Страница:
Не помогло.
Буря негодования поднялась за границей. В числе протестующих были крупнейшие деятели мировой культуры, практически все международные творческие ассоциации и даже руководители ряда зарубежных компартий.
Не помогло.
Речь шла о демократии - а это много значило для пробудившейся страны, для ее самосознания, это много значило и для ее престижа за рубежом. Все требовали гласности (это слово - тоже из тех времен). Все требовали информации. Все требовали соблюдения законности.
Но мнение сограждан и зарубежных друзей Советского Союза было отодвинуто в сторону - за ненадобностью. Протесты писателей и ученых брошены в корзину. Защитникам Синявского и Даниэля бесцеремонно дали понять, что в их мнении никто не нуждается.
Сегодня это может показаться странным: ведь все просили всего лишь открытой дискуссии, всего лишь открытого суда, всего лишь гласности. Ведь все говорили лишь о свободе творчества, протестовали против отождествления художественного произведения с политической прокламацией. Всего лишь...
А в это время писатели торопливо исключали Синявского из своего Союза: 22 февраля 1966 года "Литературная газета" опубликовала заметку "В секретариате Московской писательской организации", где сообщалось о единодушном осуждении А. Д. Синявского и единогласном решении исключить его "из членов Союза писателей СССР как двурушника и клеветника, поставившего свое перо на службу кругов, враждебных Советскому Союзу".
В Институте мировой литературы отстранили от работы - не донес! друга и соавтора Синявского, благороднейшего человека Андрея Николаевича Меньшутина *...
* Меньшутин А., Синявский А. Поэзия первых лет революции. М., 1964.
...И все же эпоха оттепели еще давала о себе знать. Шестьдесят два литератора, пути которых потом далеко разошлись, но - все-таки! шестьдесят два человека послали в адрес XXIII съезда партии протест против решения Верховного суда. М. Шолохову, заявившему с трибуны партийного съезда, что "оборотни" Синявский и Даниэль "аморальны"' и что приговор недостаточно суров, ответила Лидия Чуковская. В своем знаменитом "Открытом письме" она обвинила Шолохова в отступничестве от славных гуманистических традиций русской литературы.
...Много позднее, уже вернувшись из лагеря, уже покинув страну, Синявский начал свою статью "Литературный процесс в России" словами из "Четвертой прозы" О. Мандельштама: "Все произведения литературы я делю на разрешенные и написанные без разрешения. Первые - это мразь, вторые ворованный воздух".
"Ворованным воздухом" дышать было трудно, опасно, тяжко. Именно запрет на свободу порождал диссидентство, позднее - эмиграцию. Искореняя свободу, общество выталкивало из себя лучших своих сынов.
Судебный процесс, а потом и лагерь не сломили ни Синявского, ни Даниэля. Отбыв полностью свой срок, Даниэль сначала работал в Калуге, потом в Москве. Писал. Переводил. В печати появлялись переводы Ю. Петрова теперь Даниэлю псевдоним был спущен свыше. Печатали почти анонимно: чтобы не вспомнили, чтобы сама память истерлась о забвение. (Канула в небытие и детгизовская книжка "Бегство", тираж которой был уничтожен.)
Судьба Синявского сложилась иначе. После выхода Даниэля из лагеря ему скостили срок. Помыкавшись, поняв, что перед ним стена тупого противодействия, он выбрал эмиграцию. Его не выдворяли, не выталкивали, ему не предлагали уехать: его просто не печатали. В лагере он написал книги "Прогулки с Пушкиным" (1966-1968), "Голос из хора" (1966-1971), "В тени Гоголя" (1970-1973); изданы соответственно в 1975, 1973 и 1975-м. В эмиграции - ""Опавшие листья" В. В. Розанова" (1982), роман "Спокойной ночи" (1984), где вспомнил и рассказал о процессе, и множество прекрасных статей. Прав оказался Вяч. Вс. Иванов, заявивший в ответ на запрос юристов еще в 1966 году: "Перерыв в литературной деятельности А.Д.Синявского не может не сказаться отрицательно на поступательном движении нашей литературы". Так оно и вышло. Когда сегодня мы читаем произведения В. Пьецуха, С. Каледина, Л. Петрушевской - авторов, которые вплотную приближаются к жизни людей, затерянных в лабиринтах коммунальных квартир, научных учреждений, многомиллионного города, когда мы видим нашу жизнь в зеркале фантастического реализма, когда, наконец, мы узнаем, что многие из современных повестей и рассказов вызрели в атмосфере 60-х годов, а всплыли на поверхность лишь сейчас, мы не можем не пожалеть, что не знакомы с прозой Синявского, зародившейся тогда же и впитавшей в себя традиции Гофмана, Гоголя и Достоевского.
В "Письме старому другу", написанном вскоре после процесса, В. Шаламов писал: "Синявский и Даниэль первыми принимают бой после чуть ли не пятидесятилетнего молчания. Их пример велик, их героизм бесспорен. Синявский и Даниэль нарушили омерзительную традицию "раскаяния" и "признаний"... Если бы на этом процессе дали выступить общественному защитнику, тот защитил бы Синявского и Даниэля именем писателей, замученных, убитых, расстрелянных, погибших от голода и холода в сталинских лагерях уничтожения".
В этом же письме В Шаламов утверждал не без гордости: "В мужестве Синявского и Даниэля, в их благородстве, в их победе есть и капля нашей с тобой крови, наших страданий, нашей борьбы против унижений, лжи, против убийц и предателей всех мастей".
Сегодняшние поколения живут открыто. Порою они оглядываются назад: время колебаний, время страха еще осталось в крови. Будем надеяться, что сегодняшние исторические перемены действительно необратимы. Но если придется нам стать лицом к лицу с теми, кто Цель ставит выше Средства и готов принести человеческие жизни в жертву новым абстракциям, пусть поможет нам высокий, выстраданный опыт наших старших товарищей - преданных анафеме родным народом, переживших отступничество учителей, отсидевших свои лагерные сроки, но не потерявших человеческого лица.
"Страна должна знать своих палачей", - говорим мы друг другу вот уже четверть века.
"Страна должна знать и своих героев", - хочу сказать я сегодня, называя - в полный голос - имена Андрея Синявского и Юлия Даниэля.
