- Три или четыре тысячи долларов. А затем она получила еще десять тысяч
от Стенли Райдера при продаже своих акций.
- Не могла же она так много израсходовать! - воскликнул Оливер.
- Она могла куда-нибудь поместить свои деньги, - сказал Монтегю
задумчиво.
- Да никуда она их не помещала! - воскликнул Оливер.
- Но не это меня смущает, - заметил Монтегю. - Я не пойму, почему
Райдер сам не учтет этот вексель?
- Вот именно! Почему он разрешил Люси пустить его вексель в продажу?
- Возможно, он об этом даже не знает. По-видимому, она держит свои дела
в тайне от него.
- Чепуха, - возразил Оливер. - Я ничему этому не верю. Я думаю, все это
происки самого Райдера!
Монтегю в недоумении пожал плечами.
- Я полагаю, он пытается учесть свой собственный вексель, - продолжал
Оливер, - я не верю, чтобы Люси решилась обратиться к нам ради себя самой.
Скорее, она согласилась бы умереть с голода. Она слишком горда.
- Однако Стенли Райдер, - возразил Монтегю, - президент Готтамского
треста...
- Это ничего не значит. Это его собственный вексель, а не треста, и,
уверяю тебя, ему неоткуда взять денег. Несколько дней назад одна крупная
компания приостановила платежи, а я знаю, что Райдер входил в число ее
пайщиков. Он пострадал также при понижении курса акций Миссисипской
стальной компании, и я готов побиться об заклад, что он рыщет теперь
повсюду в поисках денег. Тут-то он и решил использовать Люси. Чтобы выйти
из положения, он не остановится перед тем, чтобы забрать у нее последний
доллар.
Монтегю некоторое время хранил молчание. Потом он крепко стиснул пальцы
и проговорил:
- Я должен увидеть ее.
Люси выехала из дорогого отеля, в котором устроил ее Оливер, и сняла
квартиру на Ривер-Сайд. На следующее утро Монтегю отправился туда.
Она встретила его в дверях гостиной. Аллан заметил, что Люси бледнее
обычного. Ее лицо отражало следы пережитых волнений.
- Аллан! - воскликнула она. - Я знала, что вы придете. Как вы могли так
долго не появляться?
- Я не думал, что вы хотите меня видеть, - сказал он.
Она ничего не ответила и села, не спуская с него глаз, в которых
сквозил испуг.
Внезапно он почувствовал, что в душе его что-то оборвалось.
- Люси! - воскликнул он. - Не хотите ли вы уехать отсюда? Уехать, пока
еще не поздно?
- Куда? - спросила она.
- Куда-нибудь! Поезжайте обратно домой.
- У меня нет дома, - ответила Люси.
- Уходите от Райдера, - сказал Монтегю. - Он же губит вас!
- Никто не руководит моими поступками, Аллан, - сказала Люси. - Вы не
должны винить Стенли, мне неприятно это слышать.
Она замолчала.
- Люси! - сказал Монтегю. - Я читал письмо, которое вы написали
Оливеру.
- Я так и подумала. Просила же его этого не делать.
- Послушайте, может быть, вы скажете, что все это значит? Только всю
правду.
- Скажу, - проговорила она тихо.
- Я помогу вам, если вы оказались в затруднительных обстоятельствах, но
не Райдеру. Если вы разрешаете ему эксплуатировать вас...
- Аллан! - воскликнула она, вспыхнув. - Неужели вы думаете, что он знал
о моем письме?
- Да, я так думаю.
- Как вы можете!
- Я знаю, что ему угрожает банкротство.
- Да, и я хочу помочь Стенли, чем могу. Это безумная мысль, но это все,
что я могла придумать.
- Ясно, - сказал Монтегю.
- Неужели вы не понимаете, что я не могу его оставить? - воскликнула
Люси. - Теперь больше, чем когда-либо, он нуждается в помощи. Все друзья
оставили его, и я единственный человек, который о нем заботится... который
действительно его понимает...
Монтегю не знал, что сказать.
- Я, конечно, причиняю вам боль, - сказала Люси, - но думаю, вы меня
когда-нибудь поймете, а что касается всех остальных - мне до них нет
никакого дела.
- Хорошо, Люси, - произнес Аллан с грустью. - К сожалению, я ничем не
могу вам помочь и не стану вас больше беспокоить.
Прошел месяц. Монтегю был погружен в работу, до него доходило лишь
слабое эхо бури, бушевавшей в финансовом мире. Впоследствии он часто с
удивлением вспоминал, какое слабое представление имел о происходившем. Он
сравнивал себя с крестьянином, который, не поднимая головы, копался на
своем поле, в то время как целые армии готовились к бою, и неожиданно
очнулся от шума завязавшегося сражения и рвущихся над его головой
снарядов.
Новое потрясение охватило фондовую биржу. Стюарт, молодой лохинварец с
запада, попытался нанести удар по торговле медью. Распространились
фантастические слухи о новом кризисе. Одни утверждали, что какой-то
спекулянт скупил всю медь, другие - что произошла ссора между
конкурентами. Как бы то ни было, цена на медь упала. Финансовый мир вновь
испытал сильнейшее потрясение.
Молниеносно разнеслась весть, что крупные банкиры решили вытеснить
молодого лохинварца из нью-йоркских банков. Говорили также, что и другие
банки замешаны в этом деле и ожидаются совещания монополистов.
Прошло еще несколько дней, и новые события потрясли Нью-Йорк.
Все банки короля льда оказались близки к краху, а сам он - на грани
банкротства.
Монтегю никогда не видел подобной паники на Уолл-стрите. Кого бы он ни
встречал, все спешили сообщить какие-либо новости, одни невероятнее
других. Казалось, что перед финансовыми тузами внезапно разверзлась
пропасть. Однако в то время Монтегю был настолько поглощен тяжбой с
табачным трестом, что его не особенно трогало все происходящее вокруг.
Газеты отчаянно пытались прекратить панику, сообщая, что все затруднения
улажены и Дан Уотерман пришел на помощь терпящим крах компаниям. Монтегю
верил этому и занимался своим делом.
На третий или четвертый день после того, как кризис достиг своего
апогея, Аллан был приглашен на обед к своему другу Гарви. Монтегю устал
после долгого дня, проведенного в суде. Ему не хотелось переодеваться, и
он отправился из своей конторы прямо в фешенебельный отель к Гарви, где
собирались представители светского общества. Гарви отделал по своему вкусу
личные апартаменты, занимающие целый этаж.
- Добрый день, мистер Монтегю, - приветствовал его портье, когда Аллан
вошел в вестибюль отеля. - Мистер Гарви оставил для вас записку.
Монтегю разорвал конверт и прочел поспешно набросанный текст. Гарви
только что получил известие, что банк, в правлении которого он состоял,
готовится прекратить платежи и ему необходимо в этот вечер присутствовать
на экстренном совещании. Он дважды звонил Монтегю в контору и в отель, но
его не заставал.
Монтегю вышел. Родных его не было в городе, и ему ничего не оставалось,
как пообедать одному. После обеда Аллан купил в вестибюле отеля несколько
газет и сел их просматривать.
