Страница:
Действительно, Гудериан нацеливал свои дивизии с ельнинского плацдарма на малоярославецкое направление. В его войсках проводилась детальная подготовка для прорыва к Москве, вплоть до того что изготовили сотни щитов с указанием количества километров до Москвы.
Гитлер и его окружение решили иначе. Их план заключался в том, чтобы до наступления осени овладеть Украиной, Крымом и попытаться осуществить наступление на Кавказ. Но в то время гитлеровские войска основательно застряли под Киевом, поэтому в помощь группе армий "Юг" с западного направления и были повернуты 2-я танковая группа и 2-я полевая армия. Соответствующую директиву на этот счет Гитлер отдал 21 августа.
Поскольку новое наступление врага в конце августа пошло в ином, чем предполагалось нами, направлении, роль Резервного фронта и, естественно, его 43-й армии явно снизилась. Верховному Главнокомандованию Красной Армии пришлось временно переключить главное внимание на фланги советско-германского фронта.
Вскоре после описываемых событий я был срочно вызван в Москву начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым. Когда я прибыл в Генеральный штаб, мне сказали
- Вас вызывает товарищ Сталин.
Машина уже ждала. Я подъехал к особняку напротив станции метро "Кировская". Здесь в те времена размещалось оперативное управление Генерального штаба. Поднявшись по лестнице, я очутился в маленькой приемной, обставленной скромно и строго. Широкий письменный стол, на нем карта, телефоны. По углам стулья. Вот и все. Никаких украшений, ничего отвлекающего.
В комнате, кроме И. В. Сталина, сидевшего за столом, находились В. М. Молотов, Б. М. Шапошников, С. М. Буденный, Н. С. Хрущев. По всему было видно, что шло совещание.
Сталин взглянул на меня и задал вопрос:
- По-фронтовому приехали?
Я ответил, что действительно только что из войск.
Затем Верховный Главнокомандующий сказал:
- На Северо-Западном фронте большие неполадки. Неясно, что там происходит. Недавно мы ввели 34-ю армию, и уже три дня нет сведений ни от армии, ни от фронта. Поэтому мы просим вас поехать на Северо-Западный фронт в качестве представителя Ставки, разобраться в делах и доложить, что там происходит.
И. В. Сталин пригласил меня к карте. Подошел и Б. М. Шапошников. Меня коротко ввели в курс обстановки на Северо-Западном фронте. По всему было видно, что там сложилась трудная обстановка, и это, естественно, вызывало большую тревогу Ставки.
Убедившись, что задача для меня ясна, Сталин перешел к другим вопросам. Видимо, перед моим приходом обсуждался вопрос о назначении нового командующего Южным фронтом, спросили мое мнение о генерале Д. И. Рябышеве.
Я ответил, что знал его, когда он был командиром кавалерийской бригады. В этой должности показал себя хорошо. А каким будет командующим фронтом, не знаю.
Меня спросили о настроении в армии. С чистым сердцем мог сказать о том, что видел, чувствовал, знал: наши воины горят желанием уничтожить врага.
После этого заговорили о новой технике, в частности о новых самолетах ИЛ: хорошие машины, но жаль, нет стрелка в хвостовой части. Самолет уязвим с хвоста. Речь пошла о новом оружии - реактивных установках, впервые успешно примененных 20-й армией в середине июля под Оршей и Рудней.
В заключение И. В. Сталин снова подвел меня к карте.
- Главное, - сказал он, - удержать Валдайские высоты, не пустить немцев к Октябрьской железной дороге, на Бологое. Он пожелал мне успеха.
- Предписание вам немедленно вручат.
Когда я получил предписание, был поражен: мне предоставлялись самые широкие полномочия вплоть до отстранения от должностей командармов и разрешение давать рекомендации командующему фронтом, а также вне всякой очереди разговаривать со Ставкой. С этим я и отправился на Северо-Западный фронт.
Самолет летел на небольшой высоте. Облачность прижимала его к земле. Болтало. Я обдумывал положение и свою миссию. Функции представителя Ставки в то время еще не были вполне ясными и четко очерченными. Но не вызывало никаких сомнений, что слова "разобраться и доложить" означают сделать все возможное, чтобы помочь командованию фронта стабилизировать положение, остановить врага. Как это сделать, станет видно только на месте.
А ситуация действительно была трудная. В этом я убедился сразу же по прибытии в штаб фронта.
Северо-Западный фронт, образованный в первый же день войны на базе Прибалтийского особого военного округа, как и другие наши фронты, на рассвете 22 июня принял внезапный удар врага, еще не будучи полностью готовым к его отражению.
Но и в эти первые, необычайно трудные дни войска фронта сражались героически. Стойко обороняли пехотинцы, моряки и рабочие отряды город и порт Лиепаю. Солдаты 67-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Н. А. Дедаева, матросы лиепайской военно-морской базы (командир базы капитан 1-го ранга М. С. Клевенский), вооруженные отряды рабочих, возглавляемые старым большевиком Артуром Петерсоном, сражались восемь суток и нанесли 291-й пехотной дивизии противника и отборным отрядам моряков тяжелые потери. Под Шяуляем 12-й механизированный корпус генерала Н. М. Шестопалова героическим контрударом нанес серьезный урон главным силам немецкого моторизованного корпуса, наступавшего к Даугавпилсу. В составе 12-го механизированного корпуса действовала 28-я танковая дивизия под умелым командованием полковника И. Д. Черняховского - будущего крупного военачальника. 55-й танковый полк этой дивизии ввел в бой заместитель командира полка майор Б. П. Попов, ставший в Великой Отечественной войне первым из танкистов Героем Советского Союза. Этого высокого отличия он был удостоен посмертно. 2-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора танковых войск Е. Н. Солянкина контратакой нанесла большие потери 6-й немецкой танковой дивизии.
Однако под натиском превосходящих сил врага войска фронта вынуждены были отойти к Западной Двине и дальше в глубь Прибалтики. Отход и оборона наших войск носили весьма активный характер. Полки и дивизии непрерывно контратаковали гитлеровцев, изматывали силы врага и замедляли темп ого наступления. К середине июля 1941 г. наши войска отошли в южные районы Эстонии, к рубежу р. Великой. Однако вскоре враг возобновил наступление. Ожесточенные бои не утихали ни на один день. Войскам 11-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. И. Морозова удалось решительным контрударом под г. Сольцы разгромить и отбросить 8-ю танковую дивизию противника, входившую в 56-й моторизованный корпус генерала Манштейна, нанести врагу большой урон, заставить его все больше рассредоточивать силы. Это был один из самых ярких контрударов советских войск первых дней Великой Отечественной войны.
