Нечем покрыть долги.
- Но мистер Райдер, нет сомнения, что застой на бирже - явление
временное. Ценности восстановятся.
- На это уйдут годы... годы! А я пока вынужден все продать. Они отняли
у меня все... они меня уничтожили! Мне не на что жить.
Монтегю несколько секунд обдумывал, что сказать.
- Миссис Тэйлор писала мне, что Уотерман... - начал он.
- Знаю, знаю! - воскликнул Райдер. - Надо же ему было ей что-нибудь
сказать, чтобы получить то, чего он добивался.
Монтегю ничего не ответил.
- Но если даже он выполнит свое обещание? Он так делал раньше. И стоит
ли мне идти в услужение Дану Уотерману? Так, как это сделал Джон Лоуренс.
Вы слышали о Лоуренсе? Он был банкиром, одним из старейших в городе, и не
захотел подчиниться Уотерману. Тогда тот решил его уничтожить и отнял все,
что Лоуренс имел. Банкир стал ползать перед ним на коленях. "Я вам
показал, кто ваш господин, - сказал Уотерман, - можете получить ваши
деньги". Теперь Лоуренс раболепствует перед ним; он стал богат и толст. Но
банк его существует исключительно для того, чтобы выдавать деньги, когда у
Уотермана их избыток, и требовать обратно, когда Уотерман продает акции.
Монтегю не знал, что и ответить.
- Мистер Райдер, - начал он, наконец, - я не могу быть вам полезен,
потому что незнаком с обстоятельствами дела. Но я всегда в вашем
распоряжении. Я приложу все усилия, чтобы помочь вам, если позволите. Это
все, что я имею вам сказать.
Райдер поднял глаза, и его бледное с синяками под глазами лицо
просветлело.
- Спасибо, мистер Монтегю, - сказал он. - Как это мило с вашей стороны!
Становится легче, когда слышишь слово сочувствия. Я... я дам вам знать.
- Всего доброго, - сказал Монтегю, вставая.
Он протянул руку, и Райдер крепко пожал ее.
- Благодарю вас! - сказал он еще раз.
Монтегю сошел по большой лестнице. Внизу он встретил дворецкого,
который нес кофе.
Аллан остановил его.
- Мистера Райдера не следует оставлять одного. И надо послать за его
врачом.
- Да, сэр, - начал тот и внезапно смолк.
Сверху раздался выстрел, и эхо гулко разнеслось по всему дому.
- Боже мой! - воскликнул дворецкий.
Он не то кинул, не то поставил куда-то поднос с кофе и ринулся вверх по
лестнице.
Монтегю замер на месте. Он видел, как из столовой выбежал другой слуга
и тоже помчался наверх. Аллан быстро повернулся и направился к двери.
"Тут уж я ничем не могу помочь, - подумал он. - Только впутаю Люси во
все это".
Он открыл дверь и тихо вышел.
На следующий день Монтегю прочел в газетах, что Стенли Райдер
застрелился.
В то же утро газеты Денвера (Колорадо) сообщили о загадочном
самоубийстве неизвестной женщины, занимавшей одну из комнат в отеле и
принявшей яд. Эту красивую даму посчитали за актрису. При ней не было
никаких документов, удостоверяющих ее личность. Местные газеты напечатали
ее фотографию, но Монтегю не читал этих газет и так ничего и не узнал о
судьбе Люси Дюпрэ.
Паника прекратилась, однако экономика страны была расстроена. В течение
недели в банковских и коммерческих предприятиях, даже самых мелких,
наблюдался застой. Сотни фирм обанкротились, и закрылись тысячи заводов и
мануфактур. Миллионы людей остались без работы. Все лето железные дороги
не справлялись с перевозками, а теперь четверть миллиона товарных вагонов
стояли без движения. Повсюду царили голод и нищета. Казалось, огромная
разрушительная волна, поднявшаяся в Нью-Йорке, пронеслась по всей стране.
Даже океан не приостановил ее движения: она докатилась до Англии и
Германии, ее почувствовали в Южной Америке и Японии.
Однажды, когда Монтегю еще не опомнился от всего пережитого, он
встретил Лауру Хиган, выходившую из магазина и направляющуюся к своему
экипажу.
