Монк Карин. Чужая вина

   — Вот она! — Женевьева ткнула пальцем куда-то в пол у его ног.
   Тюремщик с криком подпрыгнул, приземлившись среди грязных мисок.
   — Уберите ее от меня! — С трудом поднявшись, тюремщик побежал к Женевьеве, как будто ожидал от нее спасения, но поскользнулся на расплескавшейся каше и влетел прямиком в кабинет Томпсона. Драгоценный стул красного дерева, к счастью, удержал его от падения. Стул, однако, не отделался так дешево.
   — Ради бога, Симс, что с вами? — свирепо рявкнул начальник тюрьмы. — Посмотрите, что вы сделали с моим стулом!
   — Где она? — спросил тюремщик, озираясь.
   — Не знаю, — отозвалась Женевьева, ища внезапно исчезнувшего Джека.
   — Не вижу никакой крысы, — спокойно заявил мальчишка, появляясь из тени в углу. — Должно быть, она убежала.
   Джек прошел мимо Женевьевы в кабинет начальника тюрьмы.
   — Не повезло вашему стулу, — ехидно заметил он, наклонившись, чтобы поднять изуродованный предмет мебели. — Может, его удастся починить?
   Когда стул был весьма ненадежно поставлен на три сохранившиеся ножки, ключи Симса уже лежали на полу. Выглядело все так, словно они случайно упали, когда он спасался от крысы.
   — Мой стул! — Томпсон чуть не рыдал, удрученно вертя в руках отломившуюся ножку.
   — Простите, сэр, — весь трясясь, оправдывался Симс. — Просто я ненавижу крыс.
   — Если все в порядке, мы с Джеком, пожалуй, пойдем, — вмешалась Женевьева, стараясь увести парня, пока он не попытался украсть что-нибудь еще.
   — Да, конечно, — ответил начальник тюрьмы, разрываясь между желаниями оплакивать погубленный стул и огреть Симса по голове отломавшейся ножкой. — Что касается вас, молодой человек, — добавил он, сурово глядя на Джека и грозя ему ножкой, — советую вам отказаться от преступной жизни и слушаться во всем мисс Макфейл. Один неверный шаг — и вы вернетесь в тюрьму, откуда прямая дорога в исправительную школу.
   — Я уверена, что Джек понимает свое положение, — быстро отозвалась Женевьева, опасаясь, что мальчик снова чем-нибудь разозлит начальника. — Всего хорошего. — Она кивнула Томпсону и злополучному Симсу, пытавшемуся очистить униформу от налипшей каши.
   Твердо положив руку на плечо Джеку, Женевьева повела его к двери, стараясь не думать о том, зачем ему понадобились ключи тюремщика.
 
   В тюрьме, окутанной сырым и холодным сумраком, было тихо, если не считать приводящих в уныние привычных звуков человеческого горя. Вспышки хриплого кашля перемежались с чьими-то мучительными стонами и жалобными всхлипываниями. Эти звуки были подобны похоронному звону по тем, кто был брошен сюда и забыт всеми, кроме тюремщика Симса, который взял за правило не забывать ни о ком из узников.
   С его весьма ограниченной точки зрения, какие бы обстоятельства ни привели за решетку этих мужчин, женщин и детей, это была исключительно их собственная вина. А коль скоро эти отбросы общества были вверены его нежным заботам, он твердо намеревался заставить их расплачиваться за свои преступления каждую минуту. Более того, им следовало понять, что их жалкие жизни в руках у него, Симса. А глупый и безвольный Томпсон тут вовсе ни при чем. Будь Симс честен с самим собой, что с ним случалось крайне редко, он был бы вынужден признать, что испытывает наслаждение, мучая своих подопечных. Это являлось одной из немногих привилегий должности тюремного надзирателя.
