Страница:
Пока Кольцов обходил дом, вынашивая конкретный план захвата Шкабары, в крайнем подъезде ребята ловко и бесшумно открыли входную дверь холла, где днем в специально оборудованной будке сидел вооруженный охранник, которого язык не поворачивался назвать консьержем. Они даже успели подняться на крышу. Дом с пентхаусом был первым в их практике, и кто-то отметил, что это усложнит задачу.
Поэтому, вернувшись к своей неприметной машине с бронированными стеклами, стоявшей в глубокой тени соседнего высотного здания, Герман кратко посовещался с друзьями. У них существовал негласный закон -- перед захватом или штурмом каждый имел право голоса, мог высказать свои предложения, хотя последнее слово и решение оставалось за Кольцовым. Утвердилось в команде и еще одно правило, о котором не знало ни начальство, ни коллеги из других групп захвата. Это правило сложилось давно, еще во Владивостоке, и касалось самого дорогого для каждого -- жизни. Всегда в ходе обезвреживания преступника возникала ситуация, когда кто-то был вынужден рисковать больше других, проще сказать, вызывал огонь на себя. Все они были профессионалами, асами своего дела и знали, во что оценивается шаг каждого из них. Чтобы в группе царила искренность и чтобы никто не прятался за спины товарищей, еще там, во Владивостоке, они раз и навсегда решили в особо опасных случаях тянуть жребий: кому врываться с крыши в квартиру террориста, или штурмовать дверь бандита в первом эшелоне, или идти без оружия на переговоры с преступником, если возникнет надобность. И здесь Кольцов ни как капитан, ни как пахан не мог приказать: ты пойдешь стучать в дверь к Шкабаре, а ты ворвешься в квартиру через окно. Команды возникали уже в ходе операции, и они всегда выполнялись не задумываясь, на автопилоте, ибо каждый знал -промедление смерти подобно.
Надо было спешить, пока в соседних окнах не начали зажигаться огни -Москва все-таки просыпается с петухами.
Машина Гнездича у подъезда и подсказала ход операции. Решили позвонить в дверь и спросить Шкабару, не его ли вишневый шестисотый "мерседес" стоит внизу? Мол, только что автомобиль пытались угнать, но наша патрульно-постовая служба спугнула угонщиков. Спуститесь, мол, вниз, чтобы закрыть машину и посмотреть, не унесли ли что из салона. А в момент звонка три человека из группы уже будут на крыше пентхауса, в том числе и сам Самурай, который всегда тянул жребий первым. При удаче, на которую, правда, мало кто из нападавших рассчитывал, Шкабара мог быть задержан без единого выстрела. Но если из квартиры в ответ на ночной звонок последует автоматная очередь, как бывает чаще всего, в тот же момент спецназовцы мгновенно спустятся на альпинистских веревках с крыши и ворвутся в квартиру через три окна, которые выходят во двор элитного дома, и зайдут в спину отбивающемуся у входной двери пахану. На огонь из квартиры ответят сразу и омоновцы, пытающиеся хитростью выманить Шкабару из его логова. Они должны взорвать устройство направленного действия -- по этой части у них в группе имелся "ювелир", раскореженная бронированная дверь рухнет внутрь квартиры, и в этот же момент спецназовцы обрушат на негостеприимного Шкабару шквальный огонь из своих укороченных автоматов. В таком ураганном огне Шкабара вряд ли уцелеет.
В последний раз уточнили детали операции, отладили связь, проверили оружие, амуницию и, не забыв помянуть Бога, решительно двинулись к исходным позициям. Первым шел на крышу пентхауса сам командир группы захвата Герман Кольцов. Когда по рации раздался условный сигнал, означавший, что тройка Самурая уже на стартовой позиции, вперед двинулись минер, которому предстояло в считанные минуты приладить взрывное устройство к же-лезному косяку двери из особо прочной стали, и за ним -- два парня, кому сегодня выпал самый опасный жребий: им придется стоять, не выдавая волнения, под дверью Шкабары, зная, что оттуда в любой момент может полоснуть автоматная очередь.
Квартира Шкабары находилась на третьем этаже, справа от двух роскошных скоростных и бесшумных лифтов известной финской фирмы "Коне", отделанных красным деревом. На площадку выходило три двери. Ни на одной из них не было привычного глазка, но две квартиры, кроме Шкабары, были оборудованы телеобзором, и не оставалось сомнения, что обе телекамеры работают. Отсутствие наружного наблюдения из квартиры матерого бандита поначалу смутило разведку, но времени на раздумье не было, и потому решили, что хозяин просто не успел им обзавестись: дом был заселен недавно, месяца два-три назад, не больше. Тут-то и крылась роковая ошибка группы захвата, но об этом одни узнают позже, а другие -- уже никогда.
Шкабара не был так наивен, чтобы всякий раз выходить из квартиры на авось. Была, была у него телесистема обзора площадки, да еще какая! Не только своей двери, но и двух других площадок, над и под ним, как принято по всем охранным и разбойным правилам, и конечно, хорошо просматривались лестницы, соединяющие площадки трех этажей. Такая английская система круглосуточного наблюдения сама по себе стоила недешево, а ее устройство, монтаж и обслуживание -- еще дороже. Но Шкабара высоко ценил собственную жизнь и на безопасность денег не жалел. Система, по договоренности с механиком лифтов, была секретно вмонтирована в верхней части кабины, и при желании Шкабара мог даже наблюдать за людьми в подъемнике.
В то время как внизу шла бесшумная подготовка к задержанию, Шкабара проснулся, и смутно возникшая тревога быстро вытряхнула его из состояния дремы. Как всегда, он спал в спортивном костюме. "Это моя пижама", -шутливо говорил он когда-то подельщику Гнездичу и своему бывшему патрону -Лабоцкому, которых ему пришлось убрать, чтобы единолично возглавлять банду, наводившую ужас на Москву. Чемодан у него был собран с вечера, документы и билет лежали на столе. Темно-серая в черную жирную полоску тройка от Кардена с белоснежной сорочкой висела в шкафу -- в общем, готовность номер один. 2
Шкабара глянул на лежавшие рядом тяжелые золотые часы "Картье", время было раннее, и он мог поспать еще пару часов, но сон уже отлетел напрочь.
