Михановский Владимир Наумович. Шаги в бесконечности

   – Меня воспитывают для звездного полета, – сказал Энквен после паузы.
   – Знаю. Ой, где это ты? – воскликнула Лин. Привстав на цыпочки, она тронула плечо Энквена. Затем сорвала пучок травы и принялась вытирать грязь со спины робота.
   – Упал… – пробормотал робот.
   – Ну конечно! – воскликнула Лин. – Как я сразу не догадалась. Сколько всего?
   – Что? – не понял Энквен.
   – Сколько раз падал сегодня?
   – Один.
   – Всего один раз? – недоверчиво переспросила Лин.
   – Один, – подтвердил робот.
   – Да ты просто молодчина! – сказала Лин. – Я, помню, чуть не на каждом шагу падала. И каждый раз расшибала нос…
   Энквен промолчал, не зная, что ответить. Хорош помощник капитана, не научившийся держать равновесие!
   – Ну, а теперь все в порядке, – сказала Лин и кинула под ноги пучок травы.
   Скованность Энквена таяла, как лед на весеннем солнце. Ему казалось, что он знаком с Лин, как и с воспитателем, давным-давно.
   Нахальный маленький кибер снова пролетел над самым фотоэлементом Энквена.
   – Скажи, человек, – произнес Энквен, – кто сконструировал этот летательный механизм?
   – Ты о чем? – удивленно моргнула Лин.
   Энквен показал на цветное пятно.
   – Да это же бабочка, обыкновенная бабочка, – рассмеялась Лин.
   – Бабочка… – повторил робот не очень уверенно.
   – Разве ты не изучал зоологию? – спросила Лин.
   Энквен пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Лин, выросшая в Зеленом городке, хорошо знала склонность роботов сводить все к кибернетике. Поэтому девушку не очень удивило, когда Энквен протянул руку, осторожно потрогал ее косу и неуверенно произнес:
   – Датчик?
   Лин, пряча улыбку, коротко пояснила Энквену, как заплетают волосы в косы.
   – Столько микрофильмов просмотрел, а кос не видел, – признался Энквен.
   – Но твой воспитатель…
   – Он кос не носит, – перебил собеседницу Энквен. Над ними плыло расплавленное солнце. Жарой дышало все: и бездонный небесный купол, нависший над Зеленым городком, и дорожка, и земля, влажная после ночного дождя, и высокая густая трава.
   – Гроза! Гроза! – вдруг донесся до них далекий крик.
   Лин встрепенулась, приставила к глазам ладонь, всматриваясь в даль.
   Удивленный Энквен огляделся. Вокруг царил безмятежный полуденный покой. На небе ни облачка. Но ведь он ясно услышал – «гроза!». Энквен привык доверять слову человека.
   Не теряя времени, робот достал из небольшого хранилища на правом боку прозрачную пленку и обернулся в нее, отчего стал похож на запакованный шкаф.
   Заметив удивленный взгляд девушки, Энквен счел нужным пояснить:
   – Я болезненно реагирую на влагу.
   – Разве ты не умеешь плавать? – спросила Лин.
   – Знакомство с водой и обучение плаванию будет через несколько месяцев, – сказал Энквен. – А до тех пор Ливен Брок запретил мне попадать под дождь.
   – Ясно, – произнесла Лин, продолжая что-то высматривать вдали.
   – Ты тоже боишься дождя? – спросил Энквен и, не дожидаясь ответа, ловко переполовинил пленку и протянул девушке сверкающий на солнце кусок.
   Лин взяла пленку, не зная, что с ней делать.
   – Укройся! – сказал Энквен. – Разве не слышала – гроза!
   – Гроза! – снова донеслось до них издалека.
   – Вот ты о чем, – догадалась Лин. – Это мое прозвище – Гроза. Понимаешь? Отца тоже так звали… Ну, меня зовут.
   Лин тряхнула косой.
   – Прощай, Энквен!
   – До свиданья, Лин.
   Когда белое платье исчезло за кустами, Энквен встрепенулся и большими прыжками помчался к лаборатории: время, отмеренное воспитателем для первого выхода робота в открытое пространство, кончилось.
   Результатами первого выхода Энквена на открытый полигон Ливен Брок остался доволен.
   Хотя объем информации, собранной Энквеном, оказался невелик, зато робот сумел по-своему разобраться в ней. А Ливен Брок больше всего ценил в роботе, как и в человеке, самостоятельность.