   Желание в очередной раз убедить себя и свои жертвы в своей безграничной власти привело Симса в камеру Хейдона вскоре после того, как Томпсон удалился в свои апартаменты, все еще оплакивая гибель любимого стула. Между тюремщиком и заключенным оставался один нерешенный вопрос, и Симс не намеревался об этом забывать, тем более что его светлость должны были завтра повесить. Этот грязный убийца осмелился поднять на него руку, и, хотя Симс успел несколько раз здорово его огреть, прежде чем проклятый мальчишка прыгнул на него сзади, дело отнюдь не было закончено. Настроение тюремщика ни в коей мере не улучшила история с крысой. Да еще этот несчастный стул! Унижение, которое Симс вытерпел, только подогревало желание как следует отдубасить этого убийцу, тем более что тот не в состоянии дать сдачу.
   Открыв узкое окошко в двери, Симс заглянул внутрь. В камере было темно, если не считать лунного света, проникавшего сквозь железные решетки окна. Угол, где лежал матрас, оставшийся от сломанной койки, был темен. Симса охватила ярость. Его светлость дорого ему заплатит! Мускулы тюремщика напряглись в предвкушении расправы, и он внимательно всмотрелся в темноту.
   Камера была пуста.
   — Что за черт!
   Симс стал искать кольцо с ключами, одновременно схватившись за ручку двери. К его изумлению, тяжелая дубовая панель открылась без всякого ключа. Сорвав со стены горящую лампу, тюремщик шагнул в камеру. Некоторое время он стоял, дико озираясь и вглядываясь в темные углы, словно ожидая, что заключенный спрятался под обломками койки.
   Наконец лампа зашипела и погасла, оставив Симса соображать в темноте, как он расскажет начальнику тюрьмы, что их самый знаменитый и опасный заключенный умудрился сбежать.

Глава 2

   Силы Хейдона подходили к концу.
   Они понадобились ему все до последней только лишь для того, чтобы следовать за мисс Макфейл и мальчиком. Вначале он не намеревался этого делать. Но, стоя уже снаружи тюремной стены, держась рукой за раненый бок и ловя ртом воздух, Хейдон понял, что ему абсолютно некуда идти. На нем была грязная тюремная одежда, в Инверэри он никого не знал, и у него не было денег. Кроме того, в таком состоянии ему не добраться далеко.
   Он видел сострадательную мисс Макфейл, которая шла впереди вместе с юным Джеком, и это давало ему единственную надежду. Хейдон не питал иллюзий насчет того, что она станет помогать ему. Хотя мисс Макфейл, несомненно, была добросердечной и великодушной, она все же считала его убийцей. Безусловно, она должна была его бояться, вдобавок существовала вполне реальная угроза судебного преследования за помощь беглому преступнику. Другое дело — Джек. Дерзко стянув ключи у надзирателя и отперев камеру Хейдона, парень ясно дал понять, что его заботит судьба товарища по заключению. Хейдону не хотелось просить помощи у мальчишки, но что ему было делать? Если бы ему удалось спрятаться на несколько дней в чулане или каретном сарае мисс Макфейл, получая хотя бы иногда немного пищи и воды, он немного пришел бы в себя, смог бы убраться из Инверэри, чтобы потом попытаться очистить свое имя.
   То, что у тюрьмы мисс Макфейл не дожидалась карета, вкупе с относительной простотой ее одеяния, наводило на мысль, что ее финансовое положение весьма скромно. Поэтому Хейдон был удивлен, когда она вошла в расположенный на фешенебельной улице большой элегантный особняк из гладкого серого камня с многочисленными окнами и резной парадной дверью. Хотя Хейдон, в силу различных обстоятельств, не мог счесть дом таким уж шикарным, все равно здание свидетельствовало о знатности и богатстве обитателей. Джек казался полностью равнодушным к своему новому жилищу. Он даже не удостоил его пристального взгляда, когда поднимался по лестнице к входу. Для Хейдона было очевидным, что мальчишка не намерен здесь оставаться. Возможно, когда им представится шанс побеседовать, он сумеет объяснить Джеку, какую редкую возможность тот упускает.
