Страница:
Ранили нашего героя в почку, и, пока он лежал под капельницей, выяснилось, что в сети попалась не простая рыбка, а поистине золотая. Ведь за рыбкой этой охотилась вся милиция страны, все спецслужбы, искала его и братва, и молодые волчары, считай, у каждого постового милиционера имелась его фотография, в бегах он числился с 1988 года... А теперь можно вернуться и к его истокам, но прежде мы с тобой пропустим еще по бокалу прекрасного шампанского и закусим чудным заливным из стерлядки. Следом нам уху из нее же подадут, тут ее по особому рецепту готовят -- с головизной из осетра. Водку можно стаканами пить, но если заедать такой ухой, никогда не опьянеешь, запомни.
Подняли бокалы за удачу -- фарт не последнее дело в рисковой жизни. Но Аргентинцу, видно, не терпелось дорассказать историю...
-- Значит, родился российский гангстер номер 1, как определили его наши газеты, в 1960 году, в городе Кургане, том самом, где работал знаменитый хирург-травматолог Елизаров, слышал, да?
Фешин согласно кивнул, кто же этого не знает.
-- Он и до армии был в городе парнем известным: красивый, статный, любил одеваться, за собой следил, обожал музыку, прекрасно танцевал. Имел высокий спортивный разряд по классической борьбе, увлекался самбо и дзюдо, вообще знал приемы рукопашного боя. После службы он поступает работать в милицию, становится инструктором по стрельбе. Но карьеру в ментовке он не сделал, хотя заочно и учился в Горьковской высшей школе милиции. А казалось бы, на голову был выше коллег -- умен, тщеславен, хитер, не любил гнуть спину ни перед кем. Конечно, это качества не мента, и туда он попал случайно, а может, уже тогда, смолоду, задумал изучить эту систему изнутри? Да и личная его жизнь никак не совпадала с образом человека в мундире: любил пофорсить, слыл известным в городе донжуаном. Одна из амурных историй и привела его в тюрьму, и, как я полагаю, эта несправедливость и озлобила его на весь мир: он не нашел достойной жизни ни на воле, ни в тюрьме, и стал мстить всем за свою сломанную судьбу. Уже был женат, когда у него случился роман с дочкой очень влиятельного в городе партократа. Девушка была безумно влюблена в Македонского, женился бы на ней, и наверняка дорос до генеральских погон в милиции, человек он, конечно, был незаурядный. Новая пассия требовала, чтобы он развелся со своей благоверной и женился на ней, иначе, мол, она его в тюрьму укатает. Вот этого говорить как раз не следовало, да еще угрожать. Возможно, дело как-нибудь и уладилось бы, но Солоник с детства не любил принуждения, поэтому вообще перестал с ней общаться. Тогда на него спешно завели дело, обвинили в изнасиловании, тогда он и получил свой первый срок, почти на всю катушку по этой статье, -- не пожалели парня.
Сам знаешь, Тоглар, какая жизнь ждет в тюрьме человека, севшего за изнасилование, да еще мента. Можно считать, что человека уже нет. Такого опустят, поселят возле параши и наверняка доведут до петли. Мы с тобой знаем десятки таких судеб. Но с Солоником ничего подобного не случилось -- он вел себя независимо, агрессивно, не признавал ничьей власти ни в камере, ни вообще в тюрьме. Дрался зло, отчаянно, жестоко, насмерть и отвоевал себе место. Братва, почуяв в нем сильного человека, личность, хотела приблизить к себе, но тот в услужение ни к кому не пошел, оставался и там одиноким волком. Освоившись в тюрьме, он снова сбежал. Ушел через узкую канализационную трубу тюрьмы, выходившую далеко за зоной. Можешь себе представить подземную трубу более километра и ползущего по ней человека? Это ведь живая могила, а вдруг где труба лопнула, осела. Это мог совершить только очень любящий свободу и жизнь человек, сильный и волевой. Вошел он в тюрьму романтичным пижоном, а вышел волчарой, суперменом, и не киношного, не книжного пошиба, а настоящим, наводящим ужас на нашего брата и на крупных предпринимателей.
Несмотря на нелегальное положение и на то, что везде были разосланы ориентировки на него, Солоник не лег на дно, много ездил по стране. Каждое утро, где бы ни находился, он старался пробежать десятикилометровый кросс, пропадал в спортивных залах, занимаясь борьбой и поднятием тяжестей, короче, всегда находился в блестящей форме. Он никогда не пил и не курил, считал, что голова должна быть ясной, а тело гибким, послушным и выносливым. Но он не вел жизнь аскета и тем более не был фанатиком какой-нибудь бредовой идеи. Некоторые журналисты пытались представить его этаким бунтарем, санитаром общества, борцом против преступности, убийцей убийц, карающим мечом и тому подобное. Но я не слышал, чтобы он завалил кого-нибудь только за беспредел, за крысятничество, за жизнь-западло. Работал только по заказу и за очень большие деньги. Жизнь, которую он сам себе придумал и поставил как режиссер, он как будто списал с героев Френсиса Скотта Фицджеральда, но она требовала денег, денег, постоянно и бесконечно. Наверное, столько же стоила и тайная жизнь, обеспечение круглосуточной безопасности -- снова в тюрьму он не хотел. Познав сказочно роскошную жизнь, набрав такой высокий полет, он уже не мог опустить крылья, он бы задохнулся в четырех стенах, ему уже и мир казался тесен.
-- Странная у него фамилия, кто он по национальности? -полюбопытствовал Тоглар.
-- Можешь не сомневаться, русский, настоящий русский. Такого орла только наша земля могла породить.
Солоник всегда работал в одиночку и долговременные контракты не заключал, какими бы выгодными те ни казались. Основной профиль -- заказные убийства. Говорят, у него очередь была расписана на месяцы вперед, столько желающих убрать соперника, конкурента, бывшего компаньона, должника -последние две категории попадают под пули чаще всего. Говорят, несколько раз с интервалом в два-три дня он получал заказ, скажем, от К. уничтожить Н., и тут же от Н. убрать К. Так что можно легко представить, что он думал о своих жертвах и своих заказчиках. Правда, я слышал, что он иногда привлекал к своим операциям подельников, а кое-кто уверял, что со временем он обзавелся и собственной бригадой киллеров. Возможно, и так -- ведь когда он убил нашего братана Владислава Виннера, известного в миру под кликухой Бабон, машину расстреливали из нескольких точек сразу. В свободное от заказных убийств время -- а за работу он меньше ста тысяч не брал, -- Солоник зарабатывал деньги тем, что решал спорные вопросы между братвой и новыми бандитами, типа бригады Лабоцкого, и между самими молодыми волчарами, в последнее время он улаживал претензии одного банка к другому или банка к той или иной финансовой группе, и наоборот.
