Страница:
Лин замедлила шаг.
– Говорят, в старину были люди, которые могли чуять под землей воду или руду, – сказала она. – Остановится такой человек, ткнет палкой: «Копайте здесь!», отроют яму – и, пожалуйста, артезианский колодец. Ткнет: «Ройте здесь!» – и точно, в скважине обнаруживают руду.
– И вы верите в это?
Лин подумала.
– Нет, – сказала она, – не верю. Знахарство, дикость, средневековье.
Федор промолчал.
– Вы не согласны, Федя? – спросила Лин.
– Видите ли, – ответил Федор, – Земля имеет собственное магнитное поле. На границах рудных месторождений оно искажается. Почему же не представить себе человека, который улавливает эти изменения магнитного поля?
– Без помощи приборов?
– Да.
Лин усмехнулась.
– Шестое чувство! – произнесла она. – Месмеризм, разоблаченный как шарлатанство еще Французской академией наук бог знает сколько лет назад.
– К таким разоблачениям надо относиться с осторожностью, – возразил Федор. – Разве не та же Французская академия наук объявила, что камни с неба падать не могут? И на этом основании было решено, что метеориты – это вздорная выдумка!.. Так что поиски средневековых рудознатцев, возможно, когда-нибудь приобретут научную основу.
Лин и Федор упорно карабкались вверх, цепляясь за карликовые сосны и выщербленные непогодой валуны. Наконец они оба как по команде остановились, достигнув небольшой площадки, поросшей горным мхом, С одной стороны над площадкой возвышалась гора, с другой – была пропасть. Над краем пропасти навис большой валун.
Они сложили свою ношу. Лин подошла к валуну и заглянула вниз.
– Далеко мы забрались, – сказала она.
Федор подошел и встал рядом.
– Знаете, о чем я подумала? – произнесла Лин, глядя на скалы, по пояс погруженные в туман. – Горы, как люди. У каждой свой характер, свой норов. Вот эта – угрюмая… Видите, как нахмурилась? А вот та, рядом, наоборот, так и лучится добродушием. Правда?
Федор что-то ответил. Он смотрел на Лин, не очень вникая в смысл ее слов.
– Вереск! – воскликнула Лин, переведя взгляд. – Высоко забрался.
Внизу, на почти отвесном склоне, серебрился маленький одинокий кустик.
– Живучий! – сказала Лин.
Она нагнулась, пытаясь дотянуться до кустика. Оставался пустяк – какой-нибудь десяток сантиметров. Лин ухватилась за острый край скалы и в тот же миг поскользнулась, потеряв равновесие. Федор успел схватить ее за руку. Валун, задетый им, сорвался, увлекая за собой в пропасть целый поток мелких камней.
Еще не веря своему спасению, Лин виновато улыбнулась Федору. Улыбка перешла в гримасу боли. Лин разжала руку, сжатую в кулак. Ладонь пересекала глубокая рана.
– Это когда я схватилась за край скалы, – тихо сказала девушка.
Федор перевязал порез своей майкой, предварительно разорвав ее на узкие полосы.
Снизу доносился затихающий гул обвала.
Они сели рядом на гранитный обломок. Лин посерьезнела, может быть, просто устала.
– Больно? – спросил Федор.
Она кивнула, затем сорвала травинку и принялась жевать.
Вровень с площадкой величаво проплыл орел. Не обращая внимания на непрошеных гостей, он сделал круг, затем, высмотрев что-то внизу, камнем ринулся в пропасть.
Стемнело. Федор развел небольшой костер, натаскав валежника. Лин, сложив руки на коленях, неотступно смотрела, как пляшут пламенные языки.
В костре что-то щелкнуло. Один уголек откатился в сторону, но долго еще тлел, борясь с темнотой, прежде чем подернуться пеплом.
– Словно умирающая звезда… – прошептала Лин. – Федя, звезды умирают?
– Умирают, но не так, как человек.
Лин вздохнула.
– Звезды гаснут, как угольки, – тихо сказала она.
Федор покачал головой.
– Остывший уголек можно потрогать, – сказал он. – Когда умирает большая звезда, от нее ничего не остается. Для нас, конечно, для наблюдателей.
– Значит, погасшая звезда рассыпается в пыль? – спросила Лин.
– Нет, она остается на месте.
– Вы разыгрываете меня, Федя! – воскликнула Лин. Она поднялась с валуна, сделала несколько шагов. – Если звезда остается на месте, пусть даже погасшая, то почему ее нельзя обнаружить?
– По очень простой причине, Лин, – сказал Федор. – Если звезда достаточно велика… Она не отпускает от себя ничего, вырваться от нее невозможно. Ни один луч, ни один квант света не может покинуть такую звезду. Любая частица, как бы скоро она ни мчалась, если и попытается оторваться от звезды, то тут же упадет обратно, – указал Федор на пропасть.
Лин посмотрела в сгущенную тьму пропасти расширенными глазами.
– Звезда – черная темница, – негромко произнесла она. – Страшно… Звезда, берущая навеки в плен все, что к ней приблизится. Вечная тюрьма в шапке-невидимке…
– Именно в шапке-невидимке, – подхватил Федор. – Астрофизики называют ее сферой Шварцшильда.
– А что это за сфера? – оживилась Лин.
– Условная величина, рассчитываемая отдельно для каждой звезды, – пояснил Федор. – Если звезда занимает пространство большее, чем сфера Шварцшильда, – она сияет для нас в небе, как обычная звезда. Однако достаточно ей, сжимаясь, стать меньше сферы Шварцшильда – и звезда исчезнет с небосклона, превратится в черную дыру, бесконечную воронку, попав в которую, уже не выберешься.
– Знаете, Федя, я однажды побывала на Марсе, – произнесла задумчиво Лин, – и повидала там бальсанч – песчаную бурю.
– Слышал о бальсанче, – кивнул Федор, – но видеть его еще не приходилось.
– Во время бальсанча небо смешивается с землей, становится сразу темно, как ночью, – продолжала Лин. – Поднимаются тучи песка, и песчинки жалят, как пчелы. Огромные обломки скал летают легко, словно перышки. Горе тому, кто не успеет спрятаться: пространство пронизывают фиолетовые стрелы молний, которые испепеляют все на своем пути… Но мертвая звезда, о которой вы рассказали, больше потрясает воображение. Потому что, попав даже в такую передрягу, как бальсанч, можно надеяться спастись… А Черная звезда… – не договорив, Лин смолкла.
Костер погас, лишь несколько углей еще тлели. Пахло увядшей травой.