   Вскоре Ливен Брок познакомил своего воспитанника с водной стихией, хотя до дня, на который было намечено обучение плаванию, было еще далеко.
   Это задание Энквена было посложнее прежнего.
   Далеко среди зеленых вод Атлантики затерялся клочок земли – остров Энергии. Здесь помещалась штаб-квартира больших работ, которые велись на океанском дне. Тысячи монтажников опускались сюда в батисферах каждое утро, тысячи роботов сновали по дну, помогая возводить эстакаду, монтировать фермы конструкций, крепить понтоны…
   Роботы-строители были узко специализированы: одни перемещали тяжести, другие занимались монтажом, третьи – электросваркой. В соответствии с этим каждый робот-строитель имел свою собственную форму. Монтажник походил на гигантское шестиногое насекомое, носильщик отдаленно напоминал человека с непомерно вытянутыми руками, сварщик своими мощными клешнями вызывал в памяти краба.
   Были тут и питомцы Зеленого городка – группа белковых роботов, которую готовили в качестве экипажа для фотонного звездолета «Пион». Входил в эту группу и Энквен – воспитанник Ливена Брока.
   Институт доставил роботов на океаническое дно, не дав им предварительно никакой информации о том, что происходит в районе острова Энергии.
   Роботы должны были самостоятельно осмыслить и связать в единый логический узел всю колоссальную стройку. На это им было отведено не так уж много времени – двое суток. Задачи подобного типа могли возникнуть в далеких космических экспедициях, при исследовании планет, населенных разумными существами.
   Посылке группы «Пиона» на дно Атлантики предшествовали споры. Мнения в координационном совете Зеленого городка разделились. Часть ученых считала, что слишком рано посылать белковых, сравнительно недавно начавших курс обучения, на такой серьезный участок.
   – Чем раньше, тем лучше, – возражал Ливен Брок.
   – Пионцы еще плавать не научились, – сказал председатель совета.
   – Роботы на дне будут чувствовать себя, как на полигоне, – пожал плечами Ливен Брок. – А плавать мы их научим, когда придет день, намеченный нашими биологами.
   При последних словах Брока Алексей Волга и Володя Карбенко переглянулись: именно им совет решил поручить обучение плаванию группы «Пиона». Надо ли говорить, с каким нетерпением Волга и Карбенко ждали «дня плавания», до которого оставался еще почти год.
   Кто-то заметил с места, что задание для мало обученных пионцев слишком сложно: ведь они еще не научились как следует различать объекты.
   – Ваши сведения устарели, – живо возразил Ливен Брок. – Неделю назад Энквен встретил на полигоне мою внучку. До этого они не были знакомы, но Энквен узнал ее по моим описаниям… Ну, и по некоторому сходству со мной. У Энквена вполне зрелый мозг. Думаю, и у остальных белковых тоже, – заключил Ливен Брок.
   – Решено. Испытаем пионцев в деле, – заключил председатель координационного совета.
   Отталкиваясь ногами от дна, пионцы не спеша перемещались, подолгу останавливались возле рабочих. Локаторы роботов ловили и фиксировали каждое движение, рентгеновские аппараты их работали, не переставая, «просвечивая» незнакомые машины и установки. Все сведения поступали в головной мозг, который должен был составить единую картину.
   Энквен откололся от остальных и двинулся вдоль кабеля, лежащего на дне и полузасыпанного песком. Позади осталась строительная площадка, освещенная сильными прожекторами. Теперь Энквен двигался в непроглядном мраке, какой бывает только под многокилометровой толщей океана. Пришлось включить инфравидение.
   Кабель привел робота к небольшому сооружению, облицованному толстыми плитами. «Бористая сталь», – определил Энквен с первого взгляда.
   После тщательного исследования робот понял, что перед ним находится главный реактор – энергетическое сердце всей стройки. Какое-то чувство (сродни инстинкту), воспитанное Ливеном Броком, не обмануло Энквена, приведя его к реактору.
   Именно отсюда, решил Энквен, следует начать исследование. Над роботом скользнула тень. Энквен насторожился. Широкая тень повернула обратно и на миг замерла над ним. Глубоководная рыба, не мигая, рассматривала пришельца.
   Энквен с подводным царством был знаком слабо, и огромный электрический скат привел его поначалу в замешательство. Непуганая рыба, не обращая внимания на Энквена, медленно описывала круги над реактором. Ее чем-то привлекало это сооружение. Осмелев, скат с силой ткнулся в стенку. Робот наскоро определил, что запас прочности реактора незначителен. Настойчивое любопытство трехметровой рыбины едва ли входило в расчеты конструкторов. Так по крайней мере показалось Энквену.
