он настраивается на выполнение той или иной задачи. В этот момент вживленные в его тело электроды накаляются добела — то есть мощность увеличивается многократно. Другие же метаспособности в этот момент как бы уходят в тень. Он может их подключить, но только на уровне своих собственных метавозможностей. Дополнительная энергия идет только по одному каналу.
— Очень хорошо, — задумчиво произнес Эйкен. — Я больше всего опасался, как бы он не воспользовался генератором и не зажал нас у Черной Скалы в психокинетические тиски.
— Это исключено. — Хаген слегка улыбнулся. — Он не сможет этого сделать, пока не научится транспортировать через подпространство весь церебральный генератор. Целиком, — а он весит около десяти тонн.
— Значит, у нас есть время, — пожевал губами Эйкен. — Что ж, думаю, есть смысл встретиться с Марком и послушать, что он скажет. Если у него не будет подпитки дополнительной энергией, у меня появится шанс.
— И вы сможете его угробить? — тихо спросил Хаген.
— Нет! — вскрикнула Клу.
Элизабет вступила в разговор:
— Все присутствующие должны дать слово, что не будут предпринимать никаких агрессивных действий. При этом вы должны позволить мне исследовать ваши мозги. На всякий случай. Я должна быть уверена, что никакая шальная мысль не закрепилась в вашем сознании.
Клу согласилась сразу. Хаген поколебался, потом кивнул.
Элизабет вопросительно взглянула на Эйкена. Тот сидел нахохлившись, смешно вздернув брови. На взгляд великой целительницы он не ответил — сказал в пространство, как бы размышляя вслух:
— Стоило бы захватить его в ментальные тиски — это вполне возможно. Сколько проблем было бы сразу решено!..
— Я жду твоего ответа, — потребовала Элизабет. — Открой сознание…
Эйкен зло посмотрел на гостью.
— Я могу пообещать, я могу даже повернуть дело таким образом, что ты и с помощью телепатического зонда не обнаружишь ничего подозрительного, а потом переменю решение… Что ты знаешь обо мне?
— Все! — коротко ответила Элизабет.
Коротышка пожал плечами.
— Когда мы отправимся на Черную Скалу? — ворчливо поинтересовался он.
— Завтра? Ты можешь попросить Минанана отнести нас туда? Я не испытываю никакого желания тратить свои силы на это предприятие. У меня их и так не много.
На другой оконечности Франции времен плиоцена — буря прошла здесь много часов назад — на балконе второго этажа уютного охотничьего домика, приткнувшегося в огромной темной базальтовой глыбе, называемой Черная Скала, сидели Марк Ремилард и брат Анатолий. Пили «Мартель» и рассуждали о телеологических проблемах вменяемости и бессознательных мотиваций человеческой деятельности. Разговор был настолько захватывающим, что Марк, улучив момент, лишь на секунду отвлекся, чтобы осмотреть «Кулликки», проверил курс, проложенный Уолтером Саастамойненом, и тут же вернулся назад. Проблема взаимоотношений вменяемости и внутренних мотиваций являлась ядром, по их общему мнению, основополагающего для индивидуума противоречия между актуализацией свободы воли и онтологической необходимостью. В данном споре Марка увлекла возможность выступить в качестве адвоката дьявола…
2
Король фирвулагов и его номинальный вассал Суголл без свиты, слуг и сопровождающих выехали на Золотое поле, куда с докладом должен был прибыть Бетуларн Белая Рука.
День выдался солнечный, жаркий. На утреннем небе ни облачка.
Бок о бок два белоснежных халика мелкой рысцой трусили по новому Радужному мосту, переброшенному через реку Нонол. Теперь в этом сооружении
— нарядном, поражающем великолепием отделки — нельзя было даже отдаленно признать прежний обветшавший, небезопасный для прохожих переход. Легкая на вид арка, соединившая два берега, была спроектирована первобытными, прижившимися в Нионели. Мост был украшен бронзовыми перилами, удивительно красивыми светильниками. Проезжая часть была достаточно широка для проезда в ряд двадцати всадников на халиках.
— Замечательный мост! — Шарн был поражен увиденным. Лорд Суголл встретил его восклицание с обычной для него невозмутимостью и вежливо ответил полупоклоном. На солнце блеснула его лысая макушка. Правитель Нионели был одет в длиннополый, расписной, с серебряным тиснением кафтан, натянутый прямо на призрачное, воссозданное усилием мысли человеческое тело. На Шарне красовались великолепные лайковые жокейские бриджи зеленого цвета, ботфорты выше колен с украшенными драгоценными камнями высокими каблуками и длинными шпорами. Шелковая рубашка с рукавами-фонариками расстегнута на груди. Король фирвулагов был в прекрасном настроении. Легкий ветерок шевелил шерсть на груди, охлаждал кожу.