Он шкурой чувствовал опасность, интуиция выручала его десятки раз, он всегда избегал ловушек и капканов и ни разу не попал в засады, которые готовили ему частенько и весьма изощренно. И сейчас он, как хищник, напряг нюх, словно в самом воздухе учуял опасность, и, резко поднявшись с постели, отодвинул картину, за которой скрывался экран обзора помещений за пределами квартиры, внимательно осмотрел все три холла и лестничные пролеты -- ни души, дом, как и положено, мирно спал. Хозяин вернул подмосковный пейзаж на место и направился в ванную, потому что решил ехать в аэропорт прямо сейчас, немедленно. Сегодня дежурила своя смена и можно оформиться на рейс заблаговременно, раньше других, а потом скоротать время в круглосуточном ресторане второго этажа. Там, уже пройдя таможенный и паспортный контроль, можно было выпить от души, ведь он собирался вывезти, не декларируя, триста восемьдесят тысяч долларов.
Не успел он почистить зубы, как раздался звонок в дверь. "Ну вот и пришли по мою грешную душу", -- успел подумать Шкабара и вкрадчивыми шагами направился в прихожую. Вновь отодвинув картину, включил пульт обзора. У двери в полной боевой амуниции с приспущенным защитным забралом на каске, в бронежилетах и с автоматами наперевес стояли два спецназовца, а на лестнице, за лифтом, в ожидании команды на штурм, находилось еще с десяток бойцов, готовых рвануться в атаку.
"Нет, предчувствие меня никогда не обманывает", -- почему-то с удовлетворением и даже с гордостью подумал Шкабара и направился в спальню, чтобы разбудить жену. Но та уже сидела на кровати, встревоженная, испуганная. Готовый к отъезду незакрытый чемодан стоял тут же в спальне.
Шкабара, вытряхнув из него два полиэтиленовых пакета с долларами и протянув их жене, сказал:
-- Постарайся спрятать. -- Потом вытянул из платяного шкафа хранившуюся среди белья невзрачную бухгалтерскую папку с бумагами и, тоже кинув жене на кровать, приказал: -- А это береги пуще денег, тут документы на миллионы...
Велев ей запереть дверь и схорониться от пуль под тяжелой дубовой кроватью, он рывком обнял ее и поспешил в зал. Обдумывая на ходу, как же вырваться из очередного капкана, он подошел к входной двери и стал хитро греметь замками и задвижками, словно пытался открыть их одну за другой, тем самым притупляя бдительность стоящих по ту сторону омоновцев. Потом вдруг беспечным сонным голосом лениво спросил:
-- Кто там? Кого принесло среди ночи?
Спецназовец за дверью вполне уверенно выдал заранее оговоренный текст.
-- Спасибо, спасибо... -- поблагодарил из-за двери Шкабара, -- я сейчас оденусь и спущусь, а вы поспешите вниз, чтобы ее еще раз не угнали... Я отблагодарю вас...
Спецназовцы за дверью и те, что стояли на лестнице за лифтом, конечно, слышали разговор и, довольные, заулыбались. Казалось, на этот раз может обойтись без пальбы и без крови -- "мерседес" послужил хорошей приманкой. Старший по операции на лестнице даже показал жестом стоящим у двери, мол, потопайте погромче, чтобы за дверью подумали, что вы пошли вниз.
-- Ну, тогда мы спускаемся, ждем вас. Только побыстрее, у нас уже есть очередной вызов, ограбление магазина на соседней улице...
-- Да я мигом, не голым же мне бежать. Подождите пять -- семь минут. Я же сказал, отблагодарю, хорошо отблагодарю...
Услышав нарочито громкие шаги в ночном холле, Шкабара мрачно улыбнулся и кинулся к оружию и экипировке, которые всегда были под рукой. Единственно возможный вариант спасения в такой ситуации у него уже созрел. Ему ничего не стоило покинуть квартиру через окно, третий этаж -- не тринадцатый, моток альпинистской веревки тоже всегда лежал рядом с оружием, но он сразу отмел этот план. Его приехали брать серьезные люди, с такой же спецназовской выучкой, как и у него, там лохов не бывает, это не менты, не та служба. Сейчас во дворе, глядя на его засветившиеся окна, гуляет самый счастливый человек, участвующий в сегодняшней операции, ему повезло, он обязательно останется жив, потому что страхует окна, и если надо -- не промахнется. Впрочем, в него, двухметрового, и при желании промахнуться трудно, а в спецназе орлы иногда на спор стреляют, куда надо: в левый глаз или в правый, и, как правило, не проигрывают пари.
Шкабара уважал и себя, и, как ни странно, своих бывших коллег и сейчас надеялся только на удачу, на единственное преимущество: право первого выстрела, право принимать решение все же за ним, и на первом этапе он начисто переиграл их. Они ведь не догадываются, что он уже видел их почти всех и знает, зачем они приехали.
В какие-то рекордные секунды, которые бы обрадовали старшину-служаку, он облачился в точно такую же форму, что и нападавшие, не забыв и про бронежилет, и про каску. Все это входило в его план -- прорваться неожиданно, дерзко сквозь строй атакующих. Если удастся вырваться из квартиры в дыму и пламени, в грохоте и пальбе -- на мгновение его могут выпустить из виду, принять за своего из-за униформы. То же самое может случиться и на улице, если ему повезет до нее добраться. А окажись он во дворе, с машиной проблем не будет, взять хоть тот же самый "мерседес" Гнездича. Да и свой "вольво" тоже стоял за углом, на улице, а в машине, в тайнике, всегда припрятан комплект документов и пачка денег -- жизнь джентльмена удачи многому учит, особенно страховка на всякий случай. Времени, что он выторговал у спецназовцев, хватало с лихвой. В минуты, когда нависала угроза над жизнью, он, Скорпион по гороскопу, мобилизовывался куда эффективнее, чем в спокойной обстановке. Опасность была его стихией, и он знал, как распорядиться отпущенными ему пятью -- семью минутами... Дальше он уже не мог контролировать положение и полагался лишь на госпожу Удачу, самую почитаемую богиню преступного мира.