– Послушайте, Федя, а если человек попадет в плен к Черной звезде? – спросила Лин.
– Трудно будет вырваться, преодолеть притяжение звезды, – сказал Федор.
Лин кивнула.
– Понимаю. Но он сможет жить там, в плену?
– Этот вопрос еще не выяснен, – нахмурился Федор. – Чтобы ответить на него, нужно полететь к Черной звезде.
Из-за дальней снеговой шапки выглянула Луна. Лин посмотрела на нее.
– Тянет туда? – спросил Федор, показывая на Луну сломанной веткой.
– Конечно. Луна – моя родина.
– Я недавно читал о первых поселенцах на Луне, – сказал Федор.
– Хроника?
– Фантастика. Автор пытается представить себе, как будут жить люди, впервые прилетевшие на Луну.
– И как они там у него живут? – поинтересовалась Лин.
– Неважно живут. Вся беда, по мнению автора, заключается в том, что человеческий организм за миллионы лет эволюции приспособился к земному тяготению…
– Сейчас только и говорят о тяготении, – заметила Лин. – По-моему, гравитация во все времена была злым роком человечества.
– Автор дальше описывает, как люди, попавшие на Луну, начали вырождаться. Оттого что притяжение было гораздо меньше земного.
– Чем же дело кончилось?
– От поколения к поколению люди мельчали и в конечном счете превратились в карликов, злобных, завистливых и слабоумных, – сказал Федор.
– Мрачная фантазия, – задумчиво произнесла Лин.
В потемневшем небе проступила первая звезда.
– «Вверху одна горит звезда, мой взор она манит всегда», – прочел Федор.
– Я тоже люблю Лермонтова, – сказала Лин. – А знаете, Федор, о чем я сейчас думаю? – вдруг улыбнулась она, глядя на звезду.
Федор развел руками.
– Я думаю, что насчет Черной звезды вы все придумали. Я права, признайтесь? Это такая же мрачная фантазия, как того автора, который писал о первых поселенцах на Луне.
– Нет, это не фантазия, – покачал головой Федор. – Одна такая звезда, уже известна человечеству. К счастью или к несчастью, не знаю.
– Странно… – сказала Лин.
– История начинается давно, – произнес Федор. – Один инженер – дело было в первой половине XX века – занимался изучением радиопомех. Настроил он однажды свой приемник, и вдруг на волне пятнадцать метров поймал необычные сигналы. Дальше дело разворачивалось, как в хорошем детективе. Сигналы проверили – оказалось, что это не могли быть обычные атмосферные помехи… А самое удивительное – что таинственные сигналы повторялись с периодичностью 23 часа 56 минут!
– Звездные сутки.
Федор кивнул.
– Шумиха поднялась невообразимая, – продолжал он. – Как же: братья по разуму протягивают руку! Инопланетная цивилизация желает вступить с землянами в контакт! Обитатели космоса шлют привет! И прочее в таком духе. Подобные заголовки украшали в те дни газеты всего мира. Доводы газетных авторов выглядели убедительно. «Ясно, что только разумные существа могут посылать сигналы через равные промежутки времени», – вещали статьи.
– Чем же все кончилось?
– Дело оказалось проще простого, – сказал Федор. – За время, равное периоду сигналов, наша планета совершает полный оборот вокруг своей оси. А это означает, что сигналы, принятые инженером-радистом, исходят из одного и того же небесного участка. Этот участок уточнили – оказалось, что он расположен в созвездии Стрельца. Шумиха умерла, дав начало замечательной науке – радиоастрономии. Одновременно были открыты новые небесные объекты
– радиозвезды… Ну, а потом уже открыли Черную звезду – «дырку» в небе…
Лин улыбнулась – в темноте ровно блеснули зубы.
– Похоже, дело кончится тем, что я предам астроботанику и подамся в звездочеты, – сказала она. – Вы, наверно, будущий астроном, Федор?
– Нет.
– Кто же?
– Угадайте.
– Попробую.
Глаза Лин озорно блеснули.
– Рулевой на байдарке?
– Это моя побочная специальность.
– А основная?
– Я курсант Звездной академии, – сказал Федор. – Буду, как отец. Он звездопроходец.
Лин знала, что такое звездопроходец. Улетая в дальний космос, к звездам, человек навсегда прощается со своим поколением. Когда он возвращается на Землю, его встречает новое поколение.
Каждое возвращение со звезд приносит благо человечеству, делает его могущественнее и мудрее. Звездопроходцы помогают остальным обживать звездный дом. Немного таких людей, идущих впереди других землян в освоении пространства. Земля окружает их – редких гостей! – почетом и уважением.
Жить по нескольку лет в разных веках и эпохах непросто.
– Есть такая исландская сага, – тихо сказал Федор, будто угадав мысли Лин. – Воины сидели в длинной хижине, греясь у костра. Двери с обеих сторон были распахнуты, чтобы выходил дым. В дверь влетела птица. Она покружилась над костром и улетела прочь. «Вот наша жизнь, – сказал вождь. – До – небытие, и после – небытие, а посреди – несколько мгновений света и тепла».
– Зато те, кто покоряет пространство, живут как бы несколько жизней, – произнесла Лин. – Они имеют возможность познакомиться с различными поколениями землян, увидеть, чего они достигли.
Федор посмотрел на Лин.
– Эта возможность дается недешево, – сказал он.
Лин вздохнула.
– Разве нельзя отказаться от таких полетов?
Федор покачал головой.
– Когда-то пионеры осваивали нашу планету, бредя по топям, прорубаясь сквозь джунгли, пересекая прерии, – ответил он. – Благодаря им Земля принадлежит людям. Ныне пионеры должны прокладывать путь к звездам.
– Нужно посылать в пространство автоматы! – нарушила Лин паузу.
– Автоматы не заменят человека.
Рядом, в кустарнике, резко прокричала какая-то птица.
– Ужасно… – прошептала Лин. – Ужасно, когда люди навсегда прощаются со своим поколением, улетая к звездам. Мы их никогда не увидим. Значит, для нас они умирают… Недалеко от института, где я учусь, расположены стапели, где строятся звездные корабли.
– Вы были там? – с живостью спросил Федор.
Лин кивнула.
– Недавно, – сказала она. – Там сейчас строится фотонный звездолет «Пион». Представляете, Федя, это не корабль, а целый город! Там столько отсеков, что без карты не разберешься. Наверно, экипаж корабля будет состоять из сотен, тысяч людей. Целого выпуска Звездной академии не хватит! Разве можно свыкнуться с мыслью, что все они умрут для нас?
