Михановский Владимир Наумович. Шаги в бесконечности

   – Едем, – сказал Федор.
   Лин нажала стартер. Машина сорвалась с места, как застоявшийся конь. По левую руку остались невысокие горы. Справа вдали виднелось ровное, как стол, плато. «Уж не плато ли Варгентина?» – подумал Федор.
   Лицо Лин было сосредоточенным. Она отлично вела машину. Еще издали Федор узнал характерные контуры Лунных стапелей, сто раз виденные и в журналах, и на экране телевизора.
   «Пион» напоминал собой сильно вытянутую гроздь винограда, направленную вертикально вверх. Высота корабля составляла семь километров. На первый взгляд виноградиныотсеки располагались беспорядочно вдоль центрального ствола корабля. Одни отсеки были уже смонтированы полностью, другие наполовину, третьи – только закладывались. Всюду – и на земле» и на монтажных площадках – кипела работа. Лишь опытный глаз мог уловить порядок в этом хаосе, угадать стройные контуры будущего корабля.
   Еще не ступив на «Пион», Икаров знал его уже, как свои пять пальцев. И не только благодаря лекциям в Звездной академии. Икаров, где только мог, собирал информацию о «Пионе» и хранил ее в заветной папке.
   – Когда тебя не было, – сказала Лин, – я слетала в Музей звездоплавания, под Москвой.
   Федор кивнул.
   – Только о звездах да ракетах, больше ни о чем думать не могла, – продолжала Лин. – Старые корабли такими странными кажутся…
   – Они честно потрудились.
   – Форма смешная: обтекаемые, как капли, – сказала Лин.
   – Иначе нельзя было: раньше все ракеты стартовали с Земли. Чтобы вырваться в космос, нужно было преодолеть толщу воздушного океана. Вот «Пион», – кивнул Икаров в сторону строящегося корабля, – для старта отведут подальше – и от Земли, и от Луны.
   – Чтобы не нужно было преодолевать сопротивление атмосферы? – спросила Лин.
   – Не только в этом дело. При старте «Пиона» из его фотонного отражателя хлынет такая река пламени, которая в состоянии испепелить целую планету, сорвать с нее воздушную оболочку, испарить моря и океаны.
   – Вот, кстати, отражатель устанавливают, – произнесла Лин.
   Рой машин плавно перемещал гигантскую чашу. Икаров знал, что это основная часть звездолета. Машины казались издали кучкой муравьев, которые тащат жука в муравейник. Отражатель представлял собой не что иное, как пораболическое зеркало. Свет, отражаясь от зеркала, будет толкать корабль вперед, создавая тягу.
   Федор и Лин подошли поближе. Монтажники знали Лин (видимо, она часто здесь бывала). Девушка окликала монтажников, здоровалась с ними.
   К ним подошел молодой парень в синей с молниями форме электрика.
   – Я вас знаю, – сказал он и протянул руку.
   – Откуда? – удивился Федор.
   – Телевизор, – пояснил, улыбаясь, парень. – Вы ведь Энквен, верно?
   – Энквен – мой помощник. Он остался на Земле. А я капитан Икаров, к вашим услугам, – щелкнул каблуками Федор.
   Даже сквозь румянец видно было, как покраснел электрик. Он беспомощно посмотрел на Лин, словно ища сочувствия.
   – Это от волнения, – сказала Лин.
   Они подошли к фотонному отражателю. По наружному ободу зеркала шли на равном расстоянии друг от друга небольшие ракетные двигатели.
   – Двигатели маневра, – пояснил Федор. – Включая некоторые из них, можно создавать боковую тягу, которая изменяет направление полета корабля.
   – Скажите, капитан, – спросил электрик, – а что произойдет, если часть отражаемого света поглотится зеркалом?
   – Зеркало испепелится сразу же, – ответил Икаров. – Чтобы этого не случилось, в отражателе будут использованы сверхпроводники, которые не поглощают свет, а целиком отражают его.
