Михановский Владимир Наумович. Шаги в бесконечности

   – Какие могут быть планы? – сказал он. – Все зависит от того, с чем сейчас выйдут Ливен Брок и Ван.
   – С чем, с чем! Я не сомневаюсь, что все будет в порядке, – произнес Карбенко. – А задумал я, Леша, пригласить тебя на небольшую прогулку.
   Волга махнул рукой.
   – На шахматы больше меня не затащишь, – произнес он мрачно. – Я не хочу быть у вас в клубе мальчиком для битья.
   – Речь не о шахматах, а о пещерах, – сказал Карбенко. Волга, внимательно рассматривавший на дорожке муравья, который тащил сухую травинку, поднял голову:
   – Каких пещерах?
   – Ну, тех, где мы искали с тобой Ливена Брока и Энквена, – пояснил Карбенко.
   – Ах, вот оно что! – усмехнулся Волга. – Понравилось, значит?
   – Хочу еще раз картину посмотреть, – сказал Карбенко.
   – Какую еще картину?
   – На стене, первобытного художника, охотник и олень! – громко произнес Карбенко. – Скажи, пожалуйста, где твои мысли?
   – Мои мысли там, – кивнул Алексей в сторону операционной. – Уже третий час идет операция.
   Карбенко посмотрел на часы.
   – Три двадцать, – уточнил он.
   – Как думаешь, Володя, смогут они поправить Энквена? – спросил Волга, не поднимая головы.
   Вместо ответа Карбенко вскочил со скамьи и ринулся к двери: из нее вышли Ливен Брок и Ван Каро, которым было поручено оперировать Энквена. Брок и Ван шатались от усталости.
   – Чем закончилась партия? – спросил Карбенко. – Победой?
   – Партия отложена, Володя, – сказал Ливен Брок.
   – В какой позиции?
   Ливен Брок вытер лоб.
   – Позиция неясная, Володя, – сказал Ван.
   – Что с Энквеном? – спросил подошедший Волга.
   – Операция закончена, Энквен жив, но до испытаний ничего нельзя сказать определенного, – сказал Ливен Брок.
   – За чем же дело стало? Полетим на полигон, – предложил Карбенко.
   – Испытывать нужно не только Энквена, но и остальных белковых группы «Пиона», – напомнил Ливен Брок.
   – Пройдемся по аллее, – предложил Ван. – Подышим свежим воздухом.
   Он все время оглядывался.
   По аллее они дошли до волейбольной площадки. Шла игра, но играющих не было видно – их заслоняла плотная толпа болельщиков. Слышались лишь глухие удары по мячу, отдельные восклицания игроков да изредка восторженные или раздосадованные вздохи болельщиков.
   – Сегодня Лин прилетела, а я ее еще не видел, – пожаловался Ливен Брок.
   – Дома ждет? – спросил Карбенко.
   – Как бы не так, – улыбнулся Ливен Брок, неплохо изучивший непоседливый характер внучки. – Лин всегда, когда прилетает с Луны, жалуется, что на Земле ей тяжело, «словно карманы камнями набиты». Но вместо того чтобы идти в Дом акклиматизации, как все нормальные люди, прилетевшие на Землю, она либо бежит на Обь поплавать, либо в гимнастический зал, либо в горы отправляется…
   – В общем, Лин акклиматизируется на свой лад, – сказал Карбенко.
   Кое-как они пробились к игровой площадке. Старый профессор не ошибся – Лин с увлечением играла в волейбол. Вновь подошедших она не заметила.
   – Как же мы решим с испытаниями белковых? – озабоченно произнес Ван.
   Они говорили негромко, склонившись друг к другу.
   – Предлагайте, мушкетеры, – сказал Ливен Брок.
   – Есть идея! – воскликнул Волга так громко, что на него оглянулись.
   – Очередная, – добавил Карбенко.
   – Испытаем немедленно белковых! – так же громко сказал Алексей.
   – Где? – спросил Ван.