– «Пион» уйдет в пространство с одним человеком на борту, – сказал Федор.
– С одним человеком? – Лин показалось, что она ослышалась.
– С одним, – подтвердил Федор.
– Одному человеку без экипажа там делать нечего, – сказала Лин.
– На «Пионе» будет экипаж, – произнес Федор. – Но не из людей, а из белковых роботов.
– Из Зеленого городка?
– Да.
– И Энквен полетит?
– Конечно.
– А я никогда не интересовалась судьбой белковых братьев, – сказала Лин. – Почему-то думала, что их используют только на работах в пределах Солнечной системы.
– Так было до последнего времени. Только последняя группа белковых воспитывается для звездных рейсов, – сказал Федор.
– Но Энквен-то каков! Уж он-то мог бы мне рассказать, – заметила Лин.
– А разве вы спрашивали его об этом? – резонно возразил Федор.
Снова прокричала птица – резко и протяжно.
– Интересно, куда полетит «Пион»? – задумчиво произнесла Лин.
– У нас в академии все уверены, что к Тритону, – сказал Федор.
– А что это за объект?
– Та самая черная дыра, о которой я вам рассказывал.
– Воронка в небе?
– Да.
Лин зябко передернула плечами.
– Разве мало в небе других звезд? – спросила она.
– Только Тритон с его чудовищным притяжением поможет людям решить одну из величайших загадок природы, – сказал Федор. – Раскрыть тайну гравитации. Разгадка ее даст ключ человечеству ко многим явлениям природы. Научившись управлять гравитацией, человечество обретет крылья, антигравитационные паруса понесут корабли землян к новым, еще более далеким мирам. А главное…
– Что?
– Главное, есть надежда, что, разгадав гравитацию, человек научится покорять время, так же как он покоряет пространство.
– Покорять время… – повторила Лин и посмотрела на своего рослого, немного сутуловатого спутника. Говоря о звездах, он преображался. Его мысли были там, на загадочном и смертельно опасном Тритоне. Когда Федор рассказывал о дальнем космосе, лицо его становилось одухотворенным. В широких плечах легко угадать недюжинную силу. А как он тащил рюкзак, с которым и двое с трудом бы справились! Вначале, во время короткой встречи на берегу, этот парень показался ей чуть диковатым, но теперь она поняла, что первое впечатление было ошибочным. Просто Федор жил напряженной внутренней жизнью, которую временами выдавали глубоко посаженные, пытливо светящиеся глаза.
Пора было возвращаться на озеро, но уходить совсем не хотелось.
Лин осторожно поправила перевязанную руку.
– Силы тяготения есть и на Земле, – сказала она. – Зачем же лететь так далеко, чтобы их изучать?
– Здесь эти силы слишком малы.
– А на Тритоне?
– Там гравитация настолько велика, что она-то, собственно, и убивает звезду. Чудовищное притяжение как бы стягивает звезду к центру. Ломая любые внутренние преграды, звезда сжимается до тех пор, пока в поле тяготения не начнет заметно изменяться ход времени.
Лин кивнула.
– Теория относительности, – сказала она. Законы Эйнштейна, которые на лекциях в институте казались ей такими абстрактными, вдруг в рассказе Федора начали приобретать реальные очертания.
– Представьте себе, что в поле тяготения Тритона попал какой-нибудь корабль, скажем, тот же «Пион», – произнес Федор. – Любой предмет (неважно, пылинка ли это или корабль) под действием сил притяжения начнет падать к центру звезды, причем скорость падения будет все время возрастать, пока не приблизится к скорости света…
– И «Пион» погибнет! – вскрикнула Лин.
– Не обязательно, – покачал головой Федор. – Во-первых, у «Пиона» будет начальный импульс, с которым он подлетит к Тритону, благодаря чему корабль сможет, если повезет, стать искусственным спутником звезды. Во-вторых, благодаря высокой скорости время на корабле замедлится, оно как бы застынет…
– С земной точки зрения?
– Конечно.
Лин представила себе, как «Пион» вращается вокруг Черной звезды, ежеминутно рискуя сорваться в бушующую пропасть. Экипаж ставит эксперименты, накапливает факты, шаг за шагом разгадывая тайну гравитации. Но допустим, задача решена. Как же вырваться из плена Черной звезды?
– Как же вырваться из плена Черной звезды? – вслух повторила Лин.
– Это дело того человека, который поведет «Пион», – ответил Федор. – Дело капитана.
Лин поднялась.
– Поздно, – сказала она.
– Пора возвращаться, – откликнулся Федор, тоже поднимаясь.
Благодаря полной луне спускаться было легко. Каждый камешек, каждая травинка были щедро облиты желтым сиянием. Над молодыми людьми мерцали звезды.
– Послушайте, Федя, – сказала Лин, – но если Тритон не светится, то есть, я хочу сказать, если он сам втягивает в себя весь свет, который излучает, то ведь обнаружить его в телескоп невозможно?
– Невозможно.
– Как же «Пион» обнаружит звезду, к которой летит?
– Для того чтобы обнаружить умершую звезду, которая, сжавшись, стала меньше собственной сферы Шварцшильда, существует только один способ, – сказал Федор. – Поле тяготения этой звезды. Если в полете силы гравитации начнут возрастать, это и будет означать, что корабль…
– Падает на Черную звезду!
– Приближается к Черной звезде, – поправил Федор. Долгое время они спускались молча, погруженные в свои мысли.
– Мне не дает покоя одна мысль, – сказала Лин, когда они вышли на дорогу, ведущую к высокогорному озеру. – Кто будет тот смельчак, который один, с экипажем из белковых роботов, полетит на «Пионе» к умершей звезде?
Осень со всех сторон наступала на маленький островок тепла, затерявшийся в сердце Кавказских гор.
За поворотом открылось озеро. Оно блестело, рассеченное надвое лунной дорожкой.
Лин и Федор молча дошли до башни радиомаяка, антенна которого бессонно вращалась днем и ночью. От черной башни внезапно отделилась невысокая фигура. Федор шагнул вперед, заслоняя собой Лин. Черты лица разобрать было трудно, потому что фигура двигалась в тени, отбрасываемой башней.
– Дедушка! – громко сказала Лин. Она быстро отвела назад руку, чтобы Ливен Брок не успел заметить повязку.
– Бессонница, – сказал Ливен Брок, – решил немного прогуляться.
Они двинулись втроем к палаточному городку. Палатки были разбиты на песке, у самого берега озера.
Быстро раздевшись, Федор вытянулся под одеялом, но уснуть, против обыкновения, долго не мог.