   Из кабины подъемного крана электрика позвали. Извинившись, он убежал.
   – Давай посмотрим оранжерейный отсек? – предложила Лин.
   В отсек они поднимались по узкой приставной лесенке: транспортерные ленты «Пиона» еще не работали.
   В огромном отсеке было пустынно. В открытые люки падал свет. Там и сям белели кучи песка, гравия, попадались связки тоненьких саженцев.
   – Видеопластики сюда еще не приходили, – сказала Лин, озирая стены.
   Внимание Федора привлек ящик с землей. Взрыхленная почва была покрыта ровными зелеными всходами. Растение показалось Федору знакомым.
   – Неужели не узнаешь? – сказала Лин.
   Федор покачал головой.
   – Вспомни озеро Отдыха, – произнесла Лин, – горы…
   – Эрцелла!
   – Она самая. Думаю, выживет на «Пионе». Я использую литий для подкормки, – сказала Лин.
   – Хочешь проверить поведение эрцеллы в условиях невесомости? – спросил Федор.
   – Нет, при больших перегрузках, – сказала Лин. – Обязательно записывай все данные, ладно?
   – При условии, что на «Пионе» полечу я, – улыбнулся Федор.
   – Ты полетишь, – серьезно сказала Лин.
   – Ты в этом уверена?
   – Не только я, – сказала Лин. – И дедушка. И весь Зеленый городок.
   На полу оранжерейного отсека были намечены контуры будущих дорожек. Между ними располагались участки, которые предстояло заполнить земной растительностью.
   Лин подошла к связке саженцев, выбрала среди них тоненькую березку и умело посадила ее в рыхлый грунт пустынного участка.
   – Это будет моя березка, Федя, – сказала она, оглаживая белый ствол. – Вернее, это буду я с тобой.
   И в обратном полете, и уже на Земле среди многих дел, в течение долгих дней эта березка не выходила у Федора из головы.

Глава 10
МАРС

 
Идем сквозь правильность линий,
Сквозь беспощадный свет,
В пустую память пустыни
Впечатав рубчатый след.
 

   Ван знал, что преддипломная практика Лин будет проходить на Марсе. Поэтому он обрадовался, узнав, что Ливен Брок включил его в группу, сопровождающую роботов-пионцев на Марс. Постройка «Пиона» подходила к концу, к этому времени должен был быть готов и белковый экипаж звездолета.
   Биологов Зеленого городка представлял Владимир Карбенко. Взволнованный оказанным ему доверием и предстоящей ответственностью, Володя на космодроме без умолку говорил, без надобности поправлял ворот рубашки и все время безуспешно запихивал в карман угол коробки с магнитными шахматами.
   Ван Каро летел на Марс не впервые. Год назад он был на Красной планете с археологической экспедицией. Хотя результаты экспедиции были скромными, Ван вернулся на Землю с твердым убеждением, что в марсианских пустынях под легендарными красными песками покоятся древние города.
   Лицо Марса – пустыни. Можно ехать или лететь и час, и два, и только безотрадные песчаные барханы будут проплывать перед глазами. Единственные естественные возвышенности на планете – горы Митчела, расположенные близ Южного полюса. Атмосферное давление Марса до заселения составляло лишь десятую часть земного. Но с десяток лет назад на Марсе, как и на Луне, была создана искусственная воздушная оболочка.
   Карбенко на Марсе еще не был, и его интересовало все. Время в полете, свободное от шахмат, он отдавал беседам с Ваном, который добросовестно рассказывал, что знал, о Красной планете. Время свободное было: они летели не на пульсолете, а на обычном пассажирском лайнере – ветеране трассы Земля
   – Марс.
   Ван часто смотрел на экран, наслаждаясь зрелищем черного неба, прошитого созвездиями.
   После обеда к Вану подсел Владимир.