Ты можешь представить себе, Тоглар, чтобы нас, братву, разводил или выбивал наши деньги мент, пусть даже и бывший, человек, не живущий по нашим законам?
-- Нет. Не могу. И такого быть не может. Он что, Господь Бог?
-- К сожалению, так оно и есть, хотя он, конечно, не Господь Бог. Слушай дальше... Еще раз повторяю: все на воле изменилось. Теперь тебе, как водолазу, после работы на глубине в кессоне-отстойнике передохнуть следует, или погибнешь. И вот тебе пример, как он с нашей братвой поступал.
Приезжает, значит, Македонский в Тюмень, там "синие" кому-то сто тысяч не доплатили или зажухали чьи-то сто тысяч, естественно в баксах, в общем, приезжает с чьим-то счетом братве на эту сумму. Добирается до самого верха и говорит, ребята, мол, отдайте чужие деньги, я за ними издалека прикатил. Ну, конечно, братва погоготала от души, показала кукиш. А гость не понимает, продолжает настаивать. Тогда хозяева вытащили стволы, помахали у него перед носом и сказали: вали отсюда, пока цел, и чтобы духу твоего в городе не было, своих, мол, придурков хватает. Он ушел, но ночью заявился в катран, где почти вся высокая братва в карты играла. Теперь он уже потребовал деньги за жизнь двух их боссов. А те сейчас в лесу, на морозе, привязанные вниз головами висят, и место это может указать только он. Братва, чертыхаясь, отдает деньги. Так или приблизительно так, а на фантазии он горазд, поступал он и в Сочи, и в Ялте, и в Санкт-Петербурге и в десятках других городов, и нигде ни с кем не церемонился, будь то вор в законе, или генерал милиции, или мэр города.
Один известный тебе московский вор в законе как-то в компании не очень лестно отозвался о способностях Македонского: легенды все это, устное народное творчество, мол, потерпевшие от страха сами возвышают его, чтобы скрыть свой позор. Каким-то образом это стало известно Солонику. Парень он обидчивый, вот и разыграл с этим человеком злую шутку. После этого случая я его "русским ниндзя" стал называть. Знакомый тебе пахан живет возле Киевского вокзала, естественно, как и все, за бронированной дверью, на пятом этаже, конечно, без балкона -- наш брат безопасности теперь придает внимания не меньше, чем заокеанский президент. Так вот, сидит он однажды дождливым вечером у себя дома, в уютном кожаном кресле, по видику фильм смотрит, пистолет рядышком на журнальном столике. Про недавнее высказывание он, конечно, уже забыл, своих забот полон рот. Вышел на минутку на кухню, чай любимый цейлонский "Эрл Грей", то бишь "серый кардинал" заварить, возвращается, а в его кресле, нога на ногу, какой-то пижон сидит и на пальце его кольт крутит. Наш человек не из пугливых, ты его знаешь, нервы в порядке, но поднос с чайником, между прочим, выронил. Спрашивает: как сюда попал, кто такой? А тот и отвечает: Македонский я, а форточку, на всякий случай, закрывать надо. Потом оглядел с сожалением разбитую посуду и посетовал: жаль, хотел чайку с вами выпить, да не судьба, видно, и, пистолет возвращая, говорит: а пушка у вас дрянь, с такой не убережешься, и молча к двери пошел, а на пороге галантно так раскланялся -- честь, мол, имею. Артист он, любит играть с жизнью своей и чужой в кошки-мышки. Ведь вернись хозяин дома в зал минутой раньше, он бы его расстрелял в окне, даже из дрянного кольта.
Почти никто, до последнего задержания Солоника, не знал ни его настоящей, ни фальшивой фамилии, тем более не знал в лицо. С ним, лицом то есть, он часто экспериментировал -- сейчас это не сложно, столько появилось классных визажистов, качественных париков, хорошего грима. Хотя надо отдать ментам должное, они у него на хвосте сидели постоянно, и информация у них всегда была верная. Но Македонский всякий раз опережал противника, уходил прямо из-под носа. Однажды он бежал по балконам седьмого этажа, когда в его дверь ломились оперативники. Последний раз, видимо уже не доверяя даже своим, точно зная, по какому он находится адресу, дом окружили в два кольца, с минимальным для таких операций разрывом в цепи, но ворвавшиеся в квартиру милиционеры застали лишь теплую постель -- он, как всегда, исчез. Солоник обладал сверхъестественной способностью появляться и исчезать незаметно, и его стали сравнивать с неуловимым международным террористом Карлосом, по кличке Шакал, который некогда получил выучку у нас в университете Патриса Лумумбы. Охотясь за Македонским, Московский уголовный розыск вышел на два подпольных склада оружия, по всей вероятности заготовленных специально для него. Там стволов, самых-самых, хранилось больше семидесяти. Нескольким крупным авторитетам за тайный пакгауз предъявили обвинение, но никто из них ничего конкретного следствию на Солоника не дал, либо боялись, либо толком не знали, для кого держат столь грозные пушки.
Солоник часто путешествовал и по России, и по всему постсоветскому пространству, любил заглядывать в Санкт-Петербург. Несмотря на фальшивые документы и многолетний розыск, заимел он и заграничный паспорт, с ним объездил полмира. Бывал в Испании, Португалии, Франции, Италии, Германии, Англии, посетил Ближний Восток, Гонконг, Сингапур. Возможно, он ездил туда не только отдохнуть и приодеться, посидеть в знаменитом парижском "Максиме" -- мог кого-нибудь, между делом, попутно и прихлопнуть, а может, встречался и с самим Шакалом или людьми, подобными ему. О том, что существует международный синдикат убийц, Запад твердит уже давно. И все же, я думаю, что за всеми зарубежными вояжами Македонского стояли высокие покровители в ФСК, ФПС, МВД и даже армии. Ну ладно, милиционеры -- лохи, имея подробнейшие ориентировки, пять лет поймать не могли, но ведь существует паспортный контроль на въезде и выезде из страны, а там, уверяю тебя, сидят спецы, ведь не стал бы он так часто рисковать, летая по миру и постоянно возвращаясь в Москву и Санкт-Петербург, если бы не прикрытие. Нет, я убежден, кто-то очень высокий, власть имеющий, встречал и провожал его в заграничные вояжи. И в Москве и в Санкт-Петербурге он жил на широкую ногу, посещал дорогие рестораны, ночные клубы, тайные катраны, играл на бегах -- опять же в местах, которые находятся под особым контролем у милиции и спецслужб, -- и хоть бы хны.
