Страница:
Гром аплодисментов, радостных возгласов встретил Шарна и Айфу, марширующих во главе воинов-фирвулагов.
Потом плотные ряды тану и людей двинулись вперед, однако впереди не было предводителя.
Распорядитель Геймдол объявил:
— Ввиду того, что в настоящий момент король Эйкен-Луганн не может выйти на поле, команду тану возглавит лорд Блейн Чемпион.
Глухой стон послышался в рядах зрителей — людей и ревунов. Дикие торжествующие завывания донеслись из стана «маленького народа». Фирвулаги уже были готовы неисчислимым роем блестящих черных жуков броситься на возвышавшийся на поле мяч — в эту секунду ослепительная вспышка молнии и грохочущий раскат грома потряс окрестности. Земля ходуном заходила под ногами. Аэроплан с нарисованной указующей рукой пролетел над Радужным мостом. Из бомбового люка с шипением выскочила маленькая золотая комета.
Блейн голосом, усиленным тысячами сознаний, объявил:
— Имею честь представить капитана объединенной команды и главнокомандующего армией тану и людей: Его Величество король и повелитель Эйкен-Луганн Сиятельный.
Теперь в лагере болельщиков тану загрохотало так, что хоть уши затыкай, в ответ фирвулаги заулюлюкали, завыли…
Приземлившись, король занял свое место в строю, поднял забрало шлема и подмигнул королевской чете фирвулагов:
— Привет, Шарн. С добрым утром, Айфа. Готовы начать нашу небольшую потасовку?
— Сегодня ты умрешь! — в один голос зарычали король и королева.
Эйкен безнадежно махнул рукой в бронированной перчатке.
— Вы зря рассчитываете на помощь Врага. Он теперь занят другими играми. Готовы ли вы сражаться в одиночку?
Великан и великанша оскалили клыки.
— Значит, ты утверждаешь, что Ремилард сбежал, так, что ли? Ничего, он оставил нам замечательный подарочек, его действие ты сейчас испытаешь на своей шкуре.
— Этот сувенир — стратегия победы, — в тон супругу завопила Айфа. — А уж то, что случится после игр, произведет на тебя неизгладимое впечатление.
Эйкен кивнул и заметил:
— Позвольте мне напоследок сделать одно маленькое сообщение. У нас еще есть несколько минут… — И тут же его голос набрал громоподобную силу. Он перекрыл ропот толпы, усмирил завывающих фирвулагов. — Я ОБЪЯВЛЯЮ ВСЕМ ЛЮДЯМ, ВСЕМ СУЩЕСТВАМ ДОБРОЙ ВОЛИ, КОТОРЫЕ НУЖДАЮТСЯ В МИРЕ И СПОКОЙСТВИИ… «ВРАТА ВРЕМЕНИ», ВЕДУЩИЕ В БУДУЩЕЕ, СЕГОДНЯ НА ИСХОДЕ НОЧИ РАСПАХНУЛИСЬ!..
Шарн и Айфа изумленно переглянулись.
И вновь грохочущий раскатистый голос:
— С ЭТОГО МОМЕНТА ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ МОГУТ УЛЕТЕТЬ НА МОЕМ АЭРОПЛАНЕ В НАДВРАТНЫЙ ЗАМОК. АЭРОПЛАН СЕЙЧАС ЖЕ НАЧНЕТ СОВЕРШАТЬ ЧЕЛНОЧНЫЕ РЕЙСЫ. НИКАКИХ ОГРАНИЧЕНИЙ НЕ БУДЕТ. ЛЮБОЙ ЖЕЛАЮЩИЙ, НЕЗАВИСИМО ОТ РАСЫ, МОЖЕТ УЙТИ В БУДУЩЕЕ. С СОБОЙ МОЖНО БРАТЬ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ВЫ СПОСОБНЫ УНЕСТИ В ОДНОЙ РУКЕ, И НИЧЕГО, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ СОБСТВЕННОСТЬЮ КОРОЛЯ. Я ЗАЯВЛЯЮ, ЧТО ОСТАЮСЬ ЗДЕСЬ, НА МНОГОЦВЕТНОЙ ЗЕМЛЕ, И ПРОДОЛЖАЮ БЕЗРАЗДЕЛЬНО ВЛАДЕТЬ ВСЕМИ УГОДЬЯМИ, ЛЕСАМИ, СТЕПЯМИ, ГОРАМИ И БОЛОТАМИ. Я НАМЕРЕН ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ИГРЕ КАК САМОДЕРЖАВНЫЙ МОНАРХ И ПОБЕДИТЬ В НЕЙ. ПОЮЩИЙ КАМЕНЬ БУДЕТ НАШ! Я ПРИГЛАШАЮ ВСЕХ, КОМУ ЭТА ЗЕМЛЯ СТАЛА РОДНОЙ, РАЗДЕЛИТЬ СО МНОЙ СУДЬБУ НАШЕЙ ДРЕВНЕЙ ЗЕМЛИ.
— Ах ты, грязный низкорожденный!.. — яростно заревел Шарн.
— Дерзкий выскочка! — завопила Айфа.
Гигантский, диаметром метра в два, мяч всплыл в воздух, поднятый метапсихической силой Суголла, Катлинель и всех ревунов. На высоте сорока метров он замер, и, как только первый луч солнца коснулся его черно-белой поверхности, главный распорядитель выкрикнул:
— Мяч в игру!
Огромный шар рухнул на поле. Первые шеренги обеих команд бросились вперед, телепатический эфир взорвался от оглушительных криков — последнее испытание, выпавшее на долю участников турнира, началось.
Десять человек за один раз, двадцать прогонов в час…
После того, как были отправлены в будущее молодые североамериканцы и специалисты, принимавшие участие в реализации проекта Гудериана и собиравшиеся вернуться, экзотики под командой Пеопео Бурке, Бэзила Уимборна и тех Бастардов, которые не были заняты перевозкой желающих попасть в будущее, быстро установили порядок, сформировали очередь. Солдаты — серые торквесы из гарнизона Ронии, кто сохранил верность Многоцветной Земле, — под началом коменданта по имени Лекок в мгновение ока охладили пыл некоторых буйных путешественников. Решивших остаться солдат было не много, и долг свой они исполняли с каменными лицами. Сначала, наблюдая, как прибывает поток людей, стремящихся в будущее, они отводили глаза в сторону, потом пообвыкли.
Тони Вейланд был схвачен в последний момент — он пытался спрятаться на возвращающемся в Нионель аэроплане. Бурке за шиворот притащил его к самой «беседке» и приставил к нему часового. Серый ошейник получил приказ глаз с него не спускать — пусть ждет вместе с другими техническими специалистами, добровольно согласившимися до последнего часа следить за работой деформатора.
Тони едва не заплакал.
— Но ведь король обещал, что я смогу повидать свою жену!..
Бурке поднял его за ворот комбинезона, и, когда нос Тони оказался на одном уровне с носом бывшего судьи, Бурке, вдруг озлобясь, прошептал:
— Ты наконец заткнешься или нет? Я хорошо помню случай в Долине Шакалов. Была бы моя воля, я бы с радостью сунул тебя в машину времени, как подопытного кролика, а потом с удовольствием отполировал свой томагавк твоим пеплом. Понял, Белые Глаза?! Теперь сиди здесь вместе с другими и не рыпайся, черт тебя побери!..
