Михановский Владимир Наумович. Шаги в бесконечности

   Пока что повреждений не находилось.
   Приближаясь к центральному индикатору башни, Ван не смог унять волнения. В результате поток мысленных команд исказился. Кабину залихорадило, она начала вибрировать. Несколько раз, вильнув в сторону, она сильно ударилась о стену.
   «Взять себя в руки!» – приказал Ван. Кабина пошла ровнее. Повинуясь команде Вана, она мчалась теперь к сердцу башни безмолвия.
   Люк впереди плавно отворился. Кабина влетела в круглый зал и повисла в воздухе, слабо покачиваясь.
   В зале было полутемно – больше света здесь не полагалось. Когда глаза привыкли, Ван приблизился к сфере, наполненной голубоватой светящейся жидкостью. В разных направлениях сферу то и дело пронизывали золотистые искорки. В центре ритмично пульсировала треугольная масса темного цвета.
   Одного взгляда Вану было достаточно, чтобы определить, что сердце башни работает как положено. Значит, синтез клеток мозга роботов проходит нормально.
   Почему же тогда на пульте манипулятора не перестает мигать красная лампочка – сигнал неблагополучия в башне?
   Отвратительное чувство собственной беспомощности охватило Вана. Связаться с координационным центром, вызвать подмогу? Но дорога каждая минута. А кроме того, кто лучше, чем он, знает все звенья башни безмолвия? Разве что исчезнувший профессор Ливен Брок – один из ее создателей.
   Неужели все-таки придется, вызвав помощь, поставить под удар нормальную работу башни?
   Ван Каро обладал счастливой способностью на лету схватывать то, на что другому потребовались бы месяцы и годы. Но что значит здесь, сейчас эта его способность?
   Башня безмолвия имеет миллионы блоков и секций, и все они работают независимо друг от друга. Иначе нельзя. Чем выше автономность отдельных блоков, тем большей живучестью отличается мозг робота. Предположим, белковый попадет в беду – осколок метеорита пробьет ему голову. Пусть даже три четверти головного мозга выйдут из строя, оставшаяся часть все равно будет работать нормально. Остальные клетки, оставшиеся неповрежденными, примут на себя все функции головного мозга, и робот останется в строю.
   Сидя в неподвижном манипуляторе, Ван раздумывал. Проверять все секции подряд? На это уйдет несколько дней. Установить с помощью сигнализаторов, в каком именно блоке находится Ливен Брок или кто там еще, нельзя. Если бы кибернетики Зеленого городка установили в башне безмолвия такую аварийную систему, мозг робота, выращиваемый здесь, уже не мог бы обладать такой поразительной живучестью.
   Единственное место, которое вне подозрений, – это центральная камера высшего синтеза. О том, что заключительный этап выращивания головного мозга белковых роботов проходит без отклонений, говорил тот факт, что сердце башни безмолвия работает, как обычно.
   Сидя в манипуляторе, который покачивался, словно лодка на волнах, Ван продолжал соображать, что же делать дальше. Мысли его вновь и вновь возвращались к странному, ни с чем не сообразному поступку Энквена.
   Какое коленце выкинут завтра Энквен и другие белковые роботы? Вдруг эти добрые силачи, способные завязать багор узлом и вспрыгнуть на сороковой этаж, взбунтуются?
   Какая ирония судьбы: именно Ливен Брок, первый пострадавший из людей, настоял на том, чтобы новая партия белковых, самым развитым из которых был Энквен, воспитывалась без ограничителей.
   А вдруг человек вырастил себе врагов, страшных в своей беспощадности?
   Ван бросил взгляд на часы. Время шло. Ван решил уже было, махнув рукой, начать свои поиски с самой нижней, первой камеры.
   Манипулятор дрогнул и тихо, осторожно набирая скорость, скользнул вниз по вертикальному переходу.