В просторные карманы камуфляжной формы Шкабара рассовал три гранаты-лимонки, зацепил за пуговицу куртки укороченный пистолет-автомат, а в руки взял тяжелый армейский ручной пулемет, для которого широко разрекламированная стальная израильская дверь нипочем. Теперь он был готов к прорыву и чувствовал, что уложился в жестокий лимит времени.
Вернувшись к двери, он еще раз глянул в телеэкран наружного наблюдения. Спецназовцы, находившиеся прежде на лестнице за лифтом, теперь сгрудились на площадке перед его дверью и собирались, видимо, рассредоточиться вдоль стен, чтобы при первом скрежете замков приготовиться захватить его врасплох. Такой удачи или беспечности со стороны нападавших он не ожидал. Прохаживаться в зоне возможного обстрела? Так бы он своих никогда не подставил.
Шкабара догадывался, как будут развиваться события в ближайшие секунды... Как только он даст очередь, вторую, коли успеет, и третью, в то же мгновение, почти одновременно, ему подорвут дверь, которая скорее всего, снося все на пути, влетит в зал -- знал, потому что они прошли одну и ту же школу диверсионной подготовки, и тут изобрести что-нибудь новенькое трудно, тем более что лазерными резаками спецслужбы пока располагали слабовато. А в пролом, когда направленная взрывная волна очистит им путь в квартиру, ворвутся, стреляя на ходу, с дикими воплями и многоэтажным матом, спецназовцы -- все это он видел и слышал словно на телеэкране. Поэтому, прежде чем сделать длинную пулеметную очередь, он отошел подальше от входной двери, чтобы через считанные секунды отбросить ненужный ручной пулемет и успеть броситься на пол, под защиту стены зала, подальше от несущего смерть дверного проема...
Как только Самурай на крыше пентхауса услышал две длинные очереди из тяжелого армейского пулемета, он тут же с горечью отметил -- опять похороны. И не ошибся: пятеро сгрудившихся у лифта были скошены наповал. Тут же, по сценарию, рвануло железную дверь, и Самурай, выждав паузу, пока угасла взрывная волна, от которой разлетелись стекла окон в комнате напротив развороченного входа, дал команду на штурм логова Шкабары. Три окна квартиры главаря новокузнецкой банды выходили во двор, и все три, единственные в сонном доме, были ярко освещены, к ним и устремились с крыши пентхауса спецназовцы. Еще не рассеялся дым, когда в комнату ворвались с диким криком остервенелые люди в камуфляжной форме, -- бессмысленная смерть друзей на лестничной площадке заставила их забыть об осторожности и страхе. Почти одновременно с ними появились в окнах и "альпинисты" с крыши, они первыми и увидели, видимо, слегка контуженного от сильного взрыва Шкабару. Тот уже поднялся и тянулся к лежащему рядом ручному пулемету. В невероятном броске, прямо с подоконника, один из нападающих сбил хозяина квартиры с ног, а через секунду ему уже выворачивали руки и, бессильные что-либо изменить в судьбе погибших друзей, зло, жестоко били, пинали ногами.
Кольцову выпал жребий попасть в окно, оказавшееся спальней Шкабары, вот она-то ничуть не пострадала от взрывной волны -- все-таки стали для новых буржуев строить приличное жилье. Высадив могучей массой дубовый оконный переплет и влетев в комнату, он увидел, как женщина в просторном и ярком китайском халате испуганно метнулась в сторону от высокого, тянувшегося во всю стену платяного шкафа. "В такие минуты копошится в гардеробе?" -мелькнула у Самурая настороженная мысль. Застань он ее забившейся где-нибудь в углу, плачущей под роскошной кроватью с парчовым балдахином, наверное, секунды бы не задержался в спальне, а рванул бы в зал, где, кажется, все закончилось, выстрелы уже не звучали, но что-то удержало его на месте и заставило совершенно неожиданно для себя громко скомандовать:
-- Сюда что припрятала? Живо, иначе пристрелю на месте, сука бандитская!
Видимо, грохот в соседней комнате и взрыв парализовали волю женщины или она посчитала, что мужа если не убили, то теперь-то уже точно забьют. Потому она, находясь в прострации, молча с покорностью шагнула к шкафу и, распахнув дверцу, кинула на кровать два полиэтиленовых пакета с аккуратно уложенными в них пачками долларов. Такой добычи, честно говоря, Герман Кольцов не ожидал. Глянув внимательнее на сникшую женщину, он вдруг обнаружил, что она, кажется, что-то прячет за пазухой, а может, бюст у нее такой впечатляющий, без бюстгальтера чуть ли не до пупка, разглядывать было некогда, и он на всякий случай заорал еще громче:
-- Что ты, сука, от меня еще под халатом прячешь?
Женщина обреченным жестом вынула из-за пазухи пухлую канцелярскую папку с бумагами и так же молча, без комментариев, как и деньги, кинула ее рядом с пакетами.
-- Так-то оно лучше, я не люблю, когда хитрят да изворачиваются. -Голос Самурая помягчел.
"Что же мне делать с деньгами и какими-то наверняка ценными документами?" -- лихорадочно соображал Самурай. Одно его успокаивало, что дверь в зал закрыта, а там, в соседней комнате, заполучив Шкабару, видимо, забыли обо всем.
Бросив автомат на кровать, Кольцов быстро стянул просторную камуфляжную куртку. Затем ловко расстегнул и снял толстый и неудобный бронежилет, в полной уверенности, что сегодня он уже не понадобится, и, снова облачившись в куртку, сперва заткнул за пояс папку с бумагами. Но прежде чем спрятать за пазуху пакеты с деньгами, он достал из каждого по три пачки долларов в упаковке американских банков и, бросив их оторопевшей и, казалось, ничего не соображающей женщине, сказал, понизив голос:
-- Возьми деньги, собери самое ценное в доме и дуй отсюда поскорее! Скоро наедут следователи, прокуроры, эксперты и другие канцелярские крысы. Они перероют все сверху донизу, а тебя замучают допросами, того гляди и в тюрьму упекут, они на это дело спорые.