Входная дверь отворилась. Взглянув поверх газеты, Монтегю узнал банкира
Уинтона Дюваля. Он не видел его со времени встречи в гостиной миссис
Уинни. Банкир не заметил Монтегю и, нахмурив брови, прошел мимо к одному
из лифтов.
В этот момент Монтегю услышал голос за своей спиной.
- Добрый день, мистер Монтегю.
Аллан обернулся. Перед ним стоял мистер Лион, управляющий отелем, с
которым как-то познакомил его Гарви.
- Вы пришли на конференцию? - спросил он.
- Какая конференция?
- Сегодня вечером здесь собираются банкиры, - заметил тот. -
Конференция закрытая, не говорите об этом никому. Добрый день, мистер
Уорд, - обратился Лион к проходившему мимо господину. - Дэвид Уорд, -
объяснил он Монтегю.
- А, - сказал Аллан, - знаю.
На Уолл-стрите Уорду дали прозвище уотермановского "конторского
мальчишки". Однако он получал огромное жалованье, как управляющий крупным
страховым обществом. Уотерман платил ему сто тысяч долларов в год.
- Так и сам здесь? - спросил Монтегю.
- Да, Уотерман здесь, - ответил Лион. - Он прошел через служебный вход.
Я полагаю, конференция весьма секретная. Они сняли наверху подряд восемь
номеров. Уотерман пройдет туда с одного конца коридора, а Дюваль - с
другого. Репортеры не будут знать, что они встретятся.
- Ловко они все придумали! - засмеялся Монтегю.
- Я смотрю, не появились ли репортеры, - прибавил Лион, - но они, как
видите, ничего не пронюхали.
Монтегю стал теперь внимательно наблюдать за входившими в вестибюль. Он
увидел, как появился Джим Хиган вместе с пожилым господином, в котором
Аллан узнал Бэскома, председателя Федерального банка, принадлежавшего
Уотерману. Двух других господ Монтегю знал как крупных банкиров, и когда
он взглянул в сторону, то увидел около стойки высокого, широкоплечего
господина, беседующего с портье. Когда тот обернулся, Аллан узнал его. Это
был Бейтс из "Экспресса".
"Ага, - подумал Монтегю, - репортеры все-таки кое-что пронюхали!"
Он заметил, что Бейтс задержал на нем свой взгляд. Монтегю поднял руку
в знак приветствия, но Бейтс сделал вид, что не заметил его. Он, не глядя
на Аллана, прошел мимо него и быстро прошептал:
- Пройдите в холл.
Монтегю на мгновение оторопел, а затем последовал за ним. Бейтс отошел
в угол комнаты и сел в кресло. Монтегю подошел к нему.
Репортер быстро огляделся и затем торопливо заговорил:
- Простите меня, мистер Монтегю. Я не хочу, чтобы нас видели вместе. Я
хотел попросить вас об одном одолжении.
- В чем дело?
- Я собираю материал для статьи. Нечто крайне важное. Я не могу сейчас
вам всего объяснить, но мне необходимо получить номер в этом отеле. Вам
представляется случай оказать мне услугу, которой я никогда не забуду.
Поясню все позднее, как только мы останемся наедине.
- Что вы хотите от меня? - спросил Монтегю.
- Мне надо снять номер четыреста седьмой, - ответил Бейтс. - Если не
четыреста седьмой, то пусть будет пятьсот седьмой или шестьсот седьмой. Я
не могу снять его сам, - портье меня знает. Но вам он его сдаст.
- Не представляю себе, как это сделать?
- Только попросите, - сказал Бейтс, - и все будет в порядке.
Монтегю взглянул на него. Его знакомый едва сдерживал волнение.
- Ну, пожалуйста, - прошептал он, положив руку на плечо Аллана.
Монтегю вышел в вестибюль и направился к стойке.
- Добрый вечер, мистер Монтегю! - приветствовал его портье. - Мистер
Гарви еще не вернулся.
- Знаю, - сказал Монтегю. - Я бы хотел снять комнату на этот вечер,
рядом с одним моим другом. Это на четвертом этаже.
- На четвертом? - спросил портье и обернулся, чтобы взглянуть на ключи,
развешанные на стенке. - Какой номер? Окнами на улицу или во двор?
- Четыреста пятый у вас свободен?
- Четыреста пятый? Нет, этот номер занят. Свободны четыреста первый,
четыреста шестой, с другой стороны - четыреста седьмой.
- Я беру четыреста седьмой, - сказал Монтегю.
- Четыре доллара в сутки, - произнес портье, снимая ключ.
Монтегю заплатил вперед и пошел за мальчиком к лифту. За ним последовал
Бейтс и еще один джентльмен, маленький подвижный человек с плоским
чемоданом, в каких обычно носят костюмы; все поднялись на четвертый этаж.
Посыльный открыл комнату. Все трое вошли в нее. Включив свет и опустив
шторы, мальчик вышел, притворив за собой дверь.
Бейтс опустился на кровать, схватился за голову и воскликнул:
- О, бог мой!
Сопровождавший его молодой человек поставил свой чемодан, уселся в
кресло и, откинувшись на спинку, принялся весело хохотать.
Монтегю изумленно глядел то на одного, то на другого.
- О, боже! боже! - повторял Бейтс. - Надеюсь, больше мне не придется
вытворять ничего подобного! К утру у меня волосы поседеют!
- Вы забываете, что даже не сказали мне, в чем дело, - заметил Монтегю.
- О, да, - сказал Бейтс. Он неожиданно поднялся и пристально посмотрел
на Аллана.
- Мистер Монтегю! - воскликнул он, - не подведите нас. Вы не знаете,
как мне сейчас трудно. Но это будет самая крупная сенсация в моей жизни!
Обещайте, что вы нас не выдадите!
- Я ничего не могу вам обещать, - сказал Монтегю, невольно
рассмеявшись, - пока вы мне не скажете, в чем дело.
- Я боюсь, что вам это не понравится, - сказал Бейтс. - Это не совсем
красиво по отношению к вам, но я был в отчаянном положении. Я не мог
рисковать, а Родни был одет несоответственно.
- Вы не представили мне своего друга, - сказал Монтегю.
- О, простите! - ответил Бейтс, - мистер Родни, один из наших
сотрудников.
- Ну, а теперь рассказывайте, - сказал Монтегю, усаживаясь на стул.
- Это связано с конференцией. Мы узнали о ней всего час назад. Они
собираются в номере этажом ниже, как раз под нами.
- И что же?
- Мы хотим знать, что там происходит, - сказал Бейтс.
- Но как?
- Через окно. Мы захватили с собой веревку. - Бейтс указал на чемодан.
Монтегю поглядел на него с интересом.
- Веревку! - воскликнул он. - Вы спустите мистера Родни из окна?
- Конечно, - сказал Бейтс. - Это окно с края, спуститься из него
совершенно безопасно.
- А что, если веревка оборвется?
- Не оборвется, мы взяли хорошую веревку.
- Но как вы поднимете его потом? - спросил Монтегю.
- С этим все в порядке. Наверх он и сам вскарабкается, или же мы
спустим его вниз на землю. Веревка достаточно длинна.
- А вдруг он выпустит веревку из рук? И сорвется!
- Ну, ладно, - беспечно произнес Бейтс. - Это уж предоставьте Родни. Он
ловкий. Он начал свою карьеру с того, что поднимался на колокольни. Вот
почему я его и прихватил с собой.