Обожал Македонский и машины, их у него был целый парк: несколько "БМВ", "мерседес", "форд-бранко" и итальянская "мазерати", которую он любил больше всего. Одной своей пассии он подарил "джип-гранд-чероки". Это лишь подтверждает мою версию о том, что он сидел под могучим крылом спецслужб, ведь он не мог не знать, что иномарки ГАИ останавливает по поводу и без повода и, наверное, у каждого постового есть его фотография и подробная ориентировка. Зачем ему к постоянному риску в аэропортах и на границе прибавлять и ежедневный на дорогах? Нет, определенно, его страховали спецслужбы. После задержания на Петровско-Разумовском рынке на его квартире нашли целый арсенал оружия, включая и ручной гранатомет.
Подтверждает мою версию о крыше и тот факт, что после задержания, имея за спиной расстрельную статью, на допросах он держался спокойно, самоуверенно и да-же шутил -- знал, что высокие покровители вытащат его в России из любой петли. Они-то и вытащили его из "Матросской тишины". Суди сам...
СИЗО-1 -- особая тюрьма, она разделена на сектора, зоны, блоки -переход из одной части в другую без сопровождения конвоя и знания специальных паролей, меняющихся ежедневно, невозможен. К тому же она, почти единственная в России, просматривается телекамерами не только внутри, во дворе, но и вблизи тюрьмы на расстоянии пятидесяти метров. Есть там и свои "примочки": электронные коды, цифры на замках, панелях, всякие скрытые световые линии, пересечение которых автоматически включает сигнал тревоги. В общем, бежать оттуда нашему брату без крутого содействия извне и тех, кто тебя охраняет, невозможно, да никто за всю славную историю "Матросской тишины" и не бежал. Такое удалось лишь нашему герою, Македонскому, причем ослабевшему, он долго находился в реанимации, затем в госпитале, и только перед самым побегом был переведен из лазарета в одиночную камеру. Он, конечно, не знал, что такое тюремная баланда, обеды носили ему из близлежащего ресторана, но чтобы восстановить силы, нужно все-таки время.
Ради истины следует добавить, что в побеге Солоника из тюрьмы были заинтересованы и многие криминальные структуры. Ведь он хоть и признался в оплаченных убийствах, но не сдал ни одного заказчика. И мафия хотела, чтобы человек, так много знавший, быстрее оказался на свободе и исчез подальше из поля зрения правоохранительных органов. Я слышал, что в Москве и Санкт-Петербурге был создан даже фонд по спасению Македонского, крутые люди быстро скинулись и собрали лимон. Миллион долларов в бедной стране -огромная сумма, возможно, именно это помогло бежать грозному киллеру из тюрьмы и я зря грешу на каких-то высоких покровителей и спецслужбы. Хотя лично для меня и этот побег, и вся его жизнь остаются тайной.
-- Даже для тебя, знающего так много или почти все? -- Тоглар усмехнулся.
-- Погоди, погоди, -- вдруг заволновался Аргентинец, -- я, кажется, наконец понял, почему продажный ментовский генерал рассказывал все это на новоселье Шамана в Барвихе. Он же хотел попугать хозяина дома или предупредить, чтобы тот не очень зарывался или делился доходами с тюменской нефти справедливо. Ну, конечно, как же я сразу не допер? Ведь те двое, которых Солоник повесил вниз головой морозной ночью в лесу, были подельниками Шамана, а ко времени этого празднования от них остались лишь гранитные памятники в полный рост на тюменском кладбище. Ну, мент, он все верно рассчитал! Намекал, мол, трепещи, Шаман, -- Македонский на воле, если надо, пришлем и по твою душу, мы никого за здорово живешь не отпускаем.
-- А ты не увлекаешься в своих предположениях? -- осторожно поинтересовался Тоглар.
-- Может, так, а может, и по-другому, но в этой версии логика есть, и если вдруг Шамана скоро грохнут, то я получу подтверждение своей злой догадке. Впрочем, слушай дальше...
В тот же день, когда Солоника перевели из лазарета в одиночную камеру, в "Матросской тишине" появился новый сотрудник, недавно демобилизованный из армии парнишка, инспектор надзора, младший сержант Сергей Меньшиков, именно он бесследно исчез в один день с бежавшим террористом. Наша пресса дружно поспешила назвать бедного сержанта главным лицом в побеге, организатором операции. Да, вчерашний солдатик наверняка сделал что-то для этого побега, но он скорее всего был лишь связным между покровителями Солоника на воле и самим знаменитым заключенным. Я даже думаю, что роль у него была одна -подстраховать Македонского, ведь уходили по отвесной стене, по вбитым за-ранее кем-то крючьям, в темноте, затем перебирались по крыше и снова спускались по стенам с высоты пятиэтажного дома. После операции на почке обессилевший киллер, конечно, нуждался в помощи -- рисковать покровители не могли.
-- И где, думаешь, сейчас этот парень? Если бы не ты рассказал, не поверил бы, принял за писательские байки, у них богатое воображение. -Тоглар, кажется, понял, почему Аргентинец так долго расписывал ему эту поистине феерическую историю русского гангстера.
-- Скорее всего уже где-нибудь на островах Фиджи или Таити, где вечное лето и ласковый океан, зализывает раны, ему надо набраться сил, прийти в себя. Но когда он окрепнет, восстановит форму, наверняка сделает где-нибудь в Париже или Берлине пластическую операцию, получит от покровителей или заказчиков мокрых дел новые документы и снова появится в России. Заказчиков у него не убавилось, только цена за выстрел выросла на порядок -- работа-то опасная. Он обязательно вернется на родину, в Москву, я знаю таких людей: без риска, острых ощущений они не представляют жизнь, покой им противопоказан. Надеюсь, ты понял, братан, к чему я рассказал тебе эту историю?
Тоглар кивнул -- все, мол, ясно.