   Оконные занавеси были задернуты — ткань пропускала только мягкий, тускловатый свет. Теряя последние силы, Хейдон спрятался в тени деревьев близ соседнего дома и стал ждать. Через час с небольшим портьеры в верхнем окне слегка раздвинулись, и показалось чьё-то бледное лицо. Хейдон отступил поглубже в тень, не сводя глаз с окна. Вскоре лицо скрылось за занавесями.
   Хейдону показалось, что это Джек, но он не был в этом уверен. Неужели паренек заподозрил, что Хейдон следует за ними? Вполне возможно. Большую часть жизни Джек провел на улицах и, уж конечно, быстрее мог оценить обстановку в подобной ситуации, чем те, кто наслаждался более комфортным существованием. С другой стороны, мальчишка мог просто ощущать любопытство и улучить момент, чтобы взглянуть, что находится вокруг его нового жилища, прежде чем улечься в чистую, удобную постель.
   Хейдон поднес руку ко лбу. Головокружение усиливалось.
   Лампы в доме гасли одна за другой, и окна превращались в черные пятна. Дрожа от лихорадки и усталости, Хейдон медленно вышел из тени.
   Он подобрал горсть камешков и начал бросать их в то окно, откуда, как ему показалось, выглядывал Джек.
 
   — Кто-то бросает камни в наше окно! — вскрикнула десятилетняя Аннабелл.
   Ее светлые волосы развевались от быстрого бега. Она влетела в комнату Женевьевы и прыгнула к ней на кровать.
   — Все бросает и бросает, — добавила Грейс.
   Она неуклюже налетела на ночной столик Женевьевы, отскочила в сторону и присоединилась к Аннабелл, усевшись на матраце. Грейс была на два года старше Аннабел. Манеры у нее были попроще, чем у Аннабелл, да и выглядела она далеко не так изящно.
   — Интересно, что ему нужно? — спросила Шарлотта. Она сильно отстала от подруг. У этой спокойной и серьезной одиннадцатилетней девочки были блестящие темно-рыжие волосы и большие карие глаза. К сожалению, немногие замечали что-либо хорошее в ее внешности, поскольку девочка сильно хромала.
   — Может быть, это тайный поклонник Женевьевы пришел объясняться ей в вечной любви? — мечтательно промолвила Аннабелл.
   Грейс нахмурилась.
   — Почему он не может объясняться в вечной любви днем, когда Женевьева не спит?
   — Потому что днем мы тоже не спим и можем его увидеть — тогда он уже не будет тайным поклонником, — объяснила Аннабелл.
   — Но сейчас мы тоже не спим, — настаивала Шарлотта.
   Пожалуй, только Женевьева бодрствовала лишь наполовину, хотя и пыталась зажечь масляную лампу у кровати.
   — Кто бросает камни в окно? — сонно переспросила Женевьева, озадаченно уставясь на три возбужденных лица.
   — Он такой ужасно красивый! — воскликнула Аннабелл, прижимая к груди маленькие руки. — Похож на принца!
   — Откуда ты знаешь? — возразила Грейс. — Ты едва его видела.
   — Я его хорошо разглядела, — упорствовала Аннабелл. — Лунный свет падал на его прекрасное лицо, и он выглядел так, словно его сердце разбито.
   — Он действительно выглядел печальным. — Устроившись на краю кровати Женевьевы, Шарлотта потерла затекшую ногу.
   — На нем не было шляпы, — задумчиво произнесла Грейс. — Разве принцы не должны всегда носить шляпу?
   — Принцы ходят в короне, — поправила Аннабелл.
   — Я думала, только короли, — сказала Шарлотта.
   — Короли носят большие короны, — твердо заявила Аннабелл. — Потому принцы и хотят стать королями.
   — Вы уверены, девочки, что там действительно какой-то мужчина? — Больше всего Женевьеве хотелось снова заснуть. В ее беспокойном хозяйстве утро наступало удручающе рано, поэтому она берегла каждую минуту передышки.
   — Пойди и посмотри сама, — предложила Аннабелл и потянула ее за руку.
   — Только быстрее, пока он не ушел, чтобы утопиться с горя! — Грейс явно чувствовала, что Женевьеве необходим дополнительный стимул.