Приняв неожиданное решение, Самурай страховал себя и насчет долларов, и насчет бумаг. В том, что они связаны с деньгами и немалыми, он не сомневался, -- Шкабару, как и его самого, кроме баксов мало что в жизни интересовало. Он хотел, чтобы женщина исчезла из Москвы, растворилась, специально ее искать не станут. А если когда-нибудь придется держать ответ перед братвой, этот жест милосердия ему зачтется точно, он хорошо это понимал.
Распихав деньги за пазухой, Самурай вышел в зал, захлопнув спальню на замок, и сразу бросился к избиваемому Шкабаре.
-- Хватит, хватит! Западло нам ногами забивать человека, все-таки мы представляем закон. Оставьте его следакам, прокурорам, за ним такой кровавый шлейф в Москве тянется, может, и остальных по горячему следу задержим, если удастся расколоть этого волчару.
Растолкав ребят, он склонился над поверженным противником, который оставался еще жив только благодаря своему мощному, натренированному организму. Перевернув затихшего хозяина квартиры, Самурай от удивления присвистнул: на груди у Шкабары за пуговицу камуфляжной формы был защиплен пистолет-автомат "айграм". Они были наслышаны об этом, насколько известном, настолько же редком оружии. Правда, в диверсионной школе им не могли показать даже образец, а всего лишь продемонстрировали его фотографии. Высокой убойной силы девятимиллиметрового калибра автомат даже в спецслужбах США, откуда он родом, не был широко распространен из-за своей дороговизны. Германа Кольцова восхищали в нем не только убойность, скорострельность, миниатюрность и мощь, и даже не уступавшая "калашникову" безотказность, а то, что ствол и приклад покрывались особым составом, не оставлявшим следов от пальцев владельца, и, конечно, наиболее совершенный из всех возможных глушитель -- лучшего оружия для человека, промышляющего разбоем, и придумать нельзя.
Там, в спецшколе на Тихоокеанском флоте, им рассказывали, что такой автомат впервые в СССР высшие чины МВД и КГБ увидели после задержания в гостинице "Минск" легендарного вора в законе Рафика Сво -- у него под кроватью, в коробке из-под обуви, лежал такой удобный коротышка. Наши спецслужбы из внешней разведки знали о существовании этого автомата, но добыть его не могли, хотя перед ними ставилась такая задача. Выходит, армянский вор выручил тогда КГБ, перещеголяв асов разведки. Сво, которого задержали с таким грозным оружием, в каталажке, однако, застрял всего на неделю -- высокооплачиваемые адвокаты доказали, что Рафик никогда не видел и тем более не держал в руках подобного оружия, мол, недоброжелатели подкинули. До самой смерти тот продолжал разъезжать по Москве в роскошном бронированном "мерседесе", сначала на зависть членам Политбюро и высшим чинам из силовых структур, а позже и новым демократическим властям. Вот это редкое и грозное оружие ныне само приплыло в руки Самурая -- день по части добычи можно было считать редкостно удачным. 3
Присвоив папку с документами Шкабары, Герман Кольцов еще раз получил подтверждение правильности своей тактики: нынче иная бумажка или тайно подслушанная информация мешка денег стоит. Пистолет-автомат "айграм" и папку с документами Самурай оставил у себя, причем об ее экспроприации в квартире главаря новокузнецкой банды он ничего братьям по оружию не сказал. Однако долларами Шкабары поделился честно, всем досталось поровну, включая и семьи погибших. Такое мощное финансовое вливание окрылило его команду, и даже горечь от смерти товарищей на этот раз сглаживалась: посчитали, что за такие деньги можно и жизнью рисковать. За задержание особо опасного преступника все участники операции были награждены орденами и медалями, а также денежной премией, которая не составляла и стотысячной доли того, что выделил им лично Кольцов из бывшей бандитской казны.
Штурм блатного логова на улице Опорина, а вернее, поимка матерого бандита резко подняли авторитет Кольцова. Его имя стали часто упоминать, приглашать на закрытые совещания, о которых он раньше только догадывался. Без особой волокиты ему позволили еще раз пригласить в поредевшую команду несколько бывших соратников из Владивостока, понимали, что совместимость в их опасной работе -- главное. Получив это разрешение, Герман обрадовался: значит, считаются с его мнением, однако не без опаски подумал, что, случись еще пару раз подобная потеря, и пополнение из Приморья иссякнет. Тогда придется брать в команду чужаков, а это значит, что его жизнь и жизнь товарищей подвергнется ненужному риску, а самое худшее -- может попасть под микроскоп. Милиция как раз развернула борьбу за чистоту рядов, говорят, специальные тайные отделы созданы для выявления оборотней в мундирах.
Общительный Самурай, неожиданно ставший героем -- его теперь ставили в пример и доверяли самые от-ветственные и опасные операции, -- быстро сдружился со следователями, которые вели дела по его задержанным. Ничего удивительного в этом не было -- естественно, что человек интересуется, как разворачивается следствие, скажем, по раскрутке Шкабары, тем более что на этом захвате Кольцов потерял пятерых однополчан из Владивостока. И следователи, конечно, кое-что рассказывали в общих чертах, да и Герман палку не перегибал, знал, где надо остановиться.
Конечно, на взгляд Германа Кольцова, и Лабоцкий, и Шкабара, главари банды, допустили ошибку после спецназа: с такой выучкой и репутацией не стоило подаваться в рэкет, а пойти следовало по менее проторенному пути -стать сыщиком и вором в одном лице, так выгоднее и безопаснее. Разбой, рэкет недолговечен, это прямая дорога на кладбище: и милиция набирала силу, и законы, хоть с опозданием, вводят жесткие, да и "новые русские", единственные, у кого сегодня есть что отнять, своего без боя уже не отдают; куда ни кинь, в итоге -- кровь, тюрьма, могила. Пример новокузнецкой банды подтверждал и старую истину: сильные волки, вожаки в одной стае уживаются редко; вот и эти хищники порешили друг друга, хотя и знакомы были с детства, со школы. Теперь и миллионы их, и "мерседесы" -- по ветру, все оприходуют в казну государства. Не зря, выходит, когда Шкабару начали бить, тот орал, что кинет каждому по машине и по миллиону долларов, если только его отпустят в аэропорт. Только кто же клюнет на такие посулы, если на лестничной площадке лежат пятеро убитых твоих друзей? Об этом поведали Самураю в машине, когда он делил среди ребят бандитскую казну. Кольцов тогда промолчал, постарался даже увести разговор подальше от богатства задержанного, но позже, внимательнее разобравшись, понял, что Шкабара не шутил: он мог щедро заплатить за свободу.