   – Здесь, – указал Волга на волейбольную площадку, по которой метались игроки.
   Ливен Брок посмотрел на Алексея.
   – В этом что-то есть, – сказал старый воспитатель.
   – Я что-то не совсем понял… – пробормотал Карбенко. Что касается Вана, то внимание его было больше поглощено не разговором, а Лин.
   – Группа «Пиона» состоит из двенадцати белковых, – блестя глазами, начал развивать свою мысль Алексей. – Разобьем их на две команды, и пусть играют.
   – А судить кто будет? – спросил Карбенко.
   – Здесь все специалисты, – указал Алексей на болельщиков. – Кибернетики, биологи, программисты… От их взгляда не укроется никакая, даже самая малая, погрешность в движениях белковых.
   Ливен Брок слушал, кивая.
   – Все? – спросил он, когда Алексей умолк.
   – Все, профессор, – ответил Волга.
   – Я с тобой не согласен, – сказал Ливен Брок. – Экзаменовать нужно не только белковых, но и тех, кто их создал и воспитал. Потому предлагаю, чтобы белковые сразились с людьми.
   – Но всех белковых двенадцать… – начал Карбенко.
   – В командах разрешаются замены, – перебил Ливен Брок. – Что скажете, мушкетеры?
   – Проиграем – позор на весь Зеленый городок! – почесал затылок Алексей.
   – Нужно выбрать самых сильных игроков, – деловито сказал Владимир.
   – Да уж! – согласился Алексей. – Им придется защищать честь всего рода человеческого.
   – Икарова бы сюда, – вздохнул Алексей. – Гасит, как бог.
   – Икаров здесь, – уверенно сказал Владимир.
   – Ты его видел? – обернулся Ван, уловивший последнюю реплику.
   – Не видел, но уверен, что он тут. Я открыл новый закон, – пояснил Владимир. – Нашел Лин – ищи Федора.
   Ван ничего не сказал.
   Между тем события на волейбольной площадке шли своим чередом. Люди и роботы следили за азартной игрой – программисты сражались с математиками. Лин играла за команду математиков.
   Ливен Брок вытащил из кармана блок связи.
   – Когда уж на биосвязь перейдем! – посетовал он и, пригнувшись над мембраной, велел Энквену поспешить на волейбольную площадку.
   Вскоре появился Энквен, несмотря на толпу, сразу же отыскавший воспитателя.
   – Отбери пять белковых, – сказал Энквену Ливен Брок, – из тех, у кого в последнее время была больше, чем у других, расстроена координация движений. Ты будешь капитаном команды.
   Энквен кивнул.
   – Против вас выступит команда людей, – закончил Ливен Брок.
   Энквен отошел.
   – Простите, – вмешался в разговор старик садовник, когда Энквен исчез из виду. – Насколько я знаю, белковые роботы никогда еще не играли в волейбол.
   – Верно, – кивнул Алексей.
   – Как же они смогут играть? – удивился садовник.
   – Белковые наблюдали игру – этого достаточно, – сказал Ливен Брок.
   – А тренировки, практика? – не отставал садовник.
   – Белковые обязаны научиться по ходу игры, – пояснил Ливен Брок.
   – Ох, проиграют ваши питомцы, – покачал головой садовник.
   – Тем хуже для нас, воспитателей, – сказал Ливен Брок.
   – Добрый день, друзья! – послышался сзади ломкий басок.
   – Федя! Вот кстати, – обрадовался Алексей.
   – А я что говорил! – воскликнул Владимир и победоносно осмотрелся.
   – Мы тебя ждем, капитан, – сказал Ван.
   – Откуда, Федор? – спросил Ливен Брок.
   – Я только что с базы, – ответил Икаров и, немного помолчав, добавил, обращаясь к Ливену Броку. – Боюсь, с Энквеном опять что-то неладно.
   – А что? – встревожился Ливен Брок.
   – Шел я сейчас по аллее, – сказал Икаров, – и еще издали заприметил Энквена. На сей раз я его с вами не спутал… Энквен был не один. С ним стояло несколько белковых, они что-то обсуждали. Я подошел – притихли…
   Ливен Брок улыбнулся.
