Михайлов Владимир Дмитриевич. Наследники Ассарта (Капитан Ульдемир - 4)

   Уже после первых его слов я окончательно настроился на серьезный лад: похоже, пора легкой жизни для меня и друзей наступит еще не скоро. Я постарался тщательно записать в памяти каждое уловленное слово, понимая, что над ними еще придется поразмыслить.
   - ...Ты все понял?
   - Все запомнил, пока ограничусь этим.
   - Помни в первую очередь вот что: то, что тебе сейчас предстоит, не похоже ни на одну из предыдущих операций. Там везде тебе противостояли люди, пусть немного и не такие, как ты, но в основном - люди. А теперь это будет иначе.
   - С кем же мне предстоит встретиться, Мастер?
   Он помолчал, прежде чем ответить:
   - Если бы я знал. Если бы хоть кто-нибудь из нас имел об этом представление!..
   Яснее не скажешь. И я сказал:
   - Ну тогда - до встречи, Мастер.
   - Держись, - выдал он мне последнее наставление.
   13
   Властелин Изар долго молчал, прежде чем задать неизбежный после сказанного Советником вопрос. Молчал скорее всего потому, что вдруг перестал чувствовать себя Властелином: он снова был лишь подростком, который, подкараулив выходящего от Властелина Советника, несмело пытается получить ответ или попросить объяснения очередного непонятного места в каком-то из шести томов Науки Власти - старинного манускрипта, еще от руки написанного древними литерами, состоявшими из одних прямых, без единого закругления; тома эти были главным учебником жизни для многих, многих поколений правителей Ассарта. Просит разъяснить - и во всех случаях получает полный и точный ответ; наверное, еще в те давние годы возникла у Изара уверенность в том, что нет такой загадки, чья разгадка оказалась бы не по силам - тогда еще далеко не старому, но уже всезнающему Советнику. В те времена Изаром каждый раз овладевала робость: страшило то, что Советник мог счесть его совсем уж бестолковым, не способным разобраться самостоятельно в самых простых вещах. И вот сейчас, глухой ночью в одиноком домике, снова охватила его совсем было позабытая нерешительность. И потребовалось не менее двух минут, чтобы справиться с нею.
   - О какой опасности говорите вы, Советник? - Изар постарался, чтобы голос звучал ровно, спокойно, словно ничего нового в сказанном стариком не было. - Может быть, я назвал не все, но это не значит, что они мне неведомы. Слушайте, я повторю. Разруха. Голод. Чужие солдаты. Развал армии. Ублюдок. Ястра с ее ребенком. Советник Ястры, наконец. Что еще может быть такого? Нет, Советник, как видишь, я не закрываю глаз на существующую действительность. И хотел лишь посоветоваться с вами вот о чем: в какой последовательности начинать битву с ними? И - каким способом. Начать с голода? Собрать все корабли, что еще остались, и послать их для закупок съестного в других мирах? Я был бы готов пожертвовать для этого теми остатками сокровищ Ассарта, что скопили в бронированных кладовых и закрытых галереях Жилища Власти поколения моих предков. Или, может быть, собрать то немногое лучшее, что осталось от славных войск Ассарта - всех тарменаров и космических десантников, и бросить их на один-единственный из ближайших миров, захватить их торговые корабли, нагрузить зерном и мороженым мясом и таким образом накормить Ассарт? Или, возможно, начать не с голода - в конце концов, никто еще в нашем мире не умирает от истощения, - а с солдатских банд, что делают жизнь людей все менее выносимой? Сейчас я не в силах вызвать их на открытый бой, их очень много. Но я готов применить запрещенные всеми конвенциями средства, до сей поры сохраняющиеся, как и при тебе, в тайных арсеналах: выжигать леса - ничего, они вырастут заново! - и закачивать в подвалы, где укрываются бандиты, самые страшные газы, и только обеспечив покой на планете, приниматься за остальное? У меня нет проблемы незнания, Советник, у меня - проблема выбора. И я прошу помочь мне именно в ее решении.
   Все это Изар выговорил единым духом, словно школьник-зубрила, боящийся, что, если учитель прервет его, он собьется и уже не найдет продолжения. Но когда удалось благополучно добраться до конца, взглянул на собеседника свысока, едва ли не победоносно. Хотя в глубине души боялся, что на него посмотрят презрительно, как на последнего неуча. Хочешь или не хочешь, а Советник оставался для него все тем же учителем, и никак не избавиться было от этого неприятного ощущения...