ПРОЛОГ
Телеграмма
Генерального секретаря Международного ПЕН-клуба
АЛЕКСЕЮ СУРКОВУ - СОЮЗ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
52 УЛИЦА ВОРОВСКОГО - МОСКВА - СССР - 11 НОЯБРЯ 1965
НАС ПОТРЯСЛО И ОПЕЧАЛИЛО ИЗВЕСТИЕ ОБ АРЕСТЕ ИЗВЕСТНЫХ ПИСАТЕЛЕЙ АНДРЕЯ СИНЯВСКОГО И ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ ОПАСАЕМСЯ ЧТО ЭТИ АРЕСТЫ ПРОИЗВЕДУТ ТЯЖЕЛОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ НА ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ И ПОМЕШАЮТ РОСТУ БОЛЕЕ ТЕСНЫХ СВЯЗЕЙ МЕЖДУ ПИСАТЕЛЯМИ НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОСИМ ВАС ХОДАТАЙСТВОВАТЬ ПЕРЕД СООТВЕТСТВУЮЩИМИ ВЛАСТЯМИ
Дэвид Карвер
Телеграмма литераторов Дании
ЕЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ ЕКАТЕРИНЕ АЛЕКСЕЕВНЕ ФУРЦЕВОЙ МОСКВА - УЛИЦА КУЙБЫШЕВА 10 - МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ СССР
С БОЛЬШИМ УДОВЛЕТВОРЕНИЕМ МЕСЯЦ ТОМУ НАЗАД ПОЛУЧИЛИ МЫ ИЗВЕСТИЕ О ПРИСУЖДЕНИИ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ МИХАИЛУ ШОЛОХОВУ МЫ У СЕБЯ В ДАНИИ С УДОВОЛЬСТВИЕМ ОТМЕТИЛИ КАК ШОЛОХОВ А С НИМ И СОВЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ЗАНЯЛИ БЛАГОДАРЯ ЭТОМУ СВОЕ ЕСТЕСТВЕННОЕ И ЗАСЛУЖЕН НОЕ МЕСТО В ЕВРОПЕ МЫ ОДНАКО С БЕСПОКОЙСТВОМ НАБЛЮДАЕМ КАК В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ НЕКОТОРЫЕ СОБЫТИЯ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ ПОДРЫВАЮТ ЗАРОЖДАЮЩЕЕСЯ СОТРУДНИЧЕСТВО И В ЧАСТНОСТИ ОМРАЧАЮТ РАДОСТЬ ОТ ПРИСУЖДЕНИЯ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ АРЕСТ АНДРЕЯ СИНЯВСКОГО (АБРАМ ТЕРЦ) И ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ (НИКОЛАЙ АРЖАК) ОЗНАЧАЕТ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕТОДОВ НЕДОСТОЙНЫХ СОВЕТСКОГО СОЮЗА И НЕСОВМЕСТИМЫХ С УСТАНОВЛЕНИЕМ ПОЗИТИВНЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ КУЛЬТУРНЫХ КОНТАКТОВ В ТОМ ЧИСЛЕ И ТАКИХ КОТОРЫЕ НАШЛИ СВОЕ ВЫРАЖЕНИЕ В ПРИСУЖДЕНИИ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ НАШ ДОЛГ ВЫРАЗИТЬ СЕРЬЕЗНЕЙШИЙ ПРОТЕСТ ПРОТИВ АРЕСТА ЭТИХ ДВУХ ПИСАТЕЛЕЙ КОТОРЫЙ МЫ СЧИТАЕМ НЕОБДУМАННЫМ И ГУБИТЕЛЬНЫМ ДЛЯ РЕПУТАЦИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА В ГЛАЗАХ ОСТАЛЬНОГО МИРА МЫ ПРОСИМ ВАС УПОТРЕБИВ ВАШЕ ВЛИЯНИЕ ВОЙТИ С ХОДАТАЙСТВОМ В ИНСТАНЦИИ ОТ КОТОРЫХ ЗАВИСИТ ОСВОБОЖДЕНИЕ НАШИХ ТОВАРИЩЕЙ ПО ПЕРУ
<21 подпись>
Телеграмма национального секретаря Филиппинского ПЕН-клуба
АЛЕКСЕЮ СУРКОВУ - СОЮЗ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ 52 УЛИЦА ВОРОВСКОГО МОСКВА - СССР - 1 ДЕКАБРЯ
НАС ОЧЕНЬ ОГОРЧИЛО ИЗВЕСТИЕ ОБ АРЕСТЕ ПИСАТЕЛЕЙ СИНЯВСКОГО И ДАНИЭЛЯ МЫ ПРИНАДЛЕЖИМ К ТОМУ ЖЕ БРАТСТВУ И МЫ НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОСИМ ВАС ХОДАТАЙСТВОВАТЬ ЗА АРЕСТОВАННЫХ ПЕРЕД СООТВЕТСТВУЮЩИМИ ИНСТАНЦИЯМИ МЫ ЗНАЕМ ЧТО ПОДОБНЫЕ АРЕСТЫ ОКАЖУТ БОЛЬШОЕ ВЛИЯНИЕ НА МИРОВОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ И ПОВРЕДЯТ ДИАЛОГУ МЕЖДУ ПИСАТЕЛЯМИ РАЗНЫХ УБЕЖДЕНИЙ И НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ
Ф. Сионил Хосе
Телеграмма деятелей культуры Индии
ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ КОСЫГИНУ - КРЕМЛЬ - МОСКВА - СССР
ПОТРЯСЕНЫ АРЕСТОМ АНДРЕЯ СИНЯВСКОГО И ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ АРЕСТЫ НАНЕСУТ ВРЕД РАСТУЩЕМУ ДРУЖЕСКОМУ ИНТЕРЕСУ ИНДИЙСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ К СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ УБЕДИТЕ СОВЕТСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ОСВОБОДИТЬ ОБОИХ ПИСАТЕЛЕЙ
<22 подписи>
Телеграмма итальянских деятелей культуры Михаилу Шолохову
МЫ БЫЛИ ОЗАДАЧЕНЫ И ПОТРЯСЕНЫ УЗНАВ ОБ АРЕСТЕ ДВУХ КРУПНЫХ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ СИНЯВСКОГО И ДАНИЭЛЯ ОБВИНЕННЫХ НАСКОЛЬКО ИЗВЕСТНО В ПУБЛИКОВАНИИ СВОИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ЗА ГРАНИЦЕЙ ЧТО НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ ПО СОВЕТСКИМ ЗАКОНАМ МЫ ВЕРИМ ЧТО ВОПРОС СКОРО БУДЕТ РЕШЕН В СОГЛАСИИ С ЛИБЕРАЛИЗАЦИЕЙ СИМПТОМЫ КО ТОРОЙ МЫ С УДОВОЛЬСТВИЕМ НАБЛЮДАЛИ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ В СОВЕТСКОЙ КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ МЫ УВЕРЕНЫ ЧТО СВОБОДА И ТЕРПИМОСТЬ ОБЪЕДИНЯЮЩИЕ РАБОТНИКОВ КУЛЬТУРЫ ВСЕГО МИРА ПОБУДЯТ ВАС ВМЕШАТЬСЯ ЧТОБЫ ВЕРНУТЬ ВАШИМ КОЛЛЕГАМ СИНЯВСКОМУ И ДАНИЭЛЮ СВОБОДУ ТРУДИТЬСЯ И ОБЩАТЬСЯ С ЛЮДЬМИ ДРУГИХ СТРАН
<15 подписей>
Телеграмма писателей Мексики Михаилу Шолохову
МЕКСИКАНСКИЕ ПИСАТЕЛИ ПРОСЯТ ЛАУРЕАТА НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ ШОЛОХОВА ПРИЛОЖИТЬ СВОИ ДОБРЫЕ УСИЛИЯ ДЛЯ БЛАГОПРИЯТНОГО РЕШЕНИЯ ДЕЛА СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ АНДРЕЯ СИНЯВСКОГО И ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ
<35 подписей>
Телеграмма писателей Чили Михаилу Шолохову
ЧИЛИЙСКИЕ ПИСАТЕЛИ И ЛИТЕРАТУРНЫЕ КРИТИКИ ПРОСЯТ ВМЕШАТЕЛЬСТВА ЛАУРЕАТА НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ КОЛЛЕГИ МИХАИЛА ШОЛОХОВА ПЕРЕД СОВЕТСКИМИ ВЛАСТЯМИ С ТЕМ ЧТОБЫ ДОБИТЬСЯ НЕМЕДЛЕННОГО ОСВОБОЖДЕНИЯ ПИСАТЕЛЕЙ АНДРЕЯ СИНЯВСКОГО И ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОТОРЫХ СЕРЬЕЗНО КОМПРОМЕТИРУЕТ ПРЕСТИЖ И ЗНАЧЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
<7 подписей> *
* В числе первых обратился к М.Шолохову, ставшему лауреатом Нобелевской премии 1965 г. в разгар следствия по делу Синявского и Даниэля, один из предыдущих нобелиатов. "Если существует товарищество по Нобелевской премии, - писал в 20-х числах ноября Франсуа Мориак, - я умоляю своего знаменитого собрата Шолохова донести нашу просьбу до тех, от кого зависит освобождение Андрея Синявского и Юлия Даниэля". Объединившая в последующие недели сотни деятелей культуры всего мира, кампания обращений достигла пика к моменту церемонии вручения премии (10 декабря 1965 г. в Стокгольме), где, по расчету М. Б. Картера, английского издателя Терца, М. А. Шолохов смог бы "снова показать тот щедрый дух сострадания, который наполняет его великий роман "Тихий Дон""
ГРАЖДАНСКОЕ ОБРАЩЕНИЕ
Несколько месяцев тому назад органами КГБ были арестованы два гражданина: писатели А.Синявский и Ю.Даниэль. В данном случае есть основания опасаться нарушения закона о гласности судопроизводства. Общеизвестно, что при закрытых дверях возможны любые беззакония и что нарушение закона о гласности (ст. 3 Конституции СССР и ст. 18 УПК РСФСР) уже само по себе является беззаконием. Невероятно, чтобы творчество писателей могло составить государственное преступление.