Глянув на часы, Аргентинец удивленно присвистнул:
-- Ба, как быстро бежит время в приятной компании, уютной обстановке и за интересным разговором. Ну что ж, выпьем кофе и разбежимся. Через полчаса должны появиться мои партнеры, они не любят до-жидаться у закрытых дверей, -- и повернувшись к залу, отыскал глазами долговязого парня и нервно крикнул: -- Официант! 3
Расставшись с Городецким, Тоглар не стал подниматься к себе наверх -город, погода, да и сама свобода, с которой он еще толком не освоился, тянули его на улицу, на люди. Как это здорово -- пойти, куда хочешь, зайти, куда задумаешь, посидеть там, где душа изволит. Да, по-настоящему свободу ценит только тот, кто ее терял, или не имел вовсе, или только обрел. Как же сладки ее первые часы, дни!
Конец августа, начало сентября в Ростове, наверное, самое красивое время года -- еще в богатом убранстве, не опаленные осенью стоят деревья в многочисленных парках и скверах, хороши и столетние дубы и вязы, высаженные в начале века вдоль центральных улиц.
Да и новые магазины, магазинчики, торговые точки, их яркая и призывная реклама, со вкусом, а где-то и с претензией сделанные броские вывески, столики крошечных кафе на улицах, под яркими тентами, на парижский манер, роскошно отреставрированные фасады многих исторических зданий, где не пожалели ни красного дерева, ни полированного мрамора и бронзы -- все это радовало глаз и душу. Заметил эти городские перемены и Тоглар. Сегодня он видел Ростов по-особому. Может, оттого, что именно здесь он по-настоящему глубоко вдохнул воздух свободы, может, Наталья тому причиной -- влюбленные смотрят на жизнь добрее, мягче, нежнее, и больше замечают прекрасного, таков уж человек. Но как бы ни пьянила свобода, как бы ни очаровывал предосенний город, как бы ни волновалось сердце от предстоящей встречи с Натальей, Константин Николаевич невольно возвращался к разговору с Городецким в номере и в ресторане. Он был благодарен судьбе за неожиданную встречу с Аргентинцем, такой полный расклад криминогенной жизни в столице не перед всяким выложат, да и не всякий ее знает. Впрочем, ни он сам, ни Городецкий, хотя и имеют вес в преступном мире, ни к грабежам, ни к убийствам, ни к кражам, ни к рэкету отношения не имеют, не зря же его называют -- чистодел! Его дело -- бумаги, ксивы. У Городецкого -- карты.
И надо же, до сих пор, дожив до пятидесяти, отмечая двадцатипятилетие работы среди братвы, как верно подметил Городецкий, он ни разу не подделывал документ, сам по себе вытягивающий деньги откуда-нибудь из банка или предприятия. Он мог поклясться в этом. Просто раньше была другая жизнь, миллионы безналичных денег на счетах любой организации ничего не значили. На них нельзя было ничего купить не только в розницу, но и на товарных базах. Оттого и не было "беловоротничковой", бумажной преступности, фальшивых авизо. В той прежней жизни не было необходимости воровать уголь, нефть, металл, золото, бриллианты -- никто лично не мог обогатиться за счет природных ресурсов страны. А счет в швейцарском банке мог присниться разве только сумасшедшему -- назавтра такой аферист, будь он даже в ранге министра, сидел бы в подвалах Лубянки. Все надежно охранялось, поэтому подделывать лицензии, таможенные декларации, разрешения на ввоз и вывоз не имело смысла, даже и прецедентов таких не было.
Тоглар раньше других оценил и цветной ксерокс и компьютерную графику, все это он широко использовал на своем "монетном" дворе в Чечне, там к его услугам была самая совершенная техника. И, хотя подручные компьютерщики были асами своего дела, всегда наступал момент, когда требовалось обязательное вмешательство человека, особенно когда возникала необходимость в личной подписи. Взять тот же доллар... Есть детали на купюре, особенно вся изощренная связь и микрошрифт, которых на фальшивках компьютерной графикой добивались, а вот подпись казначея штата, а она на каждой серии своя, никакой техникой не передашь: перевести-то можно, но она получится мертворожденной, тут нужно четкое клише, сделанное рукой мастера.
Можно и печать вместе с подписью с одной бумаги на другую точно перевести, но в случае экспертизы легко определить, что тут компьютерами и ксероксами нахимичили. Никакой компьютер никогда не сравнится с человеческим умом, талантом, его беспредельными возможностями. Тоглар помнит, как Алик Тайванец, тоже, как и Аргентинец, крупный катала, ныне живущий в Германии и контролирующий почти всю Европу, сказал одному восторженному поклоннику модной техники: какой бы ни придумали компьютер, он никогда не сможет, как человек, говорить одно -- подразумевать другое.
Тоглар хорошо понимает Дантеса, занимающего целое крыло на пятом этаже "Метрополя", тот верно просчитал: для большой аферы нужна подлинная подпись и настоящая печать. Но в грандиозные накруты он влезать теперь не собирается, в этом нет необходимости, пяти миллионов долларов, что лежат в спортивной сумке "Найк" на втором этаже гостиницы "Редиссон-Ростов", должно хватить ему надолго. Да и пятьдесят годков, что стукнут в декабре и накатили незаметно, -- все-таки возраст, хотя и выглядишь, и чувствуешь се-бя на сорок. Пора думать о своем доме, семье, не век же одному куковать, хочется пожить спокойной и сытой жизнью буржуа -- само время, обстановка в стране предоставляли эту возможность, были бы деньги. Поселиться в районе Садового кольца, ходить на концерты, выставки, вернисажи, попутешествовать по свету не меньше разыскиваемого всеми спецслужбами мира Македонского. Слетать в Лос-Анджелес на могилу своего деда, -- говорят, он на него похож, как вылитый, -- да и вообще попытаться наладить отношения с американской родней. Для этого не мешало бы издать каталог работ академика Фешина, ведь насколько он знает, кроме зала в национальном музее Татарстана, ему посвященного, работы его предка хранятся почти во всех музеях городов Поволжья: в Самаре и Саратове, в Уфе и Сыктывкаре, в Ижевске, Саранске и Воткинске. И в этом случае, если он выберет спокойную и размеренную жизнь, Тоглар должен умереть навсегда, тут всезнающий Аргентинец прав. Но и Модильяни ему воскрешать не очень бы хотелось, однако скорее всего никуда от братвы не денешься, особенно в такое время, когда обывателю кажется, что страна живет только по криминальным законам. Да он и сам без воровского иммунитета тут же станет объектом повышенного риска -- богатство в России, увы, грозит бедой. А история с чеченцами может иметь продолжение, тут без старых связей не спастись. Выходит прямо по пословице: хотел бы в рай, да грехи не пускают. Но одно хорошо, что криминальный мир Москвы, России потерял прежнюю однородность, стал пестр, как цыганское одеяло, и ему будет легче затеряться.
