Страница:
Далее Манштейн писал: "Эти преимущества 4-я танковая группа (сюда входили 41-й и 56-й моторизованные корпуса. - Прим. авт.) в результате своих действий на Двине потеряла, хотя для этого может быть, и были веские причины. Удастся ли еще раз в такой же степени упредить противника, было по крайней мере сомнительно"{44}.
Фашистский генерал вынужден был согласиться, что в результате нанесенных ударов на Западной Двине под Даугавпилсом он целую неделю не мог продвинуться вперед, вынужден был изменить план действий и ожидать подхода главных сил 4-й танковой группы. Особенно беспокоили его действия наших войск по тылам: "Опасность нашего положения стала ясной особенно тогда, когда отдел тыла штаба корпуса подвергся нападению с тыла недалеко от КП корпуса. Наконец, - сообщает далее Манштейн, - 2 июля мы смогли вновь выступить после того, как в корпус прибыло третье механизированное соединение - дивизия СС "Тотенкопф" ("Мертвая голова"), а слева от нас 41-й танковый корпус перешел Двину у Якобштадта (Екобпилс)".
Командующий 27-й армией генерал-майор Н. Э. Берзарин, оценивая создавшуюся обстановку, в приказе, отданном в 2 часа ночи 2 июля, предупреждал свои войска, что противник сосредоточивает крупные силы танковых и пехотных соединений в районах Екобпилса и Даугавпилса.
- Учтите, что немцы могут начать наступление в любой момент, предупредил по телефону Н. Э. Берзарина штаб фронта, - значит, надо держать людей в готовности.
Из разговора с Берзариным мы узнали, что соединениям 27-й армии поставлена задача прочно удерживать занимаемые рубежи обороны, а если и доведется отходить под давлением превосходящих сил противника, то проводить это надо последовательно, по рубежам, не допуская прорыва вражеских войск на отдельных направлениях и разгрома соединений по частям. Конечно, всем было ясно, что о наступлении в этот период не могло быть и речи.
Но на войне всякое бывает. В 8 часов утра 2 июля генерал Берзарин на основании решения командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Ф. И. Кузнецова, вынужден был отдать приказ о переходе войск армии в наступление с целью ликвидации противника на северном берегу Западной Двины и овладения Даугавпилсом. Кроме 21-го мехкорпуса, к наступлению привлекались ослабленные в предыдущих боях: 10-я воздушно-десантная бригада, группа генерал-лейтенанта Акимова и еще не подошедшая к линии фронта 163-я моторизованная дивизия.
Как показали последующие события, это решение было ошибочным, оно не учитывало обстановку, сложившуюся на этом участке фронта. Прежде всего войска 27-й армии не имели достаточно времени для подготовки к наступлению, не имели необходимых сил и средств для разгрома превосходящих сил противника, сосредоточившего ко 2 июля на северном берегу Даугавы, на участке Крустпилс, Краслава до десяти боеспособных дивизий, полностью изготовившихся для перехода в наступление.
В самом деле, если вспомнить, как мы организовывали в те дни контрудары, то очень легко можно объяснить и первоначальные успехи гитлеровцев в первые дни войны. В большинстве своем контрудары наносились нашими войсками фронтально, зачастую разрозненно, не сосредоточивая основных усилий на решающих направлениях, по нерасстроенным и сильным группировкам противника. За редким исключением, они не были внезапными для противника. У врага хорошо действовала воздушная разведка. Гитлеровские летчики быстро вскрывали перегруппировки и сосредоточения наших войск, особенно они следили за перемещениями танковых соединений.
В 11 часов 2 июля крупные силы немецко-фашистских войск возобновили наступление, упредив контрудар войск 27-й армии. В создавшихся условиях наши войска вынуждены были, отбивая атаки танков и пехоты противника, отходить в северо-восточном направлении. Против соединений, например, 21-го механизированного корпуса наступали часть сил 8-й танковой дивизии, 3-я моторизованная дивизия, моторизованная дивизия СС "Мертвая голова" и 290-я пехотная дивизия, входившие в состав 56-го моторизованного корпуса 4-й танковой группы, а также часть сил 121-й пехотной дивизии 16-й полевой армии.
Против оборонявшихся правее 21-го механизированного корпуса незначительных сил 10-й воздушно-десантной бригады и ослабленной в предыдущих боях за Даугавпилс группы генерал-лейтенанта Акимова, прикрывавших шоссе Даугавпилс - Резекне, немецкое командование бросило две танковые и одну моторизованную дивизии, которые прорвали редкие боевые порядки наших войск и вышли к исходу 2 июля в район 15 - 30 км от Резекне.
В результате прорыва в направлении Резекне вражеским войскам удалось обойти правый фланг 46-й танковой дивизии, временно входившей в группу генерала Акимова, которая вынуждена была под натиском 8-й танковой и 3-й моторизованной дивизий немцев отступить в северо-восточном направлении и закрепиться на рубеже озер Рушоны, Лейтани. Более упорное сопротивление частям противника оказали 185-я моторизованная дивизия генерал-майора П. Л. Рудчука и 42-я танковая дивизия полковника Н. И. Воейкова.
Наступавшие соединения противника смогли продвинуться за 2 июля всего на 7 - 10 км. и вынуждены были остановиться к исходу дня северо-восточнее рубежа озер Лейтани, Сиверк, Дридза.
Вспоминая об этом, Манштейн отметил: "... Сопротивление противника оказалось более сильным и планомерным, чем в первые дни войны".
Да, получив первые ощутительные удары, фашисты уже не лезли напролом, а предпочитали действовать осторожно, порой ощупью.
К исходу дня 2 июля ожесточенные бои развернулись за крупные населенные пункты: Сигулду, Мадону, Варакляны и Виляны.
В районе Мадоны 28-й мотострелковый полк 28-й танковой дивизии вел напряженный бой с врагом с 10 до 17 часов. Несмотря на большие потери, полк упорно оборонялся и вышел из боя лишь по приказу командира 12-го механизированного корпуса. В бою был тяжело ранен и захвачен в плен один из командиров рот Харченко. Фашистские изверги жестоко пытали мужественного командира, но не получили от него никаких сведений. Воины роты бросились на выручку своего командира и вырвали его, уже изуродованного, из рук врага.