В памяти проплывали события прошедшего дня, как никогда, яркого и насыщенного. Стремительный рассветный полет… Утренние облака, подцвеченные зарей… Леса, поля, горы, города, проплывающие внизу… Кавказ, величавый Казбек… Высокогорное озеро Отдыха, по воле синоптиков превратившееся на несколько дней в крохотный островок тепла и лета… Ливен Брок, Энквен… Лин, байдарка… И снова Лин. Вылазка в горы и их долгий разговор, внешне, быть может, и бессвязный, но исполненный для Федора глубокого смысла. Иначе почему бы он теперь, ворочаясь на узкой койке, все время возвращался к нему, вспоминая каждую реплику, каждую интонацию длиннокосой девушки?
Федор говорил ей о сокровенном. О мечтах. О звездах. Да, и звезды – это тоже сокровенное. О Тритоне, о загадочной Черной звезде, о таинственной дыре в небосводе Федор привык думать постоянно.
Повернувшись, Федор нагнулся, приподнял край брезента. Неужели скоро рассветет? Несмотря на то что сон не приходил, ночь промелькнула, словно единый миг. Да, на востоке намечалась заря. Вершины гор зарозовели. Он отпустил край брезента, улегся поудобнее и закрыл глаза, пытаясь уснуть.
Полежав несколько минут, он рывком поднялся и сел, спустив ноги на пол. Остывший за ночь песок приятно холодил босые ноги. Спавший на второй койке долговязый программист Ам Лир, завернувшись в одеяло, уютно посапывал.
Который час? Часы остановились (видимо, Федор забыл их с прошлого дня завести). Беспокоить Ам Лира не хотелось. Федор тихонько вышел из палатки. Все вокруг спало: и озеро, и песок, и палатки, и горы. Федор посмотрел на неподвижные стрелки своих часов и усмехнулся: эдак и впрямь решишь, что время вдруг застыло, словно там, на Тритоне… А что он, собственно, знает о Тритоне? Если разобраться, очень мало, только общие вещи.
Оставляя глубокие следы на влажном песке, Федор подошел к воде. Влага как бы застыла. Не так ли застывает и умирающая Черная звезда? Да, если человек окажется рядом с ней, то ему будет казаться, что звезда застывает, словно воск, вылитый в холодную воду. Долго Федор не мог понять, почему это происходит, пока Ливен Брок не разъяснил ему, в чем суть дела. Вот чудовищная масса звезды под воздействием гравитации начинает сжиматься, съеживаться, «слипаться», стягиваться к центру. Сначала этот процесс происходит медленно. Затем обломки, частички звезды под воздействием непреоборимой силы начинают мчаться вглубь со все увеличивающейся скоростью. Казалось бы, изменения в звезде должны быть именно теперь наиболее хорошо заметны. Но это не так. Когда звезда сжимается, гравитация увеличивается, а в этом случае в соответствии с общей теорией относительности Эйнштейна скорость течения времени замедляется… Да, само Время застывает, словно студень, вокруг загадочной Черной звезды! Ну, а раз замедляется время, замедляются и все происходящие события…
Кто поведет «Пион» к Черной звезде? Неужели и впрямь на борту корабля будет только один человек – капитан, а экипаж составят белковые роботы? Ливен Брок сказал: возможно, именно так и будет, если окажется, что белковые роботы, воспитываемые в Зеленом городке, смогут пройти все испытания.
Никому еще Федор не рассказывал о тайной своей мечте – стать капитаном «Пиона», повести его к Черной звезде, неважно, с каким экипажем: это дело Высшего координационного совета.
Неизвестно, когда родилась эта мечта, когда созрела. После вчерашнего вечера Федору казалось, что она всегда жила в нем.
«Пион» заложен на Лунных стапелях. Еще несколько лет – и он будет готов.
Сумеет ли Федор к тому времени достаточно проявить себя? Конечно, претендентов будет великое множество. Но у Федора Икарова будет по сравнению с многими «космическими волками» одно неоспоримое преимущество – молодость. Да, именно это обстоятельство, которое в иных условиях, при отборе кандидатов в капитаны для обычного звездного рейса, едва ли считалось бы таким уж ценным, в данном случае могло – Федор верил в это – оказаться решающим. Из любого учебника космоплавания известно: для того чтобы руководить полетом в межзвездном рейсе, нужен опыт. Однако данное утверждение справедливо только для обычного межзвездного полета, протекающего в привычном пространстве. В таком полете, действительно, необходима сноровка, приобретенная в предыдущих полетах. Возможны сходные ситуации, допустимы аналогии, позволяющие капитану принять правильное решение в необычных, острых обстоятельствах. Что же касается Черной звезды… Чей опыт мог бы принести здесь пользу? Ни одному землянину не пришлось еще побывать в условиях огромной гравитации черной дыры, когда само пространство прогибается, теряя привычные свойства пространства обычного, евклидова, которое называют еще «плоским». За миллионы лет эволюции люди приспособились к «плоскому» пространству. Каково им придется в изогнутом пространстве? Как будет вести себя в необычных условиях техника землян – их корабль, приборы, наконец, белковые помощники?
Выходя на берег, Федор подумал, что в условиях Черной звезды весь опыт космоплавания, накопленный человечеством, мог бы оказаться бесполезным грузом. Более того, может быть, и вредным.
Какими качествами должен обладать человек, который поведет «Пион» к Черной звезде? Шагая вдоль кромки воды, Федор принялся произносить вслух, загибая пальцы:
– Молодость – раз.
– Железное здоровье – два.
– Умение переносить огромные перегрузки – три. (Лучше меня никто не переносит перегрузки на курсе, да, пожалуй, и во всей Звездной академии.)
– Знать космоплавание, звездную навигацию и основы нуль-транспортировки. Это четыре…
Что там еще говорил начальник академии на выпускном вечере?
– Уметь руководить экипажем белковых. Пять… (Как странно звучит – «экипаж белковых». Наверно, так же странно звучали когда-то слова: «звездные лоции», «нуль-транспортировка», «фотонный двигатель»…) Когда были загнуты все пальцы левой руки, Федор перешел на правую:
– Усвоить все, что людям до сих пор известно о гравитации, – шесть.
Исчерпав и здесь все ресурсы, он разогнался и сделал на песке двойное сальто. Затем, пораженный внезапной мыслью, вскочил и огляделся. Что если она увидит? Но небольшой палаточный городок спал. Интересно, в какой из палаток спит Лин? Удивительная девушка с Луны…
Трусцой, чтобы согреться (было довольно свежо), Федор двинулся к своей палатке.