   Но вдруг, неожиданно для самого себя повинуясь какому-то шестому чувству, Ван решил, не доверяя ритмичной работе башенного сердца, собственноручно проверить работу центральной камеры синтеза, своими глазами убедиться, что Ливена Брока там нет.
   Ван не мог отдать себе отчет, на чем основано его решение. Повинуясь новому приказу, манипулятор замер на месте, затем резко рванулся в противоположную сторону.
   Через несколько минут Ван воочию увидит картину, доселе знакомую только по экрану в зале, откуда осуществляется дистанционное управление процессом синтеза. Высокое помещение, представляющее собой круг, равный поперечному сечению башни безмолвия. Сетка, состоящая из одинаковых ячеек, которые издали напоминают медовые соты. И в каждой ячейке зреет серый комок – будущий головной мозг белкового робота…
   Залетев под купол центральной камеры синтеза, манипулятор остановился. Уже начав досадовать в душе, что зря теряет здесь время, Ван сверху оглядел камеру. С того момента, когда он в последний раз наблюдал по экрану за камерой, чтото тут изменилось, что-то резало глаз. Но что? Стены, сходящиеся сверху в одну точку – вершину купола, светятся как обычно. Их ровный зеленоватый свет говорит о том, что процесс синтеза мозговой ткани проходит нормально. По краю круга с «медовыми сотами», окаймляя его, мерно, в заданном ритме сердца башни колышутся трубы – сосуды, которые питают растущую мозговую ткань. Они подобны лианам тропических джунглей.
   Ван спустился пониже… и не поверил своим глазам: перегородок между ячейками не было. Круг, где проходил высший синтез мозговых тканей, был теперь сплошным. Кто мог разрушить и убрать перегородки?
   Наспех вырванные, сломанные перегородки валялись тут же, у кругового барьера, небрежно сваленные в кучи.
   План созрел мгновенно. Прежде всего нужно обыскать «тропики» – так назвали заросли питательных трубок еще те, кто вместе с Ливеном Броком монтировал башню безмолвия.
   Манипулятор в «тропиках» бесполезен: он запутается в трубках, застрянет на первом же метре.
   По команде Вана машина опустилась на обод, окаймляющий круг. Ван снял ненужные уже клеммы, сорвал шлем. Откинув прозрачный люк и выйдя из кабины, он сразу же ощутил жаркое дыхание сырой, насыщенной специальными составами атмосферы. Психрометр на барьере показывал, как обычно, стопроцентную влажность, необходимую для синтеза.
   Ван сразу взмок. Если Ливен Брок где-то здесь, то каково ему?..
   Осторожно раздвигая свисающие, перевитые трубки, Ван продвигался вперед. Неожиданно впереди в полутьме мелькнула неясная фигура. Сердце Вана забилось. Он сделал еще несколько шагов и наткнулся на Ливена Брока.
   Старый профессор стоял, прислонившись к толстой трубе, словно к стволу дерева. Он тяжело дышал, глаза его блуждали. Появление Вана, кажется, не удивило Ливена Брока.
   – Ван… я ждал… тебя, – отрывисто произнес Ливен Брок, стараясь вздохнуть поглубже.
   Душный, тепличный воздух, насыщенный химикалиями, не приносил облегчения.
   – Пойдемте к манипулятору, профессор, – сказал Ван. – Там есть кислород.
   – Да… кислород… – согласился Ливен Брок и, сделав шаг, пошатнулся. Не подхвати его Ван, Брок упал бы. Вана поразило странное выражение лица Ливена Брока. Таким он его не видел никогда. Похоже, что Ливен Брок спал или грезил наяву.
   Кое-как они двинулись к кабине, останавливаясь чуть не через каждые два шага.
   – Зачем вы здесь, профессор? – спросил Ван.
   Ливен Брок не ответил, словно не расслышав вопроса. Они прошли еще несколько шагов.
   Молчание нарушил Ливен Брок.
   – Я допустил ошибку, Ван, – вдруг произнес он негромко. Ван споткнулся.