Что оставалось делать? Тони сел прямо на землю, на раздробленные плиты, подпер голову кулаком. Часовой пристроился чуть поодаль, положил бластер стволом в его сторону…
На следующий день аэропланы, прибывающие из Нионели, были загружены только наполовину — все меньше и меньше становилось желающих вернуться на Старую Землю. Серые торквесы, следящие за порядком, заметно повеселели, тем не менее повсюду ощущалось тревожное ожидание. До той поры, пока король Эйкен-Луганн и рыцари тану продолжали смертельно опасную игру, большинство людей колебалось.
К полудню напряжение усилилось. К этому времени Шарн и Айфа наконец освоили программу, переданную им Марком Ремилардом. Их действия сразу обрели последовательность и основательность, стало сказываться преимущество в численности. Они не только повели в счете, но по ходу игры принялись выводить из строя бойцов команды короля Эйкена, при этом нанося им серьезные увечья. Ряды сражающихся покинул Селадейр из Афалии, Ламновел и Партол Скороход — именно с их помощью тану вначале резко вырвались вперед. Всех троих тут же поместили в исцеляющие оболочки.
Зрители, наблюдающие за поединком, почувствовали, что удача начала поворачиваться лицом к фирвулагам. Стихли ликующие возгласы, крики поддержки. Скоро в их тающих рядах наступила зловещая тишина. Дикие слухи о неизбежном приходе Мрака, казалось, на глазах обретали реальность. Стоило только взглянуть на неистовый людской водоворот, образовавшийся на поле в результате кружения гигантской многотысячной воинской массы, на внушающих ужас ночных призраков, в которых в пылу борьбы обращались фирвулаги, на искаженные злобой морды разъярившихся великанш-людоедок, прислушаться к диким воплям троллей и гоблинов, понаблюдать, держась за сердце, за шараханьем орды визжащих карликов, насмерть затаптывающих своих противников, — как невольная мысль о том, что погромы в Бураске и Барделаске всего лишь ребячьи шалости или репетиции, начинала буравить сознание.
Игра в мяч, набитый песком, выходила из-под контроля, правда, некоторое успокоение в ряды зрителей вносило то, что раненым пока оставляли жизнь, и медперсонал тану и фирвулагов с наивозможной быстротой старался вынести поверженных бойцов с поля.
Не верилось, что подобное милосердие продлится слишком долго. День угасал. Облака спустились к самой земле, вспышки молний, которыми обменивались противники, колыхали и подсвечивали кровавым отблеском стену туч, опрокидывавшуюся на поле. Отрыв фирвулагов увеличивался все быстрее и быстрее. К двум часам пополудни «маленький народ» вел со счетом 50:33. Часом позже счет стал 87:36.
В сумерках явственно стало ощущаться приближение грозы — запахло свежестью, затем густо и терпко потянуло серным смрадом. Тучи опустились еще ниже. В толпе зрителей начали распространяться слухи один мрачнее другого. Кто-то, накладывая на себя святое знамение, уверял, что сам видел, как пробудился гигантский вулкан Монт-Доре! Его тут же поправили — гора, мол, только начала куриться… А подземные толчки? — запротестовал очевидец. Да, сотрясение почвы ощущали все. И еще какая-то странная, гнетущая вибрация в воздухе, словно гудение басовой перетянутой струны… От подобного гула люди невольно втягивали головы в плечи. Другой странник утверждал, что на западе молниями подожгло сухую степь. В той стороне, километрах в тридцати к закату… Третий доказывал, что деформатор времени исчерпал свой ресурс и испортился окончательно, теперь они здесь, возле Нионели, как в ловушке. (Враки! Деформатор времени — конструкция надежнейшая, энергию черпает из магнитного поля Земли.) Кто-то утверждал, что король Эйкен-Луганн готов выбросить белый флаг. (Ну да! До захода солнца осталось три четверти часа, за это время многое может перемениться.)
Эйкен: Элизабет.
Элизабет: Да, дорогой.
Эйкен: Вот так так! Ты все еще здесь, девочка?.. Решила дождаться конца представления? Ждать осталось недолго…
Элизабет: Мы тут с Марком улаживали кое-какие вопросы…
Эйкен: Девочка, что за программу этот дьявол передал фирвулагам? Они бьют нас и в хвост и в гриву. Это не смешно! Они буквально растаптывают нас. Для того, чтобы победить в этом сумасшедшем футбольном матче, им даже не надо подключать весь свой метапсихический потенциал. Кроме того, я думаю, они держат за пазухой увесистый булыжник. Они явно вошли в раж и только ждут сигнала начать войну с Мраком.
Элизабет: Эйкен, Эйкен. Если у тебя есть свидетельство, что в их намерения входит уничтожение противника, ты вправе использовать все находящиеся под рукой средства, вплоть до аэропланов…
Эйкен: Поздно, мы на грани поражения. Можешь считать, что проигрываю я. Я бы на месте Шарна и Айфы уже ударил изо всех сил. Зачем ждать, когда Геймдол объявит, кому достался Поющий Камень?!
Элизабет: Марк, сделай же что-нибудь!
Марк: Я дал слово фирвулагам, что не выступлю против них.
Элизабет: Тогда дай Эйкену эффективную оборонительную программу!
Марк: Я не могу пойти на это, не могу потворствовать тану в любой форме. Я должен соблюдать обязательства.
Эйкен: Слава Богу! А то я боялся, как бы ты невзначай не лишился чести. Ладно, ребята… Я все понял. Понял, что к чему… Вспоминайте обо мне, о Многоцветной Земле. Слышишь, Марк, не забывай меня, когда будешь потихоньку исправляться под надзором Элизабет. Времени у вас достаточно — шесть миллионов лет!
Марк: Подожди. Какие-нибудь ограничения на форму у вас в правилах есть?
Эйкен: ? Форма обычная, полевая… Ты мне советуешь надеть чистое белье? Это все, что ты можешь предложить, Марк? Спасибо, но у меня нет на это времени. Они загнали нас на Радужный мост. Ого! Теперь взгромоздили этот набитый песком мяч на вершину моей защитной сферы.
Марк: Жди меня.
В сумерках озверевшая толпа карликов и великанш, растоптав легкие трибуны у реки и летние павильоны, где можно было отдохнуть, устроить пикник, помечтать о будущем, загнали противника на мост через Нонол. В этот момент в разрыв туч со страхом заглянуло уходящее в ночь солнце, в его лучах чудо архитектуры и точного инженерного расчета засверкало сверхъестественным прощальным блеском. Великанши, быстро выстроив атакующее метаобъединение, шибанули по защитникам моста плазменным ударом. Запылали деревянные колонны, украшавшие мост со стороны Золотого поля. Солнце тут же скрылось в клубах черного дыма. В последний раз ослепительно вспыхнули золотые купола и луковицы на ажурных башнях Нионели.
Тем временем неподъемный кожаный мяч, набитый песком, продолжал утюжить защитную сферу, в которой находился король Эйкен. Он неторопливо вздымался вверх и с грохотом обрушивался на невидимый защитный экран. Однако, к удивлению Шарна и Айфы, прозрачная оболочка не поддавалась и, как ни призывали они своих разъяренных воинов удвоить, утроить усилия, Эйкен, казалось, легко справлялся со смертельно опасным грузом.