   – Готовится важное дело, Федя, – сказал он и изложил вкратце Икарову суть замысла.
   – Ты будешь капитаном команды людей, – произнес Алексей.
   – Не подкачай! – добавил Владимир.
   Весть о матче между белковыми роботами и людьми быстро распространилась среди присутствующих.
   Игра на площадке шла к концу. Побеждали математики. Заключительную точку в игре поставила Лин. Высокий пас… прыжок… удар – и мяч, обманным ударом посланный над защитным блоком, опустился на площадке противника.
   Ливен Брок вытащил из кармана блокнот.
   – Зачем это? – спросила Лин.
   – Ты даже не представляешь, Лин, насколько ответственна эта встреча, – сказал Ливен Брок.
   Болельщики расступились, на площадку вышла команда белковых, ведомая Энквеном. Неуверенно переступая (здесь они были в первый раз!), белковые заняли свои места. Сделать это было нетрудно: они в точности скопировали действия людей, стоящих за сеткой.
   Ливен Брок забрался по лесенке на судейскую вышку, поудобнее уселся и поднес к губам сирену. Игра началась.
   На подачу вышел Энквен. Робот ударил несколько раз мяч о землю, как это, он видел, делали люди. Затем подбросил мяч и, когда тот стал опускаться, поддел его снизу, словно рычагом, шестипалой рукой. Мяч взвился над площадкой и опустился в глубоком ауте, где-то за аллеей.
   – Не рассчитал… – с досадой пробормотал Ливен Брок и сделал в блокноте первую запись: «Энквен плохо вычисляет траекторию брошенного предмета, обладающего упругостью».
   Роли команд переменились – атаковали люди. На подачу выбежал Ван Каро. Мяч он подал квалифицированно, заправским драйвом. Пролетев над самой сеткой, мяч опустился на площадке противника. Белковые лишь проводили его взглядом. Только Кельзав сделал слабую попытку дотянуться до мяча, даже задел его, но это не спасло дела.
   – Один: ноль, – провозгласил Ливен Брок, еще что-то черкнув в блокноте.
   Счет начал угрожающе расти.
   Притихшие воспитатели молча наблюдали за беспомощной игрой своих подопечных.
   При счете 5: 0 Ливен Брок объявил тайм-аут, и Энквен сделал игрокам своей команды короткое внушение. О чем он говорил, какие советы давал, осталось неизвестным: разговор шел на радиочастотах, но после возобновления игры роботы немного освоились. Им даже удалось забрать подачу. Правда, белковые тут же ее потеряли, послав мяч в сетку.
   Чудо произошло, когда на подачу вышел Алексей. В отличие от Вана он любил подавать высокие мячи. Мяч повис над площадкой роботов. И тут Кельзав, словно подброшенный пружиной, вылетел на перехват. Возможно, сработали ассоциации, связанные с обучением роботов плаванию на Оби… Подпрыгнув на несколько метров, он в воздухе сделал сальто, а затем ударил по мячу с такой силой, что Владимир, пытавшийся его принять, растянулся на песке площадки.
   Воспользовавшись паузой, Алексей вытер лоб. Он живо припомнил дождь, ветреный день, водный полигон, где они с Владимиром обучали пионцев плаванию. Кстати, обучение плаванию проводилось примерно по той же схеме, как и теперь обучение волейболу. Роботы, еще не умея плавать, прыгали в воду и тут же, на ходу, самостоятельно постигали технику плавания. Все белковые, кроме отсутствующего Энквена, с честью выдержали тогда испытание. Как плавали они, как ныряли! Как бесподобно научились, прыгая в воду, перехватывать в воздухе сигнальную ракету!
   Теперь роль ракеты играл мяч.
   С земли, поглаживая бок, поднялся Владимир.