   – Впрочем, ошибся и ты, – продолжал Ливен Брок. – Наши расчеты ничего не стоят. Объем головного мозга у белковых роботов слишком мал.
   – Я заново пересчитал…
   – Ошибка, – перебил Ливен Брок. – Ты говоришь о расчетах, которые я поручил тебе произвести?
   – Да, учитель, – обрадовался Ван.
   – Где же они?
   – Я пришел с ними к вам домой, но не застал вас, – сказал Ван.
   – Когда это было?
   – Вчера утром.
   Ливен Брок остановился.
   – Вчера утром? Не помню. Ничего не помню, – нахмурился он.
   Ван осторожно потянул Брока за руку.
   – Пойдемте, учитель, – тихо сказал он. – В Зеленом встревожены вашим исчезновением…
   – Сначала нужно закончить дела здесь, в башне безмолвия, – махнул свободной рукой Ливен Брок. – Хорошо, что ты пришел. Вдвоем мы справимся быстрее.
   – Осторожно, – сказал Ван и схватил Ливена Брока за руку. Профессор шагал, не разбирая дороги, как лунатик, и едва не провалился в люк.
   – Послушай меня, мальчик, – вдруг произнес Ливен Брок торжественно.
   – Мы с тобой должны здесь вырастить большой мозг. Большой, понимаешь? Он должен быть величиной с башню безмолвия. Только большой мозг даст человеку могущество, поможет разгадать тайны Земли и неба, – закончил он скороговоркой.
   Знакомые слова! Именно их повторял Энквен ночью, в комнате у Федора Икарова. Курсант запомнил эти слова.
   Значит, учитель до сих пор находится под внушением, действие которого оказалось необычайно сильным. Может быть, таково действие биопередатчика, собранного Энквеном и погибшего в результате неудачного прыжка робота?
   Передатчик расшибся вдребезги, над Энквеном, потерявшим сознание, колдуют сейчас биологи и кибернетики, но Ливен Брок продолжает выполнять его волю…
   Как снять внушение? Нужно попытаться воздействовать на Ливена Брока логикой (последовательность мышления всегда была сильной стороной старого воспитателя).
   Ливен Брок дышал тяжело, словно карабкался по крутому склону…
   – Разве у нас плохие получаются роботы, учитель? – нарушил паузу Ван.
   – Они могут быть в сто раз лучше, – отрезал Ливен Брок. Ван покачал головой.
   – Нет, не могут, – сказал он.
   – У наших роботов слишком малый объем головного мозга, – заметил Ливен Брок.
   – Мы исходили из объема человеческого мозга.
   – Ну и что?
   – Вы же сами говорили, учитель, что природа за миллионы лет эволюции создала человеческий мозг, объем которого является оптимальным.
   Ливен Брок вытер лоб.
   – Я говорил?
   – Не только вы… Опыты и расчеты подтвердили этот факт, – сказал Ван.
   – Будущее Земли – большой мозг, – упрямо повторил Ливен Брок. – Мы с тобой должны вырастить его, соединив вместе все камеры башни безмолвия.
   Они вышли к кольцу, охватывающему круг, внутри которого свершалось таинство синтеза.
   Ливен Брок пнул ногой груду вырванных перегородок, затрепетавших, словно крылья.
   – Видишь? – сказал Ливен Брок. – Я вырвал проклятые перепонки. – Пусть отдельные массы стыкуются, срастаются между собой. Получится единый мозг.
   – Учитель, единый мозг не получится, – сделал Ван еще одну попытку воззвать к логике. – Отдельные части мозга такой огромной величины (обвел он рукой круг) будут как бы погашать друг друга, взаимно уничтожаться. По моим расчетам, биологические клетки…
   – Оставь, мальчик, – хитро улыбнулся Ливен Брок. – Лучше приступим к делу. Время не терпит. То, что я сделал, убрав перегородки, слишком мало. Нужно перестроить всю башню. Для начала необходимо остановить сердце башни. Я пытался до него добраться, но… – улыбка Брока стала жалкой, – заблудился… Ведь я был тут в последний раз, когда тебя еще на свете не было.