В июле войска Северо-Западного направления, ведя оборонительные операции, вынуждены были отступить: на юго-западе - с рубежа р. Великой на рубеж р. Луги, на петрозаводском направлении - от государственной границы на рубеж Шат-озеро, Ладожское озеро. Основным итогом этих оборонительных операций явилось то, что 19 июля наступление главных сил врага - группы армий "Север" - на рубеже р. Луги было остановлено. Тем самым Советское командование выиграло время для создания более прочной обороны на подступах к Ленинграду и сосредоточения дополнительных сил на Северо-Западном направлении. Однако положение Ленинграда продолжало оставаться тяжелым. Противник находился в 100 км от города. Несмотря на потери, он располагал крупными силами. Данные разведки говорили о том, что немецко-фашистские войска готовятся возобновить наступление на Ленинград, стремясь захватить город любой ценой. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования непрерывно усиливала войска Северо-Западного направления. 6 августа из Резервного фронта в состав Северо-Западного фронта была передана 34-я армия под командованием генерал-майора К. М. Качанова. При этом Ставка потребовала от командующего фронтом генерал-майора П. П. Собенникова не распылять армию, а держать ее как ударный кулак для проведения наступательной операции с целью разгрома противника в районе Сольцы, Старая Русса, Дно. Одновременно Ставка обращала внимание командующих Северным и Северо-Западным фронтами на необходимость создания глубины обороны на важнейших направлениях.
Немецко-фашистское командование в конце июля и первой декаде августа произвело перегруппировку своих войск и создало на юго-западных подступах к Ленинграду три ударные группировки. К 8 августа превосходство противника в силах на ленинградском направлении было следующим: по пехоте - в полтора раза, по артиллерии и минометам - почти в три, по танкам - в два. В воздухе господствовала вражеская авиация. В составе авиации Северо-Западного фронта, например, к этому времени насчитывалось всего 10 истребителей, 7 штурмовиков и 4 бомбардировщика.
В таких условиях в августе развернулись оборонительные операции войск Северного и Северо-Западного фронтов на юго-западных и северных подступах к Ленинграду. На кингисеппско-красногвардейском направлении боевые действия возобновились 8 августа, на лужско-ленинградском, новгородско-чудовском и свирско-петрозаводском направлениях - 10 августа, на Карельском перешейке 31 июля.
Ставка Верховного Главнокомандования внимательно следила за событиями и заблаговременно принимала необходимые меры, чтобы остановить продвижение противника. Постановлением Государственного Комитета Обороны СССР 23 августа 1941 г. Северный фронт был разделен на два фронта: Ленинградский и Карельский. 30 августа было упразднено управление Северо-Западного направления. Его состав влился в штаб Ленинградского фронта, а Северо-Западный фронт был подчинен непосредственно Ставке. Эти мероприятия укрепили штаб Ленинградского фронта, и его усилия были направлены на решение главной задачи - обороны Ленинграда.
Чтобы облегчить положение наших войск под Ленинградом, Лугой, Новгородом, командующий Северо-Западным фронтом по указаниям Ставки в середине августа провел контрудар 34-й армией с рубежа р. Полнеть в направлении Болот, имея в виду во взаимодействии с 48-й и 11-й армиями под командованием генерал-лейтенантов С. Д. Акимова и В. И. Морозова окружить и уничтожить противника в районе Шимск, Сольцы, Старая Русса. В ходе контрудара войска 34-й армии продвинулись до 60 км, выйдя в район ст. Тулебля, глубоко охватили правый фланг старорусской группировки противника и создали угрозу удара в тылу вражеской группировки, вышедшей в район Новгорода и Чудова. Это вынудило командующего группой армий "Север" спешно снять с новгородского направления моторизованную дивизию СС "Мертвая голова", а из-под Луги - 56-й моторизованный корпус и направить их против 34-й армии. Туда же были переключены основные усилия 8-го авиационного корпуса пикирующих бомбардировщиков. Кроме того, вражеское командование спешно начало переброску на северо-западное направление из района Смоленска 39-го моторизованного корпуса в составе одной танковой и двух моторизованных дивизий.
Успешные первоначальные боевые действия 34-й, частично 11-й и 27-й армий на некоторое время облегчили положение войск 48-й армии и лужского участка обороны.
В последующем же войска Северо-Западного фронта вследствие недостатка сил и средств, главным образом средств противовоздушной обороны не только не развили первоначальный успех контрудара, но и не смогли отразить новый удар фашистских войск, предпринятый им 19 августа. К 25 августа они отошли за р. Ловать.
Нужно сказать, что незавершенность контрудара наших войск под Старой Руссой объясняется не только слабым их прикрытием с воздуха, но и тем, что управление соединениями, особенно в 34-й армии, оказалось далеко не на должной высоте. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования была вынуждена сменить руководство 34-й армии.
В результате отхода наших войск за р. Ловать немецко-фашистское командование смогло бросить 39-й моторизованный корпус в район Чудово и направить сюда большую часть авиации. Все это еще больше осложнило и без того тяжелую обстановку советских войск на южных и юго-восточных подступах к Ленинграду. Но обстановка и на Северо-Западном фронте по-прежнему оставалась напряженной.
Мое пребывание на Северо-Западном фронте в качестве представителя Ставки было весьма кратковременным.
23 августа я был вызван на узел связи.
- У аппарата Шапошников. Товарищ Курочкин, передаю вам по поручению Верховного Главнокомандования следующее. Первое. Командующему 43-й армией генерал-лейтенанту Курочкину немедленно вступить в командование Северо-Западным фронтом и о вступлении в должность донести. Второе. Командующему Северо-Западным фронтом генерал-майору Собенникову сдать должность командующего СЗФ генерал-лейтенанту Курочкину, о чем и донести. По поручению Верховного Главнокомандования начальник Генерального штаба Б. Шапошников{8}.
В тот же день я вступил в командование фронтом.
Тем временем положение на фронте постепенно начинало стабилизироваться. Наступало временное затишье.