Монтегю удивленно переводил взгляд с одного на другого.
- Скажите, мистер Бейтс, - спросил он наконец, - часто вам, как
репортеру, приходится проделывать подобные вещи?
- Случалось, - ответил тот. - Как-то раз мне необходимо было получить
несколько фотографий; дело шло об убийстве. Но и раньше мне приходилось
взбираться по карнизам на верхние этажи домов, лазить по пожарным
лестницам. Я был полицейским репортером и приобрел тогда эти дурные
привычки.
- А если бы вас накрыли? - спросил Монтегю.
- Дело замяли бы: полиция никогда не преследует репортеров.
Бейтс промолчал; а потом продолжил.
- Я знаю, что мое положение двусмысленно, но подумайте, мистер Монтегю,
как много зависит от моих действий. Мы узнаем все, что происходит на
конференции. Уотерман тут, и Дюваль, подумайте-ка. Стальной и Нефтяной
тресты! Редактор срочно послал за мной и сказал: "Бейтс, разузнайте-ка,
что там наклевывается!" Что мне было делать? Тем более теперь, когда я
получил такой шанс узнать, что здесь происходит. А это может иметь
огромное значение. Они решат, как перевернуть завтра биржу вверх дном!
Подумайте, что вы можете сделать, имея такие сведения!
- Нет, - сказал Монтегю, качая головой, - меня эта биржевая игра не
волнует.
Бейтс пристально посмотрел на него.
- Простите, - сказал он, - но я подумал, быть может, вы или ваши друзья
захотят благодаря этим сведениям заработать... Разумеется, имея в виду
ваше теперешнее положение...
- Ни я, ни мои друзья этим заниматься не станут, - сказал Монтегю,
улыбаясь.
Бейтс тоже рассмеялся.
- Ладно! - сказал он. - Тогда будем действовать ради спортивного
интереса и ради того, чтобы оставить их в дураках.
- Вот это лучший довод, - сказал Монтегю.
- Номер этот ваш. Вы, конечно, можете нам помешать, если пожелаете. Но
вам нет необходимости оставаться здесь, если это вам не нравится. Мы берем
на себя весь риск, и будьте уверены, если нас накроют, отель постарается
замять дело. Можете мне довериться: я сумею доказать, что вы к этому не
причастны.
- Я останусь, - сказал Монтегю. - Мне хотелось бы посмотреть, что из
этого выйдет.
Бейтс вскочил с кресла и протянул руку к чемодану.
- Отлично! - сказал он. - Давайте его сюда!
Родни открыл чемодан и вытащил моток веревки, очень тонкой и крепкой, и
небольшую дощечку. Он сделал широкую петлю, продел в нее дощечку, которая
служила для сиденья, снял одеяла с кровати. Затем вытащил пару больших
перчаток из телячьей кожи, которые бросил Бейтсу, и бечевку, один конец
которой обвязал вокруг кисти руки. Потом он кинул веревку на пол, потушил
свет в комнате, поднял штору и сложил одеяла на подоконнике.
- Готово! - сказал он.
Бейтс надел перчатки и взял в руки веревку, а Родни подготовил сиденье.
- Держите одеяла, мистер Монтегю, если хотите нам помочь, и не давайте
им упасть.
Бейтс развернул часть веревки и закрутил ее вокруг ножки большого
письменного стола, стоявшего у окна. Родни перелез через подоконник и,
держась за него руками, осторожно уселся на дощечку.
- Готово, - прошептал он.
Бейтс схватил за конец веревки и постепенно, дюйм за дюймом, стал
опускать ее, упираясь коленями в стол. Монтегю придерживал одеяла. Плечи и
голова Родни скоро скрылись под подоконником. Однако он продолжал еще
держаться за него.
- Отлично, - шепнул он, - спускайте!
Веревка начала быстро развертываться.
Сердце Аллана колотилось, но Бейтс действовал спокойно, по-деловому. Он
распустил несколько витков веревки, остановился и произнес:
- Посмотрите вниз.
Монтегю высунул голову в окно. Он увидел отблески света из окна,
расположенного под ними. Родни висел у карниза близ верхней притолоки.
- Ниже! - сказал Монтегю, повернув голову к Бейтсу. Тот еще немного
опустил веревку.
- Как теперь? - спросил он.
Монтегю выглянул снова. Родни ловко обогнул карниз и прижался к краю
окна так, что его не было видно из комнаты. Он сделал нетерпеливый знак
рукой, и Монтегю, обернувшись, прошептал:
- Еще ниже!
Когда он вновь выглянул, Родни уже стоял на подоконнике.
- Теперь нужно закрепить веревку! - пробормотал Бейтс.
Монтегю обернул ее еще раз вокруг ножки стола, потом протянул дальше по
комнате и крепко привязал к ручке двери.
- Я думаю, не сорвется, - сказал Бейтс, подходя к окну и берясь за
бечевку, другой конец которой был обмотан вокруг руки Родни.
- Это для сигнализации, - сказал он. - Азбука Морзе.
- Ну, - проговорил Монтегю, - теперь вам не многого хватает для полного
успеха.
- Большего уже сделать нельзя, - сказал Бейтс. - Тише!
Монтегю увидел, что рука, державшая бечевку, дернулась.
- О-к-н-о о-т-к-р-ы-т-о, - расшифровал Бейтс и прибавил: - Господи! Они
у нас в руках!
Монтегю принес пару кресел, и оба уселись у окна, рассчитывая, что
ждать придется долго.
- Как вы узнали об этой конференции? - спросил Монтегю.
- Говорите тише, - прошептал ему на ухо Бейтс, - иначе Родни ничего не
услышит.
Бечевка дернулась. Бейтс медленно передавал по буквам:
- У-о-т-е-р-м-а-н. Д-ю-в-а-л-ь. Он перечисляет собравшихся. Д-э-в-и-д.
У-о-р-д. Х-и-г-а-н. П-р-е-н-т-и-с.
- Прентис, - прошептал Монтегю, - но он же в горах Адирондак!
- Прибыл сегодня экспрессом. Уорд телеграфировал ему. Это навело нас на
след. Г-е-н-р-и П-а-т-е-р-с-о-н. Он подлинный хозяин нефтяного треста.
Б-а-с-к-о-м. Этот из Федерального банка, человек Уотермана.
- Судя по именам, можно себе представить, что происходит нечто особо
важное.
Родни продолжал называть имена других крупных банкиров с Уолл-стрита.
- Р-а-з-г-о-в-о-р и-д-е-т о С-т-ю-а-р-т-е, - передал он.
- Это старая история - прокомментировал Бейтс, - он уже умер.
- П-р-а-й-с.
- Прайс! - воскликнул Монтегю.
- Да, - сказал Бейтс, - я видел его в вестибюле. Я так и думал, что он
придет.
- Для совещания с Уотерманом? - удивленно произнес Монтегю.
- Почему бы и нет?
- Но ведь они смертельные враги!
- О, - сказал Бейтс, - не придавайте значения слухам.
- Что вы хотите этим сказать? - запротестовал Монтегю. - Неужели вы не
считаете их врагами?
- Конечно, нет.
- Но я могу представить вам доказательства.