   В той части глубокого подвала, где был размещен штаб Предводителя Армад, начальник штаба славный генерал Ги Ор вместе со своими офицерами только что закончил наконец разработку операции, которой было присвоено кодовое название "Эпилог". Генерал любил термины из литературной, а также музыкальной областей, он считал себя человеком высокой культуры.
   Сейчас он отослал всех штабных, найдя поручение для каждого, и еще раз прошелся взглядом по тщательно выполненной схеме. Удовлетворенно кивнул. Ги Ор никогда не проигрывал битв. Он добился бы успеха и на первом этапе операции Десанта Пятнадцати - если бы командование доверили ему, а не этому... гм. И, конечно, если бы не досадное ранение, от которого он лишь недавно оправился; проклятый осколок вывел его из строя на целые месяцы.
   Подумав так, он невольно подошел к установленному в углу по распоряжению самого генерала большому зеркалу. Оно было необходимо, чтобы постоянно контролировать свой внешний вид: начальник всегда и во всех условиях должен служить образцом для подчиненных.
   Окинув свое отражение взглядом, генерал удовлетворенно кивнул. Но в следующее мгновение брови его невольно вздернулись, выражая крайнее удивление.
   Дело было в том, что вместо одного отражения он вдруг увидел два. Второе находилось правее первого и на шаг сзади.
   Ги Ор резко повернулся. И оказался лицом к лицу с самим собой.
   - Какого черта... - только и успел произнести он. И почувствовал, что голос пресекся и с невероятной скоростью закружилась голова.
   И снова перед зеркалом остался лишь один генерал Ги Ор.
   Он тоже полюбовался собственным отражением. Усмехнулся. Подошел к столу и стал задумчиво разглядывать все еще лежавшую там схему операции "Эпилог".
   Однако опасения Изара оказались напрасными. Советник смотрел на него очень серьезно, без обидного сочувствия в глазах; можно было подумать, что Властелину и на самом деле удалось доказать, что он по праву носит этот титул и действительно знает о мире, которым повелевает, все, что нужно знать.
   Так, без улыбки, Советник ответил:
   - Вы правы - если говорить об опасностях, исходящих от людей и от плодов их деятельности. Никто не смог бы изобразить положение полнее вас.
   - Тогда что же ты имел в виду?
   - Охотно скажу. Постарайтесь только не обижаться, потому что в моих словах не будет ничего обидного для вас - или для любого другого повелителя. Давно сказано, что Власть портит человека. Но почему-то думают, что речь здесь идет исключительно о характере Власть имущего, о том, что он заражается вирусом вседозволенности и начинает переступать границы допустимого. На самом деле слова эти следует понимать шире. Характер - полбеды; но власть сильно сужает кругозор повелителя, хотя должно было бы быть наоборот. Сужает, потому что он, волей или неволей, ограничивает свое поле зрения границами своих возможностей: ему ведь кажется, что в его силах - все!
   - Разве это не так?
   - Нет, конечно. Он властен над своими подданными, да. Но есть силы, которые ему не подчиняются, - и вряд ли любому Властелину удастся когда-нибудь покорить их.
   - Назовите их.
   - Первая сила - это природа во всем ее многообразии.
   - Гм. А второе?
   - Второе, Изар, - Высшие силы.
   - Вы имеете в виду Великую Рыбу? Но она не вмешивается в наши дела. Иначе...
   - Великая Рыба, Бриллиант, - это всего лишь наше слабое представление о Высшей Силе. На большее мы и не способны - в этом нашем качестве...
   - Не понял о качестве, - нахмурился Изар.
   - Это совершенно другой разговор, - покачал головой Советник, - и сейчас у нас не хватит времени на него - да и нужды нет в этой теме. Важно сейчас другое: есть Высшие силы, и есть природа, то есть - весь мир, существующий помимо наших желаний и живущий по своим законам. Мы к ним, к этим законам, вынуждены приспосабливаться, хотя порой нам кажется, что это мы их диктуем. На деле же нам иногда удается всего лишь подавить некоторые из них, и тогда в действие вступают другие законы, тоже не нами придуманные. Нам удается кое-что лишь потому, что мы сами - часть этой природы. Но есть законы и силы, управляющие всей природой, и нами в том числе, и есть Силы, которые этими законами владеют...