Поэтому, вернувшись к своей неприметной машине с бронированными стеклами, стоявшей в глубокой тени соседнего высотного здания, Герман кратко посовещался с друзьями. У них существовал негласный закон -- перед захватом или штурмом каждый имел право голоса, мог высказать свои предложения, хотя последнее слово и решение оставалось за Кольцовым. Утвердилось в команде и еще одно правило, о котором не знало ни начальство, ни коллеги из других групп захвата. Это правило сложилось давно, еще во Владивостоке, и касалось самого дорогого для каждого -- жизни. Всегда в ходе обезвреживания преступника возникала ситуация, когда кто-то был вынужден рисковать больше других, проще сказать, вызывал огонь на себя. Все они были профессионалами, асами своего дела и знали, во что оценивается шаг каждого из них. Чтобы в группе царила искренность и чтобы никто не прятался за спины товарищей, еще там, во Владивостоке, они раз и навсегда решили в особо опасных случаях тянуть жребий: кому врываться с крыши в квартиру террориста, или штурмовать дверь бандита в первом эшелоне, или идти без оружия на переговоры с преступником, если возникнет надобность. И здесь Кольцов ни как капитан, ни как пахан не мог приказать: ты пойдешь стучать в дверь к Шкабаре, а ты ворвешься в квартиру через окно. Команды возникали уже в ходе операции, и они всегда выполнялись не задумываясь, на автопилоте, ибо каждый знал -промедление смерти подобно.
Надо было спешить, пока в соседних окнах не начали зажигаться огни -Москва все-таки просыпается с петухами.
Машина Гнездича у подъезда и подсказала ход операции. Решили позвонить в дверь и спросить Шкабару, не его ли вишневый шестисотый "мерседес" стоит внизу? Мол, только что автомобиль пытались угнать, но наша патрульно-постовая служба спугнула угонщиков. Спуститесь, мол, вниз, чтобы закрыть машину и посмотреть, не унесли ли что из салона. А в момент звонка три человека из группы уже будут на крыше пентхауса, в том числе и сам Самурай, который всегда тянул жребий первым. При удаче, на которую, правда, мало кто из нападавших рассчитывал, Шкабара мог быть задержан без единого выстрела. Но если из квартиры в ответ на ночной звонок последует автоматная очередь, как бывает чаще всего, в тот же момент спецназовцы мгновенно спустятся на альпинистских веревках с крыши и ворвутся в квартиру через три окна, которые выходят во двор элитного дома, и зайдут в спину отбивающемуся у входной двери пахану. На огонь из квартиры ответят сразу и омоновцы, пытающиеся хитростью выманить Шкабару из его логова. Они должны взорвать устройство направленного действия -- по этой части у них в группе имелся "ювелир", раскореженная бронированная дверь рухнет внутрь квартиры, и в этот же момент спецназовцы обрушат на негостеприимного Шкабару шквальный огонь из своих укороченных автоматов. В таком ураганном огне Шкабара вряд ли уцелеет.
В последний раз уточнили детали операции, отладили связь, проверили оружие, амуницию и, не забыв помянуть Бога, решительно двинулись к исходным позициям. Первым шел на крышу пентхауса сам командир группы захвата Герман Кольцов. Когда по рации раздался условный сигнал, означавший, что тройка Самурая уже на стартовой позиции, вперед двинулись минер, которому предстояло в считанные минуты приладить взрывное устройство к же-лезному косяку двери из особо прочной стали, и за ним -- два парня, кому сегодня выпал самый опасный жребий: им придется стоять, не выдавая волнения, под дверью Шкабары, зная, что оттуда в любой момент может полоснуть автоматная очередь.
Квартира Шкабары находилась на третьем этаже, справа от двух роскошных скоростных и бесшумных лифтов известной финской фирмы "Коне", отделанных красным деревом. На площадку выходило три двери. Ни на одной из них не было привычного глазка, но две квартиры, кроме Шкабары, были оборудованы телеобзором, и не оставалось сомнения, что обе телекамеры работают. Отсутствие наружного наблюдения из квартиры матерого бандита поначалу смутило разведку, но времени на раздумье не было, и потому решили, что хозяин просто не успел им обзавестись: дом был заселен недавно, месяца два-три назад, не больше. Тут-то и крылась роковая ошибка группы захвата, но об этом одни узнают позже, а другие -- уже никогда.
Шкабара не был так наивен, чтобы всякий раз выходить из квартиры на авось. Была, была у него телесистема обзора площадки, да еще какая! Не только своей двери, но и двух других площадок, над и под ним, как принято по всем охранным и разбойным правилам, и конечно, хорошо просматривались лестницы, соединяющие площадки трех этажей. Такая английская система круглосуточного наблюдения сама по себе стоила недешево, а ее устройство, монтаж и обслуживание -- еще дороже. Но Шкабара высоко ценил собственную жизнь и на безопасность денег не жалел. Система, по договоренности с механиком лифтов, была секретно вмонтирована в верхней части кабины, и при желании Шкабара мог даже наблюдать за людьми в подъемнике.
В то время как внизу шла бесшумная подготовка к задержанию, Шкабара проснулся, и смутно возникшая тревога быстро вытряхнула его из состояния дремы. Как всегда, он спал в спортивном костюме. "Это моя пижама", -шутливо говорил он когда-то подельщику Гнездичу и своему бывшему патрону -Лабоцкому, которых ему пришлось убрать, чтобы единолично возглавлять банду, наводившую ужас на Москву. Чемодан у него был собран с вечера, документы и билет лежали на столе. Темно-серая в черную жирную полоску тройка от Кардена с белоснежной сорочкой висела в шкафу -- в общем, готовность номер один. 2
Шкабара глянул на лежавшие рядом тяжелые золотые часы "Картье", время было раннее, и он мог поспать еще пару часов, но сон уже отлетел напрочь.