- Против каждого вашего доказательства, - сказал с улыбкой Бейтс, - я
могу привести с полдюжины веских возражений.
- Но это полнейший абсурд... - начал было Аллан.
- Тише!
Бейтс напряженно следил за двигающейся веревкой.
- Л-е-д, - передал Родни.
- Это о Каммингсе - втором покойнике. Они и его погубили.
- Кто? - спросил Монтегю.
- В первую очередь Уотерман. Пароходная компания конкурировала с его
железными дорогами в Новой Англии. И теперь она близка к полной
ликвидации. Вскоре вы услышите, что ее съел Уотерман.
- Вы полагаете, что крах этой компании был подстроен им? - спросил
Монтегю.
- Был подстроен? Клянусь небом, это была величайшая афера, какую я
когда-либо видел на Уолл-стрите.
- И это все Уотерман?
- Вместе с нефтяным трестом. Они преследовали, например, молодого
Стюарта, который, видите ли, вытеснил их в Монтане. Он мог бы получить с
них десять миллионов отступного, но Стюарт был настолько безрассуден, что
явился в Нью-Йорк и начал учреждать банки. Вот они и прикрыли его банки.
Теперь он потеряет добрую часть своих десяти миллионов.
- От всего этого даже дух захватывает, - сказал Монтегю.
- А вы не волнуйтесь, вам нужно запастись воздухом на эту ночь, -
шутливо заметил Бейтс.
Аллан призадумался.
- Вы сказали - Прайс. И имели в виду Джона С.Прайса?
- Насколько мне известно, существует только один Прайс.
- И вы не верите, что он противник Уотермана?
- Я утверждаю, что Прайс - агент Уотермана.
- Но, разве не он владеет Миссисипской стальной компанией?
- Да он, но как человек Уотермана, - сказал Бейтс.
- Этого не может быть! Разве Уотерман не заинтересован в Стальном
тресте? И разве не Миссисипская стальная компания его главный конкурент?
- Так, видимо, и должно быть, - ответил Бейтс. - Но на самом деле вся
эта конкуренция служит только для отвода глаз и обмана публики. Прошло уже
четыре года с тех пор, как Прайс завладел паями компании, передав их
Уотерману.
Монтегю не мог вымолвить ни единого слова от изумления.
- Мистер Бейтс, - проговорил он, - я еще недавно сотрудничал с Прайсом
и Миссисипской стальной компанией. Я уверен, что вы заблуждаетесь.
- Мне трудно вас переубедить, - возразил Бейтс. - Попробуйте доказать
обратное, однако ваши доказательства должны быть очень вескими. Дело в
том, что мне давно известно все то, о чем я вам сейчас рассказал. Я
получил эти сведения от самих участников дела и от них же узнал
подробности. Я уличил Прайса прямо в его собственной конторе. Беда только
в том, что моя газета никогда ничего подобного не напечатает.
Прошло какое-то время, прежде чем Монтегю заговорил снова. Он старался
уяснить смысл того, что услышал от Бейтса.
- Но ведь Прайс боролся с Уотерманом, - прошептал он. - И вся "стальная
шайка" боролась с Прайсом! Они только к тому и стремились, чтобы положить
его на лопатки. Иначе во всем этом нет никакого смысла.
- А вы в этом уверены? - спросил Бейтс. - Однако подумайте, Прайс
выступал против Уотермана, но представьте себе на минуту, что они только
делали вид, что борются друг с другом? Правда, я говорю только о самом
Прайсе. Я не осведомлен о тех, с кем он был в сговоре. Возможно, что он их
предал.
При этих словах Монтегю судорожно ухватился за ручки кресла. Он на
минуту перестал соображать от мысли, высказанной Бейтсом.
- Боже мой, - бормотал он, - боже мой.
Его воображение начало работать. Итак, Прайс предает Райдера! Втягивает
его в дело по достройке Северной Миссисипской железной дороги. Вовлекает
его капитал в Миссисипскую стальную компанию, обещает, вероятно,
поддержать акции на рынке и вместо этого содействует его краху! Вертит
Райдером, как хочет, и в конечном счете ведет его к гибели. Но зачем?
Монтегю казалось, что он внезапно очутился перед бездонной пропастью и
в испуге отпрянул назад. Он не мог себе этого представить. Уотерман! Всему
причиной Дан Уотерман! Все это задумано им! Вот то отмщение, которым он
грозил! Он все время расставлял ловушку для Райдера.
Мысль казалась чудовищной и нелепой. Монтегю старался отогнать ее
всякий раз, когда она у него появлялась. Нет, нет! Этого не может быть!
Однако почему не может? В глубине души Монтегю был уверен, что
посетивший его агент был подослан Уотерманом. Как только старик в первый
раз увидел Люси, он сразу же постарался разузнать о ее делах. Внезапно
перед глазами Монтегю всплыло пылающее гневом лицо, промелькнувшее мимо
него на борту "Брунгильды". "Я буду преследовать вас!" - сказал тогда
старик Люси. Несколько месяцев он молчал и вот теперь наконец дает о себе
знать.
"Отчего же нет? Отчего же нет? - продолжал себя спрашивать Аллан. - Что
он, в сущности, знал про Миссисипскую стальную компанию? Какие у него есть
доказательства, что она в самом деле конкурирует с трестом? Что он слышал
о нем, кроме отзывов Стенли Райдера? И всего вероятнее, что Райдер только
повторял сказанное ему Прайсом!
Монтегю забыл о всем окружающем под наплывом одолевавших его мыслей.
Бечевка опять дергалась, передавая имена нескольких вновь пришедших
дельцов, хозяев города, но он уже не слышал их.
- Зачем же надо было скрывать, что Прайс - агент Уотермана?
- Зачем, зачем! - возмутился Бейтс. - Вы же видите, что широкая публика
возмущена засильем монополий. И президент под ее влиянием ведет с ними
борьбу! Если бы стало известно, что Стальной трест захватил предприятие
своего последнего крупного конкурента, как знать, какие шаги предприняло
бы правительство!
- Понимаю, - сказал Монтегю. - И сколько же времени все это
продолжалось?
- Четыре года. Все они дожидались благоприятного момента, чтобы
покончить с Миссисипской стальной компанией и затем в качестве
благодетелей прибрать ее к своим рукам.
- Ясно.
- Слушайте! - сказал Бейтс, высовываясь из окна. Из номера, где
происходила конференция, можно было с трудом расслышать звуки низкого
мужского голоса:
- У-о-т-е-р-м-а-н, - передал Родни.
- Началась деловая часть заседания, - прошептал Бейтс.
- С-о-з-д-а-л-о-с-ь с-л-о-ж-н-о-е п-о-л-о-ж-е-н-и-е. К-о-н-е-ц
р-и-с-к-о-в-а-н-н-ы-м б-а-н-к-о-в-с-к-и-м о-п-е-р-а-ц-и-я-м.
- То есть конец моим противникам, - прокомментировал Бейтс.
- Д-ю-в-а-л-ь о-д-о-б-р-я-е-т, - продолжал Родни.
Бейтс и Монтегю, сидя у окна, испытывали танталовы муки. До них
доносились лишь обрывки речей, и только с большим напряжением можно было
уловить какой-то смысл.
- Скоро они прекратят говорить речи; - прошептал Бейтс.