   - Простите, Советник. Но все это кажется мне весьма отвлеченным. Разве опасность, о которой вы говорили вначале, исходит от природы? Что это: засухи, наводнения, ураганы? Но на них - в этом вы правы - мы повлиять никак не можем. Разве что как-то приготовиться... Вы это имели в виду?
   - Нет. Я хотел лишь сказать, что мы знаем тот узкий круг явлений, в котором существуем. Но им не исчерпывается Бытие, оно намного шире, в нем происходят чаще всего незаметные для нас процессы, которые, однако, могут привести к совершенно неожиданным, но весьма ощутимым результатам; и результаты эти будут не благоприятными.
   - Ничего не понимаю. Если бы нам грозило, скажем, столкновение с какой-нибудь кометой, то служба Пространственного Наблюдения наверняка уже доложила бы. Ты помнишь, конечно, что подобный случай был в годы правления...
   - Не трудитесь напоминать, потому что я имею в виду вовсе не это. Изар, чтобы я не жалел о том, что затеял этот разговор, давайте договоримся: не будем рассуждать о предпосылках опасности, но перейдем сразу к тому, что нужно делать, что предпринять, чтобы эту опасность устранить.
   - Если я не понимаю сущности опасности, как я могу?..
   - Очень просто. Если вы едете по дороге, вам не обязательно знать законы механики, чтобы избежать столкновения с пешеходом или с рекламным щитом; нужно просто вовремя сманеврировать. А из теории достаточно знать, что столкновение таит в себе серьезную опасность.
   - Советник, я сейчас вовсе не настроен развлекаться сравнениями. Я приехал, чтобы получить хороший совет умного человека. Если я в чем-то ошибся...
   - Вы имеете в виду, Властелин, что я не способен более давать советы? Тем не менее, именно этим я и собираюсь заняться. Хочу только, чтобы вы не требовали излишних объяснений. А что касается сравнений, то это - моя привычная манера разговора. Вы успели забыть об этом, но я-то помню.
   Какие-то секунды оба сердито мерили друг друга взглядами, но Изар не мог допустить, чтобы поездка оказалась напрасной.
   - Хорошо. Готов примириться с вашей манерой. Что же вы, в конце концов, хотели мне сказать?
   - То, что вы живете на вулкане. В самом прямом смысле слова. Но сами об этом не подозреваете. Помните, Властелин, как мы спускались в подземелье, чтобы просить Бога Глубины?
   - Да. Но, откровенно говоря, не увидел в этом большого смысла. С тех пор для меня ничего не изменилось. И эта самая Глубина никак не проявлялась.
   - Это и прекрасно.
   - То есть?
   - Внутренний смысл наших просьб, просьб Посвященных, всегда и заключался в том, чтобы Глубина никак не проявлялась.
   - Странно: почему вы тогда не сказали мне об этом?
   - Было слишком рано. Обычно между Посвящением и Откровением проходит не менее полугода. Но вы затеяли переписывать Историю, а я счел возможным при таком повороте событий удалиться от дел. Так что до Откровения вы не дошли. Да вам и не до того было.
   - Я никогда не верил в силу древних ритуалов. И не мог принять их всерьез. Да, нужно соблюдать форму - для людей, для Ассарта, - но не более. Что же касается практического смысла...
   - Наши предки нередко знали - или, может быть, бессознательно чувствовали - больше нашего. Но мы опять отклоняемся от главного. Так вот, там, где приносилась Просьба, действительно существует нечто, чей смысл и сущность всем нам были неясны. Потому мы и воспринимали, и выполняли все, как формальность. На деле же оказалось, что в этом - реальный смысл. Настолько значительный, что сейчас всем нам придется заниматься главным образом этим подземельем и тем, что в нем заключено. Скажу откровенно: я не сам пришел к пониманию этого; меня просветил некто, явившийся сюда из совершенно другого мира - я имею в виду не какой-либо из миров Нагора, но мир иных понятий и других возможностей...
   "Он сошел с ума, - вдруг совершенно ясно понял Властелин. - Просто спятил. Старческое слабоумие или что-то в этом роде. Несет абсолютную чепуху с весьма значительным видом. Я мог бы и раньше сообразить, что романтические увлечения в его возрасте даром не проходят. Жаль, но визит к нему - потерянное время. Сейчас нужно одно: вежливо распрощаться - и уехать. Придется обходиться собственной головой..."
   Занятый этой мыслью, он пропустил мимо ушей то, что с серьезным видом продолжал говорить ему Советник.