В прошлом беззакония властей стоили жизни и свободы миллионам советских граждан. Кровавое прошлое призывает нас к бдительности в настоящем. Легче пожертвовать одним днем покоя, чем годами терпеть последствия вовремя не остановленного произвола.
У граждан есть средства борьбы с судебным произволом, это - "митинги гласности", во время которых собравшиеся скандируют один-единственный лозунг: "Тре-бу-ем глас-но-сти су-да над..." (следуют фамилии обвиняемых), или показывают соответствующий плакат. Какие-либо выкрики или лозунги, выходящие за пределы требования строгого соблюдения законности, безусловно являются при этом вредными, а возможно, и провокационными и должны пресекаться самими участниками митинга.
Во время митинга необходимо строго соблюдать порядок. По первому требованию властей разойтись - следует расходиться, сообщив властям о цели митинга.
Ты приглашаешься на митинг гласности, состоящийся 5 декабря сего года в 6 часов вечера в сквере на площади Пушкина у памятника поэту.
Пригласи еще двух граждан посредством текста этого обращения. *
Александр Гинзбург
* Этот" текст был распространен в первых числах декабря в МГУ и гуманитарных вузах столицы. Демонстрация 5 декабря 1965 года на Пушкинской площади, за многие десятилетия первая, не санкционированная свыше, состоялась; в ней приняло участие около 200 человек. Инициатор демонстрации и автор "Гражданского обращения" " А. С. Есенин-Вольпин, математик, поэт, философ и правозащитник, сын С. Есенина. (По собственному недавнему свидетельству А. С. Есенина-Вольпина, в создании текста "Обращения" принимал также участие его коллега, ныне покойный Валерий Никольский.)
ИЗ ПИСЬМА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР ТОВ. КОСЫГИНУ А. Н.
Уважаемый Алексей Николаевич!
Я обращаюсь к Вам как к главе Правительства по вопросу, который горячо волнует меня уже несколько месяцев. 5 декабря, в День Конституции, я убедился, что не только я, но и еще сотни людей обеспокоены судьбой арестованных в сентябре органами КГБ писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля. <...>
Я знаком с повестью Терца "Суд идет", сборником "Фантастические повести", статьей "Что такое социалистический реализм", с повестью Аржака "Говорит Москва". Я знаком еще с рядом произведений. <...>
Возможно, в действиях Синявского и Даниэля есть нарушение какой-то добровольно взятой на себя обязанности. Возможно, в Уставе Союза советских писателей, членами которого они, кажется, являются, имеется другое толкование понятия "социалистический реализм", нежели в статье Синявского. Может быть, повесть "Говорит Москва" написана в нарушение каких-то изложенных в этом Уставе правил. Кажется, использование псевдонима должно быть зарегистрировано в писательской организации.
Нарушение этих обязанностей " безусловно, проступок. Но он полностью находится в компетенции Союза писателей, если они его члены, КПСС, если они члены партии, любой добровольной организации, вступив в которую, они нарушили ее правила. Но к государству (а ст. 70 УК предусматривает преступление против государства) их действия не имеют отношения. Тот факт, что они родились в Советском Союзе, еще не отнимает у них права на самостоятельность мышления. Верность убеждениям, свое понимание пользы стране не является монополией тех, кто стоит у власти. Синявский и Даниэль имеют право и на гнев, вызванный преступлениями прошлых лет, и на любовь к прошлому, и на свое понимание будущего страны. Литературная деятельность Синявского в своей стране (статьи в "Новом мире", книги о Пикассо и поэзии первых, лет революции, вступительная статья к сборнику стихов Б.Л.Пастернака) доказывает право Терца на свое толкование, скажем, социалистического реализма.
Следовательно, единственно правильным (но, увы, до сих пор не применявшимся) решением было бы рассмотрение этого дела не судебными, а общественными - писательскими, партийными, профсоюзными организациями. К счастью для литературы, эти организации обладают не сетью исправительно-трудовых лагерей, а лишь продуманной и теоретически обоснованной системой общественного воздействия.<...>
Как, если не вмешательством в общественную жизнь, можно назвать арест Синявского и Даниэля и уже трехмесячное содержание их под стражей?
Если факт их авторства установлен и их собираются судить за содержание их произведений, то нет никакой нужды держать их в заключении до суда. Если даже считать, Что их произведения подпадают в данный момент под действие ст. 70 УК, то все остальные их действия (например, использование псевдонимов или пересылка рукописей за границу) не преследуются советским законодательством. <...>
Меня можно привлечь и осудить за пользование иностранными источниками информации (я слушаю зарубежное радио, так как о деле Синявского и Даниэля в нашей стране до сих пор ничего не напечатано), и за знакомство с книгами этих авторов и одобрение их, и за участие в демонстрации 5 декабря, если кому-нибудь придет в голову назвать ее антисоветской, и за высказывание вслух того, о чем я пишу в этом письме.
В тридцать седьмом, сорок девятом и даже в шестьдесят первом годах сажали и не за такое.
Но я люблю свою страну и не хочу, чтобы очередные непроконтролированные действия КГБ легли пятном на ее репутацию.
Я люблю русскую литературу и не хочу, чтобы еще два ее представителя отправились под конвоем валить лес.
Я уважаю Андрея Синявского - замечательного критика и прозаика.
<Декабрь 1965 г.> А. Гинзбург
Дмитрий Еремин
ПЕРЕВЕРТЫШИ
Известия. 1966. 13 янв. Общесоюзный выпуск
Враги коммунизма не брезгливы. С каким воодушевлением сервируют они любую "сенсацию", подобранную на задворках антисоветчины! Так случилось и некоторое время назад. В буржуазной печати и радио стали появляться сообщения о "необоснованном аресте" в Москве двух "литераторов", печатавших за границей антисоветские пасквили. Как тут не разыграться нечистой совести и столь же нечистому воображению западных пропагандистов! И вот они уже широкими мазками живописуют мифическую "чистку в советских литературных кругах", утверждают, будто эти круги "до крайности встревожены угрозой нового похода" против "антикоммунистически настроенных писателей" и вообще "против либеральных кругов интеллигенции".
Спрашивается, что же случилось на самом деле? Отчего воспрянула черная рать антисоветчиков? Почему в ее объятия попали отдельные зарубежные интеллигенты, которые в этой компании выглядят достаточно странно? Зачем иные господа становятся в позу менторов, чуть ли не охранителей наших нравов и делают вид, будто защищают двух отщепенцев "от имени" советской интеллигенции?