Действительно, предварительная часть заседания была закончена.
от Стенли Райдера при продаже своих акций.
- Не могла же она так много израсходовать! - воскликнул Оливер.
- Она могла куда-нибудь поместить свои деньги, - сказал Монтегю
задумчиво.
- Да никуда она их не помещала! - воскликнул Оливер.
- Но не это меня смущает, - заметил Монтегю. - Я не пойму, почему
Райдер сам не учтет этот вексель?
- Вот именно! Почему он разрешил Люси пустить его вексель в продажу?
- Возможно, он об этом даже не знает. По-видимому, она держит свои дела
в тайне от него.
- Чепуха, - возразил Оливер. - Я ничему этому не верю. Я думаю, все это
происки самого Райдера!
Монтегю в недоумении пожал плечами.
- Я полагаю, он пытается учесть свой собственный вексель, - продолжал
Оливер, - я не верю, чтобы Люси решилась обратиться к нам ради себя самой.
Скорее, она согласилась бы умереть с голода. Она слишком горда.
- Однако Стенли Райдер, - возразил Монтегю, - президент Готтамского
треста...
- Это ничего не значит. Это его собственный вексель, а не треста, и,
уверяю тебя, ему неоткуда взять денег. Несколько дней назад одна крупная
компания приостановила платежи, а я знаю, что Райдер входил в число ее
пайщиков. Он пострадал также при понижении курса акций Миссисипской
стальной компании, и я готов побиться об заклад, что он рыщет теперь
повсюду в поисках денег. Тут-то он и решил использовать Люси. Чтобы выйти
из положения, он не остановится перед тем, чтобы забрать у нее последний
доллар.
Монтегю некоторое время хранил молчание. Потом он крепко стиснул пальцы
и проговорил:
- Я должен увидеть ее.
Люси выехала из дорогого отеля, в котором устроил ее Оливер, и сняла
квартиру на Ривер-Сайд. На следующее утро Монтегю отправился туда.
Она встретила его в дверях гостиной. Аллан заметил, что Люси бледнее
обычного. Ее лицо отражало следы пережитых волнений.
- Аллан! - воскликнула она. - Я знала, что вы придете. Как вы могли так
долго не появляться?
- Я не думал, что вы хотите меня видеть, - сказал он.
Она ничего не ответила и села, не спуская с него глаз, в которых
сквозил испуг.
Внезапно он почувствовал, что в душе его что-то оборвалось.
- Люси! - воскликнул он. - Не хотите ли вы уехать отсюда? Уехать, пока
еще не поздно?
- Куда? - спросила она.
- Куда-нибудь! Поезжайте обратно домой.
- У меня нет дома, - ответила Люси.
- Уходите от Райдера, - сказал Монтегю. - Он же губит вас!
- Никто не руководит моими поступками, Аллан, - сказала Люси. - Вы не
должны винить Стенли, мне неприятно это слышать.
Она замолчала.
- Люси! - сказал Монтегю. - Я читал письмо, которое вы написали
Оливеру.
- Я так и подумала. Просила же его этого не делать.
- Послушайте, может быть, вы скажете, что все это значит? Только всю
правду.
- Скажу, - проговорила она тихо.
- Я помогу вам, если вы оказались в затруднительных обстоятельствах, но
не Райдеру. Если вы разрешаете ему эксплуатировать вас...
- Аллан! - воскликнула она, вспыхнув. - Неужели вы думаете, что он знал
о моем письме?
- Да, я так думаю.
- Как вы можете!
- Я знаю, что ему угрожает банкротство.
- Да, и я хочу помочь Стенли, чем могу. Это безумная мысль, но это все,
что я могла придумать.
- Ясно, - сказал Монтегю.
- Неужели вы не понимаете, что я не могу его оставить? - воскликнула
Люси. - Теперь больше, чем когда-либо, он нуждается в помощи. Все друзья
оставили его, и я единственный человек, который о нем заботится... который
действительно его понимает...
Монтегю не знал, что сказать.
- Я, конечно, причиняю вам боль, - сказала Люси, - но думаю, вы меня
когда-нибудь поймете, а что касается всех остальных - мне до них нет
никакого дела.
- Хорошо, Люси, - произнес Аллан с грустью. - К сожалению, я ничем не
могу вам помочь и не стану вас больше беспокоить.
Прошел месяц. Монтегю был погружен в работу, до него доходило лишь
слабое эхо бури, бушевавшей в финансовом мире. Впоследствии он часто с
удивлением вспоминал, какое слабое представление имел о происходившем. Он
сравнивал себя с крестьянином, который, не поднимая головы, копался на
своем поле, в то время как целые армии готовились к бою, и неожиданно
очнулся от шума завязавшегося сражения и рвущихся над его головой
снарядов.
Новое потрясение охватило фондовую биржу. Стюарт, молодой лохинварец с
запада, попытался нанести удар по торговле медью. Распространились
фантастические слухи о новом кризисе. Одни утверждали, что какой-то
спекулянт скупил всю медь, другие - что произошла ссора между
конкурентами. Как бы то ни было, цена на медь упала. Финансовый мир вновь
испытал сильнейшее потрясение.
Молниеносно разнеслась весть, что крупные банкиры решили вытеснить
молодого лохинварца из нью-йоркских банков. Говорили также, что и другие
банки замешаны в этом деле и ожидаются совещания монополистов.
Прошло еще несколько дней, и новые события потрясли Нью-Йорк.
Все банки короля льда оказались близки к краху, а сам он - на грани
банкротства.
Монтегю никогда не видел подобной паники на Уолл-стрите. Кого бы он ни
встречал, все спешили сообщить какие-либо новости, одни невероятнее
других. Казалось, что перед финансовыми тузами внезапно разверзлась
пропасть. Однако в то время Монтегю был настолько поглощен тяжбой с
табачным трестом, что его не особенно трогало все происходящее вокруг.
Газеты отчаянно пытались прекратить панику, сообщая, что все затруднения
улажены и Дан Уотерман пришел на помощь терпящим крах компаниям. Монтегю
верил этому и занимался своим делом.
На третий или четвертый день после того, как кризис достиг своего
апогея, Аллан был приглашен на обед к своему другу Гарви. Монтегю устал
после долгого дня, проведенного в суде. Ему не хотелось переодеваться, и
он отправился из своей конторы прямо в фешенебельный отель к Гарви, где
собирались представители светского общества. Гарви отделал по своему вкусу
личные апартаменты, занимающие целый этаж.
- Добрый день, мистер Монтегю, - приветствовал его портье, когда Аллан
вошел в вестибюль отеля. - Мистер Гарви оставил для вас записку.
Монтегю разорвал конверт и прочел поспешно набросанный текст. Гарви
только что получил известие, что банк, в правлении которого он состоял,
готовится прекратить платежи и ему необходимо в этот вечер присутствовать
на экстренном совещании. Он дважды звонил Монтегю в контору и в отель, но
его не заставал.
Монтегю вышел. Родных его не было в городе, и ему ничего не оставалось,
как пообедать одному. После обеда Аллан купил в вестибюле отеля несколько
газет и сел их просматривать.
Входная дверь отворилась. Взглянув поверх газеты, Монтегю узнал банкира
Уинтона Дюваля. Он не видел его со времени встречи в гостиной миссис
Уинни. Банкир не заметил Монтегю и, нахмурив брови, прошел мимо к одному
из лифтов.