   Они подошли к манипулятору. Ван достал из кабины кислородный баллон и подал его Ливену Броку. После нескольких глубоких вдохов глаза Брока заблестели, он выпрямился.
   – А теперь к сердцу башни, – сказал он.
   – Отключив сердце, мы погубим башню, – произнес Ван. – Принцип непрерывности. Мы рискуем…
   – Без риска нет победы.
   – Отключив сердце, мы погубим башню, – повторил Ван. Ливен Брок прислонился к манипулятору.
   – Я считал тебя своим помощником, Ван, – сурово сказал Брок.
   Ван сделал шаг к Ливену Броку. Неожиданно Брок ударил Вана по голове кислородным баллоном. Ван пошатнулся, Ливен Брок оттолкнул его и вскочил в кабину манипулятора. Четкими движениями натянул шлем, опустил клеммы.
   Повинуясь мысленному приказу, манипулятор рванулся вперед, словно камень, пущенный из пращи. Однако люк Ливен Брок забыл опустить.
   Отчаянным усилием Ван успел ухватиться за край люка. Манипулятор вылетел из камеры синтеза, непрерывно наращивая скорость. В ушах Вана запел ветер.
   Едва только кабина тронулась, Ливен Брок забыл о Ване. Этот молодой человек был только досадной помехой на пути к достижению великой цели, мысль о которой безраздельно владела Ливеном Броком.
   Кабина, не снижая скорости, ворвалась в центральный ствол. Еще полсотни метров – и финиш…
   – Остановитесь! Остановитесь, учитель! – кричал Ван. Перед глазами бешено мелькали слабо светящиеся панели приборов, занимающих стенки центрального ствола. Кабина начала вращаться вокруг своей оси, и панели слились в сплошные белые круги.
   Уже не отдавая отчета в своих действиях, Ван, держась одной рукой за кромку люка, другой сорвал шлем с головы Ливена Брока. Полукружья клемм соскочили с его седых висков, и манипулятор, лишенный потока команд, дико заплясал на месте. Затем его завертело, словно осенний лист под порывом ветра, и швырнуло на стенку…
   Придя в себя, Ван со стоном разжал онемевшую руку, которой продолжал держаться за борт манипулятора. Похоже, он лишь на несколько минут потерял сознание, ударившись о стенку центрального ствола.
   Между тем Ливен Брок вылез из обтекаемого, как капля, манипулятора и с изумлением озирался вокруг.
   – Ван! Что все это значит? – спросил он.
   – Сейчас объясню, учитель. Но сначала нужно дать радиограмму в координационный совет, – сказал Ван и вытащил из кармана передатчик.
   Когда Ливен Брок и Ван Каро вышли из башни безмолвия, стояло раннее утро. Над Зеленым городком проплывали легкие облака.
   – Отвык от света, – сказал Ливен Брок, жмурясь на солнце.
   В огороженный двор башни, развернувшись, въехала машина – это прибыл аварийный отряд биологов и кибернетиков, присланный координационным советом. Были здесь и Карбенко с Волгой, наотрез отказавшиеся от отдыха.
   Приехавшие выскочили из машины и взяли Ливена Брока в плотное кольцо.
   – Как самочувствие, профессор? – спросил Карбенко.
   – Мое самочувствие не тема для разговора, – ответил Ливен Брок, ворчливым тоном стараясь замаскировать смущение. – Лучше скажите, что с Энквеном?
   Алексей и Владимир переглянулись.
   – Говорите, – устало произнес Ливен Брок. Его выдал голос – севший, надтреснутый.
   – Пока ничего определенного, – сказал Алексей.
   – Смерть? – посмотрел на него Ливен Брок.
   Алексей пожал плечами.
   – Я еду к Энквену, – решил Брок.