Августейшие особы достигли середины широкой равнины, раскинувшейся на правом берегу Нонола. Позади высились сказочные, как бы невесомые башни Нионели — города, называемого легендарным Эльдорадо; его покрытые золотом крыши таяли в жарком струящемся воздухе. На этой стороне вдоль берега тянулись редкие дубравы и липовые рощи, среди которых просматривались купы коричных деревьев, у самой воды росли плакучие ивы…
Дальше на север лежала степь. Изобильный, цветистый луговой ковер… До самого горизонта… По холмам, увалам, между редкими перелесками… В разнотравье особенно выделялись золотые головки лютиков. То там, то здесь были разбросаны отдельные строения, огороженные участки для проведения схваток, засыпанные песком дорожки и площадки — все подновленные, отремонтированные, покрашенные.
— Удивительно — вся округа в цвету! — заметил Шарн. — И это в то время, когда области, расположенные южнее, буквально опустошены ураганами.
— Леса, конечно, пострадали, — ответил Суголл. — С полем у нас тоже было много хлопот. Сколько сил пришлось потратить на заклинания, чтобы вызвать мелкий сеющий дождик. Теперь, как видишь, условия для проведения турнира просто отличные. К самому началу игр земля еще подсохнет, мы повсюду посадим розы, а в рощах будут устроены места для временных стоянок.
— На заклинания? — вскинул брови Шарн. — Ты хочешь сказать, что вы научились управлять погодой?
Мутант Суголл кивнул с невинным видом.
— В этом нет ничего странного, если собрать побольше народа, объединиться в некий общий разум. Силенок хватает, чтобы нагнать облака. Разве ты не слышал о единой воле? О том, какие чудеса она творит?
— Угу, — неопределенно промычал Шарн.
— Мы были бы плохими хозяевами, если бы не смогли подготовить Золотое поле для достойного проведения первого Великого Турнира.
Шарн попытался сдержать удивление.
— Кузен, как часто ваши люди собираются вместе и объединяют сознания? Эта операция у первобытных называется метасогласие, метапредставление, метаконцерт и, черт побери, как там еще?..
Суголл задумался.
— Не буду утверждать, что мы постоянно применяем этот прием. По крайней мере, не чаще, чем другие народы. Кроме того, это не такое простое дело. Мы управляем погодой лишь тогда, когда необходимо. При постройке моста, при уборке города, покрытии позолотой городских куполов и крыш… Опять же, когда мы собирались подравнять Цветущую гору, тоже пришлось нанести совместный психокинетический удар. Мы не привлекаем к метаобъединению более пятидесяти человек сразу, и я руковожу этой компанией.
— Когда ты направляешь их отдельные усилия в единый метаканал, они безоговорочно признают твое лидерство?
Суголл удивился.
— Без пререканий. Разве у тебя по-другому?
Шарн помолчал, потом уклончиво ответил:
— Мы поговорим об этом попозже. Твоя долгая отстраненность от главных событий, которые свершались на Многоцветной Земле, привела к некоторой аберрации зрения, этакому местничеству. Но, думаю, милосердная Тэ наставит тебя на путь истинный.
— Обязательно, — согласился Суголл, — лишь благодаря ее милости мы стали богаты.
У Шарна на скулах заиграли желваки, тем не менее он спокойно подтвердил:
— И это тоже. Но я имею в виду ваше умение — или врожденные способности? — организовываться в метасогласие. Должен признаться, что ваши немутировавшие сородичи только-только начинают осваивать такое искусство.
— Вы же воины. — Суголл тупо посмотрел на короля. — Мы — нет. Нам без этого не выжить.
Шарн горячо воскликнул:
— Теперь я приглашаю вас войти в полное согласие со всеми нами!.. Мы должны осуществить самое грандиозное мероприятие за всю историю Многоцветной Земли. Суголл, я пригласил тебя в якобы инспекционную поездку только для того, чтобы открыть правду. Тебе и твоему народу предстоят великие дела. — Театральным жестом король указал на оставшуюся позади реку. — Взгляни туда! Скоро в той стороне появится Бетуларн Белая Рука, и ты за миллион лет не догадаешься, с чем он появится перед нами. Знал бы ты, что он везет мне в дар!..
Правитель ревунов усмехнулся.
— Может, пока герой еще не появился, мы осмотрим кое-какие сооружения? Там много нового… Я бы сказал, любопытного.