Упорные оборонительные бои вели соединения 21-го механизированного корпуса на рубеже Дагда - Краслава. В районе Дагды части корпуса 3 июля захватили в плен 12 мотоциклистов дивизии СС "Мертвая голова". Затем здесь же был разбит разведывательный моторизованный отряд эсэсовцев численностью до 200 солдат и офицеров, а его остатки во главе с его командиром оказались плененными.
Во время допроса пленных выявилось, что дивизия СС "Мертвая голова" была выдвинута в район Даугавпилса из резерва 4-й танковой группы и, войдя со 2 июля в состав 56-го моторизованного корпуса, имела задачу захватить г. Себеж и удерживать его до особого распоряжения.
Воспользовавшись полученными данными, командир 21-го механизированного корпуса Д. Д. Лелюшенко решил внезапно атаковать 42-й танковой дивизией главные силы дивизии СС "Мертвая голова" на марше и уничтожить их.
В то же время дивизия СС "Мертвая голова", не зная об уничтожении ее разведывательного отряда и пленении его командира в районе Дагды, продолжала движение в походных колоннах, имея впереди главные силы авангарда. В колонне двигалось 200 автомашин с мотопехотой, 15 бронетранспортеров с 18 орудиями. Эта колонна была стремительно с фронта и с флангов атакована частями 42-й танковой дивизии и полностью уничтожена{45}. В ожесточенных боях с превосходящими силами противника танковые части Северо-Западного фронта понесли значительные потери, но дух их не был сломлен.
Самое главное сейчас, думал я, сохранить за собой свободу маневра, изматывать врага, сдерживая его с фронта небольшими силами, наносить короткие, но мощные удары во фланги и тылы нашими танками.
Выиграть время! Это значит обеспечить выход наших крупных сил навстречу врагу из оперативной глубины.
Из сказанного выше можно сделать вывод, что наши войска, в том числе бронетанковые, к оборонительным действиям, да еще протекавшим в такой сложной обстановке, как это было в начальный период Великой Отечественной войны, не были полностью подготовлены. Несмотря на то что войска фронта беспрерывно отходили, механизированным корпусам задачи ставились, как правило, наступательные и часто непосильные. Однако корпуса, хотя и не всегда организованно, часто буквально спасали общевойсковые соединения от разгрома и уничтожения противником. Кроме того, корпуса изматывались излишними перегруппировками и маневрами. Материальная часть, имевшая и без того ограниченный запас хода, при совершении большого количества переходов выходила из строя на маршах, зачастую даже не принимая участия в боях. Положенная по штату новая материальная часть (танки Т-34) на вооружение поступала в малом количестве, а личный состав знал ее совершенно недостаточно.
Действовать пришлось в основном с легкими танками, которые были уязвимы от всех видов артиллерийского огня противника и даже от крупнокалиберных пулеметов.
Все это вместе взятое отрицательно сказалось на ходе операции и боя в первые дни Великой Отечественной войны. Однако закончить свои краткие воспоминания о начальном периоде войны мне хотелось бы некоторыми обобщениями.
С первых дней войны боевая жизнь танкистов, их героические подвиги, беспредельная любовь и преданность нашей Родине были поистине неисчерпаемы. Боевые подвиги танкистов, их невиданный героизм, несгибаемая воля и уверенность в победе, высокое сознание долга перед Родиной и боевое мастерство заслуживают самого глубокого изучения.
Ни для кого не является открытием, что самым тяжелым и напряженным этапом современных войн бывает начало войны. Почему? Да очень просто. В это время обе воюющие стороны, мобилизуя все силы и средства, стремятся нанести противнику максимальный урон, захватить стратегическую инициативу и достичь перелома в ходе военных действий в свою пользу.
Уроки истории показали, что не всякий противник выдерживает это напряжение. Вспомним начало второй мировой войны, когда фашистская Германия в несколько дней поработила панскую Польшу, через некоторое время фашисты также в кратчайшие сроки оккупировали Францию, Бельгию, Голландию, Данию, Норвегию. Немцы быстро, порой без единого выстрела, принуждали к капитуляции целые государства.
Конечно, привыкнув к столь легким победам, они рассчитывали, что и в Советском Союзе, после вероломного нападения фашистов, события будут развиваться подобным же образом. Но этого не случилось. Несмотря на неблагоприятно сложившуюся в начале войны обстановку, советские воины, проявляя мужество, отвагу, героизм, в ожесточенных сражениях нанесли врагу огромный урон. Наглядный пример - боевые действия танкистов Северо-Западного фронта.
... Рига, Псков, Порхов, Дно, Новгород - таковы этапы нелегкой борьбы наших войск на северо-западе. И нет, пожалуй, такого города или села, где бы не отличились танкисты, защищая родную землю от ненавистного врага. Господство немецкой авиации в первый период войны очень мешало подвозу горючего и боеприпасов для танков. Порой из-за отсутствия горючего танкисты вынуждены были подрывать свои боевые машины, лишь бы они не достались врагу.
Помню танкистов 28-й дивизии, занявших оборону во главе со своим комдивом И. Д. Черняховским под Новгородом. Не имея танков, они сражались в рядах пехотинцев. Оружие - пулеметы - сняли с бронеавтомобилей. Одетые в черную спецодежду, - их так и называли "черная пехота" - они ничем не уступали в боевом мастерстве "царице полей" и успешно отражали все попытки немецко-фашистских частей перерезать жизненно важную магистраль Москва Ленинград.
У стен древнего Новгорода совершил свой бессмертный подвиг политрук танковой роты 125-го танкового полка 28-й танковой дивизии младший политрук Александр Константинович Панкратов. 24 августа 1941 г. при штурме Кирилловского монастыря противник открыл сильный огонь. Левофланговый, пулемет противника не давал возможности группе храбрецов во главе с Панкратовым войти в расположение монастыря. Тогда Панкратов рванулся к вражескому пулемету, бросил гранату, ранил пулеметчика. Пулемет на время замолчал, но затем снова открыл ураганный огонь. Политрук Панкратов с возгласом "Вперед!" вторично бросился к пулемету врага и своим телом закрыл его. Так погиб славный сын Коммунистической партии А. К. Панкратов, совершив подвиг, который впоследствии вошел в героическую историю Великой Отечественной войны, как подвиг "матросовцев". Родина высоко оценила мужество славного танкиста, присвоив ему посмертно высокое звание Героя Советского Союза{46}.