– Говорят, в старину были люди, которые могли чуять под землей воду или руду, – сказала она. – Остановится такой человек, ткнет палкой: «Копайте здесь!», отроют яму – и, пожалуйста, артезианский колодец. Ткнет: «Ройте здесь!» – и точно, в скважине обнаруживают руду.
– И вы верите в это?
Лин подумала.
– Нет, – сказала она, – не верю. Знахарство, дикость, средневековье.
Федор промолчал.
– Вы не согласны, Федя? – спросила Лин.
– Видите ли, – ответил Федор, – Земля имеет собственное магнитное поле. На границах рудных месторождений оно искажается. Почему же не представить себе человека, который улавливает эти изменения магнитного поля?
– Без помощи приборов?
– Да.
Лин усмехнулась.
– Шестое чувство! – произнесла она. – Месмеризм, разоблаченный как шарлатанство еще Французской академией наук бог знает сколько лет назад.
– К таким разоблачениям надо относиться с осторожностью, – возразил Федор. – Разве не та же Французская академия наук объявила, что камни с неба падать не могут? И на этом основании было решено, что метеориты – это вздорная выдумка!.. Так что поиски средневековых рудознатцев, возможно, когда-нибудь приобретут научную основу.
Лин и Федор упорно карабкались вверх, цепляясь за карликовые сосны и выщербленные непогодой валуны. Наконец они оба как по команде остановились, достигнув небольшой площадки, поросшей горным мхом, С одной стороны над площадкой возвышалась гора, с другой – была пропасть. Над краем пропасти навис большой валун.
Они сложили свою ношу. Лин подошла к валуну и заглянула вниз.
– Далеко мы забрались, – сказала она.
Федор подошел и встал рядом.
– Знаете, о чем я подумала? – произнесла Лин, глядя на скалы, по пояс погруженные в туман. – Горы, как люди. У каждой свой характер, свой норов. Вот эта – угрюмая… Видите, как нахмурилась? А вот та, рядом, наоборот, так и лучится добродушием. Правда?
Федор что-то ответил. Он смотрел на Лин, не очень вникая в смысл ее слов.
– Вереск! – воскликнула Лин, переведя взгляд. – Высоко забрался.
Внизу, на почти отвесном склоне, серебрился маленький одинокий кустик.
– Живучий! – сказала Лин.
Она нагнулась, пытаясь дотянуться до кустика. Оставался пустяк – какой-нибудь десяток сантиметров. Лин ухватилась за острый край скалы и в тот же миг поскользнулась, потеряв равновесие. Федор успел схватить ее за руку. Валун, задетый им, сорвался, увлекая за собой в пропасть целый поток мелких камней.
Еще не веря своему спасению, Лин виновато улыбнулась Федору. Улыбка перешла в гримасу боли. Лин разжала руку, сжатую в кулак. Ладонь пересекала глубокая рана.
– Это когда я схватилась за край скалы, – тихо сказала девушка.
Федор перевязал порез своей майкой, предварительно разорвав ее на узкие полосы.
Снизу доносился затихающий гул обвала.
Они сели рядом на гранитный обломок. Лин посерьезнела, может быть, просто устала.
– Больно? – спросил Федор.
Она кивнула, затем сорвала травинку и принялась жевать.
Вровень с площадкой величаво проплыл орел. Не обращая внимания на непрошеных гостей, он сделал круг, затем, высмотрев что-то внизу, камнем ринулся в пропасть.
Стемнело. Федор развел небольшой костер, натаскав валежника. Лин, сложив руки на коленях, неотступно смотрела, как пляшут пламенные языки.
В костре что-то щелкнуло. Один уголек откатился в сторону, но долго еще тлел, борясь с темнотой, прежде чем подернуться пеплом.
– Словно умирающая звезда… – прошептала Лин. – Федя, звезды умирают?
– Умирают, но не так, как человек.
Лин вздохнула.
– Звезды гаснут, как угольки, – тихо сказала она.
Федор покачал головой.
– Остывший уголек можно потрогать, – сказал он. – Когда умирает большая звезда, от нее ничего не остается. Для нас, конечно, для наблюдателей.
– Значит, погасшая звезда рассыпается в пыль? – спросила Лин.
– Нет, она остается на месте.
– Вы разыгрываете меня, Федя! – воскликнула Лин. Она поднялась с валуна, сделала несколько шагов. – Если звезда остается на месте, пусть даже погасшая, то почему ее нельзя обнаружить?
– По очень простой причине, Лин, – сказал Федор. – Если звезда достаточно велика… Она не отпускает от себя ничего, вырваться от нее невозможно. Ни один луч, ни один квант света не может покинуть такую звезду. Любая частица, как бы скоро она ни мчалась, если и попытается оторваться от звезды, то тут же упадет обратно, – указал Федор на пропасть.
Лин посмотрела в сгущенную тьму пропасти расширенными глазами.
– Звезда – черная темница, – негромко произнесла она. – Страшно… Звезда, берущая навеки в плен все, что к ней приблизится. Вечная тюрьма в шапке-невидимке…
– Именно в шапке-невидимке, – подхватил Федор. – Астрофизики называют ее сферой Шварцшильда.
– А что это за сфера? – оживилась Лин.
– Условная величина, рассчитываемая отдельно для каждой звезды, – пояснил Федор. – Если звезда занимает пространство большее, чем сфера Шварцшильда, – она сияет для нас в небе, как обычная звезда. Однако достаточно ей, сжимаясь, стать меньше сферы Шварцшильда – и звезда исчезнет с небосклона, превратится в черную дыру, бесконечную воронку, попав в которую, уже не выберешься.
– Знаете, Федя, я однажды побывала на Марсе, – произнесла задумчиво Лин, – и повидала там бальсанч – песчаную бурю.
– Слышал о бальсанче, – кивнул Федор, – но видеть его еще не приходилось.
– Во время бальсанча небо смешивается с землей, становится сразу темно, как ночью, – продолжала Лин. – Поднимаются тучи песка, и песчинки жалят, как пчелы. Огромные обломки скал летают легко, словно перышки. Горе тому, кто не успеет спрятаться: пространство пронизывают фиолетовые стрелы молний, которые испепеляют все на своем пути… Но мертвая звезда, о которой вы рассказали, больше потрясает воображение. Потому что, попав даже в такую передрягу, как бальсанч, можно надеяться спастись… А Черная звезда… – не договорив, Лин смолкла.
Костер погас, лишь несколько углей еще тлели. Пахло увядшей травой.