   – Сыграем, Ван? – похлопал он себя по карману, где покоилась коробка с шахматами.
   Ван замотал головой.
   – Энквен тебе партнер, – сказал он.
   – Энквен занят, что-то подсчитывает, – вздохнул Карбенко.
   По экрану наискось проплыла оранжевая ракета.
   – Почтовая, – определил Ван.
   – Послушай, Ван, а почему марсианские пески красные? – спросил Владимир.
   – Песчинки покрыты окислами железа.
   – А пески образовались из выветрившихся вулканических пород?
   Ван оторвал взгляд от экрана.
   – Отчасти из раздробленного туфа, – сказал он. – Но в основном марсианские пески – это лимонит, охра и красноватый песчаник.
   – Знаешь, Ван, – сказал Владимир, – меня в полете все время не покидает чувство, что я опоздал.
   – Куда опоздал? – не понял Ван.
   – На Марс. Я бы хотел быть с теми, кто впервые ступил на эту планету. Выскочить первым из люка, набрать в грудь побольше воздуха и крикнуть…
   – Много бы пришлось набрать тебе воздуха, – с улыбкой перебил его Ван. – Марсианский воздух содержал тогда кислорода в тысячу раз меньше, чем земной.
   Владимир пожал плечами.
   – Неужели ты думаешь, что я выскочил бы без скафандра? – сказал он.
   – Кто тебя знает. Шахматисты народ рассеянный, – произнес Ван.
   – А в песчаные бури ты попадал? – спросил Владимир.
   – Было.
   – Страшно, говорят?
   – Сейчас уже не то, что раньше, – сказал Ван. – В пустыне высаживают эрцеллу, и она корнями связывает пески.
   – Я слышал, что эрцелла на Марсе приживается с трудом, – заметил Владимир. Ван кивнул.
   – Так было, – сказал он. – А теперь озеленители придумали подкармливать эрцеллу литием. Результаты хорошие.
   – Откуда ты знаешь?
   – Одна… Один озеленитель рассказывал, – ответил Ван неохотно.
   Некоторое время они молча смотрели на обзорный экран. Корабль шел с приличным ускорением, дышать было трудновато.
   – Да, работы озеленителям на Марсе хватит, – задумчиво произнес Ван.
   – Не только озеленителям, – сказал Владимир. – И строителям. И геологам…
   – Марсологам, – поправил Ван.
   – Никак не привыкну к этому слову.
   – Привыкай, – сказал Ван. – Нам на Марсе быть не меньше полугода, пока не закончатся заключительные испытания белковых.
   – Послушай, Ван, средняя плотность Марса меньше, чем средняя плотность Земли, верно? – спросил Владимир. Ван кивнул.
   – Получается, что Марс состоит из более легкого вещества, чем Земля?
   – произнес Владимир.
   – Нет. Тут хитрая штука, – сказал Ван. – Понимаешь, Володя, недра каждой планеты находятся под огромным давлением, которое определяется весом верхних слоев. Вес Марса в десять раз меньше веса Земли, потому и плотность его меньше.
   – Но химический состав Земли и Марса одинаков?
   – Примерно.
   – Знаешь, Ван, я в детстве любил ломать игрушки, чтобы посмотреть, что там внутри, – сказал Владимир. – Ты не можешь мне сказать, что внутри Марса?
   – Новая игрушка? – засмеялся Ван. – Видишь ли, Володя, Марс и Земля
   – родные брат и сестра. Потому и внутренние структуры их схожи. Раньше считали, что земное ядро состоит из железа. Потом появилась гипотеза, согласно которой земное ядро состоит из каменистого вещества, такого же, как вещество мантии, но ставшего металлоподобным под действием огромного давления.
   Владимир кивнул.
   – Знаю, гипотеза Лодочникова – Рамзея, – сказал он.
   – Сейчас Марс спокоен? Марсотрясений не бывает? – спросил Владимир.
   – Нет.
   Ван кивнул.