Шло время, закалялись в боях войска, росло боевое мастерство бойцов, командиров и штабов. С каждым днем усиливалось сопротивление советских войск, их действия становились организованнее и эффективнее. Об этом, в частности, свидетельствует и контрудар 11-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. И. Морозова, нанесенный ею под Сольцами 14 - 18 июля 1941 г. В контрударе активную роль играли и бронетанковые войска фронта.
Примечательным является то, что и на этот раз наши танкисты вновь скрестили свое оружие с 56-м моторизованным корпусом врага. Известно, что в середине июля его 8-я танковая дивизия прорвалась в район Шимска и Сольцов.
С целью разгрома противника и срыва его намерений прорваться к Новгороду Советским командованием был подготовлен контрудар силами 11-й армии, которая была усилена 21-й танковой дивизией, 1-го механизированного корпуса{47}, 70-й стрелковой дивизией под командованием генерал-майора А. Е. Федюнина и 237-й стрелковой дивизией, которой командовал генерал-майор Д. Ф. Попов, спешно переброшенной сюда из района Гатчины.
Командующий 11-й армией создал две ударные группы. Северная группа в составе 21-й танковой, а также 70-й и 237-й стрелковых дивизий наносила удар с рубежа Городище - Уторгош двумя дивизиями на Ситню и одной - на Сольцы. Южная группа в составе 22-го эстонского стрелкового корпуса под командованием генерал-майора А. С. Ксенофонтова наносила удар из района Дно на Ситню. Активную роль в контрударе играла и 202-я моторизованная дивизия под командованием полковника А. М. Филиппова, до того оборонявшаяся в районе Сольцов.
Решительным контрударом 14 - 15 июля наши войска сломили сопротивление врага. 16 часов продолжались непрерывные ожесточенные бои. Советские войска наголову разбили 8-ю танковую дивизию и остатки ее отбросили до 40 км на запад{48}.
И снова Манштейну пришлось жаловаться на свою судьбу. В воспоминаниях "Утерянные победы" он пишет: "15 июля на КП командира корпуса, находившийся на Шелони западнее Сольцы, поступили малоутешительные донесения. Противник большими силами с севера ударил во фланг вышедшей на реку Мшага 8 тд и одновременно с юга перешел через реку Шелонь. Сольцы в руках противника. Таким образом, главные силы 8 тд, находившиеся между Сольцами и Мшагой, оказались отрезанными от тылов дивизии, при которых находился и штаб корпуса. Кроме того, противник отрезал и нас и с юга большими силами перерезал наши коммуникации. Одновременно продвигавшаяся дальше к северу 3 мд была у Мал. Уторгош атакована с севера и северо-востока превосходящими силами противника... Нельзя было сказать, чтобы положение корпуса было весьма завидным. Мы должны были задаться вопросом, не шли ли мы на слишком большой риск? Не слишком ли мы под влиянием прежних успехов недооценили противника на нашем южном фланге?.. В сложившейся обстановке не оставалось ничего другого, как отвести через Сольцы 8 тд, чтобы уйти от угрожаемых нам клещей"{49}.
Ничего не скажешь, признание противника, хотя и сдержанное, но многозначительное. Враг стал уже призадумываться над своими авантюристическими действиями и опасаться советских клещей. От себя мы скажем, что ни о каком планомерном отводе 8-й танковой дивизии, как это пытается изобразить битый гитлеровский генерал, тогда не было и речи. Дивизия просто вынуждена была бежать, бросая на пути отступления убитых, раненых, вооружение и боевую технику, лишь бы избежать полного уничтожения. И разгром дивизии был настолько сильным, что для восстановления ее боеспособности немецко-фашистскому командованию потребовалось не менее месяца.
Смелый и быстрый маневр резервами Советским командованием, упорное сопротивление наших войск под Лугой и решительный контрудар под Сольцами вынудили вражеское командование отдать 19 июля 1941 г. приказ о приостановлении наступления на Ленинград до подхода на рубеж р. Луги основных сил 18-й армии и полного приведения в порядок 4-й танковой группы, потерявшей в предыдущих боях до 50% своего личного состава и боевой техники{50}.
В июле-августе 1941 г. в сухопутных войсках и авиации произошли крупные организационные изменения. Решением Ставки Верховного Командования от 15 июля 1941 г. были упразднены управления стрелковых, кавалерийских, механизированных и авиационных корпусов. Вместе с этим уменьшалось количество личного состава и боевой техники в стрелковых, кавалерийских и авиационных дивизиях, мотострелковые и моторизованные дивизии превращались в обычные стрелковые дивизии, а танковые дивизии должны были действовать как отдельные дивизии, в последующем почти все танковые дивизии были переформированы в танковые бригады, часть их - в стрелковые дивизии.
Эти изменения объяснялись стремлением Ставки наиболее рационально использовать имевшиеся командные кадры, которых у нас тогда не хватало, прежде всего для нужд укомплектования большого количества вновь формируемых стрелковых дивизий и общевойсковых армий, избавиться от выявившейся в начале войны громоздкости некоторых наших соединений, создать лучшие условия для быстрого укомплектования вооружением и боевой техникой вновь создаваемых стрелковых дивизий, а также для поддержания на более удовлетворительном уровне укомплектованности вооружением и боевой техникой всех соединений и частей.
Разумеется, эти изменения коснулись и бронетанковых войск Северо-Западного фронта. В связи с ликвидацией механизированных корпусов 84, 163, 185 и 202-я моторизованные дивизии были превращены в обычные стрелковые дивизии. В стрелковые дивизии были преобразованы также 3-я и 28-я танковые дивизии, получившие наименования 225-й и 241-й стрелковых дивизий.
Что касается 42-й и 46-й танковых дивизий, то из них формировались танковые бригады под теми же номерами.
За счет 21-й танковой дивизии были созданы 103-я и 104-я танковые бригады, а 2, 5 и 23-я танковые дивизии были расформированы. После этих изменений в танковых войсках на нашем фронте, как и на других фронтах вообще, до 1942 г. господствовала бригадная и батальонная организация.