   Нетрудно было представить, что будет с сотнями людей, участвующих в подводных работах, если нарушится источник энергопитания: замрут машины, производящие кислород для дыхания, остановится опреснитель, застынут на месте механизмы…
   «Надо отогнать опасное существо» – к такому умозаключению пришел Энквен.
   Джунгли водорослей до половины скрывали реактор. Приблизившись к скату, Энквен протянул к нему руку. Скат отпрянул назад.
   Со стороны это было похоже на игру. Энквен наступал. Скат маневрировал, выжидая.
   Наконец роботу удалось настичь противника. Обеими руками робот обхватил плоского и скользкого ската. В тот же миг тело робота неожиданно пронзил электрический разряд. Дернувшись, робот застыл на месте. Из разных точек тела в головной мозг хлынули сигналы о повреждениях. Качнувшись, бессильно повисли руки. Окрестный мир поплыл перед глазами, как несколько дней назад, когда Энквен упал после неудачного прыжка во время первой своей вылазки. Однако первый разряд оказался недостаточно большим, и Энквен сохранил способность ориентироваться в пространстве.
   Остановившись в водорослях, скат горделиво посматривал на обескураженного неприятеля.
   Энквен немного оправился от шока, с усилием огляделся, оценивая обстановку. Необычные ощущения поколебали его настройку. Человек назвал бы эти ощущения болью и раздражением.
   Туманное пятно, заштрихованное водорослями, постепенно вновь приобрело четкие очертания ската. Распознав врага, Энквен снова ринулся в бой.
   Не ожидавший нападения скат на какую-то долю секунды замешкался. Миг – и рыба судорожно забилась в железных объятиях робота. От электрического разряда Энквен в момент вторичного столкновения потерял ориентацию. Все окружающее заволоклось серой пеленой.
   Двигаясь вдоль рыбьего тела, рука Энквена наткнулась на глаз, и сразу же проникла вглубь, поразив рыбий мозг.
   В следующую секунду ослепший на один глаз скат судорожно забился, пытаясь избавиться от робота. Движения ската становились все слабее, и наконец, дернувшись в последний раз, он медленно распрямился.
   Но Энквен не видел ни туч песка, поднятых со дна в потасовке, ни мутного облачка возле рыбьей головы.
   Только теперь, выпустив мертвую добычу, Энквен медленно опустился на песок. И лишь мозг его продолжал работать, посылая настойчивые команды во все уголки тела.
   Так и не узнал впоследствии Энквен, что труды его были напрасны: главный реактор инженеры снабдили достаточной защитой…
   Умелые руки биологов Зеленого городка вернули Энквена к жизни. Поначалу робот не мог управлять своим телом, и Ливен Брок проводил со своим воспитанником долгие часы, удовлетворяя ненасытную любознательность Энквена.
   Потом Энквен снова разучил простые движения. Однажды Энквен остался один – Ливена Брока по видеофону срочно вызвали в башню безмолвия.
   Сначала робот забавлялся, лазая вверх и вниз по шведской стенке. Зацепившись за перекладину, повис, глядя в окно. Широкий двор был пуст. Лишь на волейбольной площадке Ван возился с сеткой. Показалась Лин. Она быстро шла куда-то с папкой под мышкой. В папке – Энквен это без труда разглядел
   – лежал толстый конспект и потрепанный учебник космического растениеводства.
   Сегодня был один из редких дней, которые люди называют выходными.
   Энквен перевел взгляд вверх. Там, за толстым потолком, на плоской кровле четырнадцатиэтажного здания, помещалась взлетно-посадочная площадка для летательных аппаратов. Как интересно было бы вблизи рассмотреть эти серебристые и прозрачные машины, легко бороздящие небо, потрогать их крылья, забраться в кабину, нажать кнопку стартера!
   Летательные аппараты были знакомы Энквену пока что лишь в теории, подниматься на авиаплощадку Ливен Брок еще не разрешал.
   Между тем внизу Лин поравнялась с Ваном. Глядя вниз, Энквен ясно различал каждую травинку, отчетливо слышал каждое слово, произнесенное молодыми людьми.
   Приладить волейбольную сетку было не так-то просто. Сильный ветер рвал ее из рук.
   – Помоги, Лин! – сказал Ван, улыбнувшись девушке.
   – Тороплюсь, – ответила она, замедлив шаг. – Дел полно – вздохнуть некогда.