   – Сигнальная ракета, – бросил он Алексею. Тот кивнул. В игре наступил перелом. Правда, низкие мячи по-прежнему смущали белковых, но зато верхние подачи все они, за исключением своего капитана Энквена, перехватывали и гасили великолепно.
   – Высокие подавай на Энквена! – крикнул Ван, пасуя мяч Федору.
   Перевес в игре сохранялся на стороне людей. Они играли гибче, все время меняя тактику, в то время как роботы вели игру слишком прямолинейно.
   Первый тайм программисты и биологи выиграли.
   Взоры воспитателей были обращены к Ливену Броку. Тот просмотрел записи в блокноте, сунул его в карман, затем поглядел в сторону белковых, которым Энквен вновь что-то спокойно объяснял.
   Ливен Брок слез с судейской вышки, его окружили воспитатели.
   – Что же это будет, Ливен? – с тревогой спросил один из них.
   – После перерыва лед тронется, – уверенно сказал Ливен Брок.
   Слова опытного воспитателя оказались пророческими. Начало второго тайма проходило в равной борьбе. Команды двигались очко в очко.
   Энквен, служивший в команде роботов связующим началом, и сам освоил технику гашения высоких мячей, и его удары буквально с каждым разом становились все более точными.
   Федор, как и остальные его игроки, сражался с полной выкладкой. Но белковые и в защите начали играть безошибочно. Они спасали «мертвые» мячи, умело ставили блок. Как только Федор или кто-либо иной подпрыгивал, чтобы ударить по мячу, перед ним над сеткой вырастали шестипалые руки, преграждавшие путь атаке.
   Федору показалось, что роботы научились разгадывать каждый раз его замыслы. Он только успевал продумать маневр, а у белковых уже было готово противоядие.
   Один из ударов Энквена оказался настолько сильным, что мяч пробил сетку. Игру на несколько минут пришлось приостановить. К этому моменту роботы выигрывали тайм с подавляющим счетом.
   Сетку заменили. Ливен Брок поднес к губам сирену, но его остановил Энквен.
   – Погоди, воспитатель! – крикнул Энквен.
   Ливен Брок опустил сирену и выжидательно посмотрел на робота. Энквен вперевалку подошел к судейской вышке, подпрыгнул и повис на одной руке, ухватившись за штангу.
   – Говори, Энквен! – сказал Ливен Брок.
   Робот молчал, раздумывая.
   – Я доволен тобой, Энквен, – произнес Ливен Брок.
   – А остальными?
   – И остальными тоже. Ступай на площадку, – произнес нетерпеливо Ливен Брок.
   – Дальнейшая игра бессмысленна, воспитатель, – вполголоса сказал Энквен.
   – Вы устали? – удивился Ливен Брок. – Я этого не заметил.
   Энквен покачал головой.
   – Дело не в нас, – сказал он.
   – Ах, вот оно что, – улыбнулся Ливен Брок. – Энквен мой, ты еще не знаешь людей! Их выносливости, выдержке нет предела. Люди могут все…
   – Игра бессмысленна, воспитатель, – повторил Энквен. Он висел на руке без всякого видимого усилия.
   – Почему?
   – Мы освоили эту игру с мячом, – пояснил Энквен. – И с каждой минутой будем играть все лучше. Поэтому результат игры предрешен.
   Ливен Брок машинально раскрыл блокнот.
   – Записи здесь, – робот свободной рукой коснулся блокнота, – устарели. Каждый из нас может рассчитать полет мяча с точностью до миллиметра.
   – До миллиметра?
   – Да.
   – Проверим, – сказал Ливен Брок. Он попросил мяч и жестом удалил с площадки всех игроков, оставив на ней только Энквена. Затем пошарил по карманам, вытащил карандаш и швырнул его вниз. Карандаш упал на край площадки, которую защищала команда людей.
   Зрители и игроки, притихнув, следили за приготовлениями Ливена Брока.
   Когда последний игрок покинул поле, Энквен не спеша вышел на середину площадки.
   – Готов? – спросил Ливен Брок.
   Энквен кивнул.