Главная задача нашего фронта состояла в том, чтобы, находясь на стыке ленинградского и московского стратегического направлений, не допустить захвата противником Валдайской возвышенности и Октябрьской железной дороги и содействовать нашим другим фронтам в разгроме врага, рвущегося к Москве и Ленинграду.
В упорных боях войскам Северо-Западного фронта удалось сорвать план немецко-фашистского командования. Они прочно закрепились на линии от оз. Ильмень до озер Селигер и Волго. Все попытки врага продвинуться за эту линию на Валдай и Бологое нашими войсками были успешно отражены.
Противник, понеся большие потери, вынужден был в середине сентября 1941 г. перейти к обороне. Тем самым войска фронта выполнили задачу и оказали неоценимую услугу соседям.
В последние месяцы 1941 г. гитлеровцы усиленно готовили оборону. Кроме основного оборонительного рубежа, они создали армейский тыловой и промежуточный оборонительные рубежи.
В начале января 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования, оценив результаты успешного контрнаступления под Москвой, Тихвином и Ростовом, приняла решение начать общее наступление Красной Армии на широком фронте от Ленинграда до Крыма
Перед войсками, действующими на северо-западном и западном направлениях, Верховное Главнокомандование поставило далеко идущие задачи. Войскам Ленинградского, Волховского и правого крыла Северо-Западного фронта предстояло разгромить немецко-фашистскую группу армий "Север" и деблокировать Ленинград. Калининский, Западный и Брянский фронты при поддержке левого крыла Северо-Западного фронта должны были окружить и уничтожить главные силы группы армий "Центр".
Совершенно очевидно, что Ставка предполагала всемерно использовать благоприятную обстановку, сложившуюся после Московской битвы, и еще до весны 1942 г. разбить основные группировки врага.
На долю Северо-Западного фронта выпала задача участвовать одновременно в двух операциях, проводимых на двух стратегических направлениях северо-западном и западном, причем действовать предстояло по расходящимся направлениям.
Директива Ставки от 18 декабря формулировала задачи фронта следующим образом "не позднее 26 декабря 1941 г. нанести удар силами не менее шести усиленных стрелковых дивизий" из района Осташков в общем направлении на Торопец, Велиж, Рудню, чтобы во взаимодействии с войсками Калининского фронта "отрезать пути отхода противнику и не дать ему возможности задержаться для обороны на заранее подготовленном рубеже оз. Отолово, Андреаполь, западный берег р. Западная Двина, Ярцево. В дальнейшем ударом на Рудню отрезать Смоленск с запада". Правофланговая 11-я армия наносила второй удар фронта на Старую Руссу с ближайшей задачей овладеть этим городом, а в дальнейшем, наступая на Дно, Сольцы, "во взаимодействии с войсками Волховского фронта отрезать пут отхода противнику со стороны Новгород и Луга". В центре фронта войскам 34-й армии предстояло "сковать противника на демянском направлении".
Следовательно, правое крыло фронта должно было наступать к западу, чтобы во взаимодействии с Волховским фронтом участвовать в разгроме 16-й армии противника, а левое крыло атаковало Военный совет Северо-Западного фронта.
Слева направо: корпусной комиссар В. Н. Богаткин, генерал-лейтенант П. А. Курочкин, генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин, дивизионный комиссар А. М. Пронин
9-ю армию врага от Осташкова на Рудню, т. е. к юго-западу и югу, заходя глубоко в тыл группы армий "Центр". И в том, и в другом случае фронт действовал на заходящих флангах основных наших группировок. В обоих случаях предстояло решать труднейшие задачи: во взаимодействии с другими фронтами изолировать, отрезать с фланга и тыла и разгромить крупные группировки врага, нацеленные на Ленинград и Москву.
Фронт явно не имел сил, чтобы одновременно решать две такие задачи оперативно-стратегического масштаба. Хотя наши левофланговые армии - 3-я и 4-я Ударные были неплохо укомплектованы личным составом, но техники во фронте недоставало. Мы имели при общей ширине полосы 250 км всего лишь немногим больше 800 орудий, 510 минометов (82-мм и 120-мм) и 170 танков. Средняя артиллерийская плотность не превышала 5 орудий и минометов на один километр фронта. Конечно, если бы мы наступали на одном направлении, представлялась бы возможность создать более или менее внушительный ударный кулак. Но ведь задача была ясной - действовать на двух направлениях.
Здесь было над чем подумать. Когда мы с начальником штаба фронта генералом Н. Ф. Ватутиным и членом Военного совета корпусным комиссаром В. Н. Богаткиным стали заниматься выработкой решения, чтобы выполнить задачу, перед нами во всей полноте раскрылись ожидавшие нас трудности. Особенно тревожило полное отсутствие резервов. Войска фронта вытянулись в тонкую линию. На старорусском направлении вела бои одна слабая, понесшая потери 11-я армия под командованием генерала В. И. Морозова, которой, очевидно, было не под силу осуществить прорыв на глубину почти 110 км к Сольцам, южнее Ильменя, без поддержки войск, наступающих справа и слева. На торопецком направлении войска 3-й и 4-й Ударных армий под командованием генералов М. А. Пуркаева и А. И. Еременко имели слишком глубокие задачи, а поддержать их из глубины было абсолютно нечем. Наконец, 34-я армия генерала Н. Э. Берзарина, расположенная между обеими ударными группировками, на широком фронте практически могла играть лишь роль прикрытия или связующего звена между двумя ударными группировками. Отсутствие резервов во фронте беспокоило меня больше всего, и с этой заботой я обратился в Ставку к Б. М. Шапошникову.
- Сейчас у нас ничего нет, - ответил с сожалением Борис Михайлович. Но в будущем, быть может, поможем.
Приходилось надеяться на лучшее будущее.
Мы, конечно, понимали, что дело здесь не в нежелании Ставки помочь нам, а в общем положении на фронтах. Действительно, Ставка, подготавливая широкое наступление на всем советско-германском фронте, уже ввела в дело все резервы.
Возникало и множество других забот.
Должен чистосердечно признаться, что за всю многолетнюю службу в армии, участвуя в трех войнах, я никогда не встречался с такими трудными условиями, как здесь, на Северо-Западном. Мы в шутку тогда говорили: "На Северо-Западный посылают за непослушание родителям".