— Сколько с ним можно возиться! — не выдержала Айфа и закричала, обращаясь к королю: — Что же ты ждешь? Почему этот негодяй еще не раздавлен?
— Он получает помощь! — сквозь зубы процедил Шарн. — Откуда-то с другой стороны реки, Великая Тэ — будь они прокляты, эти ревуны. Они подсоединились к его метаединству!..
— Вероломные ублюдки!.. — закричала королева. — Черт с ними!.. Шарн, мы должны бросить в дело все, что у нас есть. Прямо сейчас. Не дожидаясь объявления победителя.
— Мы сожжем мяч — это грубейшее нарушение правил…
— Черт с ними, с правилами! Зато выиграем войну с Мраком, ты, болван! Прикажи немедленно организовать единое наступательное метасогласие. Все силы в бой! До предела загрузи программу, переданную нам Врагом. Ну же!..
— Жена, жена, это запрещено всемогущей Тэ… Нельзя сворачивать со священного Пути…
— ТЫ ЧТО, СОГЛАСЕН НА ПОРАЖЕНИЕ?! Если мы не придавим их сейчас, то после объявления победителя они обрушат на нас бомбовый груз с аэропланов, прочешут наши ряды разрушителями из будущего. Мы должны раздавить Эйкена Драма! Отдай приказ!.. Я требую — отдай приказ!..
Шарн глубоко вздохнул и прорычал пароль: «Наступление!»
Эйкен сразу ощутил, как стремительно перестраивались атакующие ментальные цепи фирвулагов. Смысл их маневра был ясен без слов. Вот и пробил его последний час!
Мысленно он обратился к соратникам:
«Да здравствуем мы, парни! Все-таки это была великолепная игра. Мы им тоже хорошо врезали!..»
В этот момент две черные, обшитые листами брони массы возникли по обе стороны его защитной сферы. По правую руку появился Марк Ремилард — он сразу откинул щиток шлема, король тут же понял, что это всего-навсего голографическое трехмерное изображение. Слева же скафандр из почерневшего, обожженного светом звезд металла громоздился въявь, во всей ужасающей мощи. Щель в боку раскрылась — внутри он оказался пуст.
— Быстрее, — поторопил его Марк. — Полезай внутрь. Сбрось доспехи, одежду — они тебе не понадобятся. Я не могу открыто выступить против «маленького народа», но никто не запрещал мне обучать других, как пользоваться церебральным генератором. Слушай, Эйкен, будет очень больно, но ты терпи. А теперь быстрее внутрь…
Подчиняясь окрику, король, не задумываясь, влез в скафандр. Щель сомкнулась. Он остался один в жуткой металлической коробке. Скафандр был необыкновенно велик для него — пришлось всплыть до тех пор, пока голова не оказалась в шлеме. В следующее мгновение что-то глубоко и больно вонзилось в паховую область с обеих сторон — тут же онемели ноги, все тело начало наливаться холодом.
«Это мы зашунтировали поток крови, теперь приступим к охлаждению. Терпи, у нас нет времени, фирвулаги уже сдвоили каре. Еще несколько минут, и они выстроятся шестиугольником. Ты уже убрал свою защитную сферу?»
«Да. ОН! Она уколола меня в шею!.. А-а-а…»
«Не ори. Не в шею, а в сонную артерию. Еще один шунт. Без паники. Прикажи своим людям держаться изо всех сил. Пусть выложат все и даже больше. Ты несколько секунд не сможешь участвовать в битве. Запомни, игра окончилась — фирвулаги начали битву!»
В скафандре стало совсем темно. Или это в глазах почернело?
Цанг!..
Какая-то противная жидкость заполнила рот, хлынула через нос.
«Это же блевотина. Я задыхаюсь… Тону! Тону!.. Не желаю!.. Нет дыхания, не чувствую тела. Святая Дева Мария, спаси, она буравит мне череп! Что же это такое?! Тысячи маленьких иголочек… Больно же! Выпустите меня… Я… наполняюсь энергией… Марк, останови свою чертову машину! Остановиостановиостанови… Сто-о-о-о-о-п! ??? Иисусе Христе…»
«Теперь видишь? Как с дальновидением?»
«Да. О да. ДА!..»
«Ищи исполнителя, через которого метнут удар, при этом не забывай готовить ответный заряд. Дыши глубже. Эйкен, они уже построились! Быстрее!.. Их надо опередить. Так, нормально. Ты работаешь в фазе психокинетического сокрушения, твой метавзгляд обеспечивает линию прицеливания. Что ты копаешься, педик несчастный! Дыши глубже. Ну представь, что заводишь часы, так же готовится удар. Взгляд, заводишь будильник — до отказа, черт тебя побери! Нашел Шарна и Айфу? Круши!! Будильник звенит… Бога ради, круши их, Эйкензабудьосвоемметаобъединении крушиихпареньбейбейбейвсеймощью!..»
Он так и поступил.
Ударил!
Здорово! В рядах фирвулагов что-то вспыхнуло — рвануло такое пламя, что подкравшаяся ночь на мгновение опешила, отступила. Он перенес прицел и ударил еще раз. Теперь что, конец игре? Это звучит горн? Солнце село. Больше он ничего не помнил. Он даже не понял, что Радужный мост просел под ним, багровым заревом вспыхнули купола и башни Нионели. Он вдруг каким-то внутренним замедленным взором углядел в бушующем вокруг кошмаре гибнущие сознания, мечущиеся сознания, разумы, вспыхивающие как солома, — ураганом по всему Золотому полю разносило искры мыслей.
Эйкен уставился в центр распадающегося вражеского шестиугольника и — вновь удар молнии. Чему быть, того не миновать. Вот он, мой путь к победе. Я одолел их! — Он ударил еще раз по левому крылу фирвулагов. Его словно слизнуло языком… Я одолел их, я проглотил их!..
Теперь это никогда не кончится.
«И все кончилось. Куда быстрее, чем я мог предположить…»
Эйкен очнулся. Он лежал на дымящейся земле в каком-то грязном намокшем ватнике, в рваных брюках. Дугал сидел рядом с ним. Заметив, что король открыл глаза, он поднял голову и поднес к его губам чашку с тепловатой мутной водой. Было уже совсем темно, только горизонт к северу освещался заревом пожаров.
— Это степь горит, — объяснил Дугал. — Пал пошел мимо. Как вы, мой повелитель?
Эйкен попытался сесть. Острая боль внезапно пронзила череп, в глазах рассыпались искры. С трудом, с помощью Дугала, но он все-таки поднялся, бросил окрест дальновидящий лучик. Казалось, они с Дугалом — единственные, кто выжил после сражения. Вокруг были только мертвые тела…
— Нет, — прошептал он. — Нет, нет и нет!..
— Возьмите себя в руки, Аслан. Многие наши люди живы. Они там, за разрушенным мостом. Им оказывают первую помощь, тяжелораненых сразу помещают в оболочки. Кто-то пустил слух, что вы пропали без вести, сгорели, говорят, в адском пламени, но я-то знал, что этого не может быть. Переплыл реку, принялся отыскивать — вот и нашел. Теперь мы тихонько поковыляем к маленькой лодочке — я тут припрятал в кустах, потом на аэропланчик — и домушки…
— Шарн… Айфа…
— Тю-тю… Сгинули! И больше половины этих пугал. Остальные бежали еще до того, как вы подожгли степь. На север, на запад, на юг, в джунгли. Никто не осмелился пересечь Нонол, и никто не осмелился слова поперек сказать, когда сбежавший Враг звал вас — Ваше Величество.