Они бок о бок поскакали по посыпанной песком дорожке к двум высоким обширным трибунам, выстроенным из украшенного резьбой известняка. За сорок лет, припомнил Шарн, прежние постройки превратились в руины, теперь здесь было полно рабочих, все заняты делом — кто-то укладывал плитки из белого камня, кто-то подкрашивал деревянные детали, кто-то устанавливал бронзовые светильники. Работы на обеих трибунах были почти закончены, уже можно было составить впечатление о грандиозной, величественной красоте этих сооружений. Вокруг преобладал зеленый цвет всевозможных оттенков, отлично гармонировавший с медового тона колоннами и балюстрадами. Как объяснил Суголл, на трибунах еще будут уложены набитые соломой подушки, а поверх стоячих мест натянуты полосатые тенты. Между трибунами находились королевские ложи, отделенные от других секторов рядами витых колонн. Две нарядные лестницы вели к арене — по ним будут подниматься победители состязаний. Шарн и Суголл выехали на арену, развернулись, и перед ними открылись две остроконечные крыши, покрытые золотистой черепицей. На обоих шпилях, соединявшихся вогнутым гребнем, были повешены гербы. На правом изображены символ Шарна — хрустальный скорпион и символ Айфы — двурогая луна; на левом — кулак с указующим перстом короля Эйкена-Луганна.
Воспоминания нахлынули на Шарна — он вздохнул.
— Я уже забыл, каким прекрасным было Золотое поле в те далекие времена. Здесь все вроде было построено на века — солидно, в едином ключе, не то что павильоны-однодневки на Серебристо-Белой равнине. Вот уж где был холодильник!.. Я там никогда не мог согреться. Да, кузен, ты проделал колоссальную работу. А что там за баррикады?
Суголл объяснил, что некоторые новые игры, включенные в программу Великого Турнира, требуют особых мер безопасности, что соответствует требованиям времени, духу дружбы и сотрудничества.
Шарн усмехнулся, обнажив крупные блестящие клыки.
— На этот раз мы их побьем, кузен, как пить дать побьем!.. Не так уж безопасны эти новые причуды-скачки с препятствиями, рыцарские поединки. И, конечно, так называемый «футбол». Что бы могло значить это слово? Представляю, какая свалка начнется на поле… Мой отец рассказывал мне, что на Дуат они вместо мячей использовали головы врагов.
— Тану называют эту игру «шинти», — объяснил Суголл. — Череп мы предполагаем заменить большим кожаным мячом — белым, с черными отметинами. Он будет хорошо различим в траве. — Потом правитель Нионели глянул в сторону реки. — Кажется, великий герой Бетуларн подплывает к пристани. Не пора ли нам встретить его?
Они поскакали к реке, к длинным, в несколько рядов трибунам, построенным для зрителей, которые соберутся посмотреть гонки на лодках. Здесь же была устроена временная пристань, где стояло два десятка больших торговых судов, по самый планшир забитых солдатами и грузами. Бетуларн Белая Рука, с ног до головы закованный в обсидиановую броню, возвышался на мостике переднего корабля и держал в поднятых руках длинный — в его рост — обитый пурпурной кожей ящик. Завидев короля, он, чеканя шаг, в сопровождении почетного эскорта отправился к королю. Сошел по сходням, поднялся на невысокий берег и, остановившись в нескольких метрах от монарха, опустился на колено. Слезы текли по его морщинистому лицу.
— Полноправный Властитель Высот и Глубин! — проревел благородный фирвулаг. — Монарх Адской Бесконечности, Отец всех фирвулагов, Незыблемый Страж всем Известного Мира, в твои руки передаю я наш священный меч!
Шарн соскочил с седла, взял ящик, откинул крышку. Гигантский голубовато-стальной стеклянный стержень блеснул на солнце. На рукоятке — массивной, под могучую хваткую руку — посверкивали сделанные из драгоценных камней разноцветные головки кнопок и переключателей. Кабель, выполненный в виде перевязи, был аккуратно свернут бухтой в предназначенном для него углублении. Изогнутый магазин был заряжен энергией по самую золотистую черточку.
День выдался солнечный, жаркий. На утреннем небе ни облачка.
Бок о бок два белоснежных халика мелкой рысцой трусили по новому Радужному мосту, переброшенному через реку Нонол. Теперь в этом сооружении
— нарядном, поражающем великолепием отделки — нельзя было даже отдаленно признать прежний обветшавший, небезопасный для прохожих переход. Легкая на вид арка, соединившая два берега, была спроектирована первобытными, прижившимися в Нионели. Мост был украшен бронзовыми перилами, удивительно красивыми светильниками. Проезжая часть была достаточно широка для проезда в ряд двадцати всадников на халиках.