   Неохотно встав с кровати, Женевьева последовала за тремя девочками в их комнату.
   — Встань здесь, чтобы он не мог тебя увидеть, — велела Шарлотта, указав на угол у окна.
   — А почему он не должен ее видеть? — удивилась Аннабелл. — Конечно, у нее волосы немного растрепаны, но выглядит она очень мило — как принцесса.
   — Мы ведь не знаем, кто он такой. Аннабелл, — рассудительно произнесла Грейс. — А вдруг это опасный головорез?
   Голубые глаза Аннабелл стали круглыми.
   — Ты в самом деле так думаешь? — Судя по голосу, такая возможность ее обрадовала.
   — Ах, перестань делать большие глаза! Посторонний мужчина не должен видеть Женевьеву в ночной рубашке, — нетерпеливо объяснила Шарлотта. — Это неприлично, правда, Женевьева?
   — Правда, — согласилась Женевьева. — А теперь, пожалуйста, говорите тише, пока вы не разбудили весь дом.
   Три девочки послушно умолкли. Женевьева медленно отодвинула край портьеры и осторожно выглянула наружу.
   — Господи! — ахнула она, отпуская портьеру.
   — Ты его видела? — возбужденно спросила Грейс.
   — Он красивый? — пискнула Аннабелл.
   — Он не заметил, что ты в ночной рубашке? — допытывалась Шарлотта.
   В комнату вбежал восьмилетний Джейми — его светло-рыжие волосы были взлохмачены, а глаза блестели так ярко, что трудно было предположить, будто мальчика разбудил весь этот шум. Похоже, что шалун и вовсе не ложился.
   — Что здесь происходит?
   — Кто-то заболел? — пропищал Саймон, входя следом.
   Третьим вошел Джек. Он был явно недоволен и хмурился.
   — И как только в этом доме можно спать?
   — Тайный поклонник Женевьевы ждет ее снаружи, — сообщила Аннабелл.
   — Мы думаем, что он принц, — добавила Грейс.
   — Или, может быть, разбойник, — закончила Шарлотта.
   Джейми и Саймон не нуждались в дальнейших разъяснениях. Прежде чем Женевьева успела их остановить, они подбежали к окну и отодвинули портьеру, чтобы посмотреть на таинственного незнакомца.
   — Я его вижу! — восторженно завопил Джейми. — Смотри!
   Другие дети столпились у окна, толкая друг друга, чтобы обеспечить себе лучший наблюдательный пункт.
   — Эй, вы, там! — весело окликнул Саймон. Прижав к стеклу веснушчатый нос, он замахал руками. Остальные с радостью последовали его примеру, и комната наполнилась криками.
   Женевьева в ужасе уставилась на Джека. Теперь стало ясно, зачем ему понадобились ключи тюремщика Симса. Подойдя к окну, Джек бросил беглый взгляд на Хейдона, потом обернулся к Женевьеве и пожал плечами.
   — Я не думал, что он придет сюда.
   — Ты его знаешь? — воскликнул Саймон, с благоговением глядя на Джека.
   — Он принц? — возбужденно спросила Аннабелл. Джек фыркнул.
   — Едва ли. Он…
   — Он уходит! — завопила Грейс, вновь привлекая всеобщее внимание к Хейдону.
   — О боже! — с сочувствием пробормотала Шарлотта. — Он же еле двигается.
   — Что с ним случилось? — поинтересовался Джейми.
   — Его сильно избил тюремный надзиратель за попытку помочь мне. — Джек с вызовом посмотрел на Женевьеву.
   — Мы должны остановить его! — громко заявил Саймон. — Пошли!
   — Подождите! — крикнула Женевьева, когда дети устремились к двери.
   Они неохотно остановились.
   — Я не уверена, что это удачная идея, — начала Женевьева, пытаясь выиграть время, чтобы придумать какой-нибудь выход.
   — Мы ведь должны ему помочь, верно? — спросила Шарлотта.
   — Конечно, должны, — заверил ее Джейми. — Женевьева всегда помогает людям.