В этот момент Монтегю услышал голос за своей спиной.
- Добрый день, мистер Монтегю.
Аллан обернулся. Перед ним стоял мистер Лион, управляющий отелем, с
которым как-то познакомил его Гарви.
- Вы пришли на конференцию? - спросил он.
- Какая конференция?
- Сегодня вечером здесь собираются банкиры, - заметил тот. -
Конференция закрытая, не говорите об этом никому. Добрый день, мистер
Уорд, - обратился Лион к проходившему мимо господину. - Дэвид Уорд, -
объяснил он Монтегю.
- А, - сказал Аллан, - знаю.
На Уолл-стрите Уорду дали прозвище уотермановского "конторского
мальчишки". Однако он получал огромное жалованье, как управляющий крупным
страховым обществом. Уотерман платил ему сто тысяч долларов в год.
- Так и сам здесь? - спросил Монтегю.
- Да, Уотерман здесь, - ответил Лион. - Он прошел через служебный вход.
Я полагаю, конференция весьма секретная. Они сняли наверху подряд восемь
номеров. Уотерман пройдет туда с одного конца коридора, а Дюваль - с
другого. Репортеры не будут знать, что они встретятся.
- Ловко они все придумали! - засмеялся Монтегю.
- Я смотрю, не появились ли репортеры, - прибавил Лион, - но они, как
видите, ничего не пронюхали.
Монтегю стал теперь внимательно наблюдать за входившими в вестибюль. Он
увидел, как появился Джим Хиган вместе с пожилым господином, в котором
Аллан узнал Бэскома, председателя Федерального банка, принадлежавшего
Уотерману. Двух других господ Монтегю знал как крупных банкиров, и когда
он взглянул в сторону, то увидел около стойки высокого, широкоплечего
господина, беседующего с портье. Когда тот обернулся, Аллан узнал его. Это
был Бейтс из "Экспресса".
"Ага, - подумал Монтегю, - репортеры все-таки кое-что пронюхали!"
Он заметил, что Бейтс задержал на нем свой взгляд. Монтегю поднял руку
в знак приветствия, но Бейтс сделал вид, что не заметил его. Он, не глядя
на Аллана, прошел мимо него и быстро прошептал:
- Пройдите в холл.
Монтегю на мгновение оторопел, а затем последовал за ним. Бейтс отошел
в угол комнаты и сел в кресло. Монтегю подошел к нему.
Репортер быстро огляделся и затем торопливо заговорил:
- Простите меня, мистер Монтегю. Я не хочу, чтобы нас видели вместе. Я
хотел попросить вас об одном одолжении.
- В чем дело?
- Я собираю материал для статьи. Нечто крайне важное. Я не могу сейчас
вам всего объяснить, но мне необходимо получить номер в этом отеле. Вам
представляется случай оказать мне услугу, которой я никогда не забуду.
Поясню все позднее, как только мы останемся наедине.
- Что вы хотите от меня? - спросил Монтегю.
- Мне надо снять номер четыреста седьмой, - ответил Бейтс. - Если не
четыреста седьмой, то пусть будет пятьсот седьмой или шестьсот седьмой. Я
не могу снять его сам, - портье меня знает. Но вам он его сдаст.
- Не представляю себе, как это сделать?
- Только попросите, - сказал Бейтс, - и все будет в порядке.
Монтегю взглянул на него. Его знакомый едва сдерживал волнение.
- Ну, пожалуйста, - прошептал он, положив руку на плечо Аллана.
Монтегю вышел в вестибюль и направился к стойке.
- Добрый вечер, мистер Монтегю! - приветствовал его портье. - Мистер
Гарви еще не вернулся.
- Знаю, - сказал Монтегю. - Я бы хотел снять комнату на этот вечер,
рядом с одним моим другом. Это на четвертом этаже.
- На четвертом? - спросил портье и обернулся, чтобы взглянуть на ключи,
развешанные на стенке. - Какой номер? Окнами на улицу или во двор?
- Четыреста пятый у вас свободен?
- Четыреста пятый? Нет, этот номер занят. Свободны четыреста первый,
четыреста шестой, с другой стороны - четыреста седьмой.
- Я беру четыреста седьмой, - сказал Монтегю.
- Четыре доллара в сутки, - произнес портье, снимая ключ.
Монтегю заплатил вперед и пошел за мальчиком к лифту. За ним последовал
Бейтс и еще один джентльмен, маленький подвижный человек с плоским
чемоданом, в каких обычно носят костюмы; все поднялись на четвертый этаж.
Посыльный открыл комнату. Все трое вошли в нее. Включив свет и опустив
шторы, мальчик вышел, притворив за собой дверь.
Бейтс опустился на кровать, схватился за голову и воскликнул:
- О, бог мой!
Сопровождавший его молодой человек поставил свой чемодан, уселся в
кресло и, откинувшись на спинку, принялся весело хохотать.
Монтегю изумленно глядел то на одного, то на другого.
- О, боже! боже! - повторял Бейтс. - Надеюсь, больше мне не придется
вытворять ничего подобного! К утру у меня волосы поседеют!
- Вы забываете, что даже не сказали мне, в чем дело, - заметил Монтегю.
- О, да, - сказал Бейтс. Он неожиданно поднялся и пристально посмотрел
на Аллана.
- Мистер Монтегю! - воскликнул он, - не подведите нас. Вы не знаете,
как мне сейчас трудно. Но это будет самая крупная сенсация в моей жизни!
Обещайте, что вы нас не выдадите!
- Я ничего не могу вам обещать, - сказал Монтегю, невольно
рассмеявшись, - пока вы мне не скажете, в чем дело.
- Я боюсь, что вам это не понравится, - сказал Бейтс. - Это не совсем
красиво по отношению к вам, но я был в отчаянном положении. Я не мог
рисковать, а Родни был одет несоответственно.
- Вы не представили мне своего друга, - сказал Монтегю.
- О, простите! - ответил Бейтс, - мистер Родни, один из наших
сотрудников.
- Ну, а теперь рассказывайте, - сказал Монтегю, усаживаясь на стул.
- Это связано с конференцией. Мы узнали о ней всего час назад. Они
собираются в номере этажом ниже, как раз под нами.
- И что же?
- Мы хотим знать, что там происходит, - сказал Бейтс.
- Но как?
- Через окно. Мы захватили с собой веревку. - Бейтс указал на чемодан.
Монтегю поглядел на него с интересом.
- Веревку! - воскликнул он. - Вы спустите мистера Родни из окна?
- Конечно, - сказал Бейтс. - Это окно с края, спуститься из него
совершенно безопасно.
- А что, если веревка оборвется?
- Не оборвется, мы взяли хорошую веревку.
- Но как вы поднимете его потом? - спросил Монтегю.
- С этим все в порядке. Наверх он и сам вскарабкается, или же мы
спустим его вниз на землю. Веревка достаточно длинна.
- А вдруг он выпустит веревку из рук? И сорвется!
- Ну, ладно, - беспечно произнес Бейтс. - Это уж предоставьте Родни. Он
ловкий. Он начал свою карьеру с того, что поднимался на колокольни. Вот
почему я его и прихватил с собой.