– Послушайте, Федя, а если человек попадет в плен к Черной звезде? – спросила Лин.
– Трудно будет вырваться, преодолеть притяжение звезды, – сказал Федор.
Лин кивнула.
– Понимаю. Но он сможет жить там, в плену?
– Этот вопрос еще не выяснен, – нахмурился Федор. – Чтобы ответить на него, нужно полететь к Черной звезде.
Из-за дальней снеговой шапки выглянула Луна. Лин посмотрела на нее.
– Тянет туда? – спросил Федор, показывая на Луну сломанной веткой.
– Конечно. Луна – моя родина.
– Я недавно читал о первых поселенцах на Луне, – сказал Федор.
– Хроника?
– Фантастика. Автор пытается представить себе, как будут жить люди, впервые прилетевшие на Луну.
– И как они там у него живут? – поинтересовалась Лин.
– Неважно живут. Вся беда, по мнению автора, заключается в том, что человеческий организм за миллионы лет эволюции приспособился к земному тяготению…
– Сейчас только и говорят о тяготении, – заметила Лин. – По-моему, гравитация во все времена была злым роком человечества.
– Автор дальше описывает, как люди, попавшие на Луну, начали вырождаться. Оттого что притяжение было гораздо меньше земного.
– Чем же дело кончилось?
– От поколения к поколению люди мельчали и в конечном счете превратились в карликов, злобных, завистливых и слабоумных, – сказал Федор.
– Мрачная фантазия, – задумчиво произнесла Лин.
В потемневшем небе проступила первая звезда.
– «Вверху одна горит звезда, мой взор она манит всегда», – прочел Федор.
– Я тоже люблю Лермонтова, – сказала Лин. – А знаете, Федор, о чем я сейчас думаю? – вдруг улыбнулась она, глядя на звезду.
Федор развел руками.
– Я думаю, что насчет Черной звезды вы все придумали. Я права, признайтесь? Это такая же мрачная фантазия, как того автора, который писал о первых поселенцах на Луне.
– Нет, это не фантазия, – покачал головой Федор. – Одна такая звезда, уже известна человечеству. К счастью или к несчастью, не знаю.
– Странно… – сказала Лин.
– История начинается давно, – произнес Федор. – Один инженер – дело было в первой половине XX века – занимался изучением радиопомех. Настроил он однажды свой приемник, и вдруг на волне пятнадцать метров поймал необычные сигналы. Дальше дело разворачивалось, как в хорошем детективе. Сигналы проверили – оказалось, что это не могли быть обычные атмосферные помехи… А самое удивительное – что таинственные сигналы повторялись с периодичностью 23 часа 56 минут!
– Звездные сутки.
Федор кивнул.
– Шумиха поднялась невообразимая, – продолжал он. – Как же: братья по разуму протягивают руку! Инопланетная цивилизация желает вступить с землянами в контакт! Обитатели космоса шлют привет! И прочее в таком духе. Подобные заголовки украшали в те дни газеты всего мира. Доводы газетных авторов выглядели убедительно. «Ясно, что только разумные существа могут посылать сигналы через равные промежутки времени», – вещали статьи.
– Чем же все кончилось?
– Дело оказалось проще простого, – сказал Федор. – За время, равное периоду сигналов, наша планета совершает полный оборот вокруг своей оси. А это означает, что сигналы, принятые инженером-радистом, исходят из одного и того же небесного участка. Этот участок уточнили – оказалось, что он расположен в созвездии Стрельца. Шумиха умерла, дав начало замечательной науке – радиоастрономии. Одновременно были открыты новые небесные объекты
– радиозвезды… Ну, а потом уже открыли Черную звезду – «дырку» в небе…
Лин улыбнулась – в темноте ровно блеснули зубы.
– Похоже, дело кончится тем, что я предам астроботанику и подамся в звездочеты, – сказала она. – Вы, наверно, будущий астроном, Федор?
– Нет.
– Кто же?
– Угадайте.
– Попробую.
Глаза Лин озорно блеснули.
– Рулевой на байдарке?
– Это моя побочная специальность.
– А основная?
– Я курсант Звездной академии, – сказал Федор. – Буду, как отец. Он звездопроходец.
Лин знала, что такое звездопроходец. Улетая в дальний космос, к звездам, человек навсегда прощается со своим поколением. Когда он возвращается на Землю, его встречает новое поколение.
Каждое возвращение со звезд приносит благо человечеству, делает его могущественнее и мудрее. Звездопроходцы помогают остальным обживать звездный дом. Немного таких людей, идущих впереди других землян в освоении пространства. Земля окружает их – редких гостей! – почетом и уважением.
Жить по нескольку лет в разных веках и эпохах непросто.
– Есть такая исландская сага, – тихо сказал Федор, будто угадав мысли Лин. – Воины сидели в длинной хижине, греясь у костра. Двери с обеих сторон были распахнуты, чтобы выходил дым. В дверь влетела птица. Она покружилась над костром и улетела прочь. «Вот наша жизнь, – сказал вождь. – До – небытие, и после – небытие, а посреди – несколько мгновений света и тепла».
– Зато те, кто покоряет пространство, живут как бы несколько жизней, – произнесла Лин. – Они имеют возможность познакомиться с различными поколениями землян, увидеть, чего они достигли.
Федор посмотрел на Лин.
– Эта возможность дается недешево, – сказал он.
Лин вздохнула.
– Разве нельзя отказаться от таких полетов?
Федор покачал головой.
– Когда-то пионеры осваивали нашу планету, бредя по топям, прорубаясь сквозь джунгли, пересекая прерии, – ответил он. – Благодаря им Земля принадлежит людям. Ныне пионеры должны прокладывать путь к звездам.
– Нужно посылать в пространство автоматы! – нарушила Лин паузу.
– Автоматы не заменят человека.
Рядом, в кустарнике, резко прокричала какая-то птица.
– Ужасно… – прошептала Лин. – Ужасно, когда люди навсегда прощаются со своим поколением, улетая к звездам. Мы их никогда не увидим. Значит, для нас они умирают… Недалеко от института, где я учусь, расположены стапели, где строятся звездные корабли.
– Вы были там? – с живостью спросил Федор.
Лин кивнула.
– Недавно, – сказала она. – Там сейчас строится фотонный звездолет «Пион». Представляете, Федя, это не корабль, а целый город! Там столько отсеков, что без карты не разберешься. Наверно, экипаж корабля будет состоять из сотен, тысяч людей. Целого выпуска Звездной академии не хватит! Разве можно свыкнуться с мыслью, что все они умрут для нас?