- Мистер Монтегю! - воскликнула она и остановилась, приветливо
улыбаясь. - Как поживаете?
- Благодарю вас, - ответил он.
- Вы, верно, были очень заняты в эти страшные дни?
- Да нет. Больше наблюдал, чем делал, - ответил он.
- Как поживает Алиса?
- Здорова. Вы, вероятно, слышали о ее помолвке?
- Да, - сказала мисс Хиган. - Гарри сказал мне. Я рада за нее. Вы в
город? - спросила она. - Я подвезу вас.
Он сел к ней в экипаж, и они влились в уличный поток. После нескольких
незначащих фраз мисс Хиган вдруг спросила:
- Не придете ли вы с Алисой пообедать к нам как-нибудь на неделе?
Монтегю замялся.
- Отец теперь дома. Мы будем вам очень рады.
Монтегю сидел, глядя прямо перед собой.
- Нет, - сказал он наконец тихо. - Мне лучше не приходить.
Его тон еще более, чем сами слова, поразил мисс Хиган. Она удивленно
посмотрела на него.
- Почему? - начала она и умолкла. Наступило тягостное молчание.
- Мисс Хиган, - сказал наконец Монтегю. - Я мог бы найти какой-нибудь
предлог отказаться, мог сказать, что уже принял чье-либо приглашение или
очень занят. Ведь в нашем кругу не принято говорить правду. Но что-то
заставляет меня быть с вами откровенным.
Аллан смущенно опустил глаза. Мисс Хиган изумленно посмотрела на него и
спросила:
- Где же правда?
- Мне не хотелось бы опять встречаться с вашим отцом.
- Почему? Между вами что-то произошло? - сказала она испуганно.
- Нет, - ответил он. - Я не видел вашего отца с тех пор, как завтракал
с вами в Ньюпорте.
- Тогда в чем же дело?
Аллан задумался на минуту, а потом сказал:
- Мисс Хиган. Я с трудом пережил эту панику. И я не могу забыть
самоубийства Райдера, не могу изгнать из своей памяти картину бедствия
многих людей. Для меня это слишком страшная вещь - крушение надежд
десятков тысяч. И я едва ли гожусь теперь для светской жизни.
- Но мой отец? - запротестовала она. - При чем тут мой отец?
- Ваш отец - один из тех, на ком лежит ответственность за эту панику.
Он содействовал ее возникновению, и он воспользовался ею.
Стиснув пальцы рук, она растерянно глядела на него.
- Мистер Монтегю, - с трудом выговорила она.
Он не ответил. Они долго молчали.
- Вы уверены в этом? - прошептала, наконец, мисс Хиган.
- Да.
- Я не особенно разбираюсь в делах моего отца и могу принять ваши слова
только на веру. Но то, что вы сказали, ужасно.
- Пожалуйста, постарайтесь понять меня, мисс Хиган, - сказал Монтегю. -
Вообще-то я не имел права рассказывать вам все это...
- Я предпочитаю, чтобы мне говорили правду, - сказала она.
- Я верю, поэтому и решил вам все рассказать.
- Но что же он все-таки сделал?
- Я предпочел бы не отвечать. Я не судья вашему отцу. Я боюсь оказаться
в тисках этого мира. Я проследил карьеру многих дельцов, одного за другим.
Они принимаются за дела, втягиваются в них и становятся готовыми на любую
подлость. То, что мне пришлось увидеть здесь, в Нью-Йорке, привело меня в
ужас. Все протестует во мне против такого порядка, и я хочу бороться с
ним, бороться всю жизнь. Вот почему я отказываюсь поддерживать с этими
людьми светские отношения. Я не могу приходить в дом и подавать руку тем,
кто бессовестно обирает других.
Мисс Хиган долго не отвечала, а когда заговорила, голос ее дрожал.
- Мистер Монтегю. Не подумайте, что я ни о чем не догадывалась. Но что
можно сделать?
- Не знаю. А мне хотелось бы это знать. Одно только скажу вам я: не
успокоюсь, пока не найду ответа на этот вопрос.
- С чего вы думаете начать? - спросила она.
- Займусь политикой. Попытаюсь открыть глаза людям.