— Сбежавший? Марк исчез? — Эйкен вдруг успокоился, усмехнулся. — Да, мы были на волосок от гибели. Если бы не этот железный ящик, давным-давно запрещенный в эпохе Галактического Содружества!..
Возле Дугала на земле стоял почти угасший масляный светильник. Эйкен, почувствовав, что силы постепенно возвращаются к нему, усилием мысли раздул огонек. Так, с фонарем в руках, они побрели к реке. Шли медленно, спотыкаясь, поддерживая друг друга. В ночи темной бесформенной массой прорезались разрушенные трибуны, совершенно черные — видно обуглившиеся — стволы деревьев. Вдали блеснула поверхность реки. Тонкие струйки дыма тут и там тянулись в заштрихованное углем небо. Казалось, это души павших воинов отлетали в заповедное царство Таны…
Наконец они добрались до того места поля битвы, где стояли фирвулаги. Здесь тела были навалены кучами — даже горами, что неприятно поразило Эйкена. Сколько же их полегло? Он не испытывал большой радости — как ни крути, а население Многоцветной Земли еще больше уменьшилось… В сторонке что-то блеснуло нежным зеленым светом. Они подошли поближе — перед ними на земле ровно и прямо стоял Поющий Камень. Как он сохранился в бушующем адском огне?
Дугал повыше поднял светильник, заглянул королю в лицо и испуганно спросил:
— Может, отдохнете на нем, мой повелитель?
Эйкен издал слабый смешок.
— В другой раз.
Он отвернулся от камня, выпрямился и зарыдал. В третий раз все приходилось начинать сначала! Сколько загублено жизней, сколько добра сожжено!.. Опять восстанавливать!.. Хватит ли сил? Руки опускаются, когда подумаешь о тщете человеческих усилий. Не лучше ли сразу на аэроплан и прямиком на Старую Землю?
На востоке тоненькой риской обозначился рассвет.
— Кто знает, что ждет нас впереди? — спросил он у Дугала и, не дождавшись ответа, продолжил: — М-да, неширок оказался шаг Мрака. Давай-ка, парень, поищем твою лодчонку и взглянем, что творится там, на другом берегу реки.
В тот час, когда до разрушенного Надвратного Замка дошли ужасные новости о начавшемся сражении на Золотом поле, Тони Вейланду удалось улизнуть от бдительного ока Пеопео Бурке. Охваченный страхом за жизнь Ровены, он проявил изрядную смелость и изобретательность и сумел пробраться на «роплан», возвращавшийся в Нионель. Оставшееся до рассвета время он провел в тщетных поисках жены. Город опустел еще с вечера — жители мелкими группами, обходя пепелище, двигались на восток, в медовые луга. Утром Тони наткнулся на мастера-генетика Греги. Тот сидел на стволе поваленной ивы, грязный, измотанный до предела; рядом с ним спала молодая женщина, голова ее покоилась на коленях старика.
Грегори Прентис Браун, заметив вышагивающего по берегу Нонола Тони Вейланда, ткнул в него пальцем и захихикал.
— Ну-ну! Вернулся наконец! Веришь ли, мы за час добрались до этого места. Вот как драпали… Бедная Ровена совсем притомилась — всю дорогу плакала, а теперь вот заснула.
Тони поджал губы — он не собирался шутить.
— Где моя жена? Что вы с ней сделали?
— Ты, Тони, как в сказке, бродишь по белу свету, жену ищешь. Сколько железных башмаков стоптал, сколько посохов сбил, а жена твоя здесь. — Он указал на спящую у его ног красавицу.
Ровена открыла глаза, увидела Тони. Он стоял как столб, не мог слова вымолвить. Женщина порозовела, губы ее задрожали, она прижала руки к груди.
— Она это, она! — ухмыльнулся Греги. — Прошла через автоклав, полежала в целительной оболочке. Это мой первый опыт. Как находишь?
Она тихо сказала:
— Я так хотела понравиться тебе, Тони. Может, теперь ты останешься со мной?.. — робко спросила она.
Голос был такой родной, такой знакомый, что Вейланд горячо заговорил:
— Я люблю тебя, какая бы ты ни была. — Он коснулся рукой своего золотого ожерелья. — Если бы ты знала, как я люблю тебя! Я даже представить не мог. Теперь у меня золотое ожерелье. Теперь все будет хорошо.
— Скажи, ты сможешь полюбить меня такую? — настойчиво спросила Ровена.
— Глупенькая, конечно. Ты теперь сказочная красавица, я подобной женщины никогда и не видывал. Но даже если бы ты осталась прежней, я бы любил тебя так же.
— Верь, не все во мне изменилось, — прошептала она и стыдливо рассмеялась.
Тони невольно привлек ее к себе, обнял. Она положила руку на свой живот.
— Я все думаю, ребенок будет больше похож на тебя или на меня?
Вейланд, ошеломленный, глянул на мастера-генетика. Тот подмигнул ему.
— Не мучай себя понапрасну. Какая разница, на кого будет похож крошка.
Мальчик проснулся от плеска весел и шороха камыша, сквозь заросли которого медленно продиралась лодка. Чистое небо клочками синело над головой, густо пахло болотным газом, сыростью, тлением. Вокруг на многие десятки верст лежали непролазные топи.
Парижская низина!..
Мальчик поднял голову — рядом сидела леди Мабино — Прядильщица Снов. Ее доброе, родное лицо склонилось над ним. Мальчик повернулся на бок — за Мабино на банке расположился старый Финодари, за ним два вооруженных карлика в обсидиановых доспехах и сетках против комаров.
— Мама? Папа? Где они?.. — спросил мальчик. В этот момент память вернулась к нему, и он сжался от страха, заплакал: — Где папа и мама? Где братья, сестры? Что случилось?
— Веди себя достойно, Шарн-Адор, — сказала старая леди. — Ты же не ребенок, а молодой воин. Сестры твои, по-видимому, тоже спаслись — они теперь у жены Галбора — Хабертот. Она пока не разрешает связаться по дальней связи.
— Где папа и мама? — повысил голос принц.
— Они обрели покой в мире могучей Тэ. Твои родители до конца исполнили свой долг. Мы все гордимся ими. Теперь ты можешь поплакать. Помяни их добрым словом, сынок.
Позже, когда солнце поднялось высоко, мальчик устроился возле пневматического планшира note 34 и принялся внимательно изучать открывающиеся на носу лодки редкие островки, разводья, плотную стену трехметровых камышей… Утренний свет придавал его лицу красноватый оттенок — мальчик по-прежнему едва слышно скулил, потом затих, зачарованный вечной суетой живых существ, которая овладевает ими с началом дня. Справа на широкое блюдце чистой воды из тростниковой чащи выплыли на кормежку выводки диких уток. Невдалеке озорно хлопали крыльями молодые, нынешнего года, гуси. Не обращая внимания на приближающуюся лодку, царственно проплыл крупный лебедь. Слезы мгновенно высохли на темно-рыжих щеках Шарна-Адора — он указал на птицу и громко объявил:
Потом плотные ряды тану и людей двинулись вперед, однако впереди не было предводителя.