Нужно признать, что наши механизированные корпуса оказались действительно громоздкими. Например, 3-й и 12-й мехкорпуса по существовавшим штатам к началу войны должны были иметь по 1005 танков, 76 орудий и 32 850 человек личного состава каждый. Такого количества танков и личного состава потом не имелось ни в танковых, ни в механизированных корпусах, к созданию которых мы приступили в 1942 г. Около 1000 танков обычно имела танковая армия, да и то лишь с 1943 г., когда в наших Вооруженных Силах заново было создано пять танковых армий, в каждую из которых, как правило, входило два танковых корпуса и один механизированный,
В боях с врагом на нашем фронте неоднократно отличалась 8-я танковая бригада под командованием полковника П. А. Ротмистрова (ныне главный маршал бронетанковых войск). Осенью 1941 г. она в составе оперативной группы под командованием начальника штаба Северо-Западного фронта генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина громила врага в районе Медного, преграждая путь врагу, пытавшемуся прорваться из Калинина в направлении Торжка.
В борьбе с гитлеровцами у нас отличились также танкисты 33-й танковой бригады (затем переименованной в 57-ю гвардейскую танковую бригаду) под командованием подполковника С. Л. Гонтарева. Эта бригада участвовала в историческом параде на Красной Площади 7 ноября 1941 г. и прямо с парада прибыла на наш фронт.
Неоднократно с самой лучшей стороны на многих участках фронта проявила себя 177-я танковая бригада, которой командовал подполковник Я. М. Головчанский, особенно в борьбе за рамушевский коридор в феврале 1943 г. в районе Цемены.
От всей души хочется отметить добрым словом и работников нашего войскового танкового тыла, особенно ремонтников, которые не прекращали своего героического труда ни под вражескими бомбежками и обстрелом, ни в 40-градусные зимние морозы, ни в летнюю жару, ремонтировали танки и снова и снова вводили их в строй.
Я хорошо помню, как наше управление после отхода из Новгорода разместилось в одной из деревень неподалеку от Валдая. Нами тогда принимались меры к тому, чтобы использовать танки массированно. Как сейчас перед моими глазами атака пяти танковых батальонов. Но местность на Северо-Западном фронте была буквально нашим бедствием, особенно в осеннюю пору. Так и на этот раз танки не могли идти на больших скоростях и, что называется, "ползли на днище". Противник вел прицельный огонь с близкого расстояния. В результате мы потеряли подбитыми и сгоревшими свыше 70 танков. Вот тогда-то и возникла идея организовать в широких масштабах эвакуацию подбитых машин и их срочное восстановление. Возглавил это дело по моему указанию ныне здравствующий генерал-майор инженерно-технической службы А. Савушкин. Он сразу же придал делу самый широкий размах. С поля боя ночью, под огнем противника было эвакуировано до 45 танков. К восстановлению их привлекли и рабочих прославленного в нашей стране Кировского завода в Ленинграде. Вместе с бойцами-ремонтниками кировцы трудились не покладая рук, и через 10 дней восстановленные машины снова ушли на передний край, чтобы принять участие в боевых операциях. Много самоотверженности при этом проявили рабочие-кировцы, а также бригада ремонтников Перминова, который и поныне успешно трудится в Харькове.
Мне запомнился героический подвиг старшего техника-лейтенанта, ныне гвардии полковника в отставке В. П. Тарасенко. Вместе с экипажами 103-го танкового батальона он не раз участвовал в боевых операциях. А в январе 1942 г. я стал свидетелем беспримерного подвига танкиста. Две танковые роты 150-го батальона были введены в бой у с. Юрьевка (район Старой Руссы), при слиянии рек Вергуть и Ловать. Дело происходило ночью.
Глубокий снежный покров да еще 40-градусный мороз мешали танкистам отражать контратаку фашистов. Из-за снежных сугробов танкисты в ночной темени не разглядели места, где сливались реки. В результате десять танков ушло под лед. Несколько членов экипажей погибло.
Эвакоремонтных средств да и опыта эвакуации танков из воды никто в 150-м батальоне не имел. Не было нигде и водолазных костюмов. Как быть? Десять танков Т-34 - это грозное оружие в то время для врага бездействовали.
Тогда мы и вызвали в управление В. П. Тарасенко. Указали места, где затонули танки, объяснили задачу, сказали и о том, что этот район находится под постоянным воздействием артиллерии и авиации противника. Трудность состояла еще и в том, что буксирные тросы на затонувших танках надеты на крюки, надеть на них другие серьги было трудно. Скорости также включены.
В. П. Тарасенко без колебаний принялся за дело. В ближайшем укрытии ремонтники установили большую брезентовую палатку с железными печками, поставили автомашину с отапливаемой будкой, изготовили багры, лестницы, веревки, подвели тяжелые танковые тягачи. После этого В. П. Тарасенко спустился под воду и зацепил трос за крюк танка. Дальше предстояло затянуть танк в большую отапливаемую палатку и тем самым предотвратить двигатели и все системы от размораживания, спустить воду и восстановить без разборки силовой передачи двигатель, другие узлы и механизмы. 15 января 1942 г. на Вергути пробили широкую прорубь, подтянули тросы и тягачи. Чтобы В. П. Тарасенко не простудился, боевые друзья решили пропитать нижнее белье в универсальной смазке (смесь солидола с консталином), затем обильно смазали телогрейку и ватные брюки. В трубку противогаза был заправлен шланг длиной до шести метров. К ремню поверх телогрейки прикрепили грузы и сигнальную веревку.
Словно это было вчера, как сейчас помню, как по длинной лестнице В. Тарасенко опустился под воду, первый заход, по-видимому, был пробным. Едва опустившись на дно реки, Тарасенко тут же "просигналил" веревкой, как это делают водолазы. Его подняли эвакоремонтники, одетые в белые халаты (ведь все происходило неподалеку от позиций противника).
- В воде темно, меня охватил страх! - прошептал он, едва сняв противогаз. - Однако лезть надо!
И Тарасенко, собрав свою волю, вторично опустился на дно реки. В тот же миг окоченевшими руками он стал надевать трос на крюк корпуса танка. Удалось надеть только один крюк серьгой троса, за второй не смог, - там была надета серьга левого бортового троса.
Когда Тарасенко вытянули из воды, он тут же зашел в крытую машину. Врачи протерли тело танкиста спиртом, и через 20 минут он снова ушел под воду. Так продолжалось десять раз, и это в ледяной воде, на 40-градусном морозе!