   - ...станет главной целью противника. Или, вернее, противников; число их, насколько я могу судить, будет во всяком случае больше единицы. Теперь вы поняли?
   - Да, разумеется! - Изар кивнул - раз, и другой, и третий. - Теперь все стало для меня совершенно ясным. Не могу выразить, Советник, насколько я вам благодарен...
   - Это меня радует, - несколько озадаченно проговорил Советник. - Но я еще не успел сказать вам то, что связано с вашими ближайшими планами - с тем, что вы мне тут изложили. Относительно газов, а также...
   - Потом, Советник, остальное - потом. К сожалению, у меня совершенно не остается времени, мне нужно срочно увидеться с Яширой, донком Самора. От этой встречи зависит очень многое. Счастливо оставаться!
   - Но вы хоть поняли?..
   - Я все понял, Советник. Все, до последнего слова. Капитан!
   Капитан Черных Тарменаров возник в дверном проеме.
   - Мы немедленно отправляемся дальше, капитан.
   - Слушаюсь, Бриллиант. Каким маршрутом?
   Изар раздумывал лишь мгновение.
   - Северо-западным. Подальше от побережья.
   - Понял вас, Бриллиант.
   - До свидания, Советник. Я снова навещу вас, как только у меня найдется хоть сколько-то свободного времени. Хотя боюсь, что в ближайшие дни я буду очень занят.
   - Я понимаю, - согласился Советник. - Позвольте проводить вас до машины.
   - Не нужно, не нужно. Пошел дождь, вы можете простудиться, Советник. Мне очень не хочется рисковать вашим здоровьем. Оно, как вы видите, еще очень нужно Ассарту.
   - Ваша воля, Бриллиант, - закон.
   Разумеется, Советник и не мог сказать ничего иного - при своей прислуге и охране Властелина.
   Все же он вышел на крыльцо, чтобы проводить взглядом растворяющиеся в темноте огоньки высочайшего каравана. И, глядя вслед машинам, лишь задумчиво покачивал головой - без особого, впрочем, осуждения или огорчения.
   Донки заслуживали всяческой похвалы: после весьма бурно проведенной ночи они все как один явились на завтрак. Несколько побледневшие (иные даже с зеленоватым оттенком), были они тем не менее бодры и выглядели вполне готовыми к очередному опустошению кладовых Власти. Ястра не могла не появиться за столом: это было бы воспринято как глубокая обида, неуважение к административно-родовой знати, а кое-кем - и как неспособность ее подтвердить документом объявленные вчера притязания. Но сейчас это ее уже не волновало. И, представ перед ними, выслушав слова преклонения и пригласив общество к столу, Жемчужина поглядывала на них, внутренне усмехаясь: сомонтские девицы явно отняли у гостей немало сил, но доставили ли хоть долю той радости, какую удалось пережить ей? Она, откровенно говоря, не ожидала, что свидание с былым любовником окажется таким; даже в юности, помнится, подобного не переживалось. Да и что удивительного? Юность в любви вообще ничего не понимает... Кстати, а где девицы? Разогнали их по домам, или они продолжают спать, донельзя утомленные? Донки, независимо от политического уровня, этим спортом занимаются регулярно, возраст им еще позволяет. Кстати: надо, чтобы врачи тщательно осмотрели участниц ночного празднества: в Сомонте прежде с этим было все в порядке, но мало ли чего могла нанести солдатня; да и сами донки из дальних провинций - соблюдают ли они у себя дома меры предосторожности при интимном общении с туземными прелестницами?..
   Занятая этими мыслями, она выглядела несколько рассеянной и потому едва не вздрогнула, услышав громкий голос, произносивший слова, обращенные непосредственно к ней. Однако внешне никак не показала, что важное дело на какое-то время отодвинулось в ее сознании далеко-далеко. Лишь медленно подняла глаза на Великого донка Плонтского, которому вспугнувший ее воспоминания голос и принадлежал.
   - Итак, Правительница, - говорил Намир, стоя перед ее креслом и по привычке опираясь на меч (которым вряд ли умел как следует владеть: был он администратором и политиком, родовитым, правда, но в эти времена знатную молодежь учили пилотировать аграпланы и космические штурм-крейсеры и стрелять из всех видов оружия, но серьезному фехтованию - вряд ли; во всяком случае, эта наука была факультативной даже и в древних фамилиях). Выполняя свой долг, мы вновь собрались сегодня по твоему приглашению, чтобы услышать: пожелает ли Жемчужина и Правительница выполнить свое вчерашнее обещание? Если да, то мы хотели бы, чтобы это произошло еще прежде, чем мы поднимем первый тост.
   - Что имеет в виду благородный донк? - безмятежно произнесла она с таким видом, словно речь шла о какой-то мелочи, о которой Правительнице и позабыть не грех.
   Она ожидала, что Плонт если не удивится ее забывчивости, то хотя бы изобразит изумление: поднимет брови, что ли. Но Великий Донк на эту уловку не поддался и лишь едва заметно усмехнулся:
   - Я говорю, Правительница, о подлиннике того самого Уложения о наследовании Власти, обсуждению которого мы посвятили накануне столько времени и сил. Вряд ли Жемчужина запамятовала, что ни я, ни многие другие благородные донки не поставили своих подписей под актом о признании Яс Тамира Властелином Ассарта - в ожидании подтверждения его прав, вытекающих из Уложения. Ты обещала не позже сегодняшнего утра показать нам этот документ, где же он?
   Ястра постаралась улыбнуться как можно очаровательнее:
   - Надеюсь, донки простят мне некоторую забывчивость. Наверное, я слишком много внимания отдала вашему благополучию и приятному времяпрепровождению.
   Донк Плонтский покачал головой:
   - Ни это, ни что-либо другое, Жемчужина, не послужит тебе оправданием. И если мы немедленно не получим возможности ознакомиться с документом, ручаюсь своим словом: даже те благородные донки, кто накануне, поддавшись твоим уговорам, поставил свою подпись и приложил печать, - немедленно отрекутся от них и примут совершенно другое решение, которое тебе вряд ли понравится. После чего все мы, нимало не сомневаюсь, поспешим покинуть твой гостеприимный кров. Итак?
   - Теперь я вспомнила, - ответила Ястра достаточно сухо. - Ты не очень обходителен с женщиной, донк Намир, даже если женщина эта обладает правом властвовать над тобой и всеми прочими обитателями этой планеты. Другая, пожалуй, не простила бы тебе столь недостойных манер, удивительных у потомка многих выдающихся предков. - Она встала так резко, что стоявший позади страж стола едва успел подхватить чуть не упавшее кресло. - Но я, возможно, прощу тебе недостатки твоего воспитания - объясняя их некоторым переутомлением. Что же касается документа, о котором ты счел возможным заговорить, - скажи: есть ли среди вас люди, способные разбираться в подлинниках и подлогах? Разбирающихся настолько, чтобы вынесенное ими суждение можно было почитать окончательным? Если ты не забыл, я вчера выдвинула именно такое условие.
   Плонт, похоже, ничуть не испугался крывшейся в словах Правительницы угрозы. Но все же несколько смягчил тон:
   - Прошу Правительницу не беспокоиться на этот счет. У многих из нас при дворе есть потомственные специалисты палеографического дела, есть также и герольдмейстеры, тончайшие знатоки. Так что как только ты сможешь предъявить им - и всем нам - предмет исследования, мы совместно...
   Ястра, не садясь, подняла руку, прерывая речь Плонта:
   - Ты сказал достаточно, донк. Я же, со своей стороны, не заставлю вас ждать ни единой лишней минуты.
   И, обернувшись к командиру своей гвардии, спросила:
   - Капитан! Доставлен ли из моего архива документ, как я приказывала? Находится ли он под хорошей охраной?
   Капитан вытянулся:
   - Доставлен, Правительница, и, в полном соответствии с приказом, надежно охраняется двумя стрелами моих тарменаров.
   - Где он?
   - В настоящее время - за дверью, ведущей в Малый кофейный зал.
   - Прикажи внести его и обнести вокруг стола, показывая каждому, кто пожелает рассмотреть его, но не выпуская из рук. Затем, - эти слова она обратила уже к донкам, - затем Уложение будет возвращено в Малый кофейный зал, куда смогут беспрепятственно пройти как ученые люди, так и те из вас, кто пожелает присутствовать при исследовании и даже принять в нем посильное участие. В названный зал уже доставлены все аппараты, инструменты и справочники, какие смогут понадобиться при работе. Безусловно, исследование и составление вывода потребуют времени. Оставляю на ваше, донки, усмотрение: дожидаться ли с первым тостом окончания работы исследователей, или приступить к завтраку сейчас. - Она улыбнулась. - Что касается меня, то я хочу есть и намерена утолить голод, не откладывая. Капитан: внести!