Распорядитель Геймдол объявил:
— Ввиду того, что в настоящий момент король Эйкен-Луганн не может выйти на поле, команду тану возглавит лорд Блейн Чемпион.
Глухой стон послышался в рядах зрителей — людей и ревунов. Дикие торжествующие завывания донеслись из стана «маленького народа». Фирвулаги уже были готовы неисчислимым роем блестящих черных жуков броситься на возвышавшийся на поле мяч — в эту секунду ослепительная вспышка молнии и грохочущий раскат грома потряс окрестности. Земля ходуном заходила под ногами. Аэроплан с нарисованной указующей рукой пролетел над Радужным мостом. Из бомбового люка с шипением выскочила маленькая золотая комета.
Блейн голосом, усиленным тысячами сознаний, объявил:
— Имею честь представить капитана объединенной команды и главнокомандующего армией тану и людей: Его Величество король и повелитель Эйкен-Луганн Сиятельный.
Теперь в лагере болельщиков тану загрохотало так, что хоть уши затыкай, в ответ фирвулаги заулюлюкали, завыли…
Приземлившись, король занял свое место в строю, поднял забрало шлема и подмигнул королевской чете фирвулагов:
— Привет, Шарн. С добрым утром, Айфа. Готовы начать нашу небольшую потасовку?
— Сегодня ты умрешь! — в один голос зарычали король и королева.
Эйкен безнадежно махнул рукой в бронированной перчатке.
— Вы зря рассчитываете на помощь Врага. Он теперь занят другими играми. Готовы ли вы сражаться в одиночку?
Великан и великанша оскалили клыки.
— Значит, ты утверждаешь, что Ремилард сбежал, так, что ли? Ничего, он оставил нам замечательный подарочек, его действие ты сейчас испытаешь на своей шкуре.
— Этот сувенир — стратегия победы, — в тон супругу завопила Айфа. — А уж то, что случится после игр, произведет на тебя неизгладимое впечатление.
Эйкен кивнул и заметил:
— Позвольте мне напоследок сделать одно маленькое сообщение. У нас еще есть несколько минут… — И тут же его голос набрал громоподобную силу. Он перекрыл ропот толпы, усмирил завывающих фирвулагов. — Я ОБЪЯВЛЯЮ ВСЕМ ЛЮДЯМ, ВСЕМ СУЩЕСТВАМ ДОБРОЙ ВОЛИ, КОТОРЫЕ НУЖДАЮТСЯ В МИРЕ И СПОКОЙСТВИИ… «ВРАТА ВРЕМЕНИ», ВЕДУЩИЕ В БУДУЩЕЕ, СЕГОДНЯ НА ИСХОДЕ НОЧИ РАСПАХНУЛИСЬ!..
Шарн и Айфа изумленно переглянулись.
И вновь грохочущий раскатистый голос:
— С ЭТОГО МОМЕНТА ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ МОГУТ УЛЕТЕТЬ НА МОЕМ АЭРОПЛАНЕ В НАДВРАТНЫЙ ЗАМОК. АЭРОПЛАН СЕЙЧАС ЖЕ НАЧНЕТ СОВЕРШАТЬ ЧЕЛНОЧНЫЕ РЕЙСЫ. НИКАКИХ ОГРАНИЧЕНИЙ НЕ БУДЕТ. ЛЮБОЙ ЖЕЛАЮЩИЙ, НЕЗАВИСИМО ОТ РАСЫ, МОЖЕТ УЙТИ В БУДУЩЕЕ. С СОБОЙ МОЖНО БРАТЬ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ВЫ СПОСОБНЫ УНЕСТИ В ОДНОЙ РУКЕ, И НИЧЕГО, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ СОБСТВЕННОСТЬЮ КОРОЛЯ. Я ЗАЯВЛЯЮ, ЧТО ОСТАЮСЬ ЗДЕСЬ, НА МНОГОЦВЕТНОЙ ЗЕМЛЕ, И ПРОДОЛЖАЮ БЕЗРАЗДЕЛЬНО ВЛАДЕТЬ ВСЕМИ УГОДЬЯМИ, ЛЕСАМИ, СТЕПЯМИ, ГОРАМИ И БОЛОТАМИ. Я НАМЕРЕН ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ИГРЕ КАК САМОДЕРЖАВНЫЙ МОНАРХ И ПОБЕДИТЬ В НЕЙ. ПОЮЩИЙ КАМЕНЬ БУДЕТ НАШ! Я ПРИГЛАШАЮ ВСЕХ, КОМУ ЭТА ЗЕМЛЯ СТАЛА РОДНОЙ, РАЗДЕЛИТЬ СО МНОЙ СУДЬБУ НАШЕЙ ДРЕВНЕЙ ЗЕМЛИ.
— Ах ты, грязный низкорожденный!.. — яростно заревел Шарн.
— Дерзкий выскочка! — завопила Айфа.
Гигантский, диаметром метра в два, мяч всплыл в воздух, поднятый метапсихической силой Суголла, Катлинель и всех ревунов. На высоте сорока метров он замер, и, как только первый луч солнца коснулся его черно-белой поверхности, главный распорядитель выкрикнул:
— Мяч в игру!
Огромный шар рухнул на поле. Первые шеренги обеих команд бросились вперед, телепатический эфир взорвался от оглушительных криков — последнее испытание, выпавшее на долю участников турнира, началось.
Десять человек за один раз, двадцать прогонов в час…
После того, как были отправлены в будущее молодые североамериканцы и специалисты, принимавшие участие в реализации проекта Гудериана и собиравшиеся вернуться, экзотики под командой Пеопео Бурке, Бэзила Уимборна и тех Бастардов, которые не были заняты перевозкой желающих попасть в будущее, быстро установили порядок, сформировали очередь. Солдаты — серые торквесы из гарнизона Ронии, кто сохранил верность Многоцветной Земле, — под началом коменданта по имени Лекок в мгновение ока охладили пыл некоторых буйных путешественников. Решивших остаться солдат было не много, и долг свой они исполняли с каменными лицами. Сначала, наблюдая, как прибывает поток людей, стремящихся в будущее, они отводили глаза в сторону, потом пообвыкли.
Тони Вейланд был схвачен в последний момент — он пытался спрятаться на возвращающемся в Нионель аэроплане. Бурке за шиворот притащил его к самой «беседке» и приставил к нему часового. Серый ошейник получил приказ глаз с него не спускать — пусть ждет вместе с другими техническими специалистами, добровольно согласившимися до последнего часа следить за работой деформатора.
Тони едва не заплакал.
— Но ведь король обещал, что я смогу повидать свою жену!..
Бурке поднял его за ворот комбинезона, и, когда нос Тони оказался на одном уровне с носом бывшего судьи, Бурке, вдруг озлобясь, прошептал:
— Ты наконец заткнешься или нет? Я хорошо помню случай в Долине Шакалов. Была бы моя воля, я бы с радостью сунул тебя в машину времени, как подопытного кролика, а потом с удовольствием отполировал свой томагавк твоим пеплом. Понял, Белые Глаза?! Теперь сиди здесь вместе с другими и не рыпайся, черт тебя побери!..