- Но мистер Райдер, нет сомнения, что застой на бирже - явление
временное. Ценности восстановятся.
- На это уйдут годы... годы! А я пока вынужден все продать. Они отняли
у меня все... они меня уничтожили! Мне не на что жить.
Монтегю несколько секунд обдумывал, что сказать.
- Миссис Тэйлор писала мне, что Уотерман... - начал он.
- Знаю, знаю! - воскликнул Райдер. - Надо же ему было ей что-нибудь
сказать, чтобы получить то, чего он добивался.
Монтегю ничего не ответил.
- Но если даже он выполнит свое обещание? Он так делал раньше. И стоит
ли мне идти в услужение Дану Уотерману? Так, как это сделал Джон Лоуренс.
Вы слышали о Лоуренсе? Он был банкиром, одним из старейших в городе, и не
захотел подчиниться Уотерману. Тогда тот решил его уничтожить и отнял все,
что Лоуренс имел. Банкир стал ползать перед ним на коленях. "Я вам
показал, кто ваш господин, - сказал Уотерман, - можете получить ваши
деньги". Теперь Лоуренс раболепствует перед ним; он стал богат и толст. Но
банк его существует исключительно для того, чтобы выдавать деньги, когда у
Уотермана их избыток, и требовать обратно, когда Уотерман продает акции.
Монтегю не знал, что и ответить.
- Мистер Райдер, - начал он, наконец, - я не могу быть вам полезен,
потому что незнаком с обстоятельствами дела. Но я всегда в вашем
распоряжении. Я приложу все усилия, чтобы помочь вам, если позволите. Это
все, что я имею вам сказать.
Райдер поднял глаза, и его бледное с синяками под глазами лицо
просветлело.
- Спасибо, мистер Монтегю, - сказал он. - Как это мило с вашей стороны!
Становится легче, когда слышишь слово сочувствия. Я... я дам вам знать.
- Всего доброго, - сказал Монтегю, вставая.
Он протянул руку, и Райдер крепко пожал ее.
- Благодарю вас! - сказал он еще раз.
Монтегю сошел по большой лестнице. Внизу он встретил дворецкого,
который нес кофе.
Аллан остановил его.
- Мистера Райдера не следует оставлять одного. И надо послать за его
врачом.
- Да, сэр, - начал тот и внезапно смолк.
Сверху раздался выстрел, и эхо гулко разнеслось по всему дому.
- Боже мой! - воскликнул дворецкий.
Он не то кинул, не то поставил куда-то поднос с кофе и ринулся вверх по
лестнице.
Монтегю замер на месте. Он видел, как из столовой выбежал другой слуга
и тоже помчался наверх. Аллан быстро повернулся и направился к двери.
"Тут уж я ничем не могу помочь, - подумал он. - Только впутаю Люси во
все это".
Он открыл дверь и тихо вышел.
На следующий день Монтегю прочел в газетах, что Стенли Райдер
застрелился.
В то же утро газеты Денвера (Колорадо) сообщили о загадочном
самоубийстве неизвестной женщины, занимавшей одну из комнат в отеле и
принявшей яд. Эту красивую даму посчитали за актрису. При ней не было
никаких документов, удостоверяющих ее личность. Местные газеты напечатали
ее фотографию, но Монтегю не читал этих газет и так ничего и не узнал о
судьбе Люси Дюпрэ.
Паника прекратилась, однако экономика страны была расстроена. В течение
недели в банковских и коммерческих предприятиях, даже самых мелких,
наблюдался застой. Сотни фирм обанкротились, и закрылись тысячи заводов и
мануфактур. Миллионы людей остались без работы. Все лето железные дороги
не справлялись с перевозками, а теперь четверть миллиона товарных вагонов
стояли без движения. Повсюду царили голод и нищета. Казалось, огромная
разрушительная волна, поднявшаяся в Нью-Йорке, пронеслась по всей стране.
Даже океан не приостановил ее движения: она докатилась до Англии и
Германии, ее почувствовали в Южной Америке и Японии.
Однажды, когда Монтегю еще не опомнился от всего пережитого, он
встретил Лауру Хиган, выходившую из магазина и направляющуюся к своему
экипажу.