   – А куда девалась марсианская вода? – допытывался Владимир. Улетучилась, что ли, водица?
   – Не улетучилась. Вода на Марсе осталась, – сказал Ван. – Во время раскопок в Восточной пустыне мы хотя и не обнаружили засыпанного древнего города, но зато нашли одну вещь, пожалуй не менее ценную…
   – Что же это за ценная вещь?
   – Слой вечной мерзлоты! – торжественно сказал Ван.
   – Действительно, ценная находка, – пожал плечами Владимир.
   – Конечно, ценная! Слой вечной мерзлоты – источник воды, – пояснил Ван. – Но разработки еще не закончены. А пока что воду на Марсе, как и на Луне, добывают из каменных пород. Научимся доставать воду из слоя вечной мерзлоты – и на Марсе будут моря!
   На Марсе и роботы, и люди, с ними прибывшие, получили различные назначения.
   Ван Каро, Владимир Карбенко и Энквен были направлены на спасательную базу северного полушария Марса. Откровенно говоря, Ван был расстроен, он мечтал об изыскательной партии: работая в ней, он имел бы больше всего шансов встретить Лин. Одна из грандиозных марсианских новостроек – тоже неплохо. Но спасательная база…
   Его утешил Владимир.
   – Стажировка на спасательной базе будет полезна Энквену, – сказал он.
   – На «Пионе», Ван, спасатели будут нужней, чем строители.
   – Но мы-то останемся на Земле, – пробурчал Ван.
   – Ну и что? Нам тоже, грешным делом, неплохо освоить смежную специальность, – сказал Владимир. – Помнишь, как у нас в Зеленом пропали Ливен Брок и его воспитанник? Признайся, мы их искали довольно неумело, кустарно.
   – Но все же нашли.
   – А разве тебе не интересно, Ван, участвовать в проверке собственного изобретения? – спросил Владимир.
   По решению координационного совета биопередатчик Вана Каро проходил на Марсе испытания. Хотя радиус действия передатчика был невелик, но аппарат мог передавать на значительные расстояния не мысли и образы, а сигналы – импульсы альфа-ритмов головного мозга.
   Каждый человек, живущий на Марсе, был снабжен передатчиком Вана. Условия работы на Красной планете были трудны и опасны. Если человек попадал в беду, координаты бедствия определялись по сигналам передатчика: ведь у каждого альфа-ритмы головного мозга носят индивидуальный характер. Спасатели работали с энтузиазмом, мечтая усовершенствовать биопередатчик, внести в него хоть какое-нибудь конструктивное улучшение. Все знали, что по решению совета биопередатчик включен в снаряжение «Пиона».
   Служба на спасательной базе пришлась Вану по душе. Его натура требовала действия, движения, а всего этого у спасателей было с избытком.
   Однажды Ван дежурил. Шло время, вызовов не было, сигналы бедствия не поступали, и Ван задремал. Проснулся он, словно от толчка. На пульте лукаво подмаргивал красный глазок. В наушниках стоял комариный писк, который, собственно говоря, и вывел его из состояния легкого забытья.
   Ван мигом стряхнул зевоту и по видеофону доложил начальнику спасательной станции о полученных сигналах.
   Северное полушарие Марса отличается, как известно, крайне неустойчивым, капризным климатом. Среди лета вдруг может пойти сухой град величиной с кулак или ливень, в минуту образующий бурные потоки, которые все смывают на своем пути. А о страшных песчаных бурях, снискавших дурную славу по всей Солнечной системе, и говорить нечего.
   В последние годы на Марсе велись большие инженерные работы: на побережье строился современный океанский порт, возводился новый космодром, закладывались многоэтажные ангары для орнитоптеров – основного вида транспорта на Марсе. Машины на воздушной подушке здесь не привились из-за песков пустыни, которые склонны при любом ветерке подниматься в воздух, образуя смерчи.