Что оставалось делать? Тони сел прямо на землю, на раздробленные плиты, подпер голову кулаком. Часовой пристроился чуть поодаль, положил бластер стволом в его сторону…
На следующий день аэропланы, прибывающие из Нионели, были загружены только наполовину — все меньше и меньше становилось желающих вернуться на Старую Землю. Серые торквесы, следящие за порядком, заметно повеселели, тем не менее повсюду ощущалось тревожное ожидание. До той поры, пока король Эйкен-Луганн и рыцари тану продолжали смертельно опасную игру, большинство людей колебалось.
К полудню напряжение усилилось. К этому времени Шарн и Айфа наконец освоили программу, переданную им Марком Ремилардом. Их действия сразу обрели последовательность и основательность, стало сказываться преимущество в численности. Они не только повели в счете, но по ходу игры принялись выводить из строя бойцов команды короля Эйкена, при этом нанося им серьезные увечья. Ряды сражающихся покинул Селадейр из Афалии, Ламновел и Партол Скороход — именно с их помощью тану вначале резко вырвались вперед. Всех троих тут же поместили в исцеляющие оболочки.
Зрители, наблюдающие за поединком, почувствовали, что удача начала поворачиваться лицом к фирвулагам. Стихли ликующие возгласы, крики поддержки. Скоро в их тающих рядах наступила зловещая тишина. Дикие слухи о неизбежном приходе Мрака, казалось, на глазах обретали реальность. Стоило только взглянуть на неистовый людской водоворот, образовавшийся на поле в результате кружения гигантской многотысячной воинской массы, на внушающих ужас ночных призраков, в которых в пылу борьбы обращались фирвулаги, на искаженные злобой морды разъярившихся великанш-людоедок, прислушаться к диким воплям троллей и гоблинов, понаблюдать, держась за сердце, за шараханьем орды визжащих карликов, насмерть затаптывающих своих противников, — как невольная мысль о том, что погромы в Бураске и Барделаске всего лишь ребячьи шалости или репетиции, начинала буравить сознание.
Игра в мяч, набитый песком, выходила из-под контроля, правда, некоторое успокоение в ряды зрителей вносило то, что раненым пока оставляли жизнь, и медперсонал тану и фирвулагов с наивозможной быстротой старался вынести поверженных бойцов с поля.
Не верилось, что подобное милосердие продлится слишком долго. День угасал. Облака спустились к самой земле, вспышки молний, которыми обменивались противники, колыхали и подсвечивали кровавым отблеском стену туч, опрокидывавшуюся на поле. Отрыв фирвулагов увеличивался все быстрее и быстрее. К двум часам пополудни «маленький народ» вел со счетом 50:33. Часом позже счет стал 87:36.
В сумерках явственно стало ощущаться приближение грозы — запахло свежестью, затем густо и терпко потянуло серным смрадом. Тучи опустились еще ниже. В толпе зрителей начали распространяться слухи один мрачнее другого. Кто-то, накладывая на себя святое знамение, уверял, что сам видел, как пробудился гигантский вулкан Монт-Доре! Его тут же поправили — гора, мол, только начала куриться… А подземные толчки? — запротестовал очевидец. Да, сотрясение почвы ощущали все. И еще какая-то странная, гнетущая вибрация в воздухе, словно гудение басовой перетянутой струны… От подобного гула люди невольно втягивали головы в плечи. Другой странник утверждал, что на западе молниями подожгло сухую степь. В той стороне, километрах в тридцати к закату… Третий доказывал, что деформатор времени исчерпал свой ресурс и испортился окончательно, теперь они здесь, возле Нионели, как в ловушке. (Враки! Деформатор времени — конструкция надежнейшая, энергию черпает из магнитного поля Земли.) Кто-то утверждал, что король Эйкен-Луганн готов выбросить белый флаг. (Ну да! До захода солнца осталось три четверти часа, за это время многое может перемениться.)
Эйкен: Элизабет.
Элизабет: Да, дорогой.
Эйкен: Вот так так! Ты все еще здесь, девочка?.. Решила дождаться конца представления? Ждать осталось недолго…
Элизабет: Мы тут с Марком улаживали кое-какие вопросы…
Эйкен: Девочка, что за программу этот дьявол передал фирвулагам? Они бьют нас и в хвост и в гриву. Это не смешно! Они буквально растаптывают нас. Для того, чтобы победить в этом сумасшедшем футбольном матче, им даже не надо подключать весь свой метапсихический потенциал. Кроме того, я думаю, они держат за пазухой увесистый булыжник. Они явно вошли в раж и только ждут сигнала начать войну с Мраком.
Элизабет: Эйкен, Эйкен. Если у тебя есть свидетельство, что в их намерения входит уничтожение противника, ты вправе использовать все находящиеся под рукой средства, вплоть до аэропланов…
Эйкен: Поздно, мы на грани поражения. Можешь считать, что проигрываю я. Я бы на месте Шарна и Айфы уже ударил изо всех сил. Зачем ждать, когда Геймдол объявит, кому достался Поющий Камень?!
Элизабет: Марк, сделай же что-нибудь!
Марк: Я дал слово фирвулагам, что не выступлю против них.
Элизабет: Тогда дай Эйкену эффективную оборонительную программу!
Марк: Я не могу пойти на это, не могу потворствовать тану в любой форме. Я должен соблюдать обязательства.
Эйкен: Слава Богу! А то я боялся, как бы ты невзначай не лишился чести. Ладно, ребята… Я все понял. Понял, что к чему… Вспоминайте обо мне, о Многоцветной Земле. Слышишь, Марк, не забывай меня, когда будешь потихоньку исправляться под надзором Элизабет. Времени у вас достаточно — шесть миллионов лет!
Марк: Подожди. Какие-нибудь ограничения на форму у вас в правилах есть?
Эйкен: ? Форма обычная, полевая… Ты мне советуешь надеть чистое белье? Это все, что ты можешь предложить, Марк? Спасибо, но у меня нет на это времени. Они загнали нас на Радужный мост. Ого! Теперь взгромоздили этот набитый песком мяч на вершину моей защитной сферы.
Марк: Жди меня.
В сумерках озверевшая толпа карликов и великанш, растоптав легкие трибуны у реки и летние павильоны, где можно было отдохнуть, устроить пикник, помечтать о будущем, загнали противника на мост через Нонол. В этот момент в разрыв туч со страхом заглянуло уходящее в ночь солнце, в его лучах чудо архитектуры и точного инженерного расчета засверкало сверхъестественным прощальным блеском. Великанши, быстро выстроив атакующее метаобъединение, шибанули по защитникам моста плазменным ударом. Запылали деревянные колонны, украшавшие мост со стороны Золотого поля. Солнце тут же скрылось в клубах черного дыма. В последний раз ослепительно вспыхнули золотые купола и луковицы на ажурных башнях Нионели.
Тем временем неподъемный кожаный мяч, набитый песком, продолжал утюжить защитную сферу, в которой находился король Эйкен. Он неторопливо вздымался вверх и с грохотом обрушивался на невидимый защитный экран. Однако, к удивлению Шарна и Айфы, прозрачная оболочка не поддавалась и, как ни призывали они своих разъяренных воинов удвоить, утроить усилия, Эйкен, казалось, легко справлялся со смертельно опасным грузом.