Он шкурой чувствовал опасность, интуиция выручала его десятки раз, он всегда избегал ловушек и капканов и ни разу не попал в засады, которые готовили ему частенько и весьма изощренно. И сейчас он, как хищник, напряг нюх, словно в самом воздухе учуял опасность, и, резко поднявшись с постели, отодвинул картину, за которой скрывался экран обзора помещений за пределами квартиры, внимательно осмотрел все три холла и лестничные пролеты -- ни души, дом, как и положено, мирно спал. Хозяин вернул подмосковный пейзаж на место и направился в ванную, потому что решил ехать в аэропорт прямо сейчас, немедленно. Сегодня дежурила своя смена и можно оформиться на рейс заблаговременно, раньше других, а потом скоротать время в круглосуточном ресторане второго этажа. Там, уже пройдя таможенный и паспортный контроль, можно было выпить от души, ведь он собирался вывезти, не декларируя, триста восемьдесят тысяч долларов.
Не успел он почистить зубы, как раздался звонок в дверь. "Ну вот и пришли по мою грешную душу", -- успел подумать Шкабара и вкрадчивыми шагами направился в прихожую. Вновь отодвинув картину, включил пульт обзора. У двери в полной боевой амуниции с приспущенным защитным забралом на каске, в бронежилетах и с автоматами наперевес стояли два спецназовца, а на лестнице, за лифтом, в ожидании команды на штурм, находилось еще с десяток бойцов, готовых рвануться в атаку.
"Нет, предчувствие меня никогда не обманывает", -- почему-то с удовлетворением и даже с гордостью подумал Шкабара и направился в спальню, чтобы разбудить жену. Но та уже сидела на кровати, встревоженная, испуганная. Готовый к отъезду незакрытый чемодан стоял тут же в спальне.
Шкабара, вытряхнув из него два полиэтиленовых пакета с долларами и протянув их жене, сказал:
-- Постарайся спрятать. -- Потом вытянул из платяного шкафа хранившуюся среди белья невзрачную бухгалтерскую папку с бумагами и, тоже кинув жене на кровать, приказал: -- А это береги пуще денег, тут документы на миллионы...
Велев ей запереть дверь и схорониться от пуль под тяжелой дубовой кроватью, он рывком обнял ее и поспешил в зал. Обдумывая на ходу, как же вырваться из очередного капкана, он подошел к входной двери и стал хитро греметь замками и задвижками, словно пытался открыть их одну за другой, тем самым притупляя бдительность стоящих по ту сторону омоновцев. Потом вдруг беспечным сонным голосом лениво спросил:
-- Кто там? Кого принесло среди ночи?
Спецназовец за дверью вполне уверенно выдал заранее оговоренный текст.
-- Спасибо, спасибо... -- поблагодарил из-за двери Шкабара, -- я сейчас оденусь и спущусь, а вы поспешите вниз, чтобы ее еще раз не угнали... Я отблагодарю вас...
Спецназовцы за дверью и те, что стояли на лестнице за лифтом, конечно, слышали разговор и, довольные, заулыбались. Казалось, на этот раз может обойтись без пальбы и без крови -- "мерседес" послужил хорошей приманкой. Старший по операции на лестнице даже показал жестом стоящим у двери, мол, потопайте погромче, чтобы за дверью подумали, что вы пошли вниз.
-- Ну, тогда мы спускаемся, ждем вас. Только побыстрее, у нас уже есть очередной вызов, ограбление магазина на соседней улице...
-- Да я мигом, не голым же мне бежать. Подождите пять -- семь минут. Я же сказал, отблагодарю, хорошо отблагодарю...
Услышав нарочито громкие шаги в ночном холле, Шкабара мрачно улыбнулся и кинулся к оружию и экипировке, которые всегда были под рукой. Единственно возможный вариант спасения в такой ситуации у него уже созрел. Ему ничего не стоило покинуть квартиру через окно, третий этаж -- не тринадцатый, моток альпинистской веревки тоже всегда лежал рядом с оружием, но он сразу отмел этот план. Его приехали брать серьезные люди, с такой же спецназовской выучкой, как и у него, там лохов не бывает, это не менты, не та служба. Сейчас во дворе, глядя на его засветившиеся окна, гуляет самый счастливый человек, участвующий в сегодняшней операции, ему повезло, он обязательно останется жив, потому что страхует окна, и если надо -- не промахнется. Впрочем, в него, двухметрового, и при желании промахнуться трудно, а в спецназе орлы иногда на спор стреляют, куда надо: в левый глаз или в правый, и, как правило, не проигрывают пари.
Шкабара уважал и себя, и, как ни странно, своих бывших коллег и сейчас надеялся только на удачу, на единственное преимущество: право первого выстрела, право принимать решение все же за ним, и на первом этапе он начисто переиграл их. Они ведь не догадываются, что он уже видел их почти всех и знает, зачем они приехали.
В какие-то рекордные секунды, которые бы обрадовали старшину-служаку, он облачился в точно такую же форму, что и нападавшие, не забыв и про бронежилет, и про каску. Все это входило в его план -- прорваться неожиданно, дерзко сквозь строй атакующих. Если удастся вырваться из квартиры в дыму и пламени, в грохоте и пальбе -- на мгновение его могут выпустить из виду, принять за своего из-за униформы. То же самое может случиться и на улице, если ему повезет до нее добраться. А окажись он во дворе, с машиной проблем не будет, взять хоть тот же самый "мерседес" Гнездича. Да и свой "вольво" тоже стоял за углом, на улице, а в машине, в тайнике, всегда припрятан комплект документов и пачка денег -- жизнь джентльмена удачи многому учит, особенно страховка на всякий случай. Времени, что он выторговал у спецназовцев, хватало с лихвой. В минуты, когда нависала угроза над жизнью, он, Скорпион по гороскопу, мобилизовывался куда эффективнее, чем в спокойной обстановке. Опасность была его стихией, и он знал, как распорядиться отпущенными ему пятью -- семью минутами... Дальше он уже не мог контролировать положение и полагался лишь на госпожу Удачу, самую почитаемую богиню преступного мира.
В просторные карманы камуфляжной формы Шкабара рассовал три гранаты-лимонки, зацепил за пуговицу куртки укороченный пистолет-автомат, а в руки взял тяжелый армейский ручной пулемет, для которого широко разрекламированная стальная израильская дверь нипочем. Теперь он был готов к прорыву и чувствовал, что уложился в жестокий лимит времени.