Подняли бокалы за удачу -- фарт не последнее дело в рисковой жизни. Но Аргентинцу, видно, не терпелось дорассказать историю...
-- Значит, родился российский гангстер номер 1, как определили его наши газеты, в 1960 году, в городе Кургане, том самом, где работал знаменитый хирург-травматолог Елизаров, слышал, да?
Фешин согласно кивнул, кто же этого не знает.
-- Он и до армии был в городе парнем известным: красивый, статный, любил одеваться, за собой следил, обожал музыку, прекрасно танцевал. Имел высокий спортивный разряд по классической борьбе, увлекался самбо и дзюдо, вообще знал приемы рукопашного боя. После службы он поступает работать в милицию, становится инструктором по стрельбе. Но карьеру в ментовке он не сделал, хотя заочно и учился в Горьковской высшей школе милиции. А казалось бы, на голову был выше коллег -- умен, тщеславен, хитер, не любил гнуть спину ни перед кем. Конечно, это качества не мента, и туда он попал случайно, а может, уже тогда, смолоду, задумал изучить эту систему изнутри? Да и личная его жизнь никак не совпадала с образом человека в мундире: любил пофорсить, слыл известным в городе донжуаном. Одна из амурных историй и привела его в тюрьму, и, как я полагаю, эта несправедливость и озлобила его на весь мир: он не нашел достойной жизни ни на воле, ни в тюрьме, и стал мстить всем за свою сломанную судьбу. Уже был женат, когда у него случился роман с дочкой очень влиятельного в городе партократа. Девушка была безумно влюблена в Македонского, женился бы на ней, и наверняка дорос до генеральских погон в милиции, человек он, конечно, был незаурядный. Новая пассия требовала, чтобы он развелся со своей благоверной и женился на ней, иначе, мол, она его в тюрьму укатает. Вот этого говорить как раз не следовало, да еще угрожать. Возможно, дело как-нибудь и уладилось бы, но Солоник с детства не любил принуждения, поэтому вообще перестал с ней общаться. Тогда на него спешно завели дело, обвинили в изнасиловании, тогда он и получил свой первый срок, почти на всю катушку по этой статье, -- не пожалели парня.
Сам знаешь, Тоглар, какая жизнь ждет в тюрьме человека, севшего за изнасилование, да еще мента. Можно считать, что человека уже нет. Такого опустят, поселят возле параши и наверняка доведут до петли. Мы с тобой знаем десятки таких судеб. Но с Солоником ничего подобного не случилось -- он вел себя независимо, агрессивно, не признавал ничьей власти ни в камере, ни вообще в тюрьме. Дрался зло, отчаянно, жестоко, насмерть и отвоевал себе место. Братва, почуяв в нем сильного человека, личность, хотела приблизить к себе, но тот в услужение ни к кому не пошел, оставался и там одиноким волком. Освоившись в тюрьме, он снова сбежал. Ушел через узкую канализационную трубу тюрьмы, выходившую далеко за зоной. Можешь себе представить подземную трубу более километра и ползущего по ней человека? Это ведь живая могила, а вдруг где труба лопнула, осела. Это мог совершить только очень любящий свободу и жизнь человек, сильный и волевой. Вошел он в тюрьму романтичным пижоном, а вышел волчарой, суперменом, и не киношного, не книжного пошиба, а настоящим, наводящим ужас на нашего брата и на крупных предпринимателей.
Несмотря на нелегальное положение и на то, что везде были разосланы ориентировки на него, Солоник не лег на дно, много ездил по стране. Каждое утро, где бы ни находился, он старался пробежать десятикилометровый кросс, пропадал в спортивных залах, занимаясь борьбой и поднятием тяжестей, короче, всегда находился в блестящей форме. Он никогда не пил и не курил, считал, что голова должна быть ясной, а тело гибким, послушным и выносливым. Но он не вел жизнь аскета и тем более не был фанатиком какой-нибудь бредовой идеи. Некоторые журналисты пытались представить его этаким бунтарем, санитаром общества, борцом против преступности, убийцей убийц, карающим мечом и тому подобное. Но я не слышал, чтобы он завалил кого-нибудь только за беспредел, за крысятничество, за жизнь-западло. Работал только по заказу и за очень большие деньги. Жизнь, которую он сам себе придумал и поставил как режиссер, он как будто списал с героев Френсиса Скотта Фицджеральда, но она требовала денег, денег, постоянно и бесконечно. Наверное, столько же стоила и тайная жизнь, обеспечение круглосуточной безопасности -- снова в тюрьму он не хотел. Познав сказочно роскошную жизнь, набрав такой высокий полет, он уже не мог опустить крылья, он бы задохнулся в четырех стенах, ему уже и мир казался тесен.
-- Странная у него фамилия, кто он по национальности? -полюбопытствовал Тоглар.
-- Можешь не сомневаться, русский, настоящий русский. Такого орла только наша земля могла породить.
Солоник всегда работал в одиночку и долговременные контракты не заключал, какими бы выгодными те ни казались. Основной профиль -- заказные убийства. Говорят, у него очередь была расписана на месяцы вперед, столько желающих убрать соперника, конкурента, бывшего компаньона, должника -последние две категории попадают под пули чаще всего. Говорят, несколько раз с интервалом в два-три дня он получал заказ, скажем, от К. уничтожить Н., и тут же от Н. убрать К. Так что можно легко представить, что он думал о своих жертвах и своих заказчиках. Правда, я слышал, что он иногда привлекал к своим операциям подельников, а кое-кто уверял, что со временем он обзавелся и собственной бригадой киллеров. Возможно, и так -- ведь когда он убил нашего братана Владислава Виннера, известного в миру под кликухой Бабон, машину расстреливали из нескольких точек сразу. В свободное от заказных убийств время -- а за работу он меньше ста тысяч не брал, -- Солоник зарабатывал деньги тем, что решал спорные вопросы между братвой и новыми бандитами, типа бригады Лабоцкого, и между самими молодыми волчарами, в последнее время он улаживал претензии одного банка к другому или банка к той или иной финансовой группе, и наоборот.