— Замечательный мост! — Шарн был поражен увиденным. Лорд Суголл встретил его восклицание с обычной для него невозмутимостью и вежливо ответил полупоклоном. На солнце блеснула его лысая макушка. Правитель Нионели был одет в длиннополый, расписной, с серебряным тиснением кафтан, натянутый прямо на призрачное, воссозданное усилием мысли человеческое тело. На Шарне красовались великолепные лайковые жокейские бриджи зеленого цвета, ботфорты выше колен с украшенными драгоценными камнями высокими каблуками и длинными шпорами. Шелковая рубашка с рукавами-фонариками расстегнута на груди. Король фирвулагов был в прекрасном настроении. Легкий ветерок шевелил шерсть на груди, охлаждал кожу.
Августейшие особы достигли середины широкой равнины, раскинувшейся на правом берегу Нонола. Позади высились сказочные, как бы невесомые башни Нионели — города, называемого легендарным Эльдорадо; его покрытые золотом крыши таяли в жарком струящемся воздухе. На этой стороне вдоль берега тянулись редкие дубравы и липовые рощи, среди которых просматривались купы коричных деревьев, у самой воды росли плакучие ивы…
Дальше на север лежала степь. Изобильный, цветистый луговой ковер… До самого горизонта… По холмам, увалам, между редкими перелесками… В разнотравье особенно выделялись золотые головки лютиков. То там, то здесь были разбросаны отдельные строения, огороженные участки для проведения схваток, засыпанные песком дорожки и площадки — все подновленные, отремонтированные, покрашенные.
— Удивительно — вся округа в цвету! — заметил Шарн. — И это в то время, когда области, расположенные южнее, буквально опустошены ураганами.
— Леса, конечно, пострадали, — ответил Суголл. — С полем у нас тоже было много хлопот. Сколько сил пришлось потратить на заклинания, чтобы вызвать мелкий сеющий дождик. Теперь, как видишь, условия для проведения турнира просто отличные. К самому началу игр земля еще подсохнет, мы повсюду посадим розы, а в рощах будут устроены места для временных стоянок.
— На заклинания? — вскинул брови Шарн. — Ты хочешь сказать, что вы научились управлять погодой?
Мутант Суголл кивнул с невинным видом.
— В этом нет ничего странного, если собрать побольше народа, объединиться в некий общий разум. Силенок хватает, чтобы нагнать облака. Разве ты не слышал о единой воле? О том, какие чудеса она творит?
— Угу, — неопределенно промычал Шарн.
— Мы были бы плохими хозяевами, если бы не смогли подготовить Золотое поле для достойного проведения первого Великого Турнира.
Шарн попытался сдержать удивление.
— Кузен, как часто ваши люди собираются вместе и объединяют сознания? Эта операция у первобытных называется метасогласие, метапредставление, метаконцерт и, черт побери, как там еще?..
Суголл задумался.
— Не буду утверждать, что мы постоянно применяем этот прием. По крайней мере, не чаще, чем другие народы. Кроме того, это не такое простое дело. Мы управляем погодой лишь тогда, когда необходимо. При постройке моста, при уборке города, покрытии позолотой городских куполов и крыш… Опять же, когда мы собирались подравнять Цветущую гору, тоже пришлось нанести совместный психокинетический удар. Мы не привлекаем к метаобъединению более пятидесяти человек сразу, и я руковожу этой компанией.
— Когда ты направляешь их отдельные усилия в единый метаканал, они безоговорочно признают твое лидерство?
Суголл удивился.
— Без пререканий. Разве у тебя по-другому?
Шарн помолчал, потом уклончиво ответил:
— Мы поговорим об этом попозже. Твоя долгая отстраненность от главных событий, которые свершались на Многоцветной Земле, привела к некоторой аберрации зрения, этакому местничеству. Но, думаю, милосердная Тэ наставит тебя на путь истинный.
— Обязательно, — согласился Суголл, — лишь благодаря ее милости мы стали богаты.
У Шарна на скулах заиграли желваки, тем не менее он спокойно подтвердил:
— И это тоже. Но я имею в виду ваше умение — или врожденные способности? — организовываться в метасогласие. Должен признаться, что ваши немутировавшие сородичи только-только начинают осваивать такое искусство.
— Вы же воины. — Суголл тупо посмотрел на короля. — Мы — нет. Нам без этого не выжить.