   – Сейчас нельзя, – сказал Владимир. – Биологи поместили Энквена в вакуум-камеру.
   – Остается ждать, – вздохнул Алексей.
   – Остается ждать, – словно эхо повторил Ливен Брок. Биологи и кибернетики двинулись к башне безмолвия. Их ждал зал с дистанционным управлением и долгая, кропотливая, ювелирная работа по восстановлению перегородок между ячейками в зале высшего синтеза.
   Ливен Брок пошел домой. Ван решил проводить его. Шли молча. Первым заговорил Ливен Брок.
   – Энквен, мой благонравный воспитанник, ничего не воспринимает на веру, – произнес он, тяжело опираясь на руку Вана. – Он должен сам все попробовать, пощупать собственными руками. Иначе чем бы он отличался от обычной запоминающей машины?
   – И вы любите Энквена по-прежнему?
   – Больше прежнего, – сухо ответил Ливен Брок.
   Ван улыбнулся.
   – Энквен чуть не погубил вас, – сказал он.
   – Чуть не считается.
   Ван замедлил шаг. Он решил высказать учителю мучившую его все время мысль:
   – Из ворот Зеленого городка партия за партией выходят белковые роботы. Они попадают во все уголки Солнечной системы, а мы остаемся в приятном сознании, что белковый робот никогда не сможет причинить вред человеку. Такая уверенность была еще вчера. Сохранится ли она завтра?
   Брок пожал плечами.
   – А почему бы и нет? – бросил он.
   – Неужто вы забыли, профессор, что с вами проделал Энквен?
   Брок посмотрел на Вана.
   – А что такого сделал Энквен? – медленно произнес Ливен Брок. – Всего-навсего попросил меня об одной услуге.
   – С помощью гипноза.
   – Да, Энквен попросил меня не очень-то вежливо, – согласился Ливен Брок. – Но другой возможности у него не было: ведь белковый робот не может проникнуть в башню безмолвия. И потом, заботился Энквен не о себе, а обо всем человечестве. Ни больше ни меньше. Ты сам понимаешь, Ван, если б Энквен без гипноза попросил меня пойти в башню и уничтожить перепонки в зале высшего синтеза, я вряд ли согласился бы.
   Ван кивнул.
   – Откуда что берется? – пробормотал он.
   – Тут арифметика простая, – сказал Ливен Брок. – Энквен каждый день слышал и от меня, и от других людей, и по видео, какие грандиозные задачи ставят перед собой люди. А размышлять над задачами – любимое занятие Энквена.
   – Знаю, – оживился Ван, – мне Лин рассказывала, как Энквен помог ей по курсовому проекту, еще когда не научился решать задачи без программирования…
   – Помню, – кивнул Ливен Брок. – Итак, Энквен ежедневно слышит об освоении космоса, о перестройке планет Солнечной системы. Он знает о городах, которые воздвигаются на дне океана, даже сам побывал в глубоководной впадине в районе острова Энергии. Много читает о космических первопроходцах, которые исследуют новые планеты, перестраивают их природу, ищут полезные ископаемые. Готов часами смотреть на экране репортаж с Лунных стапелей, где монтируется фотонный звездолет «Пион». А сколько он наслушался разговоров наших физиков, которые вот уже много лет бьются над загадкой тяготения!
   Они свернули на улицу, ведущую к дому Ливена Брока. Прохожих в этот час было немного. Встречные, здороваясь, с любопытством поглядывали на Ливена Брока, но в расспросы не вступали.
   – Подумай-ка, Ван, что было бы, – продолжал Ливен Брок, – если бы вся эта информация вводилась в кибернетическую машину? Машина добросовестно запоминала бы все, что ей сообщают, и делу конец. А как поступает Энквен? Как самый настоящий друг людей. Создав большой мозг, он хочет принести им пользу. Во имя этого Энквен рискует собой… Он готов расшибиться в лепешку…
   – В буквальном смысле, – докончил Ван.