Ответ на это один: в идеологических битвах между Двумя мирами враги нового общества не очень-то разборчивы в средствах. И когда в их окопах оказываются двое оборотней, то последних за неимением лучшего спешат поднять на щит. Для нищих духом такие оборотни - желанная находка. Ведь с их помощью можно попытаться сбить с толку общественное мнение, посеять ядовитые семена безыдейности, нигилизма, болезненного интереса к темным "проблемам жизни".
Короче, враги коммунизма нашли то, что искали: двух отщепенцев, символом веры для которых стали двуличие и бесстыдство.
Прикрывшись псевдонимами Абрама Терца и Николая Аржака, они в течение нескольких лет тайно переправляли в зарубежные издательства и печатали там грязные пасквили на свою страну, на партию, на советский строй. Один из них, А. Синявский, он же А. Терц, печатал литературно-критические статьи в советских журналах, пролез в Союз писателей, внешне разделяя требования его устава - "служить народу, раскрывать в высокохудожественной форме величие идей коммунизма" и "всей своей творческой и общественной деятельностью активно участвовать в строительстве коммунизма". Второй, Ю. Даниэль-Н. Аржак, занимался переводами. Но все это для них было фальшивым фасадом. За ним скрывалось иное: ненависть к нашему строю, гнусное издевательство над самым дорогим для Родины и народа.
Первое, что испытываешь при чтении их сочинений, - это брезгливость. Противно цитировать пошлости, которыми пестрят страницы их книг. Оба с болезненным сладострастием копаются в сексуальных и психопатологических "проблемах". Оба демонстрируют предельное нравственное падение. Оба выплескивают на бумагу все самое гнусное, самое грязное.
Вот характерные для них образчики сочинительства: "Женщины, - пишет в одном из своих "произведений" Даниэль-Аржак, - похожие на кастрированных мужчин, гуляют по улицам и бульварам. Коротконогие, словно беременная такса, или голенастые, как страус, они прячут под платьем опухоли и кровоподтеки, затягиваются в корсет, подшивают вату взамен грудей" *.
* Здесь автор статьи путает источники, приписывая. Н. Аржаку текст А. Терца.
Если это академик, то "выпьет рюмку-другую и - смотришь - он уже хозяйское серебро в карманы укладывает". Если это девушка - секретарь в редакции газеты, то "девчонка, доступная любому корректору". О взрослых женщинах, как мы видим, и говорить нечего. К примеру, у некоего Соломона Моисеевича "бежала жена - блудливая русская баба, - предварительно обокрав его, а потом опозорив с парикмахером шестнадцати лет. Он знал и боялся женщин, имея на то основания. Но что он мог понимать в русском национальном характере, этот Соломон Моисеевич?!"
Здесь нельзя не обратить внимания и на такую деталь: русский по рождению, Андрей Синявский прикрылся именем Абрама Терца. Зачем? Да только с провокационной целью! Публикуя под именем Абрама Терца антисоветские повести и рассказы в зарубежных изданиях, Синявский пытался создать впечатление, будто в нашей стране существует антисемитизм, будто автор по имени Абрам Терц должен, мол, искать издателей на Западе, если он хочет "откровенно" писать о советской жизни. Убогая провокация, выдающая с головой и сочинителя, и его буржуазных покровителей.
Ничто им не любо в нашей стране, никаких святынь не чтят они в ее многонациональной культуре, все, что дорого советскому человеку, готовы обругать и охаять - в настоящем и прошлом. Подумайте только, что они написали об Антоне Павловиче Чехове, замечательном русском гуманисте, пробуждавшем своим творчеством добрые струны в человеке. Только предельное бесстыдство может двигать пером, которое выводит такие строки: "Взять бы этого Чехова за туберкулезную бороденку, да ткнуть носом в его чахоточные плевки". А русские классики - гордость мировой литературы, что о них сказано? "Классики - вот кого я ненавижу пуще всех!"
Нашу Советскую Армию, бессмертный подвиг которой спас народы Европы от истребления гитлеризмом, эти "сочинители" пытаются очернить, оклеветать.
Для советских людей, для народов земли, для всего передового человечества нет более святого имени, чем имя вождя нашей революции Владимира Ильича Ленина. Ведь Ленин - это эпоха социалистических революций и национально-освободительных движений. Это наш век, который изменил мир. Это научный коммунизм, который воплощается в славных делах человека. Даже видные капитаны капитализма склоняли головы перед Лениным: они не раз вынуждены были признавать, что XX век нашел в нем величайшего преобразователя жизни.
В какое же бездонное болото мерзости должен погрузиться так называемый литератор, чтобы хулиганским своим пером чернить святое для нас имя! Невозможно воспроизвести здесь соответствующие цитаты: настолько эта писанина злобна, настолько она возмутительна и грязна. Одни эти кощунственные строки достаточны для диагноза: авторы их ставят себя вне советского общества.
В пасквиле Даниэля-Аржака "Говорит Москва", например, есть лицемерные рассуждения о том, что-де "не очень красиво печататься в антисоветских изданиях". Но как отказать себе в этом, если представляется возможность вылить грязные помои клеветы на советский строй. Завершая свои пошлые, злобные "философские" рассуждения на этот счет, автор устами своего "героя" обращается прямо к читателю и подсказывает такой образ действий: "Сорвать предохранительное кольцо, швырнуть. Падай на землю. Падай! Рвануло. А теперь бросок вперед. На бегу - от живота, веером. Очередь. Очередь. Очередь... Вот они лежат - искромсанные взрывом, изрешеченные пулями..."
Как видим, на многое замахивается взбесившийся антисоветчик: по существу это провокационный призыв к террору.
В пасквильной повести Синявского-Терца "Любимов" поставлена задача доказать - ни больше, ни меньше - иллюзорность и несбыточность самой идеи коммунистического переустройства общества. В бредовой фантасмагории этого пасквиля нелегко нащупать реальные прообразы действительности. Однако идейно-политическая суть ее вполне очевидна: это безудержное издевательство над законами истории, над теми, кто отдал жизнь в борьбе за наши великие цели, издевательство над страной и народом. Нахальство сочинителя достигает здесь поистине гомерических размеров. К каким только выдумкам не прибегает он, силясь доказать иллюзорность теории и практики коммунизма! До каких высот обывательского злорадства поднимается, показывая крушение города Любимова, в котором некий Тихомиров задумал добиться всеобщего счастья... при помощи гипноза! С каким смаком описывает Синявский-Терц крах коммунистического "эксперимента" и возвращение "любимовцев" к старым порядкам жизни! И особенно выделяет он "под занавес" такую многозначительную деталь: "Мужик с угрюмым спокойствием, откровенно, на виду у всех, мочился в котлован с незаполненным бетоном фундаментом..." У мужика ко всему этому, дескать, вполне определенное отношение!
Не менее характерна "повесть" Даниэля-Аржака "Говорит Москва", упоминавшаяся выше. Вкратце вот ее сюжет: по радио передается Указ о том, что "в связи с растущим благосостоянием и многочисленными пожеланиями трудящихся" (автор способен издеваться над чем угодно!) воскресенье 10 августа 1960 года объявляется... чем бы вы думали? "Днем открытых убийств" - по типу Дня шахтера, Дня учителя и т.п. И дальше рисуются чудовищные картины быта, выдаваемого за советский, показывается идиотизм людей, дисциплинированно занятых "идеей" всеобщей резни. Режут друг друга, сводят счеты мужья и жены, всеобщий ужас захлестывает страну. И все это, разумеется, сдобрено солидными порциями пошлой эротики, пьяного разгула, разнузданного аморализма и человеконенавистничества.