   Ливен Брок с силой бросил мяч вверх и в сторону от Энквена.
   Робот пристально следил за полетом мяча. Когда мяч начал снижаться, робот подпрыгнул, в полете изогнулся и резко, наотмашь, ребром ладони нанес удар. Мяч опустился на карандаш, глубоко вдавив его в песок.
   Зрители наградили Энквена аплодисментами.
   – Вопрос ясен, – сказал Ливен Брок и приготовился слезть с судейской вышки.
   – Погоди, воспитатель, – снова остановил его Энквен. Он поднял карандаш и протянул его Ливену Броку.
   – Говори, – произнес Ливен Брок.
   – Когда встречаются два шахматиста разных категорий, – сказал Энквен, – то для уравнивания шансов один дает другому фору – какую-нибудь фигуру: слона, например, или ладью.
   – Моя школа, – пробормотал Карбенко с довольной ухмылкой. Остальные молчали, ожидая, куда клонит Энквен.
   – Предлагаю уравнять шансы двух команд, – сказал Энквен и посмотрел на Ливена Брока.
   – Так-так… Какую же фигуру ты предлагаешь пожертвовать? – спросил Ливен Брок.
   – Пусть против команды людей играет один белковый, – предложил Энквен.
   – И он справится один?
   – Он выиграет.
   – У целой команды?
   – Да.
   Все посмотрели на Ливена Брока, ожидая, что он ответит Энквену.
   – Хорошо, – согласился Ливен Брок. – Какой белковый может выйти на поле?
   – Любой, – коротко ответил Энквен.
   – Кого ты назначаешь?
   – Себя, – мгновенно произнес Энквен.
   Ливен Брок кивнул, словно ожидая такого ответа. По его жесту на площадку вышли шесть человек. За сеткой остался только один Энквен. Слегка согнувшись в коленях и подавшись вперед, словно перед прыжком, он ожидал подачи команды противника…
   Первые же минуты после возобновления игры показали, что уравнивания сил, о котором говорил Энквен, не произошло. Как ни старались люди обмануть робота, то посылая мяч на края площадки, то опуская его у самой сетки, – расчет Энквена каждый раз оказывался безошибочным, прыжок – точным, а удар
   – неотразимым.
   В сгустившихся сумерках Энквен метался по площадке, как пантера. Сходство со зверем довершали кошачья гибкость и мягкость движений робота.
   Счет в пользу Энквена неумолимо рос.
   – Включить освещение, учитель? – спросил Ван.
   Ливен Брок махнул рукой.
   – Я думаю, пора опустить занавес, – сказал он и свистком возвестил окончание игры, приостановленной ввиду явного преимущества Энквена.
   Так закончился необычный матч между людьми и белковыми роботами.
   Стемнело. Дорожки начали светиться. По аллее шла группа людей.
   – Ах, Энквен, Энквен! – восхищенно повторял Владимир.
   – Поздравляю вас, профессор, с успехами воспитанника, – сказал Алексей.
   Ливен Брок улыбнулся.
   – А я вас, мушкетеры, – сказал он. – А также того капитана, который полетит на «Пионе». На экипаж ему жаловаться не придется.
   Лин и Федор ушли вперед.
   – Я сегодня не собирался в Зеленый, – сказал Федор.
   Лин погладила косу.
   – Как же ты очутился на волейболе? – спросила она.
   – К тебе прилетел.
   – Откуда ты узнал, что я на Земле?
   Федор улыбнулся.
   – Тайна, – произнес он.
   – Я никому не радировала, как же ты мог узнать?
   Федор пожал плечами.
   – Разве ты не веришь в биосвязь без передатчика? – произнес он многозначительно.
   Лин искоса бросила взгляд на Федора: не поймешь, серьезно он говорит или шутит?
   – Ты ведь был, кажется, недавно на Луне? – спросила Лин после паузы.
   Федор кивнул.
   – И улетел, не повидавшись?