   Начальник спасательной станции велел Вану уточнить координаты бедствия и немедленно вылетать.
   Через несколько минут после получения сигналов орнитоптер взмыл с одного из эллингов базы в красноватое марсианское небо. Машину вел Ван. Здесь же в кабине находился остальной экипаж орнитоптера – Карбенко и Энквен. Все время улавливая сигналы бедствия, они прокладывали курс.
   В нормальных условиях биопередатчик Вана молчал. Он начинал испускать сигналы лишь в том случае, если его слегка сдавливали, что и делал человек, который попадал в беду. С новой конструкцией Вану пришлось повозиться, но в условиях Марса она оправдывала всегда.
   Машина набирала высоту. Внизу промелькнули немногочисленные строения базы, потом потянулась изжелта-красная однообразная пустыня. Нескончаемые барханы проплывали один за другим, похожие на вдруг окаменевшие волны моря. Косые лучи заходящего солнца скользили по верхушкам барханов.
   – Красотища! – сказал Владимир. Хотя прошло уже два месяца, он не переставал восхищаться на Марсе абсолютно всем.
   Изредка вдоль круглых иллюминаторов машины мелькало какое-то подобие тени и спустя некоторое время слышался глухой звук, похожий на удар палкой по днищу пустой бочки. Это проносились небольшие летучие существа, издревле населяющие Марс. Первые земляне, прибывшие на Марс, назвали их почему-то нырками.
   – Володя, сейчас не время шутить! – раздраженно воскликнул Ван, когда Карбенко продиктовал ему очередную порцию цифр, связанных с курсом.
   – О чем ты, Ван? – с недоумением спросил Владимир.
   – Вместо координат бедствия ты подсунул мне координаты… нашего орнитоптера. Проснись!
   – Все расчеты проверяет Энквен, – сказал Карбенко. Робот невозмутимо молчал.
   – Ловко! Выходит, что это я даю сигналы бедствия? – возмутился Ван. – Вот что, займись наблюдением. Расчетом курса пусть занимается один Энквен.
   Через несколько минут курс машины пришлось резко менять: координаты бедствия, если верить расшифровке сигналов, которую произвел робот, изменились, и, намного. Такого в практике новоиспеченных спасателей еще не случалось. Да и в рассказах старожилов базы такого случая не встречалось.
   Неужели Энквен ошибается в расчетах?.. Энквен, будущий первый помощник капитана «Пиона»?
   – Странно, очень странно, – пробормотал Ван, вглядываясь в стереокарту. – Координаты лежат на местности, где не ведутся и никогда не велись работы.
   – Да, отсюда добрых две сотни километров до ближайшей стройки, – уточнил Владимир. – Разве что геологи…
   – Марсологи, – поправил Ван.
   – Вот именно. Может быть, изыскатели…
   – Не может быть там изыскателей, – неожиданно произнес Энквен. – Опасная зона, повышенная радиация.
   Владимир пожал плечами.
   – Что же означает эта свистопляска с координатами? – спросил он.
   – Прибудем – увидим, – сказал Ван.
   Орнитоптер скользнул вниз, неподвижно застыв на расстоянии метра от почвы. Его огромные перепончатые крылья теперь лишь слабо покачивались, поддерживая машину в воздухе на заданном уровне.
   Наскоро натянув противорадиационные скафандры, Ван и Владимир спрыгнули на красный песок. Следом выскочил Энквен.
   Владимир осмотрелся.
   – Где-то здесь, – сказал он.
   – Включи сирену, Энквен, – велел Ван.
   Высокий переливчатый звук разнесся далеко вокруг, многократно повторенный пустынным эхом.
   Сирена умолкла, никто на нее не откликнулся.
   Они тщательно обыскали местность, но это не дало никаких результатов.
   – Я уверен в одном, – сказал Владимир. – Пеленгатор не мог ошибиться.
   – Энквен тоже не мог ошибиться, – добавил Ван, подходя к орнитоптеру.