   – Скоро экзамен?
   – Завтра.
   – А сейчас ты куда?
   – На консультацию.
   – На консультацию? – удивился Ван. – В институте никого нет. Ливен Брок уехал в башню безмолвия. Кто же будет тебя консультировать?
   – Мое дело, – улыбнулась Лин.
   Через несколько минут Энквен услышал далекий вздох включенного внизу транспортера. Затем по коридору дробно простучали каблучки, дверь распахнулась, и в комнату влетела Лин.
   – Привет, Энквен, – сказала она.
   Робот легко спрыгнул и подбежал к Лин, ответив на приветствие. С того памятного дня знакомства на полигоне они подружились, и Энквену неприятно было думать, что скоро, защитив диплом, Лин улетит на Луну, чтобы продолжать образование.
   Энквен молчал, ожидая, что скажет Лин. Рядом с тоненькой девушкой массивный робот выглядел особенно внушительно.
   – Понимаешь, Энквен, никак не могу решить задачу, второй день бьюсь… А без нее горит дипломный проект, – голос Лин пресекся от волнения.
   – Горит? – недоуменно повторил Энквен.
   – Ах, ну как ты не понимаешь! – топнула ногой Лин. – Горит – значит проваливается.
   – Проваливается? – беспомощно переспросил робот.
   – Да пойми ты: эту задачу решить необходимо.
   – Дай условие, – попросил Энквен, уяснив наконец просьбу Лин.
   Девушка медленно и внятно продиктовала условие задачи. Энквен застыл в неподвижности. Только в его огромных глазах-блюдцах можно было заметить бегущие блики, выдававшие напряженную работу мозга. Молчание стало тягостным.
   – Прости, Энквен, – сказала Лин и шагнула к двери. – Я совсем забыла, что задачу для тебя нужно сначала запрограммировать…
   И тут Энквен заговорил. Никогда еще он так не торопился. Лин остановилась, обернулась.
   – Ничего не понимаю… – растерянно проговорила она, отпустив дверную ручку.
   Энквен, подбежав к Лин, взял у нее из рук карандаш. Чистого листка у Лин не оказалось. Но робот нашел выход – одним прыжком покрыв расстояние до стены, он стал набрасывать на ней ровные строчки формул.
   Лин недоверчиво смотрела на математические символы, которые выводил для нее Энквен.
   – Поняла! – вскрикнула она наконец.
   – К этому, – указал Энквен на последнюю формулу, – нужно еще прибавить интеграл столкновений.
   – Понятно, понятно! Остальное я сделаю сама. Спасибо, Энквен. Какая ты умница!
   Девушка приблизилась к Энквену.
   – Дай, я тебя расцелую! – сказала она, взяв робота за руку. Энквен вырвал руку и отбежал в сторону, остановившись в выжидательной позе.
   Лин пожала плечами и, попрощавшись, ушла. Когда звук каблуков замер, Энквен вышел из неподвижности. Он окинул взглядом формулы на стене, словно запоминая их, затем методически стер щеткой все написанное.
   Что-то беспокоило Энквена. Он стал прохаживаться по комнате, что делал всегда, когда не мог найти логического решения какой-нибудь проблемы.
   Наступили сумерки. Энквен все не мог успокоиться. Он рылся в информблоках, просматривал картотеку микрофильмов, затем снова принимался расхаживать.
   Ливен Брок застал его листающим старинную энциклопедию. Вечерняя беседа затянулась. Энквен проявил необычный интерес к башне безмолвия, из которой Ливен Брок только что вернулся, и воспитателю пришлось, отвечая на вопросы, подробно рассказывать об этом уникальном сооружении. Энквена поразило, что в башне безмолвия синтезируется серое вещество.
   – В башне безмолвия выращивается головной мозг для белковых роботов, – медленно, чуть ли не по слогам повторил Энквен.
   – Чем ты занимался, когда был один? – кончив свой рассказ, задал Ливен Брок традиционный вопрос.
   – Разучивал движения. Усваивал информацию. Решал задачу, – сказал Энквен.
   – Какую задачу? – спросил Ливен Брок.
   Энквен изложил условие. Ливен Брок задумался.
   – Напрасно терял на нее время, – сказал он. – Задачу нужно сперва запрограммировать.
   – Я так ее решил, – произнес Энквен, – без программирования.
   – Расскажи.
   Энквен набросал решение.