Монтегю удивленно переводил взгляд с одного на другого.
- Скажите, мистер Бейтс, - спросил он наконец, - часто вам, как
репортеру, приходится проделывать подобные вещи?
- Случалось, - ответил тот. - Как-то раз мне необходимо было получить
несколько фотографий; дело шло об убийстве. Но и раньше мне приходилось
взбираться по карнизам на верхние этажи домов, лазить по пожарным
лестницам. Я был полицейским репортером и приобрел тогда эти дурные
привычки.
- А если бы вас накрыли? - спросил Монтегю.
- Дело замяли бы: полиция никогда не преследует репортеров.
Бейтс промолчал; а потом продолжил.
- Я знаю, что мое положение двусмысленно, но подумайте, мистер Монтегю,
как много зависит от моих действий. Мы узнаем все, что происходит на
конференции. Уотерман тут, и Дюваль, подумайте-ка. Стальной и Нефтяной
тресты! Редактор срочно послал за мной и сказал: "Бейтс, разузнайте-ка,
что там наклевывается!" Что мне было делать? Тем более теперь, когда я
получил такой шанс узнать, что здесь происходит. А это может иметь
огромное значение. Они решат, как перевернуть завтра биржу вверх дном!
Подумайте, что вы можете сделать, имея такие сведения!
- Нет, - сказал Монтегю, качая головой, - меня эта биржевая игра не
волнует.
Бейтс пристально посмотрел на него.
- Простите, - сказал он, - но я подумал, быть может, вы или ваши друзья
захотят благодаря этим сведениям заработать... Разумеется, имея в виду
ваше теперешнее положение...
- Ни я, ни мои друзья этим заниматься не станут, - сказал Монтегю,
улыбаясь.
Бейтс тоже рассмеялся.
- Ладно! - сказал он. - Тогда будем действовать ради спортивного
интереса и ради того, чтобы оставить их в дураках.
- Вот это лучший довод, - сказал Монтегю.
- Номер этот ваш. Вы, конечно, можете нам помешать, если пожелаете. Но
вам нет необходимости оставаться здесь, если это вам не нравится. Мы берем
на себя весь риск, и будьте уверены, если нас накроют, отель постарается
замять дело. Можете мне довериться: я сумею доказать, что вы к этому не
причастны.
- Я останусь, - сказал Монтегю. - Мне хотелось бы посмотреть, что из
этого выйдет.
Бейтс вскочил с кресла и протянул руку к чемодану.
- Отлично! - сказал он. - Давайте его сюда!
Родни открыл чемодан и вытащил моток веревки, очень тонкой и крепкой, и
небольшую дощечку. Он сделал широкую петлю, продел в нее дощечку, которая
служила для сиденья, снял одеяла с кровати. Затем вытащил пару больших
перчаток из телячьей кожи, которые бросил Бейтсу, и бечевку, один конец
которой обвязал вокруг кисти руки. Потом он кинул веревку на пол, потушил
свет в комнате, поднял штору и сложил одеяла на подоконнике.
- Готово! - сказал он.
Бейтс надел перчатки и взял в руки веревку, а Родни подготовил сиденье.
- Держите одеяла, мистер Монтегю, если хотите нам помочь, и не давайте
им упасть.
Бейтс развернул часть веревки и закрутил ее вокруг ножки большого
письменного стола, стоявшего у окна. Родни перелез через подоконник и,
держась за него руками, осторожно уселся на дощечку.
- Готово, - прошептал он.
Бейтс схватил за конец веревки и постепенно, дюйм за дюймом, стал
опускать ее, упираясь коленями в стол. Монтегю придерживал одеяла. Плечи и
голова Родни скоро скрылись под подоконником. Однако он продолжал еще
держаться за него.
- Отлично, - шепнул он, - спускайте!
Веревка начала быстро развертываться.
Сердце Аллана колотилось, но Бейтс действовал спокойно, по-деловому. Он
распустил несколько витков веревки, остановился и произнес:
- Посмотрите вниз.
Монтегю высунул голову в окно. Он увидел отблески света из окна,
расположенного под ними. Родни висел у карниза близ верхней притолоки.
- Ниже! - сказал Монтегю, повернув голову к Бейтсу. Тот еще немного
опустил веревку.
- Как теперь? - спросил он.
Монтегю выглянул снова. Родни ловко обогнул карниз и прижался к краю
окна так, что его не было видно из комнаты. Он сделал нетерпеливый знак
рукой, и Монтегю, обернувшись, прошептал:
- Еще ниже!
Когда он вновь выглянул, Родни уже стоял на подоконнике.
- Теперь нужно закрепить веревку! - пробормотал Бейтс.
Монтегю обернул ее еще раз вокруг ножки стола, потом протянул дальше по
комнате и крепко привязал к ручке двери.
- Я думаю, не сорвется, - сказал Бейтс, подходя к окну и берясь за
бечевку, другой конец которой был обмотан вокруг руки Родни.
- Это для сигнализации, - сказал он. - Азбука Морзе.
- Ну, - проговорил Монтегю, - теперь вам не многого хватает для полного
успеха.
- Большего уже сделать нельзя, - сказал Бейтс. - Тише!
Монтегю увидел, что рука, державшая бечевку, дернулась.
- О-к-н-о о-т-к-р-ы-т-о, - расшифровал Бейтс и прибавил: - Господи! Они
у нас в руках!
Монтегю принес пару кресел, и оба уселись у окна, рассчитывая, что
ждать придется долго.
- Как вы узнали об этой конференции? - спросил Монтегю.
- Говорите тише, - прошептал ему на ухо Бейтс, - иначе Родни ничего не
услышит.
Бечевка дернулась. Бейтс медленно передавал по буквам:
- У-о-т-е-р-м-а-н. Д-ю-в-а-л-ь. Он перечисляет собравшихся. Д-э-в-и-д.
У-о-р-д. Х-и-г-а-н. П-р-е-н-т-и-с.
- Прентис, - прошептал Монтегю, - но он же в горах Адирондак!
- Прибыл сегодня экспрессом. Уорд телеграфировал ему. Это навело нас на
след. Г-е-н-р-и П-а-т-е-р-с-о-н. Он подлинный хозяин нефтяного треста.
Б-а-с-к-о-м. Этот из Федерального банка, человек Уотермана.
- Судя по именам, можно себе представить, что происходит нечто особо
важное.
Родни продолжал называть имена других крупных банкиров с Уолл-стрита.
- Р-а-з-г-о-в-о-р и-д-е-т о С-т-ю-а-р-т-е, - передал он.
- Это старая история - прокомментировал Бейтс, - он уже умер.
- П-р-а-й-с.
- Прайс! - воскликнул Монтегю.
- Да, - сказал Бейтс, - я видел его в вестибюле. Я так и думал, что он
придет.
- Для совещания с Уотерманом? - удивленно произнес Монтегю.
- Почему бы и нет?
- Но ведь они смертельные враги!
- О, - сказал Бейтс, - не придавайте значения слухам.
- Что вы хотите этим сказать? - запротестовал Монтегю. - Неужели вы не
считаете их врагами?
- Конечно, нет.
- Но я могу представить вам доказательства.
- Против каждого вашего доказательства, - сказал с улыбкой Бейтс, - я
могу привести с полдюжины веских возражений.