   Радировав результаты поиска на базу, они поднялись в воздух. Энквен решил еще раз проверить координаты бедствия. На сей раз сигналы исходили из точки, отстоящей от места, которое они только что покинули, километров на пятнадцать. Источник сигналов был прежний…
   Спасатели исследовали новый пункт – тот же успех. Так повторилось еще два раза.
   Уже давно наступила неверная марсианская ночь, озаряемая попеременно двумя светящимися искусственными спутниками. Ван и Владимир измучились и изнервничались, но они ни за что не отказались бы от поисков. Что касается Энквена, то он сохранял обычную невозмутимость.
   Наступил тревожный рассвет, и таинственный источник сигналов бедствия оказался в новой точке. Когда Энквен сообщил координаты, Ван, не говоря ни слова, развернул машину в воздухе на 180 o и лег на другой курс. На сей раз передатчик сигналил откуда-то из гор Митчела.
   – Далеко забрались. Южный полюс недалеко… – пробормотал Владимир.
   – Как может человек совершать такие быстрые броски? – спросил Ван, ни к кому не обращаясь.
   – Может быть, его схватил какой-то неведомый зверь? – высказал предположение Владимир. Ван покосился на него: лицо вроде серьезное.
   – Люди на Марсе сравнительно недавно, – продолжал Владимир, – и многое здесь еще не изведано и не понятно.
   – Эти звери жили здесь до того, как на Марс ступила нога человека, – сказал Ван.
   – А потом? – спросил Владимир.
   – Потом фантасты переселили их подальше, к окраинам Солнечной системы.
   Машина шла на полной скорости. Кое-где пески были покрыты зарослями эрцеллы, которая успешно боролась с пустыней. Показались горные отроги.
   – Здесь! – сказал Энквен твердо.
   Уже ни на что не надеясь, Ван посадил орнитоптер. Площадка, окруженная скалами, была пустынна.
   – Хотел бы я видеть этого шутника! – вырвалось у Владимира.
   Было темно, Ван возился с прожектором, который не включался.
   – Там, – сказал Энквен, подойдя к черному провалу, контуры которого люди смутно угадывали в темноте.
   Ван включил наконец прожектор и направил световой луч в пропасть. На дне ее двигалось какое-то существо, похожее на осьминога. Оно все время пыталось улизнуть в сторону, в спасительную тьму, но Ван, ловко орудуя прожектором, не выпускал осьминога из поля зрения.
   – Тут кто-то говорил насчет чудищ, которых на Марсе нет… – бросил Владимир, посмотрев на Вана. Ван промолчал. Он оглядел дно пропасти – человека, который бы терпел бедствие, там не было. Следовало принять какое-то решение.
   – Энквен! – сказал Ван.
   – Слушаю, – ответил робот.
   – Спустись вниз, схвати осьминога, нейтрализуй его и доставь сюда, – приказал Ван.
   – Это не осьминог, – начал Энквен. – Согласно классификации Брэма…
   – Выполняй приказ, – перебил Ван.
   Прыгая с камня на камень, робот приблизился к врагу. Как знать, быть может, Энквену припомнился давний его поединок с электрическим скатом на дне Атлантики? Приобретенный тогда опыт мог сейчас во всяком случае пригодиться. Увидев приближающегося бесстрашно робота, существо сделало новую попытку улизнуть, Однако бежать было некуда: сверху била ослепляющая струя. Едва Энквен приблизился к осьминогу, последний выпустил ему навстречу струйки фосфоресцирующей жидкости. Робот пошатнулся (видимо, жидкость подействовала на двигательный центр), но храбро продолжал наступать. Приблизившись наконец к осьминогу, Энквен одной рукой схватил извивающееся щупальце, а другой впрыснул дозу парализующей жидкости прямо в жарко пульсирующий комок…
   – На что нам эта тварь? – спросил Владимир.
   Ван не ответил.