Ты можешь представить себе, Тоглар, чтобы нас, братву, разводил или выбивал наши деньги мент, пусть даже и бывший, человек, не живущий по нашим законам?
-- Нет. Не могу. И такого быть не может. Он что, Господь Бог?
-- К сожалению, так оно и есть, хотя он, конечно, не Господь Бог. Слушай дальше... Еще раз повторяю: все на воле изменилось. Теперь тебе, как водолазу, после работы на глубине в кессоне-отстойнике передохнуть следует, или погибнешь. И вот тебе пример, как он с нашей братвой поступал.
Приезжает, значит, Македонский в Тюмень, там "синие" кому-то сто тысяч не доплатили или зажухали чьи-то сто тысяч, естественно в баксах, в общем, приезжает с чьим-то счетом братве на эту сумму. Добирается до самого верха и говорит, ребята, мол, отдайте чужие деньги, я за ними издалека прикатил. Ну, конечно, братва погоготала от души, показала кукиш. А гость не понимает, продолжает настаивать. Тогда хозяева вытащили стволы, помахали у него перед носом и сказали: вали отсюда, пока цел, и чтобы духу твоего в городе не было, своих, мол, придурков хватает. Он ушел, но ночью заявился в катран, где почти вся высокая братва в карты играла. Теперь он уже потребовал деньги за жизнь двух их боссов. А те сейчас в лесу, на морозе, привязанные вниз головами висят, и место это может указать только он. Братва, чертыхаясь, отдает деньги. Так или приблизительно так, а на фантазии он горазд, поступал он и в Сочи, и в Ялте, и в Санкт-Петербурге и в десятках других городов, и нигде ни с кем не церемонился, будь то вор в законе, или генерал милиции, или мэр города.
Один известный тебе московский вор в законе как-то в компании не очень лестно отозвался о способностях Македонского: легенды все это, устное народное творчество, мол, потерпевшие от страха сами возвышают его, чтобы скрыть свой позор. Каким-то образом это стало известно Солонику. Парень он обидчивый, вот и разыграл с этим человеком злую шутку. После этого случая я его "русским ниндзя" стал называть. Знакомый тебе пахан живет возле Киевского вокзала, естественно, как и все, за бронированной дверью, на пятом этаже, конечно, без балкона -- наш брат безопасности теперь придает внимания не меньше, чем заокеанский президент. Так вот, сидит он однажды дождливым вечером у себя дома, в уютном кожаном кресле, по видику фильм смотрит, пистолет рядышком на журнальном столике. Про недавнее высказывание он, конечно, уже забыл, своих забот полон рот. Вышел на минутку на кухню, чай любимый цейлонский "Эрл Грей", то бишь "серый кардинал" заварить, возвращается, а в его кресле, нога на ногу, какой-то пижон сидит и на пальце его кольт крутит. Наш человек не из пугливых, ты его знаешь, нервы в порядке, но поднос с чайником, между прочим, выронил. Спрашивает: как сюда попал, кто такой? А тот и отвечает: Македонский я, а форточку, на всякий случай, закрывать надо. Потом оглядел с сожалением разбитую посуду и посетовал: жаль, хотел чайку с вами выпить, да не судьба, видно, и, пистолет возвращая, говорит: а пушка у вас дрянь, с такой не убережешься, и молча к двери пошел, а на пороге галантно так раскланялся -- честь, мол, имею. Артист он, любит играть с жизнью своей и чужой в кошки-мышки. Ведь вернись хозяин дома в зал минутой раньше, он бы его расстрелял в окне, даже из дрянного кольта.
Почти никто, до последнего задержания Солоника, не знал ни его настоящей, ни фальшивой фамилии, тем более не знал в лицо. С ним, лицом то есть, он часто экспериментировал -- сейчас это не сложно, столько появилось классных визажистов, качественных париков, хорошего грима. Хотя надо отдать ментам должное, они у него на хвосте сидели постоянно, и информация у них всегда была верная. Но Македонский всякий раз опережал противника, уходил прямо из-под носа. Однажды он бежал по балконам седьмого этажа, когда в его дверь ломились оперативники. Последний раз, видимо уже не доверяя даже своим, точно зная, по какому он находится адресу, дом окружили в два кольца, с минимальным для таких операций разрывом в цепи, но ворвавшиеся в квартиру милиционеры застали лишь теплую постель -- он, как всегда, исчез. Солоник обладал сверхъестественной способностью появляться и исчезать незаметно, и его стали сравнивать с неуловимым международным террористом Карлосом, по кличке Шакал, который некогда получил выучку у нас в университете Патриса Лумумбы. Охотясь за Македонским, Московский уголовный розыск вышел на два подпольных склада оружия, по всей вероятности заготовленных специально для него. Там стволов, самых-самых, хранилось больше семидесяти. Нескольким крупным авторитетам за тайный пакгауз предъявили обвинение, но никто из них ничего конкретного следствию на Солоника не дал, либо боялись, либо толком не знали, для кого держат столь грозные пушки.
Солоник часто путешествовал и по России, и по всему постсоветскому пространству, любил заглядывать в Санкт-Петербург. Несмотря на фальшивые документы и многолетний розыск, заимел он и заграничный паспорт, с ним объездил полмира. Бывал в Испании, Португалии, Франции, Италии, Германии, Англии, посетил Ближний Восток, Гонконг, Сингапур. Возможно, он ездил туда не только отдохнуть и приодеться, посидеть в знаменитом парижском "Максиме" -- мог кого-нибудь, между делом, попутно и прихлопнуть, а может, встречался и с самим Шакалом или людьми, подобными ему. О том, что существует международный синдикат убийц, Запад твердит уже давно. И все же, я думаю, что за всеми зарубежными вояжами Македонского стояли высокие покровители в ФСК, ФПС, МВД и даже армии. Ну ладно, милиционеры -- лохи, имея подробнейшие ориентировки, пять лет поймать не могли, но ведь существует паспортный контроль на въезде и выезде из страны, а там, уверяю тебя, сидят спецы, ведь не стал бы он так часто рисковать, летая по миру и постоянно возвращаясь в Москву и Санкт-Петербург, если бы не прикрытие. Нет, я убежден, кто-то очень высокий, власть имеющий, встречал и провожал его в заграничные вояжи. И в Москве и в Санкт-Петербурге он жил на широкую ногу, посещал дорогие рестораны, ночные клубы, тайные катраны, играл на бегах -- опять же в местах, которые находятся под особым контролем у милиции и спецслужб, -- и хоть бы хны.