Тот, кто бывал в тех местах, знает эти бескрайние, величественные леса, бесконечные топи и болота, огромные озера, деревни, разбросанные и затерянные в дремучих чащах. Очень мало дорог и вообще направлений, пригодных для действия больших масс войск. Фронт снабжался по Ленинградскому шоссе и единственной железнодорожной .магистрали Ярославль Рыбинск - Бологое, на которой "сидели" еще и Калининский фронт, и войска левого крыла Волховского фронта. Перегруженная сверх всяких норм, эта дорога подвергалась систематическим ударам вражеской авиации и часто выходила из строя. Остальные дороги, ведущие к войскам, - грунтовые. Распутица при оттепели делала их непроходимыми.
Подвоз то и дело нарушался. Зима выдалась суровой, снежной. Метели настолько заносили немногочисленные пути, что войскам, двигавшимся вперед, приходилось с великим трудом прокладывать траншеи в огромных снежных напластованиях. Днем их расчищали, а ночью снова все заносило. По автомобильным дорогам машины двигались не быстрее 10 - 15 км в час. В период сосредоточения снабжение войск хоть с трудом, но обеспечивалось. Но когда двинулись вперед, условия подвоза еще более ухудшились. Войска, попадавшие в бездорожье, вынуждены были сами прокладывать себе путь и сами же поддерживать его в проезжем состоянии, затрачивая на это много времени и сил. Положение с боеприпасами, продовольствием и особенно горючим оставляло желать много лучшего. На складах армий автобензина не имелось почти совсем, а в баках машин его оставалось в среднем меньше ползаправки. Управление тыла фронта не успело создать запасов. Нужно было побывать там в памятную зиму 1942-го, чтобы в полной мере оценить все многочисленные трудности, возникавшие на каждом шагу.
Сильные морозы, снегопады, перебои в снабжении горюче-смазочными материалами, недостаток автотранспорта - все это затрудняло и замедляло сосредоточение войск. На переброску каждой дивизии требовалось пять-шесть суток вместо запланированных одних. Задержка сосредоточения потребовала несколько раз переносить сроки начала наступления: с 5 января 1942 г. на 7-е, потом на 9-е.
Всеми видами разведки нам удалось вскрыть наличие перед фронтом пяти пехотных немецких дивизий, двух моторизованных (в том числе эсэсовской "Мертвая голова") и одной охранной. Все они входили в 16-ю армию группы армий "Север".
Группой армий с января 1942 г. командовал 60-летний генерал-полковник Кюхлер - один из опытнейших командующих фашистского вермахта. Еще в середине 30-х годов он стоял во главе округа в Восточной Пруссии, нацеленного против Советского Союза. Этот беспощадный, жестокий нацист и военный преступник впоследствии был осужден в Нюрнберге за свои злодеяния на 20 лет тюремного заключения.
Во главе 16-й армии стоял 56-летний генерал пехоты Буш, выходец из Пруссии, командовавший этой армией с начала второй мировой войны, активный участник военных действий против Польши, Франции, Бельгии, награжденный еще в мае 1940 г. высшей гитлеровской наградой - рыцарским крестом. Как высшие руководители, так и весь личный состав противостоящих войск противника имели огромный боевой опыт. У противника имелось около 100 тыс. человек, 1600 орудий и минометов.
Оборона врага не была сплошной. Немцы занимали деревни, подготавливая их для круговой обороны и превращая в опорные пункты. Противник блокировал все дороги, все мало-мальски пригодные для нашего наступления пути и подступы. А так как движение вне дорог значительных войсковых масс вообще исключалось, то преодолеть такую оборону было исключительно трудно. К этому нужно прибавить, что каждый опорный пункт, каждую деревню враг постарался укрепить с большим инженерным и тактическим мастерством. Тихие заснеженные поля перед такими деревнями могли в одно мгновение превратиться в ад кромешный, как только мы двинемся в наступление. Каждый метр пространства простреливался из многочисленных пулеметов, орудий, притаившихся в деревнях.
Мы понимали, что враг силен и сила его возрастает именно из-за этой трудной для нас обороны. Кроме того, следует учесть условия местности, где каждый шаг наступающего тяжел сам по себе, даже и без противника. А здесь любой хутор, каждая деревня - своеобразная небольшая крепость. И таких крепостей много и в первой линии, и в глубине, где враг подготовил вдоль рек Пола и Ловать еще один оборонительный рубеж. Мы не были столь богаты артиллерией, чтобы питать надежду подавить огнем вражеские опорные пункты. Поэтому приходилось рассчитывать на маневр. Использовать незанятые промежутки, смело обходить через них опорные пункты, выбрасывая далеко вперед отряды лыжников, выходя на коммуникации в тылу. Эту тактику подсказывала нам обстановка.
Все, о чем я пишу здесь, направлено отнюдь не на то, чтобы подчеркнуть или как-нибудь преувеличить наши тяготы. Конечно, читатель прекрасно понимает, что вести наступление в лесах и болотах по пояс в снегу и без дорог труднее, чем на сухих равнинных местах. Но на войне - как на войне! Я пишу здесь об этом лишь для того, чтобы рассказать, особенно нашей молодежи, об условиях, в которых иной раз приходится воевать. На войне всегда трудно. Сложности местности, климата, снабжения учитываются, но никогда не служат причиной послаблений или скидок. Если ты командир находи выход из любых положений, думай, будь инициативен. Непреложное требование - бить врага, победить - всегда будет путеводной звездой военного человека, ибо от него требуется не искать сожаления других и послаблений, а так готовить и вести борьбу, чтобы свести к минимуму невыгоды и невзгоды своей ситуации и сделать их максимальными для врага. К этому мы и стремились в те дни.
В состав Северо-Западного фронта к началу января 1942 г. входили 3-я Ударная армия (командующий генерал М. А. Пуркаев) в составе трех стрелковых дивизий, шести стрелковых бригад, танкового батальона, шести лыжных батальонов; 4-я Ударная армия (командующий генерал А. И. Еременко) - пяти стрелковых дивизий, танкового, двух лыжных батальонов; 11-я армия (командующий генерал В. И. Морозов) - пяти стрелковых дивизий, трех танковых батальонов; 34-я армия (командующий генерал Н. Э. Берзарин) - пяти стрелковых дивизий, танкового батальона. Всего фронт имел 18 стрелковых дивизий, 10 стрелковых бригад, 6 отдельных танковых, 8 лыжных батальонов, 171336 человек личного состава, 172 танка, 2037 орудий и минометов, в том числе орудий (не считая зенитных) - 674.