Буря негодования поднялась за границей. В числе протестующих были крупнейшие деятели мировой культуры, практически все международные творческие ассоциации и даже руководители ряда зарубежных компартий.
Не помогло.
Речь шла о демократии - а это много значило для пробудившейся страны, для ее самосознания, это много значило и для ее престижа за рубежом. Все требовали гласности (это слово - тоже из тех времен). Все требовали информации. Все требовали соблюдения законности.
Но мнение сограждан и зарубежных друзей Советского Союза было отодвинуто в сторону - за ненадобностью. Протесты писателей и ученых брошены в корзину. Защитникам Синявского и Даниэля бесцеремонно дали понять, что в их мнении никто не нуждается.
Сегодня это может показаться странным: ведь все просили всего лишь открытой дискуссии, всего лишь открытого суда, всего лишь гласности. Ведь все говорили лишь о свободе творчества, протестовали против отождествления художественного произведения с политической прокламацией. Всего лишь...
А в это время писатели торопливо исключали Синявского из своего Союза: 22 февраля 1966 года "Литературная газета" опубликовала заметку "В секретариате Московской писательской организации", где сообщалось о единодушном осуждении А. Д. Синявского и единогласном решении исключить его "из членов Союза писателей СССР как двурушника и клеветника, поставившего свое перо на службу кругов, враждебных Советскому Союзу".
В Институте мировой литературы отстранили от работы - не донес! друга и соавтора Синявского, благороднейшего человека Андрея Николаевича Меньшутина *...
* Меньшутин А., Синявский А. Поэзия первых лет революции. М., 1964.
...И все же эпоха оттепели еще давала о себе знать. Шестьдесят два литератора, пути которых потом далеко разошлись, но - все-таки! шестьдесят два человека послали в адрес XXIII съезда партии протест против решения Верховного суда. М. Шолохову, заявившему с трибуны партийного съезда, что "оборотни" Синявский и Даниэль "аморальны"' и что приговор недостаточно суров, ответила Лидия Чуковская. В своем знаменитом "Открытом письме" она обвинила Шолохова в отступничестве от славных гуманистических традиций русской литературы.
...Много позднее, уже вернувшись из лагеря, уже покинув страну, Синявский начал свою статью "Литературный процесс в России" словами из "Четвертой прозы" О. Мандельштама: "Все произведения литературы я делю на разрешенные и написанные без разрешения. Первые - это мразь, вторые ворованный воздух".
"Ворованным воздухом" дышать было трудно, опасно, тяжко. Именно запрет на свободу порождал диссидентство, позднее - эмиграцию. Искореняя свободу, общество выталкивало из себя лучших своих сынов.
Судебный процесс, а потом и лагерь не сломили ни Синявского, ни Даниэля. Отбыв полностью свой срок, Даниэль сначала работал в Калуге, потом в Москве. Писал. Переводил. В печати появлялись переводы Ю. Петрова теперь Даниэлю псевдоним был спущен свыше. Печатали почти анонимно: чтобы не вспомнили, чтобы сама память истерлась о забвение. (Канула в небытие и детгизовская книжка "Бегство", тираж которой был уничтожен.)
Судьба Синявского сложилась иначе. После выхода Даниэля из лагеря ему скостили срок. Помыкавшись, поняв, что перед ним стена тупого противодействия, он выбрал эмиграцию. Его не выдворяли, не выталкивали, ему не предлагали уехать: его просто не печатали. В лагере он написал книги "Прогулки с Пушкиным" (1966-1968), "Голос из хора" (1966-1971), "В тени Гоголя" (1970-1973); изданы соответственно в 1975, 1973 и 1975-м. В эмиграции - ""Опавшие листья" В. В. Розанова" (1982), роман "Спокойной ночи" (1984), где вспомнил и рассказал о процессе, и множество прекрасных статей. Прав оказался Вяч. Вс. Иванов, заявивший в ответ на запрос юристов еще в 1966 году: "Перерыв в литературной деятельности А.Д.Синявского не может не сказаться отрицательно на поступательном движении нашей литературы". Так оно и вышло. Когда сегодня мы читаем произведения В. Пьецуха, С. Каледина, Л. Петрушевской - авторов, которые вплотную приближаются к жизни людей, затерянных в лабиринтах коммунальных квартир, научных учреждений, многомиллионного города, когда мы видим нашу жизнь в зеркале фантастического реализма, когда, наконец, мы узнаем, что многие из современных повестей и рассказов вызрели в атмосфере 60-х годов, а всплыли на поверхность лишь сейчас, мы не можем не пожалеть, что не знакомы с прозой Синявского, зародившейся тогда же и впитавшей в себя традиции Гофмана, Гоголя и Достоевского.
В "Письме старому другу", написанном вскоре после процесса, В. Шаламов писал: "Синявский и Даниэль первыми принимают бой после чуть ли не пятидесятилетнего молчания. Их пример велик, их героизм бесспорен. Синявский и Даниэль нарушили омерзительную традицию "раскаяния" и "признаний"... Если бы на этом процессе дали выступить общественному защитнику, тот защитил бы Синявского и Даниэля именем писателей, замученных, убитых, расстрелянных, погибших от голода и холода в сталинских лагерях уничтожения".
В этом же письме В Шаламов утверждал не без гордости: "В мужестве Синявского и Даниэля, в их благородстве, в их победе есть и капля нашей с тобой крови, наших страданий, нашей борьбы против унижений, лжи, против убийц и предателей всех мастей".
Сегодняшние поколения живут открыто. Порою они оглядываются назад: время колебаний, время страха еще осталось в крови. Будем надеяться, что сегодняшние исторические перемены действительно необратимы. Но если придется нам стать лицом к лицу с теми, кто Цель ставит выше Средства и готов принести человеческие жизни в жертву новым абстракциям, пусть поможет нам высокий, выстраданный опыт наших старших товарищей - преданных анафеме родным народом, переживших отступничество учителей, отсидевших свои лагерные сроки, но не потерявших человеческого лица.
"Страна должна знать своих палачей", - говорим мы друг другу вот уже четверть века.
"Страна должна знать и своих героев", - хочу сказать я сегодня, называя - в полный голос - имена Андрея Синявского и Юлия Даниэля.