Десять боевых машин в короткий срок были восстановлены в полевых условиях, к экипажи их потом успешно громили врага в составе 11-й армии нашего фронта.
Фашистский генерал вынужден был согласиться, что в результате нанесенных ударов на Западной Двине под Даугавпилсом он целую неделю не мог продвинуться вперед, вынужден был изменить план действий и ожидать подхода главных сил 4-й танковой группы. Особенно беспокоили его действия наших войск по тылам: "Опасность нашего положения стала ясной особенно тогда, когда отдел тыла штаба корпуса подвергся нападению с тыла недалеко от КП корпуса. Наконец, - сообщает далее Манштейн, - 2 июля мы смогли вновь выступить после того, как в корпус прибыло третье механизированное соединение - дивизия СС "Тотенкопф" ("Мертвая голова"), а слева от нас 41-й танковый корпус перешел Двину у Якобштадта (Екобпилс)".
Командующий 27-й армией генерал-майор Н. Э. Берзарин, оценивая создавшуюся обстановку, в приказе, отданном в 2 часа ночи 2 июля, предупреждал свои войска, что противник сосредоточивает крупные силы танковых и пехотных соединений в районах Екобпилса и Даугавпилса.
- Учтите, что немцы могут начать наступление в любой момент, предупредил по телефону Н. Э. Берзарина штаб фронта, - значит, надо держать людей в готовности.
Из разговора с Берзариным мы узнали, что соединениям 27-й армии поставлена задача прочно удерживать занимаемые рубежи обороны, а если и доведется отходить под давлением превосходящих сил противника, то проводить это надо последовательно, по рубежам, не допуская прорыва вражеских войск на отдельных направлениях и разгрома соединений по частям. Конечно, всем было ясно, что о наступлении в этот период не могло быть и речи.
Но на войне всякое бывает. В 8 часов утра 2 июля генерал Берзарин на основании решения командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Ф. И. Кузнецова, вынужден был отдать приказ о переходе войск армии в наступление с целью ликвидации противника на северном берегу Западной Двины и овладения Даугавпилсом. Кроме 21-го мехкорпуса, к наступлению привлекались ослабленные в предыдущих боях: 10-я воздушно-десантная бригада, группа генерал-лейтенанта Акимова и еще не подошедшая к линии фронта 163-я моторизованная дивизия.
Как показали последующие события, это решение было ошибочным, оно не учитывало обстановку, сложившуюся на этом участке фронта. Прежде всего войска 27-й армии не имели достаточно времени для подготовки к наступлению, не имели необходимых сил и средств для разгрома превосходящих сил противника, сосредоточившего ко 2 июля на северном берегу Даугавы, на участке Крустпилс, Краслава до десяти боеспособных дивизий, полностью изготовившихся для перехода в наступление.
В самом деле, если вспомнить, как мы организовывали в те дни контрудары, то очень легко можно объяснить и первоначальные успехи гитлеровцев в первые дни войны. В большинстве своем контрудары наносились нашими войсками фронтально, зачастую разрозненно, не сосредоточивая основных усилий на решающих направлениях, по нерасстроенным и сильным группировкам противника. За редким исключением, они не были внезапными для противника. У врага хорошо действовала воздушная разведка. Гитлеровские летчики быстро вскрывали перегруппировки и сосредоточения наших войск, особенно они следили за перемещениями танковых соединений.
В 11 часов 2 июля крупные силы немецко-фашистских войск возобновили наступление, упредив контрудар войск 27-й армии. В создавшихся условиях наши войска вынуждены были, отбивая атаки танков и пехоты противника, отходить в северо-восточном направлении. Против соединений, например, 21-го механизированного корпуса наступали часть сил 8-й танковой дивизии, 3-я моторизованная дивизия, моторизованная дивизия СС "Мертвая голова" и 290-я пехотная дивизия, входившие в состав 56-го моторизованного корпуса 4-й танковой группы, а также часть сил 121-й пехотной дивизии 16-й полевой армии.
Против оборонявшихся правее 21-го механизированного корпуса незначительных сил 10-й воздушно-десантной бригады и ослабленной в предыдущих боях за Даугавпилс группы генерал-лейтенанта Акимова, прикрывавших шоссе Даугавпилс - Резекне, немецкое командование бросило две танковые и одну моторизованную дивизии, которые прорвали редкие боевые порядки наших войск и вышли к исходу 2 июля в район 15 - 30 км от Резекне.
В результате прорыва в направлении Резекне вражеским войскам удалось обойти правый фланг 46-й танковой дивизии, временно входившей в группу генерала Акимова, которая вынуждена была под натиском 8-й танковой и 3-й моторизованной дивизий немцев отступить в северо-восточном направлении и закрепиться на рубеже озер Рушоны, Лейтани. Более упорное сопротивление частям противника оказали 185-я моторизованная дивизия генерал-майора П. Л. Рудчука и 42-я танковая дивизия полковника Н. И. Воейкова.
Наступавшие соединения противника смогли продвинуться за 2 июля всего на 7 - 10 км. и вынуждены были остановиться к исходу дня северо-восточнее рубежа озер Лейтани, Сиверк, Дридза.
Вспоминая об этом, Манштейн отметил: "... Сопротивление противника оказалось более сильным и планомерным, чем в первые дни войны".
Да, получив первые ощутительные удары, фашисты уже не лезли напролом, а предпочитали действовать осторожно, порой ощупью.
К исходу дня 2 июля ожесточенные бои развернулись за крупные населенные пункты: Сигулду, Мадону, Варакляны и Виляны.
В районе Мадоны 28-й мотострелковый полк 28-й танковой дивизии вел напряженный бой с врагом с 10 до 17 часов. Несмотря на большие потери, полк упорно оборонялся и вышел из боя лишь по приказу командира 12-го механизированного корпуса. В бою был тяжело ранен и захвачен в плен один из командиров рот Харченко. Фашистские изверги жестоко пытали мужественного командира, но не получили от него никаких сведений. Воины роты бросились на выручку своего командира и вырвали его, уже изуродованного, из рук врага.
Упорные оборонительные бои вели соединения 21-го механизированного корпуса на рубеже Дагда - Краслава. В районе Дагды части корпуса 3 июля захватили в плен 12 мотоциклистов дивизии СС "Мертвая голова". Затем здесь же был разбит разведывательный моторизованный отряд эсэсовцев численностью до 200 солдат и офицеров, а его остатки во главе с его командиром оказались плененными.