   – Понимаешь, Лин, так получилось… – замялся Федор. Об истории, связанной с Май и ее неудачной рекогносцировкой на плато Варгентина, у него не было охоты распространяться.
   – Понимаю, – сказала Лин. – Опять тайна.
   – Я заметил, – перевел разговор Федор, – что ты недолюбливаешь радиограммы.
   – Да, – согласилась Лин, – я больше люблю письма.
   – Писать?
   – И получать тоже!
   Дом Ливена Брока был неподалеку от института, но Лин и Федор избрали отнюдь не кратчайший путь. Нужно было и переговорить о многом, и насмотреться друг на друга.
   – В письме все важно, – задумчиво проговорила Лин, – и почерк, и конверт, и даже бумага, – я больше люблю старинную бумагу, чем пластик. Знаешь? Когда приходит от тебя письмо, я всегда гадаю…
   – Гадаешь?
   – Гадаю, в каком настроении ты был, что думал, когда писал письмо. А знаешь, о чем я подумала, когда пролетала сегодня над Атлантикой? Подумала, что хорошо бы написать тебе письмо, засмолить в бутылке и бросить в океан. И пусть оно путешествует долго-долго. Все равно слова не остынут! А потом…
   – А потом?
   – А потом, много лет спустя, ты случайно придешь на берег океана и найдешь бутылку… Я фантазерка, да?
   – Нет, почему же? Когда-то бутылочная почта была в ходу, – заметил Федор.
   – Капитан Грант?
   – К бутылочной почте прибегали во время катастрофы, кораблекрушения. Это был единственный шанс подать о себе весточку, – сказал Федор. – Но далеко не всем так везло, как капитану Гранту, записку которого все же нашли и не слишком поздно… В этом смысле Христофору Колумбу повезло меньше. Однажды Колумба во время экспедиции начали преследовать несчастья. Одна каравелла – «Санта Мария» – погибла, а на другой – «Нинье» – матросы, измученные лишениями, подняли бунт. Как быть? Радио тогда не было, биосвязи тоже. Колумбу ничего не оставалось, как написать обо всех своих несчастьях в письме, которое он засмолил в бочонке и бросил в море.
   – Письмо не погибло?
   – Нет.
   – А сколько оно шло?
   – В этом все дело, – сказал Федор. – Письмо нашли только почти 360 лет спустя. Отчаянное послание выудили в бурных водах Бискайского залива.
   – Послушай, Федя, – Лин остановилась от поразившей ее мысли. – Письмо Колумба совершило прыжок во времени, как звездный корабль.
   – Как мой отец, – негромко добавил Федор.
   Они подошли к дому.
   Было за полночь, но окошко Ливена Брока светилось.
   – Ливен Брок работает, – сказал Федор.
   – Дедушка меня ждет, – прошептала Лин.
   Они прощались долго.

Глава 8
РУТОН

 
Не всюду нас ждет атмосфера сердечности,
Мы знаем! Но выверен курс корабля.
Ведь где-то над нами, в немыслимой вечности
Плывет голубая планета Земля!
 

   Ректор – или начальник – Звездной академии помешал ложечкой остывший чай и, забыв сделать глоток, снова углубился в список, который лежал перед ним.
   – Отличный нынче выпуск, – сказал он.
   – Потому нам и трудно сейчас, – заметил начальник курса, сидящий рядом.
   Они уже четвертый час колдовали над списком учлетов последнего курса.
   Наступило время решающего выпускного экзамена. Курсантов предстояло разбить на группы, каждой из которых нужно было выполнить задание в пределах Солнечной системы.
   Группы были различной численности, и разными были задания. Впрочем, у последних было нечто общее: каждое из заданий – так постановил Высший координационный совет Земли – заключало какую-нибудь задачу, еще не решенную. Тем самым выполнение каждой группой курсантов экзаменационного задания приносило определенную пользу, помогало осуществлению грандиозного плана, по которому земляне преобразовывали природу Земли и других планет.
   Карточки с фамилией и характеристикой каждого курсанта ректор и начальник курса складывали в разные стопочки соответственно различным группам поиска. Стопочки бесконечно тасовались.