Гитлер и его окружение решили иначе. Их план заключался в том, чтобы до наступления осени овладеть Украиной, Крымом и попытаться осуществить наступление на Кавказ. Но в то время гитлеровские войска основательно застряли под Киевом, поэтому в помощь группе армий "Юг" с западного направления и были повернуты 2-я танковая группа и 2-я полевая армия. Соответствующую директиву на этот счет Гитлер отдал 21 августа.
Поскольку новое наступление врага в конце августа пошло в ином, чем предполагалось нами, направлении, роль Резервного фронта и, естественно, его 43-й армии явно снизилась. Верховному Главнокомандованию Красной Армии пришлось временно переключить главное внимание на фланги советско-германского фронта.
Вскоре после описываемых событий я был срочно вызван в Москву начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым. Когда я прибыл в Генеральный штаб, мне сказали
- Вас вызывает товарищ Сталин.
Машина уже ждала. Я подъехал к особняку напротив станции метро "Кировская". Здесь в те времена размещалось оперативное управление Генерального штаба. Поднявшись по лестнице, я очутился в маленькой приемной, обставленной скромно и строго. Широкий письменный стол, на нем карта, телефоны. По углам стулья. Вот и все. Никаких украшений, ничего отвлекающего.
В комнате, кроме И. В. Сталина, сидевшего за столом, находились В. М. Молотов, Б. М. Шапошников, С. М. Буденный, Н. С. Хрущев. По всему было видно, что шло совещание.
Сталин взглянул на меня и задал вопрос:
- По-фронтовому приехали?
Я ответил, что действительно только что из войск.
Затем Верховный Главнокомандующий сказал:
- На Северо-Западном фронте большие неполадки. Неясно, что там происходит. Недавно мы ввели 34-ю армию, и уже три дня нет сведений ни от армии, ни от фронта. Поэтому мы просим вас поехать на Северо-Западный фронт в качестве представителя Ставки, разобраться в делах и доложить, что там происходит.
И. В. Сталин пригласил меня к карте. Подошел и Б. М. Шапошников. Меня коротко ввели в курс обстановки на Северо-Западном фронте. По всему было видно, что там сложилась трудная обстановка, и это, естественно, вызывало большую тревогу Ставки.
Убедившись, что задача для меня ясна, Сталин перешел к другим вопросам. Видимо, перед моим приходом обсуждался вопрос о назначении нового командующего Южным фронтом, спросили мое мнение о генерале Д. И. Рябышеве.
Я ответил, что знал его, когда он был командиром кавалерийской бригады. В этой должности показал себя хорошо. А каким будет командующим фронтом, не знаю.
Меня спросили о настроении в армии. С чистым сердцем мог сказать о том, что видел, чувствовал, знал: наши воины горят желанием уничтожить врага.
После этого заговорили о новой технике, в частности о новых самолетах ИЛ: хорошие машины, но жаль, нет стрелка в хвостовой части. Самолет уязвим с хвоста. Речь пошла о новом оружии - реактивных установках, впервые успешно примененных 20-й армией в середине июля под Оршей и Рудней.
В заключение И. В. Сталин снова подвел меня к карте.
- Главное, - сказал он, - удержать Валдайские высоты, не пустить немцев к Октябрьской железной дороге, на Бологое. Он пожелал мне успеха.
- Предписание вам немедленно вручат.
Когда я получил предписание, был поражен: мне предоставлялись самые широкие полномочия вплоть до отстранения от должностей командармов и разрешение давать рекомендации командующему фронтом, а также вне всякой очереди разговаривать со Ставкой. С этим я и отправился на Северо-Западный фронт.
Самолет летел на небольшой высоте. Облачность прижимала его к земле. Болтало. Я обдумывал положение и свою миссию. Функции представителя Ставки в то время еще не были вполне ясными и четко очерченными. Но не вызывало никаких сомнений, что слова "разобраться и доложить" означают сделать все возможное, чтобы помочь командованию фронта стабилизировать положение, остановить врага. Как это сделать, станет видно только на месте.
А ситуация действительно была трудная. В этом я убедился сразу же по прибытии в штаб фронта.
Северо-Западный фронт, образованный в первый же день войны на базе Прибалтийского особого военного округа, как и другие наши фронты, на рассвете 22 июня принял внезапный удар врага, еще не будучи полностью готовым к его отражению.
Но и в эти первые, необычайно трудные дни войска фронта сражались героически. Стойко обороняли пехотинцы, моряки и рабочие отряды город и порт Лиепаю. Солдаты 67-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Н. А. Дедаева, матросы лиепайской военно-морской базы (командир базы капитан 1-го ранга М. С. Клевенский), вооруженные отряды рабочих, возглавляемые старым большевиком Артуром Петерсоном, сражались восемь суток и нанесли 291-й пехотной дивизии противника и отборным отрядам моряков тяжелые потери. Под Шяуляем 12-й механизированный корпус генерала Н. М. Шестопалова героическим контрударом нанес серьезный урон главным силам немецкого моторизованного корпуса, наступавшего к Даугавпилсу. В составе 12-го механизированного корпуса действовала 28-я танковая дивизия под умелым командованием полковника И. Д. Черняховского - будущего крупного военачальника. 55-й танковый полк этой дивизии ввел в бой заместитель командира полка майор Б. П. Попов, ставший в Великой Отечественной войне первым из танкистов Героем Советского Союза. Этого высокого отличия он был удостоен посмертно. 2-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора танковых войск Е. Н. Солянкина контратакой нанесла большие потери 6-й немецкой танковой дивизии.
Однако под натиском превосходящих сил врага войска фронта вынуждены были отойти к Западной Двине и дальше в глубь Прибалтики. Отход и оборона наших войск носили весьма активный характер. Полки и дивизии непрерывно контратаковали гитлеровцев, изматывали силы врага и замедляли темп ого наступления. К середине июля 1941 г. наши войска отошли в южные районы Эстонии, к рубежу р. Великой. Однако вскоре враг возобновил наступление. Ожесточенные бои не утихали ни на один день. Войскам 11-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. И. Морозова удалось решительным контрударом под г. Сольцы разгромить и отбросить 8-ю танковую дивизию противника, входившую в 56-й моторизованный корпус генерала Манштейна, нанести врагу большой урон, заставить его все больше рассредоточивать силы. Это был один из самых ярких контрударов советских войск первых дней Великой Отечественной войны.