   – Не торопись… Так… Так… – кивал Ливен Брок. – Ты решил верно. Но погоди-ка. Где ты взял ее условие? Задача связана с космической навигацией. Я тебе такой не задавал.
   – Она мне встретилась случайно, – ответил уклончиво Энквен.
   Ливен Брок посмотрел на него: робот явно что-то скрывал. Воспитатель не настаивал.
   – Случайно так случайно, – согласился он.
   Ливен Брок встал со стула, собираясь уходить.
   – Кстати. Что ты искал, когда я вошел? – спросил он.
   – Информацию.
   – О чем?
   – О предложении расцеловать.
   Ливену Броку показалось, что он ослышался.
   – Что это значит? – спросил он.
   – Меня интересует действие, обозначаемое глаголом «расцелую», – невозмутимо разъяснил Энквен.
   – Гм… «расцелую»… – кажется, впервые за все годы воспитательской деятельности Ливен Брок пришел в замешательство. – А откуда ты взял этот глагол? Впрочем, дело не в этом… Видишь ли, все, что связано с эмоциями человека…
   – Эмоции не программируются, – изрек Энквен твердо усвоенную вещь.
   – Вот именно, – подтвердил Ливен Брок. – Знаешь что? Я завтра принесу тебе книжку. Ты ее поймешь, поскольку уже решаешь задачи без предварительного программирования.
   Они простились, и всю дорогу до дому Ливен Брок думал о поведении своего воспитанника.
   «Энквен становится самостоятельным. У него заводятся свои тайны, как у всякого мозга, вступающего в пору зрелости, Не рано ли? Надо будет обсудить с биологами», – решил Ливен Брок, включая свет в кабинете.

Глава 2
ЗЕЛЕНЫЙ ГОРОДОК

 
Река вобрала мир окрестный
С былинкой каждою его,
Душой широкою и честной
Не отвергая никого.
 

   Вертолет шел невысоко. Внизу волновалась тайга. Кажется, протяни руку – и коснешься беспокойных вершин деревьев.
   Так вот она, знаменитая Сибирь, край не только несметных сокровищ, но и великой красоты. Федор знал, конечно, о богатствах сибирских недр – и о тех, которые разрабатывались здесь издавна, и об открытых совсем недавно, но сейчас его захватила величественная картина тайги, широко раскинувшейся внизу.
   Сколько сказаний, сколько песен сложили люди о тайге! И видно, неспроста. «Ведь тайга, – подумал Федор, неотрывно глядя вниз, – не только лес, пусть даже большой, огромный, почти необозримый. Тайга – нечто большее…» Федор усмехнулся, на мгновение представив, что он представитель инопланетной цивилизации, который на летательном аппарате приблизился к планете Земля. Вот он смотрит вниз сквозь толстые стекла иллюминаторов. Под ветром колышется зеленое море. Значит, эта планета не мертва, значит, на ней буйствует органическая жизнь!
   «А что, тайга – неплохая визитная карточка нашей планеты», – решил Федор Икаров. И еще он подумал, что тайга едва ли не самое величественное проявление органической жизни на Земле.
   Федор оглядел лица своих товарищей-сокурсников, все они были захвачены картиной тайги.
   Похоже на живой океан, о котором писал в древности какой-то писатель-фантаст.
   Сосредоточившись, Федор начал припоминать, что он знает, что слышал, читал о сибирской тайге. Основа тайги – хвойный лес, широкой полосой тянется он до самого Охотского моря. Хвойные деревья перемежаются лиственничными. А что означает это слово – «тайга»? Федор наморщил лоб. Из глубины памяти выплыло то ли читанное когда-то, то ли слышанное от отца: слово «тайга» происходит от якутского «тайога», что означает «лес»…
   Иссиня-зеленый внизу массив ближе к горизонту становился сизым, сливался с цветом неба.
   – Кедровые леса, – негромко сказал кто-то.
   Кое-где зеленая акварель тайги была тронута кровавокрасными пятнами боярышника – колючий кустарник селился целыми семьями. Постепенно кустов боярышника внизу становилось все больше. Федор знал: это – неоспоримый признак того, что машина приближается к реке.