Вернувшись к двери, он еще раз глянул в телеэкран наружного наблюдения. Спецназовцы, находившиеся прежде на лестнице за лифтом, теперь сгрудились на площадке перед его дверью и собирались, видимо, рассредоточиться вдоль стен, чтобы при первом скрежете замков приготовиться захватить его врасплох. Такой удачи или беспечности со стороны нападавших он не ожидал. Прохаживаться в зоне возможного обстрела? Так бы он своих никогда не подставил.
Шкабара догадывался, как будут развиваться события в ближайшие секунды... Как только он даст очередь, вторую, коли успеет, и третью, в то же мгновение, почти одновременно, ему подорвут дверь, которая скорее всего, снося все на пути, влетит в зал -- знал, потому что они прошли одну и ту же школу диверсионной подготовки, и тут изобрести что-нибудь новенькое трудно, тем более что лазерными резаками спецслужбы пока располагали слабовато. А в пролом, когда направленная взрывная волна очистит им путь в квартиру, ворвутся, стреляя на ходу, с дикими воплями и многоэтажным матом, спецназовцы -- все это он видел и слышал словно на телеэкране. Поэтому, прежде чем сделать длинную пулеметную очередь, он отошел подальше от входной двери, чтобы через считанные секунды отбросить ненужный ручной пулемет и успеть броситься на пол, под защиту стены зала, подальше от несущего смерть дверного проема...
Как только Самурай на крыше пентхауса услышал две длинные очереди из тяжелого армейского пулемета, он тут же с горечью отметил -- опять похороны. И не ошибся: пятеро сгрудившихся у лифта были скошены наповал. Тут же, по сценарию, рвануло железную дверь, и Самурай, выждав паузу, пока угасла взрывная волна, от которой разлетелись стекла окон в комнате напротив развороченного входа, дал команду на штурм логова Шкабары. Три окна квартиры главаря новокузнецкой банды выходили во двор, и все три, единственные в сонном доме, были ярко освещены, к ним и устремились с крыши пентхауса спецназовцы. Еще не рассеялся дым, когда в комнату ворвались с диким криком остервенелые люди в камуфляжной форме, -- бессмысленная смерть друзей на лестничной площадке заставила их забыть об осторожности и страхе. Почти одновременно с ними появились в окнах и "альпинисты" с крыши, они первыми и увидели, видимо, слегка контуженного от сильного взрыва Шкабару. Тот уже поднялся и тянулся к лежащему рядом ручному пулемету. В невероятном броске, прямо с подоконника, один из нападающих сбил хозяина квартиры с ног, а через секунду ему уже выворачивали руки и, бессильные что-либо изменить в судьбе погибших друзей, зло, жестоко били, пинали ногами.
Кольцову выпал жребий попасть в окно, оказавшееся спальней Шкабары, вот она-то ничуть не пострадала от взрывной волны -- все-таки стали для новых буржуев строить приличное жилье. Высадив могучей массой дубовый оконный переплет и влетев в комнату, он увидел, как женщина в просторном и ярком китайском халате испуганно метнулась в сторону от высокого, тянувшегося во всю стену платяного шкафа. "В такие минуты копошится в гардеробе?" -мелькнула у Самурая настороженная мысль. Застань он ее забившейся где-нибудь в углу, плачущей под роскошной кроватью с парчовым балдахином, наверное, секунды бы не задержался в спальне, а рванул бы в зал, где, кажется, все закончилось, выстрелы уже не звучали, но что-то удержало его на месте и заставило совершенно неожиданно для себя громко скомандовать:
-- Сюда что припрятала? Живо, иначе пристрелю на месте, сука бандитская!
Видимо, грохот в соседней комнате и взрыв парализовали волю женщины или она посчитала, что мужа если не убили, то теперь-то уже точно забьют. Потому она, находясь в прострации, молча с покорностью шагнула к шкафу и, распахнув дверцу, кинула на кровать два полиэтиленовых пакета с аккуратно уложенными в них пачками долларов. Такой добычи, честно говоря, Герман Кольцов не ожидал. Глянув внимательнее на сникшую женщину, он вдруг обнаружил, что она, кажется, что-то прячет за пазухой, а может, бюст у нее такой впечатляющий, без бюстгальтера чуть ли не до пупка, разглядывать было некогда, и он на всякий случай заорал еще громче:
-- Что ты, сука, от меня еще под халатом прячешь?
Женщина обреченным жестом вынула из-за пазухи пухлую канцелярскую папку с бумагами и так же молча, без комментариев, как и деньги, кинула ее рядом с пакетами.
-- Так-то оно лучше, я не люблю, когда хитрят да изворачиваются. -Голос Самурая помягчел.
"Что же мне делать с деньгами и какими-то наверняка ценными документами?" -- лихорадочно соображал Самурай. Одно его успокаивало, что дверь в зал закрыта, а там, в соседней комнате, заполучив Шкабару, видимо, забыли обо всем.
Бросив автомат на кровать, Кольцов быстро стянул просторную камуфляжную куртку. Затем ловко расстегнул и снял толстый и неудобный бронежилет, в полной уверенности, что сегодня он уже не понадобится, и, снова облачившись в куртку, сперва заткнул за пояс папку с бумагами. Но прежде чем спрятать за пазуху пакеты с деньгами, он достал из каждого по три пачки долларов в упаковке американских банков и, бросив их оторопевшей и, казалось, ничего не соображающей женщине, сказал, понизив голос:
-- Возьми деньги, собери самое ценное в доме и дуй отсюда поскорее! Скоро наедут следователи, прокуроры, эксперты и другие канцелярские крысы. Они перероют все сверху донизу, а тебя замучают допросами, того гляди и в тюрьму упекут, они на это дело спорые.
Приняв неожиданное решение, Самурай страховал себя и насчет долларов, и насчет бумаг. В том, что они связаны с деньгами и немалыми, он не сомневался, -- Шкабару, как и его самого, кроме баксов мало что в жизни интересовало. Он хотел, чтобы женщина исчезла из Москвы, растворилась, специально ее искать не станут. А если когда-нибудь придется держать ответ перед братвой, этот жест милосердия ему зачтется точно, он хорошо это понимал.