В июле войска Северо-Западного направления, ведя оборонительные операции, вынуждены были отступить: на юго-западе - с рубежа р. Великой на рубеж р. Луги, на петрозаводском направлении - от государственной границы на рубеж Шат-озеро, Ладожское озеро. Основным итогом этих оборонительных операций явилось то, что 19 июля наступление главных сил врага - группы армий "Север" - на рубеже р. Луги было остановлено. Тем самым Советское командование выиграло время для создания более прочной обороны на подступах к Ленинграду и сосредоточения дополнительных сил на Северо-Западном направлении. Однако положение Ленинграда продолжало оставаться тяжелым. Противник находился в 100 км от города. Несмотря на потери, он располагал крупными силами. Данные разведки говорили о том, что немецко-фашистские войска готовятся возобновить наступление на Ленинград, стремясь захватить город любой ценой. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования непрерывно усиливала войска Северо-Западного направления. 6 августа из Резервного фронта в состав Северо-Западного фронта была передана 34-я армия под командованием генерал-майора К. М. Качанова. При этом Ставка потребовала от командующего фронтом генерал-майора П. П. Собенникова не распылять армию, а держать ее как ударный кулак для проведения наступательной операции с целью разгрома противника в районе Сольцы, Старая Русса, Дно. Одновременно Ставка обращала внимание командующих Северным и Северо-Западным фронтами на необходимость создания глубины обороны на важнейших направлениях.
Немецко-фашистское командование в конце июля и первой декаде августа произвело перегруппировку своих войск и создало на юго-западных подступах к Ленинграду три ударные группировки. К 8 августа превосходство противника в силах на ленинградском направлении было следующим: по пехоте - в полтора раза, по артиллерии и минометам - почти в три, по танкам - в два. В воздухе господствовала вражеская авиация. В составе авиации Северо-Западного фронта, например, к этому времени насчитывалось всего 10 истребителей, 7 штурмовиков и 4 бомбардировщика.
В таких условиях в августе развернулись оборонительные операции войск Северного и Северо-Западного фронтов на юго-западных и северных подступах к Ленинграду. На кингисеппско-красногвардейском направлении боевые действия возобновились 8 августа, на лужско-ленинградском, новгородско-чудовском и свирско-петрозаводском направлениях - 10 августа, на Карельском перешейке 31 июля.
Ставка Верховного Главнокомандования внимательно следила за событиями и заблаговременно принимала необходимые меры, чтобы остановить продвижение противника. Постановлением Государственного Комитета Обороны СССР 23 августа 1941 г. Северный фронт был разделен на два фронта: Ленинградский и Карельский. 30 августа было упразднено управление Северо-Западного направления. Его состав влился в штаб Ленинградского фронта, а Северо-Западный фронт был подчинен непосредственно Ставке. Эти мероприятия укрепили штаб Ленинградского фронта, и его усилия были направлены на решение главной задачи - обороны Ленинграда.
Чтобы облегчить положение наших войск под Ленинградом, Лугой, Новгородом, командующий Северо-Западным фронтом по указаниям Ставки в середине августа провел контрудар 34-й армией с рубежа р. Полнеть в направлении Болот, имея в виду во взаимодействии с 48-й и 11-й армиями под командованием генерал-лейтенантов С. Д. Акимова и В. И. Морозова окружить и уничтожить противника в районе Шимск, Сольцы, Старая Русса. В ходе контрудара войска 34-й армии продвинулись до 60 км, выйдя в район ст. Тулебля, глубоко охватили правый фланг старорусской группировки противника и создали угрозу удара в тылу вражеской группировки, вышедшей в район Новгорода и Чудова. Это вынудило командующего группой армий "Север" спешно снять с новгородского направления моторизованную дивизию СС "Мертвая голова", а из-под Луги - 56-й моторизованный корпус и направить их против 34-й армии. Туда же были переключены основные усилия 8-го авиационного корпуса пикирующих бомбардировщиков. Кроме того, вражеское командование спешно начало переброску на северо-западное направление из района Смоленска 39-го моторизованного корпуса в составе одной танковой и двух моторизованных дивизий.
Успешные первоначальные боевые действия 34-й, частично 11-й и 27-й армий на некоторое время облегчили положение войск 48-й армии и лужского участка обороны.
В последующем же войска Северо-Западного фронта вследствие недостатка сил и средств, главным образом средств противовоздушной обороны не только не развили первоначальный успех контрудара, но и не смогли отразить новый удар фашистских войск, предпринятый им 19 августа. К 25 августа они отошли за р. Ловать.
Нужно сказать, что незавершенность контрудара наших войск под Старой Руссой объясняется не только слабым их прикрытием с воздуха, но и тем, что управление соединениями, особенно в 34-й армии, оказалось далеко не на должной высоте. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования была вынуждена сменить руководство 34-й армии.
В результате отхода наших войск за р. Ловать немецко-фашистское командование смогло бросить 39-й моторизованный корпус в район Чудово и направить сюда большую часть авиации. Все это еще больше осложнило и без того тяжелую обстановку советских войск на южных и юго-восточных подступах к Ленинграду. Но обстановка и на Северо-Западном фронте по-прежнему оставалась напряженной.
Мое пребывание на Северо-Западном фронте в качестве представителя Ставки было весьма кратковременным.
23 августа я был вызван на узел связи.
- У аппарата Шапошников. Товарищ Курочкин, передаю вам по поручению Верховного Главнокомандования следующее. Первое. Командующему 43-й армией генерал-лейтенанту Курочкину немедленно вступить в командование Северо-Западным фронтом и о вступлении в должность донести. Второе. Командующему Северо-Западным фронтом генерал-майору Собенникову сдать должность командующего СЗФ генерал-лейтенанту Курочкину, о чем и донести. По поручению Верховного Главнокомандования начальник Генерального штаба Б. Шапошников{8}.
В тот же день я вступил в командование фронтом.
Тем временем положение на фронте постепенно начинало стабилизироваться. Наступало временное затишье.
Главная задача нашего фронта состояла в том, чтобы, находясь на стыке ленинградского и московского стратегического направлений, не допустить захвата противником Валдайской возвышенности и Октябрьской железной дороги и содействовать нашим другим фронтам в разгроме врага, рвущегося к Москве и Ленинграду.