   – Он здорово расшибся?
   – Честно говоря, да.
   – В чем причина?
   – Не рассчитал лишний вес передатчика, с которым прыгал.
   Возле дома Ливена Брока они остановились.
   – Учитель, когда вы исчезли и все занялись поисками, – сказал Ван, – я много часов провел у вас дома. Спускался в лабораторию, изучал лабораторный журнал, перерыл библиотеку…
   – Так ты и должен был действовать, – заметил Ливен Брок.
   – На верхней полке я обнаружил одну старинную книгу… – Ван запнулся.
   – Ты нашел книгу Циолковского? – с живостью спросил Ливен Брок. – О биологической радиосвязи?
   Ван кивнул.
   – У тебя нюх сыщика, – похвалил Ливен Брок. – Что же дальше?
   – Я просмотрел книгу, увидел пометки на полях.
   Ливен Брок окинул взглядом коттедж, залитый лучами утреннего солнца.
   – Книга Циолковского – одна из самых моих любимых, – сказал он. – Еще с юности я зачитывался ею. И потом, когда строил башню безмолвия, эта книга мне очень помогла.
   Брок поймал недоумевающий взгляд Вана и пояснил:
   – Нет, даже не идеями своими помогла мне книга, а какой-то широтой подхода, логикой и ясностью мышления. Ну, в течение многих лет на полях книги накапливались мои пометки. Это были критические соображения, замечания, новые мысли, словом, все то, что возникает при чтении хорошей книги. Потом у меня появился Энквен. Когда я научил его читать, он начал усваивать все, что было в моей библиотеке. Она пришлась ему по вкусу. Дошел черед и до книги Циолковского.
   – Но вы направляли чтение Энквена?
   – Конечно. Я следил за его интересами, ничего не навязывая, – сказал Ливен Брок. – У Энквена, когда он усваивал информацию, возникало много вопросов, я старался на них отвечать.
   Ван поправил волосы.
   – Есть вопросы, которые кого угодно могут поставить в тупик, – заметил он.
   – Бывало и такое, – согласился Ливен Брок. – Помню, как я растерялся, когда Энквен спросил, что означает действие поцелуя…
   – Лин рассказывала мне эту историю, – сказал Ван.
   – Однажды я заметил, что на полях книги Циолковского рядом с моими пометками появляются пометки Энквена, – продолжал Ливен Брок.
   – Как вы реагировали на это?
   Ливен Брок улыбнулся:
   – Конечно, меня только радовало, что интересы Энквена совпадают с моими. Не забывай, Ван, что у него было право выбора. По этим пометкам я понял, в каком направлении работает его мысль.
   – Пометки Энквена сослужили еще одну службу, – сказал Ван. – Они оказались зацепкой, которая помогла вас разыскать.
   – Могу признать, что без тебя мне пришлось бы туго, – произнес Ливен Брок.
   – Я был не один, – сказал Ван. – В поисках принимал участие весь Зеленый городок. А в разгадке пометок Энквена на полях книги мне помогли Алексей и Володя.
   – Ну, конечно. Три мушкетера! – улыбнулся Ливен Брок.
   – Еще вопрос, учитель.
   – Да?
   – Откуда Энквен взял идею большого мозга? Неужели сам додумался? – спросил Ван.
   – Ни за что не догадаешься! Энквен вычитал эту идею в каком-то научно-фантастическом романе. «Мозг-гигант» или что-то в этом роде. Ну, и загорелся этой идеей.
   – И скрыл ее от вас?
   – Боже упаси! – энергично замотал головой Ливен Брок. – Энквен упрямый – это точно. Но не скрытный. Он всегда делится со мной, хотя никто его к этому не понуждает.
   – Когда же началась эта история с большим мозгом? – спросил Ван.
   – Две недели назад. Вечером после уроков Энквен вдруг заявил мне, что в башне безмолвия необходимо вырастить большой мозг. Ну, и растолковал, зачем это нужно людям.