ПРОЛОГ
Телеграмма
Генерального секретаря Международного ПЕН-клуба
АЛЕКСЕЮ СУРКОВУ - СОЮЗ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
52 УЛИЦА ВОРОВСКОГО - МОСКВА - СССР - 11 НОЯБРЯ 1965
НАС ПОТРЯСЛО И ОПЕЧАЛИЛО ИЗВЕСТИЕ ОБ АРЕСТЕ ИЗВЕСТНЫХ ПИСАТЕЛЕЙ АНДРЕЯ СИНЯВСКОГО И ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ ОПАСАЕМСЯ ЧТО ЭТИ АРЕСТЫ ПРОИЗВЕДУТ ТЯЖЕЛОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ НА ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ И ПОМЕШАЮТ РОСТУ БОЛЕЕ ТЕСНЫХ СВЯЗЕЙ МЕЖДУ ПИСАТЕЛЯМИ НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОСИМ ВАС ХОДАТАЙСТВОВАТЬ ПЕРЕД СООТВЕТСТВУЮЩИМИ ВЛАСТЯМИ
Дэвид Карвер
Телеграмма литераторов Дании
ЕЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ ЕКАТЕРИНЕ АЛЕКСЕЕВНЕ ФУРЦЕВОЙ МОСКВА - УЛИЦА КУЙБЫШЕВА 10 - МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ СССР
С БОЛЬШИМ УДОВЛЕТВОРЕНИЕМ МЕСЯЦ ТОМУ НАЗАД ПОЛУЧИЛИ МЫ ИЗВЕСТИЕ О ПРИСУЖДЕНИИ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ МИХАИЛУ ШОЛОХОВУ МЫ У СЕБЯ В ДАНИИ С УДОВОЛЬСТВИЕМ ОТМЕТИЛИ КАК ШОЛОХОВ А С НИМ И СОВЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ЗАНЯЛИ БЛАГОДАРЯ ЭТОМУ СВОЕ ЕСТЕСТВЕННОЕ И ЗАСЛУЖЕН НОЕ МЕСТО В ЕВРОПЕ МЫ ОДНАКО С БЕСПОКОЙСТВОМ НАБЛЮДАЕМ КАК В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ НЕКОТОРЫЕ СОБЫТИЯ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ ПОДРЫВАЮТ ЗАРОЖДАЮЩЕЕСЯ СОТРУДНИЧЕСТВО И В ЧАСТНОСТИ ОМРАЧАЮТ РАДОСТЬ ОТ ПРИСУЖДЕНИЯ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ АРЕСТ АНДРЕЯ СИНЯВСКОГО (АБРАМ ТЕРЦ) И ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ (НИКОЛАЙ АРЖАК) ОЗНАЧАЕТ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕТОДОВ НЕДОСТОЙНЫХ СОВЕТСКОГО СОЮЗА И НЕСОВМЕСТИМЫХ С УСТАНОВЛЕНИЕМ ПОЗИТИВНЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ КУЛЬТУРНЫХ КОНТАКТОВ В ТОМ ЧИСЛЕ И ТАКИХ КОТОРЫЕ НАШЛИ СВОЕ ВЫРАЖЕНИЕ В ПРИСУЖДЕНИИ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ НАШ ДОЛГ ВЫРАЗИТЬ СЕРЬЕЗНЕЙШИЙ ПРОТЕСТ ПРОТИВ АРЕСТА ЭТИХ ДВУХ ПИСАТЕЛЕЙ КОТОРЫЙ МЫ СЧИТАЕМ НЕОБДУМАННЫМ И ГУБИТЕЛЬНЫМ ДЛЯ РЕПУТАЦИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА В ГЛАЗАХ ОСТАЛЬНОГО МИРА МЫ ПРОСИМ ВАС УПОТРЕБИВ ВАШЕ ВЛИЯНИЕ ВОЙТИ С ХОДАТАЙСТВОМ В ИНСТАНЦИИ ОТ КОТОРЫХ ЗАВИСИТ ОСВОБОЖДЕНИЕ НАШИХ ТОВАРИЩЕЙ ПО ПЕРУ
<21 подпись>
Телеграмма национального секретаря Филиппинского ПЕН-клуба
АЛЕКСЕЮ СУРКОВУ - СОЮЗ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ 52 УЛИЦА ВОРОВСКОГО МОСКВА - СССР - 1 ДЕКАБРЯ
НАС ОЧЕНЬ ОГОРЧИЛО ИЗВЕСТИЕ ОБ АРЕСТЕ ПИСАТЕЛЕЙ СИНЯВСКОГО И ДАНИЭЛЯ МЫ ПРИНАДЛЕЖИМ К ТОМУ ЖЕ БРАТСТВУ И МЫ НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОСИМ ВАС ХОДАТАЙСТВОВАТЬ ЗА АРЕСТОВАННЫХ ПЕРЕД СООТВЕТСТВУЮЩИМИ ИНСТАНЦИЯМИ МЫ ЗНАЕМ ЧТО ПОДОБНЫЕ АРЕСТЫ ОКАЖУТ БОЛЬШОЕ ВЛИЯНИЕ НА МИРОВОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ И ПОВРЕДЯТ ДИАЛОГУ МЕЖДУ ПИСАТЕЛЯМИ РАЗНЫХ УБЕЖДЕНИЙ И НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ
Ф. Сионил Хосе
Телеграмма деятелей культуры Индии
ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ КОСЫГИНУ - КРЕМЛЬ - МОСКВА - СССР
ПОТРЯСЕНЫ АРЕСТОМ АНДРЕЯ СИНЯВСКОГО И ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ АРЕСТЫ НАНЕСУТ ВРЕД РАСТУЩЕМУ ДРУЖЕСКОМУ ИНТЕРЕСУ ИНДИЙСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ К СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ УБЕДИТЕ СОВЕТСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ОСВОБОДИТЬ ОБОИХ ПИСАТЕЛЕЙ
<22 подписи>
Телеграмма итальянских деятелей культуры Михаилу Шолохову
МЫ БЫЛИ ОЗАДАЧЕНЫ И ПОТРЯСЕНЫ УЗНАВ ОБ АРЕСТЕ ДВУХ КРУПНЫХ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ СИНЯВСКОГО И ДАНИЭЛЯ ОБВИНЕННЫХ НАСКОЛЬКО ИЗВЕСТНО В ПУБЛИКОВАНИИ СВОИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ЗА ГРАНИЦЕЙ ЧТО НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ ПО СОВЕТСКИМ ЗАКОНАМ МЫ ВЕРИМ ЧТО ВОПРОС СКОРО БУДЕТ РЕШЕН В СОГЛАСИИ С ЛИБЕРАЛИЗАЦИЕЙ СИМПТОМЫ КО ТОРОЙ МЫ С УДОВОЛЬСТВИЕМ НАБЛЮДАЛИ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ В СОВЕТСКОЙ КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ МЫ УВЕРЕНЫ ЧТО СВОБОДА И ТЕРПИМОСТЬ ОБЪЕДИНЯЮЩИЕ РАБОТНИКОВ КУЛЬТУРЫ ВСЕГО МИРА ПОБУДЯТ ВАС ВМЕШАТЬСЯ ЧТОБЫ ВЕРНУТЬ ВАШИМ КОЛЛЕГАМ СИНЯВСКОМУ И ДАНИЭЛЮ СВОБОДУ ТРУДИТЬСЯ И ОБЩАТЬСЯ С ЛЮДЬМИ ДРУГИХ СТРАН
<15 подписей>
Телеграмма писателей Мексики Михаилу Шолохову
МЕКСИКАНСКИЕ ПИСАТЕЛИ ПРОСЯТ ЛАУРЕАТА НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ ШОЛОХОВА ПРИЛОЖИТЬ СВОИ ДОБРЫЕ УСИЛИЯ ДЛЯ БЛАГОПРИЯТНОГО РЕШЕНИЯ ДЕЛА СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ АНДРЕЯ СИНЯВСКОГО И ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ
<35 подписей>
Телеграмма писателей Чили Михаилу Шолохову
ЧИЛИЙСКИЕ ПИСАТЕЛИ И ЛИТЕРАТУРНЫЕ КРИТИКИ ПРОСЯТ ВМЕШАТЕЛЬСТВА ЛАУРЕАТА НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ КОЛЛЕГИ МИХАИЛА ШОЛОХОВА ПЕРЕД СОВЕТСКИМИ ВЛАСТЯМИ С ТЕМ ЧТОБЫ ДОБИТЬСЯ НЕМЕДЛЕННОГО ОСВОБОЖДЕНИЯ ПИСАТЕЛЕЙ АНДРЕЯ СИНЯВСКОГО И ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОТОРЫХ СЕРЬЕЗНО КОМПРОМЕТИРУЕТ ПРЕСТИЖ И ЗНАЧЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
<7 подписей> *
* В числе первых обратился к М.Шолохову, ставшему лауреатом Нобелевской премии 1965 г. в разгар следствия по делу Синявского и Даниэля, один из предыдущих нобелиатов. "Если существует товарищество по Нобелевской премии, - писал в 20-х числах ноября Франсуа Мориак, - я умоляю своего знаменитого собрата Шолохова донести нашу просьбу до тех, от кого зависит освобождение Андрея Синявского и Юлия Даниэля". Объединившая в последующие недели сотни деятелей культуры всего мира, кампания обращений достигла пика к моменту церемонии вручения премии (10 декабря 1965 г. в Стокгольме), где, по расчету М. Б. Картера, английского издателя Терца, М. А. Шолохов смог бы "снова показать тот щедрый дух сострадания, который наполняет его великий роман "Тихий Дон""
ГРАЖДАНСКОЕ ОБРАЩЕНИЕ
Несколько месяцев тому назад органами КГБ были арестованы два гражданина: писатели А.Синявский и Ю.Даниэль. В данном случае есть основания опасаться нарушения закона о гласности судопроизводства. Общеизвестно, что при закрытых дверях возможны любые беззакония и что нарушение закона о гласности (ст. 3 Конституции СССР и ст. 18 УПК РСФСР) уже само по себе является беззаконием. Невероятно, чтобы творчество писателей могло составить государственное преступление.