— Сколько с ним можно возиться! — не выдержала Айфа и закричала, обращаясь к королю: — Что же ты ждешь? Почему этот негодяй еще не раздавлен?
— Он получает помощь! — сквозь зубы процедил Шарн. — Откуда-то с другой стороны реки, Великая Тэ — будь они прокляты, эти ревуны. Они подсоединились к его метаединству!..
— Вероломные ублюдки!.. — закричала королева. — Черт с ними!.. Шарн, мы должны бросить в дело все, что у нас есть. Прямо сейчас. Не дожидаясь объявления победителя.
— Мы сожжем мяч — это грубейшее нарушение правил…
— Черт с ними, с правилами! Зато выиграем войну с Мраком, ты, болван! Прикажи немедленно организовать единое наступательное метасогласие. Все силы в бой! До предела загрузи программу, переданную нам Врагом. Ну же!..
— Жена, жена, это запрещено всемогущей Тэ… Нельзя сворачивать со священного Пути…
— ТЫ ЧТО, СОГЛАСЕН НА ПОРАЖЕНИЕ?! Если мы не придавим их сейчас, то после объявления победителя они обрушат на нас бомбовый груз с аэропланов, прочешут наши ряды разрушителями из будущего. Мы должны раздавить Эйкена Драма! Отдай приказ!.. Я требую — отдай приказ!..
Шарн глубоко вздохнул и прорычал пароль: «Наступление!»
Эйкен сразу ощутил, как стремительно перестраивались атакующие ментальные цепи фирвулагов. Смысл их маневра был ясен без слов. Вот и пробил его последний час!
Мысленно он обратился к соратникам:
«Да здравствуем мы, парни! Все-таки это была великолепная игра. Мы им тоже хорошо врезали!..»
В этот момент две черные, обшитые листами брони массы возникли по обе стороны его защитной сферы. По правую руку появился Марк Ремилард — он сразу откинул щиток шлема, король тут же понял, что это всего-навсего голографическое трехмерное изображение. Слева же скафандр из почерневшего, обожженного светом звезд металла громоздился въявь, во всей ужасающей мощи. Щель в боку раскрылась — внутри он оказался пуст.
— Быстрее, — поторопил его Марк. — Полезай внутрь. Сбрось доспехи, одежду — они тебе не понадобятся. Я не могу открыто выступить против «маленького народа», но никто не запрещал мне обучать других, как пользоваться церебральным генератором. Слушай, Эйкен, будет очень больно, но ты терпи. А теперь быстрее внутрь…
Подчиняясь окрику, король, не задумываясь, влез в скафандр. Щель сомкнулась. Он остался один в жуткой металлической коробке. Скафандр был необыкновенно велик для него — пришлось всплыть до тех пор, пока голова не оказалась в шлеме. В следующее мгновение что-то глубоко и больно вонзилось в паховую область с обеих сторон — тут же онемели ноги, все тело начало наливаться холодом.
«Это мы зашунтировали поток крови, теперь приступим к охлаждению. Терпи, у нас нет времени, фирвулаги уже сдвоили каре. Еще несколько минут, и они выстроятся шестиугольником. Ты уже убрал свою защитную сферу?»
«Да. ОН! Она уколола меня в шею!.. А-а-а…»
«Не ори. Не в шею, а в сонную артерию. Еще один шунт. Без паники. Прикажи своим людям держаться изо всех сил. Пусть выложат все и даже больше. Ты несколько секунд не сможешь участвовать в битве. Запомни, игра окончилась — фирвулаги начали битву!»
В скафандре стало совсем темно. Или это в глазах почернело?
Цанг!..
Какая-то противная жидкость заполнила рот, хлынула через нос.
«Это же блевотина. Я задыхаюсь… Тону! Тону!.. Не желаю!.. Нет дыхания, не чувствую тела. Святая Дева Мария, спаси, она буравит мне череп! Что же это такое?! Тысячи маленьких иголочек… Больно же! Выпустите меня… Я… наполняюсь энергией… Марк, останови свою чертову машину! Остановиостановиостанови… Сто-о-о-о-о-п! ??? Иисусе Христе…»
«Теперь видишь? Как с дальновидением?»
«Да. О да. ДА!..»
«Ищи исполнителя, через которого метнут удар, при этом не забывай готовить ответный заряд. Дыши глубже. Эйкен, они уже построились! Быстрее!.. Их надо опередить. Так, нормально. Ты работаешь в фазе психокинетического сокрушения, твой метавзгляд обеспечивает линию прицеливания. Что ты копаешься, педик несчастный! Дыши глубже. Ну представь, что заводишь часы, так же готовится удар. Взгляд, заводишь будильник — до отказа, черт тебя побери! Нашел Шарна и Айфу? Круши!! Будильник звенит… Бога ради, круши их, Эйкензабудьосвоемметаобъединении крушиихпареньбейбейбейвсеймощью!..»
Он так и поступил.
Ударил!
Здорово! В рядах фирвулагов что-то вспыхнуло — рвануло такое пламя, что подкравшаяся ночь на мгновение опешила, отступила. Он перенес прицел и ударил еще раз. Теперь что, конец игре? Это звучит горн? Солнце село. Больше он ничего не помнил. Он даже не понял, что Радужный мост просел под ним, багровым заревом вспыхнули купола и башни Нионели. Он вдруг каким-то внутренним замедленным взором углядел в бушующем вокруг кошмаре гибнущие сознания, мечущиеся сознания, разумы, вспыхивающие как солома, — ураганом по всему Золотому полю разносило искры мыслей.
Эйкен уставился в центр распадающегося вражеского шестиугольника и — вновь удар молнии. Чему быть, того не миновать. Вот он, мой путь к победе. Я одолел их! — Он ударил еще раз по левому крылу фирвулагов. Его словно слизнуло языком… Я одолел их, я проглотил их!..
Теперь это никогда не кончится.
«И все кончилось. Куда быстрее, чем я мог предположить…»
Эйкен очнулся. Он лежал на дымящейся земле в каком-то грязном намокшем ватнике, в рваных брюках. Дугал сидел рядом с ним. Заметив, что король открыл глаза, он поднял голову и поднес к его губам чашку с тепловатой мутной водой. Было уже совсем темно, только горизонт к северу освещался заревом пожаров.
— Это степь горит, — объяснил Дугал. — Пал пошел мимо. Как вы, мой повелитель?
Эйкен попытался сесть. Острая боль внезапно пронзила череп, в глазах рассыпались искры. С трудом, с помощью Дугала, но он все-таки поднялся, бросил окрест дальновидящий лучик. Казалось, они с Дугалом — единственные, кто выжил после сражения. Вокруг были только мертвые тела…
— Нет, — прошептал он. — Нет, нет и нет!..
— Возьмите себя в руки, Аслан. Многие наши люди живы. Они там, за разрушенным мостом. Им оказывают первую помощь, тяжелораненых сразу помещают в оболочки. Кто-то пустил слух, что вы пропали без вести, сгорели, говорят, в адском пламени, но я-то знал, что этого не может быть. Переплыл реку, принялся отыскивать — вот и нашел. Теперь мы тихонько поковыляем к маленькой лодочке — я тут припрятал в кустах, потом на аэропланчик — и домушки…
— Шарн… Айфа…
— Тю-тю… Сгинули! И больше половины этих пугал. Остальные бежали еще до того, как вы подожгли степь. На север, на запад, на юг, в джунгли. Никто не осмелился пересечь Нонол, и никто не осмелился слова поперек сказать, когда сбежавший Враг звал вас — Ваше Величество.