Обожал Македонский и машины, их у него был целый парк: несколько "БМВ", "мерседес", "форд-бранко" и итальянская "мазерати", которую он любил больше всего. Одной своей пассии он подарил "джип-гранд-чероки". Это лишь подтверждает мою версию о том, что он сидел под могучим крылом спецслужб, ведь он не мог не знать, что иномарки ГАИ останавливает по поводу и без повода и, наверное, у каждого постового есть его фотография и подробная ориентировка. Зачем ему к постоянному риску в аэропортах и на границе прибавлять и ежедневный на дорогах? Нет, определенно, его страховали спецслужбы. После задержания на Петровско-Разумовском рынке на его квартире нашли целый арсенал оружия, включая и ручной гранатомет.
Подтверждает мою версию о крыше и тот факт, что после задержания, имея за спиной расстрельную статью, на допросах он держался спокойно, самоуверенно и да-же шутил -- знал, что высокие покровители вытащат его в России из любой петли. Они-то и вытащили его из "Матросской тишины". Суди сам...
СИЗО-1 -- особая тюрьма, она разделена на сектора, зоны, блоки -переход из одной части в другую без сопровождения конвоя и знания специальных паролей, меняющихся ежедневно, невозможен. К тому же она, почти единственная в России, просматривается телекамерами не только внутри, во дворе, но и вблизи тюрьмы на расстоянии пятидесяти метров. Есть там и свои "примочки": электронные коды, цифры на замках, панелях, всякие скрытые световые линии, пересечение которых автоматически включает сигнал тревоги. В общем, бежать оттуда нашему брату без крутого содействия извне и тех, кто тебя охраняет, невозможно, да никто за всю славную историю "Матросской тишины" и не бежал. Такое удалось лишь нашему герою, Македонскому, причем ослабевшему, он долго находился в реанимации, затем в госпитале, и только перед самым побегом был переведен из лазарета в одиночную камеру. Он, конечно, не знал, что такое тюремная баланда, обеды носили ему из близлежащего ресторана, но чтобы восстановить силы, нужно все-таки время.
Ради истины следует добавить, что в побеге Солоника из тюрьмы были заинтересованы и многие криминальные структуры. Ведь он хоть и признался в оплаченных убийствах, но не сдал ни одного заказчика. И мафия хотела, чтобы человек, так много знавший, быстрее оказался на свободе и исчез подальше из поля зрения правоохранительных органов. Я слышал, что в Москве и Санкт-Петербурге был создан даже фонд по спасению Македонского, крутые люди быстро скинулись и собрали лимон. Миллион долларов в бедной стране -огромная сумма, возможно, именно это помогло бежать грозному киллеру из тюрьмы и я зря грешу на каких-то высоких покровителей и спецслужбы. Хотя лично для меня и этот побег, и вся его жизнь остаются тайной.
-- Даже для тебя, знающего так много или почти все? -- Тоглар усмехнулся.
-- Погоди, погоди, -- вдруг заволновался Аргентинец, -- я, кажется, наконец понял, почему продажный ментовский генерал рассказывал все это на новоселье Шамана в Барвихе. Он же хотел попугать хозяина дома или предупредить, чтобы тот не очень зарывался или делился доходами с тюменской нефти справедливо. Ну, конечно, как же я сразу не допер? Ведь те двое, которых Солоник повесил вниз головой морозной ночью в лесу, были подельниками Шамана, а ко времени этого празднования от них остались лишь гранитные памятники в полный рост на тюменском кладбище. Ну, мент, он все верно рассчитал! Намекал, мол, трепещи, Шаман, -- Македонский на воле, если надо, пришлем и по твою душу, мы никого за здорово живешь не отпускаем.
-- А ты не увлекаешься в своих предположениях? -- осторожно поинтересовался Тоглар.
-- Может, так, а может, и по-другому, но в этой версии логика есть, и если вдруг Шамана скоро грохнут, то я получу подтверждение своей злой догадке. Впрочем, слушай дальше...
В тот же день, когда Солоника перевели из лазарета в одиночную камеру, в "Матросской тишине" появился новый сотрудник, недавно демобилизованный из армии парнишка, инспектор надзора, младший сержант Сергей Меньшиков, именно он бесследно исчез в один день с бежавшим террористом. Наша пресса дружно поспешила назвать бедного сержанта главным лицом в побеге, организатором операции. Да, вчерашний солдатик наверняка сделал что-то для этого побега, но он скорее всего был лишь связным между покровителями Солоника на воле и самим знаменитым заключенным. Я даже думаю, что роль у него была одна -подстраховать Македонского, ведь уходили по отвесной стене, по вбитым за-ранее кем-то крючьям, в темноте, затем перебирались по крыше и снова спускались по стенам с высоты пятиэтажного дома. После операции на почке обессилевший киллер, конечно, нуждался в помощи -- рисковать покровители не могли.
-- И где, думаешь, сейчас этот парень? Если бы не ты рассказал, не поверил бы, принял за писательские байки, у них богатое воображение. -Тоглар, кажется, понял, почему Аргентинец так долго расписывал ему эту поистине феерическую историю русского гангстера.
-- Скорее всего уже где-нибудь на островах Фиджи или Таити, где вечное лето и ласковый океан, зализывает раны, ему надо набраться сил, прийти в себя. Но когда он окрепнет, восстановит форму, наверняка сделает где-нибудь в Париже или Берлине пластическую операцию, получит от покровителей или заказчиков мокрых дел новые документы и снова появится в России. Заказчиков у него не убавилось, только цена за выстрел выросла на порядок -- работа-то опасная. Он обязательно вернется на родину, в Москву, я знаю таких людей: без риска, острых ощущений они не представляют жизнь, покой им противопоказан. Надеюсь, ты понял, братан, к чему я рассказал тебе эту историю?
Тоглар кивнул -- все, мол, ясно.
Глянув на часы, Аргентинец удивленно присвистнул:
-- Ба, как быстро бежит время в приятной компании, уютной обстановке и за интересным разговором. Ну что ж, выпьем кофе и разбежимся. Через полчаса должны появиться мои партнеры, они не любят до-жидаться у закрытых дверей, -- и повернувшись к залу, отыскал глазами долговязого парня и нервно крикнул: -- Официант! 3
Расставшись с Городецким, Тоглар не стал подниматься к себе наверх -город, погода, да и сама свобода, с которой он еще толком не освоился, тянули его на улицу, на люди. Как это здорово -- пойти, куда хочешь, зайти, куда задумаешь, посидеть там, где душа изволит. Да, по-настоящему свободу ценит только тот, кто ее терял, или не имел вовсе, или только обрел. Как же сладки ее первые часы, дни!