Во время допроса пленных выявилось, что дивизия СС "Мертвая голова" была выдвинута в район Даугавпилса из резерва 4-й танковой группы и, войдя со 2 июля в состав 56-го моторизованного корпуса, имела задачу захватить г. Себеж и удерживать его до особого распоряжения.
Воспользовавшись полученными данными, командир 21-го механизированного корпуса Д. Д. Лелюшенко решил внезапно атаковать 42-й танковой дивизией главные силы дивизии СС "Мертвая голова" на марше и уничтожить их.
В то же время дивизия СС "Мертвая голова", не зная об уничтожении ее разведывательного отряда и пленении его командира в районе Дагды, продолжала движение в походных колоннах, имея впереди главные силы авангарда. В колонне двигалось 200 автомашин с мотопехотой, 15 бронетранспортеров с 18 орудиями. Эта колонна была стремительно с фронта и с флангов атакована частями 42-й танковой дивизии и полностью уничтожена{45}. В ожесточенных боях с превосходящими силами противника танковые части Северо-Западного фронта понесли значительные потери, но дух их не был сломлен.
Самое главное сейчас, думал я, сохранить за собой свободу маневра, изматывать врага, сдерживая его с фронта небольшими силами, наносить короткие, но мощные удары во фланги и тылы нашими танками.
Выиграть время! Это значит обеспечить выход наших крупных сил навстречу врагу из оперативной глубины.
Из сказанного выше можно сделать вывод, что наши войска, в том числе бронетанковые, к оборонительным действиям, да еще протекавшим в такой сложной обстановке, как это было в начальный период Великой Отечественной войны, не были полностью подготовлены. Несмотря на то что войска фронта беспрерывно отходили, механизированным корпусам задачи ставились, как правило, наступательные и часто непосильные. Однако корпуса, хотя и не всегда организованно, часто буквально спасали общевойсковые соединения от разгрома и уничтожения противником. Кроме того, корпуса изматывались излишними перегруппировками и маневрами. Материальная часть, имевшая и без того ограниченный запас хода, при совершении большого количества переходов выходила из строя на маршах, зачастую даже не принимая участия в боях. Положенная по штату новая материальная часть (танки Т-34) на вооружение поступала в малом количестве, а личный состав знал ее совершенно недостаточно.
Действовать пришлось в основном с легкими танками, которые были уязвимы от всех видов артиллерийского огня противника и даже от крупнокалиберных пулеметов.
Все это вместе взятое отрицательно сказалось на ходе операции и боя в первые дни Великой Отечественной войны. Однако закончить свои краткие воспоминания о начальном периоде войны мне хотелось бы некоторыми обобщениями.
С первых дней войны боевая жизнь танкистов, их героические подвиги, беспредельная любовь и преданность нашей Родине были поистине неисчерпаемы. Боевые подвиги танкистов, их невиданный героизм, несгибаемая воля и уверенность в победе, высокое сознание долга перед Родиной и боевое мастерство заслуживают самого глубокого изучения.
Ни для кого не является открытием, что самым тяжелым и напряженным этапом современных войн бывает начало войны. Почему? Да очень просто. В это время обе воюющие стороны, мобилизуя все силы и средства, стремятся нанести противнику максимальный урон, захватить стратегическую инициативу и достичь перелома в ходе военных действий в свою пользу.
Уроки истории показали, что не всякий противник выдерживает это напряжение. Вспомним начало второй мировой войны, когда фашистская Германия в несколько дней поработила панскую Польшу, через некоторое время фашисты также в кратчайшие сроки оккупировали Францию, Бельгию, Голландию, Данию, Норвегию. Немцы быстро, порой без единого выстрела, принуждали к капитуляции целые государства.
Конечно, привыкнув к столь легким победам, они рассчитывали, что и в Советском Союзе, после вероломного нападения фашистов, события будут развиваться подобным же образом. Но этого не случилось. Несмотря на неблагоприятно сложившуюся в начале войны обстановку, советские воины, проявляя мужество, отвагу, героизм, в ожесточенных сражениях нанесли врагу огромный урон. Наглядный пример - боевые действия танкистов Северо-Западного фронта.
... Рига, Псков, Порхов, Дно, Новгород - таковы этапы нелегкой борьбы наших войск на северо-западе. И нет, пожалуй, такого города или села, где бы не отличились танкисты, защищая родную землю от ненавистного врага. Господство немецкой авиации в первый период войны очень мешало подвозу горючего и боеприпасов для танков. Порой из-за отсутствия горючего танкисты вынуждены были подрывать свои боевые машины, лишь бы они не достались врагу.
Помню танкистов 28-й дивизии, занявших оборону во главе со своим комдивом И. Д. Черняховским под Новгородом. Не имея танков, они сражались в рядах пехотинцев. Оружие - пулеметы - сняли с бронеавтомобилей. Одетые в черную спецодежду, - их так и называли "черная пехота" - они ничем не уступали в боевом мастерстве "царице полей" и успешно отражали все попытки немецко-фашистских частей перерезать жизненно важную магистраль Москва Ленинград.
У стен древнего Новгорода совершил свой бессмертный подвиг политрук танковой роты 125-го танкового полка 28-й танковой дивизии младший политрук Александр Константинович Панкратов. 24 августа 1941 г. при штурме Кирилловского монастыря противник открыл сильный огонь. Левофланговый, пулемет противника не давал возможности группе храбрецов во главе с Панкратовым войти в расположение монастыря. Тогда Панкратов рванулся к вражескому пулемету, бросил гранату, ранил пулеметчика. Пулемет на время замолчал, но затем снова открыл ураганный огонь. Политрук Панкратов с возгласом "Вперед!" вторично бросился к пулемету врага и своим телом закрыл его. Так погиб славный сын Коммунистической партии А. К. Панкратов, совершив подвиг, который впоследствии вошел в героическую историю Великой Отечественной войны, как подвиг "матросовцев". Родина высоко оценила мужество славного танкиста, присвоив ему посмертно высокое звание Героя Советского Союза{46}.
Шло время, закалялись в боях войска, росло боевое мастерство бойцов, командиров и штабов. С каждым днем усиливалось сопротивление советских войск, их действия становились организованнее и эффективнее. Об этом, в частности, свидетельствует и контрудар 11-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. И. Морозова, нанесенный ею под Сольцами 14 - 18 июля 1941 г. В контрударе активную роль играли и бронетанковые войска фронта.
Примечательным является то, что и на этот раз наши танкисты вновь скрестили свое оружие с 56-м моторизованным корпусом врага. Известно, что в середине июля его 8-я танковая дивизия прорвалась в район Шимска и Сольцов.
С целью разгрома противника и срыва его намерений прорваться к Новгороду Советским командованием был подготовлен контрудар силами 11-й армии, которая была усилена 21-й танковой дивизией, 1-го механизированного корпуса{47}, 70-й стрелковой дивизией под командованием генерал-майора А. Е. Федюнина и 237-й стрелковой дивизией, которой командовал генерал-майор Д. Ф. Попов, спешно переброшенной сюда из района Гатчины.
Командующий 11-й армией создал две ударные группы. Северная группа в составе 21-й танковой, а также 70-й и 237-й стрелковых дивизий наносила удар с рубежа Городище - Уторгош двумя дивизиями на Ситню и одной - на Сольцы. Южная группа в составе 22-го эстонского стрелкового корпуса под командованием генерал-майора А. С. Ксенофонтова наносила удар из района Дно на Ситню. Активную роль в контрударе играла и 202-я моторизованная дивизия под командованием полковника А. М. Филиппова, до того оборонявшаяся в районе Сольцов.
Решительным контрударом 14 - 15 июля наши войска сломили сопротивление врага. 16 часов продолжались непрерывные ожесточенные бои. Советские войска наголову разбили 8-ю танковую дивизию и остатки ее отбросили до 40 км на запад{48}.
И снова Манштейну пришлось жаловаться на свою судьбу. В воспоминаниях "Утерянные победы" он пишет: "15 июля на КП командира корпуса, находившийся на Шелони западнее Сольцы, поступили малоутешительные донесения. Противник большими силами с севера ударил во фланг вышедшей на реку Мшага 8 тд и одновременно с юга перешел через реку Шелонь. Сольцы в руках противника. Таким образом, главные силы 8 тд, находившиеся между Сольцами и Мшагой, оказались отрезанными от тылов дивизии, при которых находился и штаб корпуса. Кроме того, противник отрезал и нас и с юга большими силами перерезал наши коммуникации. Одновременно продвигавшаяся дальше к северу 3 мд была у Мал. Уторгош атакована с севера и северо-востока превосходящими силами противника... Нельзя было сказать, чтобы положение корпуса было весьма завидным. Мы должны были задаться вопросом, не шли ли мы на слишком большой риск? Не слишком ли мы под влиянием прежних успехов недооценили противника на нашем южном фланге?.. В сложившейся обстановке не оставалось ничего другого, как отвести через Сольцы 8 тд, чтобы уйти от угрожаемых нам клещей"{49}.
Ничего не скажешь, признание противника, хотя и сдержанное, но многозначительное. Враг стал уже призадумываться над своими авантюристическими действиями и опасаться советских клещей. От себя мы скажем, что ни о каком планомерном отводе 8-й танковой дивизии, как это пытается изобразить битый гитлеровский генерал, тогда не было и речи. Дивизия просто вынуждена была бежать, бросая на пути отступления убитых, раненых, вооружение и боевую технику, лишь бы избежать полного уничтожения. И разгром дивизии был настолько сильным, что для восстановления ее боеспособности немецко-фашистскому командованию потребовалось не менее месяца.
Смелый и быстрый маневр резервами Советским командованием, упорное сопротивление наших войск под Лугой и решительный контрудар под Сольцами вынудили вражеское командование отдать 19 июля 1941 г. приказ о приостановлении наступления на Ленинград до подхода на рубеж р. Луги основных сил 18-й армии и полного приведения в порядок 4-й танковой группы, потерявшей в предыдущих боях до 50% своего личного состава и боевой техники{50}.
В июле-августе 1941 г. в сухопутных войсках и авиации произошли крупные организационные изменения. Решением Ставки Верховного Командования от 15 июля 1941 г. были упразднены управления стрелковых, кавалерийских, механизированных и авиационных корпусов. Вместе с этим уменьшалось количество личного состава и боевой техники в стрелковых, кавалерийских и авиационных дивизиях, мотострелковые и моторизованные дивизии превращались в обычные стрелковые дивизии, а танковые дивизии должны были действовать как отдельные дивизии, в последующем почти все танковые дивизии были переформированы в танковые бригады, часть их - в стрелковые дивизии.
Эти изменения объяснялись стремлением Ставки наиболее рационально использовать имевшиеся командные кадры, которых у нас тогда не хватало, прежде всего для нужд укомплектования большого количества вновь формируемых стрелковых дивизий и общевойсковых армий, избавиться от выявившейся в начале войны громоздкости некоторых наших соединений, создать лучшие условия для быстрого укомплектования вооружением и боевой техникой вновь создаваемых стрелковых дивизий, а также для поддержания на более удовлетворительном уровне укомплектованности вооружением и боевой техникой всех соединений и частей.
Разумеется, эти изменения коснулись и бронетанковых войск Северо-Западного фронта. В связи с ликвидацией механизированных корпусов 84, 163, 185 и 202-я моторизованные дивизии были превращены в обычные стрелковые дивизии. В стрелковые дивизии были преобразованы также 3-я и 28-я танковые дивизии, получившие наименования 225-й и 241-й стрелковых дивизий.
Что касается 42-й и 46-й танковых дивизий, то из них формировались танковые бригады под теми же номерами.
За счет 21-й танковой дивизии были созданы 103-я и 104-я танковые бригады, а 2, 5 и 23-я танковые дивизии были расформированы. После этих изменений в танковых войсках на нашем фронте, как и на других фронтах вообще, до 1942 г. господствовала бригадная и батальонная организация.
Нужно признать, что наши механизированные корпуса оказались действительно громоздкими. Например, 3-й и 12-й мехкорпуса по существовавшим штатам к началу войны должны были иметь по 1005 танков, 76 орудий и 32 850 человек личного состава каждый. Такого количества танков и личного состава потом не имелось ни в танковых, ни в механизированных корпусах, к созданию которых мы приступили в 1942 г. Около 1000 танков обычно имела танковая армия, да и то лишь с 1943 г., когда в наших Вооруженных Силах заново было создано пять танковых армий, в каждую из которых, как правило, входило два танковых корпуса и один механизированный,
В боях с врагом на нашем фронте неоднократно отличалась 8-я танковая бригада под командованием полковника П. А. Ротмистрова (ныне главный маршал бронетанковых войск). Осенью 1941 г. она в составе оперативной группы под командованием начальника штаба Северо-Западного фронта генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина громила врага в районе Медного, преграждая путь врагу, пытавшемуся прорваться из Калинина в направлении Торжка.
В борьбе с гитлеровцами у нас отличились также танкисты 33-й танковой бригады (затем переименованной в 57-ю гвардейскую танковую бригаду) под командованием подполковника С. Л. Гонтарева. Эта бригада участвовала в историческом параде на Красной Площади 7 ноября 1941 г. и прямо с парада прибыла на наш фронт.
Неоднократно с самой лучшей стороны на многих участках фронта проявила себя 177-я танковая бригада, которой командовал подполковник Я. М. Головчанский, особенно в борьбе за рамушевский коридор в феврале 1943 г. в районе Цемены.
От всей души хочется отметить добрым словом и работников нашего войскового танкового тыла, особенно ремонтников, которые не прекращали своего героического труда ни под вражескими бомбежками и обстрелом, ни в 40-градусные зимние морозы, ни в летнюю жару, ремонтировали танки и снова и снова вводили их в строй.
Я хорошо помню, как наше управление после отхода из Новгорода разместилось в одной из деревень неподалеку от Валдая. Нами тогда принимались меры к тому, чтобы использовать танки массированно. Как сейчас перед моими глазами атака пяти танковых батальонов. Но местность на Северо-Западном фронте была буквально нашим бедствием, особенно в осеннюю пору. Так и на этот раз танки не могли идти на больших скоростях и, что называется, "ползли на днище". Противник вел прицельный огонь с близкого расстояния. В результате мы потеряли подбитыми и сгоревшими свыше 70 танков. Вот тогда-то и возникла идея организовать в широких масштабах эвакуацию подбитых машин и их срочное восстановление. Возглавил это дело по моему указанию ныне здравствующий генерал-майор инженерно-технической службы А. Савушкин. Он сразу же придал делу самый широкий размах. С поля боя ночью, под огнем противника было эвакуировано до 45 танков. К восстановлению их привлекли и рабочих прославленного в нашей стране Кировского завода в Ленинграде. Вместе с бойцами-ремонтниками кировцы трудились не покладая рук, и через 10 дней восстановленные машины снова ушли на передний край, чтобы принять участие в боевых операциях. Много самоотверженности при этом проявили рабочие-кировцы, а также бригада ремонтников Перминова, который и поныне успешно трудится в Харькове.
Мне запомнился героический подвиг старшего техника-лейтенанта, ныне гвардии полковника в отставке В. П. Тарасенко. Вместе с экипажами 103-го танкового батальона он не раз участвовал в боевых операциях. А в январе 1942 г. я стал свидетелем беспримерного подвига танкиста. Две танковые роты 150-го батальона были введены в бой у с. Юрьевка (район Старой Руссы), при слиянии рек Вергуть и Ловать. Дело происходило ночью.
Глубокий снежный покров да еще 40-градусный мороз мешали танкистам отражать контратаку фашистов. Из-за снежных сугробов танкисты в ночной темени не разглядели места, где сливались реки. В результате десять танков ушло под лед. Несколько членов экипажей погибло.
Эвакоремонтных средств да и опыта эвакуации танков из воды никто в 150-м батальоне не имел. Не было нигде и водолазных костюмов. Как быть? Десять танков Т-34 - это грозное оружие в то время для врага бездействовали.
Тогда мы и вызвали в управление В. П. Тарасенко. Указали места, где затонули танки, объяснили задачу, сказали и о том, что этот район находится под постоянным воздействием артиллерии и авиации противника. Трудность состояла еще и в том, что буксирные тросы на затонувших танках надеты на крюки, надеть на них другие серьги было трудно. Скорости также включены.
В. П. Тарасенко без колебаний принялся за дело. В ближайшем укрытии ремонтники установили большую брезентовую палатку с железными печками, поставили автомашину с отапливаемой будкой, изготовили багры, лестницы, веревки, подвели тяжелые танковые тягачи. После этого В. П. Тарасенко спустился под воду и зацепил трос за крюк танка. Дальше предстояло затянуть танк в большую отапливаемую палатку и тем самым предотвратить двигатели и все системы от размораживания, спустить воду и восстановить без разборки силовой передачи двигатель, другие узлы и механизмы. 15 января 1942 г. на Вергути пробили широкую прорубь, подтянули тросы и тягачи. Чтобы В. П. Тарасенко не простудился, боевые друзья решили пропитать нижнее белье в универсальной смазке (смесь солидола с консталином), затем обильно смазали телогрейку и ватные брюки. В трубку противогаза был заправлен шланг длиной до шести метров. К ремню поверх телогрейки прикрепили грузы и сигнальную веревку.
Словно это было вчера, как сейчас помню, как по длинной лестнице В. Тарасенко опустился под воду, первый заход, по-видимому, был пробным. Едва опустившись на дно реки, Тарасенко тут же "просигналил" веревкой, как это делают водолазы. Его подняли эвакоремонтники, одетые в белые халаты (ведь все происходило неподалеку от позиций противника).
- В воде темно, меня охватил страх! - прошептал он, едва сняв противогаз. - Однако лезть надо!
И Тарасенко, собрав свою волю, вторично опустился на дно реки. В тот же миг окоченевшими руками он стал надевать трос на крюк корпуса танка. Удалось надеть только один крюк серьгой троса, за второй не смог, - там была надета серьга левого бортового троса.
Когда Тарасенко вытянули из воды, он тут же зашел в крытую машину. Врачи протерли тело танкиста спиртом, и через 20 минут он снова ушел под воду. Так продолжалось десять раз, и это в ледяной воде, на 40-градусном морозе!
Десять боевых машин в короткий срок были восстановлены в полевых условиях, к экипажи их потом успешно громили врага в составе 11-й армии нашего фронта.