В прошлом беззакония властей стоили жизни и свободы миллионам советских граждан. Кровавое прошлое призывает нас к бдительности в настоящем. Легче пожертвовать одним днем покоя, чем годами терпеть последствия вовремя не остановленного произвола.
У граждан есть средства борьбы с судебным произволом, это - "митинги гласности", во время которых собравшиеся скандируют один-единственный лозунг: "Тре-бу-ем глас-но-сти су-да над..." (следуют фамилии обвиняемых), или показывают соответствующий плакат. Какие-либо выкрики или лозунги, выходящие за пределы требования строгого соблюдения законности, безусловно являются при этом вредными, а возможно, и провокационными и должны пресекаться самими участниками митинга.
Во время митинга необходимо строго соблюдать порядок. По первому требованию властей разойтись - следует расходиться, сообщив властям о цели митинга.
Ты приглашаешься на митинг гласности, состоящийся 5 декабря сего года в 6 часов вечера в сквере на площади Пушкина у памятника поэту.
Пригласи еще двух граждан посредством текста этого обращения. *
Александр Гинзбург
* Этот" текст был распространен в первых числах декабря в МГУ и гуманитарных вузах столицы. Демонстрация 5 декабря 1965 года на Пушкинской площади, за многие десятилетия первая, не санкционированная свыше, состоялась; в ней приняло участие около 200 человек. Инициатор демонстрации и автор "Гражданского обращения" " А. С. Есенин-Вольпин, математик, поэт, философ и правозащитник, сын С. Есенина. (По собственному недавнему свидетельству А. С. Есенина-Вольпина, в создании текста "Обращения" принимал также участие его коллега, ныне покойный Валерий Никольский.)
ИЗ ПИСЬМА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР ТОВ. КОСЫГИНУ А. Н.
Уважаемый Алексей Николаевич!
Я обращаюсь к Вам как к главе Правительства по вопросу, который горячо волнует меня уже несколько месяцев. 5 декабря, в День Конституции, я убедился, что не только я, но и еще сотни людей обеспокоены судьбой арестованных в сентябре органами КГБ писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля. <...>
Я знаком с повестью Терца "Суд идет", сборником "Фантастические повести", статьей "Что такое социалистический реализм", с повестью Аржака "Говорит Москва". Я знаком еще с рядом произведений. <...>
Возможно, в действиях Синявского и Даниэля есть нарушение какой-то добровольно взятой на себя обязанности. Возможно, в Уставе Союза советских писателей, членами которого они, кажется, являются, имеется другое толкование понятия "социалистический реализм", нежели в статье Синявского. Может быть, повесть "Говорит Москва" написана в нарушение каких-то изложенных в этом Уставе правил. Кажется, использование псевдонима должно быть зарегистрировано в писательской организации.
Нарушение этих обязанностей " безусловно, проступок. Но он полностью находится в компетенции Союза писателей, если они его члены, КПСС, если они члены партии, любой добровольной организации, вступив в которую, они нарушили ее правила. Но к государству (а ст. 70 УК предусматривает преступление против государства) их действия не имеют отношения. Тот факт, что они родились в Советском Союзе, еще не отнимает у них права на самостоятельность мышления. Верность убеждениям, свое понимание пользы стране не является монополией тех, кто стоит у власти. Синявский и Даниэль имеют право и на гнев, вызванный преступлениями прошлых лет, и на любовь к прошлому, и на свое понимание будущего страны. Литературная деятельность Синявского в своей стране (статьи в "Новом мире", книги о Пикассо и поэзии первых, лет революции, вступительная статья к сборнику стихов Б.Л.Пастернака) доказывает право Терца на свое толкование, скажем, социалистического реализма.
Следовательно, единственно правильным (но, увы, до сих пор не применявшимся) решением было бы рассмотрение этого дела не судебными, а общественными - писательскими, партийными, профсоюзными организациями. К счастью для литературы, эти организации обладают не сетью исправительно-трудовых лагерей, а лишь продуманной и теоретически обоснованной системой общественного воздействия.<...>
Как, если не вмешательством в общественную жизнь, можно назвать арест Синявского и Даниэля и уже трехмесячное содержание их под стражей?
Если факт их авторства установлен и их собираются судить за содержание их произведений, то нет никакой нужды держать их в заключении до суда. Если даже считать, Что их произведения подпадают в данный момент под действие ст. 70 УК, то все остальные их действия (например, использование псевдонимов или пересылка рукописей за границу) не преследуются советским законодательством. <...>
Меня можно привлечь и осудить за пользование иностранными источниками информации (я слушаю зарубежное радио, так как о деле Синявского и Даниэля в нашей стране до сих пор ничего не напечатано), и за знакомство с книгами этих авторов и одобрение их, и за участие в демонстрации 5 декабря, если кому-нибудь придет в голову назвать ее антисоветской, и за высказывание вслух того, о чем я пишу в этом письме.
В тридцать седьмом, сорок девятом и даже в шестьдесят первом годах сажали и не за такое.
Но я люблю свою страну и не хочу, чтобы очередные непроконтролированные действия КГБ легли пятном на ее репутацию.
Я люблю русскую литературу и не хочу, чтобы еще два ее представителя отправились под конвоем валить лес.
Я уважаю Андрея Синявского - замечательного критика и прозаика.
<Декабрь 1965 г.> А. Гинзбург
Дмитрий Еремин
ПЕРЕВЕРТЫШИ
Известия. 1966. 13 янв. Общесоюзный выпуск
Враги коммунизма не брезгливы. С каким воодушевлением сервируют они любую "сенсацию", подобранную на задворках антисоветчины! Так случилось и некоторое время назад. В буржуазной печати и радио стали появляться сообщения о "необоснованном аресте" в Москве двух "литераторов", печатавших за границей антисоветские пасквили. Как тут не разыграться нечистой совести и столь же нечистому воображению западных пропагандистов! И вот они уже широкими мазками живописуют мифическую "чистку в советских литературных кругах", утверждают, будто эти круги "до крайности встревожены угрозой нового похода" против "антикоммунистически настроенных писателей" и вообще "против либеральных кругов интеллигенции".
Спрашивается, что же случилось на самом деле? Отчего воспрянула черная рать антисоветчиков? Почему в ее объятия попали отдельные зарубежные интеллигенты, которые в этой компании выглядят достаточно странно? Зачем иные господа становятся в позу менторов, чуть ли не охранителей наших нравов и делают вид, будто защищают двух отщепенцев "от имени" советской интеллигенции?