— Сбежавший? Марк исчез? — Эйкен вдруг успокоился, усмехнулся. — Да, мы были на волосок от гибели. Если бы не этот железный ящик, давным-давно запрещенный в эпохе Галактического Содружества!..
Возле Дугала на земле стоял почти угасший масляный светильник. Эйкен, почувствовав, что силы постепенно возвращаются к нему, усилием мысли раздул огонек. Так, с фонарем в руках, они побрели к реке. Шли медленно, спотыкаясь, поддерживая друг друга. В ночи темной бесформенной массой прорезались разрушенные трибуны, совершенно черные — видно обуглившиеся — стволы деревьев. Вдали блеснула поверхность реки. Тонкие струйки дыма тут и там тянулись в заштрихованное углем небо. Казалось, это души павших воинов отлетали в заповедное царство Таны…
Наконец они добрались до того места поля битвы, где стояли фирвулаги. Здесь тела были навалены кучами — даже горами, что неприятно поразило Эйкена. Сколько же их полегло? Он не испытывал большой радости — как ни крути, а население Многоцветной Земли еще больше уменьшилось… В сторонке что-то блеснуло нежным зеленым светом. Они подошли поближе — перед ними на земле ровно и прямо стоял Поющий Камень. Как он сохранился в бушующем адском огне?
Дугал повыше поднял светильник, заглянул королю в лицо и испуганно спросил:
— Может, отдохнете на нем, мой повелитель?
Эйкен издал слабый смешок.
— В другой раз.
Он отвернулся от камня, выпрямился и зарыдал. В третий раз все приходилось начинать сначала! Сколько загублено жизней, сколько добра сожжено!.. Опять восстанавливать!.. Хватит ли сил? Руки опускаются, когда подумаешь о тщете человеческих усилий. Не лучше ли сразу на аэроплан и прямиком на Старую Землю?
На востоке тоненькой риской обозначился рассвет.
— Кто знает, что ждет нас впереди? — спросил он у Дугала и, не дождавшись ответа, продолжил: — М-да, неширок оказался шаг Мрака. Давай-ка, парень, поищем твою лодчонку и взглянем, что творится там, на другом берегу реки.
В тот час, когда до разрушенного Надвратного Замка дошли ужасные новости о начавшемся сражении на Золотом поле, Тони Вейланду удалось улизнуть от бдительного ока Пеопео Бурке. Охваченный страхом за жизнь Ровены, он проявил изрядную смелость и изобретательность и сумел пробраться на «роплан», возвращавшийся в Нионель. Оставшееся до рассвета время он провел в тщетных поисках жены. Город опустел еще с вечера — жители мелкими группами, обходя пепелище, двигались на восток, в медовые луга. Утром Тони наткнулся на мастера-генетика Греги. Тот сидел на стволе поваленной ивы, грязный, измотанный до предела; рядом с ним спала молодая женщина, голова ее покоилась на коленях старика.
Грегори Прентис Браун, заметив вышагивающего по берегу Нонола Тони Вейланда, ткнул в него пальцем и захихикал.
— Ну-ну! Вернулся наконец! Веришь ли, мы за час добрались до этого места. Вот как драпали… Бедная Ровена совсем притомилась — всю дорогу плакала, а теперь вот заснула.
Тони поджал губы — он не собирался шутить.
— Где моя жена? Что вы с ней сделали?
— Ты, Тони, как в сказке, бродишь по белу свету, жену ищешь. Сколько железных башмаков стоптал, сколько посохов сбил, а жена твоя здесь. — Он указал на спящую у его ног красавицу.
Ровена открыла глаза, увидела Тони. Он стоял как столб, не мог слова вымолвить. Женщина порозовела, губы ее задрожали, она прижала руки к груди.
— Она это, она! — ухмыльнулся Греги. — Прошла через автоклав, полежала в целительной оболочке. Это мой первый опыт. Как находишь?
Она тихо сказала:
— Я так хотела понравиться тебе, Тони. Может, теперь ты останешься со мной?.. — робко спросила она.
Голос был такой родной, такой знакомый, что Вейланд горячо заговорил:
— Я люблю тебя, какая бы ты ни была. — Он коснулся рукой своего золотого ожерелья. — Если бы ты знала, как я люблю тебя! Я даже представить не мог. Теперь у меня золотое ожерелье. Теперь все будет хорошо.
— Скажи, ты сможешь полюбить меня такую? — настойчиво спросила Ровена.
— Глупенькая, конечно. Ты теперь сказочная красавица, я подобной женщины никогда и не видывал. Но даже если бы ты осталась прежней, я бы любил тебя так же.
— Верь, не все во мне изменилось, — прошептала она и стыдливо рассмеялась.
Тони невольно привлек ее к себе, обнял. Она положила руку на свой живот.
— Я все думаю, ребенок будет больше похож на тебя или на меня?
Вейланд, ошеломленный, глянул на мастера-генетика. Тот подмигнул ему.
— Не мучай себя понапрасну. Какая разница, на кого будет похож крошка.
Мальчик проснулся от плеска весел и шороха камыша, сквозь заросли которого медленно продиралась лодка. Чистое небо клочками синело над головой, густо пахло болотным газом, сыростью, тлением. Вокруг на многие десятки верст лежали непролазные топи.
Парижская низина!..
Мальчик поднял голову — рядом сидела леди Мабино — Прядильщица Снов. Ее доброе, родное лицо склонилось над ним. Мальчик повернулся на бок — за Мабино на банке расположился старый Финодари, за ним два вооруженных карлика в обсидиановых доспехах и сетках против комаров.
— Мама? Папа? Где они?.. — спросил мальчик. В этот момент память вернулась к нему, и он сжался от страха, заплакал: — Где папа и мама? Где братья, сестры? Что случилось?
— Веди себя достойно, Шарн-Адор, — сказала старая леди. — Ты же не ребенок, а молодой воин. Сестры твои, по-видимому, тоже спаслись — они теперь у жены Галбора — Хабертот. Она пока не разрешает связаться по дальней связи.
— Где папа и мама? — повысил голос принц.
— Они обрели покой в мире могучей Тэ. Твои родители до конца исполнили свой долг. Мы все гордимся ими. Теперь ты можешь поплакать. Помяни их добрым словом, сынок.
Позже, когда солнце поднялось высоко, мальчик устроился возле пневматического планшира note 34 и принялся внимательно изучать открывающиеся на носу лодки редкие островки, разводья, плотную стену трехметровых камышей… Утренний свет придавал его лицу красноватый оттенок — мальчик по-прежнему едва слышно скулил, потом затих, зачарованный вечной суетой живых существ, которая овладевает ими с началом дня. Справа на широкое блюдце чистой воды из тростниковой чащи выплыли на кормежку выводки диких уток. Невдалеке озорно хлопали крыльями молодые, нынешнего года, гуси. Не обращая внимания на приближающуюся лодку, царственно проплыл крупный лебедь. Слезы мгновенно высохли на темно-рыжих щеках Шарна-Адора — он указал на птицу и громко объявил: