Страница:
– Вас двоих выбрали за ваши таланты. На месте вы получите поддержку, но персональную ответственность за безопасность моей семьи я возлагаю на вас троих. Вы должны защитить их любой ценой. Это ясно?
Все кивнули.
Пол открыл папку.
– Шон, у вас самые высокие оценки по курсу самообороны. Меткость – просто исключительная. Еще раз подчеркиваю: вы вправе применять любое оружие. У членов вашей группы самые высокие шансы встретиться с Флетчером лицом к лицу. Торн и вы двое лучше всех подготовлены для такой встречи. Вам известно, чего я жду. Держитесь настороже каждую секунду. Рейни, своди Торна с Шоном куда-нибудь перекусить. Я хочу перекинуться парой слов с Вудроу по поводу его опоздания.
Пол подождал, пока за агентами закрылась дверь, и подошел к окну. Постояв там минуту, он повернулся и испытующе посмотрел на Вудроу. Тот выдержал взгляд.
– Мне вас навязали, – заявил Мастерсон. – Тод Пиплз рекомендовал – и очень настойчиво, – чтобы я взял вас в команду.
– Я не знаком с человеком по имени Тод Пиплз, сэр.
– Не важно. В этой операции не Тод Пиплз будет вашим шефом. Вы никому не будете докладывать о ней. Повторяю: никому. Успех операции целиком зависит от вашей лояльности по отношению ко мне. Это понятно?
– Это полностью согласуется с полученным мною приказом, сэр.
– Я не спрашиваю вас, что вы делали и кем были перед тем, как приехали сюда. Теперь вы работаете только на меня. И никаких секретных программ!
– Сэр, я бы хотел... Меня попросили присоединиться к вашей группе, потому что кое-кто считал, что я пригожусь, если дело дойдет до необходимости защищать вашу семью. Это правда. Я телохранитель, таково мое ремесло и призвание. Наша группа ни разу не потеряла ни одного клиента, хотя попыток испортить эту статистку было достаточно. Даю вам слово: в первую очередь я буду защищать ваших родных и только во вторую, если это не поставит под угрозу безопасность вашей семьи, попытаюсь нейтрализовать Флетчера. Если я потерплю неудачу, то только потому, что погибну. Моя лояльность по отношению к вашей семье безгранична.
Пол пристально посмотрел в глубоко посаженные голубые глаза под светлыми бровями. Несмотря на улыбку, глаза молодого человека оставались абсолютно серьезными. За ними скрывался совсем другой Вудроу – цербер с бульдожьей хваткой. Пол неожиданно почувствовал себя уютнее от мысли, что Вудроу Пул на их стороне. Он протянул руку. Пожатие молодого человека было удивительно деликатным, хотя под кожей ладони чувствовалось железо.
Пол подарил Вуди самую теплую кривую улыбку.
– Доверяюсь вам. Вы вылетаете в Новый Орлеан завтра вместе с Торном Гри и Шоном Меррином. Ваша легенда...
– УБН Лос-Анджелеса. – Вудроу расплылся в глуповатой ребячливой улыбке, какой блистают юные бонвиваны калифорнийского побережья.
– Удачи в Новом Орлеане, – пожелал Пол. – Приказы будете получать от Торна. Если сочтете какой-нибудь приказ... словом, если у вас будут основания не подчиниться... я прикрою. Не подведите меня. Торн знает, что вы профессионал. Это все, что ему известно. – Пол улыбнулся. – А больше ему ничего и не нужно знать.
– Нет проблем.
– Хорошо.
Вудроу встал, взял чемодан и зашагал к двери. На пороге он обернулся и хотел что-то сказать, но тут в комнату вошел Рейни, и молодой человек стремительно вышел.
– Итак, шеф, чем будем заниматься мы с тобой? – спросил Рейни.
– Мы с тобой будем выслеживать Флетчера с другого конца. Начнем отсюда, потому что здесь его видели в последний раз. Попытаемся взять след. Вдруг удастся выяснить, кто ему помогал? Если кто-то помогал.
– Я хочу быть там, участвовать в травле, – сказал Рейни. – Я согласен играть в детектива, перерою горы бумаги и протру до дыр штаны, но, когда придет время, я должен быть там. – У Рейни дрогнула губа. – Я хочу видеть, как его прикончат.
– Об этом не может быть и речи.
– Ты не позволишь мне посмотреть, как его затравят?
– Это неважная идея.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что ты еще числишься в списке временно отстраненных до специального распоряжения. Т.К. собирался перевести тебя на другую должность. Но не переведет. Вопрос очень деликатный. Ты можешь остаться со мной и помогать за кулисами или вернуться обратно в...
Рейни развернулся и двинулся к двери.
– Тогда я увольняюсь. Ни ты, ни Т.К. не выведете меня из игры. Я буду там, хотите вы того или нет. Флетчер – мой.
– Прекрасно! – раздраженно гаркнул Пол. – Ищи его сам. Если я, Торн или Джо заметим тебя, тебя арестуют и изолируют до конца операции.
– Это не операция, это возмездие, Пол. Никто не заслужил права на возмездие в такой мере, как я. Черт побери, я оплатил свой билет на казнь! – В глазах Рейни загорелись недобрые огоньки. Он ударил кулаком по столу с такой силой, что электрическая точилка для карандашей подпрыгнула и полетела на пол. – Это все ты натворил!
Прочь от меня, или убью! – Рейни бросился вон из комнаты и с треском захлопнул за собой дверь.
«Слетел с катушек». Рейни следует лежать в больнице, а не метаться по городу с заряженным пистолетом под мышкой. При мысли о возможных накладках у Мастерсона волосы встали дыбом. Он провел пальцем по шраму, оставленному пулей. Пол знал, каково на вкус предвкушение мести. Сам он не мог и подумать о том, чтобы взять Флетчера живым... «Не бывать этому!» Впрочем, как бы то ни было, Флетчер все равно живым не дастся – ни Мастерсону, ни кому другому. Его унесут на щите. Их всех, может быть, унесут на щите.
«Чероки» Рейни на стоянке уже не было. Пол завел взятый напрокат «таурус» и поехал, к Вест-Эндскому бульвару. Он съел чизбургер с французской булкой в какой-то забегаловке недалеко от копии Парфенона. Заведение оказалось местом студенческой тусовки, и Пол уселся в кабинке так, чтобы изуродованная сторона лица была обращена к стене.
Около восьми тридцати он подъехал к дому Рейни, поставил машину на противоположной стороне улицы, привалился к дверце и приготовился ждать. Он не чувствовал усталости, но выключился почти мгновенно.
Когда Пол проснулся, солнце уже зашло, только на западе горизонт еще багровел. От долгого сидения в неудобной позе затекли все мышцы. Пол потянулся, выпрямился и попытался поставить себя на место Рейни. «Куда бы я отправился, будь я Рейни Ли?» Внезапно его осенило. Он сел за руль и включил зажигание.
Открытая Библия лежала у Рейни на коленях. Третья могила, могила его дочери, уже успела зарасти травой. Над ней стоял надгробный камень из черного гранита. Надпись гласила:
ЭЛЕОНОР ЭНН ЛИ
17 окт. 1987 – 12 дек. 1995
ДА ПРЕБУДУТ С ТОБОЙ АНГЕЛЫ
Рейни закрыл книгу, бросил взгляд на могилы и повернулся к Полу.
– Я приезжал сюда на похороны несколько лет назад, и мне здесь понравилось. Я мог бы похоронить их дома, на кладбище, где лежит отец, но потом подумал: пусть мы все будем здесь. Ты веришь в небеса, Пол?
– Верил когда-то.
Рейни снова посмотрел на могилы.
– Наверное, любая смерть кому-то кажется бессмысленной. Но никто не погиб так бессмысленно, как они трое. Я чувствую... Боже, если бы я только лучше за ними присматривал...
– Ты же не знал, – сказал Пол. – Такое и в кошмарном сне не привидится. Только изверг способен убить ребенка.
– Я знаю, мне стало бы легче, если бы я своими руками уничтожил эту гадину.
– На несколько минут. Представь себе, что ты из последних сил пробиваешься из-под воды на поверхность. Твои легкие вот-вот взорвутся, но в последний миг ты выныриваешь и жадно вдыхаешь воздух. Потом оглядываешься и видишь, что крутом вода, и на триста шестьдесят градусов до самого горизонта нет ничего, кроме нескольких треугольных плавников. Ни птицы, ни ветерка. Вспомнишь ли ты, как сладок был твой вдох?
Рейни улыбнулся:
– Боже, Пол, я и забыл. Откуда ты берешь эти... аллегории? У тебя что – книжка есть с перечнем? – Он посмотрел на Пола. – Человек жаждет мести, смотри историю про акул, страница двенадцать. Ребенок хочет ударить няньку – страница восьмая... Боже, как же я его ненавижу! Я и не знал, что чувства бывают такими... сжигающими. Меня будто огонь изнутри пожирает.
– Я не знаю, что тебе посоветовать, Рейни. Я ненавижу Флетчера за то, что он сделал со мной. Но это ничто в сравнении с тем, что он сотворил с тобой, с Гри, с Маклином.
– В тот день, когда погиб Джордж, мне хотелось умереть. После звонка Флетчера я и думать об этом забыл. У меня словно пожар в груди. Я без конца представляю себе, как голыми руками вырываю у него сердце, а потом наблюдаю, как тускнеют его глаза. Ни о чем другом не могу думать. Я найду его. Бог поможет мне.
– Это ничего не решит, Рейни. Твоя боль не уйдет.
– Не думаю, что я смогу жить без них, Пол. Может быть, и смогу, но я просто не представляю, как мне захочется этого. – Рейни поднял глаза, и по щекам его покатились слезы. – В Библии сказано, что Бог покарает Флетчера, но я не уверен...
– Помоги мне, Рейни. Ты нужен мне. Я согласился подключить тебя, потому что подумал: только мы вчетвером дойдем до конца, невзирая ни на что. Мы не сдадимся, пока Флетчер не окажется у нас в руках. И рано или поздно мы возьмем его. Вместе мы дадим четырехсотпроцентную гарантию. Но ты должен держаться. Я не смогу положить все силы на Флетчера, если мне придется присматривать за тобой. Соберись.
Рейни долго молчал.
– О'кей, тренер, – произнес он наконец. – Это твоя игра. Ставь меня, куда сочтешь нужным. Бог позаботится, чтобы я увидел то, что должен увидеть.
Пол посмотрел на три могилы и вдруг подумал, что, может, и его ждут в будущем такие же. Он вздрогнул, как от удара.
Рейни оглянулся на могилы и улыбнулся.
– Я верю в небеса. Я знаю, на что они похожи. – Он оглядел кладбище с таким выражением, будто увидел что-то невыразимо прекрасное.
Глава 11
Глава 12
Все кивнули.
Пол открыл папку.
– Шон, у вас самые высокие оценки по курсу самообороны. Меткость – просто исключительная. Еще раз подчеркиваю: вы вправе применять любое оружие. У членов вашей группы самые высокие шансы встретиться с Флетчером лицом к лицу. Торн и вы двое лучше всех подготовлены для такой встречи. Вам известно, чего я жду. Держитесь настороже каждую секунду. Рейни, своди Торна с Шоном куда-нибудь перекусить. Я хочу перекинуться парой слов с Вудроу по поводу его опоздания.
Пол подождал, пока за агентами закрылась дверь, и подошел к окну. Постояв там минуту, он повернулся и испытующе посмотрел на Вудроу. Тот выдержал взгляд.
– Мне вас навязали, – заявил Мастерсон. – Тод Пиплз рекомендовал – и очень настойчиво, – чтобы я взял вас в команду.
– Я не знаком с человеком по имени Тод Пиплз, сэр.
– Не важно. В этой операции не Тод Пиплз будет вашим шефом. Вы никому не будете докладывать о ней. Повторяю: никому. Успех операции целиком зависит от вашей лояльности по отношению ко мне. Это понятно?
– Это полностью согласуется с полученным мною приказом, сэр.
– Я не спрашиваю вас, что вы делали и кем были перед тем, как приехали сюда. Теперь вы работаете только на меня. И никаких секретных программ!
– Сэр, я бы хотел... Меня попросили присоединиться к вашей группе, потому что кое-кто считал, что я пригожусь, если дело дойдет до необходимости защищать вашу семью. Это правда. Я телохранитель, таково мое ремесло и призвание. Наша группа ни разу не потеряла ни одного клиента, хотя попыток испортить эту статистку было достаточно. Даю вам слово: в первую очередь я буду защищать ваших родных и только во вторую, если это не поставит под угрозу безопасность вашей семьи, попытаюсь нейтрализовать Флетчера. Если я потерплю неудачу, то только потому, что погибну. Моя лояльность по отношению к вашей семье безгранична.
Пол пристально посмотрел в глубоко посаженные голубые глаза под светлыми бровями. Несмотря на улыбку, глаза молодого человека оставались абсолютно серьезными. За ними скрывался совсем другой Вудроу – цербер с бульдожьей хваткой. Пол неожиданно почувствовал себя уютнее от мысли, что Вудроу Пул на их стороне. Он протянул руку. Пожатие молодого человека было удивительно деликатным, хотя под кожей ладони чувствовалось железо.
Пол подарил Вуди самую теплую кривую улыбку.
– Доверяюсь вам. Вы вылетаете в Новый Орлеан завтра вместе с Торном Гри и Шоном Меррином. Ваша легенда...
– УБН Лос-Анджелеса. – Вудроу расплылся в глуповатой ребячливой улыбке, какой блистают юные бонвиваны калифорнийского побережья.
– Удачи в Новом Орлеане, – пожелал Пол. – Приказы будете получать от Торна. Если сочтете какой-нибудь приказ... словом, если у вас будут основания не подчиниться... я прикрою. Не подведите меня. Торн знает, что вы профессионал. Это все, что ему известно. – Пол улыбнулся. – А больше ему ничего и не нужно знать.
– Нет проблем.
– Хорошо.
Вудроу встал, взял чемодан и зашагал к двери. На пороге он обернулся и хотел что-то сказать, но тут в комнату вошел Рейни, и молодой человек стремительно вышел.
– Итак, шеф, чем будем заниматься мы с тобой? – спросил Рейни.
– Мы с тобой будем выслеживать Флетчера с другого конца. Начнем отсюда, потому что здесь его видели в последний раз. Попытаемся взять след. Вдруг удастся выяснить, кто ему помогал? Если кто-то помогал.
– Я хочу быть там, участвовать в травле, – сказал Рейни. – Я согласен играть в детектива, перерою горы бумаги и протру до дыр штаны, но, когда придет время, я должен быть там. – У Рейни дрогнула губа. – Я хочу видеть, как его прикончат.
– Об этом не может быть и речи.
– Ты не позволишь мне посмотреть, как его затравят?
– Это неважная идея.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что ты еще числишься в списке временно отстраненных до специального распоряжения. Т.К. собирался перевести тебя на другую должность. Но не переведет. Вопрос очень деликатный. Ты можешь остаться со мной и помогать за кулисами или вернуться обратно в...
Рейни развернулся и двинулся к двери.
– Тогда я увольняюсь. Ни ты, ни Т.К. не выведете меня из игры. Я буду там, хотите вы того или нет. Флетчер – мой.
– Прекрасно! – раздраженно гаркнул Пол. – Ищи его сам. Если я, Торн или Джо заметим тебя, тебя арестуют и изолируют до конца операции.
– Это не операция, это возмездие, Пол. Никто не заслужил права на возмездие в такой мере, как я. Черт побери, я оплатил свой билет на казнь! – В глазах Рейни загорелись недобрые огоньки. Он ударил кулаком по столу с такой силой, что электрическая точилка для карандашей подпрыгнула и полетела на пол. – Это все ты натворил!
Прочь от меня, или убью! – Рейни бросился вон из комнаты и с треском захлопнул за собой дверь.
«Слетел с катушек». Рейни следует лежать в больнице, а не метаться по городу с заряженным пистолетом под мышкой. При мысли о возможных накладках у Мастерсона волосы встали дыбом. Он провел пальцем по шраму, оставленному пулей. Пол знал, каково на вкус предвкушение мести. Сам он не мог и подумать о том, чтобы взять Флетчера живым... «Не бывать этому!» Впрочем, как бы то ни было, Флетчер все равно живым не дастся – ни Мастерсону, ни кому другому. Его унесут на щите. Их всех, может быть, унесут на щите.
* * *
Пол подошел к лифту, вызвал его и принялся разглядывать свое лицо в зеркальной стене. Потом воткнул сигарету в песок урны, установленной рядом с дверью, и шагнул в подъехавший лифт. Гнев поднимался волнами, горячие слезы жгли глаза.«Чероки» Рейни на стоянке уже не было. Пол завел взятый напрокат «таурус» и поехал, к Вест-Эндскому бульвару. Он съел чизбургер с французской булкой в какой-то забегаловке недалеко от копии Парфенона. Заведение оказалось местом студенческой тусовки, и Пол уселся в кабинке так, чтобы изуродованная сторона лица была обращена к стене.
Около восьми тридцати он подъехал к дому Рейни, поставил машину на противоположной стороне улицы, привалился к дверце и приготовился ждать. Он не чувствовал усталости, но выключился почти мгновенно.
Когда Пол проснулся, солнце уже зашло, только на западе горизонт еще багровел. От долгого сидения в неудобной позе затекли все мышцы. Пол потянулся, выпрямился и попытался поставить себя на место Рейни. «Куда бы я отправился, будь я Рейни Ли?» Внезапно его осенило. Он сел за руль и включил зажигание.
* * *
Пол сидел в машине и наблюдал за старым другом. Рейни, словно гриф, примостился на надгробии и читал свою Библию. Он сидел лицом к двум холмикам земли, насыпанным на гробы его жены и сына. Пол докурил сигарету и раздавил окурок в пепельнице. Потом вышел из машины, хлопнул дверцей, подошел и встал рядом с Рейни. Тот продолжал читать какой-то текст из Ветхого Завета и даже головы не поднял.Открытая Библия лежала у Рейни на коленях. Третья могила, могила его дочери, уже успела зарасти травой. Над ней стоял надгробный камень из черного гранита. Надпись гласила:
ЭЛЕОНОР ЭНН ЛИ
17 окт. 1987 – 12 дек. 1995
ДА ПРЕБУДУТ С ТОБОЙ АНГЕЛЫ
Рейни закрыл книгу, бросил взгляд на могилы и повернулся к Полу.
– Я приезжал сюда на похороны несколько лет назад, и мне здесь понравилось. Я мог бы похоронить их дома, на кладбище, где лежит отец, но потом подумал: пусть мы все будем здесь. Ты веришь в небеса, Пол?
– Верил когда-то.
Рейни снова посмотрел на могилы.
– Наверное, любая смерть кому-то кажется бессмысленной. Но никто не погиб так бессмысленно, как они трое. Я чувствую... Боже, если бы я только лучше за ними присматривал...
– Ты же не знал, – сказал Пол. – Такое и в кошмарном сне не привидится. Только изверг способен убить ребенка.
– Я знаю, мне стало бы легче, если бы я своими руками уничтожил эту гадину.
– На несколько минут. Представь себе, что ты из последних сил пробиваешься из-под воды на поверхность. Твои легкие вот-вот взорвутся, но в последний миг ты выныриваешь и жадно вдыхаешь воздух. Потом оглядываешься и видишь, что крутом вода, и на триста шестьдесят градусов до самого горизонта нет ничего, кроме нескольких треугольных плавников. Ни птицы, ни ветерка. Вспомнишь ли ты, как сладок был твой вдох?
Рейни улыбнулся:
– Боже, Пол, я и забыл. Откуда ты берешь эти... аллегории? У тебя что – книжка есть с перечнем? – Он посмотрел на Пола. – Человек жаждет мести, смотри историю про акул, страница двенадцать. Ребенок хочет ударить няньку – страница восьмая... Боже, как же я его ненавижу! Я и не знал, что чувства бывают такими... сжигающими. Меня будто огонь изнутри пожирает.
– Я не знаю, что тебе посоветовать, Рейни. Я ненавижу Флетчера за то, что он сделал со мной. Но это ничто в сравнении с тем, что он сотворил с тобой, с Гри, с Маклином.
– В тот день, когда погиб Джордж, мне хотелось умереть. После звонка Флетчера я и думать об этом забыл. У меня словно пожар в груди. Я без конца представляю себе, как голыми руками вырываю у него сердце, а потом наблюдаю, как тускнеют его глаза. Ни о чем другом не могу думать. Я найду его. Бог поможет мне.
– Это ничего не решит, Рейни. Твоя боль не уйдет.
– Не думаю, что я смогу жить без них, Пол. Может быть, и смогу, но я просто не представляю, как мне захочется этого. – Рейни поднял глаза, и по щекам его покатились слезы. – В Библии сказано, что Бог покарает Флетчера, но я не уверен...
– Помоги мне, Рейни. Ты нужен мне. Я согласился подключить тебя, потому что подумал: только мы вчетвером дойдем до конца, невзирая ни на что. Мы не сдадимся, пока Флетчер не окажется у нас в руках. И рано или поздно мы возьмем его. Вместе мы дадим четырехсотпроцентную гарантию. Но ты должен держаться. Я не смогу положить все силы на Флетчера, если мне придется присматривать за тобой. Соберись.
Рейни долго молчал.
– О'кей, тренер, – произнес он наконец. – Это твоя игра. Ставь меня, куда сочтешь нужным. Бог позаботится, чтобы я увидел то, что должен увидеть.
Пол посмотрел на три могилы и вдруг подумал, что, может, и его ждут в будущем такие же. Он вздрогнул, как от удара.
Рейни оглянулся на могилы и улыбнулся.
– Я верю в небеса. Я знаю, на что они похожи. – Он оглядел кладбище с таким выражением, будто увидел что-то невыразимо прекрасное.
Глава 11
Лаура прервала работу около шести, когда тень листвы за окном начала растворяться в сумраке. Глаза устали вглядываться в краски, рука устала держать кисть, голова устала думать о том, что рука отказывается повиноваться. Лаура бросила кисть в растворитель, очистила ее от краски – не привыкла оставлять за собой беспорядок – и отправилась на кухню. Дети уже ждали. Эрин развалилась на диване с телефонной трубкой в руке, Реб сидел за столом и читал. Они напомнили Лауре коров, которые, повинуясь внутреннему голосу, собираются у ворот и ждут прихода хозяина.
Реб потерял интерес к книге, как только мать вошла в кухню. Он пересел к рабочему столу на директорский табурет и стал наблюдать, как Лаура снимает шкурку с острых итальянских колбасок и обжаривает их на сковороде с длинной ручкой. Она добавила в колбасу соуса для спагетти и немного специй и зажгла огонь под стальной кастрюлей на дальней конфорке. Эрин продолжала болтать по телефону, прикрывая ладонью рот, чтобы домашние ее не услышали. Она хихикала и закатывала глаза к потолку. У Лауры потеплело на душе при виде детей. Какие они уже взрослые! Через три года Эрин уедет поступать в университет, а еще через шесть и Реб покинет этот дом. Лауру кольнуло чувство вины. Может, и правда нужно было подождать с живописью, пока они не вырастут? Что она упускает, когда сидит взаперти в своей студии, а они возвращаются из школы домой? Они уже доросли до того возраста, когда дети, как правило, не беспокоят родителей. Раньше они приходили к Лауре с вопросами, как только звонил телефон, но после бесчисленных увещеваний оставили эту привычку. Просто им хотелось внимания, и они никак не могли взять в толк, почему им нельзя отрывать мать от работы, а любому позвонившему по телефону – можно.
– Треплется с новичком из школы – Эриком каким-то, – объяснил Реб поведение Эрин. – Он еще не знает, какая она балда. – Он положил кулаки на стол, уперся в них подбородком и посмотрел на мать. На его плече примостился попугай и время от времени умиротворенно посвистывал.
– Двенадцать минут, Реб, – скомандовала Лаура, сломав пополам пучок макарон и бросив их в кипящую воду. – Перед едой посади Бисквита в клетку. Эта птица антисанитарна.
Реб установил «касио» на двенадцать минут и нажал на кнопку. Он понаблюдал, как мелькают цифры, отсчитывая назад время, потом снова переключился на мать, которая сдабривала томатный соус креольской приправой.
– Должно получиться просто здор-рово, – сказала Лаура, растягивая последнее слово, как тянучку.
– Ма, знаешь что?
– Нет, пока ты не сказал.
– Почему меня преследуют?
– Потому что ты хорошенький. Тебя беспокоят юные поклонницы?
– Когда я садился в понедельник в автобус, на другой стороне улицы стоял фургон водопроводчика, а когда я вышел из школы, он ехал за автобусом до самого дома. – Мальчик вытянул руку, и попутай перешел к нему на палец. Реб поднес птицу к лицу, и та легонько клюнула его в губу. – Птичка целуется, – сказал он.
– Замечательно, – рассеянно произнесла Лаура.
– И он еще долго стоял перед домом миссис Уолтерс.
– Кто?
– Водопроводчик в фургоне с трубами наверху.
– Наверное, это был другой фургон, Реб. У некоторых компаний по несколько одинаковых машин. Эрин, слезай с телефона и садись за стол.
– Вчера утром по пути в школу за автобусом ехал фургон водопроводчика, и на обратном пути – тоже. А сегодня по дороге туда был фургон, а обратно – красная легковушка. Водопроводчики ездят на красных машинах?
Слова Реба наконец просочились в сознание Лауры через заслон ее собственных мыслей.
– О чем ты? – Она остановилась и посмотрела на сына.
– Машина стояла у школы, а в ней два типа. А когда я вылез из автобуса, она остановилась перед домом Алисы. Чудно, правда?
«Чудно?»
– Как они выглядели?
– Не знаю. Один какой-то белоголовый. В солнечных очках и в кепке. Второй, по-моему, постарше.
– Это тот самый человек? Водопроводчик?
– Не знаю. Я не мог заглянуть внутрь фургона. Там темные окна.
– Ты узнаешь его, если увидишь снова?
– Если он будет в той же машине. Лицо я как следует не рассмотрел.
Лаура растерянно посмотрела на сына. Прошло уже несколько лет, как она перестала бояться за своих детей. Раньше считала, что им может угрожать опасность со стороны определенного сорта людей... «Какого сорта?»
– Эрин, последи за спагетти, – велела Лаура. – Немедленно прекращай болтать по телефону, слышишь?
Неожиданная властность в голосе матери поразила Эрин. Она попрощалась в трубку, встала и подошла к плите.
– Ну что? – буркнула она с явным раздражением.
– Когда у Реба зазвонит таймер, сними макароны с огня и слей в дуршлаг. Потом выключи плиту и разложи еду по тарелкам, ладно?
– Ладно, а почему?
– Потому что мне нужно выйти на несколько минут с Волком.
Эрин нахмурилась и вскинула голову.
– А может, лучше наоборот? Я выйду с Волком, а ты сольешь воду? – Эрин прислонилась к столу рядом с братом. – Вдруг я все опрокину, как Хозяюшка Бетти?
– Женщины должны уметь готовить, – авторитетно заявил Реб. Он подошел к клетке, которая стояла в укромном закутке, и посадил туда попугая, после чего вымыл над раковиной руки.
– Женщины-адвокаты не должны. Я собираюсь питаться только в роскошных ресторанах. А в промежутках между едой – блистать перед присяжными.
– Я вернусь через несколько минут, – пообещала Лаура. Она достала с буфета красный нейлоновый поводок, при виде которого пес завертелся волчком и остановился только для того, чтобы Лаура пристегнула поводок к ошейнику. – Эрин, ты не замечала каких-нибудь странных мужчин поблизости в последнее время?
– Разве бывают не странные мужчины?
– Нет, я имею в виду незнакомых. Никто не крутился вокруг тебя? – Лаура старалась говорить небрежно, но в глазах Эрин отразилось беспокойство.
– Ты имеешь в виду каких-нибудь пьянчуг? Конечно, их повсюду полно.
– Она имеет в виду водопроводчиков, – объяснил Реб. – И мужчин в машинах, разъезжающих за автобусами.
– Водопроводчиков?! – Эрин рассмеялась, и вся серьезность мигом с нее слетела. – Ой! Мне только и дела, что наблюдать за водопроводчиками!
Лаура вышла из дома и следом за собакой дошла до ворот. Здесь она остановилась и стала разглядывать сквозь прутья железной решетки дом Алисы Уолтерс, который стоял через улицу наискосок. Алиса на два месяца уехала на Багамы. Лаура не увидела на улице ни красной легковушки, ни фургона водопроводчика. Нельзя сказать, что она ожидала их увидеть, но, с другой стороны, Реб никогда не отличался чрезмерно развитым воображением. Лаура открыла калитку и пошла за Волком. Поравнявшись с соседским домом, скосила глаза на окна спальни на втором этаже и заметила – нет, «заметила» неверное слово, поскольку она ничего не увидела, – почувствовала, что за ней следят чьи-то глаза. Лаура остановилась и задрала голову. Постояв немного, она направилась к парадной двери Алисы. Там мигала красная лампочка – значит, сигнализация включена. Пока Лаура наблюдала за домом, Волк салютовал кусту глицинии, росшему из основания стены.
Хотя Алисе Уолтерс было за шестьдесят, они с Лаурой дружили и ходили друг к другу в гости не реже раза в неделю. Алиса по любому вопросу имела собственное непреклонное мнение. Мнения эти тщательно взвешивались, потом смешивались с эмоциями и подавались в горячем, вернее кипящем, виде. Лаура получала истинное удовольствие от общения с соседкой. Алиса не просила ее присматривать за домом, но Лаура боялась, что картины, мебель и другие ценности соседки могут привлечь взломщиков. Алиса никогда не была замужем и обожала Реба с Эрин. Она дарила им подарки на Рождество и забирала детей к себе, когда Лауре приходилось отлучаться из города.
Лаура долго смотрела на окна второго этажа, но так ничего и не заметила. В конце концов она повела Волка домой. Когда Лаура уже собиралась открыть калитку, из-за угла вырулила красная «вольво». Машина притормозила, как будто водитель собирался остановиться у обочины. Но вместо этого вдруг набрала скорость и проехала мимо. Лауре показалось, что пассажир отвернулся, чтобы не встретиться с ней взглядом. «Вольво» проехала несколько кварталов и повернула, не включив сигнал поворота.
Лаура вспомнила об Аллене Уайте, полицейском детективе из отдела по расследованию убийств. Он был тренером Реба по бейсболу и жил на этой же улице. Однажды он сказал Лауре: «Если когда-нибудь вам понадобится моя помощь, звоните». Возможно, она так и поступит.
Реб потерял интерес к книге, как только мать вошла в кухню. Он пересел к рабочему столу на директорский табурет и стал наблюдать, как Лаура снимает шкурку с острых итальянских колбасок и обжаривает их на сковороде с длинной ручкой. Она добавила в колбасу соуса для спагетти и немного специй и зажгла огонь под стальной кастрюлей на дальней конфорке. Эрин продолжала болтать по телефону, прикрывая ладонью рот, чтобы домашние ее не услышали. Она хихикала и закатывала глаза к потолку. У Лауры потеплело на душе при виде детей. Какие они уже взрослые! Через три года Эрин уедет поступать в университет, а еще через шесть и Реб покинет этот дом. Лауру кольнуло чувство вины. Может, и правда нужно было подождать с живописью, пока они не вырастут? Что она упускает, когда сидит взаперти в своей студии, а они возвращаются из школы домой? Они уже доросли до того возраста, когда дети, как правило, не беспокоят родителей. Раньше они приходили к Лауре с вопросами, как только звонил телефон, но после бесчисленных увещеваний оставили эту привычку. Просто им хотелось внимания, и они никак не могли взять в толк, почему им нельзя отрывать мать от работы, а любому позвонившему по телефону – можно.
– Треплется с новичком из школы – Эриком каким-то, – объяснил Реб поведение Эрин. – Он еще не знает, какая она балда. – Он положил кулаки на стол, уперся в них подбородком и посмотрел на мать. На его плече примостился попугай и время от времени умиротворенно посвистывал.
– Двенадцать минут, Реб, – скомандовала Лаура, сломав пополам пучок макарон и бросив их в кипящую воду. – Перед едой посади Бисквита в клетку. Эта птица антисанитарна.
Реб установил «касио» на двенадцать минут и нажал на кнопку. Он понаблюдал, как мелькают цифры, отсчитывая назад время, потом снова переключился на мать, которая сдабривала томатный соус креольской приправой.
– Должно получиться просто здор-рово, – сказала Лаура, растягивая последнее слово, как тянучку.
– Ма, знаешь что?
– Нет, пока ты не сказал.
– Почему меня преследуют?
– Потому что ты хорошенький. Тебя беспокоят юные поклонницы?
– Когда я садился в понедельник в автобус, на другой стороне улицы стоял фургон водопроводчика, а когда я вышел из школы, он ехал за автобусом до самого дома. – Мальчик вытянул руку, и попутай перешел к нему на палец. Реб поднес птицу к лицу, и та легонько клюнула его в губу. – Птичка целуется, – сказал он.
– Замечательно, – рассеянно произнесла Лаура.
– И он еще долго стоял перед домом миссис Уолтерс.
– Кто?
– Водопроводчик в фургоне с трубами наверху.
– Наверное, это был другой фургон, Реб. У некоторых компаний по несколько одинаковых машин. Эрин, слезай с телефона и садись за стол.
– Вчера утром по пути в школу за автобусом ехал фургон водопроводчика, и на обратном пути – тоже. А сегодня по дороге туда был фургон, а обратно – красная легковушка. Водопроводчики ездят на красных машинах?
Слова Реба наконец просочились в сознание Лауры через заслон ее собственных мыслей.
– О чем ты? – Она остановилась и посмотрела на сына.
– Машина стояла у школы, а в ней два типа. А когда я вылез из автобуса, она остановилась перед домом Алисы. Чудно, правда?
«Чудно?»
– Как они выглядели?
– Не знаю. Один какой-то белоголовый. В солнечных очках и в кепке. Второй, по-моему, постарше.
– Это тот самый человек? Водопроводчик?
– Не знаю. Я не мог заглянуть внутрь фургона. Там темные окна.
– Ты узнаешь его, если увидишь снова?
– Если он будет в той же машине. Лицо я как следует не рассмотрел.
Лаура растерянно посмотрела на сына. Прошло уже несколько лет, как она перестала бояться за своих детей. Раньше считала, что им может угрожать опасность со стороны определенного сорта людей... «Какого сорта?»
– Эрин, последи за спагетти, – велела Лаура. – Немедленно прекращай болтать по телефону, слышишь?
Неожиданная властность в голосе матери поразила Эрин. Она попрощалась в трубку, встала и подошла к плите.
– Ну что? – буркнула она с явным раздражением.
– Когда у Реба зазвонит таймер, сними макароны с огня и слей в дуршлаг. Потом выключи плиту и разложи еду по тарелкам, ладно?
– Ладно, а почему?
– Потому что мне нужно выйти на несколько минут с Волком.
Эрин нахмурилась и вскинула голову.
– А может, лучше наоборот? Я выйду с Волком, а ты сольешь воду? – Эрин прислонилась к столу рядом с братом. – Вдруг я все опрокину, как Хозяюшка Бетти?
– Женщины должны уметь готовить, – авторитетно заявил Реб. Он подошел к клетке, которая стояла в укромном закутке, и посадил туда попугая, после чего вымыл над раковиной руки.
– Женщины-адвокаты не должны. Я собираюсь питаться только в роскошных ресторанах. А в промежутках между едой – блистать перед присяжными.
– Я вернусь через несколько минут, – пообещала Лаура. Она достала с буфета красный нейлоновый поводок, при виде которого пес завертелся волчком и остановился только для того, чтобы Лаура пристегнула поводок к ошейнику. – Эрин, ты не замечала каких-нибудь странных мужчин поблизости в последнее время?
– Разве бывают не странные мужчины?
– Нет, я имею в виду незнакомых. Никто не крутился вокруг тебя? – Лаура старалась говорить небрежно, но в глазах Эрин отразилось беспокойство.
– Ты имеешь в виду каких-нибудь пьянчуг? Конечно, их повсюду полно.
– Она имеет в виду водопроводчиков, – объяснил Реб. – И мужчин в машинах, разъезжающих за автобусами.
– Водопроводчиков?! – Эрин рассмеялась, и вся серьезность мигом с нее слетела. – Ой! Мне только и дела, что наблюдать за водопроводчиками!
Лаура вышла из дома и следом за собакой дошла до ворот. Здесь она остановилась и стала разглядывать сквозь прутья железной решетки дом Алисы Уолтерс, который стоял через улицу наискосок. Алиса на два месяца уехала на Багамы. Лаура не увидела на улице ни красной легковушки, ни фургона водопроводчика. Нельзя сказать, что она ожидала их увидеть, но, с другой стороны, Реб никогда не отличался чрезмерно развитым воображением. Лаура открыла калитку и пошла за Волком. Поравнявшись с соседским домом, скосила глаза на окна спальни на втором этаже и заметила – нет, «заметила» неверное слово, поскольку она ничего не увидела, – почувствовала, что за ней следят чьи-то глаза. Лаура остановилась и задрала голову. Постояв немного, она направилась к парадной двери Алисы. Там мигала красная лампочка – значит, сигнализация включена. Пока Лаура наблюдала за домом, Волк салютовал кусту глицинии, росшему из основания стены.
Хотя Алисе Уолтерс было за шестьдесят, они с Лаурой дружили и ходили друг к другу в гости не реже раза в неделю. Алиса по любому вопросу имела собственное непреклонное мнение. Мнения эти тщательно взвешивались, потом смешивались с эмоциями и подавались в горячем, вернее кипящем, виде. Лаура получала истинное удовольствие от общения с соседкой. Алиса не просила ее присматривать за домом, но Лаура боялась, что картины, мебель и другие ценности соседки могут привлечь взломщиков. Алиса никогда не была замужем и обожала Реба с Эрин. Она дарила им подарки на Рождество и забирала детей к себе, когда Лауре приходилось отлучаться из города.
Лаура долго смотрела на окна второго этажа, но так ничего и не заметила. В конце концов она повела Волка домой. Когда Лаура уже собиралась открыть калитку, из-за угла вырулила красная «вольво». Машина притормозила, как будто водитель собирался остановиться у обочины. Но вместо этого вдруг набрала скорость и проехала мимо. Лауре показалось, что пассажир отвернулся, чтобы не встретиться с ней взглядом. «Вольво» проехала несколько кварталов и повернула, не включив сигнал поворота.
Лаура вспомнила об Аллене Уайте, полицейском детективе из отдела по расследованию убийств. Он был тренером Реба по бейсболу и жил на этой же улице. Однажды он сказал Лауре: «Если когда-нибудь вам понадобится моя помощь, звоните». Возможно, она так и поступит.
Глава 12
Ева Флетчер стояла на страже у парадной двери и наблюдала через грязное небьющееся стекло за нелепым существом на газоне. Животное, которое нежилось в утренних лучах солнца Северной Каролины, принадлежало к породе чихуахуа. Дряхлая седая собачонка была не больше игрушки на капоте. У нее был лоб, похожий по форме на половинку теннисного мяча, уши летучей мыши и выпученные глаза, подернутые молочной пленкой слепоты. Животное выгнуло спину и задрожало, словно дешевый вибратор. Ева приоткрыла дверь.
– Поторопись, мистер Пазл, – крикнула она в образовавшуюся щель. – Сделай «а-а» для мамочки. Да, сэр, хорошие мальчики всегда делают свои дела вовремя. – Звук ее голоса вызывал в воображении ножовку, распиливающую баранью кость.
Собака повернула голову к двери и, словно по команде хозяйки, выдавила из себя нечто, напоминающее подгоревший перец чили. Завершив туалет, мистер Пазл встряхнулся, предпринял слабую попытку царапнуть задними лапами высокую траву и направился к двери, ориентируясь то ли по собственному следу, то ли на голос хозяйки. Когда собака добралась до крыльца, Ева открыла дверь, проковыляла по ступенькам, сгребла животное в охапку и, прижав к груди, поцеловала его куполообразную голову. Она была награждена чиханьем и слабым подергиванием крысиного хвостика.
Прижимая к груди свое сокровище, Ева Флетчер побрела в комнату, с трудом переставляя слоновьи ноги. Этой рослой широкоплечей женщине было шестьдесят восемь лет. У нее были крупные руки с толстыми запястьями и огромные груди, висевшие над животом, словно два обтянутых материей и наполненных водой воздушных шара. Очки для чтения, с толстыми линзами, в тяжелой оправе, рискованно балансировали на самом кончике широкого носа.
Комната, набитая мешаниной годами копившегося хлама, была чуть побольше коробки. Тут стояли ящики всех размеров и разной степени заполненности, открытая корзина для рукоделия, пасхальная корзина с клубками пряжи, пачки журналов и дешевых романов в бумажных обложках, груды рекламных листовок, присланных по почте, бумажные пакеты из бакалеи, туго набитые газетами. Вдобавок ко всему мистер Пазл облюбовал себе уголок, куда стаскивал всякую всячину и потихоньку гадил, когда хозяйка не видела.
Большую часть жизни Ева Флетчер выкуривала по два блока «Пэлл Мэлл» в неделю. В результате ее зубы стали похожи на кукурузные зерна. Комнаты домика тоже пожелтели с годами. На ручке Евиного кресла примостилась, словно спящий голубь, зеленая алюминиевая чаша-пепельница. Выкурив сигарету до половины, Ева гасила ее, немилосердно раздавливая окурок, высыпала содержимое пепельницы в жестянку, вытирала пепельницу и водворяла ее на место до следующего раза. Следующий раз обычно наступал скоро. Ева приучила себя держать сигарету между средним и безымянным пальцами. Она надеялась, что это охранит дом от пожара – полагала, что, если она неожиданно задремлет, сигарета не выпадет на кресло или кровать, а обожжет пальцы, и она проснется.
Стены комнаты были оклеены потускневшими от никотина бумажными обоями в цветочек. На обоях выделялись цветные пятна любимых картин миссис Флетчер – репродукция «Подсолнухов» Ван Гога и «Тайной вечери» в нескольких вариантах, работы разных художников. Над телевизором висела большая фотография унылого тонкошеего мальчика в ученической фуражке. На телевизоре, рядом с букетом пластмассовых оранжевых цветов с невыносимо зелеными стеблями, стояла в рамке другая фотография того же мальчика (но уже поупитаннее) в синем кителе Морского корпуса.
До замужества Ева мнила себя красавицей. Во время второй мировой войны она работала на заводе, где делали защитные очки для солдат и моряков. Там она и встретила отца Мартина, тихого незаметного человека, освобожденного от армии по причине плоскостопия. Единственная беременность навсегда обезобразила ладную фигуру Евы.
Ева вытянула ноги, цепляя щетиной блестящее розовое полотно синтетической ночной рубашки, взяла «ТВ-гид» и внимательно изучила программу, после чего вперила взгляд в стоящие на подносе часы – дешевую поделку в виде Биг-Бена.
– Девять тридцать три! Они обещали мне починить кабель до начала сериала. Никому нельзя доверять.
Ева запахнула халат на коленях и энергично поскребла собачью шею. Потом нащупала на обеденном подносе пульт дистанционного управления и включила телевизор. Несколько секунд Ева разглядывала полосы на экране, и лицо ее принимало все более мрачное выражение.
– Черт побери, где, к дьяволу, эти бездельники? – возмутилась она вслух. – Если они сию же минуту не явятся, я просто вычту эти часы из счета, – сказала она собаке. Ева быстро считала в уме, но на всякий случай держала при себе карандаш – вдруг понадобится проверить расчеты на бумаге. У нее был настоящий талант к манипуляциям с цифрами. – Так, тридцать два в месяц. Отнимем лишний доллар. Выходит около доллара вдень. Доллар за двадцать четыре часа это четыре цента в час. Вот. С половины восьмого...
Миссис Флетчер услышала, как поблизости хлопнула дверца машины, потом другая. Собака зарычала. Хозяйка почесала тупым концом карандаша голову под париком, сидевшем на ней, как серый тюрбан, поднялась с кресла и понесла лающую собаку к двери. Зуммер загудел в ту самую секунду, когда она была у цели. Миссис Флетчер зажала в руке карандаш на случай, если понадобится оружие. «Всякое бывает, – подумала она. – Мартин говорит, что оружием может служить все что угодно».
– Да? – сказала она громко, чтобы люди на крыльце могли услышать через двойную дверь.
– Проблемы с кабелем, мисс Флетчер?
Ева приоткрыла дверь и посмотрела в щелку на людей в одинаковых комбинезонах и на белый пикап с надписью «Кабельное телевидение» на дверце. С мистером Пазлом, когда он услышал чужие голоса, случилась истерика. Ева попыталась унять его, обхватив пальцами мордочку, но собака укусила ее так сильно, что содрала кожу над зазубренным розовым ногтем указательного пальца. Впереди, ближе к двери, стояла женщина; большие пальцы обеих рук она просунула под пояс с инструментами. За ее спиной маячил тощий парень в круглых очках в золотой оправе. Изо рта девицы торчала сигарета. Ева наконец обхватила собачью пасть, и визгливый лай превратился в рокот вроде того, что производит моторная лодка.
– Карманный волкодав, – весело сказала девушка. – У моей мамы был такой же сторожевой пес. Только злоумышленника приходится подпускать вплотную, иначе защита не срабатывает. – Она рассмеялась.
– Поторопись, мистер Пазл, – крикнула она в образовавшуюся щель. – Сделай «а-а» для мамочки. Да, сэр, хорошие мальчики всегда делают свои дела вовремя. – Звук ее голоса вызывал в воображении ножовку, распиливающую баранью кость.
Собака повернула голову к двери и, словно по команде хозяйки, выдавила из себя нечто, напоминающее подгоревший перец чили. Завершив туалет, мистер Пазл встряхнулся, предпринял слабую попытку царапнуть задними лапами высокую траву и направился к двери, ориентируясь то ли по собственному следу, то ли на голос хозяйки. Когда собака добралась до крыльца, Ева открыла дверь, проковыляла по ступенькам, сгребла животное в охапку и, прижав к груди, поцеловала его куполообразную голову. Она была награждена чиханьем и слабым подергиванием крысиного хвостика.
Прижимая к груди свое сокровище, Ева Флетчер побрела в комнату, с трудом переставляя слоновьи ноги. Этой рослой широкоплечей женщине было шестьдесят восемь лет. У нее были крупные руки с толстыми запястьями и огромные груди, висевшие над животом, словно два обтянутых материей и наполненных водой воздушных шара. Очки для чтения, с толстыми линзами, в тяжелой оправе, рискованно балансировали на самом кончике широкого носа.
Комната, набитая мешаниной годами копившегося хлама, была чуть побольше коробки. Тут стояли ящики всех размеров и разной степени заполненности, открытая корзина для рукоделия, пасхальная корзина с клубками пряжи, пачки журналов и дешевых романов в бумажных обложках, груды рекламных листовок, присланных по почте, бумажные пакеты из бакалеи, туго набитые газетами. Вдобавок ко всему мистер Пазл облюбовал себе уголок, куда стаскивал всякую всячину и потихоньку гадил, когда хозяйка не видела.
Большую часть жизни Ева Флетчер выкуривала по два блока «Пэлл Мэлл» в неделю. В результате ее зубы стали похожи на кукурузные зерна. Комнаты домика тоже пожелтели с годами. На ручке Евиного кресла примостилась, словно спящий голубь, зеленая алюминиевая чаша-пепельница. Выкурив сигарету до половины, Ева гасила ее, немилосердно раздавливая окурок, высыпала содержимое пепельницы в жестянку, вытирала пепельницу и водворяла ее на место до следующего раза. Следующий раз обычно наступал скоро. Ева приучила себя держать сигарету между средним и безымянным пальцами. Она надеялась, что это охранит дом от пожара – полагала, что, если она неожиданно задремлет, сигарета не выпадет на кресло или кровать, а обожжет пальцы, и она проснется.
Стены комнаты были оклеены потускневшими от никотина бумажными обоями в цветочек. На обоях выделялись цветные пятна любимых картин миссис Флетчер – репродукция «Подсолнухов» Ван Гога и «Тайной вечери» в нескольких вариантах, работы разных художников. Над телевизором висела большая фотография унылого тонкошеего мальчика в ученической фуражке. На телевизоре, рядом с букетом пластмассовых оранжевых цветов с невыносимо зелеными стеблями, стояла в рамке другая фотография того же мальчика (но уже поупитаннее) в синем кителе Морского корпуса.
До замужества Ева мнила себя красавицей. Во время второй мировой войны она работала на заводе, где делали защитные очки для солдат и моряков. Там она и встретила отца Мартина, тихого незаметного человека, освобожденного от армии по причине плоскостопия. Единственная беременность навсегда обезобразила ладную фигуру Евы.
Ева вытянула ноги, цепляя щетиной блестящее розовое полотно синтетической ночной рубашки, взяла «ТВ-гид» и внимательно изучила программу, после чего вперила взгляд в стоящие на подносе часы – дешевую поделку в виде Биг-Бена.
– Девять тридцать три! Они обещали мне починить кабель до начала сериала. Никому нельзя доверять.
Ева запахнула халат на коленях и энергично поскребла собачью шею. Потом нащупала на обеденном подносе пульт дистанционного управления и включила телевизор. Несколько секунд Ева разглядывала полосы на экране, и лицо ее принимало все более мрачное выражение.
– Черт побери, где, к дьяволу, эти бездельники? – возмутилась она вслух. – Если они сию же минуту не явятся, я просто вычту эти часы из счета, – сказала она собаке. Ева быстро считала в уме, но на всякий случай держала при себе карандаш – вдруг понадобится проверить расчеты на бумаге. У нее был настоящий талант к манипуляциям с цифрами. – Так, тридцать два в месяц. Отнимем лишний доллар. Выходит около доллара вдень. Доллар за двадцать четыре часа это четыре цента в час. Вот. С половины восьмого...
Миссис Флетчер услышала, как поблизости хлопнула дверца машины, потом другая. Собака зарычала. Хозяйка почесала тупым концом карандаша голову под париком, сидевшем на ней, как серый тюрбан, поднялась с кресла и понесла лающую собаку к двери. Зуммер загудел в ту самую секунду, когда она была у цели. Миссис Флетчер зажала в руке карандаш на случай, если понадобится оружие. «Всякое бывает, – подумала она. – Мартин говорит, что оружием может служить все что угодно».
– Да? – сказала она громко, чтобы люди на крыльце могли услышать через двойную дверь.
– Проблемы с кабелем, мисс Флетчер?
Ева приоткрыла дверь и посмотрела в щелку на людей в одинаковых комбинезонах и на белый пикап с надписью «Кабельное телевидение» на дверце. С мистером Пазлом, когда он услышал чужие голоса, случилась истерика. Ева попыталась унять его, обхватив пальцами мордочку, но собака укусила ее так сильно, что содрала кожу над зазубренным розовым ногтем указательного пальца. Впереди, ближе к двери, стояла женщина; большие пальцы обеих рук она просунула под пояс с инструментами. За ее спиной маячил тощий парень в круглых очках в золотой оправе. Изо рта девицы торчала сигарета. Ева наконец обхватила собачью пасть, и визгливый лай превратился в рокот вроде того, что производит моторная лодка.
– Карманный волкодав, – весело сказала девушка. – У моей мамы был такой же сторожевой пес. Только злоумышленника приходится подпускать вплотную, иначе защита не срабатывает. – Она рассмеялась.