Ответ на это один: в идеологических битвах между Двумя мирами враги нового общества не очень-то разборчивы в средствах. И когда в их окопах оказываются двое оборотней, то последних за неимением лучшего спешат поднять на щит. Для нищих духом такие оборотни - желанная находка. Ведь с их помощью можно попытаться сбить с толку общественное мнение, посеять ядовитые семена безыдейности, нигилизма, болезненного интереса к темным "проблемам жизни".
Короче, враги коммунизма нашли то, что искали: двух отщепенцев, символом веры для которых стали двуличие и бесстыдство.
Прикрывшись псевдонимами Абрама Терца и Николая Аржака, они в течение нескольких лет тайно переправляли в зарубежные издательства и печатали там грязные пасквили на свою страну, на партию, на советский строй. Один из них, А. Синявский, он же А. Терц, печатал литературно-критические статьи в советских журналах, пролез в Союз писателей, внешне разделяя требования его устава - "служить народу, раскрывать в высокохудожественной форме величие идей коммунизма" и "всей своей творческой и общественной деятельностью активно участвовать в строительстве коммунизма". Второй, Ю. Даниэль-Н. Аржак, занимался переводами. Но все это для них было фальшивым фасадом. За ним скрывалось иное: ненависть к нашему строю, гнусное издевательство над самым дорогим для Родины и народа.
Первое, что испытываешь при чтении их сочинений, - это брезгливость. Противно цитировать пошлости, которыми пестрят страницы их книг. Оба с болезненным сладострастием копаются в сексуальных и психопатологических "проблемах". Оба демонстрируют предельное нравственное падение. Оба выплескивают на бумагу все самое гнусное, самое грязное.
Вот характерные для них образчики сочинительства: "Женщины, - пишет в одном из своих "произведений" Даниэль-Аржак, - похожие на кастрированных мужчин, гуляют по улицам и бульварам. Коротконогие, словно беременная такса, или голенастые, как страус, они прячут под платьем опухоли и кровоподтеки, затягиваются в корсет, подшивают вату взамен грудей" *.
* Здесь автор статьи путает источники, приписывая. Н. Аржаку текст А. Терца.
Если это академик, то "выпьет рюмку-другую и - смотришь - он уже хозяйское серебро в карманы укладывает". Если это девушка - секретарь в редакции газеты, то "девчонка, доступная любому корректору". О взрослых женщинах, как мы видим, и говорить нечего. К примеру, у некоего Соломона Моисеевича "бежала жена - блудливая русская баба, - предварительно обокрав его, а потом опозорив с парикмахером шестнадцати лет. Он знал и боялся женщин, имея на то основания. Но что он мог понимать в русском национальном характере, этот Соломон Моисеевич?!"
Здесь нельзя не обратить внимания и на такую деталь: русский по рождению, Андрей Синявский прикрылся именем Абрама Терца. Зачем? Да только с провокационной целью! Публикуя под именем Абрама Терца антисоветские повести и рассказы в зарубежных изданиях, Синявский пытался создать впечатление, будто в нашей стране существует антисемитизм, будто автор по имени Абрам Терц должен, мол, искать издателей на Западе, если он хочет "откровенно" писать о советской жизни. Убогая провокация, выдающая с головой и сочинителя, и его буржуазных покровителей.
Ничто им не любо в нашей стране, никаких святынь не чтят они в ее многонациональной культуре, все, что дорого советскому человеку, готовы обругать и охаять - в настоящем и прошлом. Подумайте только, что они написали об Антоне Павловиче Чехове, замечательном русском гуманисте, пробуждавшем своим творчеством добрые струны в человеке. Только предельное бесстыдство может двигать пером, которое выводит такие строки: "Взять бы этого Чехова за туберкулезную бороденку, да ткнуть носом в его чахоточные плевки". А русские классики - гордость мировой литературы, что о них сказано? "Классики - вот кого я ненавижу пуще всех!"
Нашу Советскую Армию, бессмертный подвиг которой спас народы Европы от истребления гитлеризмом, эти "сочинители" пытаются очернить, оклеветать.
Для советских людей, для народов земли, для всего передового человечества нет более святого имени, чем имя вождя нашей революции Владимира Ильича Ленина. Ведь Ленин - это эпоха социалистических революций и национально-освободительных движений. Это наш век, который изменил мир. Это научный коммунизм, который воплощается в славных делах человека. Даже видные капитаны капитализма склоняли головы перед Лениным: они не раз вынуждены были признавать, что XX век нашел в нем величайшего преобразователя жизни.
В какое же бездонное болото мерзости должен погрузиться так называемый литератор, чтобы хулиганским своим пером чернить святое для нас имя! Невозможно воспроизвести здесь соответствующие цитаты: настолько эта писанина злобна, настолько она возмутительна и грязна. Одни эти кощунственные строки достаточны для диагноза: авторы их ставят себя вне советского общества.
В пасквиле Даниэля-Аржака "Говорит Москва", например, есть лицемерные рассуждения о том, что-де "не очень красиво печататься в антисоветских изданиях". Но как отказать себе в этом, если представляется возможность вылить грязные помои клеветы на советский строй. Завершая свои пошлые, злобные "философские" рассуждения на этот счет, автор устами своего "героя" обращается прямо к читателю и подсказывает такой образ действий: "Сорвать предохранительное кольцо, швырнуть. Падай на землю. Падай! Рвануло. А теперь бросок вперед. На бегу - от живота, веером. Очередь. Очередь. Очередь... Вот они лежат - искромсанные взрывом, изрешеченные пулями..."
Как видим, на многое замахивается взбесившийся антисоветчик: по существу это провокационный призыв к террору.
В пасквильной повести Синявского-Терца "Любимов" поставлена задача доказать - ни больше, ни меньше - иллюзорность и несбыточность самой идеи коммунистического переустройства общества. В бредовой фантасмагории этого пасквиля нелегко нащупать реальные прообразы действительности. Однако идейно-политическая суть ее вполне очевидна: это безудержное издевательство над законами истории, над теми, кто отдал жизнь в борьбе за наши великие цели, издевательство над страной и народом. Нахальство сочинителя достигает здесь поистине гомерических размеров. К каким только выдумкам не прибегает он, силясь доказать иллюзорность теории и практики коммунизма! До каких высот обывательского злорадства поднимается, показывая крушение города Любимова, в котором некий Тихомиров задумал добиться всеобщего счастья... при помощи гипноза! С каким смаком описывает Синявский-Терц крах коммунистического "эксперимента" и возвращение "любимовцев" к старым порядкам жизни! И особенно выделяет он "под занавес" такую многозначительную деталь: "Мужик с угрюмым спокойствием, откровенно, на виду у всех, мочился в котлован с незаполненным бетоном фундаментом..." У мужика ко всему этому, дескать, вполне определенное отношение!
Не менее характерна "повесть" Даниэля-Аржака "Говорит Москва", упоминавшаяся выше. Вкратце вот ее сюжет: по радио передается Указ о том, что "в связи с растущим благосостоянием и многочисленными пожеланиями трудящихся" (автор способен издеваться над чем угодно!) воскресенье 10 августа 1960 года объявляется... чем бы вы думали? "Днем открытых убийств" - по типу Дня шахтера, Дня учителя и т.п. И дальше рисуются чудовищные картины быта, выдаваемого за советский, показывается идиотизм людей, дисциплинированно занятых "идеей" всеобщей резни. Режут друг друга, сводят счеты мужья и жены, всеобщий ужас захлестывает страну. И все это, разумеется, сдобрено солидными порциями пошлой эротики, пьяного разгула, разнузданного аморализма и человеконенавистничества.