- Но это полнейший абсурд... - начал было Аллан.
- Тише!
Бейтс напряженно следил за двигающейся веревкой.
- Л-е-д, - передал Родни.
- Это о Каммингсе - втором покойнике. Они и его погубили.
- Кто? - спросил Монтегю.
- В первую очередь Уотерман. Пароходная компания конкурировала с его
железными дорогами в Новой Англии. И теперь она близка к полной
ликвидации. Вскоре вы услышите, что ее съел Уотерман.
- Вы полагаете, что крах этой компании был подстроен им? - спросил
Монтегю.
- Был подстроен? Клянусь небом, это была величайшая афера, какую я
когда-либо видел на Уолл-стрите.
- И это все Уотерман?
- Вместе с нефтяным трестом. Они преследовали, например, молодого
Стюарта, который, видите ли, вытеснил их в Монтане. Он мог бы получить с
них десять миллионов отступного, но Стюарт был настолько безрассуден, что
явился в Нью-Йорк и начал учреждать банки. Вот они и прикрыли его банки.
Теперь он потеряет добрую часть своих десяти миллионов.
- От всего этого даже дух захватывает, - сказал Монтегю.
- А вы не волнуйтесь, вам нужно запастись воздухом на эту ночь, -
шутливо заметил Бейтс.
Аллан призадумался.
- Вы сказали - Прайс. И имели в виду Джона С.Прайса?
- Насколько мне известно, существует только один Прайс.
- И вы не верите, что он противник Уотермана?
- Я утверждаю, что Прайс - агент Уотермана.
- Но, разве не он владеет Миссисипской стальной компанией?
- Да он, но как человек Уотермана, - сказал Бейтс.
- Этого не может быть! Разве Уотерман не заинтересован в Стальном
тресте? И разве не Миссисипская стальная компания его главный конкурент?
- Так, видимо, и должно быть, - ответил Бейтс. - Но на самом деле вся
эта конкуренция служит только для отвода глаз и обмана публики. Прошло уже
четыре года с тех пор, как Прайс завладел паями компании, передав их
Уотерману.
Монтегю не мог вымолвить ни единого слова от изумления.
- Мистер Бейтс, - проговорил он, - я еще недавно сотрудничал с Прайсом
и Миссисипской стальной компанией. Я уверен, что вы заблуждаетесь.
- Мне трудно вас переубедить, - возразил Бейтс. - Попробуйте доказать
обратное, однако ваши доказательства должны быть очень вескими. Дело в
том, что мне давно известно все то, о чем я вам сейчас рассказал. Я
получил эти сведения от самих участников дела и от них же узнал
подробности. Я уличил Прайса прямо в его собственной конторе. Беда только
в том, что моя газета никогда ничего подобного не напечатает.
Прошло какое-то время, прежде чем Монтегю заговорил снова. Он старался
уяснить смысл того, что услышал от Бейтса.
- Но ведь Прайс боролся с Уотерманом, - прошептал он. - И вся "стальная
шайка" боролась с Прайсом! Они только к тому и стремились, чтобы положить
его на лопатки. Иначе во всем этом нет никакого смысла.
- А вы в этом уверены? - спросил Бейтс. - Однако подумайте, Прайс
выступал против Уотермана, но представьте себе на минуту, что они только
делали вид, что борются друг с другом? Правда, я говорю только о самом
Прайсе. Я не осведомлен о тех, с кем он был в сговоре. Возможно, что он их
предал.
При этих словах Монтегю судорожно ухватился за ручки кресла. Он на
минуту перестал соображать от мысли, высказанной Бейтсом.
- Боже мой, - бормотал он, - боже мой.
Его воображение начало работать. Итак, Прайс предает Райдера! Втягивает
его в дело по достройке Северной Миссисипской железной дороги. Вовлекает
его капитал в Миссисипскую стальную компанию, обещает, вероятно,
поддержать акции на рынке и вместо этого содействует его краху! Вертит
Райдером, как хочет, и в конечном счете ведет его к гибели. Но зачем?
Монтегю казалось, что он внезапно очутился перед бездонной пропастью и
в испуге отпрянул назад. Он не мог себе этого представить. Уотерман! Всему
причиной Дан Уотерман! Все это задумано им! Вот то отмщение, которым он
грозил! Он все время расставлял ловушку для Райдера.
Мысль казалась чудовищной и нелепой. Монтегю старался отогнать ее
всякий раз, когда она у него появлялась. Нет, нет! Этого не может быть!
Однако почему не может? В глубине души Монтегю был уверен, что
посетивший его агент был подослан Уотерманом. Как только старик в первый
раз увидел Люси, он сразу же постарался разузнать о ее делах. Внезапно
перед глазами Монтегю всплыло пылающее гневом лицо, промелькнувшее мимо
него на борту "Брунгильды". "Я буду преследовать вас!" - сказал тогда
старик Люси. Несколько месяцев он молчал и вот теперь наконец дает о себе
знать.
"Отчего же нет? Отчего же нет? - продолжал себя спрашивать Аллан. - Что
он, в сущности, знал про Миссисипскую стальную компанию? Какие у него есть
доказательства, что она в самом деле конкурирует с трестом? Что он слышал
о нем, кроме отзывов Стенли Райдера? И всего вероятнее, что Райдер только
повторял сказанное ему Прайсом!
Монтегю забыл о всем окружающем под наплывом одолевавших его мыслей.
Бечевка опять дергалась, передавая имена нескольких вновь пришедших
дельцов, хозяев города, но он уже не слышал их.
- Зачем же надо было скрывать, что Прайс - агент Уотермана?
- Зачем, зачем! - возмутился Бейтс. - Вы же видите, что широкая публика
возмущена засильем монополий. И президент под ее влиянием ведет с ними
борьбу! Если бы стало известно, что Стальной трест захватил предприятие
своего последнего крупного конкурента, как знать, какие шаги предприняло
бы правительство!
- Понимаю, - сказал Монтегю. - И сколько же времени все это
продолжалось?
- Четыре года. Все они дожидались благоприятного момента, чтобы
покончить с Миссисипской стальной компанией и затем в качестве
благодетелей прибрать ее к своим рукам.
- Ясно.
- Слушайте! - сказал Бейтс, высовываясь из окна. Из номера, где
происходила конференция, можно было с трудом расслышать звуки низкого
мужского голоса:
- У-о-т-е-р-м-а-н, - передал Родни.
- Началась деловая часть заседания, - прошептал Бейтс.
- С-о-з-д-а-л-о-с-ь с-л-о-ж-н-о-е п-о-л-о-ж-е-н-и-е. К-о-н-е-ц
р-и-с-к-о-в-а-н-н-ы-м б-а-н-к-о-в-с-к-и-м о-п-е-р-а-ц-и-я-м.
- То есть конец моим противникам, - прокомментировал Бейтс.
- Д-ю-в-а-л-ь о-д-о-б-р-я-е-т, - продолжал Родни.
Бейтс и Монтегю, сидя у окна, испытывали танталовы муки. До них
доносились лишь обрывки речей, и только с большим напряжением можно было
уловить какой-то смысл.
- Скоро они прекратят говорить речи; - прошептал Бейтс.
Действительно, предварительная часть заседания была закончена.