   Нежаркие солнечные лучи били в прозрачный купол стремительно несущейся машины. Федор посмотрел вверх. Небо было почти чистым, лишь на большой высоте курчавились облака. Взгляд Федора задержался на облаке, похожем на шляпу. Молодому курсанту подумалось, что это облако не только не задерживает солнечные лучи, а, наоборот, само брызжет ими. А может, это искусственное облако, созданное на станции регулировки климата? Впрочем, зачем климатологам швырять в небо перистые облака? Им нужно заниматься облаками, которые низко плывут над землей, подчас чуть не задевая ее. Такие облака несут в своем чреве влагу, столь необходимую земле, таят в себе громы и молнии. В этих облаках – трепет земной жизни… А перистые облака слишком далеки от земли, чтобы принимать участие в ее жизни. Они чрезмерно холодны, тело их соткано из льда, и только из льда.
   Никогда перистые облака не прольются дождем, не отзовутся громом, не сверкнут молнией. Но и они влияют на погоду.
   Вертолет еще убавил высоту.
   Теперь отчетливо можно было различить отдельные деревья, кудрявые шапки, разлапистые кроны.
   За короткое время погода между тем успела приметно испортиться. Разросшиеся тучи закрыли солнце, и в салоне сразу потемнело.
   Внезапно тайга расступилась, внизу показалась широкая река, берега ее были тронуты медью осени. Ветер гнал волну, у стрежня кудрявились барашки.
   Федор, не отрываясь, смотрел в иллюминатор.
   – Силища! – сказал он восхищенно.
   – Обь, – произнес инструктор полигона, куда направлялась группа слушателей Звездной академии. Инструктор сидел рядом с Федором и время от времени давал необходимые пояснения.
   – Река, как море, – сказал Федор.
   Несколько капель ударились снаружи в иллюминатор, оставив на его поверхности извилистые бороздки.
   – Портится погода, – заметил Федор.
   – Подвели синоптики, – озабоченно сказал инструктор. – Предсказали на ближайшие дни «ясно», поэтому в Зеленом городке решили не делать специальный заказ погоды.
   – Погода – штука со многими неизвестными, – кивнул Федор.
   – На завтра в Зеленом намечено важное дело, – сказал инструктор. – Как бы из-за плохой погоды не сорвалось.
   – Какое дело? – повернулся к инструктору Федор. Все, что касалось Зеленого городка, его живо интересовало.
   – Группу белковых будут обучать плаванию, – ответил инструктор.
   – Нужно было заказать хорошую погоду, – вступила в разговор девушка с переднего сиденья.
   – Понадеялись биологи на синоптиков, – вздохнул инструктор. – А теперь заказ запоздал: его нужно делать хотя бы за три дня.
   – Можно отложить обучение, – предложил Федор. – Разве несколько дней
   – это так важно?
   – Для робота, которого обучают, очень важно, – сказал инструктор. – Биологи наметили программу обучения белковых чуть не по часам.
   – А скоро мы пролетим над Зеленым городком? – спросил Федор.
   – Вон Зеленый, – сказал инструктор, – впереди по курсу.
   Курсанты прильнули к иллюминаторам.
   – Маленький, – сказала девушка, в голосе ее слышалось разочарование.
   – Маленький? – улыбнулся инструктор. – Это только сверху кажется…
   Машина, круто взяв высоту, промчалась над куполом, увенчанным острой вышкой.
   – Башня безмолвия? – спросил Федор.
   – Она самая, – кивнул инструктор.
   Через несколько минут прибыли на место, в учебный лагерь. Комната Федору Икарову досталась угловая, на последнем, сороковом этаже здания, где жили курсанты. В комнате пахло свежей краской.
   Федор бросил рюкзак в угол, распахнул окно. Тайга подступала к лагерю. Всего в нескольких километрах отсюда – Зеленый городок…
   Федор давно мечтал побывать в Зеленом городке, посмотреть, как воспитывают белковых роботов – удивительные создания, существование которых еще недавно, когда Федор был мальчишкой, считалось невозможным. Воспитатели белковых рисовались юному учлету людьми особенными.
   Сев за письменный стол, Федор веером разложил перед собой фотографии воспитателей Зеленого городка – он коллекционировал их с первого курса.
   Интересно, что с течением времени каждый белковый становится похожим на своего воспитателя. Биологический резонанс – так называется это тончайшее явление.
   Одну карточку, самую любимую, Федор разглядывал особенно долго. Воспитатель Ливен Брок был сфотографирован в лодке посреди величавой Оби. Весла подняты, с них срываются серебряные шарики воды. Шрамы на лице пожилого человека говорят о нелегкой судьбе. Ливен Брок улыбается. Седые волосы ежиком обвевает ветер. От глаз лучами разбегаются морщинки. Возраст Ливена Брока выдают руки, жилистые, сморщенные, но еще крепкие, они уверенно держат весла на весу.