   — Он ведь помог Джеку, — рассудительно заметила Грейс.
   — Мы должны его остановить, — заявила Аннабелл, театрально всплеснув руками, — пока он не исчез навсегда.
   Женевьева беспомощно посмотрела на Джека.
   Он разглядывал ее с холодным презрением, как будто ожидал от нее такой реакции, затем, повернувшись, направился к лестнице.
   Дети, не дожидаясь разрешения, помчались вниз следом за Джеком — их светлые хлопчатобумажные ночные рубашки развевались, как крылья.
   — А ну, стойте! — рявкнул Оливер, внезапно появляясь из кухни с топором в дрожащих высохших руках. — Там стоит какой-то грязный мошенник — я собираюсь разрубить его на кусочки и отдать их Юнис, чтобы она приготовила из него жаркое!
   — Разве можно пугать детей такими глупыми разговорами, Олли? — упрекнула его Дорин; на ее худом морщинистом лице отразилось неодобрение. — Как я смогу их кормить, если ты забиваешь им голову такой чушью?
   — Я бы не стала готовить жаркое из этого бедного полуголодного бродяги, — добавила Юнис, с трудом протискивая свои пышные формы в переполненный коридор. — Одни хрящи и жилы.
   — Ты не должен убивать его, Оливер! — совершенно серьезно заявила Шарлотта. — Он ранен!
   — И он друг Джека, — поддержала ее Грейс.
   — Мы хотим пригласить его в дом, — объяснила Аннабелл.
   — Тогда, может быть, выпьем чаю? — с надеждой спросил Саймон. — Я проголодался.
   — В такой час? — Юнис испуганно посмотрела на Женевьеву. — Но мы не можем принимать гостей в ночных рубашках!
   — Он не будет возражать, — заверила ее Шарлотта.
   — Он только что из тюрьмы! — пискнул Джейми, словно это было решающим доводом в пользу задуманного предприятия.
   Джек распахнул парадную дверь. Дети высыпали на крыльцо. Вдали виднелась медленно удаляющаяся фигура Хейдона.
   — Эй! — окликнул Саймон.
   — Вернитесь! — крикнула Шарлотта.
   — Мы не позволим Оливеру разрубить вас на жаркое! — пообещала Аннабелл.
   Понимая, что последнее заверение может показаться Хейдону не особенно привлекательным, Джек ринулся босиком в темноту и догнал Хейдона, прежде чем тот успел скрыться за углом.
   — Все в порядке, — сказал Джек. — Вы можете войти. Хейдон недоверчиво уставился на него. Жар вконец измучил его, каждый шаг требовал изнуряющих усилий. Хейдон сейчас плохо соображал, но одно он понимал ясно — ни к чему подвергать опасности мисс Макфейл и стайку детей в белых ночных рубашках, которые звали его с крыльца. Это никак не входило в его планы. — Нет.
   — Вы слишком слабы, — настаивал Джек, — а скоро весь Инверэри начнет вас искать.
   — Я не хочу, чтобы она знала… — язык с трудом повиновался Хейдону. — Не хочу, чтобы она в этом участвовала.
   — Она не возражает, — солгал Джек. Он обхватил рукой Хейдона, поддерживая его. — Она хочет, чтобы вы вошли.
   Хейдон посмотрел на Женевьеву. Ее высокая, стройная фигура в кремовой ночной рубашке возвышалась над возбужденно размахивающими руками детьми. Туман в глазах не позволял ему разглядеть выражение ее лица.
   В этот момент она казалась Хейдону похожей на ангела.
   — Только на эту ночь, — пробормотал он. — Не больше.
   Тяжело опираясь на Джека, Хейдон поплелся к дому. Джек проводил его в холл. Хейдон окинул собравшихся пустым взглядом и рухнул на пол.
   — Что случилось с твоим другом, парень? — Оливер нахмурился. — Он скверно выглядит.
   — Его избили, — объяснил Джек. — И он болен.
   — Болен, говоришь? — фыркнула Дорин. — Да он выглядит так, что краше в гроб кладут.
   Джейми с тревогой посмотрел на Женевьеву.