   Вскоре Энквен, таща неподвижного осьминога, щупальца которого волочились по камням, вынырнул из пропасти.
   – Приказ выполнен, – сказал робот, бросая тушу к ногам Вана.
   – Есть у меня одна идейка, – сказал Ван и натянул защитные перчатки, затем вооружился ножом и приступил к вскрытию осьминога. Энквен придерживал чудище, а Владимир присвечивал прожекторным лучом.
   Жесткое мясо фиолетового цвета было густо пронизано тонкими белыми нитями, прочными, как сталь, и дело подвигалось туго. Когда скальпель вскрыл продолговатый пузырь, на гранит пролилась небольшая лужица темно-фиолетовой жидкости. Камень задымился.
   – Не хотел бы я выпить такого молочка, – негромко пробормотал Владимир.
   А Ван все копался во внутренностях осьминога. Наконец он с торжествующим криком поднялся с колен. В руке его блеснул пестрый шарик биопередатчика.
   – Видишь, Володя, как просто, – сказал Ван, впервые за все время улыбнувшись.
   – Но как же так… – растерянно произнес Владимир. – Ведь мы получали сигналы из пустыни…
   – А вот, – Энквен тронул шестипалой рукой труп нырка.
   – Ты прав, Энквен, – сказал Ван и, повернувшись к Владимиру, пояснил:
   – Я читал, что нырки очень любят таскать пестрые предметы. Совсем как наши земные сороки. Где-то он сглотнул передатчик (очевидно, утащил из жилья), а затем отправился в пустыню, на охоту. Ну, остальное понятно.
   – Да, помотались мы, – задумчиво произнес Владимир и покачал головой.
   Энквен достал передатчик и, обтерев его, протянул Вану.
   Вскоре орнитоптер, взмахнув крыльями, поднялся над горами и полетел в сторону базы.
   Одной из самых больших строек Марса был океанский порт. Порт воздвигался, океана еще не было. Обводнение Марса являлось делом будущего. Марсологи-поисковики только искали в коре планеты водоносные породы, а близ ложа будущего океана уже вырастали причалы, складские помещения и прочие портовые сооружения.
   Ван прилетел сюда в свободный день, чтобы посмотреть, как идет строительство, как справляются с ним питомцы Зеленого городка. В порту Ван повстречал Лин. Встретил, когда совсем уже отчаялся повидать ее на Марсе.
   Ван поразился происшедшей с Лин переменой. Лин, всегда задорная, «заводная», как назвал ее однажды Алексей Волга, выглядела грустной, даже не грустной, а какой-то потерянной. Когда Ван увидел ее, Лин осматривала участок почвы, примыкающий к огромному пакгаузу, брала пробы, что-то записывала.
   Ван окликнул ее, они поздоровались.
   – Давно на Марсе? – спросил Ван.
   – С неделю, – ответила Лин. – Нас тут группа озеленителей. Были в Восточной пустыне, теперь будем заниматься озеленением порта. Пока я тут одна в порту, остальная часть группы прибудет позже.
   – Пролетал я над Восточной пустыней, – сказал Ван, – видел эрцеллу. Славно принялась.
   Лин безучастно кивнула.
   – Пройдемся? – предложил Ван.
   Лин окинула взглядом участок взрыхленной почвы.
   – Только недолго, – согласилась она.
   Даже стороннему глазу видно было, что механизм стройки работает ритмично и четко. Людей на обширной строительной площадке не было видно. Строительством руководили белковые роботы. Ван издали узнал фигуру Кельзава. Тот давал задание механическому роботу-манипулятору – шагающей платформе, доверху груженной облицовочными керамическими плитками.
   – Здесь работают только те, кто полетит на «Пионе», – сказала Лин, и голос ее дрогнул.
   – Знаю, – сказал Ван. – Я летел с ними на Марс. По-моему, все научились делать наши питомцы, хоть сейчас в полет.