В упорных боях войскам Северо-Западного фронта удалось сорвать план немецко-фашистского командования. Они прочно закрепились на линии от оз. Ильмень до озер Селигер и Волго. Все попытки врага продвинуться за эту линию на Валдай и Бологое нашими войсками были успешно отражены.
Противник, понеся большие потери, вынужден был в середине сентября 1941 г. перейти к обороне. Тем самым войска фронта выполнили задачу и оказали неоценимую услугу соседям.
В последние месяцы 1941 г. гитлеровцы усиленно готовили оборону. Кроме основного оборонительного рубежа, они создали армейский тыловой и промежуточный оборонительные рубежи.
В начале января 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования, оценив результаты успешного контрнаступления под Москвой, Тихвином и Ростовом, приняла решение начать общее наступление Красной Армии на широком фронте от Ленинграда до Крыма
Перед войсками, действующими на северо-западном и западном направлениях, Верховное Главнокомандование поставило далеко идущие задачи. Войскам Ленинградского, Волховского и правого крыла Северо-Западного фронта предстояло разгромить немецко-фашистскую группу армий "Север" и деблокировать Ленинград. Калининский, Западный и Брянский фронты при поддержке левого крыла Северо-Западного фронта должны были окружить и уничтожить главные силы группы армий "Центр".
Совершенно очевидно, что Ставка предполагала всемерно использовать благоприятную обстановку, сложившуюся после Московской битвы, и еще до весны 1942 г. разбить основные группировки врага.
На долю Северо-Западного фронта выпала задача участвовать одновременно в двух операциях, проводимых на двух стратегических направлениях северо-западном и западном, причем действовать предстояло по расходящимся направлениям.
Директива Ставки от 18 декабря формулировала задачи фронта следующим образом "не позднее 26 декабря 1941 г. нанести удар силами не менее шести усиленных стрелковых дивизий" из района Осташков в общем направлении на Торопец, Велиж, Рудню, чтобы во взаимодействии с войсками Калининского фронта "отрезать пути отхода противнику и не дать ему возможности задержаться для обороны на заранее подготовленном рубеже оз. Отолово, Андреаполь, западный берег р. Западная Двина, Ярцево. В дальнейшем ударом на Рудню отрезать Смоленск с запада". Правофланговая 11-я армия наносила второй удар фронта на Старую Руссу с ближайшей задачей овладеть этим городом, а в дальнейшем, наступая на Дно, Сольцы, "во взаимодействии с войсками Волховского фронта отрезать пут отхода противнику со стороны Новгород и Луга". В центре фронта войскам 34-й армии предстояло "сковать противника на демянском направлении".
Следовательно, правое крыло фронта должно было наступать к западу, чтобы во взаимодействии с Волховским фронтом участвовать в разгроме 16-й армии противника, а левое крыло атаковало Военный совет Северо-Западного фронта.
Слева направо: корпусной комиссар В. Н. Богаткин, генерал-лейтенант П. А. Курочкин, генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин, дивизионный комиссар А. М. Пронин
9-ю армию врага от Осташкова на Рудню, т. е. к юго-западу и югу, заходя глубоко в тыл группы армий "Центр". И в том, и в другом случае фронт действовал на заходящих флангах основных наших группировок. В обоих случаях предстояло решать труднейшие задачи: во взаимодействии с другими фронтами изолировать, отрезать с фланга и тыла и разгромить крупные группировки врага, нацеленные на Ленинград и Москву.
Фронт явно не имел сил, чтобы одновременно решать две такие задачи оперативно-стратегического масштаба. Хотя наши левофланговые армии - 3-я и 4-я Ударные были неплохо укомплектованы личным составом, но техники во фронте недоставало. Мы имели при общей ширине полосы 250 км всего лишь немногим больше 800 орудий, 510 минометов (82-мм и 120-мм) и 170 танков. Средняя артиллерийская плотность не превышала 5 орудий и минометов на один километр фронта. Конечно, если бы мы наступали на одном направлении, представлялась бы возможность создать более или менее внушительный ударный кулак. Но ведь задача была ясной - действовать на двух направлениях.
Здесь было над чем подумать. Когда мы с начальником штаба фронта генералом Н. Ф. Ватутиным и членом Военного совета корпусным комиссаром В. Н. Богаткиным стали заниматься выработкой решения, чтобы выполнить задачу, перед нами во всей полноте раскрылись ожидавшие нас трудности. Особенно тревожило полное отсутствие резервов. Войска фронта вытянулись в тонкую линию. На старорусском направлении вела бои одна слабая, понесшая потери 11-я армия под командованием генерала В. И. Морозова, которой, очевидно, было не под силу осуществить прорыв на глубину почти 110 км к Сольцам, южнее Ильменя, без поддержки войск, наступающих справа и слева. На торопецком направлении войска 3-й и 4-й Ударных армий под командованием генералов М. А. Пуркаева и А. И. Еременко имели слишком глубокие задачи, а поддержать их из глубины было абсолютно нечем. Наконец, 34-я армия генерала Н. Э. Берзарина, расположенная между обеими ударными группировками, на широком фронте практически могла играть лишь роль прикрытия или связующего звена между двумя ударными группировками. Отсутствие резервов во фронте беспокоило меня больше всего, и с этой заботой я обратился в Ставку к Б. М. Шапошникову.
- Сейчас у нас ничего нет, - ответил с сожалением Борис Михайлович. Но в будущем, быть может, поможем.
Приходилось надеяться на лучшее будущее.
Мы, конечно, понимали, что дело здесь не в нежелании Ставки помочь нам, а в общем положении на фронтах. Действительно, Ставка, подготавливая широкое наступление на всем советско-германском фронте, уже ввела в дело все резервы.
Возникало и множество других забот.
Должен чистосердечно признаться, что за всю многолетнюю службу в армии, участвуя в трех войнах, я никогда не встречался с такими трудными условиями, как здесь, на Северо-Западном. Мы в шутку тогда говорили: "На Северо-Западный посылают за непослушание родителям".