Шарн горячо воскликнул:
— Теперь я приглашаю вас войти в полное согласие со всеми нами!.. Мы должны осуществить самое грандиозное мероприятие за всю историю Многоцветной Земли. Суголл, я пригласил тебя в якобы инспекционную поездку только для того, чтобы открыть правду. Тебе и твоему народу предстоят великие дела. — Театральным жестом король указал на оставшуюся позади реку. — Взгляни туда! Скоро в той стороне появится Бетуларн Белая Рука, и ты за миллион лет не догадаешься, с чем он появится перед нами. Знал бы ты, что он везет мне в дар!..
Правитель ревунов усмехнулся.
— Может, пока герой еще не появился, мы осмотрим кое-какие сооружения? Там много нового… Я бы сказал, любопытного.
Они бок о бок поскакали по посыпанной песком дорожке к двум высоким обширным трибунам, выстроенным из украшенного резьбой известняка. За сорок лет, припомнил Шарн, прежние постройки превратились в руины, теперь здесь было полно рабочих, все заняты делом — кто-то укладывал плитки из белого камня, кто-то подкрашивал деревянные детали, кто-то устанавливал бронзовые светильники. Работы на обеих трибунах были почти закончены, уже можно было составить впечатление о грандиозной, величественной красоте этих сооружений. Вокруг преобладал зеленый цвет всевозможных оттенков, отлично гармонировавший с медового тона колоннами и балюстрадами. Как объяснил Суголл, на трибунах еще будут уложены набитые соломой подушки, а поверх стоячих мест натянуты полосатые тенты. Между трибунами находились королевские ложи, отделенные от других секторов рядами витых колонн. Две нарядные лестницы вели к арене — по ним будут подниматься победители состязаний. Шарн и Суголл выехали на арену, развернулись, и перед ними открылись две остроконечные крыши, покрытые золотистой черепицей. На обоих шпилях, соединявшихся вогнутым гребнем, были повешены гербы. На правом изображены символ Шарна — хрустальный скорпион и символ Айфы — двурогая луна; на левом — кулак с указующим перстом короля Эйкена-Луганна.
Воспоминания нахлынули на Шарна — он вздохнул.
— Я уже забыл, каким прекрасным было Золотое поле в те далекие времена. Здесь все вроде было построено на века — солидно, в едином ключе, не то что павильоны-однодневки на Серебристо-Белой равнине. Вот уж где был холодильник!.. Я там никогда не мог согреться. Да, кузен, ты проделал колоссальную работу. А что там за баррикады?
Суголл объяснил, что некоторые новые игры, включенные в программу Великого Турнира, требуют особых мер безопасности, что соответствует требованиям времени, духу дружбы и сотрудничества.
Шарн усмехнулся, обнажив крупные блестящие клыки.
— На этот раз мы их побьем, кузен, как пить дать побьем!.. Не так уж безопасны эти новые причуды-скачки с препятствиями, рыцарские поединки. И, конечно, так называемый «футбол». Что бы могло значить это слово? Представляю, какая свалка начнется на поле… Мой отец рассказывал мне, что на Дуат они вместо мячей использовали головы врагов.
— Тану называют эту игру «шинти», — объяснил Суголл. — Череп мы предполагаем заменить большим кожаным мячом — белым, с черными отметинами. Он будет хорошо различим в траве. — Потом правитель Нионели глянул в сторону реки. — Кажется, великий герой Бетуларн подплывает к пристани. Не пора ли нам встретить его?
Они поскакали к реке, к длинным, в несколько рядов трибунам, построенным для зрителей, которые соберутся посмотреть гонки на лодках. Здесь же была устроена временная пристань, где стояло два десятка больших торговых судов, по самый планшир забитых солдатами и грузами. Бетуларн Белая Рука, с ног до головы закованный в обсидиановую броню, возвышался на мостике переднего корабля и держал в поднятых руках длинный — в его рост — обитый пурпурной кожей ящик. Завидев короля, он, чеканя шаг, в сопровождении почетного эскорта отправился к королю. Сошел по сходням, поднялся на невысокий берег и, остановившись в нескольких метрах от монарха, опустился на колено. Слезы текли по его морщинистому лицу.
— Полноправный Властитель Высот и Глубин! — проревел благородный фирвулаг. — Монарх Адской Бесконечности, Отец всех фирвулагов, Незыблемый Страж всем Известного Мира, в твои руки передаю я наш священный меч!
Шарн соскочил с седла, взял ящик, откинул крышку. Гигантский голубовато-стальной стеклянный стержень блеснул на солнце. На рукоятке — массивной, под могучую хваткую руку — посверкивали сделанные из драгоценных камней разноцветные головки кнопок и переключателей. Кабель, выполненный в виде перевязи, был аккуратно свернут бухтой в предназначенном для него углублении. Изогнутый магазин был заряжен энергией по самую золотистую черточку.