   Дверь распахнулась беззвучно: масла в Жилище Власти не жалели. В Трапезной наступила тишина. Ее нарушал только размеренный стук приближающихся шагов. Две стрелы тарменаров, две колонны по двенадцать воинов в каждой, с Остриями во главе, вступили в зал, держа оружие наизготовку. Между параллельно шагавшими колоннами был интервал в три локтя - и в интервале этом, точно в середине, на уровне между шестым и седьмым воинами, шел генерал Си Лен. Обеими руками он держал поднятую на уровень груди, словно священное изображение Великой Рыбы, застекленную раму величиной примерно локоть на полтора. Под стеклом виднелись старинные литеры текста.
   Все в том же молчании процессия медленно обошла стол; никому из присутствовавших не возбранялось смотреть: солдаты на миг размыкались, и в образовавшуюся брешь герольдмейстер протягивал желающему раму так, что ее можно было хоть обнюхать, если была на то охота. Однако, когда один из наиболее любопытных донков протянул руку, желая то ли дотронуться, а может быть, даже взять и подержать собственными руками святыню, о существовании которой еще вчера никто и не знал (может быть, точнее сказать - не помнил), как два ствола уперлись ему в грудь, и донк, бормоча извинения, тут же убрал руки за спину.
   Однако на помощь ему поспешил внимательно наблюдавший за действием Плонт:
   - Правительница, так не годится! - воскликнул он. - За таким стеклом нам можно показать и старую газету - и уверять, что это подлинник Заветов Великой!
   - В кофейном зале, донк, - ответила Ястра. - Только там Уложение будет извлечено из рамы и представлено для изучения. Как уже сказано - каждый вправе участвовать. Но воины, донк, будут и там, и любая попытка повредить или подменить документ окончится весьма плачевно для злоумышленника. Считаю, что все вы предупреждены.
   - Воспользуюсь твоей любезностью, - проворчал Плонт.
   Шествие между тем завершалось, и вскоре последняя пара солдат скрылась за той же дверью, в которую вошла четверть часа тому назад.
   - Первый тост! - громко объявила Правительница.
   Поднимали шестой тост, когда дверь Малого кофейного зала вновь распахнулась и в трапезную чинно вступили ученые мужи, знатоки палеографии, и те несколько донков во главе с Плонтом, что пожертвовали завтраком ради любопытства. Вслед за ними вновь было вынесено для обозрения Уложение - снова в раме. Эксперты остановились в нескольких шагах от кресла Ястры.
   - Мы закончили работу, Правительница.
   - Была ли у вас возможность исследовать все, что вы хотели?
   - Да, Жемчужина Власти.
   - Чинил ли или пытался чинить вам препятствия в работе хоть кто-либо?
   - Ни в коей мере, Правительница. Всеми доступными современной науке способами мы исследовали как материал документа и надписи, так и графические, стилистические и всякие иные особенности и пришли к выводу: документ является подлинным, на нем не имеется следов какой-либо фальсификации, и время его возникновения с точностью до двух-трех лет совпадает с объявленной. Для исследования пришлось пожертвовать частью документа, площадью примерно в один квадратный сантиметр. Это не нанесло тексту и смыслу Уложения никакого вреда, тем не менее, мы специально оговорили это обстоятельство в нашем протоколе и заключении.
   - Является ли ваше заключение единогласным?
   - Да, но у одного из коллег имеется дополнительное замечание, которое мы не сочли нужным внести в наш окончательный текст.
   - И все же я была бы рада услышать - в чем заключается это замечание. Может быть, коллега будет настолько любезен?
   Один из коллег сделал шаг вперед.
   - Весьма обязан вам, Правительница. Смысл моего замечания - в том, что весь документ - исполнен он на весьма прочном пергаменте, кстати сказать, - производит впечатление несколько помятого. Спешу оговорить: это ни в коей мере не нарушило ни его смысла, ни исторической ценности.
   - Благодарю вас. За столько сотен Кругов времени он мог ведь и помяться немного, не так ли?
   - О, разумеется, разумеется...
   - В таком случае высказываю вам мою признательность за проделанный труд, и прошу принять участие в нашей скромной трапезе. Поставьте стулья и приборы! А вы, донк Главный герольдмейстер, принесите вчерашнее Соглашение: там еще не хватает нескольких подписей и печатей. Донк Намир, я выполнила свое обещание; надеюсь, вы исполните свое?