Тот, кто бывал в тех местах, знает эти бескрайние, величественные леса, бесконечные топи и болота, огромные озера, деревни, разбросанные и затерянные в дремучих чащах. Очень мало дорог и вообще направлений, пригодных для действия больших масс войск. Фронт снабжался по Ленинградскому шоссе и единственной железнодорожной .магистрали Ярославль Рыбинск - Бологое, на которой "сидели" еще и Калининский фронт, и войска левого крыла Волховского фронта. Перегруженная сверх всяких норм, эта дорога подвергалась систематическим ударам вражеской авиации и часто выходила из строя. Остальные дороги, ведущие к войскам, - грунтовые. Распутица при оттепели делала их непроходимыми.
Подвоз то и дело нарушался. Зима выдалась суровой, снежной. Метели настолько заносили немногочисленные пути, что войскам, двигавшимся вперед, приходилось с великим трудом прокладывать траншеи в огромных снежных напластованиях. Днем их расчищали, а ночью снова все заносило. По автомобильным дорогам машины двигались не быстрее 10 - 15 км в час. В период сосредоточения снабжение войск хоть с трудом, но обеспечивалось. Но когда двинулись вперед, условия подвоза еще более ухудшились. Войска, попадавшие в бездорожье, вынуждены были сами прокладывать себе путь и сами же поддерживать его в проезжем состоянии, затрачивая на это много времени и сил. Положение с боеприпасами, продовольствием и особенно горючим оставляло желать много лучшего. На складах армий автобензина не имелось почти совсем, а в баках машин его оставалось в среднем меньше ползаправки. Управление тыла фронта не успело создать запасов. Нужно было побывать там в памятную зиму 1942-го, чтобы в полной мере оценить все многочисленные трудности, возникавшие на каждом шагу.
Сильные морозы, снегопады, перебои в снабжении горюче-смазочными материалами, недостаток автотранспорта - все это затрудняло и замедляло сосредоточение войск. На переброску каждой дивизии требовалось пять-шесть суток вместо запланированных одних. Задержка сосредоточения потребовала несколько раз переносить сроки начала наступления: с 5 января 1942 г. на 7-е, потом на 9-е.
Всеми видами разведки нам удалось вскрыть наличие перед фронтом пяти пехотных немецких дивизий, двух моторизованных (в том числе эсэсовской "Мертвая голова") и одной охранной. Все они входили в 16-ю армию группы армий "Север".
Группой армий с января 1942 г. командовал 60-летний генерал-полковник Кюхлер - один из опытнейших командующих фашистского вермахта. Еще в середине 30-х годов он стоял во главе округа в Восточной Пруссии, нацеленного против Советского Союза. Этот беспощадный, жестокий нацист и военный преступник впоследствии был осужден в Нюрнберге за свои злодеяния на 20 лет тюремного заключения.
Во главе 16-й армии стоял 56-летний генерал пехоты Буш, выходец из Пруссии, командовавший этой армией с начала второй мировой войны, активный участник военных действий против Польши, Франции, Бельгии, награжденный еще в мае 1940 г. высшей гитлеровской наградой - рыцарским крестом. Как высшие руководители, так и весь личный состав противостоящих войск противника имели огромный боевой опыт. У противника имелось около 100 тыс. человек, 1600 орудий и минометов.
Оборона врага не была сплошной. Немцы занимали деревни, подготавливая их для круговой обороны и превращая в опорные пункты. Противник блокировал все дороги, все мало-мальски пригодные для нашего наступления пути и подступы. А так как движение вне дорог значительных войсковых масс вообще исключалось, то преодолеть такую оборону было исключительно трудно. К этому нужно прибавить, что каждый опорный пункт, каждую деревню враг постарался укрепить с большим инженерным и тактическим мастерством. Тихие заснеженные поля перед такими деревнями могли в одно мгновение превратиться в ад кромешный, как только мы двинемся в наступление. Каждый метр пространства простреливался из многочисленных пулеметов, орудий, притаившихся в деревнях.
Мы понимали, что враг силен и сила его возрастает именно из-за этой трудной для нас обороны. Кроме того, следует учесть условия местности, где каждый шаг наступающего тяжел сам по себе, даже и без противника. А здесь любой хутор, каждая деревня - своеобразная небольшая крепость. И таких крепостей много и в первой линии, и в глубине, где враг подготовил вдоль рек Пола и Ловать еще один оборонительный рубеж. Мы не были столь богаты артиллерией, чтобы питать надежду подавить огнем вражеские опорные пункты. Поэтому приходилось рассчитывать на маневр. Использовать незанятые промежутки, смело обходить через них опорные пункты, выбрасывая далеко вперед отряды лыжников, выходя на коммуникации в тылу. Эту тактику подсказывала нам обстановка.
Все, о чем я пишу здесь, направлено отнюдь не на то, чтобы подчеркнуть или как-нибудь преувеличить наши тяготы. Конечно, читатель прекрасно понимает, что вести наступление в лесах и болотах по пояс в снегу и без дорог труднее, чем на сухих равнинных местах. Но на войне - как на войне! Я пишу здесь об этом лишь для того, чтобы рассказать, особенно нашей молодежи, об условиях, в которых иной раз приходится воевать. На войне всегда трудно. Сложности местности, климата, снабжения учитываются, но никогда не служат причиной послаблений или скидок. Если ты командир находи выход из любых положений, думай, будь инициативен. Непреложное требование - бить врага, победить - всегда будет путеводной звездой военного человека, ибо от него требуется не искать сожаления других и послаблений, а так готовить и вести борьбу, чтобы свести к минимуму невыгоды и невзгоды своей ситуации и сделать их максимальными для врага. К этому мы и стремились в те дни.
В состав Северо-Западного фронта к началу января 1942 г. входили 3-я Ударная армия (командующий генерал М. А. Пуркаев) в составе трех стрелковых дивизий, шести стрелковых бригад, танкового батальона, шести лыжных батальонов; 4-я Ударная армия (командующий генерал А. И. Еременко) - пяти стрелковых дивизий, танкового, двух лыжных батальонов; 11-я армия (командующий генерал В. И. Морозов) - пяти стрелковых дивизий, трех танковых батальонов; 34-я армия (командующий генерал Н. Э. Берзарин) - пяти стрелковых дивизий, танкового батальона. Всего фронт имел 18 стрелковых дивизий, 10 стрелковых бригад, 6 отдельных танковых, 8 лыжных батальонов, 171336 человек личного состава, 172 танка, 2037 орудий и минометов, в том числе орудий (не считая зенитных) - 674.