– «Пион» уйдет в пространство с одним человеком на борту, – сказал Федор.
– С одним человеком? – Лин показалось, что она ослышалась.
– С одним, – подтвердил Федор.
– Одному человеку без экипажа там делать нечего, – сказала Лин.
– На «Пионе» будет экипаж, – произнес Федор. – Но не из людей, а из белковых роботов.
– Из Зеленого городка?
– Да.
– И Энквен полетит?
– Конечно.
– А я никогда не интересовалась судьбой белковых братьев, – сказала Лин. – Почему-то думала, что их используют только на работах в пределах Солнечной системы.
– Так было до последнего времени. Только последняя группа белковых воспитывается для звездных рейсов, – сказал Федор.
– Но Энквен-то каков! Уж он-то мог бы мне рассказать, – заметила Лин.
– А разве вы спрашивали его об этом? – резонно возразил Федор.
Снова прокричала птица – резко и протяжно.
– Интересно, куда полетит «Пион»? – задумчиво произнесла Лин.
– У нас в академии все уверены, что к Тритону, – сказал Федор.
– А что это за объект?
– Та самая черная дыра, о которой я вам рассказывал.
– Воронка в небе?
– Да.
Лин зябко передернула плечами.
– Разве мало в небе других звезд? – спросила она.
– Только Тритон с его чудовищным притяжением поможет людям решить одну из величайших загадок природы, – сказал Федор. – Раскрыть тайну гравитации. Разгадка ее даст ключ человечеству ко многим явлениям природы. Научившись управлять гравитацией, человечество обретет крылья, антигравитационные паруса понесут корабли землян к новым, еще более далеким мирам. А главное…
– Что?
– Главное, есть надежда, что, разгадав гравитацию, человек научится покорять время, так же как он покоряет пространство.
– Покорять время… – повторила Лин и посмотрела на своего рослого, немного сутуловатого спутника. Говоря о звездах, он преображался. Его мысли были там, на загадочном и смертельно опасном Тритоне. Когда Федор рассказывал о дальнем космосе, лицо его становилось одухотворенным. В широких плечах легко угадать недюжинную силу. А как он тащил рюкзак, с которым и двое с трудом бы справились! Вначале, во время короткой встречи на берегу, этот парень показался ей чуть диковатым, но теперь она поняла, что первое впечатление было ошибочным. Просто Федор жил напряженной внутренней жизнью, которую временами выдавали глубоко посаженные, пытливо светящиеся глаза.
Пора было возвращаться на озеро, но уходить совсем не хотелось.
Лин осторожно поправила перевязанную руку.
– Силы тяготения есть и на Земле, – сказала она. – Зачем же лететь так далеко, чтобы их изучать?
– Здесь эти силы слишком малы.
– А на Тритоне?
– Там гравитация настолько велика, что она-то, собственно, и убивает звезду. Чудовищное притяжение как бы стягивает звезду к центру. Ломая любые внутренние преграды, звезда сжимается до тех пор, пока в поле тяготения не начнет заметно изменяться ход времени.
Лин кивнула.
– Теория относительности, – сказала она. Законы Эйнштейна, которые на лекциях в институте казались ей такими абстрактными, вдруг в рассказе Федора начали приобретать реальные очертания.
– Представьте себе, что в поле тяготения Тритона попал какой-нибудь корабль, скажем, тот же «Пион», – произнес Федор. – Любой предмет (неважно, пылинка ли это или корабль) под действием сил притяжения начнет падать к центру звезды, причем скорость падения будет все время возрастать, пока не приблизится к скорости света…
– И «Пион» погибнет! – вскрикнула Лин.
– Не обязательно, – покачал головой Федор. – Во-первых, у «Пиона» будет начальный импульс, с которым он подлетит к Тритону, благодаря чему корабль сможет, если повезет, стать искусственным спутником звезды. Во-вторых, благодаря высокой скорости время на корабле замедлится, оно как бы застынет…
– С земной точки зрения?
– Конечно.
Лин представила себе, как «Пион» вращается вокруг Черной звезды, ежеминутно рискуя сорваться в бушующую пропасть. Экипаж ставит эксперименты, накапливает факты, шаг за шагом разгадывая тайну гравитации. Но допустим, задача решена. Как же вырваться из плена Черной звезды?
– Как же вырваться из плена Черной звезды? – вслух повторила Лин.
– Это дело того человека, который поведет «Пион», – ответил Федор. – Дело капитана.
Лин поднялась.
– Поздно, – сказала она.
– Пора возвращаться, – откликнулся Федор, тоже поднимаясь.
Благодаря полной луне спускаться было легко. Каждый камешек, каждая травинка были щедро облиты желтым сиянием. Над молодыми людьми мерцали звезды.
– Послушайте, Федя, – сказала Лин, – но если Тритон не светится, то есть, я хочу сказать, если он сам втягивает в себя весь свет, который излучает, то ведь обнаружить его в телескоп невозможно?
– Невозможно.
– Как же «Пион» обнаружит звезду, к которой летит?
– Для того чтобы обнаружить умершую звезду, которая, сжавшись, стала меньше собственной сферы Шварцшильда, существует только один способ, – сказал Федор. – Поле тяготения этой звезды. Если в полете силы гравитации начнут возрастать, это и будет означать, что корабль…
– Падает на Черную звезду!
– Приближается к Черной звезде, – поправил Федор. Долгое время они спускались молча, погруженные в свои мысли.
– Мне не дает покоя одна мысль, – сказала Лин, когда они вышли на дорогу, ведущую к высокогорному озеру. – Кто будет тот смельчак, который один, с экипажем из белковых роботов, полетит на «Пионе» к умершей звезде?
Осень со всех сторон наступала на маленький островок тепла, затерявшийся в сердце Кавказских гор.
За поворотом открылось озеро. Оно блестело, рассеченное надвое лунной дорожкой.
Лин и Федор молча дошли до башни радиомаяка, антенна которого бессонно вращалась днем и ночью. От черной башни внезапно отделилась невысокая фигура. Федор шагнул вперед, заслоняя собой Лин. Черты лица разобрать было трудно, потому что фигура двигалась в тени, отбрасываемой башней.
– Дедушка! – громко сказала Лин. Она быстро отвела назад руку, чтобы Ливен Брок не успел заметить повязку.
– Бессонница, – сказал Ливен Брок, – решил немного прогуляться.
Они двинулись втроем к палаточному городку. Палатки были разбиты на песке, у самого берега озера.
Быстро раздевшись, Федор вытянулся под одеялом, но уснуть, против обыкновения, долго не мог.