Конец августа, начало сентября в Ростове, наверное, самое красивое время года -- еще в богатом убранстве, не опаленные осенью стоят деревья в многочисленных парках и скверах, хороши и столетние дубы и вязы, высаженные в начале века вдоль центральных улиц.
Да и новые магазины, магазинчики, торговые точки, их яркая и призывная реклама, со вкусом, а где-то и с претензией сделанные броские вывески, столики крошечных кафе на улицах, под яркими тентами, на парижский манер, роскошно отреставрированные фасады многих исторических зданий, где не пожалели ни красного дерева, ни полированного мрамора и бронзы -- все это радовало глаз и душу. Заметил эти городские перемены и Тоглар. Сегодня он видел Ростов по-особому. Может, оттого, что именно здесь он по-настоящему глубоко вдохнул воздух свободы, может, Наталья тому причиной -- влюбленные смотрят на жизнь добрее, мягче, нежнее, и больше замечают прекрасного, таков уж человек. Но как бы ни пьянила свобода, как бы ни очаровывал предосенний город, как бы ни волновалось сердце от предстоящей встречи с Натальей, Константин Николаевич невольно возвращался к разговору с Городецким в номере и в ресторане. Он был благодарен судьбе за неожиданную встречу с Аргентинцем, такой полный расклад криминогенной жизни в столице не перед всяким выложат, да и не всякий ее знает. Впрочем, ни он сам, ни Городецкий, хотя и имеют вес в преступном мире, ни к грабежам, ни к убийствам, ни к кражам, ни к рэкету отношения не имеют, не зря же его называют -- чистодел! Его дело -- бумаги, ксивы. У Городецкого -- карты.
И надо же, до сих пор, дожив до пятидесяти, отмечая двадцатипятилетие работы среди братвы, как верно подметил Городецкий, он ни разу не подделывал документ, сам по себе вытягивающий деньги откуда-нибудь из банка или предприятия. Он мог поклясться в этом. Просто раньше была другая жизнь, миллионы безналичных денег на счетах любой организации ничего не значили. На них нельзя было ничего купить не только в розницу, но и на товарных базах. Оттого и не было "беловоротничковой", бумажной преступности, фальшивых авизо. В той прежней жизни не было необходимости воровать уголь, нефть, металл, золото, бриллианты -- никто лично не мог обогатиться за счет природных ресурсов страны. А счет в швейцарском банке мог присниться разве только сумасшедшему -- назавтра такой аферист, будь он даже в ранге министра, сидел бы в подвалах Лубянки. Все надежно охранялось, поэтому подделывать лицензии, таможенные декларации, разрешения на ввоз и вывоз не имело смысла, даже и прецедентов таких не было.
Тоглар раньше других оценил и цветной ксерокс и компьютерную графику, все это он широко использовал на своем "монетном" дворе в Чечне, там к его услугам была самая совершенная техника. И, хотя подручные компьютерщики были асами своего дела, всегда наступал момент, когда требовалось обязательное вмешательство человека, особенно когда возникала необходимость в личной подписи. Взять тот же доллар... Есть детали на купюре, особенно вся изощренная связь и микрошрифт, которых на фальшивках компьютерной графикой добивались, а вот подпись казначея штата, а она на каждой серии своя, никакой техникой не передашь: перевести-то можно, но она получится мертворожденной, тут нужно четкое клише, сделанное рукой мастера.
Можно и печать вместе с подписью с одной бумаги на другую точно перевести, но в случае экспертизы легко определить, что тут компьютерами и ксероксами нахимичили. Никакой компьютер никогда не сравнится с человеческим умом, талантом, его беспредельными возможностями. Тоглар помнит, как Алик Тайванец, тоже, как и Аргентинец, крупный катала, ныне живущий в Германии и контролирующий почти всю Европу, сказал одному восторженному поклоннику модной техники: какой бы ни придумали компьютер, он никогда не сможет, как человек, говорить одно -- подразумевать другое.
Тоглар хорошо понимает Дантеса, занимающего целое крыло на пятом этаже "Метрополя", тот верно просчитал: для большой аферы нужна подлинная подпись и настоящая печать. Но в грандиозные накруты он влезать теперь не собирается, в этом нет необходимости, пяти миллионов долларов, что лежат в спортивной сумке "Найк" на втором этаже гостиницы "Редиссон-Ростов", должно хватить ему надолго. Да и пятьдесят годков, что стукнут в декабре и накатили незаметно, -- все-таки возраст, хотя и выглядишь, и чувствуешь се-бя на сорок. Пора думать о своем доме, семье, не век же одному куковать, хочется пожить спокойной и сытой жизнью буржуа -- само время, обстановка в стране предоставляли эту возможность, были бы деньги. Поселиться в районе Садового кольца, ходить на концерты, выставки, вернисажи, попутешествовать по свету не меньше разыскиваемого всеми спецслужбами мира Македонского. Слетать в Лос-Анджелес на могилу своего деда, -- говорят, он на него похож, как вылитый, -- да и вообще попытаться наладить отношения с американской родней. Для этого не мешало бы издать каталог работ академика Фешина, ведь насколько он знает, кроме зала в национальном музее Татарстана, ему посвященного, работы его предка хранятся почти во всех музеях городов Поволжья: в Самаре и Саратове, в Уфе и Сыктывкаре, в Ижевске, Саранске и Воткинске. И в этом случае, если он выберет спокойную и размеренную жизнь, Тоглар должен умереть навсегда, тут всезнающий Аргентинец прав. Но и Модильяни ему воскрешать не очень бы хотелось, однако скорее всего никуда от братвы не денешься, особенно в такое время, когда обывателю кажется, что страна живет только по криминальным законам. Да он и сам без воровского иммунитета тут же станет объектом повышенного риска -- богатство в России, увы, грозит бедой. А история с чеченцами может иметь продолжение, тут без старых связей не спастись. Выходит прямо по пословице: хотел бы в рай, да грехи не пускают. Но одно хорошо, что криминальный мир Москвы, России потерял прежнюю однородность, стал пестр, как цыганское одеяло, и ему будет легче затеряться.