   – А вы?
   – Я объяснил Энквену, что этот вопрос обсуждался давно. Кибернетики, мол, доказали, что идея большого мозга ложна, существуют оптимальные размеры мозга, подсказанные еще эволюцией, и так далее.
   – В общем, разбили его доводы в пух и прах.
   – Разбил, – кивнул Ливен Брок. – Но мой милый Энквен упрям, как тысяча чертей. Или как ребенок, у которого хотят отнять любимую игрушку.
   Медленным шагом они шли через сад.
   – Отдохну, – сказал Ливен Брок. – Нужно привести в порядок мысли и бумаги. Кстати, как твои расчеты?
   – Я их закончил.
   – Где они?
   – У вас в столе, профессор… Я их привез вчера утром, – сказал Ван.
   – Хорошо, – кивнул Ливен Брок. – Просмотрю. А тебя попрошу набросать свои соображения обо всем происшедшем. У будущего воспитателя обязана быть своя точка зрения. Только учти одно. Можно поставить белковому ограничители – и дело с концом. Мы получим исполнительного, сильного, но тупого помощника.
   – Такие на «Пионе» не нужны.
   – И нигде не нужны. Когда испытываешь новую сложную машину, возможны всякие неожиданности. Но разве конструктор выбрасывает свое детище на свалку из-за того, что оно капризничает? Нет, он ищет причины неполадок и устраняет их. Так должны поступать и мы, конструкторы и воспитатели белковых. Из Энквена получится помощник, которым сможет гордиться любой звездный капитан.
   Ливен Брок увидел в кустах под окном стремянку для книг и молча покачал головой. Ван улыбнулся.
   Когда дверь за профессором закрылась, Ван направился в координационный совет, где его ждали с подробным отчетом о происшедших событиях.

Глава 5
ОЗЕРО СРЕДИ ГОР

 
Когда созреют гроздья звезд,
Расправит плечи Млечный мост,
Тогда раскроется душа,
Читай ее, листай страницы!
И из небесного Ковша
Тебе захочется напиться.
 

   Федор Икаров не любил передоверять управление автопилоту, неважно, летишь ли в соседний город или в другую часть света. Когда включен автопилот, чувствуешь себя в кабине, как пассажир, словно кто-то ведет за тебя машину. А ты можешь заняться чем угодно: любоваться проплывающими внизу пейзажами, интересный биоблок послушать, а то и сферофильм посмотреть.
   Автопилот свое дело знает. Но Федор не любил чувствовать себя пассажиром.
   Вот и теперь он вел машину сам, прокладывая по карте курс. Пульт корабля чем-то походил на систему управления учебной ракеты, в которой Федор за годы учебы в Звездной академии провел немало часов, и трудных, и радостных… Федор улыбнулся: воспоминания о первом тренировочном полете на Луну привели его в хорошее настроение.
   С детства Федор усвоил, что человеку в любых обстоятельствах не пристало быть просто пассажиром.
   Теперь под машиной проплывали предгорья древнего Кавказа. Скоро покажется озеро Отдыха – искусственный водоем, созданный высоко в горах лет полтораста назад.
   Одинокая тучка, в которую влетел аппарат, чем-то напомнила Федору облака, которые он наблюдал, впервые подлетая с группой учлетов к Зеленому городку.
   По какой ассоциации? Быть может, потому, что и тогда, и теперь он находился в полете, мчась над землей на небольшой высоте. Все, что так или иначе связано с полетами, Федор запоминал накрепко. Вообще в воздухе он чувствовал себя увереннее, чем на земле. «Врожденное чувство полета» – так сказал о нем председатель медицинской комиссии, которая отбирала в Звездную академию будущих космокапитанов, отсеивая тысячи страждущих попасть туда.
   Облака, облака…
   Машина, вынырнув из одинокой тучи, спустя недолгое время снова погрузилась в сплошную серую пелену грозового облака, которое нависло над Казбеком.