   Здесь же лежал список заданий, хранимый в строжайшей тайне. Как обычно, экзаменуемый имел право вскрыть конверт с заданием не раньше чем через два часа после старта ракеты. В списке почти напротив каждого экзаменационного задания уже стояла пометка.
   Кропотливая и ответственная работа по распределению групп – ее по традиции не принято было доверять электронным машинам – подходила к концу.
   – Май Порт, – прочел по списку начальник академии. Затем оторвал глаза от листа и посмотрел на собеседника.
   – Несколько взбалмошная, но характер – кремень, – сказал начальник курса.
   Ректор кивнул.
   – Любит звезды, – добавил начальник курса.
   – Звезды любят все, кто пришел к нам учиться, – заметил ректор.
   – Май разбирается в навигации.
   – Оценки?
   Начальник курса заглянул в карточку.
   – Почти по всем предметам отлично, – сказал он.
   – Почти? – переспросил ректор.
   – Давняя история… Несколько лет назад она провалила зачет по аэрофотосъемке.
   – Припоминаю… – улыбнулся ректор. – Луна, плато Варгентина. Но потом она, кажется, пересдала?
   – С блеском.
   – Верно. С блеском.
   Они помолчали.
   – Это единственный у нее случай?
   – Да. И притом случай скорее курьезный, чем серьезный, – сказал начальник курса.
   – Помню, помню, – произнес ректор. – Случай, делающий честь незаурядной выдумке Федора Икарова. Что ж, давайте включим Май Порт в марсианскую группу, – предложил ректор.
   – Группа трудная… – усомнился начальник курса.
   – Май справится.
   – Должна справиться, – согласился начальник курса и положил карточку Май в группу Марса.
   – Остался один Икаров, – напомнил начальник курса.
   Глаза ректора потеплели.
   – Гордость академии, – сказал он.
   Начальник курса бросил взгляд на список заданий.
   – Для Икарова все группы легкие, – сказал он. – Разве что марсианская?
   Ректор побарабанил пальцами по столу.
   – Икаров с группой не полетит, – сказал он.
   – А в чем дело? – удивился начальник курса.
   – Я разговаривал с председателем координационного совета, – сказал ректор.
   – Зеленого городка?
   – Солнечной системы, – поправил ректор. – Совет озабочен. На стапелях, как вы знаете, ныне заложены корабли, которые строятся невиданными ранее темпами. Теперь эти корабли, в том числе и «Пион», под угрозой. Сроки их монтажа срываются…
   – Литий? – полуутвердительно произнес начальник курса.
   – Лития не хватает, – кивнул ректор. – По решению координационного совета литий теперь будут искать всюду: и на Земле, и на Марсе, и на Венере.
   – Эти планеты достаточно разведаны. Едва ли на них встретится достаточный запас лития, – сказал начальник курса.
   – В том-то и дело, – вздохнул ректор. – У совета не хватает поисковиков. Каждый капитан, как раньше говорили, на вес золота. В общем, Федор Икаров полетит на Рутон.
   – На Рутон? В систему Проксима Центавра? Но туда нет группы.
   Ректор отхлебнул чаю.
   – Группа не нужна, – сказал он.
   – Что же, Икаров один полетит?
   – И один, и не один.
   Начальник курса пожал плечами.
   – Икаров полетит на Рутон с Энквеном, – сказал ректор. Начальник курса помолчал, осмысливая сказанное.
   – Значит, все-таки один? – произнес он.
   – Я с такой точкой зрения не согласен.
   – Значит, они вдвоем должны будут исследовать Рутон, – думая о чем-то, сказал начальник курса.
   – Да.
   – Разыскать литий, – продолжал начальник курса.
   Ректор прошелся по кабинету. За прозрачными стенами спал учебный лагерь, окруженный тайгой.
   – Цель совместного полета Икарова и Энквена, – сказал ректор после паузы, – не только литий. И даже не только Рутон…