   — Он умрет?
   — Конечно, нет, — ответила она очень уверенно. Хотя на самом деле очень в этом сомневалась. Даже если ей удастся вылечить этого человека, он осужден на казнь, и, если его поймают, что наверняка произойдет, он будет повешен. А она?.. Будет признана соучастницей, укрывательницей убийцы.
   Женевьева выбросила эти мысли из головы. Важно, что он тяжело ранен и нуждается в помощи. Остальное потом.
   — Оливер, пожалуйста, помоги Джеку отнести его друга в мою комнату. Положите его на кровать, — велела она. — Юнис, подогрей бульон. Да и чай завари покрепче. А ты, Дорис, принеси два кувшина — с горячей и холодной водой, мыло и мазь. Саймон и Джейми пусть тащат ко мне в комнату дров побольше и подбросят в камин. Аннабелл, Грейс и Шарлотта, постарайтесь найти старую чистую простыню и разорвите ее на узкие полосы для перевязки.
   Все устремились в разные стороны выполнять распоряжения.
   Переведя дыхание, Женевьева поспешила наверх в свою спальню.
   — Нужно снять с него эти лохмотья, — заметил Оливер, опустив Хейдона на кровать. — Хотите, чтобы я их сжег? — Он многозначительно посмотрел на Женевьеву.
   Она кивнула. Оливер был хорошо знаком с молескиновыми курткой и брюками с подтяжками и хлопковой рубашкой, составляющими местную тюремную робу, и явно не желал, чтобы кто-то посторонний признал эту одежку, найдя ее в мусоре. А пепел и зола никого не выдадут.
   — Эй, парень, помоги мне его усадить. Надо стащить с него все это, — сказал Оливер Джеку.
   Их подопечный оказался весьма крупным мужчиной, так что им пришлось втроем поднимать и переворачивать его, снимая грязную одежду. Наконец Хейдона удалось раздеть до пояса.
   — Боже мой! — Женевьева в ужасе уставилась на багровые и черные синяки и кровоподтеки, покрывающие мускулистый торс. — Это все тот надзиратель?
   Джек покачал головой.
   — Он попал в тюрьму уже избитым. Сказал, что на него напали. Вот почему Симс ударил его по ребрам, — в его голосе послышалась ненависть. — Он знал, что это больнее всего.
   — Тюремщики — скверный народ. — Лицо Оливера стало мрачным. — Мне в свое время тоже от них досталось. Тебе лучше отвернуться, девочка, пока мы с Джеком стащим с него штаны.
   — Пойду посмотрю, что там Дорин так долго, — внезапно смутившись, сказала Женевьева.
   Вернувшись через несколько минут с кипой тонких полотенец, она застала свою спальню в полном беспорядке.
   — Нельзя класть дрова в камин, как кирпичи, — поучал Оливер Саймона и Джейми, ковыряя кочергой в очаге, откуда валил густой серый дым. — Если не дать им места для дыхания, они заставят вас пожалеть об этом.
   — Девочки, не могли бы вы делать это в другом месте? — закудахтала Юнис, едва не налетев на Аннабелл, Грейс и Шарлотту, которые сидели на огромной простыне, словно собираясь устроить пикник.
   — Пожалуй, нам лучше слезть с простыни, если мы хотим ее разорвать, — задумчиво промолвила Шарлотта.
   — Чепуха, — возразила Грейс. — Гораздо лучше нам всем сесть на нее, вот здесь, тогда этот кусок будет очень удобно оторвать. И она резко потянула ткань в разные стороны и торжественно предъявила подругам оторванный кусок.
   — Посмотрите на меня — я арабская принцесса! — Аннабелл встала и прикрыла лицо куском простыни. — О, где же мой прекрасный шейх?
   — Жаль, что мы не можем бросить этого беднягу в ванну, — заметила Дорин, глядя на Хейдона и уперев в бока покрасневшие от работы руки. — Это лучший способ отмыть человека.
   — Или утопить его, — усмехнулся Оливер и передал кочергу Саймону, который тут же начал размахивать ей как мечом. — Особенно в таком состоянии.