- Мистер Монтегю! - воскликнула она и остановилась, приветливо
улыбаясь. - Как поживаете?
- Благодарю вас, - ответил он.
- Вы, верно, были очень заняты в эти страшные дни?
- Да нет. Больше наблюдал, чем делал, - ответил он.
- Как поживает Алиса?
- Здорова. Вы, вероятно, слышали о ее помолвке?
- Да, - сказала мисс Хиган. - Гарри сказал мне. Я рада за нее. Вы в
город? - спросила она. - Я подвезу вас.
Он сел к ней в экипаж, и они влились в уличный поток. После нескольких
незначащих фраз мисс Хиган вдруг спросила:
- Не придете ли вы с Алисой пообедать к нам как-нибудь на неделе?
Монтегю замялся.
- Отец теперь дома. Мы будем вам очень рады.
Монтегю сидел, глядя прямо перед собой.
- Нет, - сказал он наконец тихо. - Мне лучше не приходить.
Его тон еще более, чем сами слова, поразил мисс Хиган. Она удивленно
посмотрела на него.
- Почему? - начала она и умолкла. Наступило тягостное молчание.
- Мисс Хиган, - сказал наконец Монтегю. - Я мог бы найти какой-нибудь
предлог отказаться, мог сказать, что уже принял чье-либо приглашение или
очень занят. Ведь в нашем кругу не принято говорить правду. Но что-то
заставляет меня быть с вами откровенным.
Аллан смущенно опустил глаза. Мисс Хиган изумленно посмотрела на него и
спросила:
- Где же правда?
- Мне не хотелось бы опять встречаться с вашим отцом.
- Почему? Между вами что-то произошло? - сказала она испуганно.
- Нет, - ответил он. - Я не видел вашего отца с тех пор, как завтракал
с вами в Ньюпорте.
- Тогда в чем же дело?
Аллан задумался на минуту, а потом сказал:
- Мисс Хиган. Я с трудом пережил эту панику. И я не могу забыть
самоубийства Райдера, не могу изгнать из своей памяти картину бедствия
многих людей. Для меня это слишком страшная вещь - крушение надежд
десятков тысяч. И я едва ли гожусь теперь для светской жизни.
- Но мой отец? - запротестовала она. - При чем тут мой отец?
- Ваш отец - один из тех, на ком лежит ответственность за эту панику.
Он содействовал ее возникновению, и он воспользовался ею.
Стиснув пальцы рук, она растерянно глядела на него.
- Мистер Монтегю, - с трудом выговорила она.
Он не ответил. Они долго молчали.
- Вы уверены в этом? - прошептала, наконец, мисс Хиган.
- Да.
- Я не особенно разбираюсь в делах моего отца и могу принять ваши слова
только на веру. Но то, что вы сказали, ужасно.
- Пожалуйста, постарайтесь понять меня, мисс Хиган, - сказал Монтегю. -
Вообще-то я не имел права рассказывать вам все это...
- Я предпочитаю, чтобы мне говорили правду, - сказала она.
- Я верю, поэтому и решил вам все рассказать.
- Но что же он все-таки сделал?
- Я предпочел бы не отвечать. Я не судья вашему отцу. Я боюсь оказаться
в тисках этого мира. Я проследил карьеру многих дельцов, одного за другим.
Они принимаются за дела, втягиваются в них и становятся готовыми на любую
подлость. То, что мне пришлось увидеть здесь, в Нью-Йорке, привело меня в
ужас. Все протестует во мне против такого порядка, и я хочу бороться с
ним, бороться всю жизнь. Вот почему я отказываюсь поддерживать с этими
людьми светские отношения. Я не могу приходить в дом и подавать руку тем,
кто бессовестно обирает других.
Мисс Хиган долго не отвечала, а когда заговорила, голос ее дрожал.
- Мистер Монтегю. Не подумайте, что я ни о чем не догадывалась. Но что
можно сделать?
- Не знаю. А мне хотелось бы это знать. Одно только скажу вам я: не
успокоюсь, пока не найду ответа на этот вопрос.
- С чего вы думаете начать? - спросила она.
- Займусь политикой. Попытаюсь открыть глаза людям.