В памяти проплывали события прошедшего дня, как никогда, яркого и насыщенного. Стремительный рассветный полет… Утренние облака, подцвеченные зарей… Леса, поля, горы, города, проплывающие внизу… Кавказ, величавый Казбек… Высокогорное озеро Отдыха, по воле синоптиков превратившееся на несколько дней в крохотный островок тепла и лета… Ливен Брок, Энквен… Лин, байдарка… И снова Лин. Вылазка в горы и их долгий разговор, внешне, быть может, и бессвязный, но исполненный для Федора глубокого смысла. Иначе почему бы он теперь, ворочаясь на узкой койке, все время возвращался к нему, вспоминая каждую реплику, каждую интонацию длиннокосой девушки?
Федор говорил ей о сокровенном. О мечтах. О звездах. Да, и звезды – это тоже сокровенное. О Тритоне, о загадочной Черной звезде, о таинственной дыре в небосводе Федор привык думать постоянно.
Повернувшись, Федор нагнулся, приподнял край брезента. Неужели скоро рассветет? Несмотря на то что сон не приходил, ночь промелькнула, словно единый миг. Да, на востоке намечалась заря. Вершины гор зарозовели. Он отпустил край брезента, улегся поудобнее и закрыл глаза, пытаясь уснуть.
Полежав несколько минут, он рывком поднялся и сел, спустив ноги на пол. Остывший за ночь песок приятно холодил босые ноги. Спавший на второй койке долговязый программист Ам Лир, завернувшись в одеяло, уютно посапывал.
Который час? Часы остановились (видимо, Федор забыл их с прошлого дня завести). Беспокоить Ам Лира не хотелось. Федор тихонько вышел из палатки. Все вокруг спало: и озеро, и песок, и палатки, и горы. Федор посмотрел на неподвижные стрелки своих часов и усмехнулся: эдак и впрямь решишь, что время вдруг застыло, словно там, на Тритоне… А что он, собственно, знает о Тритоне? Если разобраться, очень мало, только общие вещи.
Оставляя глубокие следы на влажном песке, Федор подошел к воде. Влага как бы застыла. Не так ли застывает и умирающая Черная звезда? Да, если человек окажется рядом с ней, то ему будет казаться, что звезда застывает, словно воск, вылитый в холодную воду. Долго Федор не мог понять, почему это происходит, пока Ливен Брок не разъяснил ему, в чем суть дела. Вот чудовищная масса звезды под воздействием гравитации начинает сжиматься, съеживаться, «слипаться», стягиваться к центру. Сначала этот процесс происходит медленно. Затем обломки, частички звезды под воздействием непреоборимой силы начинают мчаться вглубь со все увеличивающейся скоростью. Казалось бы, изменения в звезде должны быть именно теперь наиболее хорошо заметны. Но это не так. Когда звезда сжимается, гравитация увеличивается, а в этом случае в соответствии с общей теорией относительности Эйнштейна скорость течения времени замедляется… Да, само Время застывает, словно студень, вокруг загадочной Черной звезды! Ну, а раз замедляется время, замедляются и все происходящие события…
Кто поведет «Пион» к Черной звезде? Неужели и впрямь на борту корабля будет только один человек – капитан, а экипаж составят белковые роботы? Ливен Брок сказал: возможно, именно так и будет, если окажется, что белковые роботы, воспитываемые в Зеленом городке, смогут пройти все испытания.
Никому еще Федор не рассказывал о тайной своей мечте – стать капитаном «Пиона», повести его к Черной звезде, неважно, с каким экипажем: это дело Высшего координационного совета.
Неизвестно, когда родилась эта мечта, когда созрела. После вчерашнего вечера Федору казалось, что она всегда жила в нем.
«Пион» заложен на Лунных стапелях. Еще несколько лет – и он будет готов.
Сумеет ли Федор к тому времени достаточно проявить себя? Конечно, претендентов будет великое множество. Но у Федора Икарова будет по сравнению с многими «космическими волками» одно неоспоримое преимущество – молодость. Да, именно это обстоятельство, которое в иных условиях, при отборе кандидатов в капитаны для обычного звездного рейса, едва ли считалось бы таким уж ценным, в данном случае могло – Федор верил в это – оказаться решающим. Из любого учебника космоплавания известно: для того чтобы руководить полетом в межзвездном рейсе, нужен опыт. Однако данное утверждение справедливо только для обычного межзвездного полета, протекающего в привычном пространстве. В таком полете, действительно, необходима сноровка, приобретенная в предыдущих полетах. Возможны сходные ситуации, допустимы аналогии, позволяющие капитану принять правильное решение в необычных, острых обстоятельствах. Что же касается Черной звезды… Чей опыт мог бы принести здесь пользу? Ни одному землянину не пришлось еще побывать в условиях огромной гравитации черной дыры, когда само пространство прогибается, теряя привычные свойства пространства обычного, евклидова, которое называют еще «плоским». За миллионы лет эволюции люди приспособились к «плоскому» пространству. Каково им придется в изогнутом пространстве? Как будет вести себя в необычных условиях техника землян – их корабль, приборы, наконец, белковые помощники?
Выходя на берег, Федор подумал, что в условиях Черной звезды весь опыт космоплавания, накопленный человечеством, мог бы оказаться бесполезным грузом. Более того, может быть, и вредным.
Какими качествами должен обладать человек, который поведет «Пион» к Черной звезде? Шагая вдоль кромки воды, Федор принялся произносить вслух, загибая пальцы:
– Молодость – раз.
– Железное здоровье – два.
– Умение переносить огромные перегрузки – три. (Лучше меня никто не переносит перегрузки на курсе, да, пожалуй, и во всей Звездной академии.)
– Знать космоплавание, звездную навигацию и основы нуль-транспортировки. Это четыре…
Что там еще говорил начальник академии на выпускном вечере?
– Уметь руководить экипажем белковых. Пять… (Как странно звучит – «экипаж белковых». Наверно, так же странно звучали когда-то слова: «звездные лоции», «нуль-транспортировка», «фотонный двигатель»…) Когда были загнуты все пальцы левой руки, Федор перешел на правую:
– Усвоить все, что людям до сих пор известно о гравитации, – шесть.
Исчерпав и здесь все ресурсы, он разогнался и сделал на песке двойное сальто. Затем, пораженный внезапной мыслью, вскочил и огляделся. Что если она увидит? Но небольшой палаточный городок спал. Интересно, в какой из палаток спит Лин? Удивительная девушка с Луны…
Трусцой, чтобы согреться (было довольно свежо), Федор двинулся к своей палатке.