   — Я помогу его вымыть, — предложил Джейми, вынимая из таза мокрую тряпку и разбрызгивая воду по кровати. — Я умею.
   — Нет, нет, не стоит. — Женевьева положила полотенца и забрала у Джейми тряпку. — Оливер, Дорин и я позаботимся о друге Джека. Остальные могут идти спать. Саймон удрученно посмотрел на нее, перестав фехтовать кочергой.
   — Но мы хотим помочь.
   — Мы не будем шуметь, — заверила Грейс.
   — И путаться под ногами, — добавила Шарлотта.
   — Пожалуйста! — хныкала Аннабелл из-под своей импровизированной чадры.
   Женевьева вздохнула.
   — Я ценю ваше желание помочь. Но в этой комнате слишком много людей, и самой лучшей вашей помощью будет лечь в постель и как следует выспаться. Завтра для вас найдется много других дел.
   — Каких? — с энтузиазмом спросил Джейми.
   — Об этом я скажу вам утром. Юнис, пожалуйста, отведи детей в их комнаты и посмотри, чтобы они легли.
   — Ну-ка идите сюда, голубчики. — Юнис раскрыла объятия и прижала к себе детей своими пухлыми руками, словно стайку птичек. — Если будете слушаться, утром получите по вкусной конфете.
   Обрадованные заманчивой перспективой дети сразу же замолчали и выбежали из комнаты.
   — Ты тоже можешь идти спать, Джек, — сказала Женевьева, окуная тряпку в теплую воду. — Мы справимся без тебя.
   — Вы собираетесь выдать его полиции? — резко спросил Джек.
   Дорин посмотрела на человека, распростертого на кровати, и ее старческие глаза испуганно округлились.
   — Святые угодники! — ахнула она. — Неужто это убийца, который сбежал из тюрьмы сегодня вечером?
   Женевьева выжала тряпку и начала мыть ею лицо Хейдона.
   — Если бы не он, Джек был бы сегодня жестоко избит, — спокойно сказала она. — Правда, Джек?
   — Я ему не родня и не приятель. — Голос Джека был тихим и яростным. Казалось, мальчик готов броситься на всякого, кто ему возразит. — Однако он, больной и раненый, оттащил от меня этого ублюдка-тюремщика и пригрозил убить его, если тот тронет меня снова. Потом его за это избили.
   Женевьева провела тряпкой по щеке Хейдона. Его лицо заросло черной, минимум недельной щетиной, под глазами темнели круги. Но несмотря на это, он казался необычайно красивым мужчиной. «Он осужден за убийство», — напомнила себе Женевьева.
   Все-таки удивительно, что убийца бросился защищать беспомощного мальчишку, сам едва держась на ногах.
   — Ты знаешь, кто он, парень? — спросил Оливер, озабоченно сдвинув седые брови — Или кого он убил?
   Джек покачал головой.
   — Я делил с ним камеру несколько дней. Он мало говорил, но, судя по его речи, не из простых. Надзиратель обращался к нему «ваша светлость».
   — Это ничего не значит, — фыркнула Дорин, беря тряпку, чтобы помочь Женевьеве мыть Хейдона. — Тюремщики всегда так насмехаются над заключенными. Такая у них забава.
   Джек с любопытством посмотрел на нее.
   — Откуда вы знаете?
   — Потому что я тоже побывала в тюрьме, — просто ответила она.
   — Мы все там были, парень, — добавил Оливер, чувствуя удивление Джека. — Конечно, кроме мисс Женевьевы. — Он усмехнулся.
   — Но мисс Женевьева знает, что там творится. — Дорин бросила на Женевьеву взгляд, полный обожания, и продолжила энергично оттирать от грязи руку Хейдона.
   — Сейчас власти разыскивают его, — задумчиво произнесла Женевьева, осторожно проводя тряпкой по покрытой синяками груди беглеца. — Мы с Джеком последними видели его в камере. Нас, несомненно, захотят допросить, они же не найдут его этой ночью.