Распихав деньги за пазухой, Самурай вышел в зал, захлопнув спальню на замок, и сразу бросился к избиваемому Шкабаре.
-- Хватит, хватит! Западло нам ногами забивать человека, все-таки мы представляем закон. Оставьте его следакам, прокурорам, за ним такой кровавый шлейф в Москве тянется, может, и остальных по горячему следу задержим, если удастся расколоть этого волчару.
Растолкав ребят, он склонился над поверженным противником, который оставался еще жив только благодаря своему мощному, натренированному организму. Перевернув затихшего хозяина квартиры, Самурай от удивления присвистнул: на груди у Шкабары за пуговицу камуфляжной формы был защиплен пистолет-автомат "айграм". Они были наслышаны об этом, насколько известном, настолько же редком оружии. Правда, в диверсионной школе им не могли показать даже образец, а всего лишь продемонстрировали его фотографии. Высокой убойной силы девятимиллиметрового калибра автомат даже в спецслужбах США, откуда он родом, не был широко распространен из-за своей дороговизны. Германа Кольцова восхищали в нем не только убойность, скорострельность, миниатюрность и мощь, и даже не уступавшая "калашникову" безотказность, а то, что ствол и приклад покрывались особым составом, не оставлявшим следов от пальцев владельца, и, конечно, наиболее совершенный из всех возможных глушитель -- лучшего оружия для человека, промышляющего разбоем, и придумать нельзя.
Там, в спецшколе на Тихоокеанском флоте, им рассказывали, что такой автомат впервые в СССР высшие чины МВД и КГБ увидели после задержания в гостинице "Минск" легендарного вора в законе Рафика Сво -- у него под кроватью, в коробке из-под обуви, лежал такой удобный коротышка. Наши спецслужбы из внешней разведки знали о существовании этого автомата, но добыть его не могли, хотя перед ними ставилась такая задача. Выходит, армянский вор выручил тогда КГБ, перещеголяв асов разведки. Сво, которого задержали с таким грозным оружием, в каталажке, однако, застрял всего на неделю -- высокооплачиваемые адвокаты доказали, что Рафик никогда не видел и тем более не держал в руках подобного оружия, мол, недоброжелатели подкинули. До самой смерти тот продолжал разъезжать по Москве в роскошном бронированном "мерседесе", сначала на зависть членам Политбюро и высшим чинам из силовых структур, а позже и новым демократическим властям. Вот это редкое и грозное оружие ныне само приплыло в руки Самурая -- день по части добычи можно было считать редкостно удачным. 3
Присвоив папку с документами Шкабары, Герман Кольцов еще раз получил подтверждение правильности своей тактики: нынче иная бумажка или тайно подслушанная информация мешка денег стоит. Пистолет-автомат "айграм" и папку с документами Самурай оставил у себя, причем об ее экспроприации в квартире главаря новокузнецкой банды он ничего братьям по оружию не сказал. Однако долларами Шкабары поделился честно, всем досталось поровну, включая и семьи погибших. Такое мощное финансовое вливание окрылило его команду, и даже горечь от смерти товарищей на этот раз сглаживалась: посчитали, что за такие деньги можно и жизнью рисковать. За задержание особо опасного преступника все участники операции были награждены орденами и медалями, а также денежной премией, которая не составляла и стотысячной доли того, что выделил им лично Кольцов из бывшей бандитской казны.
Штурм блатного логова на улице Опорина, а вернее, поимка матерого бандита резко подняли авторитет Кольцова. Его имя стали часто упоминать, приглашать на закрытые совещания, о которых он раньше только догадывался. Без особой волокиты ему позволили еще раз пригласить в поредевшую команду несколько бывших соратников из Владивостока, понимали, что совместимость в их опасной работе -- главное. Получив это разрешение, Герман обрадовался: значит, считаются с его мнением, однако не без опаски подумал, что, случись еще пару раз подобная потеря, и пополнение из Приморья иссякнет. Тогда придется брать в команду чужаков, а это значит, что его жизнь и жизнь товарищей подвергнется ненужному риску, а самое худшее -- может попасть под микроскоп. Милиция как раз развернула борьбу за чистоту рядов, говорят, специальные тайные отделы созданы для выявления оборотней в мундирах.
Общительный Самурай, неожиданно ставший героем -- его теперь ставили в пример и доверяли самые от-ветственные и опасные операции, -- быстро сдружился со следователями, которые вели дела по его задержанным. Ничего удивительного в этом не было -- естественно, что человек интересуется, как разворачивается следствие, скажем, по раскрутке Шкабары, тем более что на этом захвате Кольцов потерял пятерых однополчан из Владивостока. И следователи, конечно, кое-что рассказывали в общих чертах, да и Герман палку не перегибал, знал, где надо остановиться.
Конечно, на взгляд Германа Кольцова, и Лабоцкий, и Шкабара, главари банды, допустили ошибку после спецназа: с такой выучкой и репутацией не стоило подаваться в рэкет, а пойти следовало по менее проторенному пути -стать сыщиком и вором в одном лице, так выгоднее и безопаснее. Разбой, рэкет недолговечен, это прямая дорога на кладбище: и милиция набирала силу, и законы, хоть с опозданием, вводят жесткие, да и "новые русские", единственные, у кого сегодня есть что отнять, своего без боя уже не отдают; куда ни кинь, в итоге -- кровь, тюрьма, могила. Пример новокузнецкой банды подтверждал и старую истину: сильные волки, вожаки в одной стае уживаются редко; вот и эти хищники порешили друг друга, хотя и знакомы были с детства, со школы. Теперь и миллионы их, и "мерседесы" -- по ветру, все оприходуют в казну государства. Не зря, выходит, когда Шкабару начали бить, тот орал, что кинет каждому по машине и по миллиону долларов, если только его отпустят в аэропорт. Только кто же клюнет на такие посулы, если на лестничной площадке лежат пятеро убитых твоих друзей? Об этом поведали Самураю в машине, когда он делил среди ребят бандитскую казну. Кольцов тогда промолчал, постарался даже увести разговор подальше от богатства задержанного, но позже, внимательнее разобравшись, понял, что Шкабара не шутил: он мог щедро заплатить за свободу.